Заклятая невеста Эльденберт Марина
– Что-то не так? – Льер внимательно посмотрел мне в глаза.
А я вдруг с ужасом осознала, что все еще чувствую прикосновения Золтера и тот рывок, который принес с собой только боль и подчинение, дикое и унизительное, порожденное природой узора наслаждение, от которого я так старалась отмыться. В ту минуту, когда я об этом подумала, на лицо Льера снова упала тень.
Я поняла, что он понял, и… страх вдруг ушел, растворился без следа.
– Я бы хотел все изменить. Хотел бы стать у тебя первым, – глухо произнес он, и в его словах было не меньше боли, чем испытала я в ту ночь.
– Ты и будешь у меня первым, – сказала я, потянувшись к нему. – Сейчас. И всегда.
Коснулась пальцами его щеки и вздрогнула, когда он перехватил мою руку.
– Ты уверена? – спросил, глядя мне в глаза.
– Уверена.
Шелест платья показался невыносимо громким.
Осознание того, что сейчас мы действительно станем единым целым, это откровенное прикосновение там, внизу, заставило содрогнуться и выгнуться всем телом, когда Льер чуть подался вперед, принимая его в себя.
Больно не было. Разве что самую капельку.
– Я больше не могу сдерживаться, – предупредил он, глядя на меня совершенно дикими глазами.
– И не надо, – выдохнула я, поймав в них свое отражение.
Перехватив мои руки, он завел их над головой и чуть приподнялся, заставив меня всхлипнуть от острой смены чувственных ощущений и вскрикнуть от нового, сильного движения и чувства нарастающего внутри жара.
Наклонившись, рывком прильнул ко мне, впиваясь в губы горячим, яростным поцелуем, и я окончательно потерялась.
В этом сумасшедшем ритме, чувствуя себя дрожащей струной, от кончиков сплетенных с его пальцев рук до бесстыдно разведенных бедер. От волнами накатывающего наслаждения до горящих под его губами безумно чувствительных губ. От каждого срывающегося с губ стона, отзывающегося в нем, от каждого выдоха Льера, дрожью втекающего в мое тело.
Эта дрожь становилась все сильнее, и наслаждение, набирающее высоту, казалось почти невыносимым. В тот миг, когда я содрогнулась под ним, вспышка перед глазами затмила солнце. Окутавшее нас сияние светом раскрылось над лесом, и я задыхалась, снова и снова вздрагивая от усилившихся толчков, от мощной пульсации и от сверкнувшего синевой взгляда, когда Льер хрипло выдохнул мое имя.
Он подался назад, заставив меня выгнуться всем телом, а потом подхватил на руки, позволяя упасть на них, а не на траву. Я чувствовала биение его сердца, глубокое и такое сильное, что каждый удар отдавался во мне даже сквозь жилет и рубашку. Удлиненный парадный мундир, которым меня накрыли, чуть царапал кожу, а мое платье лежало между нами слоями невесомой ткани, и это были самые сладостные мгновения в моей жизни.
Особенно когда Льер взял мою руку и поднес к губам, целуя пальцы.
И не было в мире слов, которые оказались бы сильнее этого жеста.
Не представляю, как долго мы так лежали, молча, в объятиях друг друга, пока я не повернулась и не увидела краешек Арки. Осознание того, где мы находимся, накатило на меня быстро и неотвратимо, щедро плеснуло на щеки краской, особенно когда я вспомнила, что некоторое время назад говорила с Эртеей.
– Льер, – шепотом сказала я.
– Да, моя королева?
– Прекрати издеваться!
– Разве я издеваюсь? Мне просто нравится, как это звучит.
Его губы почти касались моих растрепавшихся волос, наводя на совершенно непристойные мысли о том, что только что тут произошло. Я покраснела еще сильнее, а Льер, приподнявшись на локте, заинтересованно посмотрел на меня.
– Что-то не так?
Что-то?! Всевидящий, я занималась любовью… в лесу!
– Я с ней говорила, – сказала я и показала на Арку.
– Это я уже понял.
– Нет. Я говорила именно с ней, я ее видела. Изначальную в ее облике, а не Арку.
Льер покачал головой:
– Даже если так?
– Она могла видеть, что мы…
Он приподнял брови и долго-долго на меня смотрел, а потом рассмеялся.
– Лавиния, ты думаешь, что Изначальной есть дело до того, что происходит между нами? Она уже давно нечто среднее между лесом и могущественным артефактом, суть жизни, если так можно выразиться. Не станешь же ты стесняться дерева?
Ну не знаю. Когда она говорила со мной, она совсем не напоминала дерево.
Ткань мундира скользнула по предплечью, и я ойкнула: чувство было такое, словно наждаком провели по свежей ране. Льер нахмурился, глядя на мое плечо, а потом рывком сдернул мундир. Узор мьерхаартан стал ярко-красного цвета и напоминал свежий ожог – к счастью, в основном внешне и лишь частично по ощущениям.
– Что это?! – выдохнула я.
– Не знаю, – покачал головой Льер. – Я пытался найти объяснение в библиотеке, но тщетно. Этот узор действительно в чем-то перекликается с вашим заклятием змеи, с той лишь разницей, что не убивает. В случае измены он раскаляется докрасна, но я не понимаю, как такое может быть. Золтер мертв, и узора быть не должно.
– Я спросила у нее про узор, – кивнула я в сторону Арки, – но она не успела ответить. Пришел ты.
– Позвать ее ты не можешь?
– Как?
Попытаться, конечно, стоило, и, пока Льер помогал мне привести в порядок платье, я думала о том, что делать дальше. Если мое присутствие и правда влияет на этот мир, помогает ему справиться с Пустотой, мой уход снова приведет к тому, что Пустота начнет разрастаться?
Или нет?
– Если я уйду, Аурихэйм снова лишится жизни? – спросила прямо.
Льер, затягивающий шнуровку, замер.
– Ты хочешь уйти, Лавиния? – резко спросил он.
Настолько резко, что на миг перекрыл даже очарование нашей близости.
– У меня семья, и они за меня волнуются. Как минимум я должна дать им понять, что со мной все в порядке…
– Думаешь, твой брат отпустит тебя, когда увидит?
– Не знаю! Я об этом еще не думала.
Льер дернул шнуровку так, что она впилась в кожу, и я вскрикнула.
– Прости, – выдохнул он. – Прости, Лавиния. Я просто не представляю, как буду жить, если ты уйдешь.
– Что-то же ты себе представлял, когда собирался отправить меня домой в ночь смерти Золтера.
Он оставил в покое шнуровку, развернул меня лицом к себе.
– Тогда я действительно хотел тебя отпустить. Я же говорил.
– И что? Золтер так просто позволил бы это сделать?
– Нет, – покачал головой он. – Я собирался запечатать ваш мир.
– Что значит запечатать?!
Льер вздохнул.
– В свое время Аурихэйм воевал со многими мирами, из которых лезла всякая дрянь. Некоторые расы просто загоняли обратно, некоторые истребляли подчистую, но были и миры, которые мы запечатывали, – так было проще, потому что населяющие их твари были слишком ужасны. Это мощное заклинание изобрели элленари-антимаги, оно заключается в том, что полностью высасывает магию из мира и создает непреодолимый пространственный разрыв. Попасть в ваш мир Золтер уже не смог бы, но…
– Наш мир полностью лишился бы магии, – закончила я.
– Да.
Я представила себе мир без магии, и мне стало грустно.
Впрочем, через несколько мгновений мне стало страшно.
– А что стало бы с людьми, которые обладают магией?! – воскликнула я.
– Лавиния, ничего же не случилось.
– Но могло! Ты собирался это сделать!
– Лавиния, – он взял меня за плечи и слегка встряхнул, – я ничего не сделал. Да, я собирался отрезать ваш мир от магии, и это с наибольшей вероятностью высушило бы всех живых магов, но я этого не сделал. Ничего не произошло. Мы, элленари, творили гораздо более страшные вещи, но рядом с тобой… Мне кажется, рядом с тобой меняюсь не только я и Аурихэйм, меняемся мы все. Я никогда не видел Золтера в такой ярости, как в ту ночь. Рядом с тобой он тоже чувствовал, я бы сказал, что рядом с тобой раскрывается истинная суть каждого, ранее скрытая под маской. Когда я хотел запечатать твой мир, то не думал о твоей семье, я думал только о том, чтобы тебя спасти. Средства не так важны в достижении цели – когда-то я считал именно так.
– И это ты называешь спасением, Льер?
– Называл, – серьезно поправил он. – Я хотел защитить тебя любой ценой, а защитить тебя от Золтера можно было исключительно так. Сейчас я понимаю, что это стало бы для тебя наказанием, а не спасением. Но понял я это только благодаря тебе. Понял, что чувства, семья, близость – гораздо более ценное, чем все, что мы называли жизнью. Гораздо более ценное, чем жизнь.
– Золтер… – Я помедлила, но потом все-таки произнесла это: – Золтер убил твоего отца. Когда тот узнал, что его отношение к возникновению Пустоты совершенно иное, нежели он пытался представить.
– Я догадывался, – глухо сказал Льер. – И мать тоже. Правда, не знали, с чем это связано на самом деле, хотя и предполагали, что власть отца при Дворе стала слишком велика. Его уважали и ценили как опытного главнокомандующего и сильного элленари, обладающего могуществом смерти. Мы думали, что все дело в этом, что Золтер избавился от него именно по этой причине. Именно поэтому я согласился на участие в заговоре.
– Но как твоему отцу удалось узнать, что именно Золтер стал причиной угасания Аурихэйма?
Льер покачал головой.
– А мама? Она знала о заговоре? Ты должен ей сказать, что ты жив!
Его лицо окаменело.
– Нет, она не знала. – Он поднялся и помог подняться мне. – И нет, я ей ничего не скажу. Пусть считает, что я ушел за Грань. Так будет лучше.
– Для кого?! – воскликнула я, глядя ему в глаза. – Льер, ты видел ее отчаяние! Как можно заставлять ее пройти через такое, как можно…
– Лавиния, – мягко, но решительно перебил меня он, – чем меньше тех, кто знает мою тайну, тем лучше.
– Чем меньше?! Она твоя мать! Что ты собираешься делать дальше, Льер? Как долго ты сможешь носить личину Золтера?
– Это было спонтанное решение, но сейчас я думаю, что всю жизнь.
Я покачала головой.
– Всю жизнь?! Льер, всю жизнь рядом со мной ты будешь с его лицом?
– Какие предложения есть у тебя?
Предложений у меня не было. Я не представляла, как выпутаться из этой паутины лжи, в которой мы оказались. По крайней мере пока не представляла. Но если предложений нет пока, это вовсе не значит, что они не появятся потом.
– Ты сказала «всю жизнь», Лавиния. – Он коснулся моих губ, глядя в глаза. – Всю жизнь – значит ли это, что ты хочешь остаться со мной?
– Это значит, что я хочу помочь Аурихэйму, – сердито сказала я, убирая его руку, потому что от прикосновений Льера из головы улетучивались все важные мысли. – И что я останусь до тех пор, пока не станет ясно, что с Пустотой и как я могу помочь. Но у меня есть условия.
– Даже не сомневался. – Он привлек меня к себе, невзирая на мои попытки упереться ладонями ему в грудь и освободиться. – У тебя всегда есть условия, Лавиния.
– Я хочу дать своей семье понять, что со мной все в порядке. – Не дожидаясь возражений, я вскинула руку. – С помощью Амалии. Отправим ее домой, она расскажет Винсенту все, пока пусть будет так. Лучше так, чем…
Я не закончила, прекрасно понимая, что стоит мне появиться в Мортенхэйме, как Винсент запрет меня в комнате и сам будет ночевать в кресле. Меня будет караулить не только он, но и толпа людей Фрая с боевыми амулетами, и наверняка еще Тереза, которая в упрямстве ничуть не уступает брату. Словом, все это совершенно лишнее.
А вот Амалии самое место в нашем мире, подальше от элленари.
– Что-то еще? – Льер по-прежнему улыбался, и, когда он так улыбался, мне совершенно не хотелось думать о чем-то серьезном. Хотя в ближайшее время мне придется очень много думать и очень много слушать, а ему придется многое мне рассказать.
– Да, – сказала я. – Мне нужно понять, что на самом деле представляет собой Аурихэйм. Проще говоря, я хочу посмотреть мир, Льер. Хочу понять, смогу ли остаться здесь навсегда.
Впервые за все время взгляд Льера показался мне удивительно светлым. Настолько светлым, что я невольно залюбовалась этой переменой, особенно на контрасте с жесткой резкостью его черт, которые тоже смягчились, когда он произнес:
– Ты его полюбишь, Лавиния.
7
Я проснулась со странным чувством легкости и тревоги. Как эта парочка могла уживаться во мне? Должно быть, так же, как рядом оказались мы с Льером, совершенно не похожие друг на друга и друг другу не подходящие. Впрочем, когда речь заходит о чувствах, все «подходящие» и «неподходящие» стираются, эти определения гораздо больше относятся к тем, кто действует по расчету, но… Мои действия вообще не поддавались никакому описанию. Вчера я занималась любовью в лесу, и даже сейчас при мысли об этом мне хотелось зажмуриться, а щеки начинали пламенеть так же густо, как узор на руке.
Арку мы не дозвались.
То ли Эртея была оскорблена тем, что мы устроили (я склонялась к этому варианту), то ли волшебному дереву все равно, кто его зовет, когда ему не хочется отзываться (вариант Льера). Как бы то ни было, в замок мы вернулись без каких-либо пояснений по поводу узора, который продолжал гореть все так же ярко, как и вчера, судя по тому, что я чувствовала. Именно чувствовала, потому что под иллюзией его не было видно.
Все эти мысли пронеслись в моей голове столь стремительно, что я даже не успела ни за одну ухватиться, а вот тяжесть ладони Льера на моей талии была вполне осязаемой. Меня бросило в жар, когда я поняла, насколько тесно он прижимается ко мне и что именно я чувствую.
– Не хочешь ко мне повернуться, Лавиния? – Хриплый от сна голос ударил в сознание еще сильнее.
Да, я, наверное, действительно сошла с ума, потому что не испытывала даже крохотной капельки стыда от того, что мы спим обнаженные. И действительно думала о том, чтобы остаться с ним в Аурихэйме.
С ним.
В Аурихэйме!
Навсегда.
– Доброе утро, – несколько растерянно сказала я, оглушенная осознанием очередной свалившейся на меня истины.
– Оно, несомненно, доброе. – Льер поцеловал меня в шею, и я вздрогнула. – А станет еще добрее, если я увижу твои глаза.
Я повернулась в его руках, наткнувшись на раскаленную прядь, упавшую на плечо. Глаза я тоже увидела, но не Льера, а Золтера, и это подействовало как ушат ледяной воды.
Вчера я, наспех позавтракав и заодно пообедав, принялась готовиться к очередному балу. Донесения о Пустоте радовали, а вот с Амалией поговорить не получилось, потому что рядом постоянно крутилась Ирэя, и отсылать ее было бы подозрительно.
Засыпали мы с Льером в объятиях друг друга, и, когда засыпали, он снова был собой, а сейчас…
– Прости, – сказала я, пытаясь вывернуться из его рук, но он меня не отпустил, плотнее привлек к себе.
– Лавиния, это же я. И ты прекрасно об этом знаешь.
– Знаю, но для меня это слишком. – Я снова подалась назад, и на этот раз он не стал меня удерживать.
Его лицо знакомо потемнело, и я, хотя прекрасно знала, с чем это связано, не могла заставить себя прильнуть телом к телу и коснуться этих губ. Осознанно – не могла.
– Ты знаешь, что так нужно.
– Да. Но в постели для меня это чересчур.
Я потянулась за халатом, а Льер, резко откинув одеяло, поднялся.
– Я думал, вчера мы с тобой это преодолели.
– Что – это? – уточнила я. – Мы поговорили откровенно и договорились не лгать друг другу ни в чем. Договорились действовать заодно. Я согласилась остаться твоей женой.
– Мне казалось, ты хочешь остаться моей женой. – Он выделил интонацией слово «хочешь».
– Твоей – да.
Он сдвинул брови:
– Чего ты от меня требуешь, Лавиния?
– Ничего. – Я покачала головой. – Мне просто нужно время, чтобы привыкнуть.
Виски сдавило болью, и Льер нахмурился.
– Как твой узор?
Он наклонился ко мне, скользнул над предплечьем ладонью, снимая иллюзию, нахмурился еще сильнее.
– Я решительно не понимаю, в чем дело.
– Может быть, когда ты в очередной раз меня разозлишь и я провалюсь к Арке, она расскажет мне, что не так с этим узором.
– Возможно, рассказать об этом сможет не только Арка.
– А кто?
– Моя мать.
Я моргнула, не в силах поверить услышанному. Вчера он категорически отказывался с ней говорить, что изменилось сегодня?
– Я долго думал о твоих словах, – нехотя признался он, опускаясь рядом со мной на постель.
Я все-таки отвела глаза, и Льер накинул простыню себе на бедра.
– И понял, что она знает все о мьерхаартан. Они с отцом были больше чем просто супругами.
– Ты только поэтому хочешь ее повидать? – Я широко распахнула глаза.
– Разумеется, нет. Я хочу, чтобы ты перестала вздрагивать всякий раз, когда речь заходит о моей матери, хочу, чтобы ты была счастлива.
Я улыбнулась.
– И чтобы она знала, что я жив, – добавил Льер. – Хочу тебя с ней познакомить.
Мне вдруг стало не по себе. Не потому, что я представила знакомство с его матерью в красках… нет, именно потому, что я представила знакомство с его матерью в красках!
– Сегодня после прогулки по Аурихэйму мы с тобой отправимся к ней.
Вчера мы договорились, что до завтрака Льер быстро разберется с текущими делами Двора, а сразу после этого покажет мне мир, правда, я смутно представляла себе, как это будет выглядеть. Но о знакомстве с матерью мы точно не договаривались!
Точно-точно!
Совершенно точно!
– Может быть, ты все ей расскажешь без меня? – осторожно спросила я.
Льер приподнял брови:
– Ты что, трусишь?
– Что?! Нет! – возмутилась я. – Просто я считаю, что вам нужно серьезно поговорить с глазу на глаз!
– А я считаю, что твое присутствие будет к месту. Особенно учитывая то, что я действительно на тебе женюсь. Да и узор лучше рассматривать вживую, согласись?
Он на мне – что?!
– Погоди, что ты сказал?
– Ты все слышала. – Этот… элленари поднялся раньше, чем я успела схватить его запястье.
Он направился к ванной с таким независимым видом, что я даже дар речи утратила на несколько мгновений.
– Эй! Я, между прочим, ничего не решила.
– Я это знаю. – Он обернулся. – И не собираюсь тебя торопить. Но для себя я уже все решил.
Прежде чем я успела сообщить, что он для себя может решать что угодно, двери ванной уже закрылись. Ладно хоть с собой не позвал, спинку ему потереть! Или что-то еще…
Я прижала руки к щекам и замотала головой, пытаясь избавиться от навязчивой картины приподнявшейся на его бедрах простыни. Похоже, вчера леди Лавиния перегрелась или надышалась свежим аурихэймским воздухом, из-за чего у нее окончательно и бесповоротно атрофировались остатки приличия.
Я встала, завернулась в халат и обнаружила, что Льера нигде нет. Не того, который ушел в ванную, а того, который бъйрэнгал.
– Льер! – обеспокоенно позвала я. – Льер!
Не мог же он сбежать?! Или мог?
Я попыталась вспомнить, где он был вчера, когда мы вернулись, но не смогла. Когда меня наряжали, крутился рядом, пугая служанок, а потом…
– Льер! – позвала уже громче, почти готовая прямо в халате бежать в коридор.
Под кроватью раздалось шуршание, и сонный котенок выполз на свет.
– Чудовище! – воскликнула я. – Ну ты меня и напугал! Никогда больше так не делай, слышишь?
Чудовище зевнуло во всю зубастую пасть и лизнуло меня горячим шершавым языком. Поглаживая его, я направилась к окну. Потянула за кисточку, раздвигая портьеры, зажмурилась от яркого утреннего солнца. Белое море играло волнами, бросая их на берег, вода искрилась бликами, а зелень на горах полыхала изумрудным пламенем, как магия искажений.
Котенок моргнул, облизнулся, а потом уткнулся мордочкой мне в подмышку.
– Слишком яркий для него свет.
Льер подошел к нам, к счастью, с полотенцем на бедрах.
– А для тебя – самое то. Ты вся сияешь, Лавиния.
