Развернуться на скорости Николаева Елена
— Приказывать будете своим содержанкам, — озвучиваю тихим, но достаточно твёрдым голосом. — Я, так уж точно, не собираюсь с Вами обсуждать свои личные планы на будущее. Тим будет жить со мной в моей квартире. Там намного комфортнее. Мальчику нужно сменить обстановку. Здесь всё напоминает о его родителях.
— В квартире, которую тебе купил Андрей? — бровь хищника приподнимается в лёгком изгибе.
— Это подарок моей сестры и её мужа. Хотите обсудить и этот вопрос? — копирую его эмоцию.
— Зачем? — уверенным движением засовывает руки в карманы брюк, ещё шире распахивая расстёгнутое пальто. Моему взору открывается его мощная грудная клетка, на которой пуговицы едва сдерживают натянувшуюся ткань. Разящий властью, наглый, самоуверенный тип, готовый раздавить любого, кто встанет у него на пути. — Меня не интересует твоя квартира в отличие от вашей с Тимом безопасности.
— Это шутка? — вскидываю на Руслана встревоженный взгляд. Его лицо не блещет никакими эмоциями, холодное, слишком сосредоточенное на мне. — С каких таких пор нам стала угрожать опасность? Я не имею отношения к вашему бизнесу, — не выдерживая напряжения, цежу сквозь зубы.
— Тим имеет, как прямой наследник, — отвечает ровным тоном, обхватывая мой подбородок своей лапищей, несильно сжимая его. — Ты ещё маленькая, глупая девочка, Яна. А может просто хочешь такой казаться? М? — прищуривается, впиваясь в мои губы задумчивым взглядом.
— Вы меня в чём-то подозреваете? Серьёзно? — рукой хватаюсь за широкое запястье, покрытое тёмной порослью волосков, вгоняя ногти в смуглую кожу, натянувшуюся над вздутыми венами. Болевой порог Руслана достаточно высокий, чтобы демонстрировать мне определённые в данный момент эмоции. — Решили, что…
— Я посмотрел записи из ресторана! — прерывает меня резко, не желая слушать. — Ты тёрлась с ним на вечере накануне трагедии. Он только что покинул стены этого дома. Какого черта, Яна? — отчётливо слышу скрежет его зубов. Глаза Руслана затягивает пугающая, непроглядная темнота. — Не хочешь объяснить? Что у тебя с гонщиком?
Жёсткие губы Исаева превращаются в тонкую линию, стоит ему прекратить разговор. В памяти тут же всплывает давно забытый мною вечер. За семейным ужином он внимательно изучал меня, следил, как хищник, за каждым моим движением, сказанным словом, лёгким смехом, поглощая мои живые эмоции. Он знал, когда вцепиться в жертву, подбирал для этого нужный момент. Стоило Андрею отвлечься на важный звонок, а Вике заняться Тимом, как этот беспринципный тип, подловив меня под лестницей в холле, показал, какими настойчивыми бывают мужчины его ранга. У меня не было выхода, кроме как подчиниться, несмело ответить на поцелуй, но лишь для того, чтобы усыпить его бдительность и в нужный момент постоять за свою честь. Я не хотела портить семейный праздник. Думала, обойдётся…
Андрей заметил нашу стычку. Тогда я чуть не сгорела со стыда. После разговора с братом Руслан приструнил свою похоть. Но надолго ли..?
— Я не обязана перед Вами отчитываться. Для этого нет ни единой причины! — расцарапываю ногтями кожу до крови, вынуждая Руслана отступить. Он убирает с меня руку, обхватывает пострадавшее запястье второй, потирая его.
— Смерть моего брата очень веская причина. Поэтому я хочу знать всё! — рявкает, снимая с себя пальто и отбрасывая его на близ стоящее кресло. — И даже больше, Яна… — приступает медленно подкатывать рукава рубашки, не разрывая со мной зрительного контакта. Чертов Василиск! — Например, почему опытный водитель врезался в стену тоннеля? Ни разу не задавалась этим вопросом?
— Я ничего толком не знаю об аварии, — правдиво отвечаю, сохраняя последние капли мужества. Новоиспечённый диктатор выпил его из меня почти до дна за несколько минут разговора. — После больницы я едва пришла в себя. У меня тоже погибла сестра. Если Вы забыли о ней, то я Вам напомню. А может, Вы решили обвинить меня во всех смертных грехах только потому, что год назад я приласкала Ваши яйца своим коленом, Руслан Георгиевич?
Мужчина на секунду замирает, задумчиво пялясь в одну точку, затем хмыкает и добавляет, сканируя в последний раз моё тело своим дьявольским взглядом:
— Ты же понимаешь, что я хочу сохранить все активы Исаевых в семье? — наконец, теряет ко мне интерес и берёт курс по направлению к бару, по пути расстёгивая дополнительную пуговицу на рубашке. Не успел войти в дом, как уже обозначил, кто в данную минуту является хозяином положения.
— Так сохраняйте! — теперь я рявкаю ему в спину, захваченная отнюдь неприятными эмоциями. — Но не стоит забывать, что я не являюсь ни одним из этих ваших активов и уж никак не претендую ни на один из них! Вам ясно?!
Мой повышенный тон Руслан воспринимает за вызов, резко оборачивается, в глаза смотрит и скалится недоброй улыбкой.
— Уверена?
— Более чем.
— Рекомендую очень хорошо подумать над своим заявлением, Яна. Ты всегда получала желаемое от семьи. Жила под крылом старшей сестры, укутанная её заботой. Жизнь умеет нагибать и не таких как ты, слегка острых на язык. Рекомендую не злить меня.
— Мне не о чем думать, Руслан Георгиевич. Вы последний человек, кого бы я попросила о помощи. И то не факт!
— Тогда Тим останется со мной. Ты можешь собрать вещи и уйти. Я не держу тебя. До получения своего наследства племянник будет под моей опекой.
Его слова насквозь прошивают тело ледяным ознобом. Я знала, что Руслан циник, но чтобы настолько! Гнев взрывается во мне, словно порох. Спонтанно и яростно. Понимаю, что иного выхода нет и решаюсь кардинально перевернуть свой маленький мир, в котором Тим является ключевой фигурой.
— Он не Ваш племянник! Никогда им не был! Единственный родной человек по крови Тиму — это я. Вы ему никто! Формально он Исаев, но только Тим не биологический сын вашего покойного брата. Зачем он Вам тогда?
Тайна, которая хранилась четыре года, наконец, раскрылась.
Руслан, поражённый моим признанием, ещё не очень понимая масштаб катастрофы, с прищуром сверлит меня, да так, что от его колючих глаз хочется провалиться под землю. Делаю глубокий вдох, чтобы хоть немного приструнить взбесившейся сердечный ритм.
— Что ты сказала? — медленно подходит ко мне, оттесняя к стене до тех пор, пока я не упираюсь в неё спиной. — Повтори! — рычит приказным тоном, нависая надо мной своим мощным, чуть ли не двухметровым телом.
Страх притупляется стрессом. Игнорируя на своей шее жаркую мужскую ладонь, я задираю лицо вверх, попадая под шквал осуждающей ярости хищника. Отступать слишком поздно, поэтому я завершаю начатое:
— Андрей не являлся биологическим отцом мальчику! Вика была беременной до знакомства с ним. Он знал об этом и дал Тимофею свою фамилию, принял их в свою семью. Если Вам так важна доля Тима, забирайте её, только оставьте нас в покое. Я подпишу любые бумаги на отказ от его наследства после усыновления. Вы о нас больше не услышите, обещаю…
— Мать вашу! — свободный кулак оглушительно врезается в стену рядом с моей головой, разбивая вдребезги какую-то картину в рамке под стеклом. Вздрагиваю, ощущая, как пальцы второй руки сдавливают сонные артерии, подтягивая меня за горло вверх, вынуждая вставать на носочки. — Я люблю Тима не меньше твоего! Для меня он — сын Андрея, таковым и останется. Мне плевать, что ты там себе намечтала, но даже если это правда, Яна… — поджимает полные губы, сдерживая очередной порыв выплеска ярости. Глаза Руслана вспыхивают сумасшедшим блеском в то время, как мои начинают пощипывать и покрываться влагой.
— Правда! — заверяю хриплым вскриком.
— Почему я не знал об этом? — рычание мужчины обжигает мои губы горячим воздухом. Через секунду его нос касается моего виска. Мазнув им по волосам, Руслан делает глубокий жадный вдох, напоминая голодного зверя. Принюхивается, словно к куску свежего мяса. Так делают хищники перед тем, как сожрать свой обед. — Тогда… детка… — раздаётся над ухом его проникновенный хриплый голос и замолкает, недоговаривая.
— Тогда что? — интересуюсь, не в силах выносить паузу. — Позаботитесь о моём исчезновении? — сиплю, сглатывая скопившуюся слюну. Начинаю хватать воздух приоткрытым ртом, как рыба, лишённая доступа к воде. Под его грубыми пальцами кожа начинает гореть, шея немеет, в голове путаются мысли. — Андрей был благородным человеком. Видимо, посчитал, что тайна любимой женщины не должна стать всеобщим достоянием.
— Не дерзи, Яна! — шипит, касаясь губами лба над бровью, послабляет хватку, поглаживая большим пальцем пульсирующую вену на шее. Делает это с какой-то странной нежностью, ещё больше сбивая меня с толку. Хочется списать всё на перенесённое потрясение из-за гибели брата, но взгляд Руслана, нацеленный на Евгения несколько минут назад сказал о многом. Исаев не потерпит на своей территории такого же сильного противника. — Твоих слов для меня недостаточно. И пока я буду выяснять правду, ты отсюда не уйдёшь. По закону Тимофей — сын моего брата, поэтому я не стану ничего менять, даже если твои слова подтвердятся. Я добьюсь опеки над ним любой ценой. Советую тебе выставить правильные приоритеты, если хочешь быть рядом с ним.
— Денег и связей, в отличии от совести, у Вас предостаточно. Я помню и обязательно учту. Мальчика у меня сможете забрать только через мой труп!
— Так пойди на компромисс, малышка, — отстраняется, заглядывает в глаза. Его колено замирает у меня между ног.
— Стать Вашей содержанкой? — не сдерживаю нервный смешок.
— Женой, Яна. У меня на носу важный контракт, который предусматривает семейное положение.
— Вы шутите? А как же ваша модель? Она больше подходит на эту роль. Я не поддаюсь дрессировке, как ваши покладистые Барби. Я такая, как есть.
— Поэтому она до сих пор мне не жена. Избавься от спеси, Яна, и будешь жить со мной долго и счастливо.
— Как же быстро Вы меняете решения, Руслан Георгиевич, я не могу угнаться за вашими мыслями.
— Не думал, что увижу тебя при таких обстоятельствах. Я всегда ценил брата и любил его, но для меня жизнь продолжается, и я хочу взять от неё всё самое лучшее. Я хочу тебя…
— Руслан Георгиевич… — где-то рядом внезапно раздаётся голос начальника охраны. — Простите. Нужно поговорить. Срочно.
Исаев отходит от меня на шаг. Едва не оседаю на пол под его пристальным взглядом. Стараюсь держаться на ногах из последних сил. — Займись Тимом, — неожиданно смягчает тон. — Похороны завтра. Я сам всё организую. За Лидией Васильевной отправил машину. Вместо того, чтобы паковать вещи, лучше подумай, как успокоить мать.
— Вы ей рассказали? — слёзы непроизвольно скатываются по щекам, обжигая кожу. Наконец эмоции решают хлынуть из меня ручьём. — Неужели так сложно было предоставить это мне? У неё больное сердце!
— Не вижу смысла оттягивать с новостью о смерти дочери. Я вызвал врача. Если возникнет необходимость, он предпримет меры.
Отрываюсь от стены и на ватных ногах направляюсь на кухню, не желая больше видеть и слышать это чудовище.
— Штат охранников я не менял, — доносится за спиной голос Данила Викторовича. — Ребята надёжные. Андрей Георгиевич доверял им целиком и полностью.
— Отлично. Пройдемте в кабинет. Влад остаётся за главного в доме. Вас, как и было до смерти Андрея, хочу видеть рядом со мной в должности начальника охраны. Журналистов гнать в шею. В дом никого не впускать без моего разрешения! Ясно?!
— Ясно, господин Исаев.
Глава 18
Дневник
Яна
За каждой большой любовью стоит большая история…
Половина дня прошла как в тумане. Я едва справлялась с чередой потрясений. Сначала приезд Руслана, чей настрой выбил меня из колеи окончательно, затем прибытие убитой горем мамы…
Маму привезли люди Исаева. Доставили в дом накаченную транквилизаторами. Она до сих пор не желает верить в произошедшее. Несколько часов подряд мы пересматривали наши семейные фотографии, плакали, скрываясь от Тима в спальне Виктории. Там она и уснула, получив дополнительную дозу успокоительного.
День близился к вечеру, когда искупала Тимоху, прочла ему сказку и, аккуратно увильнув от тысячи вопросов о родителях, наконец смогла уложить его спать с любимой игрушкой, которая досталась ему в подарок от матери.
Натянув на племяшку одеяло повыше, поцеловала его и развернулась на бок, погружаясь в вереницу нескончаемых мыслей.
Меня беспокоили слова Руслана. Он ясно обозначил, что тягаться с ним не имеет смысла, но и становиться его женой тоже нет ни малейшего желания. Да, он красивый, статный мужчина, за таким, как за каменной стеной. Он добивается желаемого по щелчку пальцев, но Рус мне безразличен, как и я ему. «Спортивный» интерес — всё, что его сподвигло на безумное предложение. Можно добавить ещё месть. Семейное положение для заключения договоров оставлю на последнем месте. Для семьи у него есть женщина, пусть с ней и выстраивает свои приоритеты, но ведь ему нужен ещё и ребёнок! А я хочу спокойной и тихой жизни, которая у меня была до этого. Я не смогу себя ломать, как Вика. Я сойду с ума. Жизнь с нелюбимым человеком убьёт меня медленной смертью…
Отчаянье поглотило меня с головой. Расплакавшись в очередной раз, уснула, пока навязчивое жужжание телефона не выдернуло меня из сна.
Не глядя на экран, принимаю вызов, произнося сиплое «алло».
— Что с твоим голосом? — раздаётся в трубке знакомое напряжённое рычание.
Боже мой, ну что за день такой? Один диктатор уехал, второй решил достать по телефону.
Устало потираю ладонью лицо, негромко отвечая:
— Тим спит рядом, не могу говорить громко. Я не объявляла Вам… то есть тебе свой номер телефона.
