Проклятие Черного Аспида (полная версия из двух частей) Соболева Ульяна

Подхватил лапами человечку и изнывал от едкого желания разжать когти и выпустить ее в Наводь, чтоб не слышать и не видеть никогда. Пусть вода сомкнется над ней и унесет тело на дно, и в илу схоронит, пусть юды ее сожрут. А он части тела выловит и сам закопает. Но не смог.

И вот стоит она перед ним, трепещет и дрожит, смотрит с ненавистью и ужасом, и запахом своим с ума сводит, а его трясет от ее близости и от глаз русалочьих цвета водорослей морских. Кожа бледная, едва солнцем подрумяненная и эти губы, от которых голову кружит и в горле дерет, как от жажды смертельной. Вблизи лицо ее впервые увидел, когда краска смазалась, и пожирал взглядом его диким алчно, жадно до рези в глазах. Красота у нее ослепительней солнца и ярче всполоха молний. Много он повидал их… не счесть сколько. Но только на этой его заклинило и не отпускало.

Князю до боли хотелось коснуться ее рта своим ртом, тереться о него своими губами и языком толкаться в горячую мякоть, биться о ее язык. Отобрать аромат ее дыхания и пропитаться им самому насквозь. Но перед глазами вдруг возникали ошметки тел каждой, к кому прикасался, и едким разочарованием ошпаривало с ног до головы, а вместе с ним и пониманием, что его Ждана Вийю достанется. Что чужой суженой он на палец кольцо надел и про метку не подозревал.

Идиот несчастный каким-то злом проклятый или опутанный чарами ведьмы смертной. Ведь определенно с ней не так что-то, иначе откуда запах этот вожделенно сладкий? Он хотел ее. Невыносимо и бешено, как зверь жаждет крови или боли своих жертв, так сам Князь жаждал девку эту. И сам не знал, как эта жажда называется и как утолить ее, чтоб источник не иссяк, не пересох или не сломался. А еще до дрожи отдавать Вию не хотелось, до ломоты в костях и сжатых до хруста челюстях.

Бежать ей дал, чтоб наедине насмотреться и запахом ее надышаться подальше от глаз чужих. Дура прямо к обрыву побежала, леса живого испугалась, а тот ее на верную смерть погнал, чтоб душу себе заполучить и в кронах деревьев спрятать. Едва Нияна почуял, тут же ветки-лапы замерли и корни шелестеть перестали. И правильно сделали, не то сожжет дотла каждую древь, что дернуться посмеет. Как же невыносимо забрать ее захотелось себе. Сейчас же. Унести подальше и спрятать.

Дерзкая, своевольная и в глазах столько ужаса и ненависти, что ему окунуть ее надобно было и под водой подольше подержать, чтоб спесь сбить. А когда вытащил и личико совсем рядом увидел, в зелень колдовскую ее взгляда погрузился – пошевелиться не мог. Схлестнулось золото с изумрудами, сплелось в диковинный узор ненависти и жажды звериной.

Не стала дрянь упрямая мыться при нем, в рубахе в воду зашла. Рукава спустила и вымылась до половины сверху, а потом, приподняв подол, и спереди. А он позади нее стоял и трясся от похоти и боли в паху вместе с чудовищным напряжением в каждой мышце натренированной, до бусин пота на коже. И когда вышла, выкручивая низ льняной рубахи, у него ком в горле застрял и жаром обдало – мокрая ткань все тело девичье облепила и соски острые обрисовала. От едкого желания коснуться их – пальцы свело, и они в кулаки с хрустом сжались. В голове пульсация снова появилась нарастанием сумасшедшего давления.

– Не пялься так, – проворчал Врожка, – заметят. Что с тобой делается?

– Вон пошел, – прошипел сквозь зубы и резко взгляд от человечки отвел. Но перед глазами все еще осталась грудь ее округлая, кверху вздернутая и соски тугие. Во рту слюна выделилась от желания губами их обхватить и языком обвести.