Не дожидаясь моего ответа, наклонился, легко поцеловал меня в губы, пропуская пряди волос между пальцами. От его близости снова бросило в дрожь, подавив порыв отодвинуться, я чуть подалась к нему, отвечая. Оказавшийся между нами бъйрэнгал протестующе зашипел и попытался тяпнуть Льера за палец, но элленари оказался проворнее. Перехватив котенка за шкирку сразу над шипами, спустил его на пол и вернул иллюзию обручального браслета, прикрывающую горящий узор.
– Буду ждать встречи, моя королева.
Я тоже. Но вслух я этого не сказала, просто смотрела, как он одевается, и, только когда мы с котенком остались одни, тоже направилась в ванную. Перед завтраком я хотела успеть поговорить с Амалией, поэтому не стала приглашать Лизею. Оставленное вчера вечером по моей просьбе легкое платье надела сама, волосы пригладила щеткой, слегка подхватила по местной моде шпильками, украшенными камешками, и вышла из комнаты.
Мы с Льером обсудили, что отправим ее домой в ближайшее время, поэтому мне нужно было заранее объяснить, о чем я хочу попросить Винсента, а о чем лучше ему не говорить, чтобы мой брат случайно половину мира не разрушил, пытаясь прорваться в Аурихэйм.
Остановившись у двери, хотела постучать, но услышала смех.
Амалия смеется?!
От неожиданности просто толкнула створку и вошла, чтобы увидеть хохочущую девушку. А рядом с ней – Ирэю.
– Ваше аэльвэйрство, – улыбка рыжей сочилась ядом, – мы не ожидали вас так рано.
Разумеется, не ожидали.
– Оставь нас, – приказала я.
Именно приказала, и улыбка Ирэи погасла, сменившись холодным бешенством. Такая перемена меня совершенно не беспокоила: по крайней мере, сейчас она была искренней – и когда прошла мимо, окатив меня ледяным шлейфом своей силы, и когда хлопнула дверью.
– Амалия, что это значит?
– Что? – Девушка посмотрела на меня удивленно. – Вы сейчас о чем, ваше аэльвэйрство?
Глубоко вздохнув, накинула полог безмолвия и шагнула к ней.
– О чем вы говорили?!
Амалия пожала плечами.
– Ни о чем. – Она поднялась, оказавшись лицом к лицу со мной. – Просто шутили.
– Она ничего не делает просто так. – Мне стоило немалых усилий сдержаться и не повысить голос, но тон стал просто ледяным. – Что именно она тебе сказала?!
Амалия вздрогнула и обхватила себя руками.
– Ничего! – выдохнула девушка, в ее глазах блеснули слезы. – Не вы ли говорили мне общаться с элленари, забыть обо всем, что было?! Ну так вот я это и делаю – общаюсь! Чем вы сейчас недовольны?!
Дрожь в ее голосе меня остудила или, точнее сказать, отрезвила.
Я вдруг отчетливо увидела эту ситуацию глазами Амалии: я прошу ее относиться к элленари лучше, а сама набрасываюсь с обвинениями, прямо с порога, ничего толком не объяснив.
– Ирэя опасна, – сказала я уже мягче. – Я приблизила ее к себе, чтобы держать на виду, потому что она неоднократно пыталась меня подставить. Из всех элленари, с которыми мне доводилось общаться, она одна из самых жестоких. Так же как и ее кузен…
Я осеклась, поняв, что только что сказала.
– Ее кузен! – воскликнула Амалия. – Как хорошо, что вы о нем вспомнили, ваше аэльвэйрство. Ее кузен – тот, кто заставил меня корчиться от боли, тот, с кем вы вчера явились невесть откуда под ручку, с припухшими губами и шальным взглядом! Поправьте меня, если я ошибаюсь.
– Амалия, все не так просто…
– Не так?! По-моему, все проще простого! – выдохнула она, из ее глаз все-таки брызнули слезы. – Вы делаете все, что вам угодно, наслаждаетесь жизнью рядом с жестоким мерзавцем, а мне отказываете даже в такой малости, как простая улыбка, – исключительно потому, что Ирэя якобы хотела вас подставить!
Она сжала кулаки, словно пытаясь унять дрожь, и я покачала головой.
Читать бесплатно другие книги:
