Всего один взгляд. Невиновный Кобен Харлан

— Я знаю, — просто сказала Грейс.

— Неужели? — Сандра отпила глоток. — Не просветите ли на предмет того, что вы знаете?

— Вам было сколько, двадцать семь? Закончили юридический и работали адвокатом по уголовным делам?

— Да.

— Вы были замужем. Вашей дочери было два года. Перед вами открывалась перспективнейшая карьера, и тут родной брат все разрушил. Вы были в ту ночь в «Бостон-Гарден», Сандра. За сцену проникли две девушки, и одной из них были вы, а не Джери Дункан.

— Так-так, — отозвалась Ковал без тени волнения. — И как же вы это установили?

— Джимми Экс помнил: одна из девушек была рыжей. Это Шейла Ламберт. Вторая, которая подначивала Джека, была жгучей брюнеткой. У Джери Дункан волосы были светлые. А у вас, Сандра, как раз черные.

Ковал рассмеялась:

— И это ваше доказательство?

— Само по себе — нет. Я даже не знаю, важно ли это. Джери Дункан, наверное, тоже там была. Не исключено, что именно она отвлекала Гордона Маккензи, пока вы за его спиной проскользнули за кулисы.

Сандра Ковал неопределенно махнула рукой:

— Все загадочней и загадочней…

— Хорошо, я сразу перейду к делу.

— Будьте любезны.

— И Джимми Экс, и Гордон Маккензи утверждали, что в ту ночь ваш брат был ранен.

— Был, — подтвердила Сандра. — И провел три недели в больнице.

— В какой?

Сандра без малейшего колебания, не дрогнув, не отводя глаз, ответила без запинки:

— В Центральной больнице штата Массачусетс.

Грейс покачала головой.

— Уж не хотите ли вы сказать, что проверили все больницы в Бостоне и пригородах? — В голосе Сандры явственно слышался сарказм.

— А зачем? — язвительно осведомилась Грейс. — Шрама-то нет.

Повисла пауза.

— После пулевого ранения в любом случае остался бы шрам, Сандра. Логично? Ваш брат был ранен. У моего мужа не было шрамов. Есть лишь одно объяснение такому несоответствию. — Грейс положила руки на стол. Они заметно дрожали. — Я никогда не была замужем за вашим братом.

Сандра Ковал молчала.

— Вашего брата, Джона Лоусона, застрелили в тот вечер. Вы с Шейлой Ламберт в общей суматохе вынесли его со стадиона, но рана оказалась смертельной. По крайней мере надеюсь, что это так. Иначе придется думать, что вы его убили.

— С какой стати мне его убивать?

— Потому что, отвези вы его в больницу, они бы сообщили в полицию об огнестрельном ранении. Если привезти в больницу труп, даже если просто бросить его на улице, начнется расследование и кто-нибудь узнает, где и как человек был застрелен. Вы, молодой талантливый юрист, пришли в ужас. Шейла Ламберт наверняка тоже. Все пошло кувырком после той Бостонской давки. Прокурор округа — да что там, сам Карл Веспа вместе с осиротевшими семьями требовали крови. Поймай вас кто-то за руку, загремели бы под арест, а то и чего похуже.

Сандра Ковал ничего не ответила.

— Вы позвонили отцу и спросили, что делать? Или кому-то из бывших клиентов-преступников — с просьбой помочь? Неужели вы сами избавились от тела?

Сандра нервно засмеялась:

— Ну и воображение у вас, Грейс. Можно задать вам вопрос?

— Конечно.

— Если Джон Лоусон умер пятнадцать лет назад, за кого же вы вышли замуж?

— Я вышла замуж за Джека Лоусона, — сказала Грейс, — которого прежде звали Шейном Олуортом.

Эрик Ву не держал в подвале двоих заложников. Там был один. Тот самый, который пожертвовал жизнью, чтобы спасти ее, Грейс. Тот, кто, считая себя обреченным, хотел рассказать правду единственным доступным ему в тот момент способом — нацарапав на бетоне свое имя.

Сандра Ковал едва сдержана улыбку.

— Это не версия, а черт знает что!

— Тем не менее ее легко доказать.

Сандра откинулась на спинку стула, скрестив на груди руки.

— Я не все понимаю в вашем сценарии. Почему бы мне просто не спрятать тело брата и не притвориться, что он где-то скрывается?

— Слишком многие стали бы задавать вопросы.

— Но ведь именно так поступили Шейн Олуорт и Шейла Ламберт — они попросту исчезли.

— Верно, — согласилась Грейс. — Видимо, дело в вашем семейном трастовом фонде.

При этих словах лицо Сандры застыло. Словно превратилось в маску.

— Какой такой трастовый фонд?

— Я нашла в столе Джека бумаги и показала их знакомому юристу. Там сказано, что ваш дед владел шестью трастовыми фондами. У него было двое детей и четверо внуков. Забудем на минуту о деньгах и поговорим о праве голоса. При разделении все получали голосующих акций поровну, а ваш отец — еще плюс четыре процента; в этом случае он и его дети сохраняли контроль над семейным бизнесом — пятьдесят два процента против сорока восьми. Но — я плохо разбираюсь в этих делах, вы уж простите мне примитивное изложение — ваш дед хотел, чтобы деньги оставались в семье. Если бы кто-то из вас умер, не дожив до двадцати пяти лет, его акции с правом голоса надлежало разделить поровну между остальными пятью членами семьи. Предположим, в тот вечер ваш брат погиб на концерте, значит, вы и ваш отец автоматически многое теряли при голосовании.

— Вы с ума сошли!

— И есть от чего, — хмыкнула Грейс. — Скажите, Сандра, что вами двигало — страх быть пойманной или угроза потерять контроль над фондом? Или то и другое? В любом случае вы убедили Шейна Олуорта выдать себя за вашего брата. Это легко доказать. Мы нашли массу старых фотографий, можно провести тест на ДНК. Так что игра закончена, Сандра.

Ковал забарабанила пальцами по столу.

— Если это правда, — сказала она, — мужчина, которого вы любили, вам много лет лгал.

— Это правда в любом случае, — парировала Грейс. — Но как вы добились его согласия?

— Вопрос чисто риторический, как я понимаю?

Грейс пожала плечами.

— Миссис Олуорт рассказала: они были почти нищими — ее второй сын Пол не мог позволить себе поступить в колледж, жили в какой-то дыре… Но по-моему, вы применили тактику устрашения. Если одного из членов «Аллоу» признают причастным к Бостонской давке, потянутся остальные. Видимо, в той горячке Джон решил, что выбора у него нет.

— Бросьте, Грейс. Вы что, и впрямь думаете, будто парень из бедной семьи вроде Шейна мог притворяться моим братом?

— А что в том сверхсложного? Я не сомневаюсь, вы с отцом всячески ему помогали. Достать удостоверение личности — ничего особенно трудного: у вас было свидетельство о рождении брата и его документы. Можно было просто заявить, что у него украли бумажник, — проверка тогда была намного проще. Он получил новые водительские права, паспорт, что там еще… Вы нашли нового юриста для трастового фонда в Бостоне — мой знакомый обратил внимание, что прежний был из Лос-Анджелеса, то есть вам нужен был человек, не знавший, как выглядит ваш брат. Вы, ваш отец и Шейн пришли к юристу вместе, все с нормальными документами — у кого бы возникли вопросы? Вермонтский университет ваш брат уже закончил, так что с этим проблем не возникло. Шейна легко удалось сплавить за границу. Если бы кто-то там его случайно встретил, он назвался бы Джеком, выдав себя за какого-то другого Джона Лоусона. Имя весьма распространенное.

Грейс сделала паузу.

Сандра скрестила руки на груди.

— Сейчас мне, видимо, полагается расколоться и во всем признаться?

— Вряд ли вы станете колоться, Сандра. Я в этом сильно сомневаюсь. Но все равно игра закончена — мне не составит труда доказать, что мой муж не был вам братом.

Сандра Ковал молчала.

— Возможно, — наконец заговорила она, тщательно взвешивая слова, — но я не вижу, в чем здесь преступление.

— Как так?

— Предположим — гипотетически, я подчеркиваю, — что вы правы. Предположим, я заставила вашего мужа выдать себя за моего брата, но это было пятнадцать лет назад. Срок давности истек. Мои двоюродные братья могут выдвинуть против меня обвинения в связи с трастовым фондом, но они не захотят скандала. Мы уладим это между собой. И даже если ваши слова — правда, вряд ли преступление, совершенное мной, можно считать серьезным. Даже если я была на том концерте, достаточно вспомнить, какое безумие охватило толпу, чтобы не винить меня в том, что я испугалась.

— Я бы вас не обвинила, — мягко произнесла Грейс.

— Вот. Сами сказали.

— Сначала вы не сделали ничего криминального. Ну, пришли на концерт искать справедливости, ну, набросились на человека, укравшего песню, написанную вашим братом и его приятелем. Это не преступление. Когда все пошло не по плану и ваш брат погиб, вы не могли его воскресить, поэтому поступили так, как, вы считали, будет лучше. Правила вашей трастовой игры были жесткими.

Сандра Ковал развела руками, словно раскрыв объятия.

— Тогда зачем вы пришли, Грейс?

— За ответами.

— Так у вас уже есть все ответы… — Ковал осеклась. И добавила, подняв указательный палец: — Гипотетически.

— И пожалуй, за справедливостью.

— За какой еще справедливостью? Вы же только что сами признали — то, что произошло, можно понять.

— Первую часть — да. — Тон Грейс стал еще мягче. — Если бы все на этом закончилось, я не стала бы и копать глубже. Но с этого все только началось, не так ли?

Сандра вновь откинулась на спинку стула.

— Шейла Ламберт тоже испугалась. Она сочла за лучшее сменить имя и исчезнуть. Вы все договорились разойтись и молчать. Джери Дункан осталась учиться в университете, и все шло нормально, но вскоре она поняла, что беременна.

Сандра закрыла глаза.

— Согласившись стать Джоном Лоусоном, Шейн, мой Джек, был вынужден оборвать все связи и уехать за границу. Джери Дункан не смогла его найти, а месяц спустя обнаружила, что беременна. Она начала искать отца ребенка и пришла к вам. Может, хотела очистить совесть — рассказать правду, родить и начать жизнь с чистого листа. Вы знали моего мужа: такой человек ни за что не бросил бы Джери, оставь она ребенка, и тоже захотел бы начать новую жизнь. Но что случилось бы с вами при таком раскладе, Сандра?

Грейс посмотрела на свои руки — они все еще дрожали.

— Вам пришлось заставить Джери замолчать. Вы — адвокат по уголовным делам. Вы общались с преступниками. И один из них вывел вас на наемного убийцу по имени Монте Скенлон.

— Вам никогда этого не доказать! — вырвалось у Сандры.

— Прошло несколько лет, — продолжала Грейс, — Джек Лоусон стал моим мужем. — Грейс замолчала. Карл Веспа сказал, Джек Лоусон ее разыскивал? Что-то здесь по-прежнему не стыкуется! — У нас родились дети. Я заявила Джеку, что хочу вернуться в Штаты. Он не согласился, но я настояла: у нас дети, я хочу жить в Америке. Это все моя вина, наверное. Жаль, он тогда не сказал мне всей правды…

— А как бы вы отреагировали, Грейс?

Грейс подумала.

— Не знаю.

Сандра Ковал улыбнулась:

— Вот и он не знал.

Справедливое замечание. Но времени на рефлексию не было.

— В конце концов мы переехали в Нью-Йорк, а вот дальше я не знаю, отсюда вы, Сандра, мне расскажете. Мне кажется, в связи с годовщиной Бостонской давки или освобождением Уэйда Ларю Шейла Ламберт или, может, даже сам Джек решили, что пора рассказать правду. Джек, кстати, всегда плохо спал. Полагаю, им обоим нужно было облегчить душу. Вы, разумеется, не могли этого допустить. Может, их и простили бы, но вас? Ведь это вы заказали убийство Джери Дункан.

— Простите, я повторю: вам этого не доказать.

— До этого мы еще дойдем, — заверила ее Грейс. — Вы лгали мне с самого начала, но кое о чем сказали правду.

— О Боже, — процедила Сандра, — опять что-то новое!

— Когда Джек в кухне увидел фотографию, он кинулся искать информацию о Джери Дункан в Интернете и узнал, что она погибла при пожаре. Он заподозрил неладное и позвонил вам. Вы говорили девять минут. Испугавшись, что он не выдержит и все расскажет, вы без промедления нанесли удар. Вы пообещали Джеку, что все объясните, но это не телефонный разговор, и назначили встречу недалеко от Нью-Йоркского шоссе, после чего позвонили Ларю и сказали — вот прекрасная возможность осуществить месть. Вы думали, Ларю прикажет Ву сразу убить Джека, а не держать до его освобождения. В конце концов вам пришлось убить и Ларю, чтобы заставить его молчать.

— Я не собираюсь это выслушивать…

Но Грейс говорила и говорила:

— Моей большой ошибкой стало то, что при первой встрече я показала вам фотографию. Джек не знал, что я ее отсканировала. Вы увидели снимок вашего погибшего брата рядом с парнем, который жил теперь под его именем. Вам нужно было заставить меня замолчать, поэтому вы послали того человека с контейнером для школьных завтраков, как у моей дочери, чтобы меня запугать. Я не подчинилась, и вы использовали Ву, велев ему выяснить, что мне известно, а затем убить.

— С меня достаточно. — Ковал встала. — Убирайтесь отсюда!

— Больше ничего не скажете?

— Я так и не дождалась ваших доказательств!

— У меня их нет, — не особенно огорчаясь, призналась Грейс. — Но отчего-то мне кажется, что вы напишете чистосердечное признание.

Сандра расхохоталась:

— Что? По-вашему, я не догадалась, что на вас «жучок»? Я не сказала и не сделала ничего, что мне можно инкриминировать.

— Посмотрите в окно.

— Что?

— Я говорю, в окно посмотрите. На улицу. Ладно, идите сюда, я вам покажу.

Прихрамывая, Грейс подошла к окну и указала рукой вниз. Сандра приблизилась к ней с опаской, словно боясь, что Грейс вытолкнет ее через стекло, но ее ждала опасность совсем иного рода.

Сандра Ковал взглянула вниз и судорожно вздохнула. На тротуаре внизу, меряя пространство шагами, подобно двум львам в клетке, ждали Крам и Карл Веспа. Грейс отвернулась и неровной походкой двинулась к двери.

— Куда вы? — окликнула ее Сандра.

— Чуть не забыла! — Грейс написала что-то на обложке одного из блокнотов. — Это телефон капитана Перлмуттера. У вас есть выбор: можете позвонить и дождаться его или попробуйте самостоятельно покинуть здание.

Положив блокнот на край конференц-стола, Грейс не оглядываясь вышла.

Эпилог

Сандра Ковал все же позвонила капитану Стюарту Перлмуттеру. Родная фирма сразу взяла ее под крылышко: защитой Ковал занимается легендарная Эстер Кримстейн собственной персоной. Случай обещает быть сложным, но в свете ряда событий окружной прокурор считает, что обвинение выиграет дело.

Одним из событий стало возвращение рыжеволосой участницы «Аллоу», Шейлы Ламберт. Когда она прочла об аресте Сандры Ковал и узнала, что полиция обращается к ней через средства массовой информации с просьбой о помощи в этом деле, Шейла объявилась. Человек, застреливший ее мужа, походил по описанию на того типа, что угрожал Грейс в супермаркете. Звали его Мартин Брейбой. Его задержали, и он согласился стать свидетелем обвинения.

Шейла Ламберт рассказала прокурору следующее: Шейн Олуорт тоже был на концерте, но в последнюю минуту отказался идти разбираться с Джимми Эксом. Шейла не знала, почему он передумал, но считала, что Шейн увидел — Джон Лоусон не на шутку взвинчен и готов сорваться.

Грейс полагалось радоваться победе, но легче ей отчего-то не становилось.

Капитан Стюарт Перлмуттер очень удачно сработался с прокурором Линдой Морган, бывшей начальницей Скотта Дункана: им удалось склонить к сотрудничеству одного из людей Карла Веспы. По слухам, Веспу вот-вот арестуют, хотя обвинить его в убийстве Джимми Экса будет крайне сложно. Крам один раз звонил Грейс и рассказал: Веспа и не сопротивляется, и почти не встает с постели. «Он просто медленно угасает», — сказал Крам. Слышать это было очень больно.

Чарлин Суэйн забрала Майка из больницы домой, и их жизнь потекла размеренно и привычно. Майк уже вернулся к работе. Телевизор они теперь смотрят вместе, а не расходятся по разным комнатам. Майк по-прежнему засыпает рано. Они иногда занимаются любовью, но как-то смущенно, словно в чем-то виноваты. Чарлин и Грейс стали близкими подругами. На семейные проблемы Чарлин не жалуется, но Грейс видит: она держится из последних сил. Наверное, вскоре что-то грянет.

Фредди Сайкс еще долечивается. Он выставил дом на продажу и покупает кондоминиум в Фэр-Лон в Нью-Джерси.

Кора осталась Корой, и этим все сказано.

Эвелин и Пол Олуорт — мать и брат Джека, вернее, Шейна — тоже не остались в стороне. Несколько лет Джек пользовался деньгами фонда, чтобы платить за обучение Пола. Когда тот начал работать в «Пентокол фармасьютикалс», Джек перевез мать в район кондоминиумов, чтобы быть к ней поближе, и обедал у нее не реже раза в неделю. И Эвелин, и Пол очень хотели побольше общаться с Эммой и Максом — в конце концов, они приходились им родными бабушкой и дядей, но, учитывая обстоятельства, понимали: действовать нужно постепенно.

Что касается Эммы и Макса, они восприняли трагедию совершенно по-разному.

Макс любит говорить об отце. Он хочет знать, где сейчас папа, какой вообще рай, правда ли, что папа все время видит его, Макса. Он хочет быть уверен, что папа по-прежнему в курсе всех событий его жизни. Грейс старается отвечать по возможности правдоподобно, чтобы как можно дольше поддерживать в мальчике эту уверенность, но в ее ответах сквозит пустота сомнения. Макс требует от матери сочинять с ним новые версии «Дженни Дженкинс» во время купания, как это делал отец, и когда Грейс подчиняется, мальчик хохочет. Его смех настолько похож на отцовский, что Грейс кажется — ее сердце вот-вот разорвется.

Эмма, папина дочка, никогда не говорит о Джеке, не задает вопросов, не рассматривает фотографии и не вспоминает прошлое. Грейс пытается участвовать в ее жизни, но не всегда умеет нащупать верный тон. Психологи советуют говорить детям всю правду. Грейс, рано потерявшая родителей, сомневается в целесообразности такого подхода. Она на собственном опыте знает, что такое отрицание случившегося, горечь расставания, психологическое отчуждение.

Внешне у Эммы все хорошо — она отличница, у нее много подруг. Но Грейс знает: дочь больше не пишет стихов и даже не смотрит на свою поэтическую тетрадь. На ночь она теперь обязательно закрывает дверь в свою комнату. Грейс часто стоит, прислушиваясь, у спальни дочери, и иногда ей чудятся приглушенные рыдания. Утром, когда Эмма уходит в школу, Грейс заглядывает в дочкину комнату.

Ее подушка всегда влажная.

Все считают, будь Джек жив, у Грейс возникло бы к нему немало вопросов. Это правда, хотя Грейс уже не очень хочется знать, что чувствовал запутавшийся, напуганный двадцатилетний парень, осознав итоги и последствия трагедии. Оглядываясь назад, Джек, конечно же, должен был ей признаться. Но если бы он признался, что тогда? Выложи он ей всю правду при первой встрече или, скажем, спустя месяц после знакомства, осталась бы она с ним? Грейс думала об Эмме и Максе, о простом факте их существования, и возможность иного развития событий бросала ее в дрожь.

Поэтому, когда ночами Грейс лежит в слишком широкой для нее одной супружеской кровати и разговаривает с Джеком, чувствуя себя престранно, ибо не верит, что он ее слышит, ее вопросы куда прозаичнее: Макс хочет записаться в касслтонскую футбольную команду, но не слишком ли он мал для тренировок и строго спортивного режима? В школе предлагают перевести Эмму на ускоренное обучение английскому, но не слишком ли у нее большая нагрузка? Нужно ли нам всей семьей ехать в феврале в «Диснейленд», или без тебя это будет слишком болезненно? И что, дорогой муженек, прикажешь делать со слезами на подушке Эммы?

В общем, вот такие вопросы.

Скотт Дункан приехал через несколько дней после ареста Сандры Ковал. Не успела Грейс открыть дверь, он объявил:

— Я кое-что нашел.

— А именно?

— Это было в вещах Джери.

Дункан протянул Грейс потертую кассету без ярлычка, с выцветшей надписью от руки: «Аллоу».

Они молча пошли в комнату Джека. Грейс вставила кассету в плейер и нажала «Воспроизведение».

«Невидимые чернила» оказалась третьей по счету песней.

Да, сходство с «Бледными чернилами» явное. Интересно, признал бы суд Джимми Экса виновным в плагиате? Очень возможно. Но теперь, спустя столько лет, Грейс все же решила, что нет. Песен-близнецов немало, граница между влиянием и плагиатом очень тонкая. «Бледные чернила», показалось Грейс, попадала как раз на эту самую неуловимую разделительную черту.

Джимми Экс все же не перешел границ.

— Скотт!

Он не обернулся.

— Вам не кажется, что нам пора расставить точки над «i»?

Он медленно кивнул.

Грейс не знала, как начать.

— Узнав, что ваша сестра была убита, вы рьяно взялись за расследование — ушли с работы, посвятили себя поискам…

— Да.

— И вам не составило труда узнать, что у нее уже давно был парень.

— Не составило, — согласился Дункан.

— И вы узнали, что это был Шейн Олуорт.

— Я знал о Шейне еще до гибели Джери — они встречались уже полгода. Но я думал, она погибла при пожаре, и у меня не было причин его разыскивать.

— Но после разговора с Монте Скенлоном причины появились.

— Да, — признал Дункан. — Это было первое.

— Вы узнали, что Шейн исчез в то же время, когда была убита ваша сестра.

— Да.

— И у вас возникли подозрения?

— Мягко говоря.

— Вы, наверное, ну, я не знаю, подняли о нем сведения в университете, может быть, даже в старших классах, говорили с его матерью, но это мало что дало — не таких результатов вы ожидали.

Скотт Дункан кивнул.

— Значит, еще до встречи со мной вы знали, что Джек — это Шейн Олуорт?

— Да, знал.

— И подозревали его в убийстве вашей сестры?

Дункан невесело улыбнулся:

— Представьте, что с вашей сестрой встречается парень, потом он бросает ее, затем ее убивают, а он меняет документы и исчезает на пятнадцать лет. — Он передернул плечами. — Что бы подумали вы?

Грейс, в свою очередь, кивнула.

— Вы говорили, что любите расшатывать прутья в клетках: это хороший способ продвинуться в расследовании.

— Верно.

— И вы знали, что не можете в лоб спросить Джека о Джери — у вас на него ничего не было.

— Снова верно.

— И тогда вы начали расшатывать прутья?

Пауза.

— Я ездила к Джошу в «Фотомат».

— А-а… И сколько вы ему заплатили?

— Тысячу долларов.

Дункан хмыкнул:

— Я уложился в пятьсот.

— Чтобы он подложил фотографию в мой конверт.

— Да.

Песня кончилась, зазвучала другая — о голосах и ветре. Исполнение оставляло желать лучшего, но в песне чувствовался большой потенциал.

— Вы бросили подозрение на Кору, чтобы отвлечь меня от Джоша.

— Да.

— Вы настояли, чтобы я поехала с вами к миссис Олуорт. Хотели посмотреть на ее реакцию, когда старуха увидит собственных внуков?

— Я расшатывал прутья, — отозвался Дункан. — Вы помните выражение ее глаз при виде Эммы и Макса?

Грейс помнила. Она просто не поняла, что это означает или почему старуха поселилась в кондоминиуме, мимо которого Джек ездил на работу.

— И так как вас заставили уволиться, вы не могли воспользоваться помощью ФБР, поэтому обратились к частному детективу, которая наняла Рокки Конвелла, и установили у нас в доме скрытую камеру. Когда расшатываешь прутья, полезно знать, как отреагирует подозреваемый.

— Все верно.

— Из-за ваших действий погибли несколько человек.

— Я расследовал убийство сестры, поэтому не ждите, что я стану извиняться.

Упрек, подумала Грейс. Как много упреков они могут бросить друг другу…

— Могли бы мне и сказать.

— Нет. Нет, Грейс, я не мог вам доверять.

— Вы сказали, у нас временный союз.

Скотт поднял на нее глаза. Его взгляд был странно темен.

— Я лгал, — сказал он. — Никакого союза не было.

Грейс села и приглушила музыку.

— Вы не помните саму давку, Грейс?

— Это обычное дело, — пожала она плечами. — И амнезия тут ни при чем, просто мне так досталось по голове, что я была в коме.

— Черепно-мозговая травма, — кивнул он. — Я на этом собаку съел. Десятки раз сталкивался — например, в деле парня, бегавшего трусцой в Центральном парке. Часто из памяти выпадают даже несколько дней до происшествия.

— И что?

— Как вы попали в первый ряд на концерте?

Столь неожиданный вопрос заставил Грейс выпрямиться. Она всматривалась в лицо Дункана, ища объяснений, но оно неожиданно стало жестким, непроницаемым.

— Что?!

Страницы: «« « ... 2223242526272829 » »»