Сплетая рассвет Лим Элизабет
– Я не виновата, что ты не чувствуешь вкусов. – Я проглотила ложку рагу и жадно схватила одну их кокосовых булочек.
Эдан не притронулся к курице. Он медленно жевал фрукты, словно размышлял о чем-то.
Я отложила булочку.
– Ты родился во время Великого голода?
– В немного другие голодные года. Моя мачеха отвратительно готовила, отец был ужасным фермером. Я вырос полудиким, на диете из травы и песка. И батата, если удавалось его найти.
Он еще ни разу не рассказывал таких подробностей о своем прошлом.
– Поэтому ты так мало ешь?
– Нет, я просто не такой обжора, как ты, – поддразнил он. – Ешь. Хватит разговоров о голоде.
Когда он потянулся за лепешкой, из-под его рукава показался золотой браслет. Нет, не просто браслет. Он был в форме оковы – простой, без гравировки или драгоценных камней. Никогда не видела его прежде. Рукава всегда прикрывали запястья Эдана. Может, это и есть тот талисман, который он отказался показывать?
– Ты упоминал, что чародеи направляют магию посредством талисманов, – начала я. – Я заметила, что император Ханюцзинь постоянно носит на себе амулет с птицей. Он не чародей. Что это?
Эдан впился пальцами в светлый песок.
– Кое-что, что защищает его, – беспечно ответил он.
– Зачем ему амулет? Я думала, что защищать его – твоя обязанность.
– Моя обязанность – служить ему. Есть разница.
Я вновь посмотрела на запястье Эдана; меня заинтриговал этот золотой браслет. Затем взяла миску и съела ложку рагу, прежде чем осмелилась спросить:
– Ты делаешь все, о чем он попросит?
Эдан выпрямился. На его коленях лежала нетронутая лепешка. Казалось, он совсем о ней забыл – или же потерял аппетит.
– Ну, я же пошел с тобой, верно? Несмотря на его запрет.
Я нахмурилась.
– Это всего лишь значит, что ты умеешь уклоняться от прямых приказов.
– Да, – пробормотал Эдан себе под нос. – К сожалению, Ханюцзинь научился довольно четко высказывать свои пожелания.
– Значит, ты обязан ему подчиняться?
– Да.
– Или что?
– Хватит вопросов на сегодня, ситара. Уже почти стемнело, и, вопреки твоему мнению, я собираюсь к себе в палатку. – Он встал и надвинул капюшон. – Остерегайся змей и скорпионов. – Пауза. – Но скажи, если увидишь пауков.
Он скрылся в своей палатке. Я не видела никаких пауков.
…
К седьмому дню в пустыне я поняла, почему Эдану так не нравилось здесь находиться. Каждый вдох опалял легкие, кожа так пылала, что мне было больно двигаться. Эдан строго экономил нашу еду и воду, что вводило меня в замешательство. Я видела, на что способна его скатерть. Я могла бы нафантазировать целые ведра чистой, прохладной воды. Что угодно, лишь бы утолить жажду.
– Нам обязательно так беречь воду? – спросила я с мольбой в голосе.
– Чем глубже мы заходим в пустыню, тем меньше там будет магии.
– Со временем станет легче?
– По большей мере.
По большей мере. Я потерла раздраженную шею. Голова болела, в горле пересохло от нехватки воды, но я отказывалась проявлять слабость. Не хотела нас замедлять.
Посему меня удивило, когда за пару часов до заката Эдан объявил, что пора разбить лагерь. Обычно он требовал, чтобы мы путешествовали до наступления ночи.
В месте, где мы поставили палатки, не было ничего особенного. Куда ни глянь, повсюду песок, но что-то заставило Эдана оживиться.
Он выудил из сумки пустую баночку.
– Зачем она тебе? – спросила я. Мой голос стал неузнаваемым. Хриплым и ломающимся.
– Для охоты на пауков, – объяснил Эдан, словно это самое естественное занятие в мире. – Золотые пауки встречаются крайне редко, но я чувствую, что нам улыбнется удача.
– Как мы его найдем?
– Глядя в оба. – Он лег на живот, поднимая горстку песка и позволяя ему просыпаться сквозь пальцы. – Мы близки.
– С тем же успехом можно искать иголку в стоге сена.
– Тогда предоставь это мне.
Я прикрыла рукой глаза. Песок обжигал.
– Ты сгоришь, если будешь долго здесь лежать.
– Я не горю. В отличие от тебя. – Он потянулся в сумку за крошечным горшочком с крышкой и кинул его мне. – Это мазь. Ее мало, но жара скоро усилится, а ты не привыкла к жизни в пустыне. Намажь на себя немного и спрячь лицо от солнца. Поверь мне, это поможет.
Мазь пахла кокосом, медом и немного розой. Я неохотно намазала ею нос и щеки. Мой дискомфорт улетучился. Ожоги перестали болеть. Я поджала губы, тронутая этим жестом.
– Спасибо.
– Не благодари. – Эдан сухо улыбнулся. – Это больше для меня, чем для тебя. Я бы предпочел избавить себя от вида того, как твое лицо покрывается волдырями и сочится гноем.
– Ах ты… – Я придумала сотню оскорблений, но, увидев, как уголки его губ озорно поднимаются, а глаза мерцают голубым цветом, которым я втайне наслаждалась, ни одно их них так и не произнесла.
Просто фыркнула и пошла ставить палатку.
– Постарайся мазаться ею утром и вечером, – крикнул Эдан мне в спину. – Я не хочу путешествовать с мумией!
…
Вскоре после рассвета Эдан разбудил меня толчком. В банке в его руках что-то шевелилось. Я с криком от него отмахнулась.
– Что ты…
– Это ночной паук, – перебил он. – Пока ты спала, я работал.
Я потерла глаза и наконец увидела паука в банке. Тонкие лапки, молочно-белые клыки и круглое, выпуклое тельце, размером меньше моей ладони.
Эдан поставил банку на землю. Паук идеально сливался со светло-желтым песком.
– Паук златоколесный. Подходящее название. Он растопыривает лапки и очень быстро катится по песку, как колесо. – Он беспечно взял банку под мышку. – Тебе придется смотать его шелк. Я покажу, где норка. Если увидишь кого-то из его братьев и сестер, не трогай их. Укус этих пауков смертелен.
Я последовала за Эданом, прихватив ножницы. Нора находилась недалеко от лагеря, окруженная буро-красными камнями, которые выпирали из песка, как острые зубы. От одного камня к другому тянулась блестящая серебристая паутина. Я присела и осторожно, чтобы не порвать, намотала драгоценные нити на лезвия ножниц.
Когда больше ничего не осталось, я отошла, чтобы Эдан смог выпустить паука из банки. Но он изучал его.
– Ты собираешься его выпускать или нет?
– Минутку, – ответил юноша, передавая мне небольшой стеклянный пузырек. – Открой его, пожалуйста.
Используя тонкую деревянную ложку, он ловко взял образец яда с клыков паука.
Я присела рядом, и Эдан вылил образец в мой пузырек.
– Собирать яд – часть твоей работы на императора?
– Это не яд, – вполне серьезно ответил он, – и я собираю его для себя. – Затем лег на песок, по-прежнему не выпуская паука из банки. – Отойди.
Эдан аккуратно снял крышку с банки и наклонил ее. Золотой паук укатился из виду, поднимая песок своими лапками.
В ладони чародея лежали три аккуратно смотанные катушки с шелком Нивы. Я была так очарована паутиной, что даже не задалась вопросом, как она попала с лезвий моих ножниц в его руки. Шелк был переливчатым, почти серебряным в свете солнца – такой плотной нити я еще никогда не видела.
Эдан поджег спичку и поднес ее к катушкам.
– Нет! – вскрикнула я.
Он остановил меня рукой.
– Особенность их шелка в том, что он не воспламеняется. И не леденеет, раз уж на то пошло.
Расплывшись в триумфальной улыбке, он задул огонь и протянул мне паучий шелк.
– Узри, мастер-портной, свой первый шаг к завершению поисков и укрощению солнца и луны!
Очарованная сверкающими нитями и вероятностью, что мое задание не такое уж и невозможное, я, не задумываясь, обняла Эдана.
– Спасибо!
Он быстро вырвался из моей хватки. Его щеки порозовели, между бровями возникла морщинка.
– Прости. – Я попятилась.
– Я не один из твоих братьев, – строго напомнил он, – и не твой друг. – Эдан говорил так, словно пытался отчитать меня, но ему не хватало суровости в тоне. – Я здесь, чтобы убедиться, что тебя не убьют.
Я сглотнула.
– Больше этого не повторится.
Весь остаток дня мы ехали в молчании, но я была не против. Несмотря на палящее солнце, настроение у меня было хорошее. Наконец-то я могла заняться чем-то еще, кроме как набросками, – вязанием!
Я охотно достала спицы и сделала первый ряд петель. Вязать перчатки довольно трудная задача, и, если не быть осторожным, можно остаться с кучей ранок между пальцами. Поэтому я не спешила, начиная с ластичного переплетения на краге, затем переходя к перекрестным петлям у основания пальцев, чтобы не осталось дырок. Меня так поглотила эта работа, что я даже не заметила одинокое дерево впереди, пока верблюд Эдана не остановился перед ним.
В любом другом месте дерево выглядело бы непримечательно, но посреди Халакмарата его вида было достаточно, чтобы я тотчас спрыгнула с верблюда.
Дерево было сучковатым и колючим, с голыми ветками, которые, словно когти, тянулись к бескрайнему ясному небу. Его окружали пересохшие, чахлые кусты и выступающие из земли камни, напоминавшие кости.
К моему бесконечному разочарованию, я не нашла ни капли воды у его корней.
Эдан привязал наших верблюдов к дереву.
– Поставь палатку, – сказал он, вытирая лоб. – Завтра нас ждет тяжелый день. Мы направимся на восток к центру пустыни. Там мы и поймаем солнце.
Я покорно воткнула свою трость в землю и накинула сверху палатку. Но когда Эдан отвернулся, я исподтишка на него покосилась.
Его щеки раскраснелись, на лбу выступали капельки пота. Нет, невозможно – он говорил, что не чувствует жары… кроме как в экстремальных условиях. Он был в полном порядке в середине дня, когда становилось особенно жарко. Сейчас солнце уже садилось, воздух наконец начал охлаждаться… однако он совсем не выглядел пышущим энергией, как обычно.
Что происходило с Эданом?
Глава 20
Мой сон прервал ястребиный крик. Я резко встала, задевая головой верхушку палатки. Было трудно услышать что-либо за воем ветра, но затем ястреб снова издал крик. Громче. Судя по всему, он находился недалеко.
– Эдан! – крикнула я, отбрасывая одеяло. Ответа не последовало.
Я выглянула из палатки. На фоне черного, беззвездного неба ярко сияла луна. Моего спутника нигде не было, но ястреб налетел на его седельную сумку и взмыл с ярко-красным мешочком в клюве.
Я начала бежать вслед за ним, но тут мое внимание привлекли верблюды. Они рыли песок копытами и натягивали свои веревки. Очевидно, что они пытались сбежать, но почему?
Я замерла. Песчаная буря прошла. Топота лошадей не слышно. Да и это лошади боялись верблюдов, а не наоборот.
Бандиты? Нет…
Я прищурилась, увидев группку движущихся теней вдалеке. Грудь сдавило.
Волки.
Они были близко. Я перепутала их вой с ветром. «Демоново дыхание, не удивительно, что верблюды так разнервничались!» Я попятилась, фырканье животных заглушило удары моего колотящегося сердца.
С дрожащими руками я начала рыться в сундучках и сумке Эдана. Книги, свитки, перья, снова книги. Амулеты, от которых мне не было никакого проку. Он что, не взял с собой оружие?!
Вон! Кинжал. Я достала его, но не смогла вытащить из ножен.
«Нет, нет, нет!»
Попыталась снова. Он все равно не поддавался.
В ушах зашумела кровь. В отчаянии я побежала обратно в палатку и покопалась в своих вещах. Шелк, атлас, лен. Я не могла спастись от волков, кинув в них одеяло или иглы.
Затем я увидела ножницы.
Закусила губу. Позже Эдан наверняка меня отчитает, что я отпустила верблюдов, но я не брошу их на съедение волкам. Я кинулась к животным, перерезала их поводья и хлопнула по заду.
– Но! Но! – крикнула я. – Вперед!
Наш костер превратился в угольки, так что я не могла поджечь факел, чтобы спугнуть хищников. Бежать было некуда. Придется остаться и бороться.
Все, что у меня было, – это ножницы. Они засияли, и я впервые была за это благодарна. Я прижала их к грубой ткани палатки, и они начали яростно резать, помогая мне плести и вязать узлы для создания прочной веревки. Затем я закинула ее на дерево и поползла вверх, каждое прикосновение к сухой коре царапало мне кожу. Низкий рык за моей спиной становился все громче и громче.
А затем волки настигли меня. В лунном свете мне удалось рассмотреть их черную шерсть и налитые кровью, голодные глаза. Их было пять, нет, шесть.
Я подавила крик. «В палатке есть еда», – хотелось мне сказать им. Часть меня сочувствовала волкам, глядя на их истощенные, всклокоченные тела. Но затем их взгляды сосредоточились на мне. Я была их призом.
Первый волк прыгнул, впился острыми зубами в мою веревку и потянул. Я выпустила ее, хватаясь руками за ветку. Стая пыталась укусить меня за болтающиеся ноги. Я закричала, молотя ногами воздух в попытке подтянуться выше.
Ястреб вернулся и кружил надо мной, держа в клюве красный мешочек Эдана. Затем спикировал, чтобы напасть на самого крупного волка.
Птица поднялась выше и вновь нырнула вниз. На сей раз она порезала когтями вожака и кинула мешочек в распахнутую пасть зверя. Клыки волка сомкнулись на крыле ястреба, но вместо него закричала я.
Волк яростно замотал головой, пока птица размахивала вторым крылом в попытке освободиться. Мне хотелось помочь, но стая по-прежнему поджидала меня у основания дерева.
Затем произошло что-то странное. Вожак зарычал и, словно одержимый, накинулся на свою стаю. Выпустив ястреба, он начал терзать одного из своих братьев. Вскоре волки забыли обо мне, сражаясь друг с другом. Зрелище было ужасным, песок перепачкался в крови, всюду валялись комья шерсти. Я спрятала лицо в ладони, пока рычание не сменилось визгом, а потом тишиной.
Я все еще закрывала лицо руками, когда ястреб вернулся и сел на ветку надо мной. Кончики его крыла задели мою спину, и я подняла взгляд. Его перья были чернильно-черными, помимо молочно-белых кончиков, глаза желтые, яркие и блестящие – и подозрительно знакомые.
Измученная, я обхватила руками дерево и уснула.
…
– Майя!
Меня разбудил звук моего имени. Я прищурилась и увидела над собой высокий и стройный силуэт Эдана. А еще Хризантему и Снежка.
Я слезла с дерева.
– Где ты был? Я чуть не погибла!
– Я возвращал верблюдов, которых ты проворонила.
Как он мог быть таким спокойным?
– Ты что, не расслышал меня? – перешла я на крик. – Я чуть не погибла! – указала на наших верблюдов. – И они чуть не погибли! Где ты был?
Эдан не отвечал, что только больше распалило мой гнев.
– Как ты будешь защищать меня, если тебя даже нет рядом?
– Ты все еще жива, верно?
Я одарила его испепеляющим взглядом и стряхнула песок со штанов. Во рту все пересохло: язык, горло. Если Эдан мог создать ручей из ничего, то сейчас было самое время. Но я не хотела слушать очередную нотацию о том, как важно экономить магию.
Его губы тоже потрескались. Я заметила, что он прятал правую руку в плаще, а его левая была покрыта синяками. Обычно, когда Эдан говорил, то активно жестикулировал, поэтому его неподвижность вызвала у меня подозрения.
Я ткнула его в плечо, и юноша застонал.
– За что?!
– Ты ранен, – заявила я.
Эдан закатил глаза.
– Просто поцарапался.
– Дай посмотреть.
– Нет. – Он отпрянул. – Я исцелюсь.
Я сердито на него взглянула.
– Ты вроде говорил, что в пустыне мало магии.
– Так и есть. Но я исцелюсь. В конечном итоге.
– Хотя бы дай мне промыть рану.
Он резко отдернул руку.
– Нам пора ехать.
Я вновь посмотрела на его потрескавшиеся губы.
– Тебе стоит пить больше воды.
Эдан слегка улыбнулся.
– Теперь мне звать тебя «мамочкой»?
Я насупилась и скрестила руки.
– Сколько нам еще ехать до Храма Солнца?
– Немного.
– Почему я никогда о нем не слышала?
– Мало кто слышал. Его забросили сотни лет назад, большая часть храма погребена под песком. Но там ты сможешь поймать луч чистого света. – Эдан попытался открыть флягу. – С помощью перчаток.
Вид того, как он борется с крышкой, слегка утихомирил мою злость.
– Ты спас мне руку. Если магия здесь в дефиците, тогда позволь мне помочь тебе.
Эдан покачал головой.
– Твои глаза чернеют.
Я думала, что это признак злости, но, возможно, это также признак боли.
Его челюсти пошли желваками, но в конце концов он сдался.
– Только быстро. – Эдан закатал рукав. – К рассвету нам нужно преодолеть как минимум пятьдесят миль на восток.
Он уже пытался подлатать свою руку. Я аккуратно сняла повязки. Рана была глубокой и рваной. Я заметила кровь под его ногтями и подумала о ястребе. Он впился в волка когтями.
Мой пульс участился, но я попыталась придать себе спокойный вид.
– Швы кривые. Мне придется их снять и наложить новые. Будет больно – у тебя есть с собой рисовое вино?
– Просто сделай это, – проворчал Эдан. Затем сжал кулаки, его костяшки побелели, когда я начала осторожно распарывать нити.
– Я часто латала братьев, – попыталась я завязать разговор и отвлечь его от боли. – Финлей и Кетон вели себя просто ужасно. Постоянно дрались из-за мелочей. Сэндо пытался остановить их и в итоге всегда попадал под горячую руку.
– Поэтому ты так хорошо зашиваешь раны?
– Я тренировалась на братьях, но научил меня отец. Когда работы не было, иногда доктора просили его помочь – в основном из милосердия. Я часто ходила вместо него.
– Однажды я тоже был в подмастерьях, как ты, – процедил Эдан сквозь стиснутые зубы. – Только мой мастер учил меня, как вскрывать человеческий череп, как расчленить скорпиона, чтобы он остался живым, как отличить болиголов от плюща. – Он закашлялся. – Полезные навыки для чрезмерно любопытного юного чародея. Но бесполезные для заботы о себе.
– У меня не было выбора, кроме как учиться, – ответила я. – Моя мать умерла, когда мне было семь. Мне пришлось печься о трех растущих мальчишках и об отце.
Я поджала губы, вспоминая те времена, когда моя семья была полной. Теперь они казались такими далекими, закопанными в прошлом.
– Что насчет твоих родителей?
– Я едва их помню. Они давно умерли.
– Мне жаль, – тихо сказала я.
– Тут не о чем жалеть, – его голос стал отдаленным. – Моя мать умерла при родах, а отец… мы не были близки. Как и с братьями. У меня они тоже когда-то были.
Больше он ничего не рассказывал. Эдан выглядел потерянным, таким непохожим на самоуверенного чародея, который был мне знаком, что я задалась вопросом, не увидела ли я его настоящего – юношу, скрывавшегося за магией и могуществом.
– Вот. – Я обмотала марлей его руку и завязала узел. – Готово.
– Хорошая работа. – Он опустил рукав и вернул свое самообладание. – Мне жаль, что меня не было вчера рядом, но ты прекрасно себя защитила.
– Уверен, что тебя там не было?
Эдан сухо посмеялся.
– Я бы знал об этом, не так ли?
Я не посмеялась вместе с ним.
– Волки начали драться друг с другом, словно их околдовали. А еще там был ястреб – он копался в твоих вещах.
– Да? И что забрал?
– Красный мешочек из твоей седельной сумки. – Я помедлила, чтобы он вникнул в суть моих слов. – Казалось, он в точности знал, где его искать.
– Ястребы умные создания, – ответил Эдан. – Должно быть, он искал еду.
– Возможно, – кивнула я, хоть и ни капельки в это не верила. Теперь я была уверена.
Эдан и есть ястреб.
Глава 21
Когда мы наконец увидели Храм Солнца, я испугалась, что это мираж. Обрамленный темными обгорелыми деревьями, он стоял среди моря дюн с прудом перед входом – широким, как озеро, и длинным, как река.
Я поплелась к нему. Мое тело изнывало от жажды, горло сжалось. Но когда я присела, чтобы сделать глоток этой чудесной воды, все, что я увидела, – это свое зеркальное отражение.
Это оказался вовсе не пруд! А зеркало, лежащее на песке и отражающее серо-голубое небо. Я тихо всхлипнула, но слез во мне не осталось.
Однажды храм мог быть цвета слоновой кости, но, как и все остальное в пустыне, со временем его стены приобрели песчаный оттенок. У меня заболели глаза, когда я попыталась посмотреть на купола, мерцающие в свирепом солнечном свете.
– Тебе придется идти одной, – сказал Эдан, останавливаясь у зеркала. Я часто заморгала.
– Ты не пойдешь со мной?
– Не могу. Император Ханюцзинь запретил мне.
– Какое это имеет значение? Он запретил тебе отправляться в это путешествие, но все же ты здесь.
Его лицо помрачнело.
– Это не совсем правда. Я осторожно сформулировал свою просьбу. Он запретил мне добывать детей Аманы для тебя. Но не уточнял, что я не могу поехать в экспедицию. – Эдан виновато сложил руки. – Боюсь, всю тяжелую работу тебе придется выполнять самой.
Читать бесплатно другие книги:
