Горячий квартирант Райан Кендалл
Потянувшись, я заметила, что лежащий у кровати Энчилада все еще спит. Потом голос в моей гостиной окликнул Кэннона по имени, и я вытянулась в струнку на кровати.
Шаги приближались. Кто-то был в моем доме, и он шел по коридору.
Я потянула простыню, чтобы накрыть грудь, когда в дверном проеме появилась Элли.
– Что это такое, черт побери? – завизжала она.
Кэннон резко открыл глаза и сел на кровати рядом со мной, натягивая простыню на бедра, чтобы прикрыться.
Нас буквально застигли на месте преступления. Мы вместе лежали голыми в кровати – ничего хуже быть не могло.
У Элли дрожали руки, когда она поднесла пальцы к губам.
– Нет. – Она затрясла головой так, словно хотела отмахнуться от картинки, нарисованной ее воображением. Она не отрывала от меня взгляда, и в ее широко открытых глазах читалась такая боль, какой я никогда в жизни не видела. Судя по выражению ее лица, она была потрясена и опустошена еще больше, чем после того, как обнаружила, что ее жених обманывал.
– Ты трахаешься с моим братом? – с трудом проговорила она прерывистым голосом.
У меня упало сердце, и я почувствовала тошноту в желудке. У меня никогда и мысли не было вводить в заблуждение свою лучшую подругу, но я была здесь, в постели с ее братом. Я чувствовала себя последней предательницей.
– Эл, дай нам минуту, – сказал Кэннон спустя несколько секунд напряженного молчания. Он говорил бесстрастным голосом, не таким, как прошлой ночью, и мое сердце упало еще ниже.
Элли развернулась и протопала по коридору. Я знала, что у меня всего тридцать секунд на то, чтобы одеться, пока она не начала крушить мебель в гостиной. Видит Бог, я заслуживала каждой капли ее гнева. Может быть, если бы я с самого начала была честна с ней, и призналась в своих чувствах к нему, и попросила бы ее благословения…
Я натянула трусы и залезла в джинсы. Набрасывая через голову свою расстегнутую с прошлой ночи рубашку, я пригладила растрепанные волосы и собрала их в хвост. Кэннон надел джинсы на голое тело.
Не смея встретиться взглядом с Кэнноном, я, затаив дыхание, направилась к выходу из спальни, не готовая столкнуться с Элли лицом к лицу, но не способная прятаться здесь, укрываясь от ее гнетущего молчанья.
– Эй. – Кэннон схватил меня за локоть, останавливая в дверном проеме. – Позволь мне поговорить с ней. Дай ей возможность успокоиться.
Я покачала головой.
– Нет, все правильно. Я сама в это ввязалась, и это я должна отвечать за последствия.
Он кивнул, его лицо помрачнело. Между нами возникло нечто вроде стены, но вместо того, чтобы разобраться, что происходит между нами, я отправилась на поиски Элли.
Она сидела посередине дивана, положив сжатые в кулаки руки на колени. Сначала мне показалось, что она злится, но, когда я взглянула на ее лицо и увидела залитые слезами щеки, я уже не была в этом уверена. Очевидно, ей тоже было очень больно.
– Почему, Пейдж? Я не понимаю.
Сглотнув, я опустилась на диван рядом с ней.
– Мне очень, очень жаль, Элли. Просто так случилось.
Элли вытерла щеки тыльной стороной ладони.
– То есть этой ночью был не первый раз?
Я прокашлялась.
– Нет. Это началось раньше… – Почти сразу же после того, как он переехал сюда, что означало, что мы спали вместе намного дольше, чем мне хотелось признаться Элли.
– Но ты даже не хотела встречаться ни с кем. Я столько раз пыталась уговорить тебя. – Элли снова всхлипнула.
Господи, это было мучительно. Я не могла сказать ей, что влюбилась в ее брата. Не могла признаться в этом даже себе самой, потому что на девяносто девять процентов была уверена в том, что теперь между нами все кончено.
– Мне очень жаль, Элли, – тихо повторила я, до того меня охватил стыд.
Однако она не выбежала из дома, по крайней мере, она была готова выслушать меня. Я полагала, что после более чем двадцати лет дружбы она не собиралась просто так отказываться от меня, как бы она ни злилась, и в этом было что-то успокаивающее.
– Прошу тебя, мы можем поговорить об этом? – спросила я. – Может быть, пойдем выпьем по чашке кофе?
Во всяком случае, это избавило бы нас от неловкости, пока Кэннон наконец не оделся бы и не вышел к нам. Я не думала, что готова посмотреть ему в лицо этим утром. Элли этого не знала, но меня одолевали сомнения после полуночного признания Кэннона в любви.
Резкий дневной свет обнажил правду. Кэннон был пьян. Только такое объяснение имело смысл. Он пережил две трагедии за два дня, впервые потеряв пациента, а потом отчима. Он был вне себя от горя, он был под действием алкоголя.
В пьяном состоянии люди говорят такие вещи. Случайные слова «я люблю тебя», сказанные между подвыпившими друзьями, – почти банальность. Так оно и было. Мне хотелось верить в то, что это было нечто большее, но, если бы он и вправду был влюблен в меня, он теперь был бы здесь и разделил бы со мной этот провал, сказав Элли, что мы вместе и что это не просто ошибка.
Он не любил меня. Просто я попалась ему на глаза в тот момент, когда ему было тяжело, и он был благодарен мне за это. Он выглядел так, будто хотел отделаться от меня как можно скорее.
Элли долго обдумывала мое предложение выпить кофе. Мне нужно было уйти из дома, неважно, пойдет она со мной или нет. Наконец она кивнула, и я, прежде чем мы направились к выходу, схватила ключи и телефон.
Как только мы сели за столик, взяв по чашке горячего кофе, Элли ожидающе посмотрела на меня, надеясь, что я что-то скажу.
Признаться, что я заботилась о нем? Куда это завело бы меня? Может быть, лучше позволить ей думать, что это было моментом слабости, чисто физической близости между нами. Проклятье, возможно, так оно и было. По правде говоря, я понятия не имела, что в тот самый момент происходило в голове Кэннона. Я знала только, что он не попытался прийти мне на помощь, не сказал Элли, чтобы она ушла и не совала нос в чужие дела.
– Не могу передать тебе, как мне жаль, – снова извиняясь, сказала я.
Элли шмыгнула носом, скрестив ноги и пристально глядя на меня.
– Сколько в точности времени ты спишь с моим братом?
– Это началось некоторое время тому назад. Мы друзья, и когда мы стали жить вместе, это перешло в нечто большее.
– Больше, чем… в твою заботу о нем? Ты хочешь, чтобы он пожертвовал всем и задержался здесь?
Я покачала головой.
– Я забочусь о нем, да, но я никогда не потребовала бы от него этого.
Элли медленно выдохнула, сжав рукой чашку.
– Я не знаю, что сказать, Пейдж. Я никогда не представляла себе, что такое возможно, что ты за моей спиной подцепишь моего младшего брата.
На меня, как волна, нахлынуло смущение. Не зная, что ответить, я отпила глоток кофе, обжигая кончик языка. Я была совершенно уверена в том, что это судьба.
Я поставила чашку перед собой.
– Что будет теперь?
Элли перевела взгляд на окно на фасаде кафе. По улицам еще спящего города передвигались студенты и пешеходы.
– Честно? Я не знаю, Пейдж. Я не могу выкинуть из головы то, как увидела вас обоих в постели.
Я кивнула. Это было не так, как в тот раз, когда я пролила соус маринара на ее любимую белую блузку. Тогда мы уладили дело, заглянув в химчистку, и потом помирились. У меня было ощущение, что теперь понадобится немного больше времени. Я утратила ее доверие. Я не могла просто щелкнуть пальцами и исправить положение.
– Мне нужно время, – сказала она. – И мне все равно нужно поговорить с Кэнноном. Узнать, о чем, черт возьми, думает этот маленький недоумок.
Значит, нас таких двое.
Глава 24
Пейдж
Мои глаза были мокрыми от слез, и я опустилась на диван, потому что едва стояла на ногах. В стрессовой ситуации Кэннон лишил меня физического спокойствия. Я хотела доказать, что его теория неверна, и попутно разок-другой испытать оргазм. Мы оба использовали друг друга. А теперь все было кончено.
Но он перешел черту, сказав мне, что любит меня, заставив меня поверить в то, что он хочет быть со мной. Я была короткой интрижкой, только и всего. Тогда зачем говорить то, от чего нельзя отречься? Зачем говорить мне, что он любит меня? Эти слова, слетевшие с его уст, были прекраснее всего, что я когда-либо слышала, это было все, о чем я мечтала, хотя никогда не надеялась.
У меня болело сердце. Мое тело страдало от его неровных, изнурительных ударов, не забывая даже малейших подробностей прошедшей ночи. Исключая то, что он обо всем забыл. Он был пьян, я это знала, но ни за что не могла вообразить, что он забудет такую существенную деталь.
Самым болезненным в моем маленьком мирке было потерять Кэннона до того, как по-настоящему заполучить его.
Глава 25
Кэннон
Прошли всего лишь сутки с тех пор, как Элли застала меня с Пейдж.
Эта ночь была идеальной. После двух изнурительных дней я пошел к Пейдж, нуждаясь в ее сладком утешении. И это было так откровенно, так удивительно, что я больше не мог сдерживать свои чувства. Я сказал, что люблю ее.
Я не планировал говорить ей этого – черт, я даже самому себе не планировал в этом признаться, но это было так. А она только вцепилась в меня, наслаждаясь удовольствием, которое я доставлял ей, но ни разу не озвучила своих чувств. Но чего я ожидал? Никто никогда не предполагал, что речь пойдет о любви. Она развлекалась, получая удовольствие, выжимая меня до капли, любила меня телом, но никогда не говорила о любви.
Господи, когда она оседлала меня, я испытал такое ощущение, которого я никогда не забуду. То, как она вздыхала и со стоном произносила мое имя, когда я входил в нее, то, как ее тело крепко сжимало мой член, как ее неугомонные бедра бились о мои всякий раз, когда я выскальзывал обратно… она была совершенством. А потом Элли увидела нас вместе, и все превратилось в полное дерьмо.
Элли была вне себя от злости, и я должен был бы чувствовать себя виноватым, но мы с Пейдж были взрослыми людьми. Впрочем, я никогда не решился бы на это, если бы она не предложила трахнуться. И если бы мы никогда не дошли до этого, если бы я никогда не обнимал ее в темноте, никогда не проникал в ее упругое, теплое тело, я бы теперь не запутался вконец. Она погубила меня.
Легко было сказать себе, что я должен остаться с мамой, потому что она нуждалась во мне, но правда заключалась в том, что мое решение было мотивировано необходимостью дать Пейдж свободно вздохнуть.
– Кэннон, вернись на землю. – Питер помахал рукой у меня перед лицом.
Моргнув, я посмотрел на него. Прошла половина отвратной двенадцатичасовой ночной смены. Наслаждаться ланчем в два часа ночи всегда казалось мне противоестественным. Но по крайней мере, я сидел с Питером, который нередко привносил легкомыслие в мою жизнь.
– Ты в полном порядке, приятель? Ты отключился на несколько минут.
Кивнув, я взялся за вилку.
– В порядке.
Питер знал, что на прошлой неделе я потерял отчима. Боб никогда не испытывал ко мне отцовских чувств, но он был хорошим человеком и любил мою маму, и этого было для меня вполне достаточно. Его смерть опустошила меня. Мама сильно переживала утрату, и я проводил у нее каждую ночь, чтобы не оставлять ее в одиночестве. Это было даже приятно. Мы вместе ели, когда я был дома, и она, как в былые дни, стирала мое белье. Я думаю, это придавало осмысленности ее жизни.
Питер засмеялся, отодвигая от себя поднос.
– Чушь собачья, ты не в порядке. И я говорю не о смерти Боба. Это было ужасно и тяжело для всей семьи, я понимаю, но тут что-то другое.
– Почему же ты мне не скажешь, если тебе кажется, что ты знаешь то, чего не знаю я, – огрызнулся я.
– Ты запал на Пейдж. Я вижу это.
Я вскинул брови. Я не ожидал, что он заговорит об этом.
– Ничего подобного.
– Ты влюбился в нее. Ты часто нежно говоришь о ней, и, когда ты здесь, ты выглядишь отстраненным. Такое случается. Великий Кэннон Рот повержен.
Какая чушь…
Женщины ежедневно сами бросались на меня. Любовь никогда не входила в зону моих интересов, и я не планировал это менять. Мое сердце было похоже на крепкий и надежный капкан. Разумеется, они могли часок поскакать на моем члене, но я легко расставался с ними, потому что никогда даже речи не заходило о моем сердце. У меня была особая цель, и, преследуя ее, я никогда не представлял женщину рядом с собой.
Точка. Конец истории.
До тех пор, пока Пейдж…
Возможно, я говорил ей, что матерюсь во время секса, что женщины влюблялись в меня, а потом беспощадно преследовали меня, но она доказала мне обратное. Пейдж не была влюблена, не преследовала меня. Черт, она даже ничего не сказала, когда я признался, что люблю ее. Даже не поблагодарила.
Жестокая правда, которой я должен был посмотреть в глаза, состояла в том, что Пейдж была права. Это я влюбился в нее.
Молча доев ланч, мы с Питером взяли подносы со стола, сложили тарелки в предназначенные для них мусорные контейнеры.
– Неважно. – Я тяжело вздохнул. – Я подал заявление в ординатуру.
– Это великолепная новость. – Питер усмехнулся, глядя на меня. – Давно пора, черт бы тебя побрал.
Когда доктор Рамирез предложил направить меня в больницу в Денвере, где разворачивалась всемирно известная кардиологическая программа, я не мог отказаться от такой возможности. Для меня не было ничего важнее того, что я работал под его руководством и знал, что он верит в меня. А с учетом того, как сложилась ситуация с Пейдж и моей сестрой, идея уехать из города казалась чертовски привлекательной.
Когда мы вышли из больничного кафетерия, я почувствовал тяжесть в груди. Выбрав свой путь, я должен был ощущать легкость и спокойствие после всех этих долгих месяцев неопределенности.
Вместо этого я с болью осознавал сложившуюся ситуацию. Я влюбился в человека, которым не мог обладать, и теперь я делал единственное, на что был способен, – бежал.
Глава 26
Пейдж
Стук в дверь удивил меня. На долю секунды во мне загорелась надежда на то, что это, возможно, Кэннон. Затем я вспомнила, что он никогда не стучал, разве что в первый раз. У него был ключ, правда, он не пользовался им больше недели.
Открыв дверь, я была поражена, увидев девушку студенческого возраста с мягкими светлыми кудряшками и грустными глазами медового цвета. Она была невысокой, одета в леггинсы и толстовку не по размеру с эмблемой Мичиганского университета, свободно висевшую на ней, отчего она казалась еще изящнее.
Она не смутилась от моего пристального взгляда, видимо, испытывая не меньшее любопытство, чем я. Потом она стрельнула глазами мне за спину, в гостиную.
– Могу я чем-то помочь вам? – спросила я.
– К-Кэннон здесь? – запинаясь, проговорила она.
– В данный момент – нет.
– Но он живет здесь?
Я сглотнула, внезапно почувствовав неловкость, не говоря уже о том, что я совершенно не знала, как ответить на ее вопрос.
– Простите, вы кто?
Выражение ее лица изменилось, и она стыдливо улыбнулась.
– Простите. Я – Мишель. Подружка Кэннона.
У меня глаза вылезли из орбит.
– Кто вы ему?
Улыбка на ее лице угасла.
– Я имею в виду, бывшая подружка. Теперь я не знаю, кто я. Мы еще не обсудили.
Все мгновенно встало на свои места. Она была причиной, из-за которой ему вдруг понадобилось жилье. Он порвал со своей девушкой и нуждался в прибежище. Я была для него просто бегством от реальности. У меня перехватило горло, и я, чтобы удержаться на ногах, схватилась за дверной косяк.
– Он не упоминал о вас, – сказала я.
Улыбка исчезла с ее лица.
– Я не удивлена. Вы плохо знаете Кэннона. У нас… сложная история…
Он говорил мне, что в прошлом у него были какие-то сложности с женщинами, но теперь я засомневалась, все ли он рассказал мне. Видимо, нет, потому что я понятия не имела, кем была эта женщина, стоявшая на моем крыльце. Он никогда не называл имени Мишель.
– А вы его… – Мишель замолчала, явно выуживая информацию.
– Я – подруга его старшей сестры. – Господи, это прозвучало так неубедительно.
– Ах. Тогда понятно. Я имею в виду, я не думала… неважно. – Она ухмыльнулась, легкомысленная улыбка выдавала ее возраст.
– В следующий раз, когда я увижу его, я скажу, что вы заходили.
Она кивнула.
– Пожалуйста. И попросите его позвонить мне.
– Попрошу.
Мишель отступила на подъездную дорожку, где был припаркован ее красный седан, и я увидела, что, забравшись внутрь, она напоследок задумчиво посмотрела на меня, а потом уехала.
Все еще в замешательстве от визита Мишель, я направилась на свою маленькую кухню, чтобы поужинать в гнетущем одиночестве.
Глава 27
Кэннон
Последние полторы недели я пробыл с мамой. Хотя Пейдж ничего не говорила, я чувствовал, что мне в ее доме больше не рады. Мне было еще хуже от того, что, в сущности, в то утро Элли обнаружила нас по моей вине. Я уехал от мамы среди ночи, не попрощавшись ни с кем, притащился к Пейдж пьяным и, видимо, забыл запереть дверь, когда вернулся. И я был измучен, поэтому не слышал, как Элли входила в дом, практически до тех пор, пока она не появилась в дверях, глядя на нас осуждающим взглядом.
Элли все еще злилась на меня, но я знал, что через некоторое время она переживет это. Если она думала, что Пейдж отвлечет меня от моей карьеры, то она ошибалась. В будущем Пейдж не хотела быть со мной. Во всяком случае, она заставила меня в это поверить.
– Привет? Мама? – окликнул я, входя в дом.
Я нашел ее на кухне, где она что-то выпекала. Мама пекла, когда находилась в стрессовом состоянии, для нее это было своего рода спасением. На столе стояло блюдо с кусочками глазированного тыквенного пирога, а на плите остывал противень с шоколадными пирожными с орешками. Мамины руки были по локоть погружены в чашу миксера, в которой она месила что-то похожее на бисквитное тесто. Я оглядел все оценивающим взглядом.
– Кэннон. – Увидев меня, она улыбнулась. – Как хорошо, что ты здесь. Подай мне банку с пола.
Я сделал так, как она сказала, потом сел за стол на высокий табурет и стал наблюдать за тем, что она делает.
– Как ты со всем этим справилась? – Я вскинул брови, оглядывая теперь уже полностью заставленные столы.
– Что? Это для церковного бранча в выходные.
Я закатил глаза. Печь пироги было лучше, чем лежать в постели и плакать, но все же она была моей мамой, и мне было позволительно подшучивать над ее причудами.
– Ну, расскажи мне о Денвере, – сказала она, высыпая побольше муки на стол.
Я позвонил ей, как только у меня появилась свободная минутка, желая узнать ее мнение, хотя в конечном счете решение должен был принимать я сам. Но так было до того, как умер Боб. Теперь все изменилось.
– Мама, возможно, я не могу оставить тебя сейчас. После того, что случилось.
Я не рассказывал ей о нас с Пейдж и взял с Элли обещание, что она тоже этого не сделает. У мамы без того хватало тревог. Ей не было нужды знать о все еще не утихшей ссоре между нами. Элли неохотно согласилась, отправив мне СМС, но по-прежнему отказывалась разговаривать со мной.
– Конечно, можешь и поедешь. Я всегда знала, что этот день наступит, и я давно готова к нему, Кэннон.
