Поцелуй скорпиона Кистяева Марина
Это было её первое слово за всю их встречу.
– Как скажешь, кроха.
Он отодвинулся назад, чтобы в следующую секунду погрузить их обоих в самый яркий водоворот эмоций, в котором оба с превеликим удовольствием тонули… Он двигался, она устремлялась ему навстречу… Он стонал приглушенно, она не стеснялась… Он предельно нежно касался её кожи, она раздирала его в кровь…
После того, как оба кончили друг за другом и тяжело дышали, Кира пришла в себя первой. Осторожно опустила ноги с торса Демида и потянулась к бретелькам платья. Пора его возвращать на место.
Демид, сделав шаг назад, прищурился. В его глазах снова всколыхнулась знакомая ярость.
– И куда ты собираешься? Мы ещё не закончили.
Кира не собиралась с ним разговаривать. Хватит. Она и так нарушила своё слово, когда попросила его дать ей ещё больше себя.
Сохраняя не только видимое, но и внутреннее спокойствие, она завязала бретельки за спиной, нашла трусики, что остались болтаться у неё на одной из щиколоток, натянула их и слезла со стола.
Пора возвращаться… Хотя, куда?
Не глядя на Сакронского, на негнущихся ногах, она направилась к выходу. Проходя мимо Демида, который, как она была уверена, готов был схватить её за руку, она остановилась, задержалась, чтобы негромко, но четко сказать:
– Я ненавижу тебя. И больше не боюсь.
Не дожидаясь ответа, она пошла дальше.
Её никто не задерживал.
Кира не помнила, как дошла до раздевалки. С удивлением обнаружила, что в руках по-прежнему держит сумочку. Вот, что значит, привычка. Грустно усмехнувшись, Кира попросила шубку.
Морозный воздух наполнил легкие.
Не обращая на шум и гомон вокруг, Кира двинулась в сторону от клуба. Её обувь не подразумевала прогулок по снегу, но вокруг клуба всё расчистили, и до дороги она смогла дойти беспрепятственно. В дни, когда город гудел от предновогодних корпоративов, таксисты работали в удвоенном режиме. Желтые машины с черно-желтыми шашечками мелькали постоянно.
Кира действовала на каком-то автоматическом режиме. Она словно видела себя со стороны. Вот она поднимает руку, завидев такси. Вот откуда-то, совершенно непонятно откуда, впереди такси появляется черная большая машина. Ну, появляется и появляется. Бог с ней. Сейчас проедет.
Но машина с глухим шипением останавливается рядом с Кирой. Та непонимающе делает шаг назад. Видимо, недостаточно быстро. Потому что передняя пассажирская дверь распахивается, и оттуда появляется темноволосый мужчина в черном пальто. Одновременно открывается и задняя дверь.
Что-то не так…
Кира больше ничего не успевает сделать. Даже закричать. Белый платок мелькает в воздухе, прежде чем опуститься ей на лицо. Едкий запах, и дальше полнейшая темнота.
Глава 17
Его Аристократочка, когда придет в себя наверняка начнет кидаться чем попало. Сто процентов. Конечно, он с ней справится и с легкостью, но зачем нарываться?
Хищно улыбаясь в предвкушении, Демид подошёл к шкафу, достал простыню и, не особо напрягаясь, оторвал от неё две полоски. Он не был сторонником БДСМ-игр, но порой любил привязывать партнершей к кровати для остроты ощущений. Почему бы и нет?
Кира вот-вот должна прийти в себя, следует поторопиться.
Подходя к кровати, Демид замер.
Красивая.
Лежит, наконец-то, на ЕГО кровати, немного боком, волосы растрепались, ареалом раскинулись на подушки. Дыхание ровное, глубокое. Губы припухли от его поцелуев…
Стоило вспомнить, как она отвечала на его ласки, как сама в ответ открывала губы, углубляя поцелуй, и всё, член снова наливался кровью.
Мало.
Как же ему её было мало!
Но ничего…
Теперь она в его власти, и он хрен её куда отпустит.
Надо будет – прикует к кровати цепями.
И он не шутил.
Его взгляд спустился к бедрам. Платье немного задралось, скрутилось, обнажая бедро.
К которому он прикасался всего несколько часов назад.
Сжав губы плотнее, чтобы не залечься на кровать и тем самым не послать к черту все планы, Демид решительно направился к изголовью, осторожно и предельно аккуратно привязал к высоким деревянным стойкам сначала одну руку, потом, обойдя кровать, вторую, сделав узел слабее, даже не зная почему.
Вид привязанной Киры вызвал не просто стояк в брюках, а каменный стояк.
Ничего, осталось немного…
Кстати, про возбуждение.
Осознавая, что играет с огнем, что сам провоцирует себя, он не удержался от искушения. Одна деталь одежды на Кире лишняя.
Трусики.
Те шелковые полоски, которые он с неё так и не снял в клубе.
Пришло время.
Чтобы как-то угомонить не на шутку хлеставший в крови адреналин, Демид подошёл к столику, открыл бутылку с холодной минералкой и жадно, крупными глотками выпил почти всю.
– ТЫ!!!
Кира пришла в себя.
И очень быстро сориентировалась.
Не испугалась, не закатила истерику, не поддалась панике.
Умница.
А сразу глазищами своими засверкала.
– Я.
Демид не смог сдержать победной улыбки.
Его Аристократочке давно пора понять, что он всегда побеждает, и не важно, какими способами. В случае с ней он пойдет на всё.
Кира дернула руками, и в её глазах отразилось удивление. Его кроха очнулась, пришла в себя, поняла, где находится, кто её похититель, но не заметила интересного аксессуара. Демид с трудом сдержал усмешку.
– Ты привязал меня… – всё ещё не верящим тоном сказала Кира, снова подергав путы.
– Я надежно тебя привязал. Не вырвешься. Не соскочишь, Киииирра, – Демид, расставив ноги по ширине плеч, скрестил руки.
Ему нравилось видеть то, что он видел.
Кира. На кровати.
Лучшей картины и быть не может.
Девушка, тяжело дыша, приподнялась настолько, насколько позволили путы – он специально дал маневр для движения, не хотел, чтобы у неё затекли руки.
– Развяжи.
– Нет.
– Развяжи! Сакровский…
– Ты мне угрожаешь, кроха? Или мне кажется?
– Я убью тебя, Сакронский. На этот раз по-настоящему.
– Кроха, от твоей руки я готов умирать хоть каждый день, – с его губ медленно сползала улыбка. – Я и так подыхаю ежедневно вдали от тебя.
Кира сначала медленно, потом более энергично замотала головой.
– Нет… Нет… Нет! Слышишь, Демид… я ничего не желаю слышать! Ни-че-го!
– Полгода, Кира. Мать твою… Полгода. Долбанных шесть месяцев!
Он сдерживался, видит Бог. Каждое слово старался взвешивать, не сорваться, не дать прорваться негативным эмоциям. Он их запер, и не позволит вырваться, чтобы всё испортить в очередной раз.
Не сегодня.
– Мне плевать! – зато его девочка злилась и бушевала не на шутку. Всё-таки он правильно сделал, что связал её. Иначе ходить бы ему не только с расцарапанной спиной, но и с таким же лицом. – Я понятно выражаюсь! И повторюсь – развяжи меня и верни домой! Куда ты меня приволок?! Чем опоил? Знал, что я в жизни не поеду с тобой больше никуда и поэтому…
– От души со мной трахалась, да? – он всё же не смог промолчать.
Щеки Киры заалели ещё сильнее.
– И что? Да, трахнулась, получила удовольствие. Почему бы и нет?
– Только не смей говорить, что ты точно так же раздвинула бы ноги и перед другим.
Демид весь подобрался, каждый мускул его был натянут от напряжения. Он не мог предугадать, как отреагирует, если услышит подтверждение своего выпада. Уйдет, хлопнув дверью, или разнесет к чертям собачьим всю комнату.
Кира открыла рот, чтобы уже ответить, сказать гадость, но её взгляд замер на его лице. Видимо, частично на нем отразилось его внутреннее напряжение, та тетива, что готова была разорваться в любую секунду.
Кира отвернулась и негромко брыкнула:
– Нет.
Откат был такой, что Демид теперь сдерживал счастливую идиотскую улыбку.
– Я не сомневался в тебе, кроха.
– Да пошёл бы, Сакронский, – в её голосе злость пошла на убыль.
За что он обожал свою девочку – она быстро отходила. Замечательная черта характера.
Прекрасная черта для долгой, совместной жизни, учитывая его взрывной характер.
– Я уже один раз ушел от тебя. Больше не уйду.
– Это ты так называешь? Ушёл? – она всё же снова на него посмотрела, сверкая своими изумительными глазищами, в которых он готов был тонуть ежедневно. – ТЫ ЗАСТАВИЛ МЕНЯ В ТЕБЯ СТРЕЛЯТЬ!
– Я ушёл, Кира. Так надо было.
– Кому?! – яростно выдохнула она, а потом её плечи разом поникли, отчего у Демида остановилось сердце. Меньше всего ему хотелось, чтобы его Аристократочка расстраивалась или, чего хуже, уходила в депрессию.
Её боль, её печаль с недавних пор отражались в нем самом. Хотя кого он обманывал? Так было всегда.
Он зависим от своей Аристократочки.
Нет.
Он зависим от Киры.
От её взгляда, улыбки. От её дурманящего тела. От её рук, губ, прикосновений. От нежности в голосе, которая так редко доставалась ему в прошлом.
Нечасто у Демида Сакронского в горле першило и пересыхало. Он, привыкший вести переговоры с сильными мира сего, ворочить миллионами, заключать контракты на бешеные суммы, давать работу тысячам и контролировать процессы, перед этой хрупкой девочкой испытывал совершенно странные эмоции. Привыкший считать себя правым и ни в коем случае не отступать от задуманного, тем более, совершенного, он растерялся от боли в её глазах.
Лучше бы и дальше с ним ругалась.
– Нам, Кира.
Кира покачала головой, опуская глаза вниз.
– Нет. Ты так решил… Не предупредив меня, ни сказав ни слова, даже не намекнув… Ты хотя бы представляешь, что я испытала, когда увидела, как ты падаешь в обрыв?
– Кира…
– Молчи, – она даже голоса не повысила, а у него все внутренности стянуло тугим жгутом. Не вдохнуть, не выдохнуть. Оставалось послушаться её и дать шанс выговориться. Он ей был необходим. – Знаешь… Я думала, никогда с тобой не заговорю. Никогда. Это уже потом… после того, как я увидела, что ты жив и практически здоров… Расчетливый ублюдок… Ты всё продумал, правильно?
– Да.
– Конечно! Ты же Сакронский! Ты не мог допустить, чтобы что-то вышло из-под твоего контроля. Достаточно было и снов, которые изрядно доставали тебя. Может быть, всё-таки развяжешь? Или боишься, что я выцарапаю тебе твои бесстыжие глаза?
– Ты говоришь, как старая бабка.
– Плевать. Отпусти меня, Демид.
Последнюю фразу она сказала так, что в ней читалась двусмысленность. Она просила его не просто развязать – она просила её оставить в покое.
Демид, приглушенно выругавшись, направился к кровати. Не так он планировал разговор. Но идея привязать Киру оказалась не столь удачной, как казалось ранее.
Девушка молча наблюдала, как он приближается. Больше ничего не говорила. Подождала, когда он развяжет путы, и лишь тогда сказала:
– Я хочу попить.
– Вина?
– Воды. Можно?
– Ты меня провоцируешь?
Она пожала плечами.
– Я же пленница в твоем доме? Надо так понимать, Демид-Демон?
Она негласно бросала ему вызов. Даже неосознанно приподняв подбородок, не подозревая, какие чувства пробуждает в нем. Демид любил вызов, любил борьбу. Его сущность требовала ввязаться в драку, пусть и словесную. Заглянув в глаза Киры, он приглушенно выругался и направился за водой.
– Может, минералки?
– Просто воды. И, кстати, где я нахожусь? Ты увез меня из Питера? В какую страну? И сколько времени я находилась без сознания?
– Мать твою! – он всё же не сдержался. – Кира! Ты из меня кого делаешь? Монстра?!
– Ты хуже монстра, Сакронский.
– Аристократочка…
– Дай мне всё же воды.
Она протянула руку, и он залип на ней. Тонкая, с прозрачной кожей, с такими же маленькими, тоненькими пальчиками, без каких-либо украшений. Маникюр бледно-розовый, абсолютно не броский. И между тем хотелось припасть к этой ладони, сжать её своей большой, широкой, и никогда не выпускать.
Присвоить.
Сделать своей.
Чтобы всегда – рука об руку. Рядом.
Сбросив наваждение, Демид прошел к кровати и протянул стакан с водой Кире. Та взяла его и большими громкими глотками осушила. Нервничала его кроха, хоть и пыталась держаться.
Кира вернула стакан, после чего подтянула ноги к груди и положила подбородок на колени.
– Что – драться не будешь, Киррраа?
– А что с тобой драться, Демон-Демид. Мы с тобой в разной весовой категории.
Её голос прозвучал на удивление тихо и спокойно. Демид никак не мог уловить её настроение, оно у неё походило на самые крутые американские горки – то вверх, то вниз.
Его самого штормило вместе с ней. Готовился к одному – получал другое.
– Ты в Питере, – немного раздраженно бросил он, с грохотом ставя стакан на ближайший комод. – И без сознания ты пробыла пару часов.
– То есть я сейчас могу вызвать такси и уехать?
