Развернуться на скорости Николаева Елена

Глава 21

Расплата

Яна

Бог говорит, бери, что хочешь… и заплати за все…

Стивен Кинг

— Пей, сейчас тебе необходимо успокоиться. Сбор поможет, — командует повариха, подталкивая чашку в моих дрожащих руках ко рту. — Слава Богу, все разошлись, и можно с облегчением выдохнуть. Не выношу напряжённые сборища.

Делаю глоток чая и вздрагиваю от очередного прогремевшего звука разбиваемого вдребезги стекла. Морщусь от горьковатого вкуса горячей жидкости. По какому-то там старинному рецепту бабушки Наталья снова подмешала немного спиртного в чай.

— Вторую бутылку разбил, чертяка, — сетует женщина. — Андрей Георгиевич, земля ему пухом, несколько лет собирал коллекционное «пойло». Вот, чтоб его, а! Сколько ж там деньжат вложено, поди разбери. Януся, а что с ним происходит? Чего беснуется ирод?

Шумно глотаю чай, оценивая беглым взглядом насторожённый вид Натальи.

— Андрей завещание изменил, — поясняю, отпивая ещё немного жидкости. По нутру расходится тепло и становится легче. — Руслан встал у руля фирмы, только вот… — задумчиво обвожу кончиком пальца золотистую кромку чашки, выдерживая паузу. Самодовольная улыбка касается моих губ.

— Только вот, что? — нетерпеливо задаёт вопрос, желая узнать правду.

— Опекунство над Тимом оставили за мной, — допиваю остатки чая и отставляю фарфоровую посуду на край стола, продолжая красноречиво делиться событиями:

— Ты бы видела его лицо в тот момент. Он был готов заживо сжечь меня взглядом, сукин сын! Адвокат трижды вспотел, пока дочитал параграфы.

— Ян? — брови поварихи ползут вверх. Глаза от удивления становятся похожими на блюдца.

— Что, Ян?! — хмыкаю, сама себе удивляясь. Сколько себя помню, старалась избегать нецензурной лексики, а тут не сдержалась. — Эмоции прут из меня, Наталья. Не железная я леди, достало всё. Хочу — культурная, хочу — матерюсь. Вот так вот.

Повисшую в зале тишину разрывает оглушительный шум тонны осыпающегося стекла. Подпрыгиваем обе на месте, хватаясь за груди руками.

— Похоже, бар ушёл… — едва слышно шепчет повариха, оседая рядом со мной на стул. — Господи… Что же будет-то? Пьёт второй час.

— Ещё что-нибудь разобьёт и Тима разбудит, придурок, — в сердцах выпаливаю я, не замечая появления посторонних на кухне.

— Ха-ха-ха! — раздаётся за спиной неожиданный демонический смех Руса, пугая до чертиков. — Ох*енный комплимент, Лисичка!

За разговором пропускаем его появление.

— А ну-ка, Матаса, — произносит слегка заплетающимся языком, используя манеру речи Тима, — хи-хи-хи, пойди-ка ты лучше к себе. Я тебе отгул до вторника даю.

Голос подвыпившего Исаева звучит вкрадчиво и весело, настораживает, поднимает волоски дыбом на коже, в голове зарождает хаос. Обе как вкопанные, едва дышим. Разъярённого и пьяного Руслана я ещё не видела, кто знает, что может взбрести в голову взбешённому зверю.

— Давай! — нетерпеливо рявкает, указывая на выход. Моё сердце от этого тона ухает в пятки. — Шевели бёдрами, мне нужно с Яной решить жизненно важную проблему.

— Эээм… — повариха в растерянности зыркает то на меня, то на нового хозяина.

— У тебя проблемы со слухом, Наталья?

Рус застывает в выжидательной позе, пригвождая к полу испепеляющим взглядом.

— Иди, я справлюсь, — тихо шепчу, беря себя в руки. Распалять в нём ещё больше гнева не вижу смысла. — Такси возьми и поезжай.

Женщина, одетая в свой привычный белоснежный фартук, покидает кухню за считанные секунды. Поднимаюсь следом за ней, чтобы уйти к Тиму, но Руслан настолько быстро оказывается рядом, что я охаю от неожиданности, прижатая его бёдрами к столешнице под грохот отброшенного в сторону стула.

— Ну что, маленькая Ведьма? — шепчет жарко, скользя губами по моей шее. — Довольна собой?

