Случайный билет в детство Стрелков Владислав

Дядя Миша помолчал немного и продолжил рассказ:

– Перед отправкой в Анголу нас всех тщательно инструктировали – нельзя попадать в плен. Если вдруг случится, то мы – гражданские специалисты, оказывающие местному населению помощь. Но попадать в плен мы не собирались. У каждого на этот случай был специальный патрон или граната. Мы ходили в камуфляже без знаков различия. В документах наших были другие имена, чаще латинские. Меня называли Мигель Транквильо. За то время, что я провел там, так свыкся с этим именем, что даже стал забывать, как на самом деле меня зовут. Сашка Григорьев, единственный по-португальски говорящий, все смеялся: «Вернемся домой, родные позовут, а мы и не поймем…» Его самого ангольцы называли «Санчес Амиго», а мы шутили, вторя: «Друг Санчо».

И вот как-то учения проводили недалеко от черных скал. Были такие, странные очень. Ровное место, и вдруг – горы. Невысокие и черные, как будто чистый уголь. Склоны крутые, ровные. А вокруг них осколки камней с острыми краями, хоть сало режь.

Дядя Миша встал, прошелся туда-сюда, остановился у рукохода и, взявшись за трубу, тихо сказал:

– Вот у этих скал и случился тот бой. Последний…

Кисти Тихомирова побелели, сжав перекладину. На миг показалось, что железо сейчас сомнется в его мощных руках. Дядя Миша выдохнул. Голос его стал ещё глуше:

– Шли колонной по дороге, вдруг стрельба впереди. Кубинцы и ангольцы сразу в бой вступили, а мы, всей группой, заняли оборону. Вместе с нами отделение кубинских товарищей, прикрытие наше. Нас всегда хорошо охраняли. И тут нам в тыл ударили, да так, что сразу половину прикрытия положили. Ухнуло два взрыва впереди. И пулеметы из зарослей огонь открыли. Стало понятно, что это засада именно на нас. Предупреждали же, что могут охотиться на советских военспецов. Вот они и отвлекли основные силы, а вторая часть в тыл нам ударила. Грамотно обложили. Пожар еще некстати…

Нас отжали к скалам. Вызвать бы помощь, но, как назло, рацию «шальной» пулей разбило. С нами к камням отошли трое кубинцев и ещё двое ангольских партизан. Укрылись за камнями. Командир кричит – отходим за скалы, но куда там… огонь со всех сторон, не высунуться. Зажали качественно. И непростые диверсанты из УНИТА, а юаровские коммандос. Гранатами по нам не работают, хотят живыми взять. Слышим, как где-то недалеко тоже бой идёт. Но нам деваться некуда и нас просто так не возьмешь…

От камней рикошет страшный, искры летят, осколки камня не хуже чем пуля. Острые, горячие. Патронов мало, а эти лезут…

Первый взрыв гранаты, и я понимаю – всё…

Это Сашка Григорьев первым подорвался. Слишком близко подобрались юаровцы. «Амиго» уже тяжело ранен был. И помочь ему не смогли…

Потом Антон Михайлов рванул свою последнюю…

Валера Свиридов, командир наш, кричит: «Держитесь, помощь идёт!» и тут же падает. Я к нему. Живот раскурочило, и горло пробито, но по губам читаю: «Помоги…», а я не могу в него стрелять. Не могу! Гранату в руку сунул, вернулся к своей позиции, а за спиной взрыв…

Я стреляю и реву. Да реву! А рядом что-то Рамон орёт. И тоже плачет. Из калаша по врагу поливает…

Когда меня ранило, не заметил. Просто уплывать начал. Пока в сознании гранату из подсумка тяну. Главное – живым в руки не попасть…

В себя пришел – тишина вокруг. На пальце кольцо от чеки. Это я с гранаты успел её сорвать. Как мне потом сказали – я пришедший на помощь кубинский батальон за юаровцев принял. Из всех наших ребят только я и Рамон Азуро в живых остались. Этот кубинец в последний момент гранату из рук вырвал и буквально грудью меня от осколков загородил. Можно сказать, жизнь спас. А мне как пусто всё стало – что живым быть, что мертвым. Ребята все полегли. Все себя подорвали, и хоронить нечего…

Дальше был госпиталь в Луанде, потом в Союз отправили. В контору вызвали и сказали жестко: «То, что было, забудь. И запомни – не в бою они погибли, а умерли от тропических болезней». Вот так. А я не забыл. Вот уж скоро десять лет тому будет, но как ночь, так все ребята мне снятся. Антон Свиридов, Сашка Григорьев, Паша Яневич, Юрка Агапов. Стоят на черном камне и смотрят… живые…

Тихомиров опять прошелся вдоль лавки. Остановился и сказал тихо:

– Десять лет никому не рассказывал. Даже жене. А тут…

Я вспомнил строки из когда-то слышанной песни. Там как раз про наших в Анголе пелось:

  • Куда нас, дружище, с тобой занесло,
  • Наверно, большое и нужное дело?
  • А нам говорят: «Вас там быть не могло»,
  • И кровью российской чужая земля не алела…

Дядя Миша тряхнул головой:

– Точно – быть не могло. Даже могилы не осталось. Только кровь на черном камне…

У меня на душе нехорошо стало, как будто часть вины на себя взял. Но если дяде Мише стало легче, то пусть. Ведь столько лет в себе носил.

– Ты не виноват, дядь Миш. Война виновата.

– Война, будь она проклята… не только жизнь, но и душу забирает.

Да, проклятая война. И чужая. И самое обидное, что об этом забудут официально. Останется только память таких вот ветеранов, которым запретили помнить своих друзей.

Я поднялся и сказал:

– Ты прав, капитан. Не дай бог испытать такое…

Шел домой не оглядываясь. Знал – не удивлён Тихомиров, не до этого ему сейчас. Только бы не сорвался. Уже и не уверен – хорошо или плохо я поступил, вызвав дядю Мишу на откровенность. Легче ли ему стало? По крайней мере – мне нет, даже тяжелей, чем до этого. А ведь совсем не собирался Тихомирова про войну спрашивать. Как и вчера, встал пораньше и в школьный городок побежал. Дядя Миша уже был здесь, раздетый по пояс на турнике подтягивался. А я, как только рядом на перекладине повис, так и увидел шрамы на теле. Пулевые сразу узнал. Были и другие. Страшные. Как будто тело сначала на куски разорвали, а потом обратно приставили и сшили.

– Ангола?

Ещё вчера я понял – где он воевал. Для Кореи и Вьетнама слишком молодой. Йемен тоже был раньше. Оставались Египет и Ангола. Но про Египет многие знали, а вот про Анголу…

Тихомиров, услышав вопрос, замер, затем медленно подошел к лавке и сел, смотря перед собой. И как только я присел рядом, начал говорить…

Да, судьба у него не позавидуешь. Не смог оправиться после такой встряски. Такое одним снятием стресса не вылечишь и не забудешь. Я бы точно не забыл.

На половине пути к дому остановился. В заборе сквера кто-то сделал широкий пролом, как раз напротив беседки. Видно заколебались ходить через центральный вход или лазить через забор. Надо же, а когда к школьному спортгородку бежал, не заметил. Заглянул в сквер. М-да, это место уже для меня символично стало. Две разборки, и обе с Громиными. Со старшим два раза получилось. Думаю, грядет и третья, решающая. Вчера нам фантастически повезло. Ушли без проблем. Марина, правда, смеялась долго. Успокоилась только у подъезда, и то, прощаясь, тихо хихикала.

Вот мне было не до смеха, хотя виду не подавал. Тот, громинский, взгляд ничего хорошего не сулил. Мстить за двойное унижение будет, я уверен. Только когда и как?

Нет, он не станет соваться во двор. Подловит где-нибудь в другом месте. Марине нечего бояться. Наверняка Громин-старший знает – кто её отец. А вот мне он обязательно отомстит. Самое странное, что я совсем не боюсь. В этом Марина права. Почему-то нет у меня страха перед бывшим физруком. Понимаю, что он очень опасен, но нет страха, и всё. Так что безвылазно у себя дома сидеть не собираюсь. По опыту прошлой жизни знаю – от проблемы бежать нельзя. Она, разрастаясь как снежный ком, обязательно тебя догонит, и может получиться только хуже. Поэтому нельзя прятаться, надо искать выход. Жаль, что со старшим Громиным не решить так же, как получилось с младшим.

Что же тогда делать? Рассказать родителям? Так они обратятся в милицию и увезут меня на всё лето на родину предков. И так вчера узнали почти всё. Вечером, когда я сидел у себя в комнате и готовился к контрольным, услышал что к нам кто-то зашел. Как оказалось, это был Василий Владимирович. Он и рассказал родителям то, что в школе произошло, то есть позавчерашнее утреннее происшествие с Максом и конфликт на физкультуре.

После ухода Коротова был серьёзный семейный разговор. Больше волновалась мама. Отец сидел задумчивый. Наконец он остановил взволнованный монолог мамы:

– Ладно, мать. Ничего страшного не случилось. Просто мы не заметили, как наш сын повзрослел. Если считает, что справится сам, то пусть.

Только потом, когда мама ушла в комнату, папа глянул на меня и сказал:

– Чую, что не все ты нам рассказал. Но я не тороплю. Помни, что даже если ты обратишься за помощью, это не будет считаться трусостью.

Отец всегда меня понимал. Он и сейчас понял, что не все так просто.

* * *

Школьная линейка с последним звонком – для учеников событие эпохальное. К концу учебного года даже самые отъявленные ботаники устают от учебы. Вот-вот зазвенит последний звонок и… свобода. Странное дело, похоже, я тут единственный из всех, кто сожалеет об этом. Если скажу кому из ребят, то никто меня не поймёт, ещё и пальцем у виска покрутят. Надо же такому случиться – попасть в самый конец учебного года. Хм, надо в будущем все свои желания формулировать точнее. А то получится, как с желанием в странной программе. Понимаю, что попадание было в один из поворотных моментов в моей судьбе. Вот и повернул судьбу, что не знаю, как дальше быть?

На линейку я опоздал. Слишком уж задержался на спортплощадке. Вернувшись домой, быстро обтерся намоченным полотенцем, времени на душ уже не было, переоделся и побежал в школу.

На площади все ученики выстроились классами по старшинству и алфавиту. Издалека эта организованная толпа напоминала каре, вывернутое наизнанку. Только у входа в школу был маленький разрыв в строю. У колонн, по краям крыльца стояли колонки и стол, накрытый красной материей. На нем стопкой лежали какие-то книги и поднос с медным колокольчиком. Рядом со столом выстроилось руководство школы. А впереди, с микрофоном, стояла завуч школы, та, что позавчера выходила посмотреть на «внезапно установившуюся тишину», и поздравляла учеников с окончанием учебного года.

Я вытянулся и приподнялся на цыпочках, выискивая своих. Седьмых классов было семь. «Семь седьмых» – шутили учителя. Увидел, что седьмой «ж» стоит как раз на углу «каре», а мой «а» – дальше. Протиснулся к ребятам, которые все стояли в глубине строя. Впереди стояли девчонки, все парадно одетые, с белыми бантами, совсем как на День Знаний. Наверно они сейчас нарядней смотрятся, чем первого сентября. Все-таки праздник последнего звонка! Почему бы не приодеться? Хотя мне только кажется, та же парадная школьная форма.

Встал рядом с Савиным.

– Чего опаздываешь, – покосился он на меня, – проспал что ли?

– Ага. – О Тихомирове и о разговорах с ним рассказывать не стоит.

– Не фиг допоздна сидеть, – буркнул Олег и сам сладко зевнул.

– Ещё пару часов помучаться, и мы свободны, – шепнул Переходников, – скорей бы дали этот последний звонок…

У микрофона уже стояла вторая завуч. Она торжественно называла фамилии, из строя выходили названные ученики, шли к столу, где им вручали грамоты и книги.

– Я тут случайно узнал, – зашептал мне в ухо Олег, – кто прятался за забором тогда.

– И кто?

– Алдар Кигаев из седьмого «г». Он и рассказал всем про твою разборку с Громозякой.

Седьмой «г» стоял от нас недалеко, но из-за учеников Кигаева я не разглядел.

– Вершина ему чуть челюсть за это не сломал, – продолжал рассказывать Савин, – теперь Алдар с ними не тусуется.

– А Ильяс?

– Какой Ильяс? – удивляется Олег.

– Расулов.

– А при чем тут Ильяс?

Я пожал плечами и счел нужным промолчать, так как вспомнил, что Кигаев и Расулов пока были просто приятелями и одноклассниками. Так, иногда ходили вместе. Вот если бы Ильяс был в тот момент с Кигаевым, то обязательно вступился бы за Алдара. Не любил он, когда несправедливо дрались. Вершина ведь старше…

Надо будет с Кигаевым поговорить насчет того дня. Кстати, Савину про вчерашнее стоит поведать, вдруг чего толкового посоветует. Потянул Олега в сторону от ребят и тихо, чтобы никто не услышал, рассказал вчерашние события. Он выслушал, постоял немного, взглянул на меня мрачно:

– Слушай, а ты что, совсем страх потерял? Он же теперь точно тебя прибьёт, – и, оглянувшись, добавил еле слышно. – Я слыхал у физрука «дура» есть.

– «Дура»? – переспросил я. – Ты уверен?

– Пацаны рассказывали, что видели как-то его в горах. С ним был какой-то мужик лысый, в спортивной форме. Они там пиво пили и по бутылкам стреляли.

– Что за пистолет?

– Фиг его знает, – пожал плечами Савин.

– А стрелял как, не перезаряжая?

– Вроде да. Пацаны говорили, что будто бы они обойму пару раз набивали…

Ох, не простой оказался этот Андрей Михайлович. Пистолет у него, оказывается, есть и явно не самоделка, и патроны имеются. Макаров, Токарев? Интересно, откуда он его взял?

И одет хорошо, я ещё на уроке заметил – костюм-то у него фирменный. Маде ин оттуда. Отец по своим связям достал? М-да, самый старший Громин сейчас шишка городского масштаба, а братья ведут себя аналогично сыночкам «больших» боссов, что появятся в будущем. Эдакие пионеры будущего класса крутых мажоров, которым все позволено. Макс вон, что творил постоянно – так в школе его терпели. Случай на физкультуре стал последней каплей, и Коротов, выгнав старшего брата, занялся младшим, а так как Макс не успевал практически по всем предметам, то просто оставил его на второй год. Таким образом директор решил обе проблемы, но это явно не останется без внимания главы громинского семейства. Так что всё не так просто.

– Слушай, а если с Расуловым побазарить? – прошептал Савин, видно, подумав о том же, что и я.

– Зачем?

– Ну, обрисуем ситуацию, тот поговорит с отцом…

Отец Ильяса сейчас возглавляет местный РОВД, и мог бы помочь, но…

– Не пойдёт, – качаю головой я. – Расулов отпишет нашему участковому, тот проверит – как такового нападения не было, у нас следов побоев нет. Дело закрыто, а мне ещё большие проблемы.

– Тогда я не знаю что делать.

В этот момент у микрофона встал Коротов и провозгласил:

– Ребята, давайте проводим прошедший учебный год последним звонком.

– Наконец-то… – прошелестело по школьному «каре». А из десятых классов вышел здоровенный парень, подхватил, посадив на плечо, отличницу-первоклашку, и пошел вдоль строя, а девчонка весело зазвонила колокольчиком. Площадь загудела. И как только старшеклассник вернулся к столу, все, кроме седьмых классов, сразу рванули по домам.

– Счастливые… – сказал кто-то из седьмого «б».

– Ничего, мы тоже обедать будем уже свободными людьми! – ответили там же.

– Вот так и тарабаним мы, от звонка до звонка! – буркнул Олег, провожая глазами убегающие младшие классы. – Только вот не сразу домой отпускают.

– Фу, Савин, – толкнула его Раевская, – что за выражения?!

– Нормальные выражения, – ответил тот, – а что, не так что ли? Все вон домой, а мы…

– Тоже пойдем, как контрольные напишем, – говорю я. – Мы ещё что, вот восьмые и десятые классы экзамены только через пару недель сдавать будут…

– Угу, могли бы и раньше контрольные эти сделать.

– Ребята, ребята – громко сказала подошедшая к нам Елена Михайловна, – сейчас все организованно идем к кабинету математики.

Значит, первой будет контрольная по математике. Некоторые из ребят тут же зашуршали маленькими листочками. Шпаргалки, куда же без них? Их прятали под рукава, передние карманы, но так, чтоб можно было незаметно достать, в шариковые ручки…

Мне шпаргалки не нужны. На память я не жалуюсь, вчера весь вечер готовился, повторяя все по тем учебным пособиям, что были у нас дома.

– Слушай, а если маринкиного отца попросить помочь? – зашептал вдруг Савин. – Как думаешь?

– Ага, и сказать, что бывший физрук на уругвайскую разведку работает, – ответил я, – Олег, успокойся, давай сейчас об экзаменах подумаем. Этой проблемой займемся поздней.

– Поздней… – пробурчал Савин, – ты хоть карате знаешь, а я?

Вошли в главное фойе. У самой двери стояла Зеленина, чуть подальше Смольнякова и Толина. Только они как бы отдельно друг от друга стояли. Меня, что ли, ждут?

– Привет, – весело поздоровалась Марина, – не устал сегодня?

– Привет, – улыбнулся я, – ты это про что!

– Я утром видела, как ты куда-то побежал, – пояснила она, – к будущим схваткам готовишься?

– Нет, обычная утренняя зарядка. А ты чего так рано встаёшь?

– Да проснулась просто, и больше не спалось, – Марина поправила пышный бант и взяла меня под руку. – Пойдем вместе?

Только мы пошли к кабинету математики, как сзади нас раздались удивленное гудение. Мне было все равно, а Марина тоже не обращала на это никакого внимания. Сзади шли недовольные Толина и Смольнякова. Кто-то из мальчишек начал было: «жених и невеста…», но тут же раздался шлепок, и продолжения дразнилки не последовало. Причём Савин шел впереди нас, значит, это или Ленка, или Верка дали кому-то подзатыльник.

– Спасибо, что закрыл меня вчера собой, – шепнула Марина, улыбаясь, – а я из-за смеха забыла поблагодарить.

– Не за что. Ты отцу ничего не говорила?

– Нет, а зачем? Думаешь, Громин рискнёт? Мне кажется, что ты и его легко поколотишь.

«Мне тоже кажется», – подумал я. Но «кажется» – это не совсем значит, что «можется». Ещё в той жизни нам на занятиях говорили инструкторы – какой бы ты ни был мастер, против нескольких противников можешь не устоять. Есть возможность – беги, нет – вот тогда вспоминай – чему учили. А я совсем не мастер, тем более что ребенок, поэтому мне надо поискать другой выход. То, что у меня вышло на физкультуре – случайность. Больше так Громин не подставится.

Мы зашли в кабинет математики и привычно расселись по своим местам.

– Странно, – сказал Савин.

– Что? – не понял я.

Олег показал на чистую доску.

– Задания нет.

В этот момент в кабинет зашел Коротов. Класс встал.

– Так, ребята, – сказал он, – сейчас все выходим в коридор.

Мы вышли из класса, ничего не понимая, а Василий Владимирович поднял руку:

– Теперь подходим по одному и садимся за ту парту, куда я покажу.

Ребята стали заходить обратно в класс и садились так, как указывал учитель. Мне стала понятна логика Коротова – он рассаживал учеников по-хитрому – слабый со слабым, сильный с сильным… Вместе со мной посадили Елену Толину.

Василий Владимирович взял со стола стопку двойных листов и, разделив на три части, разложил на первых партах.

– Возьмите себе по листу и передайте назад.

А Коротов взял карточки и прошелся по проходам, раскладывая их перед учениками. Я получил задание с вариантом номер шесть. Глянул в карточку Толиной, у неё был восьмой вариант. Карточек-то приготовили, совсем как на экзамене…

– Внимание, ребята, – сказал Василий Владимирович, – в левом углу листа поставьте – седьмой «а», в правом напишите свою фамилию и инициалы, на две клетки ниже запишите вариант. И можете приступать. На все вам даётся целый час.

Я прочитал задание. Так, мы имеем шесть пунктов: три из них – это одна задача по математике и пара примеров, остальные пункты по геометрии с теоремой Пифагора и парой задач по теме. Хмыкнул – надо же, как получилось, вчера, готовясь к контрольной, читал множества доказательств. Везёт же мне…

Все задачи по математике сделал сразу, чуть задержался как раз на теореме Пифагора. Как её записать? Может, методом площадей? Да ну, нафиг, опять меня поумничать тянет. Конечно, это не устный опрос, и Коротов дополнительные вопросы не задаст, но лучше не стоит постоянно выпендриваться. Вздохнул и решил остановиться на обычной, алгебраическая формулировке. Так и начал записывать: «Сумма квадратов катетов…»

Закончив, отложил ручку и огляделся. Быстро я управился, всего полчаса прошло. Остальные ребята вовсю корпели над задачами. Шпаргалки никто достать не решился, Василий Владимирович внимательно смотрел за учениками.

Покосился на листок Толиной. Она застряла на четвёртой задаче – «признаки равнобедренного треугольника» и сидит, смотря в лист, на котором она написала только заглавие задачи. Я пихнул Ленку ногой и, не касаясь поверхности, начал выводить ручкой буквы. Сначала она смотрела, не понимая, потом врубилась и, поглядывая на мою руку, начала записывать. Постоянно косился одним глазом на учителя. Коротов сидел и смотрел на класс, оглядывая учеников как радар. Иногда он улыбался и начинал постукивать пальцами по столу. После этого кто-нибудь из ребят вздыхал, и опять наступала тишина. Но ненадолго.

Закончив с доказательствами треугольных признаков, Толина пихнула меня ногой и показала на оставшиеся примеры. Вздохнув, помог и с ними.

– Спасибо, – еле слышно произнесла Ленка.

– Не за что, – ответил я. – Учить надо.

Коротов тут же постучал по столу, строго посмотрев в нашу сторону.

– Все, ребята, – объявил Василий Владимирович, – заканчиваем и сдаём свои работы.

Тут же тишина в кабинете нарушилась вздохами и шуршанием бумаги. Все зашевелились, стараясь успеть дописать, как будто только сейчас, в самый последний момент, пришло озарение. Коротов встал и прошел вдоль рядов, собирая контрольные работы. Забирая листы у меня и Толиной, на мгновение глянул в мою работу, затем в лист Ленки. Бросил хитрый взгляд на меня и погрозил пальцем. Ленка тут же покраснела. Василий Владимирович хмыкнул и двинулся дальше. Собрав все листы, он прошел к учительскому столу и объявил:

– Я постараюсь проверить работы побыстрее. Результаты, может, даже успеете узнать через час. А сейчас свободны. Через пятнадцать минут Елена Михайловна будет ждать вас в кабинете русского языка и литературы. – Коротов подмигнул нам. – Желаю удачи, ребята.

Вслед за директором из кабинета начали выходить мы.

– Пифагоровы штаны на все стороны равны, – подходя ко мне, сказал Савин.

– Чтобы это доказать, нужно снять и показать, – продолжил шутливый стих я, – у тебя что, шестой вариант был?

– Ага, – хмыкнул Олег, – повезло мне. Из всех теорем, только эту и знал.

Учитель усадил Савина на его же место, а меня через ряд за третью парту с Ленкой Толиной. У неё по математике всегда пятерки с четверками были, а я, хоть и имел четвёрки, но на хорошие математические знания вовсе не тянул. Значит, Коротов специально посадил меня с Толиной. Только получилось все наоборот. Не Ленка помогла мне, а я ей. Вон, какая довольная идёт.

До кабинета русского и литературы всего-то пройти по коридору в другую часть здания. Сегодня тут непривычно тихо и пусто. Странная и непривычная тишина, как будто здание окунулось в спячку до первого сентября. Ведь что такое школа – обычное учреждение, живущее только учебным годом. Но вот заканчиваются уроки, и жизнь в нем замирает. Школа без учеников, как тело без души. Однако даже без привычного гомона ребятни тут присутствует что-то особенное, неизвестное, но жутко интересное…

Может, это писатели, поэты, математики, физики, философы в летние каникулы сходят со своих портретов и бродят по пустым коридорам и классам, наполняя здание загадочностью до первого сентября? И эту неизвестность хочется побыстрей изучить, придя в класс. Наверное, поэтому все ученики так полны энтузиазма после летних каникул.

Есть в школе что-то родное и близкое. Она как вторая семья. Наверное, поэтому уже будучи взрослыми нас так тянет сюда.

Мы прошли половину коридора, как из трех дальних кабинетов начали выходить другие семиклассники. Это с «г» по «ж» классы, у которых первой контрольной было сочинение. Одновременно сзади, из математических кабинетов вышли «б» и «в». Коридор наполнился веселым гомоном, и школа на время ожила.

– Эй, ашники, – крикнули шедшие нам навстречу ребята из седьмого «г», – кто контрольную вел?

– Директор.

– Вот черт! – настроение у вопрошающего понизилось. – Не повезло…

– Серёг, – толкнул меня в бок Савин и показал на Кигаева, только что вышедшего из кабинета.

– Постой, – придержал я за рукав Алдара, – разговор есть.

Тот дернулся, испуганно на меня посмотрев.

– Не кипишуй, – улыбнулся я, – бить тебя никто не собирается. Мы просто поговорим. Пошли…

Мы отошли в сторону и встали у окна.

– Я знаю, что это ты за забором тогда сидел, – сказал я Алдару. – Почему спрятался?

– Я слышал, как ты с физруком смахнулся, и решил не влезать. А когда ты нож в забор кинул, то просто испугался и убежал. Но потом вернулся…

– И что? Где Громозека, Вершина и Толща были?

– Они в беседке сидели. Базарили по-тихому.

– О чем?

– Громила говорил, что отомстит, подстережет тебя и отомстит, а Вершина был против. Всё на уговор упирал. Говорил, что это не по-пацански. По-пацански разбор должен быть. Потом они разругались, чуть махаловка не началась…

– Так что, получается Громозяка и Вершина разбежались? – спросил я.

Кигаев кивнул и добавил:

– А вчера вечером Вершина мне предъяву кинул за то, что подробности пацанам рассказал.

– А Толща? – спросил Савин. – Он с кем?

– Плевать на него, – оборвал я Олега и повернулся к Алдару, – как мне Вершину найти?

Тут меня толкнули.

– Эй, чё тут за дела?

Я обернулся и увидел Расулова.

– Че на пацана наехали? – сказал он, хмуро оглядывая нас.

– Никто ни на кого не наезжает, – ответил Савин.

Но Ильяс смотрел только на меня.

– Говорят, ты крутой стал, – процедил он, – с чего вдруг?

– А тебе-то что? – двинул его плечом Олег.

– Погоди, – придержал я Савина и посмотрел Расулову в глаза.

– Ильяс, мне надо просто поговорить с Алдаром. Если хочешь, стой рядом.

И повернувшись к Кигаеву, повторил свой вопрос:

– Так, как мне Вершину найти?

– Сам найдёшь, – опять вмешался Расулов, – он в четвертом доме живет. Там у пацанов местных спросишь.

И вместе с Кигаевым пошел по коридору.

– Зачем тебе Вершина? – спросил Олег, глядя им вслед.

– Потолковать, мал-мала.

– О чем?

Я оперся на подоконник и взглянул на Савина.

– Вершина хорошо Макса знает. Думаю, знает и его брата.

– Не факт, – хмыкает Олег. – И станет ли он с тобой о нем говорить?

– Станет, думаю.

Но друг смотрел скептически.

– Ну, узнаешь что-нибудь, и что тебе это даст?

– Пока не знаю. Поговорю, а там ясно будет… – И мысленно добавил: «как дальше поступить и к кому обратиться за помощью».

Мы зашли в кабинет. Почти все ребята толпились у доски, читая написанные на ней варианты тем для сочинений. Мы тоже остановились просмотреть. Хм, довольно большой выбор, однако. Любую выбирай. Да только тут у меня косяк получается. Хоть и читал когда-то всех классиков, но подзабыл основательно. Приготовился к контрольным, называется. Математику учил, а про литературу забыл. И темы как на подбор! «История пугачевского бунта» и вымышленное повествование в романе А. С. Пушкина «Капитанская дочка»! – нет, эта тема не для тринадцатилетнего капитана, который опять хорошо тормознул. «Хлестаков – главный герой комедии Н. В. Гоголя “Ревизор”»! Все эти произведения читал ещё в школе. В смысле той ещё жизни. Вот попал… и почему у нас не диктант?

– Какую тему возьмёшь? – спросил Савин.

Я ещё раз просмотрел список тем и пожал плечами:

– Пока не знаю.

В кабинет зашла Елена Михайловна.

– У меня есть хорошая новость, – объявила она, – ребята из других классов тоже хотят в горах отдохнуть. Я поговорила с Василием Владимировичем, и он пообещал договориться в автопарке, чтобы выделили автобусы, которые нас доставят прямо на место.

Все радостно загудели. Насчет автобусов новость, конечно, приятная, а вот по количеству желающих отдохнуть в горах, даже с учетом, что не все родители отпустят своих детей в этот поход, может случиться казус. Как управятся с такой отарой детей те взрослые, что поедут в этот поход? Ладно, это частности, там видно будет.

– Сбор у школы послезавтра в десять часов. Не забудьте. – Щупко взяла приготовленные листы. – А сейчас берем листочки, выбираем темы, они на доске, и пишем. Те, кто хочет писать на свободную тему – пожалуйста…

Все склонились над листами. Рядом засопел Олег, обдумывая начало сочинения. Он немного погрыз ручку и начал что-то записывать. Я вздохнул и ещё раз просмотрел список. Может, по Байрону тему взять? Или все-таки взять одну из предложенных тем? Вообще-то историю я знаю отлично, так что я принялся за «Пугачевский бунт», отвергнутый мной вначале. Самой темы «Капитанской дочки» касался осторожно, так как плохо помнил произведение. Однако увлекся так, что не заметил, как пролетел час.

Когда Щупко начала собирать наши работы, в кабинет с журналом в руках зашел Коротов.

– Садитесь. – Он остановился у доски и объявил: – Ваши контрольные работы проверены. Могу обрадовать – плохих оценок, то есть двоек – нет. Да и троек всего две. Сейчас я объявлю результаты по вашим работам и соответственно оценки за год.

– Итак, – Василий Владимирович открыл журнал. – Антонова – пять, Агаревич – четыре, Васильчиков – три, Волжанин – четыре, Вязов – четыре…

Дальше я слушал вполуха.

– …Зеленина – пять… Толина – пять… Савин – четыре…

– Оп-па! – удивился Олег, – я на такую оценку и не надеялся. Вот повезло…

На стол упала записка. Развернул. «Огромное спасибо!!!», а под надписью довольная рожица.

– А это от кого? – спросил Савин.

Я понял, от кого, но промолчал, просто пожав плечами.

Страницы: «« ... 89101112131415 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Хорошо ли быть белой ведьмой? А получить приглашение на отбор невест для повелителя самой загадочной...
Рассказ из сборника «Мир фантастики 2010. Зона высадки»....
Недавнее прошлое. Страна стремительно катится в пропасть. Разгул бандитизма и коррупции. Что делать?...
Женя прожила в браке с мужем более двадцати лет. У них три чудесные дочки. Но однажды она узнает о п...
1944 год. Красная армия готовит контрнаступление на белорусском направлении. Немцы в замешательстве:...
Раздражительность. Методика преодоления. – 4-е изд. – М.: Никея, 2018. – 224 с.: ил. Пожалуй, не сущ...