– Нет!
– Что же ты рычишь постоянно, Демид?
– А что ты постоянно от меня прячешься, Кира? Я дал тебе время! Я не трогал тебя долбанных полгода! Я подыхал вдалеке от тебя, – как бы Кира ни пыталась казаться равнодушной, он заметил, как оборвалось её дыхание, а жилка на шее запульсировала сильнее. – Я так больше не могу. А ты, Кира, ты – можешь?
Она закрыла глаза. Он знал – она не будет врать.
– Когда я в тебя выстрелила, мне показалось, что пуля вошла в меня. Почему я нажала на курок, до сих пор не понимаю. Ты искусный манипулятор, Демид, этого у тебя не отнять. Никогда не забуду те минуты… Никогда! И тебе их не прощу.
Он вздрогнул. Она говорила и смотрела на него. Следила, какой эффект дают её слова. Не оставляют ли его равнодушными.
Нет, кроха, не оставляли. Сдирали шкуру живьем. Заставляли гореть заживо. Демид молча позволял ей выговориться – насладиться маленькой местью.
Пусть говорит, сладкая.
Он заслужил.
– Мир оборвался, потемнел. Я ведь реально решила, что убила тебя. Уже потом услышала голоса и не поверила своим ушам. Ты всё подготовил. И каскадеров, и «вертушку», что ждала тебя внизу, и профессиональных спасателей. Когда ты только успел? Хотя… с твоими деньгами, связями и возможностью. Поэтому мы задержались во Франции? Да? Ты всё подготавливал. Можешь мне не отвечать. Уже не имеет значения. Надо было говорить тогда… Что ж, Демид Сакронский, мои поздравления. Твой план сработал безупречно. Впрочем, думаю, как всегда. Узел Судьбы ты разорвал. Ты мне больше не снишься. Подозреваю, я тебе тоже. У меня только единственный вопрос – почему я здесь?
Сакронский не заметил, как сжал руки в кулаки. Кира уложила его на лопатки, даже не встав с кровати. Словами. Одним словом за другим. Тоном, в котором не чувствовалось ничего – ни гнева, ни раздражения. Лишь отчуждение. Она сознательно отгородилась от него невидимой стеной. Он может подойти к ней, сжать в объятиях, зацеловать до одурения, вызвать в ней желание, чтобы через час снова натолкнуться на эту же долбанную стену.
– Потому что я больше не могу без тебя жить.
Демид не думал, что однажды произнесет нечто подобное вслух. Сколько лет он мечтал избавиться от Киры, мечтал жить отдельно от неё, не видеть её по ночам, трахать других девочек, при этом не держа в голове её образ, не чувствовать, как пусто от того, что рядом не она.
Увидел на фото, познакомился, попробовал – пропал.
Она имела право на злость, имела право на вопросы.
Она имела право на него.
Кира, услышав его признание, вздрогнула. Её реснички затрепетали, на щеках появился румянец, но она поспешила его спрятать за руками, которыми накрыла лицо.
– Кира…
– Молчи.
Он хотел сделать к ней шаг, но натолкнулся на резко выброшенную вперед руку. Повинуясь её жесту, он остановился, не сводя с неё пристального взгляда. Она же, в отличие от него, смотрела куда угодно, только не на собеседника.
– Ты… сейчас что делаешь… – глухо отозвалась она. – Объясняешься?
– Да.
Кира мотнула головой и немного неуклюже встала с кровати. Сакронский снова остался стоять на месте. В горле драло так, что слова спотыкались о невидимые камни-колючки. Он наблюдал, как она идет в сторону окна. Босиком, едва касаясь пальчиками, обтянутыми капроном, ворсистого ковра. Он разул её, когда укладывал.
Кира подошла к окну и встала спиной к Демиду, устремив взгляд в ночь. Спина прямая, плечи расправлены, голова не опущена. Демид многое отдал бы, чтобы знать, о чем она думает.
Он больше не мог оставаться на месте. Расстреливайте его, снимайте кожу живьем, избивайте до полусмерти, но ему необходимо находиться как можно ближе к его Аристократочке. Снова вздыхать её неповторимый запах.
Демид преодолел разделяющее их расстояние, встал за спиной Киры и незаметно для себя опустился на колени, положив руки на бедра девушки. Из-за того, что в комнате стояла тишина, он слышал, как Киры шумно втянула в себя воздух, а потом замерла.
– Трусы верни.
Он ожидал от неё какой угодно реплики, но Аристократочке снова удалось его удивить.
– Они мои.
– Ты их не покупал, чтобы они были твоими.
– А если я скуплю тебе весь бутик с нижним бельем, ты будешь носить купленное мною?
Диалог подразумевал игривую интонацию, тогда отчего у Демида ещё сильнее скрутило внутренности? Он, находясь за спиной Киры, жадно втягивал в себя её запах. Как сумасшедший, как безумно влюбленный, как окончательно лишившийся рассудок. Его потрясывало от внутреннего напряжение, с которым никак не удавалось справиться. Внешне он оставался совершенно спокойным, годы тренировок и натаскивание отца не прошли даром.
– Буду.
Он даже сначала не понял смысла услышанного. Нить диалога потерялась в собственных головокружительных эмоциях, что ударили его тараном в грудь.
Одно слово, проникающее в душу, и полностью завладевавшее ей.
Кира соврала бы, если бы сказала, что не ожидала финального выхода Сакронского. После той роковой поездки в Шотландию, когда он заставил её совершить едва ли не преступление, она потребовала оставить её в покое.
Молча наблюдая, как спасатели поднимают его на утес, она умирала и возрождалась заново. Стирались грани, уходило в небытие прошлое. Она словно обнулялась. Секунда… вторая…
Откуда-то сразу набежало человек десять. Черт возьми, где они были до этого всего?! Сколько им заплатил Сакронский, чтобы они сидели, как мыши, и ничего не говорили? Не издавали ни единого звука? Ей что-то говорили, она не слышала. Да и не хотелось вникать в иностранную речь.
Демид, освобождаясь от троса, смотрел только на неё. На мгновение Кире показалось, что в его взгляде она читает смущение. Мол, нашкодил, прости.
Кира засмеялась бы в голос, откинув голову назад, если бы не побоялась выглядеть умалишённой. Достаточно шоу. Они и так изрядно повеселили народ. Даже думать не хотелось, как произошедшее выглядело со стороны.
Демид освободился и двинулся в её сторону.
Она терпеливо подождала, когда он подойдет. Подняла руку и от всей души залепила ему оплеуху.
– Не смей ко мне приближаться.
Сказала тихо, точно зная, что он услышит.
Как ни странно, он ничего не пытался ей сказать, остановить. Сакронский позволил ей уйти. Более того, уехать.
Волю эмоциям Кира дала в самолете. Она смотрела в иллюминатор, не замечая, как по щекам текут слезы.
– Вам плохо? – на идеальном английском поинтересовалась стюардесса, остановившись рядом с ней.
Кира улыбнулась сквозь слезы.
– Теперь у меня всё будет хорошо.
Она искренне верила в то, что говорила.
Россия её так же встретила дождем. Кира никому не сообщила о своем возвращении. Вышла из аэропорта и стояла, подставив лицо прохладным струям дождя. Ни одной мысли в голове не было.
Как ловила такси, добиралась до дома – особо не помнила, всё в тумане.
Как провела ночь – тоже.
Привел её в чувство звонок. И от кого? От Демона-Демида.
Первым порывом Киры было ответить. Вторым – швырнуть телефон в стену. Она остановилась на третьем – сбросила звонок.
Сакронский был бы не Сакронским, если бы на этом угомонился. Он прислал сообщение: «Не отступлюсь».
Кира долго вчитывалась в эти два слова, несущее в себе вполне конкретное послание.
Потом Кира аккуратно положила телефон на столик и пошла принимать душ.
Всё. Она постаралась максимально отрешиться от происходящего и с головой ушла в работу. Фото, заказы, переезды. Она не изменила номер телефона, не скрывалась ни от кого. Смысл?
Демид с легкостью её найдет. Поэтому убегать, скрывать и не стала. А зачем? Он же получил своё – избавился от неё. Что ему ещё дальше?
То, что избавился – она знала наверняка.
Потому что у неё он пропал.
Сначала Кире было дико и… одиноко. Она закрывала глаза, погружалась в сон и просыпалась через пару часов от нерационального чувства неудовлетворенности. Ей снились обычные сны – куда-то она спешила, или шла, или где-то гуляла. Ей снились приключения и, напротив, ужасы. Война. Всё то, что снится каждому обывателю из ночи в ночь.
И не было Демида. Не было её Демона с пылающим взором.
Не было ничего. Ей бы радоваться. Её больше не беспокоили кошмары, суть которых она вспомнила. Да, её гибель в прошлом – вот что скрывало её бессознательное. Прятало, подменяя каждую ночь картинками счастливой жизни с Демоном. Кира привыкла быть честной с собой и четко осознавала – ночи наполнились пустотой.
Пустая кровать. Пустые сны. Пустое пробуждение.