— Мне было несложно его достать, — спокойно заверяет, не давая повода усомниться в сказанном.
— Даже не знаю, почему я не удивлена. Ты соврал мне.
— Даже не пытался.
— Лучше бы ты был механиком.
— Я умею чинить тачки — моё второе хобби.
— А первое?
Ещё утром решила держаться от него подальше, а сейчас вдруг интересуюсь его привычками, чувствуя в этом какую-то необъяснимую потребность. Женя не соткан из золота, но с ним общаться намного приятнее, чем с Русланом.
— Действительно хочешь узнать?
— Гонки? — забегаю наперёд, разочарованно вздыхая.
— Это профессия, Яна, — он будто чувствует моё недовольство и спешит успокоить. — Я завязал со спортом.
— Отлично, — мои губы трогает несмелая улыбка. Страсть, которая может лишить жизни — не стоит ломаного гроша.
— Из-за чего такая реакция, Яна? — приглушает свой голос до соблазнительной хрипотцы, а у меня мурашки рассыпаются по коже, в том числе и по губам, где он касался их своими.
— Какая? — растерянно шепчу. Кончики моих пальцев самопроизвольно ложатся на губы и начинают поглаживать их. Пугаюсь своей реакции на Женю и сразу же одёргиваю руку. Сейчас не до этого. Неправильно думать о бывшем мужчине своей сестры. Вики больше нет, я не имею права мечтать о том, кто мне не может принадлежать. Он чужой. Случайный гость в моей жизни. Нужно трезво смотреть на реальность. Жить мечтами больше не получиться из-за Тима. Всхлипываю, вспоминая вердикт Руслана, и тут же прикусываю до боли губу. Только бы не услышал…
— Я сейчас приеду! — звучит в трубке как гром среди ясного неба. Не успеваю открыть рот и возразить, как короткие гудки начинают оглушительно врезаться в сознание, причиняя головную боль…
— Тебя не пропустят в дом… — едва слышно шепчу, разворачиваясь к Тиму. Обнимаю мальчишку со спины, ложась головой на брюхо плюшевого зайца. Зачем-то прижимаю к груди телефон. Пусть хоть поубивают друг друга — мне всё равно. Больше не хочу никого ни видеть, ни слышать. Евгений для меня — табу. С Русланом нужно попробовать договориться. Вдруг у него пройдёт затмение и он опомнится после похорон. Всё-таки родная тётка Тиму я, имею на него больше прав, чем Исаев со своей свитой и кучей денег…
Ворочаясь на игрушке, ощущаю виском твёрдый предмет. В зайце, помимо наполнителя, находится что-то ещё, и эта вещь не даёт мне удобно пристроить голову. Сначала меня посещает смешная мысль о тайнике. Игрушка-то Тимохи! Ну как маленький ребёнок засунет в брюхо зайца какой-то инородный предмет, чтобы никто не догадался о нём? Но тут меня осеняет, и я резко сажусь на кровати, прижимая ладонь к быстро бьющемуся сердцу в груди…
Вика могла! Ещё как могла!
Охваченная любопытством, аккуратно вытаскиваю из-под Тима лапы ушастого, затем внимательно осматриваю игрушку со всех сторон. Ничего особенного, если бы под пальцами не ощущался «секрет».
Заяц пушистый. За шёрсткой сбоку не сразу замечаю замочек. Он скрыт под вязанной жилеткой, которую приходится снять. Проходит несколько долгих секунд до того, как я извлекаю из плюшевого зайца небольшую записную книжку размером с мою ладонь. Вот это да…
Провожу пальцами по твёрдому кожаному переплёту, а в груди спирает дыхание. Мне страшно её открывать, страшно листать страницы, исписанные тайнами моей Ви. Страшно копаться в её жизни, не потому ли, что в нём хранится правда об отце Тимофея? Все эти годы Виктория жила воспоминаниями, которые тщательно хранила в душе. Выплескивала свою боль на бумагу, играя роль счастливой супруги. Окрылённая мужчиной женщина не станет вести дневник. Она вела…
С замиранием сердца открываю книжку наугад, словно вытягиваю жребий, читаю страницу, которая попадается мне на глаза:
«…Сегодня Тиму исполнилось три месяца, и я снова взяла в руки дневник и перо…
Мне проще изливать душу бумаге. Строчки болью лягут на чистый лист и станет намного легче. Я опять смогу ровно дышать и меньше тебя ненавидеть…
Если бы ты только видел, Женя, как он похож на тебя, ты бы полюбил сына с первого взгляда. Он ещё совсем крошечный, но в нём столько твоего: мягкие кудряшки, красновато-медный оттенок глаз, которые я никогда не забуду, соблазнительная улыбка. Говорят, глаза у детей меняются со временем, но я верю, что с Тимом этого не случиться и когда-нибудь ты в нём узнаёшь себя.