Зубы мужчины смыкаются на чувствительной коже, и я забываю, как дышать. Позвоночник сковывает страх. Господи, только бы не тронул, прошу…

— Рус, иди, проспись, пожалуйста. Ты пьян, — едва проговариваю сиплым голосом. Пытаюсь вырваться, но он лишь сильнее прижимается к моей спине, обвивает руками живот, вдавливая меня в свой эрегированный пах.

Покачнувшись, всхлипываю, хватаясь руками за край столешницы. Только бы не прогнуться под ним.

— Не на столько, чтобы не хотеть тебя, маленькая зараза, — его язык, скользя по кромке уха, зарывается в раковине как раз тогда, когда огромная ладонь ложиться на мою промежность и крепко сдавливает её, неприятно впиваясь пальцами в плоть сквозь джинсовую ткань штанов.

— Отпусти! — вскрикиваю, сопротивляясь Руслану, отбрыкиваюсь, ударяясь о его лицо головой. Шипение обезумевшего тут же пронзает мой слух.

Не медля ни секунды, лапы Исаева рывком разворачивают меня лицом к своему хозяину и как пушинку усаживают на стол. Грубо раздвигают ноги, способствуя Русу вклиниться между ними.

— Тсссс… принцесса, — стальные пальцы с силой впиваются в бёдра, фиксируют их на месте. Пошевелить попой невозможно.

— Больно! — хватаюсь за его горло, сжимая что есть мочи.

— Расслабься, Яна, иначе будет больнее… — хрипло рычит, не реагируя на мои жалкие потуги защищаться. Такому слону всё ни по чем! — Дай мне свои губы, малышка, — хватает затылок пятерней, резко притягивая лицо к своему. Не успеваю вдохнуть и опомниться, как попадаю под шквал напористых губ Руслана. Он за секунду сминает мои в поцелуе, втягивает их в себя, толкаясь горьким языком внутрь.

Сволочь!

Отчаянье разрывает виски болью, сердце безжалостно колотится в груди, и только одно желание пульсирует на грани сознания: «Чтобы ты сдох!»

Не щадя его, жалю укусом, таким, что звёзды вспыхивают перед глазами, а на языке ощущается солёная кровь.

— Блять! Бешеная коза! — шипит и отскакивает, как от огня.

Меня всю трясёт. Брезгливо стираю с губ его слюну, видя, как глаза подонка разгораются диким азартом. Руслан кривит губы в ехидной ухмылке, ощупывая подушечкой пальца кровавую рану. На крепкой шее, под красными царапинами от ногтей беснуются вздутые вены.

— Не смей меня больше трогать своими руками, псих! — выплёскиваю на эмоциях ярость, спрыгивая со стола на пол. Рус мгновенно реагирует, хватает за талию, впечатывая в себя животом.

— А мне так даже больше нравится, — зарываясь пальцами в волосах, подталкивает обратно к столу. — Можешь сопротивляться, крошка, я не против.

— Пусти!!!

Паника сдавливает горло невидимой петлёй, выталкивает слёзы наружу. Упираюсь ладонями в разгоряченную грудь под распахнутой настежь рубашкой, но побороть скалу мышц мне не под силу. Она опускает меня спиной на стол и нависает сверху.

— Не могу, Янка. Слишком большой соблазн. Я безумно тебя хочу. Андрюха запретил касаться сладкой малышки, но ты давно не маленькая девочка. Тебе нужен нормальный мужик, чтобы ты кончала под ним красиво и была покладистой и горячей женщиной. Сбрасывай свои колючки, Яна, иначе я их обломаю. Ты будешь моей!

Треск разрываемой на мне футболки приводит в чувство. Пока Рус переключается на разглядывание и облизывание моей груди, я судорожно ощупываю стол и хватаю первое попавшееся под руку орудие защиты, не задумываясь, с силой прикладываю к его виску. Хрустальная ваза со сладостями разбивается вдребезги, вынуждая Исаева с глухим стоном сползти с меня и осесть на пол.

— Руслан..? — жалобно тяну, поднимаясь следом за ним. — Господи, что я натворила?

Осколки битого хрусталя осыпаются с меня к ногам, звучно постукивая о деревянное покрытие. Осматриваю его голову, едва дыша… Живой???

Слава Господу, крови нет, но он сидит, согнув ноги в коленях, и держится обеими руками за голову. Дышит тяжело, не откликается на имя.

— Рус..? — присаживаюсь на корточки рядом. Несмело протягиваю пальцы к его запястью. — Убери руку, позволь мне посмотреть. Боже, я…

— Пошла на хер! — спустя секунду раздаётся грубое рычание. — Убирайся прочь с моих глаз!

Отбрасывая мою руку, Руслан резко вскидывает на меня предостерегающий взгляд, пронзает им насквозь, даёт понять, что если я ослушаюсь, то явно пожалею об этом. Покачнувшись, падаю задницей в осколки, ставя ладони на пол. Острые края вонзаются в кожу, но я не реагирую на боль, пытаюсь тут же подняться. В груди неприятно и жгуче колет обида. За что он так со мной? Я ведь ни на что не претендую. Рывком поднимаюсь на ноги, не сдерживая возмущения:

— Да, ты..!!!

— Убирайся, я сказал! Вон!!! — оглушает диким рыком, вынуждая вздрогнуть, и следом шипит:

— Садистка, мать твою…

— Животное… — ворчу я, не желая оставаться в долгу. Разворачиваюсь на выход, чтобы больше не видеть и не слышать психованного.

— Яна, постой… — неожиданно смягчает тон, но я не реагирую, сокращая расстояние к двери.

— Яна!

— Иди в жопу, Исаев. Выгуливай свой член там, где ему рады. Со мной рискуешь навредить здоровью.

Выйдя из кухни, бросаюсь к лестнице. В комнате Тима безопаснее, чем в моей. Пока перебираю ногами ступени, слышу, как Руслан осыпает отборной бранью кого-то по телефону, собираясь на позднюю встречу. Я даже вздыхаю с облегчением, принимая решение переночевать в комнате прислуги. Если надумает меня искать, есть хоть какой-то шанс затеряться на время. Осталось собрать в рюкзак все необходимые вещи и приготовиться к переезду…

Спустя какое-то время…

Просыпаюсь от жужжания входящего. Спросонья не соображаю где я нахожусь. В полумраке, освещённом тусклым светом от мобильника, разглядываю узкую кровать и рядом посапывающего ребёнка. «Комната рабочего персонала…» — осознаю спустя несколько долгих секунд. Здесь иногда ночует Наталья, когда приходится задерживаться допоздна.

Пялюсь на экран, смутно вспоминая последние цифры. Номер Евгения, если не ошибаюсь. Вчера я не стала заносить его в список контактов, но после всего произошедшего память отказывается давать точную информацию.

Девайс настойчиво вибрирует в ладони, требуя ответить на звонок. Сбрасываю номер, не желая отвечать. Почти полночь. Жене не спится и мне не даё. Мужчина слишком настойчивый, чем начинает меня раздражать, хотя где-то глубоко в душе чувства спорят с разумом. Я снова ловлю себя на мысли, что соскучилась по нему. Непривычные ощущения будоражат всё внутри. Стоит вспомнить его облик и голос, как тело тут же покрывается мурашками.

Янка, ты сходишь медленно с ума…

Отбрасываю лишние мысли. Полностью отключаю мобильный и прячу в карман рюкзака, улавливая краем уха какой-то шум в гостиной. Шестое чувство поднимает меня с кровати и подталкивает к двери. Прислушиваюсь к незнакомым голосам. Негромким, но вызывающим оцепенение:

— Девка с малым наверху. Вторая комната справа. Берёшь бабу на себя, я прослежу, чтобы малец загнулся. Только смотри, не облажайся, как в прошлый раз. Чтобы не пришлось заметать следы, иначе сами в расход пойдём. Всё должно выглядеть, как самоубийство.

— Крест, инъекцию дай и документ от нарколога.

— Держи. У нас не больше пяти минут.

Оседаю на пол в немой истерике, закрывая ладонью рот и тут же встаю, не соображая, что делать. Сердце стучит в горле, перекрывая дыхание. Руки немеют от ужаса. Ноги становятся ватными, по спине ползёт липкий холодок. У меня минута, чтобы выбежать из дома в сад, пока они не обнаружили наше отсутствие.

Глава 22

В объятиях смерти

Яна

Ты — это то, что ты делаешь. Ты — это твой выбор. Тот, в кого себя превратишь.

Джонни Депп

«Окно!» — внезапная мысль простреливает сознание.

Мне страшно за Тима. Я не знаю, что будет с нами за стенами дома, но, не медля ни секунды, надеваю на спину рюкзак, подхватываю мальчика на руки и прижимаю к груди. Спросонья он обнимает за шею, укладывая голову на моё плечо.

— Тсссс… малыш, Яна с тобой. Прогуляемся немножко. Спи родной, спи мой хороший… Нельзя шуметь… — шепчу ему на ушко, подходя к окну. Отдёргиваю занавески, устремляя взгляд в темноту, нащупываю дрожащими пальцами шпингалет. Щелчок мимолётной радостью пронзает сознание. Торопливо распахиваю створки. Первый этаж. Осталось как-то выбраться наружу.

Упершись попой о батарею, с усилием подтягиваюсь на дрожащей руке. Из-за холода Тим начинает тихонько хныкать, прижимаясь плотнее. Целую его в висок, и наконец, чуть подпрыгнув, забираюсь на подоконник, садясь на него.

— Потерпи, малыш, нельзя шуметь. Сейчас мы играем в прятки, — умоляюще шепчу слабеющим голосом, перекидывая ноги через раму. Спрыгиваю на землю босая. Жижа из холодного, подтаявшего снега обжигает стопы, вынуждая ноги неметь. Не медля ни секунды срываюсь с места и мчусь в сторону калитки. Кто-то же должен из охраны там быть? Почему люди Андрея не реагируют? Кто эти бандиты??? Как они здесь оказались? Где, блять, все?! Где Руслан???

— Яна? — сонный голос племяшки дрожит. — Мне хоядно.

— Терпи, Тим! — приказываю ему, ещё крепче прижимая к себе ребёнка. Кутаю руками, но тонкая пижама ни черта не согревает, ни его, ни меня. — Сейчас выберемся отсюда. Сейчас, родной.

У калитки спотыкаюсь обо что-то твёрдое и крупное. Теряя равновесие, едва не заваливаюсь на землю, отмечая боковым зрением недвижимое тело мужчины.

О, господи! Труп??? Это же охранник.

Моё сердце давно похоже на слетевший то ли с катушек, то ли с гаек механизм… Ещё чуть-чуть и треснет по швам, рассыплется на части.

Вцепляюсь пальцами в массивную ручку и дёргаю на себя стальную дверь, подпрыгивая от резанувшего позади голоса:

— Далеко собралась, крошка? Руслан велел никого не выпускать из дома. Ещё и наследничка прихватила?

— Влад? — ледяной озноб пробирает до косточек.

— Артурович, — хмыкает новоиспечённый начальник охраны. — Но для тебя могу быть Вадей. Если захочешь… — вкрадчивый голос звучит у самого уха. Чувствую горячее дыхание мужчины на шее и цепенею. Моей спины касается ладонь. Прошивая током, плавно спускается ниже, до самой поясницы. — Ты чего полуголая по двору шастаешь?

— В доме бандиты! — сглатываю вязкую слюну, рвано втягивая холодный воздух. Весна всё ещё пахнет прошлогодними жухлыми листьями и непреодолимым животным страхом. От этого запаха хочется сжаться в комочек. — Они хотят нас с Тимом убить… — мой голос превращается в хриплое сипение.

— Да неужели? — ехидно протягивает амбал, опуская ладонь на ягодицу.

Всё ещё не веря в происходящее за спиной, автоматически задаю вопрос:

— Где охрана? — едва не захлёбываюсь паникой, дёргаю ручку на себя. Калитка поддаётся. — Тот парень мёртв? Позвони Руслану!

— Тише, тише, крошка. Не надо паниковать. Ребёнка пугаешь. Давай-ка ты в дом возвращайся, маленькая сучка.

— Влад? Ты чего? — оборачиваюсь к нему лицом, надеясь, что ослышалась, что это происходит не со мной. Амбал лыбится недоброй усмешкой, а я понимаю, что это конец. И выхода больше нет. Он с ними за одно. С Русланом за одно! Решили избавиться от лишнего балласта.

— Ты глухая? — ночную тишину прорезает гневное рычание. Лапища Вади опускаются на бёдра, больно сдавливают их железной хваткой. Чтобы не пугать Тима, прижимаю лицо мальчика к груди, сдерживая рвущийся на волю крик. — Блять, какая у тебя ох*енная задница. Может нагнуть тебя напоследок, а лапа? Хочешь?

— Убери от меня руки, урод! — шиплю в отчаянии, потому как Тим начинает плакать, чувствуя моё состояние.

— Что ж ты такая шустрая, а? Иди сюда, — захватывая в тиски мою талию, подталкивает к воротам, придавливая своим телом к ледяному металлу. Влад хватает меня за подбородок, приподнимая лицо вверх, пялится сальным взглядом на губы. — Давно мечтал с тобой позабавиться. В будку пошла! Живо! — рычит, прислоняясь к моим губам. Пальцы подонка скользят под резинку шортиков, бесцеремонно пробираясь к промежности.

Инстинкт самосохранения срабатывает, как детонатор, точно и быстро. За секунду прокручиваю в голове единственный возможный путь к спасению, вспоминаю об огнестрельном оружии. Все бойцы Исаева носят пистолеты под пиджаками. Нащупываю рукоять…

Однажды мы с Викой под надзором Андрея прошли краткий инструктаж по использованию табельного. Если бы мне тогда сказали, что придётся воспользоваться оружием на поражение — я бы не поверила и рассмеялась. Сейчас же мне хочется разнести этому предателю голову.

Пока его руки заняты мною, выхватываю из-за пояса брюк пистолет. Приставляя дуло к животу ублюдка, отжимаю предохранитель. Влад тут же вскидывает руки вверх, облизывая пересохшие губы. Его лицо перекашивает неподвижная «гримаса ужаса».

— Брось пушку, дура… — медленно проговаривает, но мне теперь всё равно. Жизнь ребёнка дороже жизни убийцы. Плевать, что будет через секунду, лишь бы Тимка остался цел и невредим.

Довожу палец до спускового крючка, беря на прицел…

— Отойди от меня назад! Давай! — командую, вжимая сталь в амбала. Мне крупно повезло. Оружие не было пристегнуто к кобуре. Видимо держал наготове. — Даже не думай дёргаться. Пристрелю как собаку — рука не дрогнет!

— Опусти пушку, Яна. Это проверка. Всё не по-настоящему. Слышишь? — предостерегающе говорит, отступая на полшага назад.

Не верю ни одному слову. Жить хочу и ребёнка спасти хочу. Адреналин настолько сильно бурлит в крови и хлещет по нервам, что я с отчаянным криком, без капли сожаления резко поднимаю руку, направляю дуло в грудь подонка в чёрном костюме. Всё просто. Всего одно короткое движение. Указательный палец нажимает на курок, выпуская пулю в цель.

— ААААА! — мой пронзительный крик эхом разносится вслед за выстрелом.

Мужик падает на землю, словно мешок с картошкой. Тим вжимается в меня, оплетая шею руками настолько сильно, что я едва дышу.

— Люблю тебя, малыш. Все хорошо, — проговариваю ему, бросаясь прочь со двора.

Одним ублюдком стало меньше…

— Сссууука… — вдруг доносится шипение только что подстреленного Влада. — Тварь…

Живой? — спрашиваю себя, жалея, что промахнулась и не прикончила ублюдка на месте.

Внезапно возникшие неподалёку голоса врезаются в кожу ледяными осколками. К нему присоединяется компания. Позади слышится звук открываемых ворот.

— Крест, давай в машину! Живо! Сучка сбежала!

Рву что есть мочи к дороге, где за поворотом лучи от фар выхватывают десяток могучих стволов сосен. Делаю последний рывок, бесстрашно кидаясь под машину. Визг тормозов и ослепительный свет вынуждают зажмуриться. Удар приходится в бедро. Не сильный. Покачнувшись, падаю с Тимом на капот, с грохотом опуская пистолет на полированную поверхность тачки.

— Яна!!! — низким рёвом оглушает знакомый голос. — ЯНА!!! — повторно врезается в сознание.

Происходящее воспринимаю на грани обморока, частично проваливаясь в тёмную бездну. Меня окутывает знакомый запах. Улыбаюсь ему. Сильные руки снимают тело с капота и ведут к пассажирской двери. Быстро перебираю ногами, усаживаюсь в кресло, крепко сжимая на Тимочке объятия. Дверь захлопывается, за ней другая. Под чередой выстрелов машина с рёвом, визжа покрышками, срывается с места.

— Пристегнись! Сейчас же! — звучит жёсткий приказ, за ним повисает короткая пауза. Послушно выполняю требование Жени. — Блять!!! Да я вас чуть не сбил! Ты в своём уме?! Почему ты сбросила вызов?! Что происходит?! Чья у тебя пушка?! Ты вся в крови! — выкрикивает вопрос за вопросом, с очередным визгом шин выруливая на трассу так, что меня прилично припечатывает к дверце плечом и виском. — Нужно было силой забрать тебя с похорон. Знал же, что он не станет препятствовать. Дал тебе время решиться самой. Какого хера, Яна?! Во что ты, мать твою, вляпалась?! Почему эти ублюдки на хвосте?

Пуля пробивает боковое зеркало, и я вскрикиваю от страха, с ужасом оглядываясь назад. Следующая врезается в крышу авто.

— Суки, мать вашу! — рявкает Евгений, разгоняясь свыше двухсот километров в час, лавируя между встречными. Господи, что он творит..?

— Ты нас убьёшь! ААААА! — ору во всё горло, ослеплённая светом несущегося навстречу фургона. В последний момент Женя резко выкручивает руль влево. Дёргая рычаг передач, обходит фуру по обочине, прочерчивая крылом машины барьерное ограждение, высекает фонтан золотистых искр. Когда оглушительный сигнал фуры остаётся позади, мой крик стихает.

— Не ори, Яна! Крепче держи Тима. Доверься мне, — прижимает меня стальным голосом к спинке кресла, бросая беглые взгляды на зеркала.

Вскидываю на него ошарашенный взгляд. Ему, кажется, по фигу. Это я бьюсь в ознобе и умираю от страха, да я вообще иногда не дышу! Спина мокрая от пота. А он с сосредоточенным лицом резво перестраивает свою тачку в правый ряд, пересекая две сплошные полосы, и несётся дальше, как ни в чем не бывало.

Мы мчимся по мокрому шоссе по направлению к городу. Впереди видны миллиарды маленьких белых огоньков. Дворники, ритмично скользя из стороны в сторону, разгоняют по стеклу ручейки подтаявших хлопьев снега и капли моросящего дождя. Позади машины из-под колес вылетают водяные вихри. Кажется, ещё чуть-чуть, и небо разразится непроглядным ливнем. Ночную темноту прорезают вспышки света проносящихся мимо автомобилей и участившихся молний на свинцовом небе.

— П-псих… — шепчу, едва дыша. Прислоняю губы к макушке ребёнка. Целую, скрещивая на Тиме цепкую хватку. Мальчишка притих как мышь, сопит мне в шею.

— Чем ближе к смерти — тем острее чувствуешь жизнь. Верно, Яна? — мазнув по мне диким взглядом, приковывает внимание к дороге. Руки Жени прочно удерживают руль, нажимают какие-то кнопки и профессионально ведут спортивную тачку вперёд, словно в крутом американском боевике. Такое чувство испытываю, будто все мои внутренности прижало к спинке кресла. — Не хочешь рассказать, что произошло?

— Сейчас? — моё удивление зашкаливает до максимальной отметки.

— Именно сейчас! — рычит, выныривая из-за неторопливо движущегося минивэна на «встречку», снова идёт на обгон.

— Ты рехнулся? — возмущаюсь я, глядя, как за окном на бешеной скорости проносятся мимо лесные массивы. Обрывки дорожной разметки всполохами пляшут в глазах, расплываются черно-белыми пятнами. — Лучше на дорогу смотри!

Впереди идёт сужение полосы из-за ремонта. Жене приходится сбрасывать скорость, а дальше и вовсе притормозить на целую минуту. Вынужденно пропускаем несколько встречных машин. За это время гонщик оценивает мой вид и болезненно морщится. Достаёт из ниши в двери отобранный у меня пистолет и быстро, со знанием дела, проверяет магазин на наличие пуль.

— Ты умеешь стрелять? — в очередной раз поражаюсь талантам мужчины.

— Прошёл подготовку, — проговаривает себе под нос, зажимая предохранитель обратно. Ловлю в зеркале заднего вида его настороженный взгляд. — Что тебя удивляет?

— Зачем? — задаю неуместный вопрос, но тут же получаю неутешительный ответ.

— После огнестрельного ранения решил научиться обращаться с оружием.

— Какого ранения? — от его откровения внутри все обрывается и ухает вниз.

— Неважно, Яна. Откуда у тебя пушка? — возвращает её на прежнее место.

— Ты не ответил на мой вопрос, — гляжу на него во все глаза, чувствуя несвоевременное проявление жалости.

— Сейчас я задаю вопросы! — раздраженно выпаливает, и я не сдерживаю слёзы, позволяю им скатиться по щекам. Оглядываюсь назад, на приближающиеся позади машины. Неужели нас снова догонят?

— Пистолет начальника охраны. Я в него стреляла.

— Зачем?

— Защищалась. Те бандиты… их наняли нас убить. Если бы я осталась ночевать в комнате Тима, нас бы не было в живых…

— Исаев что? — рявкает, в очередной раз, оценивая ситуацию в зеркале. — Его ублюдки?

— Я не знаю! — выкрикиваю, не выдерживая эмоционального напряжения. — Руслан после ссоры ушёл из дома. Исчез.

— Причина ссоры какая? — его нога нетерпеливо давит на газ, вынуждая автомобиль оглушительно рычать.

— Неважно, — оборачиваюсь к боковому окну.

Ну не рассказывать же о том, как он меня домогался! Черт! Он и так не в себе…

— Яна! Мать тв… — сдерживает последнее слово, заводясь на максимум. — Назови мне причину!

— Ему не понравилось завещание брата! Ясно?! — резко скрещивая с ним взгляды, окончательно теряю всю напускную выдержку. Она лопается, как хрустальный бокал под давлением пальцев. — Я должна стать опекуном Тима, а не он.

Не дожидаясь зелёного на мобильном светофоре, тачка Жени срывается с места, проскальзывая перед самым носом «Газели», получает очередную пулю в заднее окно. С диким визгом нагибаюсь вперёд, прикрывая собой рыдающего ребёнка.

— Они убьют нас?!! Убьют???

Паника пульсирует в голове. Не понимаю, как он справляется. Сколько в нём железного терпения и храбрости? Я почти умерла от такого экстрима. Та авария, что произошла на гонках, до сих пор стоит перед глазами.

— Сядь ровно! — рявкает гонщик, догоняя впереди идущие авто. — Ровно сядь, я сказал! Сына крепче держи! — жёсткий приказ, как разряд тока, ударяет по истрёпанным нервам, накаляет их до предела. Автоматически исполняю действие, захлёбываясь очередной порцией панического страха. И не только из-за скорости.

«Почему он зовёт Тима сыном? Неужели знает правду?» — спрашиваю себя. Но как только Женя топит педаль газа в пол, идя на обгон, услышанное выветривается из головы. Давление прижимает тело к креслу. Сплошная полоса тянется нескончаемой белой змеёй, ныряя под колёса спорткара, условно отделяя нас с Тимом от Евгения.

Одним опасным рывком машина производит двойной обгон, проходя с точностью до миллиметра между ослепляющим встречным и движущемся вперёд транспортом. Внедорожник бандитов пропадает из зоны видимости, но всего лишь на короткий миг, затем снова садится на хвост. Всё время, когда нам удавалось отрываться от погони, что-то впереди останавливало, отсекая возможность спастись.

— Знаешь, зачем я садился в болид столько лет подряд, Яна?

— Чтобы быть гонщиком… — не задумываясь, отвечаю.

— Нет. Я просто не мог без этого. Ты мне веришь? Сейчас ты мне веришь?

Каменное лицо, без единой эмоции. Накрепко сцепленные челюсти. Цепкий взгляд и уверенность в каждом слаженном движении — всё это его суть. Жёсткость и нежность, чувственность и непреклонное упрямство — всё очень сильно подкупает, заставляет дрожать перед ним, но не от страха, а от желания быть рядом, касаться его, видеть и слушать…

Не совсем понимая сути его вопросов, киваю, соглашаясь. Но как только краем глаза улавливаю сигналы запрета движения на железнодорожном переезде, тут же осознаю, в чём кроется подвох, смысл озвученного, его безумный план.

— Женя, это самоубийство! — выкрикиваю я, понимая, что он не остановится ни перед чем, только бы добиться желаемого.

Фары внедорожника бандитов заливают салон ослепительным блеском. Это конец! Господи, за что..?

— Тимочка, родной, закрой глазки, — обречённо молю, прижимая ребёнка лицом к груди и следом ору, как ненормальная, едва не подыхая от ужаса. Всё тело бьется в истерике, словно его прижали к электрошокеру.

— Переезд закрыт!!! Тормози!!! Мы же врежемся в «товарняк»! ААААА!!!

— Давай, подрезай уродов! — стальное рычание слышится, словно в бреду.

В глазах резко меркнет свет. Оглушающий треск снесённого на скорости шлагбаума врезается в сознание, заполняет сплошным шумом голову и продолжается нескончаемым гудком поезда. Мощнейший взрыв позади завершает адский аттракцион, посыпая крышу всё ещё летящего автомобиля обломками металла, стекла и камней.

— Мать вашу! Даааа!!! — гонщик бьёт по рулю с садистским удовольствием, приводя меня в сознание своим громовым возгласом. Резко выкручивает на повороте руль, выезжая боком на примыкающую к городу автомагистраль, выравнивает автомобиль и мчит в полнейшей тишине ещё несколько километров по прямой, затем резко бьёт по тормозам, соскальзывая на обочину, тем самым поднимая за собой завесу мокрого гравия.

В салоне повисает минута полного затишья…

Глава 23

Столкновение душ

Евгений

И встретишь ты, когда не ждёшь, и обретёшь, не там где ищешь…

Как чувствовал, что нуждается в помощи. Весь оставшийся день после похорон что-то внутри жрало безбожно душу, не позволяло расслабиться, спокойно дышать.

После обеда наведался в свой новый офис. Стянул с себя «удавку», расстегнул ворот рубашки пошире, закатал рукава и принялся разбирать навалившуюся за пару дней почту. Помимо рекламных кампаний брендов, в которых мне предстоит участвовать в ближайшее время, имеется личный бизнес, требующий максимального внимания и вложения денежных средств. Раньше удавалось управлять на расстоянии, сейчас же, с расширением дополнительных сфер деятельности, необходимо моё очное присутствие.

Полдня занимался делами, рассматривал сводки по прибыли, а мыслями был с ней. Едва не напортачил в документах. Сто раз принимался за договора и сто раз брал паузу, пичкая организм лошадиными дозами кофеина. В конце концов, я вернулся к работе ближе к вечеру, но цифры больше не складывались. Пришлось отложить сметы и набрать номер Яны.

Девчонка, недолго думая, сбросила вызов, затем и вовсе пропала из сети. Внезапная волна ярости накрыла меня с головой, захлестнула настолько мощно, что не помня себя, через минуту я уже мчался к дому Исаевых, вспоминая всевозможные матерные слова и прокручивая в голове предстоящий разговор. Тогда я ещё не знал, что после сегодняшней ночи мне предстоит заняться организацией нашей личной охраны. Опоздай я на секунду, и жизни Яны с Тимом оборвались бы как нити тонкой паутины под натиском мизинца…

«Твою мать!» — опускаю лоб на руль, не в силах разжать одеревеневшие пальцы. Мышцы окаменели, дыхание далеко от нормы, в голове до сих пор вибрируют сотни мыслей, растворяясь в её крике и плаче напуганного мальчишки. — «Найду заказчика, разорву на части голыми руками. Живьём кожу сдеру и заставлю сожрать. Если ещё хоть одна тварь к ним прикоснется, грех на душу возьму, но не оставлю безнаказанной…»

Яна

Гудок паровоза всё ещё стоит в ушах. Ужас не отпускает. Это чувство острыми когтями вцепляется в каждую клеточку моего тела и вынуждает трястись. Даже последние несколько километров без погони не в силах внушить мне спокойствие, не смотря на то, что гонщик с нами рядом.

Начинаю задыхаться в душном салоне. Здесь очень тесно. Воздух, наполненный запахом новой кожаной обшивки, забивает легкие, провоцируя тошноту. Даже дырка в стекле от пули, сквозь которую струится свежий воздух, не помогает насытиться кислородом.

Бедный ребёнок уснул. Отключился у меня на груди, как только выскочили на ровную автомагистраль. Ему хватило пары минут, чтобы притихнуть в воцарившийся тишине.

Опускаю дрожащие пальцы на дверную ручку, поглядывая на Женю. Мужчина словно окаменел. Лишь частое и тяжёлое дыхание подсказывает мне, что он всё ещё жив, как и мы.

Слегка надавливаю ладонью на рычаг и тотчас вздрагиваю от негромких щелчков. Даже этот незначительный шум бьет по нервам сродни оглушительному взрыву. Тишина настолько невыносимо давит на грудь, что я готова взорвать её рыданием прямо сейчас.

— По… по… подержи р-ребёнка, п-пожалуйста… — начинаю заикаться, наполняясь до краев подступающей истерикой. Шок, притупивший её на короткое время, выветривается окончательно. Эмоции, сбиваясь в горле в тугой узел, перекрывают дыхание, пугая меня до чёртиков.

— Яна, всё позади, малыш. Дыши глубже. Слышишь? — в салоне раздаётся его хриплый полушёпот, только вот ни черта он меня не успокаивает. Ещё сильнее разжигает внутреннюю панику.