Я взвешивал ее слова, прокручивая их в своей голове. Я никогда не ставил себя на ее место, никогда не задумывался о том, что значит быть родителем, знать, что твои дети вырастут и однажды покинут тебя. Но она была права, это то, о приближении чего ты всегда знаешь.
– Я нормально пережила твой отъезд в Йель, и теперь все будет в порядке.
Я раскрыл было рот, чтобы возразить, но глубокая морщина между ее бровей доказывала ее правоту. Большую часть своей взрослой жизни моя мама провела в одиночестве. Мой отец не слишком долго прожил с нами, прежде чем уйти совсем, и она справилась с этим. Все эти годы она сама пробивала себе дорогу в жизни, таща за собой двоих маленьких детей.
Мама перевернула комок теста на засыпанной мукой столешнице и начала раскатывать его большой деревянной скалкой.
Я благодарил Бога, когда она встретила Боба и полюбила его. Было несправедливо, что она прожила с ним всего пять лет. Но опять же, я знал, что жизнь несправедлива. От мамы я научился тому, как увидеть просвет в самые мрачные, самые горькие периоды жизни. Пришло время для моей мамы находить выход из сложного положения.
– Кэннон, я еще кое о чем хотела тебя спросить, – сказала мама.
– О чем же?
– О твоей соседке, Пейдж. – Она колебалась, вытирая руки о фартук.
Сердце гулко застучало у меня в груди. Неужели Элли проболталась? Было нелегко этим утром видеть, как Элли бесится. Но то, с каким безразличием реагировала на меня Пейдж, было гораздо хуже.
– Что насчет нее?
– Я наблюдала за тем, как ты вел себя с ней на похоронах. Ты был внимательным и нежным, и учитывая, что мне известно, что ты питал к ней тайную страсть, когда был юношей… – Мама снова стала мять руками комок теста. – Можешь назвать это материнской интуицией, но просто мне кажется, что между вами двумя, возможно, что-то происходит. И потом ты так внезапно ушел и удрал сюда.
– Мам, я люблю тебя, но я не намерен говорить с тобой о своей сексуальной жизни.
Она что-то проворчала в знак согласия.
– Это только подтверждает сказанное.
Я закатил глаза.
– Это только физическое влечение, Кэннон? Отчасти я всегда с тревогой ожидала того, что вы оба зайдете за черту и ваши отношения станут не просто дружескими.
– Не думаю, что Пейдж заинтересована в этом, мама. И кроме того, Элли никогда не смирилась бы с этим.
– Кто знает, Пострел. Многое можно решить за чашкой кофе и за разговором.
Я прижал основание ладони к виску, чувствуя пульсацию, предвещающую головную боль.
– В любом случае теперь это не имеет значения. Ты права насчет Денвера. Пока с тобой все в порядке, нет никакой причины оставаться здесь.
Это была слишком хорошая возможность, чтобы упускать ее. И если мама настаивала на том, что не нуждается во мне, меня ничто здесь не удерживало. Если не считать сестры, с которой мы не разговаривали, и женщины, которую я всегда желал, которая с самого начала не скрывала, чего она хочет от меня – пару-тройку умопомрачительных оргазмов и больше ничего.
Мама с легкой улыбкой на губах кивнула.
– Я знаю, ты все сделаешь правильно. Ты всегда все делаешь правильно.
Я не был в этом уверен.
Глава 28
Пейдж
Благодаря тому, что Элли дала мне второй шанс, я ухватилась за возможность выпить с ней по бокалу вина в местном баре. Практически единственным, что у меня осталось, была ее дружба.
Мы обсудили ее желание снова начать встречаться после беды, которую принес Джеймс, но когда разговор зашел о ее брате, у меня гулко забилось сердце. Ради спасения нашей возобновившейся дружбы мне хотелось притвориться снисходительно безразличной, но достаточно было лишь услышать его имя, как мне показалось, как кто-то чиркнул спичкой у меня в груди. Меня бросило в жар, меня охватило беспокойство, я отчаянно желала узнать больше информации о нем, услышать новости о том, как у него дела.
– Я думаю, он собирается скоро закончить свою работу в больнице, – сказала она, вертя в руках салфетку.
– О чем ты? Неужели Кэннон уже получил предложение?
Губы Элли растянулись в улыбке.
– Получает. Он собирается поступить в ординатуру, где разработана одна из лучших кардиологических программ в стране.
Схватившись за край стула, чтобы не упасть, я затаила дыхание, ожидая, что она скажет дальше.
– Он переезжает в Денвер. Он не говорил тебе?
Это как раз свидетельствовало о том, какое именно место занимала я в списке приоритетов Кэннона.
– Он не упоминал об этом.
Потому что мы не разговаривали уже две недели.
Элли вытаращила глаза.
– Это стало известно пару недель назад. Я была уверена, что ты знаешь.
Трясущимися руками я поставила бокал, стукнув донышком о стол. Эта новость вонзилась мне в сердце, словно нож, пробив его до самого уязвимого места, которое я скрывала от всех. Элли знала, что мы переспали, но она представления не имела, насколько глубокие чувства владели мной, насколько раздавленной я почувствовала себя сразу после его ухода.
Элли сосредоточилась на коктейле, не давая мне возможности понять, заметила ли она мою реакцию.
– Он был занят. Я уверена, что он собирался сказать тебе.
– Он не заезжал за своими вещами или за чем-то еще. Он оставался с мамой. – Признавая это, я как будто окончательно теряла его.
Элли ухмыльнулась.
– Вероятно, это к лучшему, ты так не думаешь?
Внезапно мой мир сузился и потемнел. Было приятно жить рядом с кем-то, даже лучше, чем я ожидала. Мы с Кэнноном отлично ладили, а когда к этому добавился замечательный секс, стало казаться, будто лучше и быть не может. Потом он ушел и разрушил все, сказав мне, что любит меня. А теперь он уезжал.
Не одну неделю передо мной стояла дилемма, я должна была сделать выбор между дружбой с Элли и продолжением отношений с Кэнноном. Но теперь мне показалось, что решение от меня не зависело.
Я не осознавала, насколько сильно мне не хватало милых стикеров Кэннона, до тех пор пока через неделю один из них не появился на моей входной двери. Со слезами на глазах я оторвала его от выцветшей на солнце двери.
Мне нужно поговорить с тобой. Ты свободна в пятницу?
До пятницы было еще два дня. Почему мне это казалось вечностью? Я была уверена, что он собирается рассказать мне о Денвере.
Войдя в дом, я достала телефон и отправила ему СМС.
Пейдж: Да, я свободна в пятницу. Не хочешь ли заехать на ужин?
Он ответил через несколько секунд.
Кэннон: У меня выходной. Я принесу продукты и встречу тебя.
Все было решено. Через сорок восемь часов у меня должен был состояться ужин с Кэнноном. Теперь мне нужно было только обдумать, что я скажу ему.
Можно было бы подумать, что у меня была куча времени для того, чтобы спланировать, что сказать Кэннону, когда я увижу его, но это было абсолютно не так. Два дня прошли, как в тумане, и теперь наступила пятница – время расплаты. Когда я уходила с работы, Кэннон прислал мне эсэмэску, в которой написал, что приедет ко мне домой пораньше и откроет дверь своим ключом.
Подъехав к дому, я была удивлена, увидев, что входная дверь оставлена открытой, она была не заперта, а приоткрыта. Я поспешно вошла и огляделась, чтобы проверить, все ли на месте. Дверь в комнату Кэннона была закрыта. Я решила, что он задремал, учитывая, как много времени он провел в больнице.
Идя по коридору, я почувствовала запах дыма и остановилась. Не понимая, что происходит, я постучала в дверь Кэннона. Не услышав ответа, я через несколько секунд толкнула дверь. У моих ног стояла канистра с бензином, загораживая дверной проем, поэтому я наклонилась и, взяв ее, убрала с прохода, пока мой мозг лихорадочно работал, пытаясь сообразить, что происходит.
Всего в нескольких дюймах от меня горела свеча. Конец одеяла Кэннона дымился, обжигаемый пламенем свечи. Он лежал спящий, не сознавая опасности.
Читать бесплатно другие книги:
