Последние часы. Книга I. Золотая цепь Клэр Кассандра

20. Битва, что богам одним под силу

• Жгучий взор
• Взывал к отплате, к битве, что богам
• Одним под силу. Тут, насупротив,
• Поднялся Велиал; он кротким был
• И человечным внешне; изо всех
• Прекраснейшим, которых Небеса
• Утратили, и с виду сотворен
• Для высшей славы и достойных дел.

Джон Мильтон, «Потерянный рай»[53]

– Веревка пока не натягивается, – нервно произнес Мэтью.

Корделии казалось, что с момента исчезновения Джеймса прошла целая вечность. Мэтью так сильно побледнел и изменился в лице, что ей было страшно за него. Может быть, расставание с другом, ушедшим в серое царство Принца Ада, действительно высасывало из него жизненную энергию?

Корделия подошла к демоническому порталу и напрягла зрение в надежде разглядеть где-нибудь за «стеклом» Джеймса, но увидела лишь бесплодную землю и мертвые черные деревья. Над горизонтом поднималась алая луна.

– А вдруг с ним что-то случилось? – продолжал Мэтью.

– Ты же сам велел Джеймсу в случае опасности трижды дернуть за канат, – успокаивала его Корделия. – Он знает, что делать.

Едва различимые следы, оставленные Джеймсом на кладбищенской траве, резко обрывались у черного «порога». Девушка протянула руку, попробовала просунуть ее в пространство под аркой. В голове промелькнула смутная мысль: а вдруг в прозрачной непроницаемой стене имеется слабое место?

Но нет, никакого слабого места не нашлось. Магическая стена была прочной, как гранит, хотя сквозь «стекло» Корделия могла разглядеть пейзаж иного мира до мельчайших подробностей. Она с досадой смотрела на песчинки, которые ветер гонял туда-сюда. До серой пустыни было рукой подать…

Раздался хлопок, веревка натянулась, и Мэтью хрипло вскрикнул. Корделия вздрогнула от неожиданности. Канат дернулся так резко, что Мэтью потерял равновесие, растянулся на траве во весь рост, и сейчас его тащило к арке.

Мэтью пытался хвататься за землю, за траву, одежда его цеплялась за корни, торчавшие из земли, однако все было бесполезно. Он с силой врезался в «стеклянную» стену, но, к счастью, в следующий момент веревка обвисла, и он со стоном отполз в сторону. Корделия подбежала, держа наготове Кортану.

Волосы Мэтью слиплись от крови – он разбил голову о стену. Корделия упала на колени рядом с ним, взялась за веревку, подняла меч…

– Нет, – задыхаясь, пробормотал Мэтью. – А как же Джеймс…

Он не хотел обрубать веревку, связывающую их с Джеймсом. С другой стороны, Корделия понимала: если Мэтью еще пару раз ударится о прозрачный барьер между мирами, то может получить смертельную рану. Пусть самому Мэтью это было безразлично, зато не было безразлично ей.

Она решительно поднесла лезвие меча к веревке, которой Мэтью обвязал себя, и перерезала ее. Он перевернулся на спину, с трудом сел, а в это время Корделия схватилась за конец веревки, обмотала ее вокруг запястья, вцепилась в нее изо всех сил.

– Корделия… – Мэтью потянулся к ней.

Веревка снова натянулась, Корделию со страшной силой дернуло в сторону, и она едва не напоролась на собственный меч. Она вскрикнула, чувствуя, что ее тянут в сторону арки, туда, внутрь. Невидимый барьер приближался, и воздух в проеме начал мерцать. Она уперлась в землю ногами и ухитрилась в последний момент поднять Кортану.

Корделия вспомнила, как меч легко вошел в гранитный парапет Тауэрского моста. В ушах ее прозвучал голос Элиаса: «Лезвие Кортаны может разрубить любой материал, все, что угодно». На сей раз воспоминание об отце причинило ей боль.

Она крепче стиснула меч в руке и, не обращая внимания на отчаянный вопль Мэтью, сделала выпад, словно собиралась разрезать бумажный экран.

Раздался звон, как будто разбилось что-то хрупкое, и Кортана пронзила барьер, отделявший реальный мир от серого царства. Корделия ахнула от неожиданности. Навстречу ей летели крупные острые осколки, похожие на куски зеркала, и в каждом из этих зеркал отражалась какая-нибудь сцена. Она увидела морской берег и черные волны, освещенные желтой луной, подземную пещеру, крепость на холме, демона, протянувшего когтистые лапы к сторожевой башне.

Осколки пронеслись мимо и исчезли. За веревку больше никто не тянул, но кисть и запястье Корделии пронзила острая, жгучая боль. Она постаралась отдышаться и огляделась.

Оказалось, что Корделия все-таки попала в царство теней. По чужому небу плыли низкие серые облака, плотные, тяжелые, как гранитные глыбы. Во все стороны, сколько видел глаз, тянулись вереницы дюн из странного серого вещества, похожего на пепел. Из склонов пепельных холмов торчали побелевшие скелеты неизвестных животных.

– Маргаритка? – услышала она знакомый голос.

Корделия выронила веревку и с трудом приподнялась. Рядом с ней на песке сидел Джеймс. На его белом лице сверкали огромные глаза, обведенные багрово-синими тенями; на щеках виднелись какие-то пятна, не то грязь, не то кровь.

– Как ты сюда попала? – прошептал он. – Это невозможно!

– Это Кортана. Меч… он прорубил стену под аркой…

– Маргаритка, – едва слышно произнес Джеймс, обнял ее, привлек к себе.

Она от неожиданности выронила Кортану – и очень хорошо, потому что иначе меч проткнул бы ее, его или их обоих. Щека его прижалась к ее щеке, и она почувствовала, как гулко, часто бьется его сердце.

– Я думал, что никогда больше не увижу тебя, – пробормотал он. – Маргаритка, ангел мой…

Корделия обняла возлюбленного за шею, шепча его имя, зарылась лицом в его шелковистые волосы.

Скорее всего, они сжимали друг друга в объятиях всего лишь несколько мгновений, но ей показалось, что время остановилось. С другой стороны, этого было так мало… Внезапно где-то в отдалении прогремел гром. Джеймс резко отстранился и вскочил на ноги, увлекая за собой Корделию.

– Возвращайся обратно, Маргаритка, – произнес он, пристально глядя ей в глаза. – Ты должна найти способ вернуться. Уходи отсюда, немедленно.

Звук, подобный грому, раздался снова, уже ближе.

– Джеймс, нет. Я тебя не брошу.

Джеймс с досадой застонал, выпустил ее руку. Поднял с песка Кортану, вложил ей в ладонь, и ее пальцы механически сомкнулись вокруг эфеса.

– Теперь я знаю, что нужно Велиалу. Поверь, ты ничем не можешь мне помочь…

Корделия воинственно сжала рукоять меча.

– Я уйду только в том случае, если ты пойдешь со мной, – упрямо произнесла она. Странный звук повторился; теперь было понятно, что это не гроза, а, скорее, начинающееся землетрясение. Земля под ногами содрогнулась.

– Я не могу уйти, – ответил он. Над пустыней пронесся порыв ветра, и прядь вьющихся черных волос упала Джеймсу на лоб. – Я должен его уничтожить. Это единственный путь покончить с кошмаром и спасти жизни ни в чем не повинным людям. – Он смолк, осторожно прикоснулся к ее лицу. – Уходи, Маргаритка, дорогая моя. Передай Мэтью…

Тишину разрезал дикий рев, и земля у них под ногами снова задрожала. А в следующий миг дюны взорвались, тучи песка затмили звезды. Пустыня разверзлась, и из образовавшейся черной пропасти с оглушительным звериным воем выкарабкалось нечто.

Корделия подняла руку, чтобы защитить глаза от песка, набившегося под одежду, в волосы. Когда она выпрямилась, взгляду ее предстало жуткое зрелище. Там, где только что тянулась серая пустыня, стоял демон-мандихор. Однако на сей раз он был в три раза крупнее, чем тогда, на Тауэрском мосту; он возвышался над нею и Джеймсом, подобно горе, и фигура его заслоняла полнеба.

Особняк Консула на Гровнор-сквер был выстроен в георгианском стиле: оштукатуренные белые стены, фасад с пилястрами, вызывавший в памяти древнеримские портики. Это был большой дом: перед окнами четвертого этажа покачивались верхушки деревьев. Но для Томаса это был всего лишь дом, где он с раннего детства играл с друзьями; громадный особняк давно уже не пугал, не удивлял его, не производил на него особенного впечатления.

По крайней мере, так Томас считал раньше. Но в этот вечер, когда он, выйдя из кареты, поднимался по широким ступеням на парадное крыльцо, сердце его сжималось от беспокойства. Они с Люси нарушили едва ли не все запреты «Кодекса», после чего он приехал не куда-нибудь, а в дом Консула. Должно быть, он лишился рассудка.

Томас подумал о Джеймсе, Люси и Мэтью. О Корделии. Любой из них на его месте без малейших колебаний и страха вошел бы в этот дом, чтобы сделать то, что нужно было сделать для спасения друга. Он напомнил себе о том, что Кристофер сейчас умирает в Безмолвном городе. Умирает в мучениях, один, без родных и друзей, в унылой больничной палате. Смертельная болезнь, от которой нет лекарства, медленно убивает Кристофера, кузена Томаса, одного из самых дорогих его сердцу людей.

Томас взбежал по ступеням и взялся за дверной молоток.

– Чарльз! – крикнул он. – Чарльз, это Томас Лайтвуд, открой мне!

Дверь отворилась немедленно, как будто хозяин ждал в вестибюле.

На нем был новый, безукоризненно отглаженный черный костюм, рыжие волосы были тщательно причесаны. Томас испытал странную смесь тоски, печали и гнева, как это часто бывало с ним в последнее время в присутствии Чарльза. Когда-то этот человек был для него всего лишь занудным старшим братом Мэтью, Томас почти не обращал на него внимания. Но теперь, когда Томас видел, как смотрит на Чарльза Алистер, он испытывал неопределенное, но болезненное чувство.

– Если ты насчет Кристофера, мне известно не больше тебя, – досадливо поморщившись, заговорил Чарльз. – Он в Безмолвном городе. Насколько я понимаю, Мэтью уехал в Институт, к Джеймсу. Наверное, тебе следует сделать то же самое.

И он собрался закрыться изнутри. Томас, недолго думая, просунул могучее плечо в пространство между дверью и косяком.

– Я уже знаю, что с Кристофером, – сказал он. – Мне нужно в подвал, в лабораторию. Поскольку Кристофер болен, я должен продолжить его работу.

– Не говори глупости! – воскликнул Чарльз. – Люди гибнут, а у тебя на уме детские развлечения…

– Чарльз.

В вестибюле появился Алистер. Он был без пиджака, в брюках и рубашке с закатанными рукавами, открывавшими мускулистые руки. На лице его даже сейчас, когда на него никто не смотрел, застыла обычная надменная гримаса.

– Впусти Томаса.

Чарльз поднял глаза к потолку с видом человека, измученного причудами окружающих, но отступил в сторону. Томас шагнул в дом, при этом почему-то зацепился за порог и едва не упал.

– Зачем ты пришел? – спросил Алистер, нахмурив темные брови.

Томас в нескольких словах объяснил идею Кристофера насчет противоядия, естественно, не упоминая тайные посещения оранжерей.

– Мне ненадолго нужна лаборатория, я хочу попытаться получить это вещество, – закончил он. – Алистер…

– Томас, послушай меня, – перебил его Чарльз. – Я понимаю, что у тебя самые благие намерения, но сейчас не время для нелепых экспериментов. Мне необходимо присутствовать на собрании Анклава, поэтому я не могу остаться. А кроме меня, некому следить за тем, чтобы ты не поджег и не взорвал дом.

Томас подумал о Кристофере, о застенчивом, но умном Кристофере, о годах упорного труда и ученых занятий. Даже Генри уважал его. Он был таким талантливым, а лондонское общество почему-то до сих пор относились к нему с пренебрежением.

Томас с решительным видом прижал к груди ящичек, в котором был спрятан корень «моли».

– Моя сестра и мой кузен пострадали от этой штуки – от этого демонического яда, – заговорил он. – Моя сестра умерла. Кристофер умирает. Неужели ты думаешь, что я пришел сюда развлекаться? Почему ты называешь наши эксперименты нелепыми? Создание противоядия – это единственный способ спасти тех, кто сейчас лежит в лазарете.

– Анклав… – начал Чарльз, застегивая пиджак.

– Даже если Анклав найдет и убьет мандихора, это уже не поможет больным, – взволнованно воскликнул Томас. – Это не поможет Ариадне.

На лице Чарльза отразилось раздражение, и на миг Томасу показалось, что он сейчас услышит резкий ответ, что этому человеку нет никакого дела до Ариадны. Он перехватил мрачный взгляд Алистера – неужели ему пришла в голову точно такая же мысль?

Томас откашлялся.

– Мне как-то раз сказали, что нужно позволять человеку делать то, что он умеет делать лучше всего, а Кристофер знал, что делал. Я в него верю. Его противоядие подействует.

Он перехватил недоуменный взгляд Чарльза, но ему было все равно. Эти слова предназначались для другого. Томас в упор смотрел на Алистера, который как раз в этот момент надевал пиджак. Алистер спокойно поднял голову и, не глядя на Томаса, небрежно произнес:

– Чарльз, пусти его в лабораторию. Я останусь и позабочусь о том, чтобы он не спалил дом.

Чарльз был потрясен до глубины души.

– Ты останешься ради этого?

– Мне кажется, так будет лучше всего – ты же знаешь, что меня мало интересует очередное собрание Анклава.

– Знаю, – неохотно ответил Чарльз. – Ну что ж, хорошо. Приезжай, когда сможешь.

Он потянулся к Алистеру, видимо, по привычке, но сразу же опомнился и убрал руку. Они обменялись смущенными взглядами, и у Томаса болезненно сжалось сердце.

Чарльз начал спускаться по ступеням крыльца, но на середине лестницы обернулся и сердито посмотрел на Томаса.

– Чтобы все было цело, – буркнул он, затем отвернулся и поспешно ушел.

– Надо быстрее идти в лабораторию, – начал Томас и направился к лестнице, ведущей в подвал.

– Подожди, – оборвал его Алистер.

Томас замер в изумлении. Глаза Алистера сверкнули, как две черные льдинки.

– Мне плевать на лабораторию, – продолжал он. – Я хочу знать, где моя сестра и что, черт побери, происходит. Куда она подевалась?

– Она уехала на Хайгейтское кладбище, – ответил Томас. – Там вход в Безмолвный город.

– Дьявол, – выругался Алистер. – Зачем? Нет, знаешь, не надо говорить, зачем. Это только разозлит меня еще сильнее.

– Мне очень жаль, – пробормотал Томас. – Не потому, что она отправилась в Безмолвный город. Если им и угрожает опасность, а это маловероятно, Корделия сумеет за себя постоять. Мне тоскливо из-за всего этого ужаса, который сейчас происходит. Никто из нас не виноват в этом, но мне просто… мне жаль.

Взгляд Алистера смягчился, и на миг Томас перенесся в прошлое, в Париж… Снова они беззаботно гуляли по улицам, сунув руки в карманы, увлеченно говорили о книгах, искусстве, путешествиях, словно на всем белом свете не существовало никого, кроме них двоих.

– Мне тоже очень жаль, – ответил Алистер. – Я понимаю, что смерть сестры – это большое горе. Я очень тебе сочувствую, просто у меня до сих пор не было возможности сказать тебе об этом.

У Томаса перехватило дыхание.

– Спасибо.

– Ты действительно думаешь, что это противоядие подействует? – спросил Алистер.

– Я в этом совершенно уверен.

Алистер довольно долго смотрел Томасу прямо в глаза, затем кивнул.

– И сколько времени займет его изготовление?

– Двадцать минут, если все пойдет как надо.

Алистер испустил тяжкий вздох.

– Хорошо, – сказал он. – Даю тебе двадцать минут. После этого я отправляюсь искать Корделию.

Встретив удивленный взгляд Томаса, он нетерпеливо махнул рукой в сторону лаборатории.

– Я тебе помогу, – объяснил он. – За работу.

Мандихор был огромен. Он походил на столб дыма от гигантского костра, и Корделии показалось, что он головой задевает небо. Ошибиться было невозможно: несмотря на то что демон увеличился в размерах, у него было прежнее тело облезлого льва, тройные ряды клыков. Но в облике его появилось кое-что новое: здесь, в царстве теней, тело его носило следы неизлечимых болезней. Когда чудовище приблизилось, Корделию едва не вытошнило. Большинство демонов имели отвратительную внешность, и Сумеречные охотники со временем привыкали к виду этих мерзких тварей. Но было что-то особенно гадкое в отметинах смерти на теле мандихора: лапы его покрывали страшные чумные волдыри, тело было изуродовано оспинами, на груди виднелись трещины и белые чешуйки проказы. Участки шкуры были изъедены кислотой, в других местах кожа была алой, воспаленной. Из ушей и рта сочился черный ихор.

Джеймс попятился, увлекая Корделию за собой, но отступать было некуда. Со всех сторон их окружали серые дюны с крутыми склонами.

Корделия услышала чей-то издевательский смех. На вершине одной из песчаных дюн стоял мужчина в белых одеждах, со светло-серыми волосами и глазами. У него было молодое и удивительно прекрасное лицо, но в этой красоте было что-то страшное, грозное – так наводит на человека ужас вид белоснежного сугроба, забрызганного ярко-алой кровью, или блеск белых костей среди теней.

Он напомнил ей Джеймса. Они не были похожи в прямом смысле этого слова, но Корделии почудилось что-то знакомое в форме глаз, скул, в очертаниях губ. Она усилием воли отогнала наваждение и сказала себе: «Перед тобой Велиал, Принц Ада. Если он сейчас похож лицом на Джеймса, значит, таково его желание. В действительности он выглядит совсем иначе». Когда пыль улеглась, Велиал вытянул руку в сторону мандихора. Отвратительный демон замер на месте, как вкопанный, а Велиал окинул Корделию холодным, пристальным взглядом.

– Так-так, Джеймс, – произнес он. – Вызывать подкрепление – это нечестно. А мне казалось, ты всегда играешь по правилам.

Джеймс выхватил из-за пояса сверкающий короткий меч. Он тяжело дышал и был очень бледен; лицо и волосы его были перепачканы грязью и песком, и он больше не походил на молодого благовоспитанного джентльмена из лондонского высшего общества. Он походил на свирепого древнего воина.

– Отпусти ее обратно в наш мир, – прорычал он. – Оставь ее в покое. Тебе нужен только я…

– Нет! – перебила его Корделия. – Я тебя здесь не оставлю!

Велиал лениво пошевелил кистью, и у Корделии вырвался хриплый крик. Какие-то черные лианы возникли из серой земли, обвили ее ноги и сдавили с такой силой, что она не могла сдвинуться с места. Джеймс шагнул к ней, она замахнулась Кортаной и собралась обрубить гадкие скользкие щупальца…

Но в этот миг клинок вырвался у нее из пальцев. Она потеряла равновесие, упала на колени; лианы крепче стиснули ее щиколотки, и она с трудом подавила очередной вопль. Боль была невыносимой, перед глазами появилась алая пелена. Она услышала, как Джеймс кричит что-то, подняла взгляд и, словно сквозь туман, с трудом различила силуэт Велиала, державшего в руке Кортану. Увидев выражение ее лица, он рассмеялся.

– В этом царстве все предметы и существа повинуются мне, – объявил он. – Даже клинок, выкованный кузнецом Велундом.

Он щелкнул пальцами. Звук этот был подобен ружейному выстрелу.

Мандихор встал на дыбы и набросился на Джеймса.

В тот момент, когда мандихор прыгнул, Джеймс упал на землю и откатился в сторону. Чудовище приземлилось совсем рядом, под тяжестью его тела задрожала земля, в воздух поднялось облако пыли. Монстр навис над Джеймсом, но Сумеречный охотник перевернулся на спину и сделал колющий выпад, целясь в брюхо. Раздалось глухое рычание, и на руку ему капнул жгучий ихор.

Демон снова встал на дыбы, Джеймс стремительно поднялся на ноги. Боковым зрением он видел Корделию, которая тщетно пыталась высвободиться из черных пут. Джеймс отвернулся от врага, прыгнул, сделал сальто вперед, повторил маневр; когда он, наконец, поднялся, мандихор очутился в нескольких футах у него за спиной. Монстр замахнулся гигантской лапой, похожей на таран. Лапа просвистела на волосок от лица Джеймса, но он в последний момент успел пригнуться.

Голова раскалывалась от мучительной боли, кровь шумела в ушах. Джеймс чувствовал, что все тело горит, мышцы и суставы ныли, оцарапанное запястье как будто жгло огнем. Он попятился, пытаясь сосредоточиться и внимательно следить за движениями мандихора. Тем временем демон с низким рычанием описывал круги вокруг жертвы. Он представлялся Джеймсу тенью, двигавшейся на фоне ослепительного света, от которого болели глаза. Велиал внимательно наблюдал за этой сценой.

Корделия испуганно вскрикнула, и в ту же секунду гигантский демон снова прыгнул, вытянул перед собой лапы и выпустил когти. Он был необыкновенно ловким и проворным, несмотря на раны и болячки. Одна лапа задела руку Джеймса, но он отскочил в сторону, занес над головой клинок и рассек шкуру демона. Снова его залило ихором, но на этот раз демоническая кровь смешивалась с его собственной. Джеймс почувствовал во рту металлический привкус, на мгновение у него подкосились ноги, но он собрал последние силы, резко выпрямился и снова устремился в атаку. Мандихор выбросил в его сторону гигантскую лапу и схватил клинок.

Когда лезвие разрезало шкуру, демон взвыл, но не выпустил меч и дернул на себя. Пальцы Джеймса разжались, и он отлетел в сторону.

Он ударился о землю с такой силой, что у него на несколько мгновений перехватило дыхание. Меч лежал рядом на песке. Джеймс потянулся к оружию, но мандихор опередил его и наступил на клинок. Он хотел отползти в сторону, но в этот момент на него напал приступ кашля; поднявшись на колени, он выплюнул пригоршню крови. Где-то вдалеке злобно хохотал Велиал.

Джеймс вытер кровь с губ. Демон встал на дыбы и с высоты двадцати футов смотрел на Сумеречного охотника алыми глазами-щелочками.

– Джеймс, сдавайся, – окликнул его Велиал. – Признай свое поражение. Иначе я прикажу мандихору снова атаковать тебя.

Джеймс из последних сил поднялся на ноги. Он видел Корделию – она разодрала руки в кровь, пытаясь освободиться от лиан. Ему хотелось извиниться перед ней, сказать, что он глубоко сожалеет, что он вовсе не хотел втягивать ее в этот ужас.

Девушка смотрела прямо на него, и ему показалось, что она пытается взглядом сказать ему что-то. Она не оставляла попыток оторвать от себя черные лианы, не сдавалась, несмотря на раны и боль. Ведь это была Корделия – она никогда не сдавалась.

«Сражайся», – сказал себе Джеймс, но сил не было. Тело не повиновалось ему. Тени обступали его со всех сторон. Мандихор навис над ним в ожидании приказа Велиала. Велиала, который правил серым царством, который подчинил его своей воле.

Джеймс вытянул перед собой правую руку. Царапина, оставленная когтем мандихора, еще кровоточила, и кровь моментально впитывалась в песок. Ему показалось, что он слышит шепот песка, что сама земля негромко мурлычет какую-то песню. Но нет, подумал он – скорее всего, у него просто галлюцинации, лихорадка.

«Тени», – шептал песок, и Джеймс вспомнил, чему учил его Джем. Сосредоточься. Успокойся. Дыши ровно. «Ты должен окружить себя крепостью самоконтроля. Ты должен узнать свою силу, чтобы уметь распоряжаться ею».

Велиал сумел подчинить себе этот мир, заставил всё и вся склониться перед собой. «Каждое дерево, каждый камень, каждая песчинка здесь повинуется мне». Это царство повиновалось Велиалу, его духу.

«Ты – мой наследник, моя плоть и кровь».

Джеймс заставил себя сосредоточиться, собрал волю в кулак и направил ее вниз, подобно лучу, который проходит сквозь увеличительное стекло. Всю свою волю, решимость, жизненную силу, энергию, которая еще осталась в его теле, он устремил на серую землю под ногами. И тогда он почувствовал, что земля ожила. Дух Джеймса словно протянул руки к сердцу темного царства, к окаменевшим кривым деревьям, к нагромождениям серых костей, к пепельным дюнам, к тени мандихора.

Велиал выкрикнул приказ, и мандихор напал. Джеймс вскочил на ноги. Он продемонстрировал свою внутреннюю силу царству теней, и оно ответило: раздался гул потревоженной земли, воздух разогрелся и зашипел. Из ладоней Джеймса, из его пальцев возникли языки черного пламени. Мандихор, пошатываясь, сделал шаг вперед, но навстречу ему подул могучий ветер, вздымающий тучи песка, и прямо перед ним из земли вырос темный торнадо.

Велиал снова крикнул что-то, но ветер унес его слова, и мандихор не услышал приказа. Джеймс стоял перед своим противником, раскинув руки в стороны, сжав кулаки; ветер и песок били ему в лицо, словно во время песчаной бури. Мандихор, сообразив, что царство теней обратилось против него, бессильно взвыл. Навстречу ему летели ветви, сорванные с деревьев ураганом; острые обломки костей, поднятые с земли, врезались в его тело, подобно кинжалам. Демон взвыл в последний раз, а потом черный смерч окружил его со всех сторон, обрушился на него, подмял под себя, сплющил и утащил за собой в песок.

Мандихор исчез. Джеймс разжал пальцы. Ветер утих, земля под ногами перестала дрожать, пыль осела. Он вытер с лица кровь и грязь, отчаянно озираясь по сторонам. Пейзаж изменился: дюны расступились, вокруг лежало довольно большое пустое пространство. Он увидел Корделию. Она неподвижно лежала на песке, и медно-рыжие волосы, рассыпавшиеся вокруг ее головы, напоминали кровавую лужу.

– Маргаритка, – хрипло выговорил Джеймс и хотел подойти к ней.

Но не успел сделать и шага, как перед ним возник Велиал. Только что он стоял на холме, и вот он уже преградил Джеймсу дорогу, преодолел разделявшее их пространство словно по волшебству, не оставив за собой следов на песке. В левой руке он держал Кортану, и золотой клинок ослепительно сиял на фоне его сероватой кожи.

– Очень хорошо, – произнес демон, изобразив некое подобие улыбки. – Ты действительно умен, очень умен.

Джеймс тупо смотрел на Велиала. Он чувствовал изнеможение, чувствовал, что лихорадка, сжигавшая его тело, вот-вот вернется. Нужно подойти к Корделии, поговорить с ней, пока сознание не покинуло его.

– Уйди с дороги, – прорычал он и не узнал собственного голоса. Горло было сухим, язык походил на наждачную бумагу.

Велиал хмыкнул.

– «Противостаньте диаволу, и убежит от вас»[54]. Какая удобная мысль, верно? Между прочим, исходит от твоего тезки. – Он наклонился к Джеймсу, обдал его своим дыханием. Пахло известкой и дымом. – Вижу, до тебя начинает понемногу доходить, какую силу и власть ты можешь получить, если признаешь, кто ты такой на самом деле, – прошептал он. – Моя кровь гораздо могущественнее крови Разиэля, что течет в твоих жилах. Только представь: если ты останешься тем, в кого ты ненадолго превратился сейчас, ты сделаешься повелителем этого царства и многих других.

– Оставь меня в покое, – грубо ответил Джеймс. – Мне ничего не нужно от тебя…

– Довольно! – взревел Велиал.

Джеймсу показалось, что демон утратил контроль над своим обликом: глаза его странно изменились, вытянулись, рот тоже сделался огромным, неестественно широким, и серые губы скривились в страшной яростной усмешке.

– Ты думаешь, я позволю тебе уничтожить это драгоценное тело, отдать его смертельной болезни? У тебя нет выбора, ты…

Внезапно левая рука Велиала дернулась назад. Джеймс не поверил своим глазам: Кортану словно кто-то выдернул из его длинных белых пальцев, похожих на когти. Велиал вскрикнул и, резко обернувшись, уставился на Корделию. Она стояла на коленях, черные рейтузы были изодраны в клочья. Девушка протянула руку к своему мечу, и Кортана прилетела к ней, словно птица. Эфес удобно лег в ее окровавленную ладонь.

– Это очень невоспитанно – забирать без разрешения чужое оружие, – произнесла она.

Велиал прищурился, поднял руку, и в земле рядом с Корделией образовалась трещина. Джеймс попытался подавить слабость и головокружение, сделал несколько шагов навстречу девушке, намереваясь поймать ее, но Корделия уверенно поднялась на ноги и выпрямилась во весь рост. Она замахнулась мечом, одним прыжком преодолела расстояние, отделявшее ее от Велиала, и вонзила Кортану ему в грудь. Принц Ада откинул голову назад и заревел.

– Маргаритка! – крикнул Джеймс, бросился к ней. Она выдернула оружие из тела Велиала, который все еще вопил. Из раны хлынула багрово-черная кровь, напоминавшая по цвету темный рубин. Джеймс схватил Корделию, обнял ее. Она задыхалась, дрожала всем телом, но не отрывала взгляда от Велиала.

– Безмозглые молокососы! – прошипел демон. – Вы даже понятия не имеете о том, что вы наделали.

Он поднял руку, намереваясь поразить их, но рука рассыпалась в прах. Велиал открыл рот, но не успел крикнуть, не успел издать ни звука. Глаза и нос его провалились, рот превратился в огромную черную дыру, а потом тело разлетелось на множество кусков, подобно детской головоломке, подхваченной ветром. На глазах у потрясенного Джеймса Принц Ада превратился в тучу песка, а потом ветер подхватил песок и унес прочь.

Корделия в ужасе вскрикнула. Земля вздыбилась у них под ногами, небеса разверзлись, и из трещин в небосводе хлынул темно-красный свет, похожий на багровую кровь Велиала. Царство теней рушилось. Джеймс привлек Корделию к себе, и мир погрузился в хаос.

Это не похоже на путешествие при помощи Портала, думала Люси, вспоминая шум, вихрь образов и разноцветных картинок. На тропе мертвых было совершенно темно и тихо. Она ничего не видела, не слышала. Если бы не руки Джесса, обнимавшие ее, не ощущение его близости, она могла бы подумать, что навеки покинула царство живых – умерла или угодила в иной мир, в страшную пустоту, где не было никого и ничего.

Люси испытала огромное облегчение, когда ощущения вернулись, и оказалось, что она снова находится в реальном мире. Под ногами была твердая земля. Девушка едва не упала, но призрак поддержал ее. Она поморгала, чтобы прогнать туман перед глазами, и огляделась.

Сначала она увидела Джесса. Он держал ее крепко, но его зеленые глаза потемнели от ярости.

– Будь ты проклята, Люси Эрондейл, – прошептал он и отпустил ее.

– Джесс… – начала она, и вдруг до нее дошло, что она понятия не имеет, где находится. Она в тревоге огляделась. Они стояли в центре какой-то поляны на Хайгейтском кладбище, под кронами кедровых деревьев. Было темно, и в просветах между ветвями мерцали звезды.

Люси трясущимися руками извлекла из кармана колдовской огонь. Камень вспыхнул, и она разглядела могилы, окружавшие поляну. Земля была изрыта, словно здесь недавно дрались. На траве неподалеку от Люси распростерлось тело.

Люси ахнула.

– Мэтью!

Она бросилась к парабатаю Джеймса, опустилась на колени рядом с ним, посветила на него колдовским огнем, осмотрела лицо, покрытое синяками и ссадинами, разорванную одежду, забрызганную кровью. Она принялась неловко шарить в карманах, с трудом нашла стило, потянулась к руке Мэтью.

На белой коже запястья четко выделялась черная руна парабатая. Люси прикусила губу, призвала на помощь всю силу воли, чтобы не разрыдаться.

– Люси. – Это был Джесс. Он стоял над ней, и ветер, шевеливший ветви деревьев, как будто не касался ни его волос, ни одежды. – С ним все будет в порядке. Он потерял сознание, но он вне опасности.

Она прижала острие стила к ладони Мэтью и быстро изобразила руну иратце.

– Откуда ты знаешь?

– Если бы смерть пришла за ним, я бы это понял, – спокойно ответил Джесс. – А он, в свою очередь, увидел бы меня.

Люси закончила иратце, и руна загорелась. Мэтью застонал, перевернулся на спину и медленно открыл глаза.

Она склонилась над ним, позвала его по имени, затем убрала стило и осторожно прикоснулась к его щеке. Царапины начали затягиваться, синяки бледнели. Мэтью уставился на девушку мутным взглядом. Зрачки у него были огромными, как у кота.

– Корделия? – прошептал он.

Она нахмурилась.

– Нет, Мэтью, – пробормотала она. – Это я, Люси. – Она взяла его руку. – А где Корделия? И где Джеймс? Мэтью, куда они подевались?

Он приподнялся и неловко сел на траве.

– Они в арке, – сказал он, и Люси в недоумении уставилась на него. – Они вошли туда. Сначала Джеймс, потом Корделия. Она разбила стекло Кортаной.

Взгляд его темно-зеленых глаз метался по поляне.

– Арка, – повторил он, и в голосе его Люси услышала страх. – Где арка?

Люси в тревоге оглянулась на Джесса. На лице у него все еще был написан гнев, но он, по крайней мере, не ушел. Он не исчез, не покинул ее. Он пожал плечами – очевидно, понятия не имел, о чем шла речь.

– Мэтью, постарайся вспомнить… – начала Люси, но в этот миг небесный свод беззвучно треснул, и прямо посередине неба образовалась дыра. Люси, не веря собственным глазам, уставилась на странное явление. Там, в чужом мире, поблескивали незнакомые созвездия. Она видела какие-то мерцающие тени, вздымавшиеся в полумраке, подобно башням из звездного огня. На мгновение она поймала взгляд чьих-то серебристых глаз.

А затем с неба на поляну свалились Джеймс и Корделия.

Первой упала Корделия. Она появилась в этом мире, словно падающая звезда: только что ее не было, а в следующее мгновение она возникла из ничего в десяти футах над землей. Тело ее с глухим стуком ударилось о землю, и Кортана вылетела у нее из руки. Мгновение спустя появился Джеймс, повалился на землю и остался лежать рядом с Корделией совершенно неподвижно, как мертвый.

– Дай мне руку, – прохрипел Мэтью и сжал пальцы Люси.

Мысленно отметив, что Джесс по-прежнему здесь, на поляне, Люси помогла Мэтью подняться на ноги, и они подбежали к друзьям. Корделия первой пришла в себя и хотела сесть. Она была вся в грязи и в песке, прическа рассыпалась, и волосы окутывали ее плечи, словно багровый плащ.

– Джеймс, – прошептала она. В ее широко раскрытых темных глазах плескался страх. – Оставьте меня, позаботьтесь о нем… Его оцарапали… Яд…

Яд? Люси, похолодев, уставилась на брата. Он лежал совершенно неподвижно, и лицо его было белым, как у мраморной статуи. На руках виднелись пятна ихора, черные волосы слиплись от крови.

Корделия попыталась подняться на ноги, но вскрикнула от боли и снова упала на колени. Люси в страхе смотрела на нее.

– Маргаритка…

– Ничего, со мной все в порядке, – пробормотала Корделия. – Прошу вас, поторопитесь, ведь можно же что-то сделать, как-то помочь ему… – Она смолкла, чтобы перевести дыхание. – Он убил мандихора. Уничтожил его. Он не может умереть сейчас. Это было бы несправедливо.

Все знали, что целительные руны, нанесенные парабатаем, обладают наибольшим могуществом. Мэтью поспешно вытряхнул из кармана стило и твердой рукой принялся рисовать руны иратце на ладонях, на запястьях Джеймса, на шее.

Сумеречные охотники затаили дыхание. Корделия, поморщившись от боли, подползла ближе. Ее багряные волосы свисали до земли, касались опавших листьев. Но она не обращала ни на что внимания – взгляд ее был прикован к Джеймсу.

Исцеляющие руны вспыхнули, замерцали – и исчезли.

– Это не подействует.

Люси вздрогнула, услышав голос Джесса. Он стоял рядом с Корделией, невидимый для всех, за исключением Люси. Он больше не сердился – взгляд его был полон печали. Когда Люси перехватила этот взгляд, ей показалось, что тело ее окаменело.

– Он стоит на пороге смерти.

Мэтью внезапно охнул и прижал руку к груди с такой силой, словно пытался зажать кровоточащую ножевую рану. Лицо его сделалось белым, как полотно.

– Он умирает, – проговорил Мэтью, и голос его надломился. – Я это чувствую.

Люси взяла руки брата в свои. Они были холодными, неподвижными. Слезы выступили у нее на глазах, закапали на его лицо, прочертили светлые дорожки в грязи, покрывавшей его щеки.

– Прошу тебя, Джейми, – прошептала она. – Не умирай, пожалуйста. Прошу тебя, дыши, сделай еще хоть один вдох. Ради мамы и папы. Ради меня.

– Ты можешь отдать ему мой, – произнес Джесс.

Люси резко подняла голову и уставилась на Джесса. На лице его она увидела странное выражение: в нем сочетались покорность судьбе, грусть и радость.

– Что значит «твой»?

Корделия посмотрела на подругу.

– С кем ты разговариваешь? Люси?

Джесс подошел к ним, опустился на колени, но трава не зашелестела и не примялась под его бесплотным телом. Он снял с шеи золотую цепочку с медальоном и протянул его Люси.

Она вспомнила, что он рассказывал ей после сражения на Тауэрском мосту. Что он охотно отдал бы ей свой последний вздох. Что содержащейся в нем жизненной силы достаточно для того, чтобы спасти человека, тонущего в реке. А сейчас Джеймс тонул в океане демонического яда.

– А что станется с тобой? – прошептала она, хотя знала, что Корделия смотрит на нее в упор. Мэтью согнулся пополам от мучительной боли, дыхание его было хриплым, прерывистым.