– Я-то пойду…

– Вот и иди, не путайся под ногами.

– Я к тебе девок сегодня приведу, а про эту забудь. Не зря говорят, что на лица их смотреть нельзя. Как обезумевший ты, Князь. Сам на себя не похож.

– Изыди! Пока я тебя не удавил. Нет времени на девок. К вратам идти надобно.

Тряхнул головой так, что кольца зазвенели и хвост с тугими косами хлестнул между лопатками железными зажимами, а по коже едва заметно чешуя поползла, отливая розоватым золотом в лучах заходящего солнца. К бесам человечку проклятую. Все равно отдавать надобно.

Глава 5

  • Как у ведьмы четыре крыла, платье до пола, ой, до пола.
  • Свили гнезда в ее рукавах совы, соколы да перепела.
  • Ай, дурная голова, в волосах листва, и руки красны.
  • Просит беса незрячей луны, чтобы за зимой не было весны.
Мельница

Я узнала ее, ведьму старую, из той деревни, где мы праздник справляли. И хоть не была она на себя похожа в старых тряпках и дырявой косынке, а сейчас обвешана ожерельями и в сарафане расшитом с платком шелковым на седых волосах, я все равно ее узнала. И сердце глухо забилось, запульсировало в висках.

– Тыыыы! – вскрикнула я и бросилась к ней, но стража сцапала меня сзади за шкирку и потянула вверх. – Ведьма! Ты меня им сдала, да? Ты следила за мной?

– Уймите бесноватую. Царю покорные невесты нужны, а не эта бестолочь сварливая. Молчи. Хорош орать! Рот запечатаю звука не издашь!

Палкой-посохом о землю ударила, и мои стражи назад от нее шарахнулись. А сама вокруг меня ходит туда-сюда, осматривает с ног до головы.

– Буйная, но краса дивная. Не здешняя. Чужая краса. Волосы цвет свой меняют, как и положено в мире нашем. Сутки пройдут, Врожка, и надобно будет прятать лицо ее и косы даже от стражников. С ума она их сведет.

– Ты, ведьма старая, гадать мне не захотела. Видела я тебя. Ты меня им сдала. Ты, да? Ты что натворила? За что? Что я тебе сделала?

Я дергалась в руках стражников, а карлик и гадина даже не смотрели в мою сторону. Шептались, но мне все слышно было. Они это делали нарочито громко. И от этого страшно становилось.

– От Лиха ее схоронить надобно, чтоб не узрел, чудище похотливое, не то утянет лапами своими крюкастыми. Выкуп за проезд все равно давать-то надо.

Подошла ко мне. Грудь пощупала, лицо покрутила в разные стороны, живот потрогала, бедра, ягодицы…

– А ну придержите ее, уложите на траву и ноги раздвиньте.

Меня, как травинку, пополам перегнули, навзничь опрокинули и колени в стороны развели. Я заверещала так громко, что самой уши заложило, а ведьма надо мной наклонилась и рукой между ног пошарила.

– Исцарапаю, глаза тебе выколю, змеюка! Не трогай меня! – от ужаса даже скулы свело и пальцы скрючило, вывернутые стражниками. Старуха на них лицо подняла и шепчет хрипло, жутко губами шершавыми даже на вид.

– Трава с мхом смешается, цветы в землю врастут лепестками, солнце померкнет… глаза видеть перестанут, уши слышать перестанут, уста говорить перестанут. Замрите!

И посохом по земле трижды ударила. Пальцы стражников окаменели на моих коленях мертвой хваткой.

– Впусти, не то испорчу, коли девка. И по рукам пойдешь, а не во дворец царский. Я убедиться должна, что товар хороший.

– Я тебе… аааа… не товар. Не тронь, меня, ведьма проклятая.

Пелагея лицо, испещрённое морщинами, ко мне склонила.

– Угомонись! Тебе же лучше будет. Не твой это мир, законы иные, и не люди мы все. Избрана ты. И судьба твоя сейчас решается в дороге этой. Отбор естественный жесткий – у меня таких чертова дюжина, и далеко не все доедут до дворца царского. В земле схоронят их – кого целиком, а кого по частям. Хочешь себе доли такой? Помереть в Межземелье бесславной человечкой без рода и без имени? Али попробуешь трон занять рядом с царем нашим? Не желаю зла тебе и больно не сделаю.

Трон мне ваш на фиг не нужен, а вот умирать не хотелось. Совсем. Страшно она говорила так, что по коже паутина липкая ужаса растягивалась. И глаза ее черные красными точками в зрачках светились, как у волчицы дьявольской в ночи. Но от чего-то поверила я ей, что зла не причинит, и перестала биться, и позволила ей себя ощупать, губу закусила, когда ее холодный палец внутрь скользнул. А ведьма с колен поднялась и к воде пошла, руки сполоснула.

– Девка она. Веди к остальным, пусть вымоется да переоденется. Голубое ей все приготовь, золотом расшитое. Лазурянка ее назовем. Гляди, волосы какие становятся. Цвет свой меняют.

– Не Лазурянка… Ждана я.

Ведьма глазами зыркнула, и снова зрачки красным сполохнули.

– Умная какая выискалась. Кто сказал, что имя сама себе выбрать может?

Врожка пожал плечами.

– Ждана так Ждана. Уводите.

И я наконец-то увидала девушек, о которых все говорили, и так странно стало, что раньше ни звука от них не слышала и не видела ни разу, а оказывается, они совсем рядом в воде плескались голышом. Едва меня завидев, замолчали, рассматривая. Странно рассматривая, словно я чем-то от них от всех сильно отличаюсь. Зашептались и снова смотрят. Приветствовать не торопятся, а мне и не надо. Я не из тех, что друзей везде ищут. Я больше любила в одиночестве, с Лизкой тоже случайно сдружилась, и то она нашу дружбу и поддерживала. Не умею я дружить. Слушать могу, рядом быть, а веселиться и развлекать плохо умею, иногда невпопад смеюсь, иногда говорю лишнее в глаза.

Отошла от них и воду на себя из ковша вылила. Вокруг ног водоросли обмотались, но я решила в панику не впадать. Мелко здесь и девушки рядом. Ничего не случится со мной. Не утащат на дно.

– Царь, как космы ее страшные увидит, тут же ее в яму бросит. Тоже мне конкурентка. Врожка, как всегда, пугал нас.

– Та ну, неправда. Красивая она. Волосы голубые, как у русалок рисуют, и тело белое, солнцем нетронутое.

Ярко-рыжая девушка бросила на меня быстрый взгляд. А я нахмурилась и в воду посмотрела. Наверное, я вскрикнула, потому что они расхохотались.

– О, волосы свои увидела. Эй, человечка, так всегда бывает. Вы тут страшными становитесь! Не светят тебе царские объятия!

– Забава! Прекрати!

А я на свое отражение смотрю и губами шевелю, пальцы волосы трогают, и в груди дыхание застряло – ни вдох, ни выдох сделать не могу. Еще несколько часов назад они были золотистыми, а сейчас светло-голубыми, почти белыми, я к лицу пряди поднесла, рассматривая, намочила, потерла и снова смотрю – цвет стал ярче и насыщенней. О боже, что ж это за место такое, неужели мне, и правда, все это не снится?!

Бросилась за кусты, чтоб они не смотрели на меня и не смеялись.

– Эй! Человечка! Мойся быстрее, а то скоро Врожка с воды выгонит. Так и будешь тиной вонять!

Я осмотрелась по сторонам и снова ополоснулась водой. И чем мне мыться, у меня только ковш. Ни мыла, ни шампуня. Только подумала, по воде бутыль подплыла. Да, Пелагея давала с собой, а я, когда раздевалась, на берегу оставила.

«Ждана». Сама не знаю, зачем именем этим назвалась, оно в голове прозвучало в этот момент, и я его и сказала. Снилось оно мне. Открутила крышку с бутыли, понюхала жидкость – цветами пахнет диковинными. Щиколотки снова опутали водоросли, но я уже и внимания не обратила, на голову из бутыли жидкость вылила, моля бога, чтоб дурацкая голубая краска смылась. Как вдруг ощутила скольжение по телу прямо под водой. Замерла с поднятыми к голове руками, и глаза открыть не могу, мыло зайдет. Сзади всплеск послышался, словно что-то большое из-под воды вынырнуло. От страха дышать стало нечем.

– Так и стой, и глаза не открывай.

Голос зазвучал внутри головы, а не в ушах. Тот самый, что имя мне придумал. Хотела вскрикнут и не смогла, словно удавкой горло стянуло и ни звука не вышло. Тяжело дыша, застыла вся в мыле, дрожащая от страха и от ощущения полной беспомощности. По ноге кто-то ладонью ведет, и я сама дыхание сзади слышу. По ягодицам вверх к пояснице чем-то острым, по позвоночнику к затылку.

«Рук не опускай… Да, вот так. Не шевелись, Ждана».

И голос этот дрожь во всем теле вызывает, вибрирует где-то внутри струнами тонкими, и в тот же момент сбросить чары хочется, и страх сковывает все тело. Пальцы скользят по талии к груди прохладные, дразнят соски. Внизу живота начинает трепыхаться что-то невиданно острое и мощное, оно отдает к скрещенным и сжатым ногам.

«Красивая, Ждана, смертельно красивая человечка с лазурными волосами. Ты меняешься и еще краше становишься. Так бы и смотрел вечность на тебя»

«Кто ты?»

«Не важно… тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе?»

«Нет!»

«Лжешь, маленькая человечка. Тебе нравится. Особенно вот так»

Сжал соски, и я приоткрыла рот. От кончиков груди резким прострелом возбуждения вниз так, что запульсировала плоть.

«Маленькие, острые, тугие».

«Не смей!»

«А кто мне запретит? Ты?»

Пальцы скользнули между ног и, раздвинув складки, погладили, и я внутренне взвилась вся, а тело заныло от попытки пошевелиться. Тщетной, как и попытка вскрикнуть.

Трение прохладной кожи подушечки пальца о выпирающий острый клитор, и я чувствую, как под закрытыми веками жжет то ли от мыла, то ли от слез.

«Мерзко… мерзко мне. Не прикасайся!»

«Как же сладко ты лжешь».

Скользит между складками прямо внутрь и трепыхается у самого входа, и я внутренне трепыхаюсь от каждого движения. Задыхаясь от ненавистного удовольствия и понимания, что даже не вижу ублюдка, посмевшего так нагло трогать меня под носом у стражей, Врожки, Монстра и ведьмы. Ощущая, как нарастает ураган внутри. Незнакомый, такой болезненный и сильный, как надвигающийся смерч с огненными искрами.

Раскаленными кольцами вьется адское удовольствие между ног там, где палец умело и настойчиво выписывает одинаковые круги. Вся краска к щекам прилила, а пошевелиться не могу. А он дразнит, сжимает пульсирующими движениями, заставляя выгнуться в немом крике, и, сильно сжав ноги, замереть перед тем, как забиться в оргазме.

Выгнувшись в пояснице и запрокинув голову, дрожать в судорогах невыносимого наслаждения, сжимая его палец бешено сокращающейся плотью и чувствуя, как слезы градом катятся по щекам.

«Ждана моя, красивая, сладкая… хорошо тебе?»

«Отвратительно! Ужасно! Кто ты? Тело насиловать и прятаться от глаз. Испугался?»

– Все на берег вышли.

И тут же тело отпустило и голос вернулся. Выдохнула, всхлипывая, закрывая грудь руками, оглядываясь по сторонам – никого. Только в кустах что-то закопошилось, и хвост длинный исчез за листьями, или показалось мне. Словно привиделось все… но тело еще сладко ноет и дергает плоть отголосками наслаждения.

Я к берегу побежала, полотно льняное схватила и тут же обмотала вокруг тела.

– Ты чего дрожишь, смертная? Вода теплая.

Обернулась, а на меня карлик не моргая смотрит.

– А ну наклонись, лоб потрогаю. Лихорадки нет? Чего щеки красные, губы пунцовые?!

А мне мерзко сделалось от мысли – вдруг это он меня трогал или стражник вот тот здоровый! Или вон тот с глазами красными. Но сказать Врожке побоялась. Вспомнила слова Пелагеи да и самого карлика о том, что трогать и смотреть нельзя. Кто знает, что мне за это могло быть.

«Правильно. Зачем им знать наши тайны, Жданаа моя?»

«Не твоя! Ничья я! И тайн у меня с тобой нет никаких!»

– Одевайся. Уезжаем мы! Завтра уже границу с Межземельем пересечем.

Глава 6

  • Зов крови
  • На броне драконьей
  • Полыхнуло солнце
  • Зов крови
  • Давно ли ты понял
  • Что никто не вернется
  • На великой охоте
  • Начинается день,
  • Пляшет солнечный знак
  • На струне тетивы
  • За спиною бесшумно
  • Стелется тень
  • В переплетенье
  • Из жесткой травы
Мельница

Дальше нас в повозке везли, загнали всех в крытую кибитку, запряженную двумя лошадьми, и по обе стороны от повозки охрана вышагивает. Топот их сапог слышно так отчетливо, что кажется под ними земля дрожит. В дороге все притихли, и я не знала от чего глаза у девушек округлились, и все они молча переглядываются, словно боятся. И я, как не от мира сего, не знаю, что там впереди нас ждет. Чем дальше, тем темнее становится, а ведь день еще не закончился, не так долго едем, и солнце в зените в самом было, когда нас всех под полог загоняли. Воздух становится насыщенно вязким, как будто серой отдает и болотами топкими, страшными. Всегда водной заводи боялась, а этой люти и подавно. За мешковиной повозки факелы вспыхнули. Я, конечно, пытаюсь называть то, что вижу вокруг себя, так, как привыкла, как знаю из учебников и вообще исходя из личного опыта, но, к сожалению, тот материал, из которого сделана крыша повозки, да и тот, из чего сшита одежда воинов, мне неизвестны.

– К перепутью приближаемся, Ниян?

Голоса вывели из оцепенения и задумчивости.

– Не знаю. Сигнального костра нет на берегу.

– А ты уверен, что раньше-то огни эти были, а не обманки?

Ощущение, что я все еще сплю, вернулось с прежней силой. Все эти разговоры об огнях, о вещах, которые, казалось бы, не существуют в наше время, продолжали вводить в ступор.

– Уверен. Окружите повозку, и идем за мной шаг в шаг. Ни одного звука. Не нравится мне тишина эта замогильная.

Кто-то из девушек всхлипнул.

– Боязно как… и холодно.

– Молчи. И так страшно до лихорадки, а еще ты тут зубами стучишь и беду кликаешь.

– Лихо боюсь… говорят, как выкуп запросит – не отдашь, утопит в топях живьем. Не все невесты до места назначения доезжают… мне бабка рассказывала, как в дорогу собирала. Лихо девок себе отбирает. А потом их тела находят в черной заводи без внутренностей. Он их сначала…

– Молчи! Много болтает бабка твоя. Почует кто, несдобровать ей будет.

– Тшшш… там… вой какой-то. Мамочкииии.

Я тоже услышала, и по коже мурашки пошли. Страшный звук ни на один не похож, всю радость вытягивает из души и из тела, от ужаса пальцы немеют и волосы начинают шевелиться на затылке. Что это, господи? Какие еще твари притаились в этой жути? Вроде на вой волков похоже, но намного грубее, как не вой, а рык с завыванием. И силу имеет звук этот невероятную, цепенеть все тело заставляет.

– Мракомирские псы… – прошептал кто-то, – это… это Мракомир. Рядом он, колдун проклятый.

– Тихо ты.

– Обманники, князь. В ловушку завели. Мракомир-сука, вражья его душа, заманил, али предал нас кто?

– Не ной, Врожка. Выберемся.

– У нас воинов мало, не выстоим против колдуна проклятого.

– Выстоим, я сказал. Уйдем сейчас через мост.

– Не успеем, нынче солнце быстро спрячется, повозка тяжелая по тонким горящим доскам не проскочит.

По каким горящим доскам? Мы где вообще? Вздрогнула и осмотрелась по сторонам, все сидят и в темноту глазами, расширенными от ужаса, смотрят. Вой становился все отчетливей, и земля начала подрагивать от приближения чего-то необратимого и ужасного. И кажется, никто из девушек то ли не слышит их, то ли не понимает. Или впали в какой-то транс.

– Будем проскакивать через мост. Девок из повозки забрать. Повозку бросить.

В ту же секунду полог откинулся, и нас начали по одной вытаскивать наружу. От сильного запаха серы я задохнулась и закашлялась, в глаза дым едкий влез и заставил зажмуриться. Чьи-то руки подхватили за талию и вверх подняли. Ощутила себя в седле и… и вдруг запах уже знакомый в ноздри забился, заставив сердце несколько раз дернуться. Тяжелая ладонь легла на живот и к сильному телу прижала. Я глаза распахнула, и их снова резануло едким дымом.

– Зажмурься, человечка, и не дергайся. Чем крепче держаться за меня будешь, тем больше шансов, что с седла в огненную пасть Нави не свалишься.

А сам меня к себе прижимает, сильнее и сильнее, так, что дышать больно и от страха все внутри клокочет. И не только от страха… я этот голос узнала. Он… он, это он меня трогал в озере. Только в голове моей звучал иначе, чем сейчас… как два разных. Но одному принадлежат. Князю Нияну.

Дернулась, но меня сжали с такой силой, что дышать стало нечем.

– Задержи дыхание, смертная. Не то задохнешься.

Конь под нами начал метаться, словно под ним зыбкость какая-то, дергается, и меня с силой подбрасывает в седле. Страшно до жути, и я все сильнее впиваюсь в руку князя ногтями. Вой раздается совсем близко, и меня к седлу пригибает, в воздухе свист раздается, и кто-то глухо стонет позади, рычит. Я глаза распахнула и от ужаса закричать хотела и не смогла. Перед моим лицом пастью клацнула жуткая облезлая до костей и мяса тварь с выпученными красным глазами. На клыках слюна нитками блестит, и язык выписывает круги, а на нем шипы вибрируют.

Страницы: «« 12

Читать бесплатно другие книги:

Роза жила долго и счастливо, а потом умерла. Но в рай не попала, и в ад тоже. Она просто попала во в...
Кипр. 1974 год. Пара юных влюбленных, грек Костас и турчанка Дефне, тайно встречаются в романтическо...
Личная жизнь брутального красавца Макара Гончарова трещит по швам. Его бравое прошлое перечеркнуто, ...
Кейтлин Грант – дочь известного нефтяного магната, скрывается от убийц отца. Вместо нее другую девуш...
Я сделал любимой больно и готов на любые подвиги, только бы она взглянула на меня иначе. Увидела во ...
Авторы книги – известные тренеры и специалисты по продажам Евгений Колотилов и Андрей Ващенко – деля...