Обет молчания Ильин Андрей

Очень интересно…

— Откуда стало известно?

— Из надёжных источников.

Но это значит… Это значит, что на местном политическом поле выросла новая серьёзная фигура. Как-то незаметно выросла, исподволь, и теперь её нельзя не брать в расчёт.

— Зачем он им?

— Неизвестно. Возможно, планируют серьёзную операцию. Может быть, даже у нас.

— Для этого они не стали бы привлекать своего президента. Точно, не стали бы! Зачем им подставлять его под компромат? Для этого хватило бы чиновников рангом пониже. Здесь что-то другое. Что-то масштабнее. Как говорил дядя Исаак, совсем иной, чем кажется, интерес. Заокеанский Хозяин абы с кем говорить не станет. Не тот уровень. Здесь, судя по всему, затевается какая-то более серьёзная игра, в которой сойдутся интересы самых больших игроков. И в этой игре нам лучше принять участие. Потому что тот, кто не садится за покерный стол, не может взять партию. Нас, кажется, за него не приглашают. Это не столько обидно, как опасно.

— А если не спешить и понаблюдать за развитием событий?

— А если не спешить, то можно опоздать! Они тут только играют, а нам здесь жить. Или не жить. Я думаю, они готовят Галиба под кого-то. Пока все плотно сидят на своих местах, но эта стабильность кому-то мешает. Теперь, если они начнут переставлять фигуры, сломается весь сложившийся баланс сил, и такая чехарда начнётся!

— Зачем? Зачем им дестабилизировать ситуацию?

— Например, затем, чтобы утереть нос русским, которые активно лезут в Регион. Они считают его своим. И заодно подложить свинью европейским союзникам, чтобы слегка их осадить. На границах потенциальных конкурентов всегда должен тлеть пожар, который можно раздуть в любую минуту. Старушка Европа стала вставать на ноги, так почему бы не подставить ей подножку? Так, чуть-чуть, чтобы не уронить, но поубавить прыти.

— А Галиб тут при чём?

— А он здесь, похоже, запальный шнур. От него займётся пожар. Вот что… Сформируйте команду для работы с Галибом. Из самых лучших людей. И привлеките арабов, которые не отсвечивают носами и пейсами. Обложите его со всех сторон, как старые девы единственного в местечке богатого жениха. И по возможности отследите разговор с Хозяином.

— Вряд ли это удастся сделать.

— Я же говорю, по возможности. Если первый человек планеты говорит с рядовым террористом — это означает, что это уже не рядовой и уже не террорист. Это человек, с которым, возможно, нам придётся сесть за стол переговоров. Не исключено, что он здесь станет ключевой фигурой, вокруг которой много чего может закрутиться.

— Вы думаете?..

— Да, я думаю. У меня есть такая привычка — думать. И соотносить факты. Как говорила моя мамочка: «Если сынок не ночует дома, это означает, что он ночует не дома и, возможно, не один. И надо готовиться к свадьбе». И таки она права. Именно так я женился на своей Розочке… Боюсь, здесь готовится свадьба. И это, я вам скажу, будет ещё та свадьба, коли сватом выступает такой большой человек. И я не хочу быть на той свадьбе последним из приглашённых. Формируйте и отправляйте команду.

— На чем сделать акценты?

— На эхе! Смею вас уверить, что возле этого «жениха» теперь завертятся такие хороводы, что только успевай раскланиваться. Нам нужна правда. Но она нужна не только нам. А кому ещё? Вот на этот вопрос мы и должны ответить. Я не хочу стоять в этой очереди в самом хвосте. Не могу. Как говорил один умный еврей: «Если ты в очереди не первый, то ты уже не в очереди!» Следите за теми, кто следит за Галибом. И вы узнаете больше, чем если следить только за ним одним…

— Я очень рад слышать голос нашего верного друга.

Хотя это не его голос. И даже не с его голоса говорит тот голос. Но даже и этот голос изменён почти до неузнаваемости…

— Я наслышан о вашем авторитете и успехах…

Ну да, пришлось потрудиться, лепя из ничего пулю. Помощник взглянул на Галиба. Галиб благодарно склонил голову.

— Галиб благодарит вас, многоуважаемый, за столь высокую оценку его скромных успехов, — витиевато поблагодарил Помощник. — Он всего лишь слуга Аллаха, который…

— Ну, не надо преуменьшать свои заслуги.

Ещё один поклон.

— Хочу заверить, что наша страна будет всячески поддерживать вас в вашей борьбе за освобождение угнетённых народов из-под диктаторского ига.

Так, первое вводное прозвучало. Заокеанский Хозяин даёт зелёный свет на войну с неугодным ему законно избранным лидером небезынтересной им страны. То есть предлагает свалить его руками Галиба.

— Мы готовы предоставить вам финансирование для гуманитарной помощи…

Деньги башляют. Заокеанскими бумажками. Это — второе вводное!

— Мы будем рады видеть вас гражданином нашей страны и обеспечим…

Гарантии отхода — это третье!

— Примите заверения в моей искренней дружбе…

Ну, это просто протокол.

— Если у нас возникнут какие-либо трудности, с которыми мы не сможем справиться самостоятельно, мы бы хотели иметь возможность привлечь вас к их решению в качестве консультанта или исполнителя…

Это понятно. Убить кого или взорвать чего. Заплечных дел мастера всегда в цене, особенно когда свои ручки марать не охота. Это уже интереснее. Что ещё?

— Я рад был услышать вас… И рад иметь таких друзей…

И всё?! И стоило из-за этого огород городить?

Представитель Хозяина встал. И Помощник встал.

— Галиб выражает искреннюю симпатию вашей стране и лично к вам и заверяет, что приложит все свои силы дабы…

И всё в таком роде. С расшаркиваниями и поцелуями…

Только зачем? Ни хрена же не понятно!

— Ну? — спросил Серёга.

— Разговор состоялся.

— О чём?

— Ни о чём. Стороны раскланялись и заверили друг друга во взаимной любви и преданности. Всё прочее уже звучало раньше.

— Раньше звучало из уст мелких клерков.

— Ну и что? Как будто телефонные заверения что-то значат. Даже непонятно, зачем всё это было нужно?

— Значит, нужно. Они воспринимают Галиба всерьёз. Потому что не знают… Это только мы знаем. Они боятся, что Галиб сорвётся с крючка, и решили его успокоить. И вдохновить. Гарантии из уст Первого — это серьёзный аргумент для любого агента. Если мы вербанём кого-то из европейских лидеров, то тоже потащим на связь нашего Первого, чтобы он расшаркался, заверил и облизал. Люди самолюбивы и им лестно, когда их хлопают по спине известные лидеры. Вот и всё объяснение.

— Дай-то бог.

— Всё очень хорошо. Разговор состоялся, значит, ставки Галиба пошли вверх. С чем тебя и поздравляю…

— Всё в порядке. Разговор состоялся. Хозяин имел прямую линию с агентом Крюгером.

— О чем они говорили?

— Ни о чем конкретном. Как и планировалось. Хозяин обещал ему дружбу, деньги и паспорт. И попросил содействия в решении возможных щекотливых дел.

— Очень хорошо. Подшейте запись к делу. Прямой несанкционированный контакт лидера державы с известным, замаранным кровью террористом с просьбами о возможной помощи всегда пригодится. На случай, если он попадёт под дурное чужое влияние. Большие люди — они такие ветреные… Протоколы разговора уберите из архива. Пусть это будет частная инициатива и приватный разговор.

— Уже убрали.

— Что с деньгами?

— Переводы пойдут из закрытых фондов, которые контролирует лично Хозяин. Проводки мы отследим и задокументируем на каждом этапе.

— Отлично. Пусть это будут его инициатива и головная боль. Частный разговор, неподотчётные деньги, сомнительные просьбы — это сильный аргумент. К примеру, если сделать вброс через журналистов, которые слетятся на это дерьмо, как мухи… Или под грядущие выборы. В политической игре всегда лучше иметь в рукаве лишний козырь.

— Дополнительная информация по Крюгеру вам нужна?

— Нет. Подробности меня не интересуют. Довольно факта состоявшегося контакта. Крюгер помог нам — спасибо ему. И вам. У вас всё?

— Да.

Разговор закончился. Записи остались. У той и другой стороны. Кто же не хочет иметь лишний козырь на руках?

— Подведём итоги.

— Подведём…

Сыпанули на стол шахматы, чтобы нагляднее. Кто там остался на политическом поле? Галиб. Этот из пешек прошёл в короли прямо через все клеточки и головы. Вопреки всем и всему. Просто поводыри хорошие были.

Теперь — Джандаль… Перебрали фигуры. Повертели в пальцах… Конь или ладья? Нет, этот, пожалуй, дорос до ферзя. Почти дорос. Потому что ходит как хочет, вдоль и поперёк, и рубит всех напропалую. Дружит только с теми, кто под ним. Враждует со всеми, кто из-под него выскочил. В главных врагах Галиб, чтобы создать противовесы и полюса, к которым все остальные притягиваться будут. Не к тому — так к этому.

— Кто ещё в активе?

Сергей поставил в ряд несколько пешек.

— Это что?

— Фигуры на замену. Вторым эшелоном. За Галибом и Джандалем. Должны же быть какие-то резервы в тылу. Может, тоже до тяжёлых фигур дослужатся.

— Кто такие?

— Всякие разные. Не всё ли тебе равно? Это мои кадры. Посеял под себя, теперь выращиваю помаленьку. Удобряю, поливаю, прививаю. Как, блин, дедушка Мичурин.

Это правильно. Кадровый резерв должен иметь место. На всякий пожарный случай. Кто они — не суть важно. Своих агентов каждый пасёт сам. Впрочем, установить персонажи не трудно, достаточно лишь посмотреть, кто там в последнее время активно проявлял себя, авторитет нарабатывая.

Ладно, это всё союзники. Они играют за белых. А кто стоит на чёрных клетках?

Этот… Этот… Эти двое… Почти все из прежней обоймы. Старики. Но вполне ещё боеспособные старики, которые много что сотворить могут. Особенно если под хорошо оплаченный заказ. Сбрасывать со счетов их нельзя. Если что, они и Галиба сковырнуть с доски могут, и свои услуги заокеанскому Хозяину предложить. Чего допускать нельзя — конкуренции допускать нельзя. Основа успеха — это монополия…

— Что с ними делать будем?

— Кто?

— Ты и я.

— Ты — в голову не брать. Поле под саженцы расчищать — моя задача. Тебе — только сорняки указать. Кто из них опаснее? Если по старшинству?

— Пожалуй, вот эти.

— Ну и всё. Нам соперники Галибу и Джандалю не нужны. И оттенки. Нам двух цветов — чёрного и белого вполне достаточно. Кто не придёт к Галибу, придёт к Джандалю.

— Будешь полоть?

— Буду! Или в качестве альтернативы предложу под Джандаля лечь. Там посмотрим.

И смотреть нечего — лягут как миленькие, чтобы глубже не залечь. Серёга умеет доходчиво убеждать.

— На кого ещё, если этих в расчёт не брать, наши «друзья» могут опереться?

— Пожалуй, больше ни на кого. В остатке только наши — Галиб и Джандаль плюс твои, которые в резерве. Остальные — стихийная мелочовка.

— Мелочовка не в счёт. Она всё равно к силе прибьётся. А сила за нами.

— Тогда без вариантов. Куда ни ткнись, кругом мы.

— Вот и славно. Пусть опираются. Я всегда готов ближнему плечо подставить. И подножку.

— А если они свои кадры растить начнут? С нуля?

— Из кого? У нас все боеспособные мужчины на учёте, как в военкомате. Каждый на каждого информашку несёт.

— А если пришлые объявятся?

— Если пришлые объявятся, то с ними Джандаль разберётся. Нам стихии допускать нельзя. Нет у них выбора — только наши кадры. Вот пусть их и вербуют. На крючке ребята. Вернее, на крючках. Уже к моим новым с нескромными предложениями подкатывали.

— И что?

— Ничего, поломались для приличия, девиц изображая, ну и чтобы цену задрать. И легли ручки-ножки в стороны. Короче, вербанулись.

— Обложил вербовщиков со всех сторон?

— Обложил. Чтобы облажать. Когда время придёт…

— Значит, всё.

— Значит…

Вот и весь итог — велика доска, клеточек много, но на каждой своя фигурка поставлена, хоть и другого цвета, хоть черного, хоть белого — один чёрт! Такая игра. В одни ворота.

— Так, может, теперь другие фигуры с иных досок подтянуть?

— Сеанс одновременной игры?

— А почему бы нет? Галиб нынче в авторитете, так что пора ему из детских штанишек вылезать.

— Думаешь, выиграем?

— Думаю!

Так что партия, джентльмены. Партия… Так выходит!

Ну, или так показалось…

А дальше всё покатило по пословице про беду и ворота.

Гости были узнаваемы. Были заслуженными. И были себе на уме…

— Галиб приветствует своих гостей.

Поклоны. Рукопожатия. Словословия. Вопросы про родственников, здоровье и скотину. Это как положено.

Расселись подальше друг от друга, чтобы подчеркнуть собственную независимость и значимость. На Востоке всякий правитель мнит себя почти богом, в душе презирая соседа.

— Галиб будет говорить.

Все кивнули. Пусть говорит. Пусть говорит первым.

Помощник махнул переводчику. Тот встал, поклонился и хорошо поставленным голосом начал:

— Уважаемый Галиб призывает объединить усилия в борьбе с неверными, ибо победить можно только сообща. Каждый из вас представляет свой народ и государство, но и защищает только себя. По отдельности мы бедны и слабы. Но если станем едины, то сможем выступить единым фронтом и защитить свои народы и веру. Сильный ветер гнёт и ломает отдельные деревья, но он не может повалить целую рощу.

— Это верно, — согласились все. — Лесу не страшны никакие бури. Но кто объединит нас?

— Уважаемый Галиб считает, что он сможет справиться с этой почётной ролью и будет честно и верно служить вам во имя Аллаха, дабы противостоять западному миру. Он сможет представлять общие интересы на самом высоком уровне и распоряжаться совместными ресурсами, а при необходимости возглавить вооруженную борьбу.

Все затихли. Резко забирает Галиб!

— Кто хочет высказаться?

Все посмотрели на Хамида. Тот встал. Выпростал руку из рукава халата. Осмотрелся. Кашлянул. Он не спешил, зная себе цену. И напоминал о ней другим.

— Хочу спросить, уважаемые, кто такой Галиб? Кто его отец и мать? Кто деды, кто прадеды? Какого он рода-племени? Мы не знаем его, не знаем его родословной. Мы знаем друг друга. Я знаю тебя, Исмаил. Ты знаешь меня. Ты знаешь моих родственников до седьмого колена. Это всё были уважаемые люди. Ты знаешь родственников Галиба?

Исмаил покачал головой.

— А ты Азабек?

— Нет.

— И никто не знает! Как же мы можем доверять человеку, о котором ничего не знаем?

Все согласно покачали головами.

— Может, он самозванец, может, он побирался на улицах, питаясь объедками, а предки его были простыми погонщиками верблюдов? Как можем мы довериться тому, кто нам неизвестен? Аллах поручил мне заботу о моем народе, которому я служу верой и правдой. Это государство мне досталось от отца, ему от его отца, а тому от его. Мой род насчитывает тысячу лет! Я общаюсь на равных с президентами, королями и самыми известными людьми. Почему я должен принять над собой главенство какого-то выскочки? Мой народ не поймёт меня и не простит. Я считаю, что нельзя принимать торопливых решений в таком деликатном деле. Пусть нас объединит самый уважаемый и заслуженный из всех. Вряд ли это Галиб. Или я не прав?

— Ты прав, Хамид! Мы все уважаемые люди, а Галиб пришел неизвестно откуда.

— Но Галиб служит Аллаху, он герой и убил множество неверных. Он молод, но храбр и удачлив. Аллах покровительствует ему, — напомнил Помощник.

— Это так, — согласились все.

— Но если он чёрного рода или вовсе пришлый иноземец? — напомнил Хамид.

И все опять закачали головами. Не дело ходить под родом погонщиков верблюдов.

— Но кто кроме него готов возложить на себя борьбу с неверными, рискуя потерять голову? — спросил Помощник.

Никто не готов. Это вам не деньги пилить.

— Галиб, конечно, великий воин, но способен ли он вести тонкую политику?

Это да, это да…

Так ни к какому заключению и не пришли. Уважаемые попрощались и вышли.

А дальше случилось нехорошее. Потому, что кто-то стрельнул, и многоуважаемый Хамид упал, расплёскивая фонтаны крови. Голову ему проломила тяжёлая двенадцатимиллиметровая пуля, выпущенная неизвестным снайпером. Впрочем, за ним давно охотились враги и теперь вот настигли.

— Уважаемые, давайте скорее вернёмся в дом, пока охрана ищет убийц! Мы не можем рисковать вашими драгоценными жизнями.

Вернулись. Расселись молчаливые и мрачные. Потому что что-то такое начали понимать. О чём-то таком догадываться.

— Галиб приносит свои извинения за то, что произошло. И предлагает, раз уж так получилось, продолжить начатый разговор. Очень жаль, что главный его оппонент предстал перед Аллахом, потому что Галиб любит смелых и активных противников. Предлагаю высказаться…

И никто не отказался. Все заговорили. И со всем довольно быстро согласились. Всё-таки умеет Серёга уговаривать даже самых безнадёжных и упёртых. Имеются у него очень весомые аргументы. На каждого — хватит.

Через месяц мятежники захватили первый город, который сдался почти без боя, потому что гарнизон получил гарантии и денежное вспоможение. Деньги они иногда бывают сильнее пуль и снарядов. Гарнизон вывесил белые флаги. И приготовил кошельки.

Но расклад случился чуть иной.

Сдавшихся пленных рассортировали и пригласили местных жителей опознать каждого. Жители прошли вдоль рядов, вглядываясь в лица и выискивая своих обидчиков, которые что-то у них когда-то отняли, или грубо послали, или применили силу.

— Вот этот, он у нас велосипед увёл.

— А этот бельё с верёвки…

— А тот за счёт не заплатил…

Обидчиков набралось немало, потому что армия всегда что-то тянет, отбирает или кого-то лапает. Солдаты стояли понурые, подозревая, что своих денег они не получат.

— Что будем с ними делать?

— Пусть решают люди.

Это было демократично, но недальновидно. Люди всегда жаждут крови.

— Повесить их! Всех! Повесить. Повесить!

Обратились к Галибу.

— Они, конечно, виновны, — сказал Галиб чужим голосом. — Того, кто убил или сотворил насилие, пытал и мучил своих сограждан, конечно, надо повесить. Око за око, а кровь за кровь. Каждый должен получить по заслугам.

С его словами все согласились.

Часть пленных отвели в сторону. Споро навязали на фонарях и под балконами верёвочные петли, смазав их бараньим жиром.

— Но за что вешать тех, кто не пролил чужой крови?

— А что же их, прощать?! — закричала женщина из толпы. — Они у меня козу увели!

— Нет, прощать нельзя. Но и жизни лишать невозможно. Аллах справедлив, наказание не может быть выше вины. Это великий грех.

Приговорённые облегчённо вздохнули.

— У тебя женщина украли козу? Разве тебе станет легче от того, что твой обидчик лишится жизни? Разве его смерть заменит тебе козу? Если он будет валяться мертвым, у тебя в чашках появится молоко?

Кто-то засмеялся.

— Нет. Но если его не наказать, у меня уведут и вторую козу, — ответила женщина.

— Это верно. Пусть будет так — за воровство он лишится руки. И пусть останется, женщина, он у тебя и заработает тебе на козу, возделывая твой участок, помогая по хозяйству и ремонтируя дом. И пусть он трудится от зари до зари, не разгибая спины.

— А если сбежит?

— Если он сбежит, то лишится уже не руки, а жизни. А также его отец и брат ответят за него, ибо это справедливо. Согласна ли ты, женщина, с таким решением?

— Согласна. Вы уж поверьте, что смерть ему покажется милостью божьей. Уж он у меня поработает.

И опять раздался хохот. Все знали эту жадную и хозяйственную женщину.

— Только прошу руку ему не рубить.

— Но почему, ведь ты жаждала мести?

— А зачем мне безрукий калека! Есть он будет как здоровый, а работать как инвалид. Если вы хотите ему что-то отрубить, так отрубите… палец.

Под общий смех и одобрительные крики толпы так и порешили.

И с остальными пленниками разобрались так же к обоюдному удовольствию и обидчиков и обиженных. А душегубов и насильников повесили, чтобы другим неповадно было.

И пальцев, и рук порубали немало, сбросив их в чан, в который мог заглянуть каждый, дабы убедиться, что всякое зло бывает наказано. Потому что суд Аллаха не только справедлив, но и строг.

Так остались целы овцы и досыта накормлены волки.

И эту историю про мудрого и справедливого Галиба понесли по стране, передавая из уст в уста. И стал он почти сказочным персонажем. Люди любят легенды про героев и мудрецов. А Галиб был и мудр, и храбр. И ещё он был удачлив. Так как, захватив город, не потерял ни одного своего воина. И всякий горожанин или крестьянин жаждали, чтобы в их город или деревню пришёл Галиб и наказал виновных.

И всякий солдат, на котором не было крови, надеялся попасть в плен к Галибу, чтобы разжиться деньгами, а может, даже и вступить в его армию. Ведь Галиб был не только храбр и мудр, но ещё и щедр.

И эта слава Галиба, обгоняя его, бежала впереди его войск. И была главным его оружием. Более действенным, чем выведенные на прямую наводку системы залпового огня. Потому что если воевать, то это всерьез и надолго. И можно увязнуть…

А если покупать, то — быстро и без проблем. Были бы деньги. Которые были… Так ведь и снаряды, и танки не бесплатны. Так что, может быть, то на то и выйдет. Если посчитать.

А если покупать, то быстро и без проблем. Были бы деньги. А они были… Так ведь и снаряды, и танки не бесплатны. Так что, может быть, расклад будет равноценным. Если посчитать.

— Кто желает встать под знамёна Галиба, дабы воевать с неверными, не щадя своей жизни, во имя окончательной победы ислама? Выйти из строя!

Вышли.

— Выдайте им по триста долларов на подарки…

Слава Галибу. Слава!

— Согласились все.

— Так, — пожал плечами Серёга. — Как иначе… Иначе никак. Иначе, как Хамид. Царство ему небесное, или, скорее, горячую сковородку под задницу.

— И что будем делать?

— С чем?

— С кем! С Галибом?

— А что с ним делать? У него теперь всё — лучше не придумать.

— То-то и оно! Нынче он сверху всех. И «первый парень на деревне» с домиком на холме у него в друганах ходит.

— Да… И что с того?

— А то, что форма не соответствует содержанию. Мы тащим вверх пустышку. Свиное рыло толкаем в калашный ряд. И через него рискуем завалить всё дело.

— Не завалим. А ты на что? Ты теперь его правая рука. И голос. И мозги. Ты теперь — это он. А ты угробить дело не можешь.

— Я же не могу сопровождать его повсюду. Рано или поздно мной заинтересуются всерьёз. Или прикончат, как моего предшественника. Наши друзья постараются убрать от Галиба всех прежних людей, чтобы поставить вокруг него своих советников. Я первый кандидат на увольнение.

— Предложения?

А какие могут быть предложения? Слишком крутой замес получился. Вымышленный персонаж выскочил за отведённые ему рамки и теперь живёт своей жизнью. Прямо как Франкенштейн.