Мир Смерти против флибустьеров Гаррисон Гарри
И вот на первом же посту СД – службы дорог – вся колонна остановились, и гостей попросили пересесть в заранее вызванную персональную машину. Морган велел им записать на всякий случай номер своего браслет-телефона, называемого здесь для краткости просто браслетом, и, естественно выдал каждому (даже Долли) такой же аппарат связи. Устройства эти были существенно мощнее давешних внутрикорабельных передатчиков. Работали они, очевидно, в диапазоне радиоволн, а для наибольшей эффективности вместо ионосферы использовался, надо думать, тот самый пресловутый экран.
«Ладно, к разговору об экране мы еще вернемся, – подумал Язон. – А сейчас, конечно, не время».
Оставив гостей на попечение водителя, Морган отправился прямиком в центральный дворец для решения оперативных вопросов и подготовки выступления по телевидению. Язону и Мете предлагалось пока обживаться в новом доме и отдыхать. Надо же! Их везли даже не в отель, а в специально выделенную квартиру. Долли, разумеется, тоже поселили с ними, для девушки предусмотрена была отдельная комната. Что ж, действительно как на курорте.
Водитель вопреки ожиданиям не остался в качестве конвоира, а, продемонстрировав гостям их апартаменты и выдав ключи, практически сразу исчез. Впрочем, это не помешало ему вежливо попрощаться и даже приятного отдыха пожелать. Язон и Мета многозначительно переглянулись, едва за флибустьером закрылась дверь. Конечно, они оба понимали, что все не так просто, что тем или иным образом за ними продолжают следить. Просто держат теперь не в зоопарке, а заповеднике, как очень ценных зверей, которым полагается создавать условия, близкие к естественным, для наилучшего сохранения экстерьера и наименьших психологических травм.
Они молча походили по комнатам, поглядели в окна, потрогали все руками, рассмотрели обстановку повнимательней. Ничего особо интересного не заметили. Очень многое зависело от того, как они теперь поведут себя, и первую фразу Мета решила доверить Язону. Да, эту первую фразу, причем не самую удачную, могла выдать и Долли, но девушка, глядя на своих старших товарищей и помня, из какой безнадежной ситуации они спасли ее, сообразила, что лучше помолчать.
– Долли, – произнес наконец, Язон, – побудь немного здесь, а нам с Метой надо чуть-чуть прогуляться по улице.
В глазах девушки мелькнул страх. Нет, не такой безотчетно жуткий, какой еще несколько дней назад держал в своих черных тисках ее разум и память. Это был лишь слабый отголосок уже побежденного кошмара, но Язон поспешил добавить:
– Мы оставим тебя совсем ненадолго. Честное слово. Разбери вещи, отдохни с дороги. Я уверен: здесь тебе ничего не грозит. Ну а на всякий случай, – добавил он с улыбкой, – я ведь учил тебя стрелять из пистолета.
– Хорошо, – кивнула Долли, успокаиваясь.
И тогда Язон снял с запястья браслет связи, одними лишь глазами предлагая Мете сделать то же самое, и они быстро вышли за дверь. На лестнице он шепнул ей: вот теперь давай быстро все обсудим. Первым говорю я. Нет возражений?
Возражений не было. Они уже шли вдоль домов, и Язон излагал ей свои мысли очень быстро, но не жалел при этом времени на четкие паузы и нумерацию тезисов. Он хотел, чтобы Мета как можно лучше запомнила все что он сейчас скажет. Ведь пирряне – это народ привыкший читать не пространные философские труды, а краткие инструкции: по эксплуатации, по технике безопасности, по выживанию в нечеловеческих условиях. Хорошая инструкция всегда краткая и всегда разбита на пункты. Хоть Мета и жаловалась ему когда-то, что не любит подобного занудства в разговоре, сейчас приходилось общаться именно так.
– Первое, – говорил Язон. – Морган уже не видит в нас врагов, он видит в нас конкурентов. Второе. Предоставленные сами себе, мы, по его мнению, придумаем новые способы добывания денег. Третье, если мы не докажем после, что нужны ему и впредь, он может улететь, оставив нас тут, или попросту убить. Четвертое. Уверен, что вполне реально удрать отсюда самостоятельно, думать надо и об этом. Но гораздо интереснее улететь вновь вместе с командой Моргана и заманить его в ловушку где-то в космосе. Пятое и, наверно, главное. Необходимо понять ситуацию с межзвездной связью. Ведь без помощи друзей мы скорее всего не победим. И наконец, шестое. Пока я намерен изучить и разрушить систему, положенную в основу этого мира. Помнишь, как я поступил с Темучином на Счастье.
– Помню, – сказала Мета. – Но Морган – не Темучин. Перед ним у тебя нет преимущества в знании истории Старой Земли и галактики. По-моему, он тоже все это знает. Да и какая у них тут система? Жрут, пьют и грабят – вот и вся система. Ничего из этого не выйдет, Язон.
И так она это решительно сказала, что в первый момент Язон ощутил безнадежность. Интуиция Меты зачастую оказывалась посильнее его собственной. Но потом зло взяло: «Как это у меня, Язона динАльта, ничего не выйдет?! Нет уж, самоуверенная пиррянка, что бы ты там себе не думала, а я пройду этот путь до конца!»
– Некогда сейчас спорить, – сказал он вслух. – Просто выслушай теперь мой план действий. Тоже по пунктам, извини. Первое. Идти к Моргану и четко выяснять свои права. Второе. Узнать как можно больше о Джемейке и о ближайших намерениях флибустьеров. Третье. Найти внутренних врагов Моргана и установить с ними контакт. Четвертое. Постепенно посвятить Долли во все наши планы. Пятое. Никуда не торопиться. Время пока работает на нас. Шестое…
Они шли, произвольно меняя направление, почти наугад, стараясь главным образом находить как можно более пустые улицы, причем, желательно те, которые, судя по резко понижающемуся рельефу, вели к морю. Язон хотел проверить все сразу. Слушают ли их? С помощью чего слушают? Приставили к ним живого человека (много человек) или следящие автоматы? Насколько профессионально все это выполняется, то есть сумеет ли он выявить «хвост», а затем и оторваться от него. Ну а помимо проверки, действительно не терпелось обменяться с Метой первыми впечатлениями и высказать свои пожелания. Пусть хоть так, в виде этих торопливых тезисов. На долгое обсуждение времени им могли и не отпустить.
Он почти угадал. Когда был сформулирован пятый по счету пункт плана, а шестой лишь обозначен, и вдалеке над домами, шпилями церквей и кронами деревьев мелькнула, наконец, яркой просинью узкая полоска моря, кто-то вежливо окликнул их сзади:
– Сэр Язон! Мадам Мета!
Человек был в форме сотрудника СД – службы дорог, лицо – незнакомое, пот катил с него градом, а говорил он запыхавшись от долгого преследования:
– Умоляю вас, не идите так быстро. Остановитесь, пожалуйста, выслушайте меня!
Все было вежливо, культурно, пришлось остановиться.
– Друзья мои, сэр Генри Морган лично просил вас не оставлять дома браслетов. Вы можете понадобиться ему в любую минуту.
И посыльный «эсдэшник» протянул им пару аппаратиков.
– Вы заходили к нам? – с откровенным испугом в голосе поинтересовался Язон, мигом представив себе, какого страху натерпелась Долли при появлении в квартире незнакомого мужчины.
– Да нет же! Как можно? Я принес вам новые браслеты. На всякий случай.
– Как это мило! – оценил Язон, принимая передатчики. – Спасибо.
– Не за что, друзья мои, – расплылся в улыбке необычайно любезный «эсдэшник» и быстро смешался с толпой.
Они все-таки прогулялись до моря, так просто, чтобы выяснить кратчайшую дорогу и попутно начать выполнение пункта «два» плана Язона, то есть приступить к изучению планеты. Говорили о том, о сем, обсуждали людей, дома, погоду. А на обратном пути и вовсе молчали.
«Ну что ж, теперь, по крайней мере, со слежкой и прослушкой все ясно, – думал Язон. – Вот только я не собираюсь мириться с подобным положением. Сегодня же пойду к Моргану. Необходим очень серьезный разговор».
В какой-то момент он даже хотел выйти на связь с лидером флибустьеров немедленно, еще в присутствии запыхавшегося посыльного, но подумав, не увидел в этом смысла, да и вообще не хотелось разговаривать с улицы – не расслышишь еще чего-нибудь важного, будешь потом локти кусать. Но вернувшись в дом, Язон сразу набрал номер, который уже выучил наизусть, хотя ни разу не звонил по нему.
– Приемная начальника СК, – тут же отозвался из браслета приятный женский голос. (Любили они сокращенные названия своих служб. Привычка к конспирации, что ли?) – Навигатор сейчас занят. Что бы вы хотели передать ему?
«Вот так, – подумал Язон. – Значит, Морган переключает номер своего браслета на секретаршу, а мы, стало быть, должны таскаться с его дурацкими аппаратиками даже из туалета в ванную. Да, брат, рано ты возомнил себя компаньоном и конкурентом, ты пока еще все-таки пленник».
– Я хочу говорить с ним лично, – предпринял он последнюю отчаянную попытку. – Это Язон.
– Я вас узнала, мистер динАльт, – меланхолично сообщила секретарша (Интересно, каким образом она его узнала?). – Не желаете поговорить с кем-нибудь из заместителей Навигатора?
– С сэром Тони Ховардом, если можно, – предложил Язон.
– Минуточку. Я попробую вас соединить с начальником СС-2.
– Простите…
– Мистер Ховард является руководителем Службы Снабжения, СС-2, а СС-1 – это Служба Справедливости.
– Спасибо за информацию.
И тут браслет радостно взревел голосом Ховарда:
– Язон, дружище! Что ты дергаешь нашего шефа по пустякам? Остынь, отдохни, выпей чего-нибудь, хочешь вместе пойдем по бабам? Будет весело.
Ховард был пьян, но кажется, как раз в том градусе, когда добродушие еще не перешло в агрессивность.
– Тони, я никого и никогда не дергаю по пустякам, – сказал Язон, оставляя без внимания вопрос с выпивкой и бабами. – Мне действительно срочно нужен Морган.
– Ну, извини, друг, сегодня он тебя не примет. Я тебе зуб даю. Только завтра утром.
Похоже, Ховард знал, что говорит, и Язон сменил тему:
– Послушай, главный снабженец, а могу я попросить тебя выделить мне машину без шофера? Твоей власти, Тони, будет достаточно для этого?
Последнюю фразу он добавил специально, чтобы зацепить самолюбие Ховарда.
Тот попыхтел в микрофон секунд шесть или семь, а потом буркнул:
– Нет проблем, машину сейчас пригонят.
Автомобиль оказался поскромнее, чем тот, на котором ездил Морган и даже чем тот, на котором их привезли сюда, но внутри все равно было уютно, а снаружи все равно была броня и чадящая выхлопная труба – пиратский автомобиль.
Они втроем поколесили по городу. Язон специально сделал несколько кругов по одним и тем же местам. Если вдруг спросят – он же здесь впервые, и вообще ездит бесцельно, как турист-ротозей. Однако сказать наверняка, была ли за ними слежка, он так и не сумел. Либо следили настоящие профессионалы, либо в этом просто не видели смысла: и браслеты и сама машина могли легко пеленговаться из любой точки. Второе было вероятнее, ведь не ожидал же Морган от Язона внезапных и резких телодвижений, угрожающих планете и ее хозяину лично.
А Корольград оказался необычайно красив в архитектурном отношении. Внешний вид жилых зданий, торговых лавок и величественных храмов с островерхими крышами напоминал о тех временах, когда ничего сложнее ткацкого станка и гончарного круга люди еще и в глаза не видели. Морган потом объяснил им, что так оно и есть: все дома не только в столице, но и вообще на Джемейке построены ее предыдущими обитателями – шпанцами, чья цивилизация не только электричества, но, кажется, даже огнестрельного оружия не имела. Однако, завоевав планету, флибустьеры сочли более разумным приспособить старинные крепкие дома под современные коммуникации, нежели чем вбухивать огромные средства и силы в строительство современных небоскребов из стеклостали и легких композитов. Зачем? Здесь и так совсем неплохо.
И действительно было неплохо. Ведь они уже успели узнать, что обсыпающиеся снаружи тысячелетние стены не мешают отделывать квартиры внутри, как номера-люкс на Клианде. Бытовая техника соответствовала современному галактическому стандарту и даже встречались некоторые новинки, вроде самораскрывающихся стен, с какими пришлось впервые познакомиться на борту «Конкистадора». Причем, как выяснилось, подобное оснащение жилищ служило достоянием всех категорий населения, а не только высшей, к которой условно приравняли Язона и Мету.
Наконец, экскурсия по городу несколько утомила их, Язон выехал на приморское шоссе и, отмотав добрых десять километров, нашел пустынный кусок побережья. Тогда они оставили машину у обочины, швырнули браслеты на сиденья, и пошли к воде. Погода портилась. Поднимался ветер, свинцовые тучи наползали из-за горизонта. А над еще не слишком бурными волнами низко-низко летали большие черные птицы с белыми клювами, странно загнутыми вверх. Никого не было рядом, ни машин ни людей. Но почему-то уже совсем не хотелось разговаривать на секретные темы. Мета и раньше не отличалась разговорчивостью, а Язон вдруг ощутил себя в крайне нелепом, несвойственном ему положении. Морган отпустил его, ничего не объяснив, ничего не приказав, ни о чем не попросив даже. Иди, мол, Язон, гуляй, все равно бежать тебе некуда. А Ховард еще советовал по-доброму напиться и с местными девками куролесить. На радость Мете. Очевидно они ждали, что он начнет делать глупости.
Что ж, значит пока он ничего делать не станет. Просто будет убивать время, думать и ждать. А потом, когда полностью усыпит их бдительность и одновременно заработает по-настоящему высокий авторитет, вот тогда возьмет, да и убьет Моргана. В конце концов, почему бы самому Язону не взять всю власть на Джемейке в свои руки и не сделать эту планету еще одной колонией Пирра? Да нет, чепуха это все. Так не получится.
Размышления прервала Долли.
– Простите, но хоть здесь-то мы можем говорить обо всем? – спросила она робко.
– Да, девочка, – грустно сказал Язон. – Я знаю, о чем ты хочешь спросить. Но пока не смогу тебе ответить. Мы непременно выберемся отсюда, Но на это может уйти месяц или целый год. Ты должна привыкнуть к жизни на Джемейке, познакомиться с кем-нибудь, найти себе занятие и вновь научиться радоваться. Нельзя быть печальной целый год. Даже месяц.
– Нельзя, – согласилась Долли, – но я хотела спросить, то есть сказать совсем о другом. Вот вы сейчас подумали, что хорошо бы убить Генри Моргана и захватить тут власть, а потом отбросили эту идею, как нелепую. А я думаю…
– Ты умеешь читать мысли? – перебил Язон, резко оборачиваясь к ней.
– Иногда, – скромно потупившись ответила Долли. – И не у всех. Но однажды я здорово помогла папе, прочитав мысли одного из его конкурентов по бизнесу. Теперь я хочу помочь вам.
– Лихо, – оценил Язон. – И что же ты думаешь по поводу Генри Моргана?
– Его надо убить, – сказала Долли по-взрослому жестко и сухо. – Но прежде давайте я почитаю его мысли.
– Принято, – кивнул Язон. – Завтра же берем тебя с собою. А вот скажи, отчего зависит твоя способность к телепатии?
– Не знаю, – она задумалась. – Я иногда сама пыталась понять, отчего. Но, понимаете, оно вдруг накатывает, как маль, малессере… болезнь, как тошнота, и я становлюсь альтер, другой, я вижу изнутри, я слышу много голосов сразу, бывает очень трудно сосредоточиться, в такие минуты мне вообще очень тяжело…
В языке Долли встречалось много разных романских словечек, очевидно такова была особенность меж-языка на зунбаре. Многие из них легко понимались без перевода, но когда девушка нервничала, непонятных слов в ее речи становилось больше, и она пыталась сама подбирать общедоступный эквивалент…
Вдруг глаза ее заблестели от слез.
– Понимаете, я только знаю, что когда случилось это… ну, после того, как я, как меня… – она всхлипнула, но справилась с собою. – Понимаете, мне кажется, я стала лучше читать мысли.
– Это хорошо, – сказал Язон. – А я ведь сразу почувствовал, что ты совсем не простая девочка. И этот наркоман Монбар не случайно назвал тебя ведьмой. Мета, ты слышишь, о чем мы говорим?
Мета шла в двух шагах перед ними и почему-то не оглядывалась, а море шумело все сильнее.
– Слышу, – сказала она.
Остановилась, повернулась, долго смотрела в глаза Язону.
– Читайте мысли у кого угодно. Двигайте кубики по столу. А когда настанет время убивать, позовете меня. Ладно?
– Ну, зачем ты так? – развел руками Язон.
«Неужели она все-таки ревнует?» – мелькнуло в голове.
А Мета вдруг вскинула правую руку и тремя точными выстрелами сразила трех черных птиц над морем. Остальные с удивительной для их габаритов резвостью разлетелись во все стороны, оглашая окрестности противным низким курлыканьем.
– Зачем вы убиваете птиц, Мета? – обиженно поинтересовалась Долли.
– Не зачем, а почему. Если мы тут в ближайшие дни не займемся делом, я перебью всю живность на этой проклятой планете.
– Не надо, Мета, – попросил Язон.
И тут их снова окликнули. От шоссе в сторону берега спешил очередной сотрудник СД, стройный, подтянутый, в яркой красивой форме.
– В этих животных нельзя стрелять! – начал он кричать еще на ходу.
Мета равнодушно обернулась.
– А вот в это животное, – спросила она, направляя пистолет в грудь «эсдэшника», – можно?
Наверно, развитие чувство юмора не входило в программу подготовки местных блюстителей порядка на дорогах.
– Убийство сотрудника СД при исполнении служебных обязанностей карается согласно пункту двадцать шесть закона флибустьеров…
– Остынь, парень, – перебил его Язон. – Она просто пошутила. Скажи лучше, тебя Морган послал?
– Да, конечно. Он просил вас надеть браслеты и не снимать их больше нигде.
– И ты принес нам три штуки новых?
– Нет, это ваши старые. Вы оставили их в машине.
– Спасибо, сержант, – сказал Язон.
– Старший сержант, – поправил тот.
А Мета взяла, и выстрелила в сердцах еще раз. Нет, уже не по птицам. И не по человеку, конечно. Она разнесла в клочья маленькое торопливо бегущее по песку членистоногое, похожее по форме на дистанционный пульт от многофункционального робота.
Глава 13
Утром Язон набрал номер на браслете, едва проснулся, удачно застал Моргана на рабочем месте и сразу взял быка за рога:
– Генри, объясни, как к тебе попасть. Мы приедем прямо сейчас.
– Во-первых, не прямо сейчас, а самое раннее – через два часа, – резко осадил его Морган. – А во-вторых, кто это – мы?
– Генри, ты с ума сошел! Мы же не оставляем девочку одну надолго.
– Вот и не оставляйте. Мета будет с ней, а ты приедешь ко мне.
Тон Навигатора был практически приказной, и спорить казалось бессмысленным. Но Язон все-таки попробовал:
– Генри, но ведь я еще на корабле объяснял тебе, как важно нам разговаривать всем вместе.
– На корабле все было по-другому. А сейчас мы будем общаться один на один. Заодно и объясню тебе роль женщин в нашем мире. Жду через два часа. Дорогу объяснит секретарша.
– Вот так, – сообщил Язон, садясь завтракать. – Поеду к нему один. А вы уж тут не скучайте.
Завтрак, кстати был великолепен, ведь продукты, заполнявшие холодильник в их квартире, оказались все отличного качества.
Дожевав первый бутерброд, Язон взял салфетку и написал на ней: «Чтение мыслей пока отменяется». Мета взяла у него ручку и ответила тем же способом: «Тогда давай сразу убивать этого гада». Настала очередь Долли, и она приписала под словами Меты: «Поддерживаю и одобряю».
«Ну вот, к ней чувство юмора уже и вернулось!» – с удовлетворением подумал Язон.
После завтрака он закурил и, скомкав «переговорную» салфетку, сжег ее в пепельнице. Все трое улыбались, как заговорщики. Настроение было отличное.
Ночью прошел сильнейший ливень с грозой, а теперь вновь сияло солнце, пахло свежестью и цветущими деревьями, ветви которых заглядывали прямо в открытые окна.
– Ну, вот что, Язон, у тебя назрели некие вопросы, я знаю. И все-таки сначала изволь выслушать меня, каким бы многословным я тебе ни казался.
Морган ходил по своему огромному кабинету в северном крыле королевского дворца и попыхивал трубкой.
– Мета твоя – отличная баба. Пусть работает с нами, пусть воюет – нет вопросов. И из девчонки этой – Долли ее зовут, правильно? – тоже можно полезного человека вырастить, если как следует воспитывать. Ради Бога, я тебе не запрещаю. Но сейчас, Язон, мы будем говорить о делах. А о делах должны говорить только мужчины. Так у нас заведено. Ты ведь уже понял, наверно, флибустьерский закон запрещает нам жениться. На Джемейке много женщин, не принадлежащих никому. Мы можем жить с любою из них одну ночь, одну неделю, да хоть один год, но мы не должны владеть женщинами. А если флибустьер решает связать свою жизнь с одною единственной подругой, он перестает быть флибустьером. Нет, его не будут за это казнить, он просто станет называться буканьером, витальером или даже приватиром, если вдруг решит возделывать землю и разводить скот. Но даже витальеры и буканьеры, уходя в космос, оставляют своих жен здесь. Женщинам не место на кораблях.
– А как же Мадам Цин? – не мог не спросить Язон.
– Мадам Цин – это редчайшее и величайшее исключение. Но она не просто женщина, – он замялся, – даже не совсем женщина. Ее ведь мужчины в обычном смысле не интересуют. Она удовлетворяется, когда пытает и убивает их.
– В каком смысле удовлетворяется, – решил на всякий случай уточнить Язон.
– Во всех смыслах, – перечеркнул Морган его сомнения. – Но она потрясающий боец и мы берем ее с собою всегда. Вот только к руководству стараемся не допускать. Нельзя бабам стоять у руля, Язон, ну, нельзя! Это абсолютная истина. Да слышит меня Бог в эту минуту. Все. Теперь можешь задавать свои вопросы.
– Вопрос первый, – объявил Язон. – Что ты намерен делать дальше?
– Да ничего особенного. Отдохнем немножко, и с новыми силами – в бой! Дэвис уже разработал интересный маршрут. Караччоли предложил встречный вариант – одну богатенькую и плохо защищенную планетку. Пока думаем, обсуждаем.
– Прекрасно, – похвалил Язон. – Но ты меня кажется не понял. Я ведь спрашивал, что ты собираешься делать вместе со мной.
– Я тебя отлично понял, приятель. Но ты же не хочешь вместе со мною чистить торговые корабли и громить братьев наших меньших на недоразвитых планетах. Тебе же это скучно. Я правильно излагаю? Так вот. Ты и придумай, чем заняться. Иначе, зачем я тебя тащил сюда. Гулять вдоль берега моря ты мог бы и на Дархане.
– Вот так ты ставишь вопрос?
– Только так. И торопиться, друг мой, совсем не обязательно. Я улечу за добычей, снова прилечу, а ты тут пока побудешь, поразмышляешь. Хорошую идею надо долго вынашивать.
– Согласен. Однако, чтобы вынашивать хорошую идею, нужны еще и хорошие условия.
– Что ты имеешь ввиду? – вскинулся Морган.
– А то не понимаешь! Я тебе не костолом, я – человек творческий, и не могу работать, когда за мною постоянно шпионят и прослушивают каждую фразу через эти дурацкие браслеты.
– Ну, Язон, – Морган как бы даже успокоился. – Не стоит обижаться на такие мелочи. Слежка – это просто охрана, для твоей же безопасности. А прослушка – сам понимаешь, нам дорого всякое твое слово. Вдруг ты что-нибудь такое гениальное скажешь, да сам и забудешь. А тут пожалуйста: у нас все ходы записаны.
Язон улыбнулся уважительно, мол, ладно, хитрюга, не буду я с тобой пикироваться – смысла нет. Лучше сразу выдвинуть ультиматум.
– Пусть так, – сказал он, – но если эту трогательную заботу обо мне не упразднят уже сегодня, я буду готов служить твоей планете только в качестве простого бойца. Во флибустьеры, сам понимаешь, пойти не могу – женат. Значит, просто витальер, или кто там – буканьер?
– Погоди, – спросил вдруг Морган. – Ты в храме венчался с женою своей.
– Нет, а что?
– Ну, тогда считай, что ты не женат.
– Извини, Генри, женат, не женат – по рукам Мета не пойдет, да и мне все ваши девки как-то не интересны, так что…
– Да я не об этом, чудак ты человек! Давайте вы у нас обвенчаетесь.
– Крайне любопытное предложение! – удивился Язон. – Я подумаю. Но только ты не дал мне ответа, Генри.
– А это я просто время тяну, думаю, – простодушно объяснил Морган. – Хотя чего тут думать-то, на самом деле. Конечно, я вынужден принять твои условия. Ведь мне же новые идеи до зарезу нужны.
– Хорошо, – подытожил Язон. – А мне в таком случае нужны идеи старые. Понимаешь, я должен знать про вас, если не все, то почти все. Я не претендую на знание секретных рычагов управления. Но мне надо знать в подробностях, как вы дошли до жизни такой. Более подробно, чем ты рассказывал, Генри. Мне надо знать с доскональной точностью ваши технические, экономические, военные возможности. Иначе я буду предлагать нереальные проекты или, как говорится, изобретать велосипед.
– Какой велосипед? – не понял Морган, и Язон подумал: «Ну, наконец-то я обскакал тебя в эрудиции!»
– Это такое двухколесное транспортное средство без двигателя, с ножным приводом. Придуман очень давно, и изобретать его вновь предельно глупо. Надо просто знать, что такое изобретение было.
– А-а-а, – глубокомысленно протянул Морган.
– Короче, мне нужен доступ к вашим архивам, – завершил Язон.
Морган грустно улыбнулся.
– Какие могут быть архивы у бандитов? Подумай. Мы стираем из памяти корабельных компьютеров даже маршруты самых последних полетов. Мы нигде не записываем настоящих имен тех, кто вливается в наш коллектив и становится флибустьером. Флибустьеры носят старинные ритуальные клички, происходящие по преданию еще со Старой Земли.
– Стоп! – решительно сказал Язон. – Кто дает вам эти клички? Уж не капелланы ли?
– Конечно, капелланы, они разыскивают их в старинных книгах.
– Та-а-ак! Но если я правильно понимаю, капелланы – это простые бывшие пираты, перешедшие здесь на спокойную работу.
– Да, – согласился Морган, – как правило буканьеры, переставшие воевать в связи с увечьями или другими неприятностями.
– Тогда откуда же у них старинные книги? Неужели в звездных походах награбили?!
Язон увлекся, он развернул натуральный допрос, и вел его поистине с вдохновением.
– Зачем награбили? – словно бы даже обиделся Морган. – Ведь в прежние времена на Джемейке было много старинных книг, но читал их здесь только один человек. А уж потом они стали обязательными во всех церквах.
– Как звали этого человека?
– Старик Сус…
Морган выпалил это странное короткое имя и тут же картинно прикрыл рот ладнью, мол, вот старый дурак – проболтался! Не мог он проболтаться. Слишком хитер. Что-то совсем другое означал этот странный жест.
– Та-а-ак, – еще раз протянул Язон, довольно потирая руки, – вот теперь ты уже помогаешь мне работать, Генри. Весь архив-то, оказывается просто в твоей голове. Про Старика Суса мы уже слышали однажды. Он что-то такое важное перетащил с Тортуги на Джемейку, потом заложил эту штуковину в банке, тогда вы и зажили как люди. Правильно я помню? Так может, это и были старинные книги?
– Нет, Язон, это был аукснис жверис.
– И что же это за жверис такой?
– Не надо, Язон, разделять эти слова. Нехорошо это. Не к добру, – проговорил Морган очень серьезным и даже зловещим голосом.
– Извини, – сдал назад Язон. – Повторяю вопрос: что такое аукснис жверис?
– Не знаю, – честно признался Морган, то есть похоже было, что честно. – Этого никто не знает. Это – таинство.
– Чушь какая-то! – пробормотал Язон. – Как можно таинство в банк закладывать под проценты?
– Очень просто. Для таких, как Уэйн, просто нет ничего святого.
– А для вас есть? – удивился Язон.
– Конечно, есть, – потупился Морган.
Вот таким Язон его еще ни разу не видел. Неужели удалось, наконец, отыскать слабое место у этого бесстрашного и безжалостного предводителя флибустьеров. Так значит, надо давить и давить в найденную точку.
– Ответь мне: Старик Сус знал, что такое аукснис жверис?
– Еще бы ему не знать!
– А когда он умер?
– А кто-то говорил, что он умер? – Морган испуганно вскинул глаза на Язона.
– Да нет, – растерялся Язон, – только ты сам говорил: прежние времена, старик. Я думал, так много лет прошло…
– Э, Язон, старик Сус еще всех нас переживет.
– Понятно. Тогда в чем вопрос? – обрадовался Язон. – Я должен встретиться с ним. На какой планете он живет сейчас?
– На этой, на Джемейке, – ответил Морган бесцветным голосом.
– Ничего себе! Так пригласи его во дворец!
– Его – сюда?!!
На лице матерого пирата отразилась растерянность и какая-то ну прямо детская беспомощность.
– Или ты не хозяин Джемейки?! – сурово вопросил Язон.
Вот этого, конечно, не следовало говорить, но Язона уже понесло. Так хотелось додавить Моргана, так хотелось…
Главарь флибустьеров болезненно скривился, а потом лицо его словно отвердело мгновенно, и глаза блеснули из-под густых, косматых бровей холодной безжалостной сталью.
– Не указывай мне, динАльт. Я сам решу, как надо поступать. Сам. Ты понял это? Хочешь увидеть Старика Суса – увидишь. Но тогда, когда я решу. А пока работай. Без этой информации. Тебе и так есть о чем подумать. Вспомни свои масштабные аферы, вспомни наш совместный полет. Попробуй соединить в мозгу то и другое. Должны получиться интересные результаты. Все технические данные, кроме особо секретных я пришлю тебе с нарочным. Изучай на досуге. Гуляй по Городу-Королю. Съезди в другие места. Не бойся разговаривать с людьми. Обвенчайся с Метой во храме. Я не шучу, это тоже познавательно. Видишь, как много у тебя дел. А как только придумаешь что-нибудь действительно интересное, звони, заходи – гостем будешь.
Аудиенция явно подходила к концу. Язон поднялся, готовясь откланяться, но Морган остановил его:
– Дай-ка, пожалуйста, свой галактический паспорт. Поставлю туда специальный штамп, дающий тебе право перемещаться по всей планете. Только в космопорт не суйся, ради Бога. Там тебе никакой штамп не поможет. Вышибут под зад коленом. Обещаю. Ну как, договорились? А паспорт Меты можешь завести в любой момент. Секретарша проштампует. Девчонке паспорт не нужен, она с вами. Вот и все. Успехов, друг мой.
Тональность разговора под конец изменилась слишком резко, но Язон все-таки рискнул совершить еще одну попытку спровоцировать флибустьера на откровенность. Он спросил этак небрежно, уже от дверей:
– Генри, а все-таки откуда взялся вокруг Джемейки этот чертов экран, через который не прорваться? Это для меня тоже исключительно важно.
Морган поднялся из-за стола, подошел к Язону вплотную, даже приобнял его за плечи и доверительно сообщил:
– Понимаю. Даже очень хорошо понимаю, насколько это важно. Но не только для тебя. Это, видишь ли, как раз моя стратегическая тайна. А ты обещал не претендовать на секретные рычаги управления.
– Ответ принят, – сказал Язон, и дурашливо щелкнул каблуками, как это делали сотрудники СД и СС-1, приветствуя старших по званию. После чего с достоинством удалился.
Глава 14
За десять дней, прожитых на Джемейке трое инопланетников узнали о ней много нового, но нельзя сказать, чтобы общее впечатление как-то уж слишком круто переменилось. Просто всплывали интересные детали, забавные подробности.
Ну, например, на этой планете все-таки ковырялись в земле, несмотря на хвастливое утверждение свободно плавающего Моргана.
С особенным рвением занимались этим витальеры, которые оказались не только бандитами и налетчиками второй категории (по привилегиям), но еще и профессиональными кладоискателями. Их семьи хранили и передавали от отца к сыну старинные секреты о спрятанных шпанцами на Джемейке богатствах. Откапывали это добро уже в течение двухсот лет, не меньше. Видать, шпанцы были большими любителями закапывать деньги и драгоценности в землю. Завоевание их планеты продолжалось не один год. Многие, убегая в горы, спасаясь в лесах или на островах, надеялись еще вернуться в родные места, вот и прятали нажитое. Большей частью это были именно монеты.
Чеканили их на старой Джемейке не скупясь, потому как золото добывали здесь же в богатейших месторождениях. И не только золото, но и самородное серебро. Когда Язону рассказали про самородное серебро, он сразу усомнился – не бывает такого, тем более что серебро это ценилось почему-то выше золота. И у более грамотного аборигена удалось выяснить, какой именно металл добывали дремучие шпанцы на Джемейке. И это ж надо было додуматься чеканить монеты достоинством в одну десятую реала с портретом короля Педро Гомеса Пятнадцатого из химически чистого иридия! А всякий космоэлектронщик знает, что для навигационных приборов нет лучше катода, чем иридиевый с оксидно-иттриевым покрытием! В общем как только на Джемейку опустился первый после Эпохи Регресса межзвездный корабль, и шпанцы предложили в уплату за оружие серебро и золото, не прошло и двух недель, как выяснились истинные цены. Законы рынка возобладали над примитивной хитростью залетных торговцев: за золотой реал давали восемь кредитов, а за серебряный дециреал – аж целых две тысячи. Позднее золото сделалось еще дешевле.
Ну а в период завоевания планеты флибустьерами шпанцы уже хорошо знали, что именно надо прятать прежде всего. Вот почему в первые сто лет кладоискатели обнаруживали в основном золото и камни, и только нынешнее поколение витальеров докопалось наконец до настоящих залежей иридиевых монет.
Менее интересным оказалось знакомство с приватирами – эти-то ковырялись в земле самым допотопным образом, то есть тащили на себе аграрный сектор планеты. Конечно, с замашками пиратов можно было и всю еду доставлять населению в виде награбленных консервов. Но руководителям Джемейки все-таки хватило здравого смысла не губить возделанные некогда шпанцами земли, а завести на них свои собственные фермы. Никто же не станет спорить, что свежее молоко, мясо, хлеб, овощи, яйца никакими пищевыми поставками, неделю проболтавшимися в трюме звездолета заменить невозможно, пусть даже все эти продукты будут упакованы и сохранены по последнему слову галактической техники.
В общем, сельское хозяйство процветало, тем более, что климат способствовал. Еды было даже слишком много, ведь об экспорте никто и не помышлял, а планированием здесь заниматься не любили. Существующая Служба Планирования (СП) расписывала лишь четкую календарную сетку боевых вылетов. Так что излишки фруктов, мяса, муки или кофе просто топили в море или сжигали, чтобы не умножать количество и без того несимпатичных гниющих свалок.
Фермерами были, конечно, не флибустьеры. Лишь некоторые из представителей высшей категории иногда скуки ради, для разнообразия или отдыха переключались на занятия аграрно-животноводческие, и то их любимыми делами становились в этом случае, сбор фруктов или забивание скота. А более нудную и тяжелую работу выполняли профессиональные крестьяне, именуемые здесь приватирами. Люди в общении наискучнейшие, но удивительно добродушные, на первый взгляд, а может, просто безразличные ко всему. Крестьянство не было потомственным на Джемейке. Оно формировалось из ушедших на заслуженный отдых бойцов и пленных, добровольно принявших флибустьерский закон. В последние годы наметилась тенденция к снижению числа фермеров, и Морган был вынужден принять поправку к закону, согласно которой дети приватиров временно лишались права становиться буканьерами, витальерами, а тем более флибустьерами. Что означало слово «временно», никто толком не расшифровывал, и молодым приватирам оставалось только мечтать о космосе.
Как это было понятно Язону, выросшему на заштатном Поргорсторсаанде с его намного более жесткой системой деления на касты!
А всего население планеты Джемейка составляло не больше двух миллионов человек, Поэтому своей промышленности здесь явно не требовалось. Награбленных вещей, доставляемых чуть ли не ежедневно легкими катерами, канонерками и огромными рейдерами, хватало на всех. Распределение материальных благ происходило строго за наличную плату, причем местный золотой реал имел хождение наряду с галактическими банкнотами и коэффициент пересчета – два кредита за один реал – не менялся, говорят, уже лет сто. Доходы всех категорий населения были достаточно высоки для приобретения любой бытовой техники, любого личного оружия, любой одежды, любых самых умопомрачительных игрушек для детей.
А некое подобие производства на Джемейке существовало лишь в форме ремесленничества феодального уровня развития. Наиболее характерной специальностью местных мастеров была профессия ремонтника. Ну и конечно, джемейкские слесаря пошли несколько дальше средневековых. В скобяных лавках и кузницах, оставшихся от шпанцев, чинили теперь все: телевизоров, визифоны, холодильники, дископлейеры, компьютеры, камеры, браслет-телефоны, необычайно популярных здесь кофемолки и кофеварки, ну и конечно, автомобили – эти четырехколесные чудовища на плохом керосине с отвратительным рулевым управлением и ненадежными тормозами.
А вот в чем здесь понимали толк, так это в игрушках. Не только чинили привезенные издалека, но и делали сами, не скупясь на озорную выдумку и настоящую инженерную изобретательность.
Это была еще одна забавная особенность Джемейки. Жестокие и бесчеловечные в космосе пираты с невыразимым, удивительным трепетом относились к подрастающему поколению. Холили своих детишек и лелеяли, разрешали им почти все. В разумных пределах, конечно: алкоголь, наркотики, порнозрелища – с этим до шестнадцати лет было очень строго. А что касается остального, самой распространенной служила поговорка: «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало». И еще здесь любили повторять, цитируя какого-то древнего датчанина: «Детей надо баловать, тогда из них вырастают настоящие разбойники».
Несколько дней Язон даже обдумывал вариант воздействия на политику и экономику планеты непосредственно через детей, раз уж им придают здесь столь большое значение. Но никакого серьезного проекта в итоге не получилось. Пираты были, конечно, не совсем такими, как все остальные люди в галактике. Но дети их, как это ни странно практически не отличались от обычных. Во всяком случае, жутковатые детишки Пирра, в шесть лет способные защитить себя самостоятельно, в восемь – обучающие других, а в двенадцать – готовые к продолжению рода – напугали Язона в свое время гораздо сильнее. Флибустьерская детвора на самом деле никакого феномена собою не представляла.
И окончательно пришлось убедиться в этом, когда Долли, уже переставшая бояться выходить на улицу одна, познакомилась во время концерта на базарной площади и привела в дом своего ровесника – пятнадцатилетнего мальчишку Робса. Робс был сыном флибустьера, ушедшего в очередной полет и не вернувшегося. Так рассказывала мать, выросшая в семье буканьера. На самом деле, как теперь уже понимал Язон, отец Робса скорее всего был жив, просто у флибустьеров не принято возвращаться к женщинам и, тем более, привязываться к детям.
Нравы же буканьеров были наиболее загадочной темой для Язона, и даже появление Робса мало что прояснило в этом вопросе. Сам мальчишка, доброжелательный к чужакам и смышленый не по годам, просто слишком мало знал об истории своего народа – не полагалось ему в этом возрасте знать много. А мать ни при каких обстоятельствах с инопланетником откровенничать бы не стала. Это Язон и сам понимал. Он уже пробовал заводить беседы с буканьерами. Даже пожилые мужчины оказывались крайне неразговорчивы.
Читать бесплатно другие книги:
