Песочный человек Кеплер Ларс
Микаэль, задыхаясь, опустился на подушку и что-то неслышно прошептал. По щекам потекли слезы.
— Так что ты говорил о Фелисии? — сосредоточенно спросил Рейдар.
— Я не хочу, — задыхался Микаэль, — я не могу лежать здесь…
— Микаэль, — перебил Рейдар, — тебе придется говорить разборчиво.
— Я не выдержу…
— Почему ты сказал, что Фелисия жива?
— Я бросил ее, я ее бросил там, — зарыдал юноша. — Сам сбежал, а ее бросил там.
— Ты говоришь — Фелисия жива? — в третий раз спросил Рейдар.
— Да, папа, — прошептал Микаэль. Слезы катились по его щекам.
— О господи боже, — прошептал отец и дрожащей рукой пригладил волосы. — Господи боже.
Микаэль яростно закашлялся, в шланге распустилось облачко крови, Микаэль глубоко вдохнул, кашлянул, снова задохнулся.
— Мы все время были вместе. В темноте, на полу… но я бросил ее. — Микаэль замолчал, словно обессилев окончательно. Взгляд мало-помалу сделался мутным, утомленным.
Рейдар смотрел на сына, и его черты теряли определенность, словно отпала надобность держать лицо.
— Ты должен сказать… — Его голос прервался, он перевел дыхание, а потом повторил: — Микаэль, ты должен сказать, где она. Я заберу ее оттуда…
— Она осталась… Фелисия осталась… — слабо проговорил Микаэль, — она осталась там. Я чувствую ее, и чувствую, что ей страшно.
— Микаэль! — взмолился Рейдар.
— Она боится, потому что осталась одна… Она этого не вынесет, она не спит по ночам и плачет, а потом понимает, что я здесь…
Рейдар почувствовал, как стеснилось в груди. Под мышками на рубашке выступили большие пятна пота.
Глава 44
Рейдар слышал слова Микаэля, но не понял их смысла. Он стоял у постели сына, глядя на него и стараясь успокоить.
Его разум угодил в какой-то вихрь и не мог выбраться оттуда, мысли вертелись вокруг одного и того же. Надо привезти Фелисию. Ей нельзя оставаться одной.
Рейдар, с пустым взглядом, тяжело двинулся к окну. Далеко внизу, в холодных кустах шиповника, сидели воробьи. Собака задрала лапу на фонарь. На автобусной остановке под лавкой валяется варежка.
Он слышал, как у него за спиной комиссар из полиции пытается выжать из Микаэля какие-то ответы. Глухой голос смешивался с тяжелыми ударами сердца самого Рейдара.
Ошибки всегда видишь через некоторое время. Иные из них столь мучительны, что невозможно оставаться наедине в собой.
Рейдар знал, что был несправедливым отцом. Он не хотел быть таким, но по-другому у него не получалось.
Говорят, всех своих детей любишь одинаково, подумал он. Но обращаешься с ними все-таки по-разному.
Микаэль был его любимцем.
Фелисия раздражала Рейдара, и иногда он настолько злился, что пугал ее. Теперь он даже не понимал почему. Он был взрослым мужчиной, а она — маленькой девочкой.
Нельзя было кричать на нее, думал Рейдар, глядя на затянутое тучами небо и чувствуя, как в левой подмышке разгорается боль.
— Я все время чувствую ее, — говорил Микаэль Йоне. — Сейчас она лежит на полу… и ей так страшно!
Рейдар вздохнул от сильной боли в груди. Йона подошел, взял его за руку выше локтя, что-то сказал.
— Все нормально, — ответил Рейдар.
— У вас болит в груди? — спросил комиссар.
— Я просто устал, — торопливо соврал Рейдар.
— У вас как будто…
— Я должен найти Фелисию.
Боль обожгла челюсть, потом, такая же жгучая, вернулась в грудь. Рейдар упал, ударился щекой о батарею, но думал он только о том, как кричал Фелисии: «Ты совершенно никчемное существо!» Кричал в тот самый день, вечером которого она пропала.
Встал на колени, попытался ползти, услышал, как Йона возвращается в палату с врачом.
Глава 45
Йона поговорил с врачом Рейдара и вернулся в палату Микаэля. Повесив пиджак на крючок у двери, он подтащил стул к койке Микаэля и уселся.
Если Фелисия и в самом деле жива, то дело становилось срочным. А вдруг там есть и другие пленники? Он должен выудить из Микаэля воспоминания.
Через час Микаэль проснулся. Он медленно открыл глаза и прищурился на свет. Йона повторил, что его отец вне опасности, и юноша снова закрыл глаза.
— У меня к тебе первый вопрос, — серьезно начал комиссар.
— Моя сестра, — прошептал Микаэль.
Йона положил телефон на тумбочку и начал запись.
— Микаэль, я должен спросить… Ты знаешь, кто держал тебя взаперти?
— Не взаперти…
— А как?
Юноша задышал быстрее.
— Он просто хотел, чтобы мы спали, только спали, мы должны были спать…
— Кто?
— Песочный человек, — прошептал Микаэль.
— Что ты сказал?
— Ничего. Я больше не могу…
Йона глянул на телефон, проверить, идет ли запись.
— Мне показалось, ты сказал — Песочный человек, — настойчиво сказал он. — Йон Блунд, который заставляет детей уснуть?
Микаэль взглянул ему в глаза и прошептал:
— Он существует на самом деле. Он пахнет песком, а днем продает барометры.
— Как он выглядит?
— Он всегда приходит в темноте…
— Ты должен был что-нибудь видеть, так?
Микаэль помотал головой и беззвучно заплакал — просто слезы покатились по вискам на подушку.
— У Песочного человека есть еще какое-нибудь имя? — спросил Йона.
— Не знаю, он ничего не говорил, он никогда с нами не говорил.
— Можешь описать его?
— Я только слышал его в темноте… У него фарфоровые пальцы, и когда он достает песок из мешка, они звенят друг о друга… и вот…
Губы Микаэля задвигались беззвучно.
— Я не слышу, — тихо сказал Йона.
— Он бросает песок детям в лицо… и в следующий миг они засыпают.
— Как ты узнал, что это мужчина?
— Я слышал, как он кашляет, — серьезно сказал Микаэль.
— Но ты не видел его?
— Нет.
Глава 46
Когда Рейдар очнулся, очень красивая женщина с индийским лицом стояла рядом и смотрела на него. Она объяснила, что у него произошел спазм сосуда.
— Я думал, у меня инфаркт, — пробормотал Рейдар.
— Мы обязательно сделаем рентген коронарных сосудов, и…
— Ясно, — вздохнул Рейдар и сел.
— Вам нужно отдохнуть.
— Мне необходимо знать… что мой… — У Рейдара так дрожали губы, что он не смог закончить фразы.
Женщина положила руку Рейдару на щеку и улыбнулась ему, как опечаленному ребенку.
— Мне надо к сыну, — объяснил он уже чуть тверже.
— Вы не сможете покинуть больницу, пока мы не разберемся с вашими симптомами, — сказала женщина.
Рейдару дали розовый пузырек с нитроглицерином — его надо было брызнуть на язык при малейшей боли в груди.
Рейдар дошел до отделения номер шестьдесят шесть, однако по пути к палате Микаэля ему пришлось постоять, опершись рукой о стену.
Когда он вошел в палату, Йона поднялся, уступая ему стул. Телефон так и лежал у кровати.
Микаэль лежал с открытыми глазами. Рейдар сразу подошел к нему.
— Помоги мне найти ее, Микаэль, — сказал он и сел.
— Как ты, папа? — сосредоточенно спросил сын.
— Со мной ничего страшного. — Рейдар попытался улыбнуться.
— Что они говорят? Что сказал врач? — спросил Микаэль.
— Сказала, что у меня небольшие проблемы с коронарным сосудом, но я ей не верю. Наплевать на это. Нам надо найти Фелисию.
— Она была уверена, что ты не станешь ее искать, если она исчезнет. Я говорил, что это не так, но она твердила, что ты будешь искать только меня.
Рейдар окаменел. Он понял, что имел в виду Микаэль, потому что не забыл тот последний день. Сын положил истощенную ладонь на его руку, и их взгляды встретились.
— Ты пришел из Сёдертелье — мне начать искать там? — спросил Рейдар. — Она может оказаться там?
— Не знаю, — тихо ответил Микаэль.
— Но ты должен что-нибудь помнить, — вполголоса продолжал Рейдар.
— Я помню все, — ответил сын. — Все дело в том, что помнить нечего.
Йона обеими руками оперся на спинку в изножье кровати. Микаэль прикрыл глаза и крепко сжал руку отца.
— Ты уже говорил, что вы с Фелисией сидели вместе, на полу в темноте, — напомнил комиссар.
— Да, — прошептал Микаэль.
— Как долго вы оставались только вдвоем? Когда исчезли остальные?
— Не знаю. Нельзя сказать. Время идет не так, как вы думаете.
— Опиши помещение.
Микаэль с измученным видом смотрел в серые глаза Йоны.
— Я не видел комнаты. Только в начале, когда был маленький… Тогда там иногда горел яркий свет, мы могли посмотреть друг на друга. Но я не помню, как выглядела комната, мне просто было страшно…
— Но что-то ты помнишь?
— Темноту. Почти всегда было темно.
— Там должен был быть пол.
— Да.
— Продолжай, — мягко попросил Рейдар.
Микаэль отвел взгляд. Глядя в пустоту, он стал рассказывать о месте, где пробыл так долго:
— Пол… он был жесткий и холодный. Шесть шагов так… и четыре — так… И бетонные стены, по ним ударишь — и ничего не слышно.
Глава 47
Рейдар молча держал его руку в своих ладонях. Микаэль закрыл глаза и позволил образам и воспоминаниям сформироваться в слова.
— Тут кровать и матрас, мы оттаскиваем их от стока в полу, когда надо открыть кран. — Он проглотил комок в горле.
— Кран, — повторил Йона.
— И дверь… железная или стальная. Она не открывается. Я никогда не видел ее открытой, с внутренней стороны нет ни замка, ни ручки… А возле двери в стене — отверстие, оттуда появляется ведро с едой. Дыра небольшая, но если просунуть руку и потянуться вверх, можно достать кончиками пальцев до железного люка…
Рейдар тихо заплакал, слушая Микаэля, а тот продолжал вспоминать и рассказывать.
— Мы старались экономить еду. Но она все-таки заканчивалась… Новой иногда не было так долго, что мы лежали и слушали, не стукнет ли люк, а когда что-то попадало в желудок, нас рвало… Иногда в кране не оказывалось воды, ужасно хотелось пить, а из слива в полу начинало плохо пахнуть…
— Какую еду вам давали? — спокойно спросил Йона.
— Какие-то объедки… куски колбасы, картошку, морковь, лук… макароны.
— А тот, кто приносил вам еду… он что-нибудь говорил?
— Сначала мы кричали, как только открывался люк, но тогда тот человек просто закрывал его, и мы оставались без еды… Потом мы пытались заговорить с тем, кто открывал люк, но нам не отвечали… Мы все время прислушивались… слышали дыхание, как стучат ботинки по бетонному полу… каждый раз одни и те же шаги…
Йона удостоверился, что запись идет как положено. Он думал о странной изоляции, в которой оказались брат с сестрой. Большинство серийных убийц избегают контакта с жертвами, не говорят с ними, обращаются как с неодушевленными предметами. Но время от времени они заходят к своим жертвам, им необходимо видеть на их лицах страх и беспомощность.
— Ты слышал, как он двигается, — продолжил комиссар. — Еще какие-то внешние звуки ты слышал?
— Что вы имеете в виду?
— Подумай, — серьезно попросил Йона. — Птицы, собачий лай, машины, голоса, самолет, стучат молотком, работает телевизор, смех, крики… пожарная машина, полиция, «скорая помощь»… что угодно.
— Только запах песка…
Небо за больничным окном потемнело, по оконному стеклу застучали тяжелые капли.
— Что вы делали, когда не спали?
— Ничего… В самом начале, когда мы были маленькими, мне удалось выкрутить шуруп из дна дивана… Этим шурупом мы царапали стену, хотели процарапать дыру. Шуруп раскалился, почти обжигал руки. Мы все скребли, скребли… Сначала был бетон, через пять сантиметров появилась железная сетка, мы проковыряли дырочку, но дальше была новая армированная сеть, сделать лаз невозможно… Из капсулы невозможно сбежать.
— Почему ты называешь комнату капсулой?
Микаэль устало улыбнулся, отчего вид у него сделался бесконечно одинокий.
— Это Фелисия придумала… она фантазировала, что мы в космосе, что у нас миссия… в самом начале, до того как мы перестали разговаривать, но я и потом думал о комнате — «капсула».
— Почему вы потом не разговаривали?
— Не знаю, просто перестали. Не о чем было говорить.
Рейдар поднес дрожащую руку ко рту. Он как будто пытался справиться с рыданиями.
— Ты сказал — сбежать невозможно… и все-таки ты это сделал, — заметил Йона.
Глава 48
Шеф управления уголовной полиции Карлос Элиассон спускался в негустой снегопад после совещания в ратуше. Он говорил по телефону со своей женой. В эти минуты управление полиции походило на летний дворец в зимнем парке. Рука, держащая телефон, настолько замерзла, что болели пальцы.
— Я собираюсь выделить много денег, людей…
— Ты уверен, что Микаэль поправится?
— Да.
Поднявшись на тротуар, Карлос потопал ногами, чтобы сбить снег с ботинок.
— Поразительно, — пробормотал он.
Стало слышно, как жена вздыхает и садится на стул.
— Я не могу об этом рассказывать, — сказал он, помолчав. — Нельзя, верно?
— Верно.
— А что, если дело Микаэля окажется решающим для расследования?
— Не рассказывай, — серьезно попросила она.
Карлос поднялся по Кунгхольмсгатан, взглянул на часы. Жена прошептала, что ей пора.
— Увидимся вечером, — тихо сказал он.
Полицейское управление с каждым годом становилось все длиннее. Каждая новая секция свидетельствовала о том, как меняется мода. Отдел, построенный последним, находился уже у самого Крунубергспаркена. Именно там располагалась уголовная полиция.
Карлос прошел через две бронированные двери, пересек застекленный сад и на лифте поднялся на восьмой этаж. С обеспокоенным лицом он снял пальто и пошел вдоль ряда закрытых дверей. В поднятом им ветерке затрепетала газетная вырезка, пришпиленная на доске объявлений. Она висела там с того самого прискорбного вечера, когда полицейский хор голосованием исключили из передачи «Таланты».
В комнате для совещаний уже находилось пятеро его коллег. На светлом сосновом столе стояли стаканы и бутылки воды. Желтые шторы раздвинуты, и в низких окнах видны покрытые снегом кроны деревьев. Все пытались сохранять спокойствие, но под поверхностью текли мрачные мысли. Совещание, которое созвал Йона, начнется через две минуты. Бенни Рубин уже снял сапоги и объясняет Магдалене Ронандер, что он думает о новых бланках для тестов на стресс.
Карлос пожал руки Натану Поллоку и Томми Кофоэду из Государственной комиссии по расследованию убийств. Натан, как всегда, в темном пиджаке, седой «хвост» висит между лопатками. Возле мужчин стояла Анья Ларссон, в серебристой блузке и голубой юбке.
— Анья пытается модернизировать нас… Мы должны научиться работать с Analyst’s Notebook, — улыбнулся Натан. — Но мы для этого староваты…
— Говори за себя, — угрюмо буркнул Томми.
— Да вы все пахнете как переработанные отходы, — сказала Анья.
Карлос остановился у торца стола, и тяжелая серьезность на его лице заставила умолкнуть даже Бенни.
— Рад видеть вас всех, — начал Карлос без тени своей обычной приветливой улыбки. — Как вам, может быть, уже известно, вскрылись новые обстоятельства в деле Юрека Вальтера, и… предварительное расследование больше не считается закрытым…
— А что я говорил? — произнес безмятежный голос с финским акцентом.
Глава 49
Карлос торопливо обернулся и увидел в дверях Йону. Черное пальто долговязого комиссара блестело от снега.
— Йона, да будет вам известно, не всегда оказывается прав, — сказал Карлос, — хотя, конечно… в этом случае…
— Неужели только Йона думал, что у Юрека Вальтера есть помощник? — удивился Поллок.
— Да, но…
— Многие были потрясены, когда он сказал, что семья Самюэля стала жертвой Вальтера, — тихо вставила Анья.
— Именно так, — кивнул Карлос. — Йона тогда, без сомнения, блеснул… Я только-только занял должность шефа полиции и, наверное, слушал не тех людей, но теперь нам известно… теперь мы можем пойти дальше, чтобы…
Он замолчал и взглянул на Йону — тот как раз входил в кабинет.
— Я приехал прямо из Южной больницы, — сухо объявил комиссар.
— Я что-то не то сказал? — осведомился Карлос.
— Нет.
— Но по-твоему, я должен сказать что-нибудь еще? — Карлос бросил смущенный взгляд на коллег. — Йона, это было тринадцать лет назад, много воды утекло…
— Много.
— И ты в тот раз был абсолютно прав, я же сказал.
— В чем именно я был прав? — вполголоса спросил Йона, глядя на шефа.
— В чем? — резко повторил Карлос. — Во всем. Ты оказался прав во всем. Достаточно? По мне, так достаточно…
Йона коротко улыбнулся, и Карлос, вздохнув, сел.
— Общее состояние Микаэля Колер-Фроста теперь намного лучше, и у меня появилась возможность задать пару вопросов… Конечно, я надеялся, что Микаэль сможет идентифицировать сообщника Вальтера.
— Наверное, еще слишком рано, — задумчиво заметил Натан.
— Нет… Микаэль не смог назвать ни имени, ни примет… даже голоса, но…
— Он так сильно травмирован? — спросила Магдалена.
— Он просто не видел этого человека. — Йона взглянул ей в глаза.
— Он совсем ничего не сказал? — прошептал Карлос.
Йона прошел в кабинет, и его тень проплыла по стенам и столу для совещаний.
— Микаэль называет своего мучителя Песочным человеком. Мы с Рейдаром Фростом говорили об этом, и он объяснил, что это имя — из сказки, которую детям на ночь рассказывала их мать… Песочный человек — воплощение чего-то, что насылает сон: он бросает детям в глаза песок, и они засыпают.
— Да, именно так, — улыбнулась Магдалена. — Доказательство существования Песочного человека — белый налет в уголках глаз, когда просыпаешься.
— Песочный человек, — задумчиво повторил Поллок и что-то записал в черном блокноте с вощеными листками.
Анья взяла у Йоны телефон и стала подсоединять его к беспроводной звуковой системе.
— Микаэль и Фелисия Колер-Фрост наполовину немцы. Русеанна Колер приехала из Швабии, когда ей было восемь лет, — начал Йона.
— Швабия — это к югу от Нюрнберга, — заметил Карлос.
— Песочный человек — это ее Йон Блунд, — продолжил комиссар. — Каждый вечер после молитвы она рассказывала о нем детям… Спустя годы она смешала сказки своего детства с собственными фантазиями и гофмановскими продавцами барометров и механическими девушками… Микаэлю и Фелисии было всего десять и восемь лет, соответственно, и они решили, что их похитил Песочный человек.
Собравшиеся, посерьезнев, наблюдали, как Анья обрабатывает запись беседы с Микаэлем. Они наконец услышат, как единственная выжившая жертва Юрека Вальтера свидетельствует о случившемся.
— Итак, идентифицировать сообщника мы не можем, — сказал Йона. — Остается место… И если Микаэль сможет привести нас к месту, то…
Глава 50
В динамиках зашипело, звук усилился — словно шелестели бумагой, остальное было едва слышно. Иногда прорывался плач Рейдара — как когда сын рассказывал про фантазии Фелисии о космической капсуле.
Натан делал пометки в книжке, а Магдалена непрерывно щелкала клавишами ноутбука. Оба слушали.
— Ты сказал — бежать невозможно, — послышался из динамиков серьезный голос Йоны. — И все же ты это сделал…