У нашего мальчика твой нос. Прямой, с „изысканным“ ровным и острым кончиком. Когда расстроен, он хмурится также красиво, как и ты. Любуюсь им, когда спит, и сердце кровью обливается. Все могло быть иначе. Если бы ты не исчез, мы были бы счастливы втроём, но ты и так счастлив… без нас, с ней… со своей невестой. Сегодня увидела ваше свадебное фото и едва не умерла от отчаяния. Оно разодрало всю душу изнутри, вынуло её наружу, оставив меня истерзанной и опустошённой. Когда-нибудь я сожгу дневник и вырвусь из плена неразделенной любви, но ты так и не узнаешь о сыне. Ты — моя сокровенная тайна. Так глубоко ты проник в моё сердце и так скоро стал чужим…»
Переворачиваю листок и срываюсь в непроглядную пропасть. Сомнений больше не остаётся, как и вопросов. Вика сохранила свадебное фото гонщика с нынешней женой. Сразу её узнаю. Пара выглядит шикарной и счастливой. Невеста в платье за целое состояние, гонщик во всей своей красе: с голым рельефным торсом и в брюках. Необычно, завораживает и в то же время злит! Желание разорвать это фото пополам пронизывает меня насквозь. Едва сдерживаю порыв.
Боже, как же я влипла…
Евгений — биологический отец мальчика и он женат! Если узнает, чей Тим ребёнок, он отнимет его у меня навсегда, и глазом не успею моргнуть. Родному отцу я точно не смогу противостоять по закону, а значит, нужно держаться от него подальше. Ведь он предпочёл Виктории певицу, взял в жёны девушку из высшего общества, стоит ли ему тогда знать правду? Женя не вспоминал о Вике долгих четыре года. Что сейчас изменилось?
Глава 19
Столкновение
Евгений
Услышал её сдавленный голос и меня мгновенно перемкнуло тревогой. Как по щелчку пальцев от одного всхлипа. Словно что-то сломалось в груди, окончательно сорвало тормоза, и я не смог бездействовать, схватил ключи, извинился перед Валом и архитектором, у которого только что приобрёл дом, и покинул ресторан за считанные секунды.
Давно я не испытывал чего-то подобного: к Яне тянет так же сильно, как в своё время тянуло к Лере. Не задумываясь о возможных препятствиях, лечу к ней. Мне необходимо убедиться, что с девчонкой всё хорошо, что кроме утраты сестры её больше ничего не угнетает.
Но, блять! Почему-то душа не на месте. Чувствую, Исаев преподнесёт мне ещё тот дерьмовый сюрприз. Сегодня он правит балом, но это ненадолго. Яна будет моей, нравится ему это или нет, мне глубоко насрать!
У кованых ворот коттеджа Исаевых меня встречает охрана. Понаставил, сука, дополнительных псов. Я ещё не знаю, пропустят ли меня во двор, но уже злюсь до зубного скрежета.
Паркуюсь. Выхожу из машины, окидывая взглядом дом с освещёнными окнами в вечернем пригороде. Не успеваю сделать шаг, как ко мне подходит лысый мордоворот при всём своём параде, с рацией в руке, преграждая мне путь. Из кобуры на поясе торчит рукоять пистолета.
— Добрый вечер, — сухо произносит охранник, не спуская с меня цепкого взгляда. — Вы к кому? И по какому вопросу?
Отдаю должное: киборги у Исаева работают на высшем уровне.
— Здравствуйте, — отвечаю ровно, сдерживая раздражение. Сейчас оно неуместно. — Я бы хотел увидеть сестру погибшей хозяйки этого дома, Яну Соколову.
— Руслан Георгиевич велел никого не впускать, но Вы можете назначить с ним личную встречу и обсудить любой вопрос, — без каких-либо компромиссов ставит меня перед фактом.
— Мне нечего обсуждать с вашим хозяином. Предупредите Яну о моём визите. Она знает, что я здесь.
— Это невозможно. Любой контакт с членами семьи господина Исаева для посторонних запрещён.
— Блять! — срывается невпопад с языка. Нервы начинают искрить с новой силой. Понимаю, что дело — дрянь. Отхожу обратно к машине, облокачиваюсь на корпус тачки, выуживая из кармана куртки мобильный. Набираю Яну, нервно постукивая пальцами по крыше. Длинная череда гудков обрывается в последний момент, сменяясь невыразительным голосом девчонки.
— Зачем ты снова звонишь?
— Охрана Исаева тебе не подчиняется? — интересуюсь, отмечая боковым зрением неподалёку стоящего амбала.
— Нет. Ты зря приехал, Женя.
— Это его приказ, или ты меня не желаешь видеть?
— И то и другое. Не ищи со мной встречи. Я благодарна тебе за всё, что ты для меня сделал, но больше видеться с тобой не хочу. Ты прав.
— Яна? — глубокий вдох помогает успокоиться, по крайней мере, временно. — Давай поговорим. Он не имеет права тебе приказывать.
— Ты тоже! — раздражённо повышает тон.
— Я всего лишь прошу.
— Уезжай, Женя. Мы с тобой из разных миров. В них наши судьбы не пересекаются.
— Уже пересеклись, — говорю с нажимом, подчёркивая неизбежное. — Поэтому я здесь. Я хочу быть рядом.
— Твоё место рядом с женой! — обозначает надтреснутым голосом, выворачивая наизнанку моё напускное спокойствие. Сжимаю до хруста кулак, чувствуя, как вены вздуваются от бурлящей крови. — Нам больше не о чем говорить, — тихо подытоживает Яна и ставит жирную точку так внезапно, что я теряюсь на миг: — Прощай.
Короткие гудки в телефоне резонируют, наполняя собой мою голову, продолжают звучать до тех пор, пока их не заглушает визг шин.
«Вот и хозяин пожаловал…» — думаю я, ухмыляясь ночной мгле. Оглядываюсь, убеждаясь в своих догадках, затем и вовсе разворачиваюсь лицом к противнику.
— Что здесь происходит? — Руслан чеканит вопрос, не успевая захлопнуть за собой дверь внедорожника. Пара шагов — и он врезается в мои глаза опасным взглядом. За ним останавливаются двое телохранителей, только что выпрыгнувших из второй тачки.
— Руслан Георгиевич, мужчина приехал к Яне Александровне, — незамедлительно докладывает мой надзиратель.
— Оставь нас, Влад, — кивком головы отправляет охрану подальше. — Я сам с ним разберусь, — и тут же рявкает мне в лицо: — Какого хрена ты здесь забыл?
— Тебя это не касается, — отвечаю, сдерживая ярость, эмоции задвигаю на задний план. Допустить промах — дело одной секунды. Уважение Яны для меня дороже нашей потасовки. С таким, как этот мудак, нужно действовать по уму, иначе всё испорчу.
— Ошибаешься, — подходит ко мне вплотную, отчего напряжение покалывает, овладевая каждой мышцей в моём теле. — Меня касается всё, что касается моей будущей невесты! Какого черта тебе нужно, Захаров?
Что ещё за небылица, блять!
— Импровизируешь на ходу? — засовывая руки в карманы брюк, удивлённо вскидываю брови. Главное не дать воли разгуляться кулакам. Рожу не успею начистить, но врезать хотя бы раз — руки так и чешутся. — Только что взбрела в голову эта сумасшедшая идея? Яна тебя на дух не переносит. Да ты и сам прекрасно знаешь, поэтому создаётся впечатление, что девчонку в этом доме удерживаешь силой, — подаюсь грудью вперёд, приводя желваки в движение.
— У тебя мало проблем с женой? — Руслан берёт реванш и отыгрывается. Стелла на данный момент является второй особо важной проблемой, которую я должен решить незамедлительно. — Слушал сегодня её интервью по поводу вашего семейного кризиса. Девушка заверила, что ваш с ней якобы разлад — всего лишь пиар. Чувства остались прежними и вы готовы укрепить их рождением наследника в ближайшее время. Лучше займись этим вопросом, Захаров, а в мою семью не лезь! После усыновления мной племянника, Яна станет моей женой. Надеюсь, ты получил исчерпывающую информацию, чтобы забыть сюда дорогу. Если же нет, попрошу ребят объяснить доходчиво.
— Не нарывайся, Исаев! — теряя терпение, резко осекаю его тираду. — Яна сама решит, что ей нужно и как поступить со своей жизнью. Если будет необходимо подставиться под пули твоих амбалов — я это сделаю, не задумываясь. Простит ли Яна тебе эту выходку? Сомневаюсь.
— Доброй ночи, Захаров, — даёт понять, что разговор закончен.
— Взаимно, — отвечаю, переводя взгляд на верхнее окно, в котором неожиданно гаснет свет. Чувствую кожей её взгляд. Сажусь в тачку и бью по газам. Сейчас мне необходимо выпустить пар, пока он не рванул наружу и не коснулся взрывной волной окружающих.
Глава 20
Завещание
Спустя ночь. День похорон
Яна
Когда стоишь перед выбором, просто подбрось монетку. Это не даст верного ответа, но в момент когда монетка в воздухе, ты уже знаешь на что надеешься.
Питер FM
«… — Зачем ты их кремировал?!! Зачем?!! Я хотела попрощаться с ней! Ты не дал мне этой возможности! Не дал! Чертов тиран!»
Кажется, прошла целая вечность с тех пор, когда мои руки колотили грудь Руслана с такой силой, что можно было свободно наградить гематомами тело мужчины, но он стойко переносил мою истерику, очередную в этот тяжёлый для всех нас день… День прощания с родными, которые больше не вернутся…
Прошло несколько долгих минут до того, как Рус сгрёб меня в охапку и прижал к себе так сильно, что я услышала хруст своих костей и едва не потеряла сознание из-за нехватки кислорода…
«… — Хватит, Яна! — рявкнул над ухом, оглушая. — Андрея с Викой больше нет. Нужно принять реальность. Сегодня же развеем их прах над рекой — такова воля моего брата…»
Голову разрывают обрывки воспоминаний за последние полдня. Они, как слайды, проносятся в памяти: некоторые немые, мелькают в глазах черно-белыми картинками, другие впиваются в сознание чужими голосами, пульсируя в висках болью, не позволяют вынырнуть из полузабытья. Я только успеваю выхватывать их по очереди из потока и вслушиваться в слова, разбирая их смысл…
«…Упокой, Господи, душу раба Твоего новопреставленного, и прости ему вся прегрешения его вольная и невольная и даруй ему Царствие Небесное…»
«…Соболезнуем… Примите наши соболезнования… Держись, девочка. Ты должна быть сильной…»
«… — Мама! Мамочка! Что с тобой? Помогите ей! Доктора! Мама…»
В те моменты я была не своя. Похороны помню смутно. Даже появление отца Тима меня не удивило. Ошеломило другое: люди Руслана отошли от него за считанные секунды по приказу самого же хозяина, как только Исаев открыл какую-то врученную Евгением папку с документацией. Гонщик принёс свои соболезнования и встал рядом со мной и ещё с какими-то незнакомыми мне людьми.
«… — Когда я тебе понадоблюсь, позвони мне. Номер у тебя есть. Если нужно, я всегда готов поддержать тебя, Яна…»
Сказать ему, что визитку разодрала на мелкие кусочки, я не решилась. Пусть думает, что хочет. На этот счёт у меня есть своё мнение. Предсмертные слова Вики для меня ничего не значат. Она любила этого мужчину, сходила по нему с ума, могла простить Жене что угодно, но я трезво смотрю на вещи. Он не позаботился о защите, провёл с ней ночь в своё удовольствие и смылся.
После прочитанного дневника, проживая её боль страницу за страницей, я стала ненавидеть гонщика и презирать. И нет! Это не мой эгоизм. Считаю, что мачеха не сможет любить нашего Тимочку также как я. Малыш заслуживает любви и ласки, счастья, которое я дам ему, даже если для этого мне понадобится расшибить лоб и содрать руки до крови!
Как закончился поминальный обед, я толком и не помню. После того, как маму увезли с кладбища на скорой, я отключилась от внешнего мира, погрузилась внутрь своего кокона и ждала новостей…
«… — Что с ней? Она бредит? Вы осмотрели её?
— Я вколол ей успокоительное. Руслан Георгиевич, Яна перенесла шок. Отправка матери в больницу была последним катализатором. К ночи опомнится…
— Сможете привести её в норму? Через два часа приедет адвокат Андрея огласить завещание.
— Конечно, господин Исаев, я постараюсь сделать всё от меня зависящее.
— Да уж постарайтесь, будьте добры…»
Спустя пару часов
Просыпаюсь от влажного поцелуя в нос. Знакомый детский запах окутывает сознание, оживляя улыбку на моих губах. Тим…
— Ян, а де мама с папкой? Я скуцяю, — нависает надо мной груснячее личико племянника, выпрашивая ответ, который я пока ещё не в силах ему дать. Всё жду подходящего момента, а он не наступает, и, кажется, вряд ли наступит.
Душа болит за ребёнка, а сказать правду язык не поворачивается, нутро скручивает до тошноты. От такой правды я сама схожу с ума.
— Они в поездке, родной. Уехали очень далеко… — шепчу ему в висок, прижимая к себе мальчишку. Отвожу взгляд к окну и позволяю скатиться слезам. Как же невыносимо больно ему врать.
На улице снова кружит снег. Погода сегодня злится, оплакивая вместе с нами родных. И небо хмурое-хмурое, словно перед бурей, затянулось свинцовыми беспросветными тучами. Скорбит…
— Я хоцю к маме, — едва не хнычет Тимоха, раздирая сердце на части дрожащим голоском. Вырывается из объятий и ловит мой растерянный взгляд грустными глазёнками. — Ян? А када они плиедут?
— Нескоро, любимый… — делаю вынужденную паузу, пересиливая очередной эмоциональный всплеск, — но тётя Яна всегда будет рядом с тобой. Чтобы не случилось, я буду любить тебя сильно-сильно! Погуляешь с Наташей немного, я скоро к вам присоединюсь.
— Матаса готовит, — недовольно ворчит и поджимает губы, — а я к няне не хоцю.
— Дай мне полчасика, затем погуляем с тобой во дворе, — зачесываю пятернёй челку ребёнка назад, открывая нахмуренный лоб, но непослушные пряди возвращаются обратно. Машинально усмехаюсь, по большей части из-за того, чтобы не демонстрировать своё подавленное состояние. Тимка не должен замечать мою боль. Хоть он и маленький, но уже способен сочувствовать и грустить за компанию…
— Холосо. Я пойду к няне и буду тебя здать.
— Иди, родной.
— Яна?! — вместе со стуком за дверью раздаётся голос Руслана.
Тяжко вздыхаю, раздражённо закатывая глаза. Господи, дай мне сил пережить этот день, а завтра меня не удержат здесь даже бульдозером. Буду стоять на своём до последнего, не позволю уничтожить моё право на Тима.
— Заходи, — холодно отвечаю, выпуская мальчика из рук.
Тим срывается с места и мчится навстречу вошедшему Исаеву.
— Дядя Луслан! Дядя Луслан! А мы узе моземпати в масыну улить?
Руслан ловко подхватывает ребёнка на руки и подбрасывает к потолку с довольно-таки счастливым лицом.
К мальчику он всегда относился с теплом. Нельзя сказать, что дядя не любил своего племянника, иногда он больше проводил с ним времени, чем Андрей, когда приезжал в Москву из Европы. Там у них несколько филиалов, за которые отвечает Исаев младший. Вот и сейчас смотрю на него, задавая себе вопрос: «После моих слов что-то для него изменилось?»
Похоже, что нет. Он по-прежнему выглядит самым лучшим дядей на свете. Или же затеял какую-то опасную игру, маскируясь под добродетель.
— Давай через пару часиков? — целует малого в висок, позволяя ему играть с запонкой на рукаве. — Освобожусь и отвезу вас с Яной к озеру уток кормить.
— Ага. А посему твоя масынаесёбойсе сем у Зени? Ты в маленькую не влазись? — весёлое настроение Руса от озвученного Тимом на мгновение меняется, но мужчина сразу же давит в себе вспыхнувшую раздражённость и возвращает себе прежний довольный вид. — Ты такой высокий, как тлицелатопс!
— Серьёзно? — подыгрывает племяннику.
— Тим любит играть динозаврами, — объясняю слегка обескураженному Исаеву ход мыслей ребёнка. — Ты — трицератопс.
— Ага! Тосьно. Лус, а знаись, кто мои папа?
— Неа. Давай-ка, рассказывай.
— Сяс. Как зеэто… — Тим призадумывается, проговаривая про себя сложные слова, затем выпаливает:
— А помнил! Стегозавл!
— Ух ты ж! — в глазах Руслана горит восхищение. Тим очень шустрый и смышлёный малыш. Им не грех гордиться. Лишь за это в него можно влюбиться по уши, не говоря о милых чертах лица и твёрдом характере. — А Янка кто у нас? — хитро прищуривается Исаев, переводя взгляд с мальчика на меня.
— Тилекс, хи-хи…
Сглатываю мгновенно восставший в горле ком, чувствуя подвох.
Что это значит, мать его?! Что за «Янка» ещё???
— Тимоха, пойди, поиграй в детской. Нам с тётей Яной нужно серьёзно поговорить, — голос Руслана звучит так низко, почти таинственно, вынуждая напрячься всем телом и ощутить кожей неприятный холодок…
Под влиянием стресса я и сама не замечаю, как начинаю фамильярничать с Русланом. Так даже намного проще общаться. Чисто психологически легче воспринимать его на уровне, чем придавать мужчине большей значимости, выказывая уважение.
— Зачем мне туда идти? — бесстрастно задаю вопрос, как только Тим покидает мою спальню. — Я не имею отношения к активам вашей семьи. Мне нечего с вами делить.
Откидываю плед, поднимаясь с кровати. После похорон не переодевалась, отключилась, когда сделали укол.
Поправляю на себе смятое чёрное платье. Надо бы сменить одежду, чтобы своим видом не шокировать семейство Исаевых.
— Андрей завещал тебе шикарное помещение в новостройке. Строительство дома в одном из элитных районов скоро будет закончено, и ты сможешь организовать там свою фотостудию. Большую, с несколькими отведёнными секциями под разный жанр фотосессии, как ты и мечтала, — голос Руслана звучит мягко, подобное поведение в данной ситуации совершенно ему несвойственно.
Вникаю в суть сказанного и молчаливо вскидываю брови, поднимая на мужчину удивленный взгляд.
Ну надо же! Чёрствый сухарь помнит разговор годичной давности? Мы с Андреем перекинулись парой слов за столом, а он запомнил и только что в точности озвучил мои планы…
Рус подходит ближе, но сейчас не выглядит суровым и подавляющим тираном. Его лицо освещается какой-то загадочной ухмылкой.
— Откуда ты знаешь, что указано в завещании? Разве эта информация не секретная? Её вскрывают и зачитывают при свидетелях, при всех членах семьи.
— Я знаю что в завещании, — тёплые пальцы аккуратно касаются моей скулы и проходятся по контуру лица, вызывая странные ощущения: не совсем приятные, но и не отталкивающие, — кому сколько причитается, кто будет управлять счетами и компанией. Я присутствовал рядом с братом, когда он его составлял. После оглашения воли Андрея многое изменится, Яна. Я бы хотел, чтобы ты приняла правильное решение.
— Для меня ничего не изменится, — отшатнувшись от его руки, резко отсекаю:
Читать бесплатно другие книги:
