7—7. Матрица Души. Психотерапия эмоциональных травм методом пустого стула Кляйн Валентина

У меня, когда я сама была клиентом, тоже многократно были подобные ситуации. Психолог проводил меня через метод стульев, где я испытывала сильный стыд. Причём стыда было настолько много, слон был такой большой, что я стыд вообще не могла в себе распознать. Я чувствовала, что мне тяжело, плохо, невыносимо, кружится голова, тошнит, а из-за какого чувства – неясно.

Психолог также называл разные слова, из которых я САМА выбрала стыд. Когда консультация закончилась и прошло дня 3, я вспоминала про этот стыд. Но у меня была такая волна злобищи на психолога: «Какой стыд? Да нет у меня там никакого стыда! В этой ситуации не за что стыдится, это абсурд!!!»

Хотелось вот прям поругаться с психологом, что мне это чувство он словно навязал. Но потом я вспоминала, что он-то вообще не говорил о стыде. Он лишь предложил мне выбрать из десятка слов – разных эмоций. А я САМА выбрала. Если бы не было выбора, а он просто сказал «похоже, тебе сейчас стыдно», то я бы на следующей консультации просто размазала его и потом бросила терапию.

Что, в общем-то, я периодически и делала со многими психологами-тренерами. Шаг влево, шаг вправо, ошибся психолог – сразу обесценивала без шансов на восстановление. Бедные мои психологи. Правда, искренне им сейчас уже сочувствую. Далеко не всегда работа психотерапевта благодарная.

Поэтому если бы я рядом с Тамарой с самого начала сказала ей в лоб: «Смотри, у тебя сейчас ужас рядом с матерью», то я бы подставилась под то, что позже она бы, возможно, кинула в меня гранатой.

Рис.6 7—7. Матрица Души. Психотерапия эмоциональных травм методом пустого стула

Цыплёнок из яичка может проклюнуться только изнутри. Если ковырять снаружи, ничего хорошего не выйдет. Наша правда, сказанная не вовремя, может разрушить все ценное.

Поэтому греем снаружи лампами, подстилаем соломку вокруг.

И ждём. Ждём. Ждём.

Хотя я все равно иногда грешу и нарушаю это правило. Двадцать раз промолчу рядом с клиентом про его эмоцию, терпеливо дожидаясь, пока он сам ее обнаружит. А в двадцать первый – раз – и ляпну напрямую свою никому не нужную правду.

Мы часто осчастливливаем своей правдой человека раньше времени. И получаем яичницу вместо цыплёнка.

Мы часто пытаемся подтянуть любовь за ноздри, нанести добро средней тяжести.

Усиливание телесных движений до абсурда с целью распознать эмоцию

Иногда, когда клиент не может распознать свою эмоцию, но совершает микродействия, можно предложить усилить эти телодвижения до абсурда.

Например, часто бывает, что клиент искренне не распознаёт свою злость. Со стороны видно, что он вот-вот взорвётся от возмущения, но ему так сильно в детстве запрещали злиться, что он действительно ее не замечает. А со стороны кажется, что сейчас дым пойдёт от клиента и вокруг все начнёт самовозгораться от этой подавленной агрессии.

Как правило, в такой момент клиент начинает или подергивать немного ногой, или постукивать пальцами по креслу.

Тогда я поясняю клиенту, что, чтобы распознать эмоцию, нужно усилить подергивание ногой. И ещё усилить. И ещё амплитуду добавить. И тогда на что это будет похоже? Клиент начинает видеть, что он словно со всей силы уже кого-то пинает. Или постукивание пальцами по креслу начнёт напоминать уже битье кресла рукой со всего маху. В этом варианте клиенту становится уже очевидно, что это поведение напоминает именно агрессию.

Отзеркаливание мимики и позы клиента для распознавания эмоции

Иногда, если мимика и поза очевидно ярко показывают эмоцию, но просто клиент не видит же себя со стороны, то можно прибегнуть к этому способу.

Например, клиент сидит, вжавшись в кресло, с широко открытыми испуганными глазами и почти не шевелится. Он замер. Но не поймёт, что с ним сейчас.

Валентина: Если тебе сейчас непонятно, что ты чувствуешь, давай я отзеркалю твою позу и выражение лица. Я попытаюсь повторить. И, может, чуть-чуть усилю. Как ты на это смотришь?

После получения согласия на данный эксперимент я начинаю повторять его позу, широко открываю глаза и замираю.

Со стороны видя меня в таком состоянии, обычно клиент сразу же говорит, что это похоже на испуг.

Вернёмся к Тамаре.

Чувство клиент сам уже обнаружил и распознал.

Следующий этап – теперь нужно ВЕРБАЛЬНОЕ ОТРЕАГИРОВАНИЕ. То есть важно словами многократно его (чувство) проговорить в разных вариациях.

Валентина: Тамар, повторяй за мной: «Я испугалась, похоже, мне сейчас страшно. Оказывается, я испугалась мамы до ужаса. Хотя не пойму почему. Я растеряна и напугана. Почему-то я очень сильно тебя (маму) боюсь. Мое тело было в оцепенении, словно каменное. Мне было даже тяжело дышать и кружилась голова. Я очень удивлена всему происходящему. Мне непонятны мои реакции. Мама, я не понимаю, почему я так тебя боюсь. Это полная неожиданность для меня».

Я проговаривала одну фразу. Ждала, пока ее повторит Тамара. Потом говорила вторую фразу. И так далее.

С каждой фразой Тамара немного расслаблялась, иногда выдыхала, тело становилась мягче. Начались микродвижения тела. Оцепенение стало отпускать.

Валентина: Как ты сейчас себя чувствуешь, после того как произнесла все это?

Тамара: Удивительно, но мне стало полегче. Кажется, я даже не замечала, насколько тяжелое у меня состояние, пока оно не ушло. Боже, что это со мной было 5 минут назад?

Валентина: Знакомься с собой. Так твоё тело и Душа проживают сильный страх. Точнее, ужас. Ещё раз повторюсь. Если когда-нибудь вне этого кабинета ты будешь испытывать нечто подобное, то важно цепляться за фон. Чтобы прочно стояли стопы на полу, была защищена спина, обе руки за что-то взялись, лучше сесть. Что ты вокруг себя видишь, слышишь, ощущаешь осязанием? Это помогает вылезти из внутренней пропасти, из ужаса. Понимаешь меня сейчас?

Тамара: Да, теперь, кажется, поняла.

Валентина: Готова продолжать работу? Хорошо. Тогда сейчас я занесу паука из коридора назад в кабинет. Готова? Наблюдай, будут ли у тебя сейчас меняться ощущения.

Заношу паука из коридора в кабинет. Кладу максимально далеко от Тамары, метрах в семи. Это важно. Ближе пока нельзя.

Тамара: У меня опять тело все сжалось. Снова страшно, опять шум в ушах. Хочется спрятаться, исчезнуть, превратиться в точку.

Валентина: В каком возрасте ты себя сейчас ощущаешь? Без анализа, не включай голову. Говори первое, что приходит.

Тамара: Ощущение, что мне года 3. Что мать сейчас сильно орет на меня, стоит очень близко, как гора надо мной нависла и замахивается рукой, что вот-вот ударит. Мне так страшно. Я чувствую столько ярости в ее голосе, у неё словно дьявол в глазах (клиентка начинает рыдать от страха).

Я снова выношу паука в коридор, засовываю его в пакет. Закрываю дверь.

Валентина: Снова повторяй за мной: «Мне страшно, мама, я тебя сейчас очень боюсь, не бей меня, пожалуйста, я боюсь твоих глаз, я в ужасе, я очень напугана, мамочка, не бей меня, пожалуйста».

Тамара рыдает, захлёбывается, но повторяет за мной. Постепенно она успокаивается. Начинает дышать ровнее.

Так пришлось заносить – выносить паука четыре раза.

И четыре раза проговаривать про страх.

После третьего раза стало легчать.

До разговора с мамой на тему «приезжай понянчиться» дело не дошло на этой встрече.

Валентина: Наше с тобой время потихоньку подходит к концу. У нас есть ещё 7 минут, чтобы завершить. Сейчас я уберу паука в шкаф. Представь, что твоя мама УШЛА. Здесь больше никого нет!!! Теперь это просто игрушка! Возвращайся в свой нынешний возраст: тебе сейчас не 3, а 34 года. Ты взрослая, у тебя есть муж и двое детей. Слышишь меня?

Тамара: Да, да, я здесь. Я немного в шоке от всего происходящего. Валентина, почему, откуда из меня столько всего вылезло-то? Я никогда даже не предполагала, что я так боюсь свою мать! Я не помню, чтобы она меня била, не знаю, откуда всплыли эти воспоминания. Да, я вроде припоминаю, что она на меня кричала. В общем-то, она орала практически всегда. Так мне запомнилось. Действительно это было.

Рис.7 7—7. Матрица Души. Психотерапия эмоциональных травм методом пустого стула

Валентина: Я никогда не смогу вытащить из тебя того, чего в тебе нет. Весь этот ужас ты носила в себе последние как минимум 30 лет. И каждый раз, когда ты приближалась к своей матери, даже во взрослом возрасте, внутри тебя пугалась твоя внутренняя 3-летняя девочка. Конечно, ты не можешь попросить ее понянчиться с твоими детьми.

Сегодня ты проделала первую, но самую тяжелую работу со стульями со своей мамой. Дальше все пойдёт легче. Самое худшее уже позади. Ты огромная молодец. Тамар, ты даже не представляешь, какой героический, титанический труд ты сегодня совершила.

Большинство людей найдут миллиард причин, почему не надо ходить к психологу, почему не надо копаться в своём прошлом, приведут сотни железобетонных аргументов, только чтобы не встретиться со своим внутренним напуганным ребёнком, особенно рядом с мамой. А ты это сделала. У меня сейчас правда много искреннего восхищения тобой.

Тамара: Серьезно? Я думала, что ты смотришь на меня как на странную дуру. Целую пачку салфеток у тебя использовала, столько слез и соплей было. Блин, так неудобно перед тобой…

Валентина: Я тоже когда-то была на твоём месте. И мне тоже было неловко. Ты правда герой сейчас. Мы завершаем. Что ты чувствуешь прямо сейчас, в данную минуту?

Тамара: У меня какая-то расторможенность, потерянность, слабость. Я очень устала. Кажется, что прошло не полтора часа, а целый день.

Выходя, Тамара смотрела на меня с такой тоской и печалью. Ее глаза словно просили обнять ее.

Валентина: Мне немного неловко спрашивать тебя. Мы ещё вроде как на «вы». Но мне хочется сейчас тебя обнять. Можно?

Тамара быстро потянулась вперёд. Я обняла ее крепко, и так мы стояли секунд 20. Она плакала в это время.

Тамара: Я не помню, чтобы мать когда-то меня обнимала. Я даже не знала, как мне этого не хватает, пока вы меня не обняли. Спасибо вам огромное.

Тамара выдохнула, вышла и закрыла за собой дверь.

Обнимать или не обнимать?

Встреча № 7

Через неделю она снова пришла на консультацию.

Тамара: Я хотела поблагодарить вас за то, что вы тогда перед уходом меня обняли. Оказывается, это было так важно для меня.

Поясню этот вопрос тактильного контакта: обнимать клиента или нет?

Даже при всей очевидности ответа бывают случаи, когда моя готовность обнять портила отношения с клиентом.

Была однажды ситуация с женщиной, назовём ее Настей, которая начиналась схожим образом. После особенно тяжёлой и трогательной терапии мне также захотелось ее обнять.

Затем ещё три месяца подряд я обнимала ее на прощание. Она улыбалась. В какой-то момент ее взорвало от возмущения.

Настя: И вообще, я все это время терплю. Я не выношу, когда ко мне кто-нибудь прикасается! Я лишь из вежливости соглашаюсь и улыбаюсь. Но мне надоело это терпеть! Не трогай меня больше!!!

У меня от полной неожиданности было ощущение, что меня огрели по голове дубиной.

Валентина: А что же ты молчала? Ещё и 3 месяца?!!!

Конечно, позже мы выяснили с ней, с чем была связана непереносимость прикосновений. Вышли на поверхность ситуации физического насилия в ее жизни, которые ранее она не хотела обсуждать в терапии.

Лейкопластырь я, конечно, прилепила себе на голову, обосновав, что и почему, но звон в ушах остался надолго.

Теперь я со своей теплотой стараюсь медленнее подходить к клиенту. Мало ли что мне хочется, может, человеку это совершенно не нужно.

То есть обниматься подхожу уже с каской на голове: «А можно ли тебя сейчас обнять? А тебе точно это нормально? Ты точно не терпишь? А то всяко бывает…»

Рис.8 7—7. Матрица Души. Психотерапия эмоциональных травм методом пустого стула

Вернёмся к Тамаре.

Тамара: После нашей с вами встречи я сначала 3 дня ходила как контуженная. Мне было очень плохо. Я никак не могла поверить, что, оказывается, я так боюсь свою мать. У меня это просто не укладывалось в голове. Как вы вообще все это сделали, что из меня все это достали? Иногда мой мозг отказывается верить, что все, что было на прошлой консультации, правда. Словно было не со мной.

Как будто мое представление о мире разорвалось на кусочки. А как по-новому – непонятно. Как теперь общаться с матерью, о чем с ней говорить и говорить ли вообще – одни вопросы без ответов.

На четвёртый день меня стало отпускать. На 5-й день пришла ТАКАЯ ЛЕГКОСТЬ!!! У меня было ощущение, что я выросла ростом. Пришло чувство ровной и прямой спины. Я стала с удовольствием проходить мимо зеркала и охотно поглядывать на себя. У меня словно подбородок теперь все время немного задран. Блин, я так классно никогда себя не чувствовала. Валентина, мне кажется, словно я ТОЛЬКО СЕЙЧАС ЖИТЬ НАЧАЛА. Я вам так благодарна.

Тамара стала плакать.

Валентина: От какого чувства ты сейчас плачешь?

Тамара: С одной стороны, меня переполняет благодарность к вам. С другой стороны, я плачу от горечи, что 34 года жила в том панцире трехлетней напуганной девочки. Я даже не ощущала этот панцирь, пока не избавилась от него. Я даже не знаю, какими словами описать, какую легкость я сейчас ощущаю. Вы меня понимаете?

Мы часто не чувствуем свой панцирь, пока не избавимся от него.

Рис.9 7—7. Матрица Души. Психотерапия эмоциональных травм методом пустого стула

Валентина: Конечно, понимаю. Я тоже когда-то отрабатывала как клиент то же самое. Это чувство изменения роста и возраста мне знакомо. И эта легкость знакома. У меня самой были ощущения, что я скинула огромные тяжелые кандалы с ног, которые даже не чувствовала, пока не сняла их на терапии. Я хорошо тебя понимаю, Тамар.

Тамара: Ещё я стала огрызаться с матерью по телефону. Раньше я ежедневно ей звонила. Сейчас стала раз в два-три дня звонить. Она всегда постоянно кого-то обсуждала. Какие эти родственники плохие, а какие вон те знакомые ещё хуже. И все разговоры только такие. Мне не нравились эти беседы. Но я уклонялась, чтобы не связываться с ней. Ну, типа молча поддакивала междометиями.

А сейчас я стала не молчать, а высказывать ей своё несогласие. Я стала защищать тех родственников, которых она грязью поливает. После третьего моего захода она не выдержала и бросила трубку. Настолько для неё неожиданно и непереносимо, что у меня есть своё мнение, отличное от ее. Раньше бы я себя просто уничтожила виной из-за того, что расстроила маму. А сейчас мне было наплевать.

Я не готова больше молчать. У меня есть своё мнение, и я хочу его высказать. Я имею право. Валентина, может, вам это кажется мелочью или глупостью. Но мне так стало легко от этого. Это так кайфово! Словно я всю жизнь жила, стянутая веревками, а сейчас их скинула. Так свободно от этого. Прям дышать хочется полной грудью. И ещё я решила, что не хочу, чтобы моя мать нянчилась с моими детьми. Я снова позвонила в тот частный детский сад, в который мой Мишенька раньше ходил. Буду снова пробовать его приучить к садику. Может, получится.

Валентина: Тамар, ты удивительно быстро двигаешься. Обычно у клиентов этот процесс идёт медленнее. Радуюсь за тебя. Фактически из метода пустого стула мы отработали всего 20 % от того, что нужно сделать для разгрузки одного-единственного мешка из телеги с названием «мама». Понимаешь, всего один мешок мы отсыпали чуть-чуть. Даже одного не убрали полностью. А мешков там – штук 30. И тебе уже так заметно стало легче эту телегу тащить. Удивительно. А представь, что будет, когда вся телега опустошится?! Ты не поверишь, что жила раньше так, как сейчас живешь.

Иллюзии про идеальное воспитание детей

Тамара: Но это ещё не все. На 6-й день после консультации меня накрыла вина. Мне стало так страшно от того, что я же тоже иногда срываюсь на своих детей. Неужели они вот так же будут травмированы и ходить полжизни в панцире? Меня этой виной словно плитой бетонной опять прибило к земле. Я, конечно, в 100 раз мягче и терпеливей, чем моя мать. Но все же и ору, бывает, на них. И прилетало оплеух им разок-другой.

Тамара с виноватостью и мольбой смотрела на меня.

Валентина: Вина всегда порождает следом злость. Если накричишь на ребёнка, а потом завиноватишь себя, то в следующий раз накричишь ещё больше. Замкнутый круг. Единственный выход – простить себя.

Невозможно вырастить ребёнка, не травмируя его Душу. Это в принципе невозможно. Не помню автора выражения: единственное, что мы (родители) можем сделать, это стараться травмировать своих детей как можно меньше. И все.

Хороших родителей не бывает: дитё всегда будет или недолюбленным, или залюбленным.

Важно прощаться с иллюзией об идеальном воспитании. Какие бы правильные условия ни были созданы ребёнку, в религиозной семье или в семье, где оба родители – детские психологи, дети все равно получат свой драматичный опыт. А если не получат, если не разочаруются в своих родителях, тогда ещё тяжелее. Они не смогут никогда построить здоровые отношения с партнером.

Если бы в глазах твоих сыновей остался светиться ореол над твоей головой, то их будущие жены были бы обречены чувствовать себя всегда гадкими утятами.

Я тоже поджидаю момента, подходящего возраста, когда мне самой можно будет мягко подтолкнуть моего старшего сына к другому психологу. Чтобы он там слил все накопившееся на меня.

И чтобы своему сыну ни говорила я, он по большей части не будет меня слышать. А вот те же самые слова, услышанные от постороннего нейтрального человека, ему зайдут. Особенно слова, сказанные за деньги. Одну и ту же мысль, сказанную бесплатно или за деньги, будут воспринимать кардинально по-разному.

Поэтому я бы очень хотела, чтобы мои дети со временем начали ходить к психологу.

Тамар, мне удалось тебя хоть немного вытащить из твоей ямы виноватости?

Тамара: Неужели у вас есть какие-то проблемы со своими детьми? И ваши дети пойдут к психологу?!!!

Валентина: Ты, похоже, слишком хорошо обо мне думаешь. Я в своей семье не могу быть психологом. Там я обычный человек со своими слабостями. Психолог я – на час и за деньги. Выхожу из кабинета, ключом дверь закрыла – все, я Валька, Валюша, мама, дорогая – кто угодно, но не психолог. По крайней мере стараюсь, чтоб так было. И да, я втихушку мечтаю, когда мой 17-летний сын согласится на психотерапию, чтобы мне стряхнуть со своих плеч последние капельки материнской виноватости перед ним.

Тамара: Надо же… Не ожидала… Значит, это нормально, что мои дети тоже где-то будут на меня обижаться, злиться, бояться и местами ненавидеть?

Валентина: Да, нормально. Если мама не признаёт свою злость на своего ребёнка, то будет УДУШАЮЩАЯ ЛЮБОВЬ: «ешь, гаденыш, котлетку до конца». Поэтому важно самой себе признаваться, что все мамы злятся на своих детей. И цель не прятать эту злость, а больше отдыхать. Повторюсь: единственное, что мы (родители) можем сделать, это стараться травмировать своих детей как можно меньше.

Тамара выдохнула.

Поиск внутреннего стержня

Тамара: Моя мать всегда любила больше моего брата. Он старше меня на 4 года. Андрей и сейчас все время какой-то проблемный. Развёлся, работа вечно не складывается. Сейчас вроде устроился таксистом работать, но его всегда все не устраивает. Сына своего 8-классника после развода по полгода не видит. Его сын живет постоянно то у его бывшей жены, то у нас, летом по 3 месяца, на карантине у нас жил очень долго. Ну, типа климат ему в Сочи больше подходит. Бориска, мой племянник, – он хороший. Я не против, что он у нас живет.

Но меня возмущает, что мама все только для своего Андрюшеньки старается. «Андрюшеньке картошку нужно два мешка прислать», «Андрюшеньку помогите на работу в Сочи устроить», а почти 40-летний Андрюшенька ведёт себя как последняя неблагодарная скотина.

Я в свою сторону за все свои 34 года не могу вспомнить ни одного тёплого слова от матери, все через губу, все свысока: «ну-ну, посмотрим, что там у тебя выйдет, ерундой занимаешься». И так на любую тему. Когда я себе мужа выбрала, она неделю лежала в кровати в чёрном платке, показывая мне, что она в трауре от моего выбора.

Сейчас мы с мужем живем очень дружно. У нас все настолько хорошо, что я даже не могу до конца в это поверить. Иногда плачу тихонько от счастья, пока никто не видит. Так страшно, что подружки могут сглазить, стараюсь не рассказывать об этом. Я даже сторониться их стала из-за этого.

Ну почему моя мать такая холодная? Мне так не хватает моей бабушки. Она умерла. Это был самый родной и дорогой в моей жизни человек. Я помню, как сильно она меня любила. Мать так не любила даже на сотую часть. У бабули всегда были наготовлены и горячие завтраки, и эти ее варенички.

Тамара начала плакать.

Рис.10 7—7. Матрица Души. Психотерапия эмоциональных травм методом пустого стула

Тамара: Ну как у такой тёплой и заботливой бабушки могла родиться такая надменная и ледяная дочь – моя мать? У меня в голове это не укладывается… Я так скучаю по моей бабуле. После ее смерти я забрала себе ее фартучек на память. Мне он так дорог.

Тамара плакала. Я сидела и молчала, наблюдая, как отгоревывание о смерти близкого человека продолжало выходить из неё.

Внутри меня были одновременно включен и мой собственный внутренний ребёнок, который тоже оплакивал ее потерю. И слёзы так же катились и по моим щекам. Я стараюсь никогда не сопротивляться подобным явлениям в моем теле во время терапии. И одновременно внутри меня был включён взрослый наблюдатель, который фиксировал: так, сейчас идёт этап № 2, дальше будет вот так, а потом нужно будет чуть сюда повернуть вопросом.

Если технически смотреть, то схема движения терапии была следующей. Клиентка начала этап сепарации от матери. Сепарацией в психологии называют эмоциональное отделение от кого-либо. Она схожа с процессом рождения ребёнка. Но это делать клиенту всегда очень страшно. Эмоциональную пуповину отрезать всегда больно.

А выживу ли я после того, когда полностью отделюсь от материнских сценариев? А подхватят ли руки акушеров, когда я полностью выйду из тела матери? Или умру? Вдруг я до сих пор жила только благодаря маминым советам?

И душа Тамары интуитивно правильно искала, как себе подстелить соломку. Искала надежные руки акушеров, которые ее подхватят. Она нашла тёплого персонажа в своей биографии – бабушку.

Поэтому, прежде чем дальше работать со стульями с матерью для сепарации, нам было необходимо проработать смерть бабушки.

Потому что полностью получить поддержку от бабушки она пока не могла из-за недопрожитого горевания о расставании с ней.

Часть вторая. Стулья № 2. Как залечить раны после смерти близкого человека

Рис.11 7—7. Матрица Души. Психотерапия эмоциональных травм методом пустого стула
Встреча № 9

Валентина: Расскажи, как она умерла? При каких обстоятельствах? Каким было вообще ваше общение в последние годы? Где она жила? Как проходили похороны?

Тамара: Я тогда была беременна вторым сыном. Бабушка Зоя болела уже несколько месяцев. Мы жили в разных городах. Моя мать ухаживала за ней. Но, мне кажется, бабуле было плохо там. Я помню, как мать была зла, как срывалась на неё. Мама орала и на внуков, чтобы они не забегали и бабулю не беспокоили.

У нас с мужем и старшим сыном за полгода до этого были куплены билеты в Турцию на Новый год. Мне было неудобно ехать отдыхать, веселиться, когда бабуля так болела.

Тогда мы жили ещё бедненько. Билеты покупали за полгода, чтобы было подешевле. Для нас эта поездка была огромным событием, которого мы долго ждали. Это сейчас я могу нанять тренера по плаванию в наш бассейн перед домом, чтобы он детей учил плавать.

А тогда мы жили в однокомнатной съёмной квартире. Мы часто вспоминаем с мужем, как лежали в темноте на железной кровати, смотрели на звёзды в окошке и мечтали, как будем когда-нибудь жить в своём жилье, путешествовать, что у детей будут свои собственные шифоньеры и свои комнаты. Боже, я так благодарна судьбе за то, что мы с моим мужем встретились. Он у меня такой хороший…

Так, я отвлеклась. Возвращаюсь к теме бабули. Я позвонила ей перед Турцией. Бабушка ещё тогда могла разговаривать. Она всегда за меня переживала, спрашивала, как мой муж, как у него работа, как мой Мишенька растёт. Мать никогда не задавала мне таких вопросов. Мне кажется, что я только бабушке вообще была нужна в детстве. Бабуля настаивала, чтобы, конечно же, я поехала отдыхать с семьей, чем ехать к ней, к ее памперсам и таблеткам.

Ещё до самолета в Турцию я сразу же купила билеты на поезд, чтобы после возращения с отдыха поехать к бабуле. Но я не успела. На 8-м месяце беременности в поезде я узнала, что она умерла.

Мы обе сидели в моем кабинете в фиолетовых креслах и плакали.

Тамара выбрала игрушку, нашла для неё подходящее место.

Валентина: Тамар, ты веришь, что Души людей, когда тело умирает, где-то остаются? Что они нас слышат и видят?

Тамара: Да, верю. Я долго горевала по ней. Но однажды мне приснился сон. Я увидела во сне бабу Зою. Она сначала погладила меня по голове. Потом начала на меня строжиться. И говорить, чтобы я прекратила страдать. Что у меня родился второй сынок и я должна смотреть на своих детей, а не ее оплакивать. Она прям ругать меня начала.

Когда я проснулась, я так отчетливо чувствовала ее запах. Меня аж мурашки пробили. Это казалось таким невероятным. Я не могла поверить сама себе. Но запах был настолько отчетливым! Да, я верю, что Души умерших остаются в каких-то мирах.

Валентина: Хорошо. Тогда представь, что Душа твоей бабушки сейчас села в это кресло на место игрушки. И просто сидит и смотрит на тебя. Ничего пока не говорит. Почувствуй, какие у тебя эмоции, когда она просто молча рядом? И сколько тебе было лет, когда она умерла?

Тамара: Мне был 31 год. Это было 3 года назад. Много эмоций, не знаю, какими словами их описать.

Валентина: Тогда посмотри на эту таблицу на стене. Выбери что-нибудь подходящее.

Тамара: Теплота, нежность, близость, благодарность. Ещё вина.

Я записываю все озвученные чувства и ключевые фразы.

Валентина: Хорошо. Сейчас нужно ей, бабушке, это все напрямую сказать. Я могу тебе помогать, формулировать фразы. А ты повторяй за мной вслух. Или можешь сама говорить. Как тебе хочется?

Тамара: Я что-то пока теряюсь, не пойму, что от меня нужно… Давайте лучше вы пока.

Валентина: Повтори за мной: «Бабушка, когда я представляю, что ты сидишь передо мной в кресле, мне хочется плакать от теплоты и нежности к тебе. Ты была очень близким и дорогим для меня человеком».

Тамара повторяла медленно, плакала, проживала эти слова.

Иногда выдыхала.

Валентина: Тамар, если мои фразы будут какими-то неподходящими, МЕНЯЙ ИХ, ПЕРЕДЕЛЫВАЙ, чтобы они тебе точно были как надо. Продолжим, скажите ей сейчас: «Бабушка, я чувствую себя перед тобой виноватой за то, что…» И дальше добавь, за что именно.

Тамара: Бабуль, я уже несколько лет ощущаю свою вину за то, что поехала тогда на Новый год, когда ты болела. Я виновата, может, тебя нужно было забрать ко мне, чтобы я за тобой ухаживала? Я виновата, что, когда ты умирала, меня не было рядом. Мне кажется, что последний год перед смертью тебе не хватало моих звонков. Прости меня, пожалуйста, за это. Я виновата, что так мало говорила тебе, что люблю тебя и как ты мне дорога.

Валентина: Хорошо. Продолжаем. Скажи ей: «Бабушка, у меня к тебе много невысказанной благодарности за то, что…» И дальше добавь, за что именно.

Тамара: Я очень благодарна за то, что все летние каникулы я проводила у тебя. Я так любила у тебя просыпаться, у тебя было всегда так спокойно и тихо. Я помню это солнце в окно утром. И такое спокойствие!!! Дома так никогда не было. Там всегда было такое сильное напряжение. Каждое утро, подсыпаясь у тебя, я знала, что ты уже приготовила для меня и дедушки горячий свежий завтрак. Я таких оладушков, как у тебя, больше нигде никогда не ела. Столько любви всегда было от тебя.

Я благодарна, что ты всегда интересовалась моей жизнью, ты знала всех моих подружек и спрашивала про них. Ты всегда говорила, что я добрая и хорошая. Ты фактически была мне вместо матери. Я благодарна тебе за эту любовь и заботу. Теперь я так же стараюсь относиться к своим детям, как ты ко мне относилась. Если бы не ты, не знаю, какой бы я сейчас была мамой для своих детей. Мне тебя очень не хватает. Я часто плачу, вспоминая тебя.

Валентина: Тамар, ты говорила, что сожалела, что не была с ней в день смерти. Представь, что сейчас ты успела приехать к ней в ее последний день. И можешь ей все сказать. Есть ли что-то ещё невысказанное?

Тамара: Прости, что редко тебе звонила. Наверное, я просто боялась увидеть тебя в твой последний день, беспомощную, не говорящую, с болями, в памперсе. Ты всегда была такой активной и вдруг оказалась совсем беспомощной, немой. Мне кажется, ты чувствовала себя обузой для своей дочери, но была бессильна что-то изменить. Мне очень горько. Я отказываюсь верить в то, что больше никогда не смогу получить твоей любви.

Пожалуй, все, мне больше нечего сказать. Все сказано.

Валентина: Хорошо. Тогда теперь пересаживайся на этот стул бабушки. Игрушку убери в сторонку пока. Сколько ей было лет, когда она умерла?

Тамара: 84 года.

Валентина: Хорошо. Скажи сейчас: «Я – Зоя, мне 84 года». И сделай глубокий вдох. Словно с воздухом ты ВПУСКАЕШЬ ЕЕ В СЕБЯ. Теперь почувствуй ее тело, какое оно: большое, маленькое, худое, пышное? Прям ощути, как бы она сидела или лежала в этом кресле. Доверься себе, пофантазируй. Получается?

Тамара: Ну, вроде да. Тело такое тяжёлое. Так неприятно внутри, как будто кишечник крутит, немного подташнивает.

Валентина: Зоя, напротив тебя сейчас, вот в этом кресле, сидит твоя внучка Тамара. И просто пока молча на тебя смотрит. Что ты чувствуешь, когда она молча рядом? Говори самое первое, что приходит, не анализируй, отключи голову, доверяй своим первым реакциям.

Тамара на стуле Зои: Нежность, теплота (начинает плакать). Ты такая красивая, такая молодая. На тебя так приятно смотреть. Томочка, ты как солнышко светишься. Словно прям лучи света вижу, как из тебя идут. Внученька моя родная. Я соскучилась по тебе. Хочется сразу спрашивать: как там твой муж Коленька, как у него работа, как детки растут, как сама, устаёшь, наверное?

Валентина: Хорошо. Зоя, тебе сейчас твоя внучка Тамара кое-что сказала. Я напомню. А ты свои реакции, ответы говори прям сразу. Тамара сказала, что, как только представила тебя рядом, она начала плакать от теплоты и любви к тебе. Она сказала, что ты была самым близким и дорогим человеком для неё.

Я зачитываю с листочка то, что Тамара ранее произносила, а я записывала.

Тамара на стуле Зои: Да, я это знаю. У меня точно такие же эмоции к тебе в ответ.

Валентина: Зоя, ещё тебе Тамара сейчас сказала, что чувствует себя виноватой за то, что она поехала на Новый год отдыхать в Турцию, что не успела приехать к тебе в твой последний день. Что не была рядом. Тамаре кажется, что тебе не хватало ее звонков. И она сомневается, может, ей нужно было забрать тебя к себе ухаживать?

Тамара на стуле Зои: Доченька, ты что?! Я бы очень не хотела, чтобы ты видела меня в том состоянии, в котором я была последние дни. Это было очень жалкое и тяжёлое зрелище. Мне хочется, чтобы ты меня запомнила той, которой я была, бодрой и активной.

У тебя своя семья, как бы ты меня забрала? Вы жили в однокомнатной квартире, втроём, ты беременная. И куда меня, лежачую и парализованную? Ты с ума сошла? Как ты можешь себя винить в этом?!

Да, я скучала по твоим звонкам. Мысленно разговаривала с тобой. Но сама не звонила. Я знала, что ты очень занята. Я не хотела тебя отвлекать. И я бы ни за что не позволила, чтоб ты отменила поездку на Новый год из-за меня. Вы – семья. Твой муж Коленька очень много работает. Вам надо отдыхать. Моя дочь за мной присмотрит. У неё сложный характер.

Что чувствуют и хотят парализованные люди

Тамара на стуле Зои: Я действительно чувствую себя сильной обузой для неё. Мне неловко перед своей дочерью, что ей так тяжело, со мной приходится возиться. Мне так стыдно, когда она меняет мне памперсы. Это, наверное, самое унизительное, что было во время этой болезни.

И я уже очень хочу побыстрее уйти наверх к моему деду. Я по нему сильно соскучилась. Мне поскорее хочется отмучиться и освободить свою дочь от этой тяжёлой ноши. Но я не могу это сделать усилием воли. Мое парализованное тело по-прежнему лежит на кровати и не умирает.

Когда Маша (дочь Зои, мама Тамары) кричит на детей, чтобы они не забегали в мою комнату и не тревожили меня, мне очень грустно. Я так радуюсь, когда вижу ребятишек. Когда они бегают, веселятся, кричат, мне так светло на душе, что жизнь продолжается. Пусть не в моем теле, но в моих внучках. И так печально, что Маша заставляет их быть тихими и серьезными. Словно раз я лежу парализованная, то и все вокруг меня должны жить в грусти, тишине и трауре.

Мне очень радостно, когда кто-то просто сидит рядом со мной. Когда старший внук, Андрюшкин сын, иногда заходил и рассказывал мне, как у него прошёл день в школе, я была счастлива. Я не могла ничего отвечать, но он все равно разговаривал со мной. Это были замечательные минуты.

Обычно все смотрели на меня с испугом, пытаясь скрыть слёзы, выбегали из комнаты. Они терялись и не знали, как себя вести рядом со мной. В их глазах был вопрос: а я вообще что-то понимаю? А внучек разговаривал со мной совершенно спокойно. Словно мы два одинаковых здоровых человека. Только один из нас не разговаривает, но полностью участвует в беседе. Я не ожидала, что его Душа такая мудрая.

Я уже очень устала. Я не хочу ни врачей, ни операций. Я хочу уже уйти.

Валентина: Хорошо, Зоя. Ещё твоя внучка Тамара тебе сейчас сказала, что у неё много невысказанной благодарности тебе. Она помнит, как светло и спокойно было просыпаться в твоём доме. Как ты готовила завтраки. Особенно Тамара помнит твои варенички и оладушки. Тамара сказала тебе, что после твоих похорон она забрала твой фартучек.

Тамара на стуле Зои: Приятно это слышать.

Валентина: Ещё Тамара тебе сейчас сказала, что она сильно горюет по тебе. Что не хочет признавать тот факт, что она больше никогда не сможет принимать твою любовь.

Тамара: Зачем это?! Каждый раз, когда ты вспоминаешь про меня с горечью, мне тоже сразу становится больно. Моя душа словно вздрагивает от твоих печалей. Отпусти уже меня наконец. Мне тут хорошо. Я тут с дедом. У тебя своя семья. Живи спокойно дальше. Мне больно, что ты плачешь по мне. Успокойся.

Я уже приходила к тебе в сон, объясняла тебе это. Отпусти меня. Мне здесь легко и хорошо. А любить я тебя всегда буду. В любой момент, когда тебе захочется почувствовать мою любовь, ты можешь это сделать. Вспомни меня – и тут же я поглажу тебя по голове. И все. И не надо плакать. Все просто. Не усложняй.

Валентина: Хорошо, Зоя. Ты хочешь ещё что-то на прощанье сказать Тамаре? Или уже все?

Тамара на стуле Зои: Я тебя люблю. И я устала, хочу уже уйти.

Валентина: Хорошо. Тамара, теперь пересаживайся обратно на своё кресло. Игрушку с пола ставь обратно в кресло бабушки. Теперь скажи вслух: «Я – Тамара, мне 31 год». Теперь сделай глубокий выдох в сторону бабушки, словно ты ее из себя выпускаешь. И представь, как она вылетела из тебя и села в кресло, где игрушка.

Тамара выдохнула и махнула рукой в сторону игрушки.

Валентина: Тамара, я тебе сейчас напомню, что тебе только что сказала твоя бабушка Зоя. Ты, конечно, помнишь, но ВАЖНО УСЛЫШАТЬ ЭТО СО СТОРОНЫ. Понимаешь меня сейчас? Готова? Пришла немного в себя? Хорошо. Поехали.

Твоя бабушка Зоя, как только села рядом с тобой, сказала, что чувствует к тебе то же, что и ты: теплоту, любовь, нежность. Она сказала: ты такая красивая и молодая, из тебя словно лучики, как от солнышка, светятся. Она сказала, что ни за что бы не хотела, чтобы ты приезжала к ней в ее последние дни перед смертью. Так как это было тяжелое зрелище. А ей хотелось, чтобы ты запомнила ее бодрой и активной.

Она спросила, как дела у твоего мужа Коленьки, как его работа, как растут сыночки, как сама, устаёшь, наверное? Когда ты ей сказала, что чувствуешь вину за Турцию, она начала тебя ругать, что у тебя своя семья, что вам нужно отдыхать.

Когда ты ей сказала, что чувствуешь вину и сомнения, что, может, нужно было ее забрать к себе, она ответила: «Ты что, с ума сошла?! Вы жили в однокомнатной съёмной квартире втроём, ты была беременна». Она тебя в этом точно не винит. И сердится, что ты себе придумала эту вину.

Когда ты ей сказала, что, наверное, ей не хватало твоих звонков, она ответила, что и вправду скучала по разговорам с тобой. Но не звонила, так как была уверена, что ты очень занята своей семьей. Но мысленно с тобой разговаривала.

Когда ты ей сказала, что, наверное, ей было плохо там лежать парализованной, она ответила, что уже давно хотела наверх к деду. Что ей не хотелось ни врачей, ни операций, а только побыстрее освободить Машу от обязанностей ухаживать за ней. Что она очень радовалась, когда старший внук заходил к ней и рассказывал, как у него прошёл день в школе.

Когда ты ей сказала, что очень горюешь и не хочешь принять, что больше никогда не почувствуешь ее любовь, она тебе ответила, что ее Душе больно каждый раз, когда ты печалишься. Что ей там с дедом хорошо и спокойно. Но при каждой твоей слезе ты ее дергаешь. Она просила отпустить ее. И чтобы ты жила своей семьей, своими детьми.

Душе умершего больно каждый раз, когда по ней печалятся на Земле живые близкие.

Ещё баба Зоя сказала, что если ты захочешь получить ее теплоту, тебе достаточно вспомнить о ней с улыбкой. И в этот момент она сразу же погладит тебя по голове. И даст тебе почувствовать всю ее поддержку и любовь. Вот вроде бы и все, что твоя бабушка тебе только что сказала. КАК ТЕБЕ ВСЕ ЭТО СЛЫШАТЬ?

Я же обязана скорбеть по умершему, разве нет?

Тамара: Валентина, вы не поверите, но я сейчас снова так четко ощутила ее запах. Такой родной и добрый…

Я очень удивлена, что мои печали по ней ее так ранят. Я думала, напротив, что, когда мы скорбим по человеку, мы словно храним ему верность. А она говорит, что все наоборот. Я просто ошарашена этим. Оказывается, я ее там дергаю своими слезами?!!! Я немного шокирована этим. Конечно, я хочу, чтобы ей там было хорошо. В моей голове сейчас какой-то переворот происходит. Ещё я рада, что она меня не винит, что я не была с ней в ее последние дни. И что она бы не хотела, чтобы я ее к себе забирала.

У меня прям камень с Души упал. Действительно, чего это я себе придумала? Куда бы я ее забрала? К нам с мужем третьей на кровать? Бред какой-то. Как я могла три года с этим жить? Ещё я удивлена тем, что она хотела поскорее умереть. Мне казалось, что она ждёт, что мы найдём и приведём ей каких-то чудо-врачей, которые ее вылечат. Оказывается, ей это было не нужно и она хотела к деду поскорее. Господи, как много всякого придуманного бреда было в моей голове. Оказывается, я сама себе придумала страдания и жила с ними.

Валентина: Да, так обычно и бывает. Тамара, давай проверим сейчас. Представь: тебе по-прежнему 31 год. Ты по-прежнему смотришь на бабушку. Проверь, есть ли у тебя сейчас рядом с ней теплота, нежность, любовь? (Зачитываю с листочка первоначальные чувства Тамары.)

Тамара: Есть все это, но какое-то более легкое. Свободное, невесомое, что ли. Сейчас при этих словах мне не хочется рыдать, как раньше.

Валентина: Хорошо. Двигаемся дальше. Прислушайся к себе, есть ли сейчас рядом с ней вина?

Тамара: Нет, мне легко. Вина ушла. А за что мне быть виноватой? Я действительно просто боялась быть рядом с ней в последний ее день. И она этого и не хотела. Значит, все я правильно сделала.

Валентина: Хорошо. Чувствуешь ли ты сейчас рядом с ней горечь и невозможность принять, что ее поддержки ты больше не получишь?

Тамара: Нет, у меня нет горечи. Наоборот, я сожалею, что так долго ее там наверху дёргала своими печалями. Я буду с удовольствием представлять, как она меня гладит по голове, когда мне захочется поддержки.

Мне кажется, я стала весить в два раза меньше.

И я очень устала.

Валентина: Да, мы уже заканчиваем. Усталость после таких сессий – действительно, словно ты вагон с мешками разгрузил. Понимаю тебя. Огромную работу ты сейчас сделала. Залечивать раны по умершим дорогим людям – это титанический труд. И ты его осилила. Молодец. Выдыхаю вместе с тобой.

Я обняла Тамару, и мы попрощались до следующей встречи через неделю.

Часть третья. Стулья № 3. Как восстанавливать самооценку

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

Я — тарса. Нечисть мелкая и, на первый взгляд, безобидная. Не боюсь трудностей, ловко справляюсь с п...
«Похищенная невеста для лорда чародея» – фантастический роман Светланы Казаковой, жанр любовное фэнт...
Я загадала его под бой курантов. Да, глупо, что ж поделать. Но никак не ожидала того, что произошло ...
Роза жила долго и счастливо, а потом умерла. Но в рай не попала, и в ад тоже. Она просто попала во в...
Кипр. 1974 год. Пара юных влюбленных, грек Костас и турчанка Дефне, тайно встречаются в романтическо...
Личная жизнь брутального красавца Макара Гончарова трещит по швам. Его бравое прошлое перечеркнуто, ...