Жнец Лисина Александра

ГЛАВА 13

Как отыскать одного-единственного светлого мага в огромной до безобразия столице? И где найти его потерянный след, если ни один из них Тьма не подписывала, а использованный Шоттиком амулет стер с отпечатков метки убийцы? Конечно, можно было заявиться в кабинет Йена и воспользоваться сферой, выяснив точный адрес и определив места, где светлый бывал чаще всего. Но пока на его счет оставались сомнения, я не хотел поднимать шум. К тому же в сравнении с обычными сыскарями у меня было еще одно преимущество.

Хорошая ищейка может встать на след преступника лишь в том случае, если след находится перед глазами и он помечен. Но магу Смерти, свободно перемещающемуся прямыми тропами, это совсем не нужно. Достаточно лишь знать, куда ты хочешь попасть, и самому определить для себя подходящую метку.

В качестве метки можно использовать определенную точку на карте, заранее поставленный маячок или просто хорошо сделанное воспоминание. А в случае с богом… тем более — с человеком… достаточно его всего лишь хорошо представить.

Запрыгнувшая на плечо Мелочь успела только зубами клацнуть, когда передо мной распахнулся беззвездный коридор. И поспешила юркнуть в капюшон плаща, который на темной стороне я носил специально для нее. Помня о том, чем при таком способе перемещения обычно заканчивались встречи с Фолом, в последний момент я решил сойти с тропы, чтобы не столкнуться с Шоттиком нос к носу. И, ощутив знакомое чувство невесомости, какое бывает, когда готовишься спрыгнуть с обрыва, благоразумно остановился.

Тропа привела меня в крохотный домик на берегу живописного озера, расположенного, видимо, в окрестностях столицы. Домик, судя по висящим на стенах чучелам, был охотничьим. Действительно очень небольшим, одноэтажным, далеко не новым, но очень неплохо сохранившимся. Защита на нем тоже имелась, причем было видно, что не так давно ее обновили. Но что может сделать защита против темного мага, умеющего ходить по нижнему слою Тьмы?

Внутри дома царила тишина и приятная прохлада. Судя по спокойному фону, посторонних людей здесь не было, а единственный обитатель этого места беспробудно дрых на стареньком диване возле камина.

Рядом с диваном валялась грязная посуда и несколько пустых бутылок. Гуляющий в комнате густой винный дух позволял заподозрить, что хозяин дома уже не первый день изволил совсем не по-благородному нажираться до беспамятства. Ауру я его посмотреть на сумел — она была полностью закрыта спрятанным под рубашкой амулетом. Но помятое, обрюзгшее и заросшее недельной щетиной лицо он рассматривать не мешал.

Альтис Шоттик…

Я недобро прищурился, но будить светлого пока не стал, а сперва обошел по темной стороне огороженную забором территорию, чтобы убедиться, что посторонних здесь действительно нет. Затем снова вернулся в дом, прошелся по комнатам, примечая характерные цветовые пятна спрятанных боевых и защитных амулетов. Тихо и аккуратно разрядил их все до единого. После чего взглянул на изменившуюся ауру мага, заляпанную густыми кроваво-красными потеками. И лишь когда стало ясно, что я не ошибся, легонько пнул попавшуюся на глаза бутылку.

Пустая посудина с характерным звоном покатилась по деревянному полу и стукнулась об угол камина.

— А?! Что?! — вскинулся Шоттик, машинально схватившись за бесполезный амулет на груди и заметавшись полубезумным взглядом по комнате.

Я дождался, когда он меня заметит. А когда лицо светлого стремительно побледнело, а сжавшиеся на побрякушке пальцы отчетливо дрогнули, вкрадчиво произнес:

— С пробуждением, Альтис. В чем дело? Ты не ждал сегодня гостей?

— Р-рэйш?! — икнул белый как полотно маг. — Как т-ты… что ты тут делаешь?!

— Не переживай. Я по делу.

Взгляд Шоттика метнулся в одну сторону, затем в другую.

— Я в от-тпуске, Рэйш. Какие, к демонам, могут быть дела?!

— Ничего, я быстро, — заверил его я, ногой подвинув стоящее рядом кресло, и спокойно сел. — У меня всего несколько вопросов.

Шоттик снова зачем-то оглянулся. Нервным движением поправил сползшую на плечо мятую рубаху, не удосужившись даже проверить, работает ли амулет. После чего нервно пригладил торчащие дыбом волосы и, слегка придя в себя, неприязненно буркнул:

— Никаких вопросов, Рэйш! Я тебе ничем не обязан, так что проваливай. Это частная территория. А по рабочим делам обращайся к Жольду, если тебя что-то не устраивает!

Я молча сидел и смотрел на этого человека.

Мгновение растерянности он благополучно пережил, быстро сумел взять себя в руки, задавил в зародыше едва возникшую панику, и теперь в его глазах горела злость и угадывалось напряженное раздумье. Выступивший на лбу пот он небрежно смахнул грязным рукавом. Неестественная бледность с него тоже сошла. А мимолетный страх, проступивший на его физиономии в самый первый момент, вскоре уступил место раздражению и готовности защищаться.

Наверное, с Элен Норвис он вел себя так же. Ее убийство он вряд ли планировал заранее — в душе Альтис Шоттик был самым обычным трусом, который не стал бы рисковать карьерой и положением из-за такой мелочи, как брошенная им девчонка. Скорее всего, убил он ее действительно случайно. И в первый миг, полагаю, испытал такую же растерянность, как сейчас. Но сумел собраться с мыслями, взвесить и оценить возможные последствия от чистосердечного признания, после чего принял единственно возможное в той ситуации решение и принялся грамотно заметать следы.

— Что тебе нужно, Рэйш?! — агрессивно повторил маг, когда тишина в комнате стала откровенно тревожной. — Я же сказал: проваливай! Нам не о чем с тобой говорить!

— Что ты знаешь о смерти Элен Норвис? — тихо и спокойно осведомился я.

Шоттик вздрогнул и уставился на меня широко раскрытыми глазами, в которых снова промелькнул страх.

— Ничего!

Зажатый в моей руке амулет правды мигнул алым огоньком, разогнав царящий в комнате сумрак. Я нехорошо улыбнулся и одним движением смял его в кулаке, огласив тишину оглушительным хрустом. Светлый после этого испуганно дернулся. И, словно почувствовав, как чувствуют загнанные в угол крысы, что отпущенное им время закончилось, с прерывистым вздохом отшатнулся. Еще через миг на его лице проступило жутковатое выражение, какое бывает у людей, внезапно осознавших, что им нечего терять. В обеих руках без предупреждения зародилось по боевому заклятию. Но прежде чем он успел их разрядить, я рывком ушел на темную сторону, ухватил Шоттика за тощую глотку, без особых церемоний дернул на себя и с силой швырнул во Тьму, одновременно с этим открыв темную тропу.

Грохнувшись на землю у подножия того самого валуна, где нашла свою смерть Элен Норвис, светлый от души шарахнулся затылком о камень и приглушенно взвыл, пере крыв даже истеричные вопли брызнувших во все стороны гулей. После бойни, что мы устроили здесь в прошлый раз, они успели хорошо запомнить мой запах. А как только из капюшона выпрыгнула зловеще оскалившаяся кукла, на кладбище тут же стало тихо, как в могиле. И только хриплые подвывания светлого разгоняли сгустившуюся тишину.

Из Тьмы самостоятельно выбраться этот подонок не мог. Здесь ему было некуда бежать. А то, что каждое проведенное здесь мгновение иссушивало его магический дар, меня не волновало.

Впрочем, долго находиться здесь ему было противопоказано еще и по другой причине. Холодная, промерзшая на несколько локтей земля в мгновение ока привела светлого в чувство. Почувствовав, как промерзает на нем одежда, Шоттик, несмотря на шок от перехода, был вынужден подняться и, держась за ушибленную голову, взглянуть на место, куда я его привел.

— Рэ-э-эйш…

При виде бесцветного неба и древнего кладбища на лице мага проступило выражение безотчетного ужаса. Светлый маг и Тьма — что может быть хуже? Но черно-белый мир, в котором практически не было света, никуда не делся. Ни замшелые могильные камни, ни ржавая ограда, ни вросший в землю валун, у которого не так давно его встречала несчастная девчонка…

Вот только на этот раз вместо девчонки на него смотрел я. И Шоттик, едва заглянув в мои глаза, в панике отшатнулся.

— Господи, Рэйш… что ты собираешься делать?!

— Для начала мне нужны ответы, — сухо произнес я, не испытывая ни малейшего дискомфорта от царящего вокруг холода. — Зачем ты убил Элен Норвис?

— Рэйш, я не…

Шагнув вперед, я снова ухватил этого труса за глотку и, припечатав к валуну, по слогам процедил:

— Зачем. Ты. Убил. Элен Норвис?!

Выгнувшись, словно обледеневший камень жег ему кожу, Шоттик приглушенно взвыл. А когда я обвил его беспорядочно дрыгающие ноги темными путами и такими же путами намертво привязал труса к валуну, маг неожиданно захрипел, заизвивался как червяк и придушенно выпалил:

— Она требовала невозможного! Хотела, чтобы я признал мальчишку и составил официальную бумагу, по которой после моей смерти все мое состояние перешло бы к нему!

— У тебя еще и состояние есть? — брезгливо осведомился я.

— Баронесса де Вангур — моя мать! Но наследовать ей я смогу лишь после того, как получу весомый чин в Управлении. Таково было требование семьи!

Я сжал челюсти.

Что, неужто даже родные перестали доверять этому уроду? Отказ в прямом наследовании — весьма неприятная деталь в отношениях детей и родителей. И просто так подобные условия в завещаниях не прописываются. Похоже, за Шоттиком и раньше водились грешки, а обладавшая немалыми связями мать решила исправить ошибки непутевого сына службой в Управлении. Вероятно, понадеявшись, что работа на городскую стражу его исправит.

Я тяжело посмотрел на бьющегося в путах мага:

— Так ты убил Элен из-за денег?

— Нет! — с ненавистью уставился на меня маг. — Деньги я бы нашел. Но эта дура потребовала, чтобы я передал ублюдку еще и титул!

— Что, еще одно условие в завещании матери?

Шоттик захрипел и бессильно обмяк, будучи неспособным сопротивляться темной стороне.

— Так что между вами произошло? — сухо осведомился я, даже не думая ослаблять путы. — Она тебя шантажировала? Пообещала рассказать матери, что ты ее обманул?

— Да не обманывал я ее! — исступленно прошептал маг. — Демоны тебя задери, Рэйш! Я даже не знал о ребенке до тех пор, пока не получил то проклятое письмо! Клянусь!

Я нахмурился:

— Как ты мог не знать? Ты же с ней спал.

— Это было всего один раз!

— То есть ты опозорился как маг, ложась в постель с женщиной, хотя знал, что эти отношения всего на одну ночь? — не поверил я. — У тебя что, мозгов не хватило использовать предохраняющий амулет?

Шоттик застонал.

— Дурак… я был пьян! Это вышло случайно! У старой шлюхи в кои-то веки в доме объявилась симпатичная воспитанница! Я видел ее до этого пару раз на приемах. Девчонка казалась такой скромницей… вся такая с виду недотрога… но стоило только сделать пару намеков, как она в охотку отправилась показать мне гостевые покои! Даже не вякнула, когда я завалил ее на диван! Да и потом не сопротивлялась… почти…

— Почти? — тихо переспросил я.

— Да! — выкрикнул Шоттик, когда я нечаянно его придушил. — Кто же знал, что эта дура была девственницей?!

И вот тогда до меня наконец дошло, что же в действительности произошло с пятнадцатилетней мечтательницей Элен. Судя по всему, во время очередного приема заигравшаяся в свои игры Эстелла Норвис оставила хорошенькую племянницу без присмотра. Быть может, в то время, когда ее приметил захмелевший маг, опытная в любовных утехах леди уже томилась в объятиях очередного ухажера. А может, была так уверена в лояльности своих гостей, что не учла наивности провинциальной девчонки и недостаточно хорошо объяснила правила поведения на таких вот скользких приемах.

Наверное, Элен даже не догадывалась, что за невинным с виду предложением прогуляться в садовую беседку или полюбоваться на звездное небо могло крыться гораздо более откровенное предложение. Конечно, она пошла вместе с улыбчивым гостем, в охотку показывая ему большой дом. И, конечно же, ей польстило внимание сотрудника Управления городской стражи, который наверняка не преминул собой похвастаться.

Беда была в том, что перебравший вина маг был слишком распален, чтобы обращать внимание на слабое сопротивление. Для него и тогда это была лишь игра… фальшивое трепетание опытной соблазнительницы, которая лишь подзадоривала пьяного кавалера своими неумелыми попытками его оттолкнуть.

— Ты заставил ее молчать? — еще тише спросил я, когда прочел в глазах Шоттика правду.

Маг дернулся.

— А что мне оставалось?! Когда она написала про ребенка, я сперва решил, что она блефует. Явился на встречу, взяв с собой амулет правды. Но эта тварь заранее озаботилась доказательствами — принесла с собой кристалл памяти с отпечатком ауры ублюдка! После чего я должен был или согласиться на требования этой науськанной шлюхой Норвис суки, или же сделать так, чтобы об этом никто и никогда не узнал!

— Что тебе помешало использовать на ней заклинание Забвения, как на посыльном?

— Время, — с досадой скривился Шоттик. — Когда я начал плести заклятие, эта идиотка побежала… видимо, решила, что ее хотят убить. Я ее догнал. Встряхнул, наорал, чтобы не рыпалась. Но она меня укусила, вырвалась и…

Маг с отвращением отвел глаза.

— Я толкнул ее в спину, чтобы больше не бегать за ней по всему кладбищу. Наверное, толкнул слишком сильно. Она споткнулась и упала, ударившись головой об этот про клятый валун. Когда стало ясно, что девка не двигается… не знаю… в первый момент я запаниковал. Пытался наложить исцеляющее заклятие, но рана оказалась смертельной. Вы бора особо не было — или идти с повинной к своим, или же попытаться спрятать тело…

— И ты решил за собой прибрать, — ровно заключил я, услышав все, что хотел. — Тело столкнул в овраг, предварительно убрав с него отпечатки собственной ауры. Прошелся по кладбищу парочкой заклинаний. Стер все улики. Закрыл ауру. Забрал кристалл… я все правильно понимаю, Альтис?

Шоттик снова одарил меня ненавидящим взором.

— Я его уничтожил! И это было лучше, чем остаток жизни провести в тюрьме за непреднамеренное убийство!

— Артефакты для заметания следов ты прихватил с собой тоже поэтому?

— Всегда их в кармане ношу. Дежурства слишком частые. Иногда дергают прямо из дома, так что проще все иметь с собой.

— А с рыбаком что сделал?

— Когда подчистил все здесь, нашел его по ауре. Поработал над его памятью, все там поправил, затем ушел.

— А потом? — так же ровно осведомился я.

— А потом — ничего! — процедил светлый. — Уехал домой. И жил себе припеваючи, пока ты не объявился!

Я сузил глаза.

— И как ты собирался вернуться на работу, имея в ауре метку убийцы? Ты же знал, что следы будут видны еще несколько месяцев. Неужто думал проходить все это время, ни разу ее не открыв? Или полагал, что у того же Херьена к тебе вопросов не возникнет?

— Херьен — слизняк! — с отвращением выплюнул Шоттик. — У него перед носом хоть что можно творить — он ничего не заметит! А с аурой я ничего не планировал делать. Проще было убить кого-то еще, чем все время ходить под закрывающим заклинанием.

— Да ну? И кого же ты, позволь спросить, успел определить на роль своего прикрытия?

Светлый оскалился.

— Что, у нас в столице преступников не осталось? Сопротивление при задержании… нападение на сотрудника Управления… попытка ограбления в загородном доме… да мало ли бывает случайностей в жизни? Я ведь уже все продумал, Рэйш, — с досадой добавил Шоттик. — Даже подготовился на случай, если меня все-таки заподозрят. И если бы не ты…

Я на мгновение прикрыл глаза.

Из всего, что я услышал, непонятным осталось только одно. А именно: почему же после той ночи Элен не пришла к тетке и не рассказала все как есть? Маг или нет, трезвый или пьяный в дымину… но Шоттик не должен был к ней прикасаться, услышав слабое «нет». Однако она позволила ему безнаказанно уйти. Долгие девять месяцев упорно скрывала, что с ней в действительности произошло. Быть может, свою роль тут сыграл страх перед теткой? Боязнь того, что после такого ее с позором выгонят обратно в нелюбимый дом? К матери и отчиму, от которого она, со слов леди Норвис, тоже страдала? Или же Элен просто не верила, что ей помогут, ведь именно в этом доме и из-за этих гостей в одночасье разбились все ее невеликие мечты? Поэтому-то и молчала о ребенке, пока это стало невозможно скрывать?

Не знаю. С женщинами всегда сложно. Но факт в том, что Элен предпочла остаться наедине со своим горем. И, судя по поведению Шоттика, он даже сейчас не догадывался, что тогда, ночью, с ее стороны это была совсем не игра. Как не думал он и о том, что вызвавшая его на честный разговор Элен была не расчетливой дрянью, умышленно сохранившей ребенка ради получения выгоды, а лишь потерявшей веру в людей, запутавшейся в сомнениях девчонкой, которая не знала, каким еще образом обеспечить сыну нормальное будущее.

— Что ты собираешься делать, Рэйш? — хрипло спросил Шоттик, когда я надолго замолчал. — Если помнишь, приборы на темной стороне не работают, так что у тебя и сейчас нет ни одного доказательства. Ни один суд не примет твои слова на веру. А все следы я за собой убрал!

— Да, — обронил я, отступив назад и убрав руку с чужого горла. — Следы ты действительно подчистил хорошо. Но это не значит, что ты избежишь наказания.

У Шоттика исказилось лицо.

— Что, казнить меня захотел?! Собственноручно башку с плеч срубишь?!

— Я маг, а не палач, — скупо обронил я. Хотя, если честно, предложение было заманчивым. Собственно, убить человека для меня уже давно не представляло проблем. А сегодня я бы сделал это с превеликим удовольствием, наплевав даже на появление метки в ауре. Но едва заметно кольнувшее плечо помогло устоять перед искушением, поэтому я отступил еще на шаг и так же тихо добавил: — Пусть Тьма решит твою судьбу.

У Шоттика вырвался из горла странный булькающий звук, когда вокруг меня сгустилось и начало стремительно расползаться густое черное облако. Пришедшая на зов Тьма была голодна, поэтому на застывшего в ужасе светлого обратились сразу тысячи обрекающих взглядов, а в его расширившихся в панике глазах отразились тысячи искаженных лиц. На темную сторону без предупреждения обрушился многоголосый, настойчиво ввинчивающийся в уши шепот… но я его почти не слышал, потому что на этот раз он был предназначен для другого.

— А-А-А-А! — в голос взвыл прикованный к камню Шоттик, когда поднявшаяся за моей спиной Тьма тяжелым языком нависла над его телом и на мгновение замерла, прежде чем обрушиться всей мощью. Светлый при этом даже не побледнел — он аж почернел, уставившись за мою спину с таким видом, словно увидел там что-то ужасное. А потом задергался в путах как припадочный и, задыхаясь от ужаса, прошептал: — Нет! Ты же мертва! Я тебя убил!

— Закрой глаза, — шепнул мне на ухо знакомый голос, и я послушно опустил веки, чувствуя на затылке холодок чужого дыхания. А потом услышал шумный всплеск, жуткий хруст, оборвавшийся истошным воплем. И после этого лишь спокойно ждал, когда раздавшиеся в ночи чавкающие звуки, прерываемые бессвязными стонами и мычанием, окончательно стихнут.

— До скорой встречи, Артур Рэйш, — ласково шепнула Смерть, когда на кладбище вновь воцарилась мертвая тишина. — Ты порадовал меня сегодня.

— До скорой, — согласился я, отворачиваясь и открывая глаза. Но на холме уже никого не было, кроме меня и затаившей дыхание куклы, которая сидела на чьем-то надгробии и с ошарашенным видом таращилась в темноту.

Перехватив озадаченный взгляд Мелочи, я все же решил посмотреть, насколько жестоко обошлась с убийцей суровая Леди в белом. И, обернувшись, порядком удивился, когда обнаружил, что прикованный к камню маг по-прежнему дышит. Более того, даже шевелиться пытается! Правда, уже никто не смог бы Шоттика признать в этом жутковато исхудавшем, абсолютно седом старике, из которого выпили не только магию, но и жизненную силу.

Подойдя вплотную, я приподнял за подбородок его плешивую голову и мысленно крякнул, наткнувшись на блуждающий, абсолютно безумный взгляд, в котором не было ни капли узнавания.

Хм. А Смерть и впрямь знала толк в правосудии, раз решила оставить ему жизнь, но при этом безвозвратно отняла разум. Вечного покоя этот маг действительно не за служил. Однажды мы с Тори как-то затронули эту тему, и он усомнился, что Смерть приходит к людям заслуженно. Но если в отношении таких, как Элен Норвис, я еще мог затрудниться с ответом, то в отношении Шоттика ответ был очевиден.

Пожалуй, только доказательство тяжести и неотвратимости наказания позволяет нам более или менее примириться с потерями. И не только создает ощущение восстановленной справедливости, но и дарит иллюзию стабильности, которую мы, люди, так отчаянно боимся потерять.

ГЛАВА 14

Пока я решал, как поступить с безумцем, темная сторона снова заволновалась, а откуда-то из глубин… я бы даже сказал, прямо из-под земли или, что вернее, с нижнего слоя… послышался уже знакомый многоголосый вой.

Материализовав секиру, я вскинул лезвие и обернулся в ту сторону, откуда слышался звук. Мелочь воинственно вскинула верхнюю пару лап и зашипела. Однако вой вскоре послышался совсем из другого места, откуда-то сзади. А затем еще три голоса провыли торжествующую песнь сразу с трех сторон, после чего стало ясно — нас попросту окружают.

Едва я об этом подумал, как во Тьме вспыхнули и погасли пять серебристых звездочек. Пока еще далеко, где-то на границе видимости. Но всего через миг они снова мигнули, как маяки, и, не прекращая оглашать темную сторону протяжными воплями, одним рывком переместились, сократив расстояние до холма почти вдвое.

Мелочь зашипела снова и переметнулась с могилы к валуну, встав так, словно пыталась загородить меня собой от неведомой опасности. Но к этому времени огни подобрались совсем близко, а еще через миг у самого подножия холма с хриплым рычанием из темноты выступили странные звери.

Если бы не рост, размеры и не наличие шерсти на костлявых боках, я бы решил, что это обычные гули. Однако звери были слишком велики для простых падальщиков. Более массивные, ширококостные, и с такими мощными лапами, что как-то сразу становилось понятным, почему они перемещаются так быстро. К тому же на головах у тварей имелись загнутые назад рога — крайне редкое явление для низших. На боках и вдоль позвоночника торчали костяные шипы. А в пастях теснилось столько клыков, что при виде них даже Мелочь отступила и обеспокоенно прижалась к моим ногам.

Машинально наращивая броню и оценивая странных противников, я, к собственной досаде, так и не смог классифицировать этот вид нежити. И был уверен, что ни в одном справочнике, ни в одной книге никто из моих коллег подобных тварей не описывал. Конечно, если они обитали на нижнем слое, это было вполне объяснимо, но тогда возникал вопрос: а им-то что тут внезапно понадобилось? Отчего всю последнюю неделю мне не давали покоя недобрые предчувствия? И почему отец Лотий был уверен, что твари начали охоту именно на меня?

Внезапно за спиной послышалось сдавленное хихиканье.

— Темному магу сдаваться пора. Бежать или сдохнуть — вот это игра! — продекламировал Шоттик и снова захихикал, ерзая по камню, как раздавленный червь.

Я создал из Тьмы еще одну секиру и встал в боевую стойку. Мелочь обернулась, бросив на меня вопросительный взгляд, а затем почти в точности скопировала мое движение, всем видом выражая готовность драться.

— Темного мага Смерть заждалась, — снова выдал стишок светлый. — Безглазая свора сюда добралась!

— Заткнись, Альтис, — процедил я, встав так, чтобы тяжелый валун прикрыл меня со спины. Безумец в ответ хрипло расхохотался, и именно в этот момент по Тьме пронесся долгий свист, после чего пятерка тварей, как по команде, в едином порыве сорвалась с места.

То, что они передвигаются с помощью прямых троп, было понятно с самого начала. Но я все равно мысленно ругнулся, когда нежить одним движением оказалась совсем рядом и с ходу ринулась в атаку. Мелочь, надо отдать ей должное, не испугалась более крупного противника и, прежде чем твари успели сделать второй прыжок, с воинственным писком ринулась навстречу.

А потом мне стало резко не до нее. Ринувшаяся на меня тварь в холке почти достигала моего подбородка, а торчащие кверху шипы делали ее еще выше. А вот глаз у нее действительно не было. Зато длина зубов оказалась такой, что тварь могла нанизать меня на них с одного движения и вполне была способна перекусить пополам, просто сомкнув челюсти.

Увернувшись от ее броска, я полоснул по костлявому боку сразу обоими лезвиями, но, к моему изумлению, они не располовинили тварь, а лишь со скрежетом проехались по выступающим из-под шкуры ребрам.

Фол! Да она что, еще и бронированная?!

Швырнув в нее напоследок сгусток огня, я понадеялся, что хотя бы это ее зацепит. Тварь взвизгнула, споткнулась и проскочила дальше, но у меня не было возможности проследить, насколько серьезна нанесенная мной рана — с двух сторон тут же налетели еще два зверя, и мне пришлось порядком постараться, чтобы не попасться им ни на клыки, ни на когти. Да еще и равновесие удержать, получив толчок мохнатым плечом.

Но когда мне это удалось, оказалось, что большого урона я никому из них не нанес. Оставленные секирой царапины были совсем неглубокими. Темный огонь тоже никого не убил — раненая зверюга вместо того, чтобы благополучно сгореть, грохнулась на землю, проехалась по ней пылающим боком. После чего вскочила и, отряхнувшись, кинулась обратно! Причем в пространстве она ориентировалась, несмотря на отсутствие глаз, более чем уверенно. И было непохоже, что обожженная шкура доставляла ей сильные неудобства.

Раздраженно сплюнув, я занял оборонительную позицию, напряженно размышляя, что делать. После первого неудачного натиска твари принялись кружить вокруг валуна, будучи не в состоянии напасть одновременно. Для слаженной атаки они были слишком велики и, похоже, понимали это. Камень за моей спиной оказался достаточно велик, чтобы служить надежным тылом, но при этом чересчур узок сверху, чтобы какая-то из тварей могла туда запрыгнуть и использовать его как опору для решающего прыжка.

Время от времени то одна, то другая тварь подскакивали вплотную и щелкали челюстями в надежде дотянуться до меня или до Шоттика. Светлому несказанно повезло, что я решил прижаться к камню именно с этой стороны. Но он своего счастья не оценил, и время от времени до меня доносилось бессвязное бормотание, прерываемое безумным смехом или предвкушающим причмокиванием, если кому-то из нежити удавалось подобраться ко мне достаточно близко.

На какое-то время на холме установилось хлипкое равновесие. Куда подевались еще две твари, я не видел, потому что мохнатая троица загораживала обзор, но, судя по тому, что поводок еще функционировал, кукла отвлекла оставшуюся парочку на себя. И очень грамотно держала их в стороне, давая мне время разобраться со своими противниками.

Но долго это продолжаться не могло. Твари оказались слишком сильны, слишком хорошо защищены и слишком подвижны, чтобы я мог эффективно с ними сражаться. От огня они быстро научились уворачиваться. Ударов секир ловко избегали и тут же били в ответ. Если бы тварь была одна, я бы, конечно, справился, но втроем они теснили меня слишком сильно, и все, что я мог, это лишь наносить редкие, неопасные раны и хотя бы так держать их на расстоянии… до тех пор, пока хватало сил.

Улучив момент, я снова выпустил Тьму и бросил на землю несколько простеньких знаков.

Ага. Оглушение слабенько, но сработало — одна из тварей, зацепив его лапой, коротко взвыла и на пару ударов сердца охромела.

Как насчет Боли?

Хм. Слабовато, конечно, но тоже подходит. По край ней мере, атаку нежити знак сумел остановить, а вторая тварь ненадолго потеряла ориентацию. Достать ее лезвиями мне, правда, не удалось, потому что остальные две вовремя меня оттеснили. Но если у меня появится немного больше времени…

Нежить, будто тоже сообразив, что не так уж неуязвима, неожиданно удвоила натиск, и мне пришлось попотеть, чтобы удержать безглазых монстров на расстоянии. Громадный валун и на этот раз выручил, но после нескольких атак на нем остались глубокие царапины, а от правого бока даже кусок откололся, когда какая-то тварь зацепила его лапой вместо меня.

Швырнув в тварей еще несколько сгустков огня, я с беспокойством прислушался к себе и, поняв, что слишком быстро истощаюсь, принялся со всей доступной скоростью вязать знаки один за другим. На ловушку для демонов у меня, конечно, не было ни времени, ни сил, но кое-что из подсмотренного у Лойда мне очень пригодилось. И вскоре вся земля на вершине холма оказалась усеяна неактивными знаками.

Когда их стало достаточно, а мои руки ощутимо потяжелели от веса секир, тянуть дальше стало опасно. После чего я одним движением активировал все знаки сразу и с облегчением услышал слаженный, раздраженно-болезненный вопль, потрясший темную сторону до основания.

Не все, что я хотел, удалось реализовать полностью. Двойное Оглушение зацепило лишь одну из проворных тварей, и теперь она неловко завалилась на бок, скребя когтями промерзшую землю. Вторая, получив заряд Боли сразу в обе лапы, неуклюже хромала, но все же оставалась на ногах. А вот третьей повезло несколько меньше — она умудрилась вляпаться в Путы. И теперь судорожно билась в двух шагах от меня, тщетно пытаясь освободиться.

Метнувшись в ту сторону, я для верности шарахнул по остальным двум тварям теми же знаками, которые их удерживали на месте, а затем ударил по мощной шее обездвиженной нежити сразу обеими лезвиями. От удара руки онемели до самых плеч, а тварь болезненно содрогнулась, выгнулась всем телом и едва не вырвалась. Но еще одни Путы вернули ее обратно на землю, а второй удар надежно пригвоздил к земле.

Правда, и тогда я ее не убил — только ранил. Живучая дрянь все еще трепыхалась, дергалась и остервенело клацала зубами возле моего сапога. Озверев от очередной неудачи, я сбросил огонь прямо на лезвие, со злостью пустил его вниз, и вот тогда тварь забилась в агонии, а пробравшийся по секире огонь неожиданно вспыхнул под прочной шкурой и принялся с жадностью пожирать мертвое мясо так же быстро, как когда-то пожирал умруна.

Поняв наконец, в чем была моя ошибка, я с облегчением выпустил в лезвие еще одну порцию огня и, оставив корчащуюся на земле тварь подыхать, поковылял к следующим.

Боль и Оглушение сделали свое дело — ненадолго нежить прекратила сопротивление, и я сумел вколотить в распахнутые глотки объятые пламенем лезвия. Тьму после этого огласил сдвоенный крик, но это был уже крик не ярости, а боли. Который довольно скоро затих и сменился торжествующим ревом разгоревшегося пламени, наконец-то нашедшего достойную добычу.

— Мелочь! — позвал я, устало опершись на древко, как на костыль. — Ты еще жива?

Вместо ответа откуда то из оврага раздалось знакомое щелканье, и я создал тропу, ориентируясь на поводок. Как выяснилось, кукла все же умудрилась прикончить одну из тварей, буквально вырвав из ее горла приличный кусок и, похоже, столкнув тяжелую зверюгу с обрыва. Распластавшаяся на камнях массивная туша еще дергалась, хрипела, тщетно пытаясь подняться на переломанных костях. Но я, проходя мимо, ткнул в нее лезвием, испытанным способом запустил огонь под прочную шкуру, и нежить с обиженным хрипом вытянулась на берегу замерзшего ручья.

Последняя тварь оказалась жива и в этот самый момент была занята тем, что остервенело пыталась раскопать каменистый склон, чтобы добыть оттуда забившуюся в щель куклу. Заслышав шаги, нежить с рычанием обернулась. А когда я выразительно приподнял свое оружие, пригнула голову и, создав тропу, быстрее молнии прыгнула.

Поймав ее прямо на выходе и всадив в брюхо лезвие уже пылающей огнем секиры, я отшвырнул истошно воющую нежить прочь, стряхнул тяжелое тело на камни и, несколькими ударами добив живучую тварь, коротко свистнул.

— Мелочь! Вылезай!

— Артс-с? — недоверчиво прошептала кукла, высунув голову из-за камней. А затем оглядела тлеющие трупы, выбралась из своего убежища и, вскинув кверху костяные лапы… точнее, то, что от них осталось… с гордостью повторила: — Артс-с! Магс-с!

— Пойдем, — устало сказал я, протягивая кукле руку.

Мелочь, кое-как поправив съехавший набок, порванный в нескольких местах, но каким-то чудом держащийся на голове «шлем», вскарабкалась мне на плечо и уткнулась носом в шею. А когда я создал еще одну тропу и вернулся на холм, коснулась моей щеки осколком лапы и тихо сказала:

— Спысь!

— Безглазые псы повержены вдруг, — торжественным речитативом выдал позабытый всеми Шоттик. — Но не волнуйся — другие придут!

Оракул, мать его!

Я сплюнул, испытывая сильное желание двинуть ему по роже, но в этот момент по Тьме снова раздался многоголосый вой, а далекий горизонт озарился сразу несколькими десятками огоньков.

Я недоверчиво замер, всматриваясь в стремительно разгорающееся зарево, но это был не обман зрения, не галлюцинация и не вызванное усталостью видение. Огоньков было много. Намного больше, чем в первый раз. И если первые твари пришли сюда по отдельности, как разведчики или загонщики, то теперь по их следам сюда шла остальная стая.

Я насчитал сразу восемь групп по пять огоньков, двигавшихся в четком порядке, хотя и далеко не так быстро, как первые твари. Все они располагались на одинаковом удалении друг от друга, но первые немного вырвались вперед, вторая группа огоньков расположилась чуть дальше, третья еще дальше… и так — до самого горизонта. Более того, когда первые огоньки придвинулись, из Тьмы с противоположного края вынырнула девятая группа. Затем, когда она миновала невидимую границу, огней стало еще больше. И с каждым ударом сердца чудовищная стая разрасталась все больше, начав смутно напоминать ритмично марширующий, тщательно обученный полк.

Но что самое неприятное — там, вдалеке, где-то на грани восприятия, шевелилось и медленно следовало за нежитью что-то поистине огромное. Какая-то гигантская, похожая на серое марево, круглая тень, которую я сослепу сначала принял за упавшее сверху, омертвевшее солнце. Оно, словно лежа на повозке, медленно, но неуклонно катилось в нашу сторону следом за марширующей нежитью. И глядя на это нечто, у меня вдруг по спине пробежал недобрый холодок.

— Пали штандарты, разбит монастырь — на землю приходит Слепой Поводырь! — снова торжественно продекламировал прикованный к валуну Шоттик.

— Кто? — вздрогнул я и недоверчиво обернулся.

Безумец радостно хихикнул.

— Дрожат от натуги постромки из жил — Безумный Слепец из кишок их скрутил!

— Что ты несешь, болван? — процедил я, подходя ближе. — Какой еще поводырь? Чьи кишки?!

— Любую из душ он за плату найдет — от Дикой охоты никто не уйдет! Добычей кто стал, тому поздно бежать — Слепого Безумца тебе не сдержать!

Когда Шоттик снова издевательски захихикал, я не вы держал и все-таки заехал ему в морду. Маг тут же обмяк и мешком свалился на землю, когда я оборвал путы, не желая тратить на них лишние силы.

После этого я обернулся к разгорающемуся вдали зареву, рассмотрел наконец протянувшиеся от него к огонькам длинные тени и вдруг с содроганием осознал, что же это такое. Нет, это было не мертвое солнце, и даже не луна, внезапно рухнувшая с далеких небес. Гигантское нечто, неумолимо поднимавшееся из земли, было ничем иным как невероятно огромной, чудовищной по размерам головой. По-видимому, такой же гигантской, неторопливо всплывающей из темных глубин твари, которая медленно, но верно продолжала двигаться к холму, ведомая целой армией безглазых псов, которые выполняли роль не столько сопровождения, сколько запряженных в постромки лошадей.

Похоже, первая пятерка и впрямь была лишь первой ла сточкой. Быстроногие охотники. Разведчики, умеющие перемещаться во Тьме со скоростью света. Именно они шли по моему следу всю последнюю неделю. Именно их голоса я слышал в эти дни, выходя на темную сторону. Быть может, они нашли бы меня и раньше, если бы я находился на одном месте. И лишь по причине того, что я умел передвигаться по Тьме так же быстро, как они, да еще привык обрывать след, чудовищная тварь здорово припозднилась со своим появлением. А всплыла из неведомых глубин не посреди густо населенной столицы, а именно здесь, на окраине, явившись на зов окруживших добычу загонщиков.

Кто и зачем призвал его сюда, было уже не так важно. Понятно, что такая тварь просто так не всплывет со дна, чтобы порезвиться на мелководье. Кто-то приманил ее сюда. Кто-то показал загонщикам след. Но кто это был, мне придется выяснять чуть позже, если, конечно, я доживу до утра.

Шансов против такой твари у меня не было никаких. Но и бежать я не видел смысла. Да, пятерку разведчиков я убил, но теперь, когда тварь была здесь, ей ничего не стоило пустить по следу вторую. И с учетом того, что передвигались мы по Тьме с одинаковой прытью, перехватить меня им не составило бы труда. Так что лучше уж сдохнуть здесь, сейчас, не подвергая опасности город, чем выиграть в лучшем случае сутки и быть загнанным в угол в каком то другом месте.

— Артс-с… беда! — выдохнула Мелочь, обхватив меня лапами за шею и едва не порезав иззубренными краями. — Бежать! Не справиться! Надо идти-с!

— Некуда идти, — уронил я, опустив лезвия. — От этой твари не убежишь.

Кукла тяжело вздохнула и спрыгнула вниз в тщетной попытке загородить меня собой. Все еще мелкая, растрепанная, в порванном костюме, хромая и где-то успевшая потерять не только «руки», но и правый «глаз».

— Мелочь-с задержит-с, — пообещала она, вскинув вверх изуродованные лапы.

— Дура ты мелкая, — беззлобно отозвался я и снова поднял взгляд на приближающегося монстра. — Сиди и не рыпайся.

Забавно, а ведь не так давно я как раз интересовался, кто же именно обитает на самом дне заполненной Тьмой бездны. Теперь вот узнал. Проникся. И понял, что свой личный «нижний слой» слишком рано посчитал последним. Чтобы вместить тварей вроде Поводыря, Тьма должна быть глубже… намного глубже, чем это доступно моему пониманию. Но хвала Фолу, обитающие там монстры крайне редко выбирались на поверхность. А если и выбирались, то для этого требовалась масса усилий, и, судя по тому, с какой натугой продвигался в нашу сторону Поводырь, перемещение в верхних слоях Тьмы давалось ему нелегко.

Я прищурился, начав более четко различать туго натянутые струны, которые, словно поводья, шли от его головы к спинам хрипящих от усилий псов. Наверное, у них там какие-то крепления были придуманы. Или же громадные собаки тащили поводья прямо в зубах? По мере их приближения я в какой то момент начал различать и другие детали. И мысленно присвистнул, рассмотрев ползущих с явным трудом, низко пригнувшихся псов и стелющиеся за ними глубокие борозды, пропаханные когтями на немалую глубину.

Видать, нелегко им было тащить за собой неповоротливого монстра. Но слаженные усилия нескольких десятков тварей позволяли ему держаться на плаву и медленно, но верно подниматься все выше. Вот уже и шея показалась в клубящемся вокруг твари тумане. Затем и громадные плечи проступили, увитые тугими буграми мышц и по крытые редкой шерстью. Лица Поводыря я пока не различал, но это, наверное, и к лучшему — вряд ли громадный монстр, привыкший всю жизнь проводить на глубине, окажется на поверку писаным красавцем.

— Артс-с-с… — тихо, но настойчиво повторила Мелочь, отвлекая меня от невероятного зрелища. — Надос-с домой-с! Артс должен житьс-с!

Я на нее даже не взглянул.

Кукле это не понравилось, и она высоко подпрыгнула, привлекая к себе внимание. Сердито щелкнула, заурчала, подпрыгнула снова, как в тот день, когда я впервые спустился на нижний слой… и вот тогда меня неожиданно осенило. А потом в голову пришла совершенно безумная мысль, которая могла подарить нам крохотный, призрачный, но все же шанс выбраться.

— Иди сюда, — велел я, протягивая руку. — Покажи-ка мне лапы!

Мелочь удивленно дрогнула, но послушно запрыгнула на ладонь и вытянула перед собой «руки». К счастью, в длине они не сильно потеряли — кажется, чужие зубы сумели их просто расколоть пополам, и теперь ширина костяшек резко сократилась, зато на сколах появились мелкие зазубринки, благодаря чему их можно было использовать наподобие пилы.

Коротко взмахнув секирой, я смахнул с костей лишнее и сделал их еще уже, чем раньше. После чего уже медленно и аккуратно провел пару раз кончиком лезвия по самому сколу, парой движений его заточил, после чего забросил опешившую куклу в капюшон.

По поводку пришла волна недоумения и тревоги.

— Он держится на плаву лишь за счет собак, — прищурился я, разглядывая медленно ползущую тварь совершенно по-новому. — Поводырь слишком тяжел для этого слоя. Если не будет псов, тварь снова уйдет на дно.

Мелочь возбужденно подпрыгнула и даже на голову мне забралась, чтобы понять, что я имею в виду.

— Нетс-с, — с огорчением выдала она через пару мгновений. — Много-с. С-слишком-с. Артс-с и Мелочь с не одолеть-с.

— А если порезать постромки?

— Ырсь, — озадачилась кукла. Но еще через миг из-за спины раздалось задумчиво урчание: — Пробовать с-с можно-с-с.

Навскидку оценив расстояние между группами медленно ползущих псов, я бросил:

— Тогда я их отвлекаю, а ты режешь. Готова?

— Дысь! — кровожадно оскалилась кукла, и в следующий миг мы одновременно провалились во Тьму.

Безусловно, затея была так себе и отдавала сумасшествием даже больше, чем погрызенный Тьмой разум придурка Шоттика. Но другого варианта я тогда не нашел. И, вынырнув прямо посреди перепаханного чужими когтями поля, что есть силы подбросил куклу вверх.

До ближайшей пятерки псов было всего два десятка шагов. Но я правильно углядел — постромки шли в виде веера. Таким образом, что непосредственно к телу Поводыря крепился всего один, хоть и толстый, конец, а примерно на середине он расходился на пять более тонких струн, которые намертво врастали в загривки натужно хрипящих псов.

Поскольку собаки шли группами и располагались «лесенкой», на некотором отдалении друг от друга, то оказавшиеся за моей спиной собаки почуяли неладное не сразу. А вот у тех, кто двигался чуть левее и сзади, я оказался почти перед самым носом и, как только один из псов дернулся в мою сторону, тут же создал еще одну тропу.