Моя война: Выжить вопреки. Испытания. Чужой Мишин Виктор

– Здрав будь, добрый человек, – мужик даже чуть поклонился, – кто ж ты будешь? Наш или тоже, как эти? – мужик кивнул на убитого охотника.

– Они что же, и своих стреляли? – крикнул я в ответ.

– Да они и своих родных убивали, что им солдаты!

– Даже так? – я чуть задумался. – Меня Андреем зовут. Я встану, если больше никто стрелять не станет?

– Последнего гада ты убил, мы не вооружены! – ответил мужик.

Я встал, оставив пулемет на земле. Мужик, хоть и опасаясь, но решился и подошел. Протянутую руку я пожал охотно.

– Сергей! – произнес мужик.

– Андрей.

– Откуда ты, парень?

– Из тех ворот, что и весь народ.

Мужик хмыкнул, и толпа расслабилась. Это стало заметно по шепоткам и улыбкам.

– Расходитесь, люди. Дом тушить не станем, пущай догорает!

– На наши не перекинется? – спросила какая-то старушка.

– Яковлевна, мы же на другой стороне, забыла?

– Да я-то че, я так… – пробубнила старушка.

Народ начал расходиться, поняв, что действий больше не будет. Спасибо этому Сергею, понял, что меня напрягает толпа людей. А ну как опять стрелять начнут!

– Кто это был? – спросил я, указав на охотника.

– Староста. Такая гнида оказался! Он раньше у нас в деревне жил, вроде нормальным мужиком был, когда раскулачили, куда-то убег. А тут вернулся с немцами и давай лютовать. Сука, сына своего убил, когда тот хотел в армию идти. А ты спрашиваешь, убивают ли своих. То, что ты всех пострелял, конечно, хорошо. Но вот нам теперь худо будет, начнут немцы нас изводить…

– Скажете, пришли партизаны, всех убили, еду забрали и ушли.

– Придется что-то врать, а немцы ой какие недоверчивые!

– Ты, Сергей, чего предлагаешь? Мне тут остаться да немчуре сдаться? Не будет такого. Я этих сук давил и давить буду…

– Да правильно всё, говорю же. Ладно, как-нибудь переживем.

– А сам-то чего не в армии? – окинул я взглядом мужичка.

– Списали меня… – мужик приподнял одну штанину, и я увидел протез. – На Финской еще, мина.

– Ясно, извини. – То-то мне показалось, что он хромал, когда ко мне шел.

– Да ничего. Это, вопрос есть…

– Да говори, говори, – подбодрил я.

– Тут у нас зерно в хранилище…

– Это то, что немцы забрать хотят? В понедельник хотят вывозить.

– Ага, нам бы взять чуток, чтобы зимой не голодать. Эти ж гады все забрали, даже на прокорм не оставили, не то что на посевную.

– А сумеете спрятать, чтобы фашисты не нашли?

– А то ж! – распрямив грудь, всем видом показывая, что спросил я фигню.

– Да забирайте, я все равно его сжечь хотел.

– И сожжем, только чуть позже, лады? – мужик протянул ладонь.

– Заметано. Я пройдусь к дому, где прихвостни жили, оружие нужно.

– Ты в дом к этому гаду сходи, там, правда, жинка его, но у него точно есть чем поживиться.

– Я не вор, а трофеи это не грех, – пояснил я.

– Я тебя не клеймил! – Непрост мужик, ой непрост.

– А что же жена его не вышла?

– Да убежала она, когда ты стрелять начал. Не знаю, домой или еще куда. Ей тут жизни не дадут, бабы порвут. Муженек у нее стольких тут сгубил, не простит народ.

– Так чего ж сами-то не взбунтовались, немцев и было-то тут… – я развел руками.

– Оружия у нас нет, да и кому бунтовать-то? – в свою очередь, развел руками Сергей. – Ты ж видел, бабы да старики одни.

Говорили мы недолго, выяснилось, что в деревне есть наши красноармейцы. Сразу мне Сергей о них не рассказал, не мог понять, кто я, куда иду. Убедившись, что я не враг советской власти, рассказал. Парней было четверо, двое ранены, но легко, оставшиеся двое выздоравливали после серьезных ранений. Впрочем, на ногах были все четверо. Меня проводили к ним по очереди. Ребята все были спрятаны по разным домам. Блин, а я думал, что это только в кино в двадцать первом веке могло быть. В деревне немцы, полицаи, староста, будь он трижды неладен, а местные умудряются раненых выхаживать! Оказалось, вполне могут. Познакомился со всеми, к сожалению, знакомых не было, да и глупо было бы надеяться на это. Спросил у парней, почему не вышли, когда стрелять начал. Потупив взгляды, ответили, что не знали, кто здесь воюет. Решил не придираться.

После того, как закончил все дела в этой деревне, решил ехать сразу к лагерю военнопленных. Парни как один попросились со мной. Ребята все опытные, старше меня, когда услышали о наших бойцах в плену, чуть не бегом побежали. Пришлось осадить чуть-чуть.

– Там охраны взвод, минимум два пулемета. Как будем освобождать?

– У нас только винтовки, – отвечал один за всех, самый рослый детина. Росту в нем под два метра, плечи что у твоего шифоньера.

– Ну, мы не такие уж и пустые, – усмехнулся я. – Один пулемет я снял с мотоцикла, второй в доме полицаев нашел. Правда, наш, ДП.

– О, я как раз его отлично знаю, – тут же ответил тот же боец. Звали его, кстати, Иваном. Блин, ну а как еще его могли звать! Остальные, Егор Мельников, Саша Купченко и Олег Сапогов, пока в разговор не влезали, но было видно, что ребята рвутся в бой.

– Да я к тому, что патроны для всех разные придется таскать. Ладно, будь по-вашему. Короче…

Кроме мотоцикла с коляской, у фрицев был маленький автомобильчик без крыши, стоял возле сожженного мной дома. Я его и не видел ночью, хорошо хоть не сгорел. А дом выгорел дотла. Фрицы, кого не убило гранатами, сгорели. К сожалению, все, что у них было интересного из вещей, также уничтожено огнем. Жалко, конечно, я с утра сходил на пепелище, полазал немного. Первым, что нашел, был пулемет, но его настолько повело от огня, что только на переплавку годен. Но у полицаев мы нашли немало оружия. Был даже один ППД, дисковый, только к нему лишь один диск, и патронов сотни две. В основном оружием полицаев были обычные «мосинки». Но и это хлеб, за неимением большего. Зато нашли каждому по пистолету. Как на подбор, два нагана и два ТТ. Патронов к ним, а они лежали убранными вместе с пистолетами, пара сотен.

Выезжать решили на технике. Один из парней, а точнее Олег, умел ездить на мотоцикле, к сожалению, машиной управлять не умел никто из бойцов. За руль этой малютки сел я, а рядом посадил Ивана, а то на мотоцикле ему, с его-то ростом, было неудобно, так как ехать нужно было в коляске, а тот в нее не помещался. Он и в машине-то переднее сиденье оторвал и уселся на заднем, вытянув ноги и положив перед собой ДП.

Жаль, карты у нас не было, все бы проще получилось. В машине я нашел какую-то, но она была явно старой, тут еще фронт нарисован в ста километрах от этой деревни, поэтому помочь она нам могла только одним, указать дорогу к болотам. Зато по этой старой карте я понял наконец, где вообще нахожусь. Это был восток Белоруссии, Гомельская область, до фронта, который сейчас где-то в Брянской области, километров двести.

Мотоцикл ехал впереди, машина сзади. Бензина было немного, но если до лагеря хватит, уже хорошо. По пути чуть не влетели на пост жандармов. Те как раз мотоцикл мыли в пруду возле леса. Окликнули нас, но мы только помахали им руками и продолжили путь. Хреново, конечно, что они нас видели, но меня волновало другое, не заедут ли они в скором времени в ту деревню, где я побывал. Мы уже отъехали на километр примерно, когда я посигналил бойцам на мотике, показав остановку.

– Чего случилось? – спросил Олег, водитель мотоцикла.

– Ребят, надо жандармов вырезать. У них и форма, которая нам так нужна, наша уж совсем в неприглядном виде, таких немцев не бывает, и карты могут быть. А, кроме того, если они сейчас в деревню двинут, нас поймают очень быстро. Заметьте, кроме них здесь и нет никого.

– Так это ж только на дороге нет, – сказал Егор.

– По лесам фрицы не катаются, чего им там делать. Раз мы не встретили никого, значит, никого и нет. Это вблизи фронта могут быть и засады, и просто дозоры, а здесь… Чего им прятаться, они эту территорию своей считают.

– Ясно, – за всех опять говорил Иван Бортник. – Как будем действовать?

– Да подъедем сейчас, если они еще не закончили, тогда просто рубим их в винегрет, осматриваем и уезжаем. А вот если уже уехали, то будем догонять, хоть это и дорога назад.

Немцы все еще сидели возле пруда. Более того. Один из трех фельджандармов достал снасти, и фашисты рыбачили. Чтобы парни не наделали лишнего, я обогнал мотоцикл по обочине и подлетел к пруду первым. Нас заметили и замахали руками.

«Сейчас, подойдем, подождите только!» – подумал я, доставая из кобуры пистолет и перекладывая его в карман. На мне была немецкая форма, так же как и на одном из бойцов. Это мы раздели тех двоих фрицев, что я заколол на посту в деревне. Двое у нас были в форме полицаев, а Ивану, как самому большому из нас, ничего не досталось, он был просто укутан в плащ мотоциклиста. Вообще-то это палево, полицай в качестве водителя мотоцикла, но, думаю, скоро переоденемся. Показав парням на пистолет, дождался кивка и направился к фрицам. Те довольно весело приветствовали нас, я же издалека только помахал рукой, говорить ничего не стал. Да я и знаю-то пару фраз по-немецки, чего я им скажу? Пруд был в стороне от дороги, метров сто до него. Когда между нами было не больше двух десятков шагов, я выхватил пистолет.

– Хенде хох! – заорал я, грозя стволом. Надо отдать должное выучке и храбрости жандармов. Ни один из них руки не задрал. Напротив, они как-то уж очень быстро рванули в разные стороны. Одного я свалил сразу, случайно попав тому в ногу, двух оставшихся свалили парни, просто догнав их. Отличился Егор, оказалось, он классный рукопашник. Местность здесь была открытой, поэтому времени терять было нельзя. Олег сливал топливо из мотоцикла фельджандармов, да там еще и канистра была, полная, Егор и Иван топили выпотрошенный нами байк. Почему просто не поменяли мотоцикл? Да ребятки начали его потрошить, я не встревал. У нас появился еще один МГ, несколько гранат, один «люгер», с запасом патронов и два МП-38. Тот шустрый, которого я случайно свалил пулей в ногу, оказался почти с Ивана ростом, поэтому тот переодевался, после того, как вылез из пруда. Карта была, а вот допросить мы фрицев не смогли. Нет, те не отказывались говорить. Это мы «отказались» их понимать. Никто из нас не знал немецкого. Зато форма досталась просто отличная. Эх, к этой суперформе с бляхой еще бы и знание языка, вообще бы катались здесь, как хотели.

– Так, ребятки, – начал я разговор, когда мы отъехали на несколько километров от места истребления жандармов, – мы так и не решили, вы что вообще делать-то собирались?

– Как это что? – опять Иван.

– Ну, поправили здоровье вы, от немчуры ушли, куда дальше?

– Так мы ж с тобой? Куда поведешь, туда и пойдем!

Я поперхнулся.

– Так ведь, ребята? – Все дружно загалдели.

– Так я же не командир вам, такой же красноармеец…

– Ты начал партизанскую войну, так и продолжай, мы с тобой. Обязуемся выполнять твои приказы…

– Э, нет, ребятки, у меня ни опыта, ни знаний в этом деле нет. Давайте так, раз уж решили меня старшим сделать, то я буду руководить до того, как найдем кого-нибудь из командиров. А там уж как карта ляжет.

– А где мы их найдем? – это уже Саша спросил.

– Я вообще-то на лагерь рассчитывал, там уж явно кто-нибудь да будет…

– Вот это дело! – воскликнули бойцы.

– А справимся впятером-то? – спросил Иван.

– Подумаем, давайте вначале доедем до него, сходим, посмотрим, может, чего и придумаем…

Лагерь и правда был возле болот. Причем топь была с трех сторон, специально так фрицы расположились, чтобы никто сбежать не смог. Зато для нас это песец какое преимущество. Полицай тогда не соврал, вышек было всего две, больше тут и не поставить. Если только в ряд, одну к другой. Периметр был огорожен колючкой, плотно так, хрен уйдешь, а на сухом месте ворота. По разные стороны ворот вышки и стояли, а под ними барак для охраны. Мы сидели в овраге, метрах в восьмистах от лагеря и обдумывали нападение.

– Я думаю, лучше вечером напасть, внимание будет уже не то, охрана отдыхать будет, – объяснял я план. Просто один из наших бойцов предложил напасть ночью. – А ночью ни хрена не будет видно, пленные ломанутся кто куда, ищи их потом. Могут и в болото убежать.

– Я тоже так думаю, – произнес Иван. – Командир, я с ДП хорошо сработался, а кто из немецкого работать будет?

– Я и буду, немного уже изучил эту машинку. Тут тем более банки с патронами, а не открытая лента, мне удобно будет перебегать. Второй берите, кто хочет, от него главное создать плотность огня, а уж попадете в кого или нет, дело десятое. Сложность только одна, нам нужно зайти с фланга, чтобы наших в лагере не пострелять.

– Да уж. Я тут видел, справа низина есть, метров на триста можно подойти… – произнес Иван.

– Далеко, точности не будет, – покачал головой я. – Смотрите сюда, – я высунул голову из оврага и показал на дорогу. – Подъезд не прямой, дорога изгибается метрах в ста от ворот, там как раз вышки будут справа от нас.

– Ты хочешь ехать прямо к лагерю? – едва не вскрикнули сразу все бойцы.

– А что в этом такого? Мы все в форме, да еще и на нас бляхи фельджандармов висят. Никто не посмеет в нас выстрелить до того, как мы сами начнем.

– А как с машиной-то? Ты же за рулем будешь? – спросил Иван.

– Ты будешь держать пулемет так, чтобы, когда я остановлюсь, сразу подать мне его. Когда остановлюсь, открываешь огонь по дальней вышке, я по ближней. С мотоцикла бьют по казарме, лишь бы не по пленным. Как?

– А может, и получится, – парни ухмыльнулись.

– В любом случае мы сделаем все, что можем, но, я думаю, должно получиться.

Выбравшись из оврага, мы отползли к небольшой роще, где оставили технику. Проверили оружие, подготовили патроны. Мы с Иваном отрепетировали передачу мне пулемета, выходило хреновато, конечно, мне мешало стекло автомобиля. Немного поковырявшись, нашли способ, как избавиться от него. Оно просто снималось, поэтому решили сразу снять и не париться больше. Без стекла все выходило хорошо.

Фрицы службу несли на совесть. Едва мы приблизились на расстояние выстрела, немцы на вышках замерли, взяв пулеметы на изготовку. Я уж было хотел признать, что идея хреновая, но когда подъехали близко, то фрицы все же расслабились. Они еще непуганые сейчас, даже не представляют, что кто-то из русских может к ним заявиться, да еще и в форме жандармов. Пулеметчики уже не целились, хотя и держали стволы наготове. Ну а мы, резко дав по тормозам, начали войну. Все же фрицы не зря половину Европы завоевали. Один из пулеметчиков, причем, сука, именно «мой», первой же очередью срезал нашего водителя мотоцикла. Тот ближе был. В ответ я скосил его самого, но опоздал. Ваня выступил отлично, на дальней вышке пулеметчик не успел ни в кого попасть, свалился с вышки, продырявленный пулями. Охрана уже выбегала из казармы, дергая затворы винтовок, а пленные рванули к воротам. Блин, не помешали бы только.

В три пулемета мы завалили всех солдат противника быстро, я даже банку не дострелял. Повезло нам в том, что вариантов для маневра у фрицев не было, сами загнали себя сюда, прижавшись к болоту, вот и получили. Когда мы подъехали к воротам лагеря, кто-то уже командовал, бойцы разбирали оружие охраны.

– Здравия желаю! – отдал честь я подошедшему ко мне бывшему пленному. По виду, внешность подсказывала, тот явно был командиром.

– Да брось ты, хлопец! – в ответ услышал я. – Спасибо вам огромное, ребятки.

Я растерялся, а ситуацию усложнил еще один подошедший.

– Здравствуйте, товарищи, вы кто? – Вот этот мне чем-то не понравился. Не то чтобы я его во враги сразу записал, просто какой-то неприятный человек.

– Бойцы Красной Армии. Временно сменили форму на вражескую, чтобы можно было эффективнее действовать на территории врага. Своя убрана.

– Ясно, из какой части? – продолжал допрос неприятный человек.

– Слушай, особист, давай позже, лады? Надо валить отсюда, да побыстрее! – вновь проговорил первый, тот, что благодарил. – Ребят, я капитан Красной Армии Фролов, Михаил Григорьевич. Командир батальона семьсот шестьдесят четвертого пехотного полка, двести тридцать второй стрелковой дивизии. Это мой особист, Кривошеин Александр Семенович, все вопросы потом. Я так понимаю, техники у вас нет?

– Только эта, – развел я руками, показывая, чем богат.

– Лады, что тут рядом есть?

– Фрицев в округе нет, днем только жандармов встретили, мотоцикл мыли у пруда, вот, положили их и сюда рванули. Километрах в десяти, может чуть дальше, я могу по карте показать, есть гарнизонные склады и реммастерские немцев. По данным, полученным от пленного, охрана там небольшая, взвод примерно. Хотели совершить нападение на него.

– А вы что же, боец, к фронту идти не собираетесь? – вновь спросил особист.

– Честно? – поднял бровь я, плюнув на субординацию. – А вы хоть знаете, где этот фронт? Я вот, – я ткнул себя в грудь пальцем, – знаю. Не в лагере был.

– Ты не забывайся, боец! – одернул меня особист, но меня уже понесло. Видно, все мои страхи, с самого первого дня войны, полностью ушли в прошлое, и я обрел сам себя.

– Товарищ особист, или мне, может, обращаться гражданин?

– Андрюх, – дернул меня за рукав Иван.

– Как вы попали в плен, гражданин особист? Почему на вас форма красноармейца? Молчите, вот и молчите себе. Документы у вас где? Так что это я тут боец Красной Армии, а вот кто вы, я не знаю!

– Слушай, Саш, ты, правда, чего тут разошелся-то? Не у себя в отделе, чай. Парень-то прав, мы ведь в плену были! – взял слово капитан.

– Товарищ капитан, вы бы людей послали у немцев архивы забрать, нужно все сжечь, да и принимайте командование. Решите идти к фронту, пойдем к фронту. Ваше право, вы командир.

– То, что ты говоришь, дело. А вот насчет того, куда идти… – задумался капитан. – Склады это очень заманчиво. Это все же помощь нашим на фронте!

– Я вообще, товарищ капитан, хотел предложить остаться здесь, ну, точнее, уйти в леса и партизанить. Много задумок есть, чуть позже могу поделиться.

– Так и сделаем, я пойду строить людей, вы давайте вперед, нужно уйти как можно дальше, желательно найти лес.

– Он тут километрах в пяти, может, шести. Причем серьезный, спокойно укроемся.

Мы на технике так и пошли дозором. Правда, вначале пришлось быстренько похоронить Олега. Парни переживали, они-то его знали уже давно, это для меня он был незнакомым до встречи в деревне. Жаль, что потери начались так рано.

Мысли свои я все же озвучил командиру. Ведь на самом деле, зачем рваться всеми правдами и неправдами к своим? Здесь непочатый край работы. Мосты, лагеря военнопленных, склады фрицевского добра. А ведь еще можно замахнуться и на поезда, пускать под откос вражеские эшелоны, это ж сколько пользы принесем! Если будет взрывчатка или какие-нибудь авиабомбы, можно дороги минировать. Да что там говорить, просто перемещаться по занятой противником земле и уничтожать разного рода мелкие подразделения нам вполне по силам. Конечно, против полка солдат, да еще и с техникой, нам выступить не с чем, но жандармы, ремонтники, охрана лагерей – все нашими будут. Вот раздобудем технику, увеличим отряд за счет лагерников и развлечемся, я думаю. Недолго фрицам спокойно спать, главное, чтобы командир оказался адекватным. Сейчас, в сорок первом, громить вражеские тылы самое подходящее время. Немец вообще непуганый нынче, на нас во вражеской форме никто и внимания не обратит, будем делать что захотим.

Разум командира все же возобладал над приказом. Капитану Фролову понравилась моя идея устроить немцам в тылу АД. В основе своей здесь все же тыловые подразделения. Охранные есть, но их на весь тыл не хватит. Кто еще? Второй, третий эшелон? Их могут пригнать, но тогда на фронте будет жопа. Причем не нам, а именно фрицам. Ведь у них все посчитано, сведен баланс. Любые перестановки в войсках, привлечение запасных подразделений к войне у себя в тылу оголяет фронт. Помните, что получилось, когда Гитлер приказал Гудериану повернуть на юг? Точно! Немцы, раздергав силы, не смогли взять Москву. Так вот и будем помогать врагу, распылять свои силы по своим же тылам, пытаясь поймать нас. Конечно, поймают. Я даже больше скажу, уничтожат. Только вот не сразу, правильно?

Капитан Фролов с виду мужик умный, если не попадет под влияние своего же особиста, будет хорошо, а с представителем особого отдела мы каши точно не сварим, если не сможем переубедить, а это непросто.

Сидеть и отдыхать – это лучше, чем бегать и стараться не умереть. Сняв сапоги, я дал наконец отдохнуть своим натруженным ногам. Эх, как там моя Валюшка, ее бы сюда, такой массаж делала, после него хоть десять километров по пересеченке бегом беги. Интересно, забеременела она все же или как? Возможность была, причем не раз. Только бы фриц не дошел до той деревеньки, где я ее оставил. Надеюсь, у немцев ведутся какие-то подсчеты, кто, где и сколько украл, зачем им туда возвращаться, если все и так выгребли? Деревенька маленькая, я рассказывал, после единственного налета фрицев, там никакой живности у крестьян не осталось. Ну, кроме коровы, что из леса сама вышла к людям. Если Валюшка там и родит, будет малышу что кушать, окромя мамкиного молока. С коровой в деревне жить можно, главное, конечно, чтобы фрицы не вернулись.

Обо всем на свете думал я в минуты отдыха. Вспоминал, как был салагой, боящимся даже стрелять из винтовки в сторону немцев. Ранение мне помогло, бесспорно. А еще помог Леха. Если бы тогда он не кинулся к танку со связкой гранат, я бы ни за что сам на такое не пошел. А итог очевиден. Я хоть и получил тяжелое ранение, но нашел Валюшку, точнее она меня нашла. А самое главное сейчас, на войне, я обрел наконец силу сопротивляться страху. Животному страху, который появлялся откуда-то изнутри, заставляя меня бояться. Ведь вон, как сейчас. Ребята, что ко мне теперь обращаются как к командиру, сами выбрали меня на эту роль. Значит, я хоть немного, но соответствую этому званию, раз меня люди слушают. А слушать и слушаться это разные вещи.

Возле леса, который я указал капитану как место встречи, было тихо и безлюдно. Мы успели и переговорить, и перекусить даже, прежде чем бывшие пленные притопали сюда. Капитан навел в этом стаде порядок, шли четко, колонной. Это они в плену расслабились и после освобождения вели себя как стадо, сейчас уже все в порядке. Но с особистом, я думаю, мы намучаемся. Сложный человек, да еще и я как идиот язык вывалил, наехал на него при всех. Не простит, когда выйдем к своим, ой не простит.

Из бывшего лагеря для военнопленных мы уехали не пустыми. Капитан попросил положить в машину и мотоцикл запасы еды, что нашлись у немцев. Странно, но кухни полноценной там не было, лишь три котла, но внушительных. По приходе отряда, а теперь пленные выглядели именно как отряд, начали углубляться в лес. Проехать на технике удалось метров двести, здесь ее оставили, замаскировав. Отряд шел дальше, забираясь поглубже в чащу. Устроились в хорошем таком овраге, метров сто пятьдесят в длину и пятьдесят в ширину. Кто-то сразу начал рыть землянки, командир сказал, что ночами очень холодно, кто-то ушел в охранение, заняты были все. Я с ребятами из деревни разводил костры. Капитан быстро отрядил несколько человек именно для работы по кухне. Пара бойцов ушла глубже в лес искать воду, ручьи тут есть, мы даже прошли несколько, правда, мелких. Спустя час суеты капитан с особистом вызвали нас с ребятами на разговор. Был он недолгим, уложились в двадцать минут. Капитан рассказал, что они добыли свои документы, я только удивился, узнав, что у командиров при пленении они были при себе. Почему их не отправили в лагерь для комсостава? Как объяснил капитан, практически все пленные были бойцами одного подразделения. Их окружили всех вместе в одном селе и вынудили сдаться. К тому времени у бойцов закончились последние боеприпасы, и сопротивляться далее было бессмысленно.

– Осуждаешь? – искоса посмотрел на меня капитан.

– Кто я такой, чтобы осуждать вас, товарищ капитан? Что сделано, то сделано. Зато теперь вы на свободе и собираетесь громить врага, так что, думаю, вы правильно поступили.

– А вот он считает, что нет, – указал командир на особиста.

– Это его воля. Так уж его учили, должность не позволяет по-другому взглянуть на это дело.

– Да, мы сдались, я тоже сдался, причем надел форму с убитого бойца, – начал говорить особист, – трибунал, вот что я заслужил.

– Ну, шлепнут вас, товарищ лейтенант, – тот был с лейтенантскими кубарями в петлицах, а мне было проще назвать его именно по званию, – кому легче от этого будет? Стране? Бойцам? Нет, когда умирают бойцы и командиры, легче становится только врагу. Потому как меньше остается тех, кто умеет воевать.

Из меня долго еще лился поток красноречия, а под конец беседы мы с особистом еще и руки пожали. На самом деле, он нормальный мужик был. Просто он считал, что все мы виноваты, раз сдались в плен, такая уж была линия партии. Кстати, нас он тоже посчитал сбежавшими из плена. У моих ребят из деревни тоже были документы, но вот у меня еще и указано в них было, что я действительно был ранен. Особист долго качал головой, даже попросил расстегнуть гимнастерку и посмотрел на шрам. Я ему еще и ноги показал, посеченные. Он вначале было сник, бросив что-то вроде:

– Вот видишь, ты чист перед Родиной, – но потом разошелся и заявил, что будет бить врага до последней капли крови!

На что я заметил:

– Бить нужно до последней капли крови врага, а не своей! Я вот почти с первого дня на фронте. Хоть и видел немного, но насмотрелся на политруков, призывающих умереть за Родину. Считаю, что это и есть самые настоящие враги народа. Если все будут рваться в бой, только чтобы умереть, пусть и за Родину, кто воевать-то будет? Старики и бабы с детьми?

– Да, этот вопрос как-то не продуман. Неладно что-то в политуправлении, это многие понимают.

– Да потому что там враги и сидят, – брякнул я, мы все наедине были на ты, – а таким, как ты, надо ТАМ работать, а не среди бывших крестьян искать врагов.

Готовили еду, чтобы накормить такую прорву солдат, всю ночь. Повар с помощниками с ног сбился, но все же как-то умудрился всех накормить. Только вот другая беда, назавтра готовить уже и не из чего. Припасов-то у фрицев в лагере было всего на взвод, а нас тут под двести рыл, да еще и голодных как волки. Капитан, собрав еще с вечера себе штаб из младших командиров, рассудил так:

– Завтра выходим на гарнизонные склады. Во-первых, надо спешить, пока буча не поднялась, а во-вторых, есть нечего. Кажется, что это будет вообще главной заботой на все время.

Я еще вчера у него спрашивал, как немцы менялись в лагере. На что командир отвечал, что так и не поняли, слишком хаотично все было. То каждый день ездят, а то и по три дня пропадают. Даже не похоже на немцев, с их-то порядком.

Выдвинулись рано утром. Бойцы все голодные, чего им этот один прием пищи, когда они в лагере подошвы ели. Не знаю, дойдем ли. Да, я тоже иду. Машину у нас забрали отцы командиры, ладно хоть послушались и мотоцикл оставили для дозора. Меня туда не поставили, да я и не просился. Вообще, меня и парней, которые и вытащили пленных из лагеря, как-то быстро затерли в общий строй, хотели еще и разоружить, но тут уж мы уперлись.

– Вы, товарищ командир, командуйте, а вот на оружие не зарьтесь. Я его не для продажи несу, воевать вместе будем, но мы его себе добыли, нам с ним и воевать.

Конечно, пытались давить званием, да только без особой охоты, ну и мы не сдавались. Топали сейчас вчетвером, остальные бойцы на нас поглядывали, чаще с одобрением. Идти на самом деле было не очень и далеко, хоть мы и отклонились слегка, когда вчера к лесу ушли, но расстояние было не больше двадцати километров. Выйдя с места ночлега, к складам прибыли к полудню. До этого бойцы, назначенные дозором, съездили на мотоцикле на разведку. Фрицев в прилегающем селе было много. Для нашего отряда много, ведь у нас почти нет оружия. Там были два танка и два бэтээра, солдат до двух взводов. Я сначала ругался тихо на обманувшего меня Сашко, но потом встрепенулся, когда узнал, что на самих складах, кроме техников, солдат и нет вовсе. Наши пленные были за рабочих, а командовали ими немецкие технари. Меня вызвали к командиру, в надежде отжать оружие для атаки. Обрадовавшись тому, что выдался момент поговорить с командиром, я выступил:

– Разрешите пойти на склады нам с ребятами. Мы сами все сделаем, шум тут не нужен. А вот когда захватим мастерские, там ведь и оружие должно быть, и техника какая-никакая, тогда и на село идти можно.

– Пойдем все вместе, – скривился от моих предложений капитан.

– Товарищ капитан, я начинаю думать, что мы зря вас освободили. Вы что, так торопитесь умереть? А бойцы-то простые при чем? Не кричите на меня! – это я прервал его, когда он начал заводиться. – Не поможет. Вот выйдем к нашим, когда-нибудь, тогда можете хоть в трибунал подавать. А пока я не дам просто так гробить бойцов за ваши амбиции. Покомандовать захотелось?

Я понимал, что наживаю себе сильного врага, но мне было пофигу. Я вообще уже начал думать о том, как свалить из этого отряда. Ведь командир реально не очень умный человек, хотя, может, просто упрямится, не желая слушать простого красноармейца. Этим я подорвал его авторитет.

Все же с головой он немного, но дружил. Приказал идти нам четверым и дал еще шесть бойцов, что были при винтовках. Когда отошли от места, где собрался в ожидании отряд, я сразу переговорил с этими бойцами.

– Так, мужики, давайте начистоту, – остановился я, – вам что приказали?

– Захватить склады…

– Вот, давайте это и сделаем, только без стрельбы, хорошо?

– Как это? – возмутились бойцы.

– Вам что, пострелять захотелось? Захватим склады, у вас будет такая возможность, что надоесть успеет. В селе чуть не рота фрицев, настреляетесь еще. Вы идете на подстраховке, пока мы с ребятами будем работать, вы просто следите за тем, чтобы к нам не подошли, застав нас врасплох. Мы договорились?

Бывшие пленные переглянулись, но закивали. Когда мы с ребятами уже поползли вперед, кто-то из них бросил вслед:

– Капитан об этом и говорил, не будет он приказы выполнять…

Так или иначе, но я хотел сделать все по-своему. Чуть удалившись от «помощников», мы быстро накинули на себя фрицевские френчи. Переглянулись и рассмеялись.

– Ты, Мороз, или далеко пойдешь, или тебя свои же пристрелят! – весело заметил Иван Бортник.

– Да пофигу, Вань, – серьезно ответил я, – успел я уже повидать всякого. Я иду врага резать, а что обо мне будут думать ТАКИЕ командиры, мне все равно. Да и если честно, я не собираюсь жить вечно, особенно на такой войне.

– Тьфу на тебя три раза, помирать он решил! – сплюнул и выругался Иван, а все остальные ребята были с ним солидарны.

Разговаривать больше было некогда, мы уже подходили к ограждению, забору точнее, МТС, на которой и были размещены мастерские и склады. Работать решили ножами, кроме меня, это умеют делать Иван и Егор, Сашка будет на подстраховке. Дальше началось просто истребление младенцев. Фрицы-технари, по большей части обычные немолодые мужики, имели при себе только пистолеты. Всего на территории их было восемь человек, вот всех восьмерых мы и зарезали, не побоюсь этого слова. Просто зайдя в здание, что попалось первым, убили одного немцы и опросили работягу, что там был. Рабочий был военнопленным и рассказал все о численности механиков и охране, которая была в селе. Причина, по которой охраны не было в самих мастерских, была проста. Село стояло в трех сотнях метров отсюда. Даже простой крик привлечет внимание. Узнав от пленного места нахождения всех техников, просто вырезали их за пять минут. Наши бойцы, что выполняли здесь черную работу, просто впали в ступор при виде такой картины. Еще бы, немецкие солдаты режут своих же соотечественников. Позже, конечно, все поняли, говорили-то мы по-русски, но вначале испугались.

– Кто старший у вас? – спросил я рабочих, собрав всех вместе.

– Так я за старшего, – из строя вышел один мужичок, лет сорока на вид. Его тощая фигура под ватником с чужого плеча смотрелась смешно.

– Как звать?

– Анатолий Николаевич, – ответил старший.

– Слушайте меня, товарищи. Через несколько минут сюда прибудут наши бойцы, их нужно вооружить, мы хотим отбить у фрицев село, чтобы иметь возможность взять склады. Мы, можно сказать, партизаны. Нам требуются припасы, это и оружие, и еда. Если кто-то из вас не желает участвовать, осуждать не стану, только попрошу не мешать, идет?

– Так мы все согласны, только оружие дай!

– А что ж сами-то не брали? Тут и фрицев-то было ноль-ноль да хрен повдоль!

– А на кой нам оружие без патронов? – ответил старший, а я вдруг впал в ступор. Ну, конечно, чего фрицам охранять этих работяг, если им патронов взять негде. А без патронов что они тут сделают?

– У нас есть немного, да сейчас еще и отряд подойдет, там тоже немного наберем. Черт, как же так-то? – последнее я сказал себе под нос, но Анатолий услыхал.

– Есть снаряды в одном танке и бэтээре. Бэтээр вообще хорош, там зенитный пулемет стоит, как пушка!

– А почему их не «раздели»? – удивился я.

– Там движкам хана, куда они денутся, все равно не поехать.

– А есть танк или бэтээр на ходу?

– Танк есть, такой же, «двойка». Снаряды перегрузить недолго. С зениткой сложнее.

– Да уж, а вы сможете выкатить ее из бокса так, чтобы из нее можно было стрелять по селу?

– Только танком.

– Да хоть бы и танком!

– Тогда надо бежать скорее, заправлять, – вскочил со своего места тот старший, что вел со мной беседу, – а то фрицы скоро приедут. Они всегда после обеда приезжают.

– Начали, ребятки! – скомандовал я и рванул наружу из бокса.

Тем шестерым, которых капитан послал с нами, я велел передать о захвате складов и сообщить, что мы ждем немцев, пусть поторопятся.

Не успели. Немцы приперлись раньше. Хорошо, что это были всего два мотоцикла, одиночки без колясок, а соответственно и пулеметов. Что им надо было, мы, естественно, не спрашивали, дождались, когда те спешатся, и несколькими выстрелами из винтовок уничтожили их. Мы не стали пускать в ход пулеметы, пригодятся еще, да и шумят они куда громче. В селе начиналась возня, немцы действовали по инструкции. Появилась непонятка, посылают дозор. В данном случае это были бэтээр и грузовик с пехотой. Танки, видимо, не посчитали нужным отправить. Нам это было на руку. Работяги, конечно, еще не успели выкатить зенитку и танк на позицию, но двое из них приперли «максим», пришлось патронами делиться, и в три пулемета мы встретили врага. А через десять минут боя появились и наши основные силы. Капитан развил бурную деятельность, пришлось вновь его немного осадить, так как вообще-то бой идет. Бэтээр начал пятиться, грузовик с пехотой мы подожгли сразу.

В отряде были и танкисты, так что сейчас ребята активно изучали технику, одновременно буксируя бэтээр с зениткой на ту позицию, что присмотрел капитан. Немцы тоже не сидели в селе сложа руки. Если прислушаться, то можно было услышать даже звук танковых двигателей. Капитан был рад настоящему делу, глаза горели. Как еще он не рванул в атаку, даже не понимаю.

Танкисты у нас оказались на удивление опытными. С ходу зажгли выезжающий из села Т-2, попав прямо в мотор. Немцы пошли в атаку пешком, стреляя из всего, что было, но мы были в чуть более выгодной позиции. Бывшая МТС стояла на пригорке, поэтому нам стрелять было даже удобно. Только одна проблема была, боезапас. Он подходил к концу, а взять его было неоткуда. И вот тогда… Да, капитан поступил в принципе неглупо, а так, как было единственно возможно в данной ситуации. Он погнал нас на врага. Мне еще повезло, я был пулеметчиком, бежать на врага мне не пришлось, стрелял, находясь на хорошей позиции. Боеприпасы у меня еще были, да и тут надыбал немного, к немецкому-то пулемету патроны были. Я старался. Старался изо всех сил хоть как-то помогать наступавшим бойцам, пока они бежали к селу. Фрицы ведь не дураки, они не стали стоять в чистом поле, а откатились назад, к домам, и постреливали из укрытий. Наши танкисты, уничтожив последний танк фрицев, ему так вовремя зенитка сбила «гусли», что тот подвернул нам свой борт, пошли вперед. Зенитка долбила на расплав стволов, пока были снаряды. Думаю, сельчанам хана, тем, кто в крайних домах жил. Намолотили наши столько, что что-то плохо мне стало от увиденного.

– Ну что, Морозов, говорил я, нужно сразу всем отрядом идти! – Когда я пробегал мимо капитана, тот меня остановил. Ему сейчас голову бинтовали, осколком зацепило чуток, но ничего, даже храбрится.

– Виноват, товарищ командир, не учел, что подкрепление подойдет не сразу, плюс проверки фрицев. Кто ж знал, что они заявятся, как только мы охрану вырежем? Ведь мы-то все правильно сделали.

– Да, молодцы, но видишь, как вышло… Половину состава уже потеряли, а село еще не отбили. Фрицы могли связаться со своими и попросить помощи. Нужно заканчивать скорее, брать, что можем, и деру в лес! Если, конечно, будет к тому времени кому отходить.

– Надеюсь, а в селе-то, похоже, заканчивают, – прислушавшись к стихающей стрельбе, сказал я. – Фашистов там и было-то немного, только что техника…

– Вот именно, техника! Но если бы вы не позаботились о танке и зенитке, хрен бы что вышло. Так что все одно молодцы! Ты сейчас куда бежал?

– Да хотел слева тот длинный дом обойти, пулеметчик там уж больно дерзкий.

– Давай, сколько там еще наших бойцов ляжет из-за таких дерзких пулеметчиков!

Мы сейчас лежали возле одного дома, подошли-то мы уже вплотную, кое-где наши в самом селе бьются. Надо бежать.

До дома с дерзким пулеметчиком я так и не дошел. Кто-то его и без меня завалил. Я нашел по пути своих друзей, можно их и так называть, хорошие парни, да и повоевали мы уже вместе. Осторожно пошли зачищать дом за домом. Стрельба уже совсем перешла на пистолетную, редкая такая. Интересно, кого фрицы в помощь пришлют? Вряд ли танки, долго это. Мы тут пленного допросили, точнее, я лишь слушал, как допрашивали, так говорит, ближайший гарнизон второго эшелона, который обладает техникой и людьми, где-то в тридцати километрах. Даже если мгновенно выехали и то нескоро будут. Зато мы, захватив село, сразу стали обладателями большого количества боеприпасов и техники. Тут столько грузовиков было… Даже целые после такого боя остались. Жаль, танк всего один целым захватили. Теперь у нас их два. Та «двоечка», что «сделала» весь бой, цела и почти невредима. Ранен был только один из танкистов, контузило близким разрывом снаряда. А так ничего, «гусли» побитые поменять и в путь. Все вроде, основной бой закончен, сейчас будем «чистить».

Село обошли быстро. Много было разбитых домов, к сожалению, попадались и убитые гражданские. Не разберешь сейчас, кто их, мы или фрицы, но неприятно, что и говорить. Понимаю, что по-другому было никак, но гложет что-то внутри. Но, думаю, мы если и убили кого, то немногих. В крайних домах, с той стороны, откуда мы наступали, местных жителей и не было, одни фрицы.

Трофеев немало, тем более нас теперь меньше, осталась едва сотня бойцов, а может, и меньше, еще не считали. Очень много убитых. Фрицев тоже накрошили прилично, кругом трупы. У нас погиб особист, сунулся с бойцами в один дом, а там какой-то важный фриц отсиживался, то ли полковник, то ли подполковник, но отбивался он ожесточенно. Положил шесть наших бойцов и особиста, прежде чем его самого грохнули, тупо забросав гранатами. В доме рядом с трупом нашли кучу сожженных документов, успел, сука, сжечь, наверняка что-то важное.

Так уж вышло, что капитан предложил, именно предложил, взять на себя разведку. Людей мало, поэтому в разведотделение вошли только мы вчетвером. Решил не выделываться, отказываться не стал, только попросил вернуть машинку, на которой мы приехали, когда отбивали лагерь. Маленькая, полноприводная, нам в самый раз. Правда, не хватало сиденья, но мы все же уместились, проблема была с этим только у Вани Бортника. Ну и здоров же он! Я был за водителя, пулемет отдал Егору, справится. Себе же после штурма села я прибрал винтовочку, да не простую, а с оптикой. Давно хотел попробовать, какой бой будет с прицелом, вот и появилась возможность. Пришлось, правда, немного повозиться, винтовка немного покоцанная была, даже удивлялся, что прицел остался целым. Винтовка наша, «мосинка», тяжелая, конечно, но опробовав ее возле села, пришел в восторг. Я ведь уже воевал с винтовкой, разница есть, знаете ли. Дело даже не в оптике, тут сама винтовка была другой, более качественно собранной. Читал как-то, на них и стволы специально отбирались. Пострелял сначала без прицела, на сотню метров, бой обалденный. Закрепив оптику, начал пристреливать и просто влюблялся с каждым выстрелом. Метров до трехсот я, наверное, врагам прямо в голову смогу попадать, после тренировок, конечно. Очень хорошая винтовка оказалась.

Капитан сгреб со складов все, что смог упереть. Пару машин даже на буксир взяли, мало ли, сломается какая, хоть будут запчасти. Самое главное, был топливозаправщик, причем с наполовину полной бочкой. Горючки много у нас, танки, правда, жрут много, но мы ведь не собирались рейды устраивать по нескольку сотен километров.

Также появилась артиллерия. Две гаубицы, наши, МЛ-20, да пара немецких ПТО. Снарядов ко всему хватало, так что повоюем. Минометов взяли аж шесть штук, немного неудобно было только из-за того, что они почти все разные. После сбора всех трофеев командир за голову схватился, что теперь нам людей не хватало. Я сунулся было с советом, но был послан. В том смысле, что капитан и без меня сообразил, что делать. Сейчас приказ простой, ищем хороший лесок, чтобы можно было на технике спрятаться, а потом я со своими разведчиками еду в рейд по округе, искать еще лагеря с военнопленными. Должны тут такие быть, не могут не быть. Столько в первые месяцы в плен народа попало, что обязательно найдем кого-нибудь.

– Приказ понял? – Я смотрел на командира и кивал. Мне только что, с тех пор как назначили в разведку, поставили первую, важную задачу. – В соприкосновение не входить, в перестрелки не ввязываться, за вами люди, помни об этом. Если вас где-то убьют, все мы попадем в руки немцам, так как не будем знать, где вы и что с вами. Ясно?

– Ясно, товарищ капитан, разрешите выполнять?

Тот молча кивнул и ушел к себе в палатку. Ну а нам отправляться в путь-дорожку. Не сейчас, с утречка, сейчас мне просто задачу поставили.

Лес мы нашли прекрасный, еще и с речушкой, бежавшей прямо через него. Отмахав тогда километров пятьдесят от разгромленного нами села, мы нашли то, что искали. По пути видели только самолеты противника, что пролетали чуть в стороне. Может, это уже нас ищут, надо торопиться.

В лесу капитан успокоился немного и начал налаживать воинский быт. Тяжко, конечно, народу мало, а вещей хапнули ого-го. В маскировке приняли участие все, не только повара, но даже и мы с ребятами, хотя и собирались уходить. Вроде получилось удачно. Задача стояла укрыть технику от возможного поиска с воздуха. В этом, как ни странно, помогла дорога, что была накатана возле этого леса. В другом случае подумал бы, что это опасно, размещать лагерь вблизи дороги, по которой периодически передвигается противник, но не в нашем случае. Можно было бы заехать в лес и со стороны поля, но в таком случае нас точно бы обнаружили быстро. На поле, после прохода такой колонны, остались бы следы, прекрасно видимые с воздуха. А так ехали мы по дороге, ехали и вдруг пропали, свернув в лес. Вряд ли кто-то будет рассматривать едва видимые следы, ведущие в лес, возле очередного болота. Да и замаскировали их позже. А когда увидели, как по дороге спокойно, без остановки прошла колонна машин, вздохнули с облегчением. Колонну мы не трогали, а то опять бы пришлось менять место дислокации, просто проводили взглядом. Зато своим проходом здесь фрицы скрыли наши следы.

Вообще, бой в селе как-то расшевелил людей. Несмотря на огромные потери, эти, вчера еще военнопленные, воспряли духом. Мимо кого бы ни проходил, отовсюду слышалась бравада и обсуждения прошедшего боя. Мне же, в свою очередь, вновь вспомнилось, как я воевал в начале войны. Пока лечился, как-то привык, что всегда один, ну, с Валюшкой, конечно. А тут вновь в составе отряда, настоящий бой, блин, накатило что-то. Я-то по меркам многих из бывших пленных уже бывалый, повоевал, даже ранен был. А на самом деле, мне так же боязно, как и всем, ведь не боятся только дураки. В селе, всего в пяти метрах от меня, чем-то крупным бойцу попало в голову. Тогда я просто отвернулся, даже не вырвало, перестаю реагировать, но вот сейчас, когда отходил от горячки боя… Картинка так и стоит, причем, зараза, вижу все в подробностях, как в замедленном кино. Вот что-то темное ударяет бойца чуть выше брови над левым глазом, и он застывает, а сверху в каске вдруг появляется дыра и сквозь нее вылетают какие-то ошметки. Сейчас-то я прекрасно понимаю, что у него череп взорвался, и от этого меня крутит. Блин, вот все же «накрутил» себя, не удержал.

– Отдышался? – услышал я голос Ивана.