Заклятая невеста Эльденберт Марина

9

Я не знала, что делать с полученной информацией. Не представляла, как ею распорядиться. Отец не сумел бы оставить здесь знания о Дюхайме, обо мне и о маме, не будь он элленари. А мама… теперь я могла понять, почему она была категорически против моего обучения. Она знала. И она тоже была элленари, если верить тому, что я услышала про Дюхайма. С другой стороны, я уже не знала, чему верить, зато становилось понятно, почему Золтер так за меня держится.

Я из рода Альхиины и его матери.

Пока я здесь, Аурихэйм будет жить.

И вся моя жизнь – одна большая ложь.

Если бы у меня было время погрустить по этому поводу, я бы точно впала в меланхолию, но времени не было. Поэтому я стояла, смотрела на залитый солнцем оживающий мир и думала, думала, думала.

Моя сила начала раскрываться здесь с первого дня, как только я оказалась в Аурихэйме. Я проваливалась в порталы и спокойно использовала магию жизни, которая тянулась к источнику мира. Меня даже окружили живыми цветами в замке, полном смерти, чтобы помочь раскрыться, но никто даже не задумался о том, что я – элленари. Никто, включая меня, но мне это было простительно, а им?

Льеру?

Почему никто из них не подумал о такой возможности?! Хьерг, один из заговорщиков, сильный целитель. Ведь он обследовал меня и должен был что-то почувствовать, но он ничего не заметил.

Почему?!

Я посмотрела на иллюзорный браслет и вздрогнула. Что, если иллюзией можно прикрыть не только узор мьерхаартан, но и магическую суть? Что, если… что, если узор – и есть основа той самой иллюзии?

Проверить это можно только одним способом.

Я потянулась к магическому плетению браслета, горящего на руке. Искорки узлов, сомкнутых на моей коже, не имели ничего общего с настоящей вязью обручального узора. Я позвала магию и подцепила один, вплетая в него магию жизни. Иллюзия дернулась и «поплыла», второй узелок я вскрыла точно так же, а третий стал последним: браслет распался на моих глазах, открывая взору мою руку – такую, какой она должна была быть.

Узор оплетал предплечье и стал уже более блеклым (видимо, выполнил свою задачу по выставлению меня прелюбодейкой). Тем не менее теперь я была почти уверена в том, что этот узор, так же как и браслет, – ключ ко всему. На плетении браслета держалась иллюзия моего «обручения», а на узоре наверняка держится все остальное. Но если я права, как Золтеру удалось убедить всех элленари, что я его мьерхаартан?

Ответ пришел быстрее, чем я успела вздохнуть: моя кровь.

Магия на крови в нашем мире считалась самой сильной, а после Темных времен, ближе к нашим дням стала еще и запретной. Именно потому, что на ней создавались сильнейшие заклинания, не всегда законные. Именно так обручили Анри и Терезу, скрепив каплями их крови магический договор, когда они были еще совсем детьми. С помощью крови Винсента, похищенной из семейного хранилища, Аддингтон создал смертельное заклятие для Луизы.

Именно тогда состоялась моя первая встреча с Аддингтоном.

Семейные хранилища у нас использовались для того, чтобы в случае смерти аристократа некроманты могли поднять умершего сразу после смерти и допросить о том, что с ним случилось, а для этого нужна была кровь. Образцы крови, запечатанные магией, хранились там с рождения каждого ребенка. Когда Аддингтон с помощью магии убеждения (знаний мааджари) воздействовал на меня, я вынесла ему кровь Винсента, кровь Терезы и… наверняка свою.

Подозреваю, что именно так она попала к Золтеру.

Он сочинил всю эту историю, про ребенка и смертную, про артефакт, только чтобы никто, не дай Всевидящий, не заподозрил во мне моей истинной сути. Он набросил на меня этот узор перед выходом на экзекуции Льера в толпу элленари, а Эйзер не могла меня почувствовать, потому что сама была полукровкой.

Но ведь Льер забирал меня из Мортенхэйма, когда на мне еще не было узора, почему не почувствовал тогда?

Почему одно-единственное упоминание об ушедших за последние несколько столетий в наш мир элленари – про Роберта Дюхайма? Как ни пыталась я расспросить библиотеку о других оставивших Аурихэйм и переселившихся к людям в нашем веке или хотя бы в Темные времена, больше она ничего мне не сказала.

– Лавиния, Льер нагулялся и хочет…

Я обернулась: стремительно, слишком стремительно для того, чтобы вспомнить о снятой иллюзии. И о том, что я понятия не имею, как ее вернуть.

– Спать, – еле слышно закончила Лизея, глядя на узор.

В ее расширившихся глазах горел немой вопрос: к счастью, немой. Я мгновенно накинула полог безмолвия, а потом взмахом руки заставила дверь захлопнуться. Магия в этом мире действительно подчинялась мне безоговорочно, пусть и странными рывками, всплесками силы. Мне становилось плохо, когда я изображала королеву (элленари не могут лгать), но я была слишком слепа, чтобы задуматься об этом раньше, а теперь… теперь уже поздно.

– Значит, никакого благословения не было? – произнесла она, глядя мне в глаза. – Но что тогда произошло той ночью?

Я молчала. Мне казалось, полога безмолвия и закрытой двери недостаточно.

– Я никому не скажу, Лавиния, – произнесла Лизея. – Клянусь. Если хочешь, я поклянусь на крови.

– Не могу, – покачала головой я. – Не могу сказать.

Девушка кивнула, в ее глазах лишь на миг отразилось что-то похожее на горечь разочарования, но тут же скрылось за привычной вежливой маской.

– Хорошо.

Льер покрутился у моих ног, запрыгнул на кровать и устроился там, что касается Лизеи, она спросила уже совершенно другим тоном:

– Вам что-нибудь еще нужно?

Тишина была долгой. За это время я успела снова вспомнить Найтриш и то, что с ней произошло. Успела подумать о том, что в мире элленари я по-прежнему слепой котенок и что я даже представить не могу, где Золтер может держать Льера.

Я почти выдохнула: «Нет», – когда снова вспомнила отца и матушку. Последняя отчаянно пыталась меня уберечь от того, кто я есть, – и к чему это привело? Ложь определяла мою жизнь с самого рождения, но в мире элленари самое сильное оружие – это правда.

– Да, – еле слышно сказала я. – Да, Лизея. Мне нужна твоя помощь.

– Чудесно выглядите, ваше аэльвэйрство, – заметила Лизея с лукавой улыбкой.

Служанки согласно закивали, их крылья захлопали в такт движениям головок.

– Благодарю.

К счастью, Золтер не потребовал от меня совместного обеда: не уверена, что мне хватило бы сил его выдержать, а силы мне были очень нужны. Я казалась себе струной, готовой порваться от любого неосторожного прикосновения. Дрожь, которая то и дело рождалась в кончиках пальцев, растекалась по телу, и тогда я начинала глубоко дышать. Сейчас же, когда я буду на балу вместе с ним, мне потребуется вся моя выдержка.

– Оставьте нас, – приказала служанкам, и они поспешно вышли.

Я повернулась к Лизее.

На этот раз полог безмолвия создала она, а потом ободряюще мне улыбнулась.

– Хэйрд его найдет, – произнесла негромко. – Обязательно.

Я подавила желание ее обнять, потому что понимала, что, если сделаю это, позволю себе слабость. Даже маленькая слабость в такой ситуации может обернуться большими проблемами, поэтому сейчас я только кивнула.

– Я рада, что ты доверилась мне, – добавила девушка, глядя на иллюзорный браслет, который снова помогла мне создать. – Для меня это очень много значит.

– Для меня тоже.

Она выслушала меня не перебивая – все с самого начала, когда я рассказывала ей о том, что произошло у Арки и что случилось после. О Льере, о неожиданном благословении и о том, что моя сила, сила элленари жизни, каким-то образом заставила Пустоту отступить. Я говорила и о Золтере, обо всем, что узнала об Изначальной, и о том, что ей грозит, если Золтер узнает о ее осведомленности.

Собственно, с этого я начала разговор, но Лизея отмахнулась от моих слов про опасность.

– Я не оставлю тебя один на один с тем, что происходит, – упрямо сказала она. – Что бы это ни было.

Теперь на балу мне предстояло во всеуслышание заявить о том, что произошло. Рассказать и о ночи смерти Золтера, и о том, что я узнала в библиотеке, и настоящую историю Двора Жизни и Альхиины, а после перед всеми потребовать, чтобы он снял с меня узор мьерхаартан. Вроде бы все было продумано до мелочей, но мне было страшно, что что-то пойдет не так.

Например, что Ронгхэйрд и Наргстрен не сумеют найти Льера (затевать это до того, как они найдут его и освободят, было более чем рискованно). Поисковое заклинание, которое они собирались создать у Арки сразу, как только начнется бал, было очень мощным и должно было привести их к нему, но действовать надо было очень быстро. Все должно произойти одновременно: как только Лизея узнает, что он свободен, она сообщит об этом мне.

Дальше я делаю публичное заявление и требую от Золтера снять мьерхаартан на глазах у всех элленари. Солгать напрямую он не сможет, а если откажется – как бы то ни было, это вызовет еще больше сомнений. Тем не менее сомнения были и у меня: что, если Двор Смерти откажется принимать сторону заговорщиков?

Льер говорил, что правление Золтера себя изжило, но что, если страх перед ним окажется сильнее, чем желание все изменить?

Больше всего я боялась за Льера, но понимала, что, если все останется как есть, мы оба обречены. Если я сейчас ничего не сделаю, если не скажу правду, нас убьет ложь, паутину которой Золтер сплетал долгие годы.

– Готова? – спросила Лизея.

Я хотела сказать, что нет, я не готова, но вместо этого кивнула.

Сейчас не время предаваться сомнениям и страхам, когда все будет кончено, я забьюсь в угол и буду там рыдать сколько пожелаю, но не сейчас. Сейчас мне нужно действовать, и действовать решительно.

– Я с тобой, – сказала она. – Помни об этом.

И сняла полог безмолвия – очень вовремя, потому что в комнату вошла Ирэя.

– Секретничаете? – хмыкнула принцесса, окинув меня насмешливым взглядом. – О чем, хотелось бы знать?

– Секрет уже не будет таковым, если о нем знают трое, – в тон ей заметила Лизея и подхватила меня под локоть. – Пойдемте, ваше аэльвэйрство.

Глаза рыжей сверкнули, и мы все вместе вышли из комнаты.

Амалия дожидалась в коридоре: стояла вздернув нос и делая вид, что никого из нас не существует. Только сейчас я вспомнила, как резко с ней обошлась, и сердце кольнуло от сожаления. Она была совершенно не виновата в том, что на меня свалилось, и совершенно точно не виновата в том, что свалилось на нее.

Когда закончится бал, когда все закончится, обязательно попрошу у нее прощения. И найду способ отправить ее домой.

Путь до бального зала, в котором мы с Льером рука об руку встречали новости об отступлении Пустоты, был до боли знакомым. Сейчас мне казалось, что каждый шаг раскаленной иглой ввинчивается в сердце и что оно бьется рваными рывками, через раз.

До той минуты, когда двери зала распахнулись перед нами и взгляд Золтера его остановил.

Мне казалось, он видит меня насквозь. Меня, Лизею и все, о чем я думала, собираясь на этот бал. Лишь усилием воли заставила себя вспомнить, что Золтер невсесилен. Что даже про бъйрэнгала он узнал от Найтриш и что от моего самообладания сейчас зависит очень многое.

Многое, если не все.

Мы вчетвером подошли к трону, и, когда Золтер поднялся, чтобы меня поприветствовать, фрейлины отступили. Я лишь на миг перехватила взгляд Лизеи, бегло, словно это ничего не значило, и вложила руку в его ладонь.

– Удивительное ты себе выбрала сопровождение, моя дорогая Лавиния, – усмехнулся Золтер, опускаясь на трон и увлекая меня за собой.

Один его жест – и музыка плеснула в зал, отражаясь от сводов, перекатываясь между окон и стен, замельтешили разноцветные полупрозрачные платья и такие же крылья: элленари праздновали возрождение Аурихэйма, а я думала о том, захотят ли они мне верить.

Когда счастлив, лишние сложности ни к чему.

– Вы сейчас о ком?

– Отверженная родом, смертная и моя кузина. Потрясающе. – В темных глазах мелькнула злая насмешка. – Знаешь, я начинаю думать, что из тебя могла бы получиться королева.

– Можно подумать, для вас это стало неожиданностью.

– Для меня ничто никогда не станет неожиданностью. Советую тебе это учесть.

Я вздрогнула и посмотрела на него, но Золтер смотрел на танцующих.

– Что ж, в таком случае мне не о чем волноваться. Я нужна вам, вы нужны мне. Все чудесно.

На этот раз отвернулась я, и теперь уже его взгляд скользнул по моему профилю.

– А ты изменилась. Уже не та запуганная девчонка, которую я притащил к Арке.

– Запуганной я никогда не была, ваше аэльвэрство, – заметила я, взглянув на него. – А в том, что у вас хватило сил справиться со мной после… я бы не стала считать это подвигом.

Его глаза потемнели до черноты.

– Дерзости тебе не занимать, – жестко произнес он. – Особенно после того, что ты сделала.

– Тсс, – прошептала я с легкой улыбкой. – Это наш маленький секрет, не так ли?

Золтер поднялся и так резко сдернул меня с трона, что у меня перехватило дыхание. Сегодня, готовясь к тому, что должна буду сделать на балу, я волновалась и почти не чувствовала давящей головной боли, которую обычно вызывала у меня ложь, но скоро все это кончится. Сейчас Наргстрен и Ронгхэйрд занимаются поисками Льера, и, когда они его найдут… придет время королеве сказать речь.

– Твоя смелость восхищает, – заметил он, вовлекая меня в танец.

– Неужели?

– О да. К сожалению, смелость зачастую граничит с глупостью. Так было с Льером.

Я перестала улыбаться, зато улыбнулся Золтер.

– Как я уже говорил, Лавиния, я знаю твою слабость. Не советую со мной играть. – Он прижал меня к себе так тесно, что теперь я буквально летела по залу: мои ноги едва касались пола, Золтер удерживал меня как пушинку. – Что касается случившегося той ночью, похоже, мой урок ты не усвоила. Поэтому сегодня мы его повторим.

Мне стоило немалых усилий остаться спокойной, спасло разве что осознание того, что до ночи еще далеко и что после сегодняшнего бала все изменится.

– Этот мир давно принадлежит мне, – произнес он, глядя мне в глаза. – Все, что в нем, – тоже принадлежит мне. Не говоря уже о маленькой смертной букашке, которая возомнила себя королевой. Впрочем, мне нравится твой нрав. Объезжать таких, как ты, одно удовольствие. За эти тысячелетия я уже порядком подустал от девок, которые с готовностью предлагают себя. Гораздо интереснее брать то, что недоступно.

– Меня от вас тошнит! – выдохнула я ему в лицо, и музыка оборвалась.

Туфельки коснулись пола, но Золтер меня не отпустил.

– Вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Верно?

Он подал мне руку издевательски-галантным жестом, и мне пришлось подчиниться.

Мы снова вернулись к трону, но на этот раз зал мельтешил у меня перед глазами. Чтобы успокоиться, я отыскала взглядом Лизею (она танцевала с большеухим элленари, кажется, из зверинца). Он едва доставал макушкой ей до груди, но двигался столь ловко, что танец в их исполнении завораживал. Ирэя порхала по залу с каким-то высоким элленари с кожистыми крыльями, с какими в нашем мире изображали демонов. Он облизывал ее декольте (буквально), и от этого зрелища меня замутило. Амалия изваянием застыла чуть поодаль от трона, не глядя ни на меня, ни в зал.

Время тянулось невыносимо медленно, от танца к танцу, заставляя меня все сильнее сжимать пальцы на подлокотниках. Я расслабляла их, вспоминая, что на меня смотрят все, но потом ловила себя на том, что металл опять до боли врезается в кожу.

Золтер на меня не смотрел. Казалось, он утратил ко мне всякий интерес, оставив за собой последнее слово. К нам подходили и благодарили за солнечный свет, за новую жизнь, снова и снова, снова и снова, снова и снова.

Он принимал эти слова как само собой разумеющееся, как если бы имел хотя бы малейшее отношение к тому, за что его благодарили. Напитки, которые нам подносили слуги, я не брала. Мне не хотелось случайно оказаться под властью непонятной дурманящей дряни стараниями Ирэи или кого-то еще. Сейчас помимо прочего это было бы очень некстати, но чем больше времени проходило, тем сильнее пересыхало во рту.

– С вашей подозрительностью, моя дорогая Лавиния, – наконец язвительно заметил Золтер, когда я отказалась от напитка иссиня-черного цвета, – вы умрете от жажды. Неужели вы думаете, что кто-то посмеет отравить мою королеву? – Последние два слова он выделил особо.

– Вы не поверите, но ваша кузина уже пыталась. Что, Найтриш вам об этом не рассказала?

У Золтера шевельнулись ноздри.

– Случись это при мне, ее бы разодрали в клочья.

– О, не сомневаюсь. При вас либо в клочья, либо в тлен, – улыбнулась я.

– Клочья и тлен – это именно то, чего заслуживают предатели.

– А может быть, предатели появляются там, где слишком много клочьев и тлена?

Ярость, полыхнувшая в его глазах, ударила в сердце ледяным холодом.

Он поднялся и спустя несколько минут затерялся среди танцующих, а я убрала руки с подлокотников. Не знаю, как это выглядело в Аурихэйме, в нашем мире подобный жест был бы воспринят как пренебрежение к своей супруге. Сейчас я была искренне счастлива, что «супруг» меня оставил, потому что наконец-то смогла поискать взглядом Лизею.

Ее нигде не было.

Это заставило сердце забиться чаще: неужели Льера нашли? Как бы я хотела знать, что с ним все в порядке, что он свободен! Лизея обещала, что так и будет, она говорила, что Наргстрен и Ронгхэйрд очень сильны и что вместе они сумеют разрушить любые отводящие чары.

Обернулась к Амалии, но она исчезла.

Час от часу не легче! Куда ее понесло в самый ответственный момент?!

Я уже готова была идти ее искать, но в эту минуту девушка вынырнула из толпы. Приблизившись ко мне, присела в реверансе и шепнула одними губами:

– Лизея просила передать, что все хорошо.

Я удивленно взглянула на нее, и в эту минуту заметила Наргстрена.

Проходя мимо меня, он едва заметно наклонил голову – со стороны могло показаться, что в знак приветствия, тем не менее это был знак совершенно иного рода. И я поняла, почему Лизея попросила Амалию о помощи: после нашей сегодняшней ссоры это был самый лучший вариант.

Во рту пересохло теперь уже отнюдь не от жажды, я расправила платье, чтобы не сцепить руки прямо на коленях. Несмотря на то что все внутри дрожало от напряжения, теперь я знала, что Льер жив и что с ним все в порядке. От осознания этого сначала мне захотелось плакать, а потом парить. Я даже почти ничего не почувствовала, когда увидела Золтера, широким шагом идущего к трону. Все расступались, музыка смолкла.

Опустившись на трон, он вскинул руку:

– С донесениями от границ Пустоты мои главнокомандующие прибудут через минуту, а пока…

– А пока, – я поднялась, резко перебив его и понимая, что другой такой возможности просто не будет, – я должна признаться в том, что все это ложь. Я и его аэльвэрство никогда не были супругами.

Иллюзия браслета, подчиняясь моей магии, спала мгновенно, открывая мой узор. Толпа ахнула.

– Более того, мы никогда не были мьерхаартан. – Я провела пальцами по узору, повторяя его контуры. – Это плетение просто прикрывает мою истинную суть. Суть элленари.

Тишина, воцарившаяся после моих слов, была звенящей. Ярость Золтера, вломившаяся в нее, искрила как не столь давно открытое в нашем мире электричество, грозя уничтожить меня на месте. Я собиралась продолжить, когда увидела в конце зала Лизею с расширенными от ужаса глазами.

Поймала ехидную улыбку Амалии, споткнулась взглядом о прильнувшую к Наргстрену Ирэю, которая послала мне воздушный поцелуй.

А в следующий миг рядом со мной поднялся Золтер.

Сковавший меня по рукам и ногам страх был настолько силен, что я едва сумела вдохнуть. Потому что, глядя в глаза Лизее, я поняла: Льер все еще пленник. Его где-то держат, скорее всего, в закаленных антимагией цепях, о которых он мне рассказывал.

– Вероятно, эта женщина повредилась рассудком. – Голос Золтера разбил оцепенение, в котором я пребывала. – И в этом отчасти моя вина. Сила и магия Аурихэйма, быть может, стали для нее непосильной ношей. – Он повернулся ко мне. – И это, вне всяких сомнений, большое горе для нас всех. Но что самое страшное – ее решили использовать. Ее слабость и хрупкость решили использовать, чтобы разрушить все, к чему мы шли столько тысячелетий. Этот узор – иллюзия.

Моя кожа очистилась в считаные секунды, на запястье вспыхнул браслет.

– Сожалею, но я вынужден вас оставить. Мне нужно решить, что делать с супругой. Но главное, – Золтер сделал выразительную паузу и посмотрел мне в глаза, – решить, что делать с теми, кто возомнил, что может использовать ее светлую силу против меня. Пойдем.

Он протянул мне руку, его приказ был насквозь пропитан чарами. Они вломились в мое сознание, и я вложила руку в ладонь Золтера.

Я шла по залу, сопровождаемая взглядами элленари – растерянными, изумленными, ошарашенными, даже огорченными. На лицах одних сквозила ярость, на лицах других – досада и грусть.

К нам подошла Ирэя.

– Кузен, мне так жаль, – прошептала она. – Могу я чем-то помочь?

– Пошла вон, – процедил Золтер, не останавливаясь.

Ирэя наклонилась к самому моему уху, скользнув ядовитым шепотом по щеке: