Мир Смерти против флибустьеров Гаррисон Гарри
Робс понравился им всем, не только Долли. А в девушку он влюбился без памяти и очень красиво ухаживал за ней. Воспитанный в строгих правилах, не позволял себе никаких вольностей, и помыслы его были чисты. Не прошло и трех дней, как Робс торжественно сообщил, что ради Долли готов на все.
– И на смерть пойдешь? – серьезно спросил Язон.
– Смерть – ерунда, – заявил мальчишка еще более серьезно. – Я готов пойти даже на предательство собственного народа и лично сэра Генри Моргана.
Язон прикусил язык и сказал после паузы:
– Ну, тут уж ты брат погорячился.
А потом воровато огляделся и добавил шепотом:
– Впрочем, именно это нам и нужно.
И они все трое расхохотались облегченно. Конечно, разговор происходил не при Долли. А Долли меж тем чисто по женски медленно, но верно влюблялась в Робса.
К концу десятого дня Язон и Мета уже смело могли считать, что их, то есть заговорщиков, стало на планете четверо.
Этот десятый день пребывания на Джемейке стал весьма примечательным.
Ведь до того с каждым новым кирпичиком информации все яснее выстраивалось главное: никто тут на жизнь не жалуется, все просто кайфуют, жрут, пьют и веселятся в свое удовольствие, а потому власть не ругают и бунтов не готовят. То есть торжествовала до сих пор точка зрения Меты, высказанная ею еще во время той первой конспиративной прогулки по городу: развалить систему невозможно. Впечатление складывалось именно такое.
А потом они узнали кое-что новое.
Это случилось достаточно далеко от столицы, в маленьком приморском городке Картахена. Язон как раз расстался с группой счастливых витальеров, которым помогал откапывать очередной бочонок, полный серебряных дециреалов. А Мета вернулась с гор, где в компании с буканьерами поохотилась в свое удовольствие на свирепых длиннорогих стрелохвостов, представлявших реальную опасность не только для мелкой скотины, но и для людей.
Встретившись в назначенное время на главной площади городка, возле храма, Язон и Мета не сговариваясь повернули в сторону моря – уж очень хотелось искупаться. Долли они оставили до вечера с Робсом и ни о чем не беспокоились. Хороший получился день. И море было теплым, спокойным, и на солнышке, уже клонившемся к западу лежать было приятно. Тишина, благодать. Флибустьерский рай.
И вдруг послышался какой-то невнятный шум. Пришлось приподняться и поглядеть.
Два темнокожих приватира нарочито заговорили на непонятном для простых буканьеров испанском или, как здесь говорили, шпанском языке. Слово за слово, и ругань пошла уже на всех языках, какие кто мог вспомнить. С обеих сторон число участников прибавлялось. Еще минута, и в ход пошли кулаки. Первый же разбитый нос – появилась кровь – и картина начала резко меняться. Одновременно шесть или восемь человек потащили сабли из под груд сваленной одежды. Потом зловещей вороненой сталью блеснули первые пистолеты, еще не снятые с предохранителей, еще пока только угрожающие…
Кто-то не преминул вызвать СС, Службу Справедливости. И трупов в итоге не было. Но когда из-за прибрежных кустов налетел специально обученный отряд пронзительно свистящих в маленькие трубочки и стреляющих только в воздух штурмовиков, клинки успели скреститься, сталь сверкала на солнце и отчаянно звенела, искры сыпались на песок, уже орошенный кровью, а женщины, собравшиеся вокруг, поначалу только визжавшие, уже принялись таскать друг друга за волосы и пинать ногами. Знатная получилась потасовка.
Флибустьеры, ищущие справедливости, всех без разбору уложили лицом вниз и успокоили чувствительными тычками. Потом двоих серьезно раненых увезли в больницу, а зачинщиков, выявленных в ходе экспресс-следствия, проведенного тут же, на месте, затолкали в служебную машину.
Язон не знал, посадили их в яму или порубали головы еще в дороге. А может, ребята и вовсе отделались простыми штрафами. Он так и не сумел достаточно хорошо разобраться в витиеватых формулировках местных крючкотворов, трактовавших закон флибустьеров то так, то эдак. Канонический текст этого шедевра Язон добросовестно одолел от первой до последней страницы, но ориентироваться в реалиях жизни закон помогал слабо. Гораздо ближе к истине была расхожая здесь поговорка: «Закон – что нож, на кого направишь – в того и воткнешь». Красную кожаную книжицу с золотым тиснением «Непреложный Закон Флибустьеров» (вот именно так – все с большой буквы!) Морган вручил ему, кажется, еще в космопорту, в день приезда, но хранил ее Язон просто как сувенир. Было бы странно предполагать, что разгадка главной тайны планеты Джемейка скрывается под роскошной обложкой этого юридического нонсенса.
Заваруха на пляже, перешедшая в побоище многое прояснила.
– Вот тебе и благополучный мир! – резюмировала Мета, словно возражая самой себе. – По-моему, разные категории местных граждан сильно недолюбливают друг друга. А раз есть недовольные, можно устроить бунт. Значит, ты был все-таки прав?
– Конечно, – согласился Язон. – Только ни в коем случае не надо устраивать бунт. Бунтом всегда считалось то, что в итоге обязательно подавляли. И подавляли жестоко. Поэтому мы сделаем революцию. Так это называли раньше. В результате революций побеждают новые силы и происходит полная смена власти.
– И куда ты поведешь эти новые силы, когда захватишь власть? – невинно полюбопытствовала Мета.
– К черту в пекло, – проговорил Язон задумчиво и злобно.
– Интересная идея, – оценила Мета.
– Перестань. Разве я знал, как победить Темучина, когда мы только прилетели на Счастье? Дай срок.
– Опять ты об этом Темучине. «Темучин» – это мой корабль, брошенный нами на Кассилии. А про старого глупого варвара забудь. Ведь здесь живут совсем по-другому.
– Да, – сказал Язон. – Другой исторический период. Я знаю. И все-таки я взорву этот мир изнутри. А как иначе? Вот только торопиться нельзя.
Но оказалось, что торопиться как раз надо.
Уже стемнело, когда они с предельно возможной скоростью двигались по плохо освещенному шоссе, разумеется, еще и отвратительно разбитому фермерскими грязеходами. Вглядываясь в огни по сторонам дороги, Язон выискивал хоть какой-нибудь приличный постоялый двор, так как надежда на крупный город с хорошим отелем давно растаяла, а спать хотелось все-таки ночью, а не днем. И тут позвонил Морган. Вызвал их даже не по браслету, а по экстренному каналу связи – спецпередатчик был встроен в панель управления вуатюром. (Вслед за Долли Язон полюбил называть здешние колымаги этим изящным французским словом.)
Почти торжественным голосом, словно делал сообщение для всего народа, Морган поведал им, что вблизи Картахены начался немного-немало крупнейший за последнее время бунт приватиров. На подавление его уже выдвинулись регулярные отряды флибустьеров, и даже на всякий случай подключены космические силы.
– Я слышал, – добавил в конце Морган, – вы еще недалеко уехали от Картахены. Так вот, счел необходимым предупредить. Может, захотите держаться подальше от опасности. С вами все-таки девочка. (Хитрюга Морган! Подзадориваешь нас.) И вообще у Язона ответственная творческая работа, а творческому человеку нервничать нельзя. (Ну, а вот это уж ты зря!) Однако, если вы по-прежнему верны себе – и мне! – рекомендую посмотреть на все вблизи и даже поучаствовать.
От такого предложения трудно было отказаться. Они сразу развернули машину в обратную сторону и поехали еще быстрее, хотя казалось, что быстрее уже нельзя. И даже Долли не возражала. Язон ведь уже научил ее стрелять из пиррянского пистолета. К тому же рядом с Робсом – ничего теперь не страшно.
Вот только участвовать оказалось особо не в чем. Спецмашины флибустьеров двигались не только по дорогам, но и по лесу, выплевывая, огненные струи напалма и оставляя позади себя лишь полыхающие заросли, в которых уже не могло быть ничего живого. В поселках тяжелые танки буквально утюжили дома, а саму мятежную Картахену за каких-нибудь два-три часа превратили в дымящиеся руины и даже военно-космические силы не понадобились, если не считать, что в ходе некоторых операций с неба на землю направляли мощные столбы света для более точной наводки артиллерийских и ракетных ударов. Прожектора космошлюпок не помешали и во время преследования отступавших в горы остатков разбитой армии бунтовщиков.
Все это весьма масштабное зрелище получилось, конечно, интересным, но никто из них, даже Робс не нашел для себя роли в разыгравшемся трагическом спектакле. Помогать многократно превосходящим силам карателей казалось по меньшей мере странно. Помогать приватирам – глупо и безнадежно. Да и кто они такие – приватиры? Борцы за справедливость или просто внезапно ошалевшие от обжорства фермеры? Этого наши герои пока не знали, а Робс по молодости лет объяснить не брался.
В общем, отсиделись наблюдателями, не раз и не два оценив достойную прочность вуатюра, выделенного Морганом. Пули отскакивали от брони, как семечки, а однажды выяснилось, что ветровое стекло выдерживает прямое попадание легкого снаряда из какой-то базуки. Впрочем, не исключено, это была минометная мина, но все равно хорошо. И тогда Язон пригляделся и сумел рассмотреть, из какого оружия здесь подрывают бронемобили. Под утро, когда все улеглось и стихло, он разыскал среди трупов и развалин две таких пушки с целой коробкой запасных обойм к ним. Вдруг пригодятся.
Ушедших в горы мятежников преследовать не стали, хотя уже поднималось солнце. Флибустьеры были людьми в военном деле весьма искушенными и понимали, что бои в горах – дело безнадежное для нападающих снизу даже при самой совершенной технике. А нападать сверху было слишком дорого, да и не нужно никому. Так что, получили они приказ от Моргана или сами пришли к выводу, что долг исполнен, но уже очень скоро все войска дружно покинули район подавленного мятежа, и над Картахеной сделалось тихо-тихо.
Машину Язона, притаившуюся в овраге, никто не заметил. Они благополучно выбрались на дорогу и по общему решению стали подниматься в горы к уцелевшим приватирам. Браслеты к этому моменту были выброшены (утрачены в бою), а все устройства связи на панели выдраны вместе с приборным щитком (результат попадания гранаты). О возможных жучках в кузове и сиденьях Язон предпочел не думать и разговор они повели без тормозов. Робс к этому времени был уже в курсе их оппозиционных настроений по отношению к Моргану, но по причине отчаянной влюбленности в Долли едва ли мог выступить в роли стукача.
– Значит так, – начал Язон. – Попробуем найти, кто у них главный, узнать цели, возможности, и предложим помощь.
Никто не возражал, и Язон обратился к Робсу:
– Скажи, а часто у вас такое происходит?
– Не знаю, говорят, бывает иногда, но я первый раз увидел. Это все круто было очень, как по видику.
И замялся, почувствовав, что сморозил какую-то глупость.
– А в новостях неужели не показывают ничего подобного?
– Да нет, конечно! – удивился Робс наивному вопросу чужака. – Об этом только люди говорят. А по телеку всегда про хорошее: сколько добыто денег, вещей, насколько цены снижены, сколько жратвы сожгли, потому что девать некуда. Вот и все. Кто же про такое по телеку говорит!
– Так давай мы скажем! – предложил Язон.
– Ну, во-первых, нас туда не пустят.
– Решаемая проблема, – возразил Язон.
– Хорошо, но во-вторых, если такой кошмарик показать на всю планету, люди просто обалдеют…
– Так нам и надо, чтоб они обалдели!
– Вы не дали мне договорить, сэр. Они обалдеют и кинуться добивать всех оставшихся приватиров. Ртов станет меньше, жратвы еще больше, а чтобы сельское хозяйство не зачахло, ряды фермеров временно пополнят витальеры или даже флибустьеры, потом каких-нибудь пленников понавезут с голодных планет. И – полный порядок! Капелланы запудрят людям мозги проповедями, и все утихнет опять. До следующей заварушки.
– Так значит, ты не веришь, что можно изменить что-то на Джемейке?
– Почему не верю? – вроде даже обиделся Робс. – Сегодня ночью круто было. Мне понравилось. А революция на всей планете – это еще круче. Давайте сделаем. А то фильмы по телеку да по видику уже надоели. Порнуху только у братков на дисках посмотреть можно, и то если взрослые застукают – хана. Меня года два назад так выпороли – неделю сидеть не мог. А кроме видика, что еще делать? Скукота! Вот вы появились – это здорово. Давайте сделаем революцию, сэр.
Язон ничего не ответил. Он окончательно загрустил.
И тут они въехали в деревню, последнюю, до которой добрались каратели. Захотелось выйти из вуатюра и посмотреть на все вблизи. Флибустьеры отвели здесь душу на славу. Сами дома стояли целые, но внутри было поколото и порушено все, от окон и сорванных с петель дверей до тщательно перебитых электрических лампочек и посуды. Барахло из всех шкафов и ящичков вытаскивали и сваливали в кучу посреди дома. Кое-где поливали керосином и поджигали, но именно кое-где. Очевидно, солдаты были уже пьяными и начальники запретили им играть с огнем – не ровен час самих себя подпалят. Трупов в поселке обнаружить не удалось. Оттого наверно и буянили так яростно флибустьерские штурмовики: убить никого не удалось – обидно! Так хоть погромить, выпустить пар.
Язон представил себе эту команду ублюдков, как они выезжают из деревни верхом на танках – потные, грязные, усталые, но довольные.
Но тут-то и выяснилось, что с другой стороны ублюдки были ничем не лучше. Неумеренно любопытные инопланетники как раз покидали очередной разгромленный дом, уже почти перестав надеяться на встречу с бывшими обитателями, когда из кустов ударила очередь, Язона, шедшего впереди, осыпало дождем штукатурки, и все четверо разом залегли. Робса учить такому было не надо, а неопытной Долли помогла Мета. Отряд нападавших из засады оказался малочислен но на удивление туп. Крики типа «Мы свои!», попытка поднять белый флаг (впрочем, Язон не был уверен, что здесь знакомы с этой традицией) и даже демонстрация в отчаянном прыжке собственной гражданской одежды действия не возымели. А усыпляющими гранатами и другими гуманными видами оружия, даже самым простым слезоточивым газом на этой варварской планете как-то не пользовались. И ничего такого под рукой не оказалось. Пришлось принять настоящий бой и прикончить шестерых очень молодых ребят. Уж больно отчаянно лезли они на рожон. Только седьмого посчастливилось обезоружить и допросить.
– Кто у вас главный? – допытывался Язон.
– Я.
– Такой молодой?
– А у нас все молодые и все главные.
– Так не бывает. Вы анархисты, что ли?
– Я не знаю, кто такие анархисты. Что вам от меня нужно?
– Я хочу поговорить с твоим начальником.
– У меня нет начальника. И я не хочу с тобой говорить, потому что ты убил моих друзей.
– А зачем твои друзья хотели убить нас?
– А мы всех хотим убить! Нам все надоели.
– Хорошее объяснение. Но все-таки скажи мне, кто у вас главный и где его искать.
Парнишка хмуро молчал в ответ.
– Ну что ж, – сказал Язон ласково, – тогда нам придется убить и тебя тоже.
– Убивайте, – равнодушно отозвался самозваный главный приватир.
И тут неожиданно заговорила Долли:
– Все он врет. Его начальника зовут Зденек и сидит этот тип в таком красивом двухэтажном доме у подножия отвесной скалы. Это совсем недалеко, но все-таки мне будет трудновато найти, если наш герой не поможет.
– Ведьма! – выдохнул приватир.
– Слушай, – удивился Язон. – Что за слово такое? У вас на Джемейке в самом деле встречаются ведьмы?
– Насчет Джемейки ничего не скажу, а вот с других планет залетают, – несколько загадочно ответил пленный.
Что это было? Чистая правда? Попытка нагнать туману? Или тонкая шутка? Последнее – вряд ли. Таким туповатым ребятам чувство юмора вообще, как правило, несвойственно. Но Долли почему-то восприняла последнюю фразу именно так.
– Хватит болтать, остряк доморощенный! Пошли к твоему Зденеку!
И парень со связанными руками молча пошел вперед, кивком головы давая понять, что не возражает.
«Неужели эта девчонка умеет еще и собственной воле других подчинять?» – = удивился Язон про себя.
А юный Робс смотрел на свою любимую с восхищением.
Убежище главного приватира Зденека действительно располагалось неподалеку. И оттуда уже не стреляли: то ли сочли невозможным убивать своего, ведомого в качестве заложника, то ли просто народец в этом штабе поумнее подобрался. Впрочем, насчет последнего вскоре пришлось разочароваться.
Зденек оказался несильно старше своих подчиненных, впрочем, некоторая солидность в его поведении ощущалась. Он попросил называть себя полковником, деловито осведомился каковы воинские звания его гостей, потом предложил вина и спокойно выслушал все соображения Язона. А вот дальше началась полная бредятина. Словно один из них говорил на языке племени оуяи, построенного, как известно, на одних лишь музыкальных звуках, а другой изъяснялся с помощью азбуки глухонемых на основе шаолиньских иероглифов. Диалог получился примерно таким:
– Каковы ваши цели?
– Убивать витальеров, буканьеров и флибустьеров.
– А когда перебьете их всех?
– Никогда не перебьем. Их слишком много.
– Тогда зачем это все?
– Как зачем? Их же надо убивать.
– Но можно ведь установить власть над ними.
– На Джемейке нет и не будет никакой власти.
– А как же власть Генри Моргана?
– Генри Морган – жалкий подонок. Его мы тоже убьем.
– Но до него еще надо добраться.
– Доберемся.
– Вот я и хочу поговорить о том, как это лучше сделать.
– Не надо. Мы сами все знаем.
– Значит, вам не нужна наша помощь?
– Ваша помощь?
Зденек надолго задумался. Потом начал рассуждать. Это у него очень забавно получалось.
– Ну, ты, конечно, академик, ботаник дипломированный. Бабы твои ведьмы – это понятно. Мальчишка – местный, но вроде тоже не дурак, по-шпански очень прилично лопочет. Все вы – ребята хорошие… Нет, помощь на самом деле не нужна.
– Почему? – оторопел Язон от подобной логики.
– Какая разница, почему? Хотите убивать вместе с нами – убивайте, дело доброе. Но вообще нам и без вас хорошо.
– Но мы же опять вернулись к началу разговора! – у Язона уже никакого терпения не хватало. – Какой же смысл – просто так убивать?!
– Как это – какой смысл?! – возмутился Зденек, оскорбленный в лучших чувствах. – Скучно же всю жизнь только землю пахать да свинобразов выращивать!
Аргумент был убийственный. И Язон наконец, осознал всю бессмысленность дальнейшего разговора. Он вдруг понял, кто они, эти бунтовщики. Простые дети фермеров. Зажравшиеся сынки зажравшихся приватиров. Их отцы наубивались в свое время вволю или прилетели с других планет пленными, в общем у них было богатое прошлое, а приватирская молодежь по новому закону флибустьеров не допускалась к космическим полетам. Тут не восстание приватиров поддерживать надо, а законы исправлять, чтобы эти уроды нашли выход своей энергии на межзвездных просторах.
И тут Язон мысленно одернул себя, по-флибустьерски воскликнув: «Господи!»
«Господи! Да о чем ты думаешь, Язон динАльт? Об интересах этих мерзавцев? Об интересах этой безумной планеты? Пусть режут друг друга здесь, а в галактике хватит нам и флибустьеров. Галактику надо очистить от пиратов. Кажется, за этим ты и прилетел сюда. Разве нет? Вот уж действительно недолго и с ума сойти!»
– Вот теперь я ничего не буду скрывать от Моргана, – злобно проговорил Язон, открывая водительскую дверцу и усаживаясь за руль. – Никаких больше заговоров, только совместные проекты. И мы обязательно вытянем из него всю необходимую информацию.
– Вытянем, сэр, – бодро поддержала Долли.
– Мор-ган! – закричал Язон, дурачась. – Ты слышишь меня? Я только что поговорил с главным приватиром. Он – полный придурок, честное слово. И теперь я еще больше уважаю тебя, Навигатор!
– Вряд ли он слышит вас, сэр, – раздумчиво проговорил Робс, внимательно оглядывая автомобиль изнутри.
Пока они сидели у Зденека, местная шпана основательно поработала над машиной. Даже лампочки ни одной не осталось, какие уж там подслушивающие устройства! Удивительно, как этот стойкий джемейкский механизм вообще смог тронуться с места и куда-то поехать. В общем, после бесславной экспедиции в Картахену Язон переменил свое отношение к здешним вуатюрам. Презрение сменилось почти восхищением. Керосинки, конечно, но сделаны на совесть.
Они все четверо ощутили внезапно страшную усталость и километров двадцать проехали по шоссе в полном молчании. Потом Язон вдруг повернулся к Мете и сказал:
– Ну, все. Революция отменяется. Как говорили в древности: «Занимайтесь любовью, а не войной!» Поехали жениться.
– Правда? – спросила Мета с некоторым недоверием.
– Абсолютная правда, – сказал Язон как можно серьезнее. – А потом – напьюсь. Повод достойный, а причин – выше крыши.
– А мы? – спросил Робс.
– Тоже хотите напиться? Пожалуйста.
– Нет, мы хотим жениться.
– Вам еще рано, – сказал Язон строго. – По местным законам.
– А по нашим – в самый раз, – улыбнулась Мета.
Глава 15
Капеллана они застали в церковном дворе. Закатав рукава темно-зеленой болотного оттенка рясы тот копался в движке своего вуатюра, и руки его едва ли не по локоть были вымазаны в чем-то темно-бордовом, похожем на запекшуюся кровь – то ли смазка, то ли тормозная жидкость. Язон вспомнил, что местные священники в прошлом такие же убийцы, как и остальные пираты, и невольно поежился от вида этих обагренных рук.
– Вы ко мне? – спросил капеллан деловито.
– Да, батюшка. Мы хотели бы повенчаться.
– Невесте вашей исполнилось семнадцать?
– Так точно, батюшка, моя невеста – та, которая постарше.
– Ну, тогда нет проблем, сын мой. Пятьдесят пять реалов в кассу храма и я запишу вас на завтра.
– А почему на завтра, батюшка? – поинтересовался Язон.
– Помилуй, сын мой, надо же повесить объявление, чтобы собрался народ, у нас как-то так заведено от веку…
В голосе священника не чувствовалось жесткого требования и Язон спросил:
– А без народа никак нельзя?
– Отчего же, сын мой? Венчаетесь вы перед лицом Божьим, а я слуга его на Джемейке. Для совершения обряда необходимо лишь два свидетеля. Они у вас есть. А народ, то есть прихожане – это просто зрители. Как вам будет угодно, сын мой. Другие обычно просят, чтобы побольше людей пришло.
– Мета, ты хочешь венчаться при народе?
– Нет, – коротко сказала Мета, вовремя удержавшись от желания высказать свое мнение о данном конкретном народе.
– Мы предпочтем без особых торжеств, но поскорее, – резюмировал Язон.
– Тогда подождите, я сейчас.
И капеллан принялся вытирать руки тряпкой.
– Пройдите пока во храм.
Было очень забавно стоять перед алтарем среди дрожащих огоньков свечей и слушать тихую и красивую органную музыку. А после густой, напевный, сделавшийся вдруг совсем неузнаваемым голос капеллана:
– Венчаются раб Божий Язон и раба Божия Мета. Именем господа нашего Иисуса Христа…
«Что ж, – думал Язон, – один раз я уже был рабом. Тогда на планете Аппсала хозяином моим стал некий Чака, бригадир сборщиков местного хрена и охотник на моржей. Теперь в роли хозяина выступает древний Бог, Иисус Христос. Тоже красиво».
Язон покосился влево и заметил, что Мета гораздо серьезнее относится к обряду. Может быть из-за того, что служба велась на странной смеси латыни и испанского, и невеста ни слова не понимала, для нее все это было сплошной музыкой. А может, просто женщины (даже пиррянки) более эмоциональны? Но называть себя рабыней она бы точно не позволила…
Потом, когда капеллан перешел к вопросам, он, конечно, задавал их уже на меж-языке. И кроме традиционных: «Согласны ли вы быть мужем?.. Согласны ли вы быть женой?..», произносились еще предварительные, несколько неожиданные:
– Много ли душ ты загубил, сын мой?
– Ай, батюшка, много! – честно признался Язон.
– В этот торжественный день я отпускаю тебе грехи твои.
– Души – это кто такие? – быстро шепнула Язону растерявшаяся от непонятного слова Мета.
– Имеются ввиду люди, – пояснил тот также шепотом.
– А много ли ты загубила душ, дочь моя?
– Не слишком много, батюшка, – сказала Мета, стараясь соответствовать моменту и впервые употребив ритуальное обращение к капеллану. – Но было и такое, не скрою.
– В этот торжественный день я отпускаю тебе все грехи твои, дочь моя.
Звучал орган. Горели свечи. Пахло горелой смолой босвелии. Здесь ее жгли в специальных маленьких кастрюльках, подвешенных на цепях. А на планете, где прошло детство Язона, тоже росли такие деревья, и мальчишки любили бросать их корни в костер из-за очень ароматного дыма, навешавшего странное, загадочно дразнящее и щемяще-грустное чувство.
Потом они завернули в магазин, где взяли большую бутыль тортугского рома и флягу любимой Язоном натуральной газированной воды из источников Цумба на Цефее. А также целую корзину фруктов.
За официальной бумагой велено было зайти попозже, в самом конце дня, а пока молодожены вместе со свидетелями двинулись прямиком во дворец – к Генри Моргану. Запросто, без звонка. Дома, конечно, остались их запасные браслеты, но не хотелось возвращаться туда. В конце концов, у них сегодня свадьба или что? Морган должен понять. Да и у флибустьеров праздник – очередной бунт подавили.
И Морган действительно не сердился. Принял как родных. Тем более, что во дворце уже заканчивали работать и переходили к массовым торжествам. А торжества готовились немалые. Победа над безумцами-приватирами совпала еще с каким-то церковным праздником, то ли с Богоявлением, то ли с Благовещением – Язон в таких словах всегда путался. В общем, вино и крепкие напитки с минуты на минуту должны были потечь полноводной рекою. Эх, зря на такой хороший ром потратились! Ну, да ладно. Свадьба есть свадьба. Грех за свой счет не отметить.
И вообще, после того, как Язон завязался с витальерами и откопал свой первый дециреал, проблем с деньгами у него не стало. В первые же дни все было много хуже.
Наличность, взятая с собой в дорогу еще с Пирра, была благополучно конфискована еще в момент нападения на Дархане, а возвращать ее никто и не подумал. Захватить чужое в бою – это, по флибустьерским понятиям, честно. Но здесь, на Джемейке, ни у кого воровать было нельзя. Все – свои. А закон есть закон. Унижаться и просить денег у Моргана представлялось немыслимым, тем более, что свою долю пиратской добычи Язон как бы уже получил в виде пленной девчонки.
А потому на второй же день, чтобы не ощущать себя зависимым, он отправился в местное казино. Обобрал двоих-троих игроков по мелочи, но тут же и почувствовал, что имеет дело с профессионалами. На Джемейке каждый второй, а то и девять из десяти были шулерами. И на кривой кобыле объехать их было трудновато. Если один шулер чувствует, что другой хитрее, в ход идут уже иные средства, то есть, скажем, не колода карт, а сабля. До такого Язон доводить не хотел, поэтому на следующий день предпочел не играть, а просто поторговать секретами карточных фокусови, коих знал немерено. Публика в игорной забегаловке оказалась охочей до подобного рода трюков, и Язон за один вечер заработал больше, чем мог предположить. И все равно это было так себе, несерьезно. Мета – тем более, кроме уроков рукопашного боя, не придумала никаких вариантов заработка. Потом у нее началось увлечение охотой вместе с буканьерами. За редких зверей тоже платили кое-что в заготконторах СС-2, то бишь службы Ховарда. И все-таки только продажа иридия позволила им больше не считать себя нищими. Этот бизнес оказался вне конкуренции.
До начала большого праздника оставалось не больше часа, но Морган охотно принял у себя в кабинете всю их команду. Вот это была удача! Почти победа. Точнее, шаг к победе.
– Включайся, девочка, – шепнул Язон Долли. – Как только мы начнем говорить о серьезных вещах, уж постарайся проникнуть в его мозги.
Долли только кивнула молча. Она и сама все понимала.
А Морган предложил гостям садиться, обвел разношерстную компанию несколько удивленным взглядом и вопросил:
– Язон, ты пришел рассказать мне о своей гениальной идее?
– В общем, да, сэр Генри, – уклончиво начал Язон. – Идея еще не до конца созрела, но думаю нам уже есть, что обсудить. Позволь однако вначале представить тебе эту женщину. Мета. Моя жена.
– О, поздравляю, мэм, – подскочил в своем кресле Морган. – Искренне рад. В каком храме вы обвенчались?
– В церкви Рождества Богородицы, что на Гордельском спуске. Кажется именно туда ты советовал мне пойти, Генри?
– Я тебе советовал просто обвенчаться, – жестко ответил Морган, лишний раз давая понять, что всегда запоминает каждое свое слово.
«Да, – понял Язон, – зубы ему заговаривать – дело бесполезное».
– Ну, хорошо, Генри. Так ты выпьешь за нас? Давай по стаканчику. И я начну рассказывать.
Налили, выпили, оценили тонкий букет, пожевали фруктов.
– Я познакомился с главарем бунтовщиков, – сообщил Язон.
– Зачем? – с искренним недоумением откликнулся Морган.
– Я же объяснял, Генри. Мне нужно знать все о твоей планете, иначе…
– Хорошо. Идея-то твоя какова?
– Подожди с идеей. Разве тебе не интересно мое мнение о Зденеке и других приватирах.
– Не интересно, – Морган как отрубил. – И Зденек мне неинтересен. Если твоя идея заключается в том, чтобы отправить в космос приватиров, а вместо фермеров использовать роботов – спасибо, но это не сюда. Питер Дэвис у нас занимается планированием, а Ричард Скотт возглавляет СС-1, можешь с ними на досуге покалякать. А мне лично, и значит, всей планете нужны эти бунты! Понимаешь? Без них народ сопьется, зажрется и расхочет вообще куда-нибудь летать.
– Так ты сам, что ли, и организуешь мятежи? – не поверил Язон.
– Ну, не совсем так… Ладно, гони идею. Я ведь предупреждал: без новых предложений не приходи ко мне, Язон.
– Ну, хорошо, слушай. Вы должны добывать на других планетах, а возможно, и на кораблях в межзвездном пространстве не материальные ценности, а нечто другое. Это будет намного сложнее, но и существенно рентабельнее. Во вселенной ведь можно найти такую вещь, которую однажды получишь в свои руки, и вообще перестанешь думать о материальных ценностях.
– Наркотики, что ли? – спросил Морган.
– Дурная шутка, Генри.
– Ну ладно, ладно, продолжай. Что же это?
– Я скажу. Но ты пойми, идея еще действительно не дозрела. Приведу тебе несколько примеров, но их пока можно считать чисто теоретическими. Во вселенной есть почти все. Если хорошенько поискать. Машина времени. Дубликатор любой материи, включая живую и разумную. Средства омоложения. Портативные устройства для гиперпереходов. И так далее. Пойми: идея моя еще очень сырая, но я хочу, чтобы ты тоже над нею думал. Ведь толчок к этим мыслям дал мне именно ты, Генри. Похитив меня, ты впервые приобрел нематериальную ценность. И это тоже путь. Мой ум – не единственный выдающийся ум в галактике.
Мета смотрела на Язона с ужасом. С ее точки зрения он разбалтывал недопустимые вещи. Робс слушал с захватывающим интересом. Казалось, он сейчас выдохнет: «Во, круто! Прямо как по видику!» А Долли смотрела мимо Моргана в стену и глаза ее зримо мутнели с каждой секундой, будто она стремительно пьянела или засыпала. Словом, процесс пошел.
– Ты не зря провел это время на планете, – оценил Морган. – Я буду думать над твоими идеями.
– Спасибо, Генри. Но пойми, вот теперь-то уж мне точно нужно знать, чем ты уже владеешь из нематериальных ценностей. Точнее, чем владеет Старик Сус. Что такое, черт возьми, этот аукснис жверис!
– Я не смогу тебе помочь сегодня, – проговорил Морган странным замогильным голосом и замолчал надолго.
Язон метнул быстрый взгляд на Долли, но та и без него уже поняла, что наступает кульминационный момент. Глаза ее из изумрудно прозрачных сделались буквально малахитовыми, даже разводы какие-то темные на радужке проступили. Неужели Морган не замечает этой странности?
Но Морган, похоже, не замечал уже ничего. Он как будто впал в глубокий транс. Молчание сделалось гнетущим. И тогда главарь флибустьеров вдруг произнес четким, бодрым, но совершенно не своим голосом:
– Язон, поговори об этом со своим капелланом. На Джемейке есть традиция: жених и невеста имеют право задать несколько очень откровенных вопросов своему капелллану. И тот обязан ответить честно. Поговори. Капеллан, как и все буканьеры, знает про Старика Суса. А сейчас… К столу, к столу, к столу!..
В огромном праздничном зале все смешалось. Бокалы, кубки, подносы, свечи, мужчины, женщины, блюда, бутылки, пьяные трезвые, господа, слуги, витальеры, флибустьеры, серебро, золото… В глазах рябило. Затеряться было предельно легко. Найти кого-то – безумно сложно. Об этом и мечтал Язон, но вначале (убедившись, что Морган уже достаточно далеко) он прошептал:
– Долли, Долли, ну что? Говори быстрее!
– Его мысли очень трудно читать. Безмерно трудно, – как-то очень по-взрослому ответила девушка совершенно измученным голосом. – Их кто-то блокирует.
– Может быть, он сам? – предположил Язон.
– Не знаю. Больше похоже на постороннее вмешательство.
– Это уже очень важная информация. И все же, Долли. Он знает, где Старик Сус, кто он такой? Знает ли он, наконец, что такое аукснис жверис?
– Да, – сказала Долли почти уверенно. – Но он действительно не может сказать этого нам. Действительно не может. Очень трудно читать эти его тяжелые, скользкие, совершенно чужие, ну, то есть не его мысли…
– Извини меня, девочка. Я не знал, что будет так трудно.
Читать бесплатно другие книги:
