Звезды как пыль Азимов Айзек

Глава десятая

Может быть!

Занятия по космонавтике, которые Байрон Фаррил посещал на Земле, носили в основном теоретический характер. Он прослушал несколько курсов, посвященных развитию космической техники, и целых полсеместра изучал гиператомный двигатель, но все это мало помогало, когда нужно было управлять кораблем в космосе. Опытные пилоты осваивают свое дело в пространстве, а не в аудитории.

Байрону удалось поднять корабль без проблем, но тут ему просто повезло.

«Беспощадный» повиновался приборам легче и быстрее, чем ожидал Байрон. Он несколько раз поднимал корабли с Земли в космос и сажал их, но это были старые модели, предназначенные для тренировки студентов. Все они поднимались в воздух с трудом, будто сильно устали, и медленно шли по спирали сквозь атмосферу.

«Беспощадный» же оторвался от планеты без всяких усилий: прыгнул вверх и со свистом пронесся через атмосферу, так что Байрон кувырком вылетел из кресла и чуть не вывихнул себе плечо. Артемизия и Джилберт, которые с осторожностью новичков пристегнулись к сиденьям, отделались лишь синяками от натянутых ремней. Пленный тиранит лежал у стены, пытаясь развязать путы и монотонно ругаясь.

Байрон встал, пошатываясь, пинком заставил тиранита замолкнуть и, придерживаясь за перила, пробрался вдоль стены к своему сиденью. Действие носовых двигателей несколько уменьшило обороты ускорения и сделало его переносимым.

Они находились в верхней части атмосферы Родии. Небо стало темно-фиолетовым, корпус корабля так нагрелся от трения воздуха, что пекло даже внутри.

Потребовались часы, чтобы лечь на орбиту вокруг Родии. Байрон не мог рассчитать скорость, необходимую для преодоления притяжения планеты. Он работал наугад, резко меняя скорости вперед и назад, и следил за массометром, который показывал удаление от поверхности планеты, измеряя интенсивность гравитационного поля. К счастью, массометр был калиброван с учетом массы в радиусе притяжения Родии. Сам Байрон без длительного экспериментирования не смог бы приспособить калибровку.

В конце концов массометр успокоился и в течение двух часов продержался на одной точке, не отклоняясь. Байрон позволил себе расслабиться, остальные расстегнули ремни.

— Не сказала бы, что у вас легкая рука, лорд Ранчер, — заметила Артемизия.

— Я лечу, миледи, — огрызнулся Байрон. — Если вы сумеете лучше, пожалуйста, попробуйте. Только сначала я высажусь.

— Тихо, тихо! — остановил их Джилберт. — Корабль тесноват для словесных баталий, и вдобавок, поскольку мы втиснуты в эту летающую куриную клетку, я предлагаю опустить все эти «лорды» и «леди», иначе наше общение станет невозможным. Я — Джилберт, вы — Байрон, она — Артемизия. Предлагаю пользоваться именами. А что касается корабля, почему бы нам не призвать на помощь нашего друга тиранита?

Пленник испепелил его взглядом.

— Нет, мы не можем доверять ему, — сказал Байрон. — Кроме того, поупражнявшись, я стану лучше справляться с кораблем. Ведь я вас пока не разбил?

Плечо у него все еще ныло от первого толчка при взлете, и, как обычно, боль делала его раздражительным.

— А что же нам делать с ним? — спросил Джилберт.

— Мне не по душе хладнокровное убийство, — ответил Байрон, — К тому же оно нам не поможет, а только еще больше озлобит тиранитов. Убийство представителя господствующей расы — непростительный грех.

— Какой же выход?

— Высадим его.

— Хорошо, но где?

— На Родии.

— Что?!

— Это единственное место, где нас не будут искать. К тому же нам в любом случае придется садиться.

— Зачем?

— Наместник использовал свой корабль для внутри-планетных перелетов. На нем нет запасов продовольствия. Прежде чем отправиться куда-либо, надо проверить, что есть на корабле, и пополнить запасы воды и пищи.

Артемизия одобрительно кивнула:

— Верно. Мне это даже в голову не пришло. Молодец, Байрон.

Байрон небрежно махнул рукой, но тем не менее был доволен. Впервые она назвала его по имени. Оказывается, она умеет быть милой, если захочет…

— Но он же немедленно сообщит о нашем местонахождении! — переполошился Джилберт.

— Не думаю, — сказал Байрон. — Во-первых, надеюсь, на Родии есть пустынные места. Мы ведь не станем высаживаться в деловом квартале города или в тиранитском гарнизоне. Во-вторых, наш пленник скорее всего и сам не захочет встречи со своим начальством… Эй, послушайте, а что ждет солдата, который позволил украсть личный крейсер наместника?

Пленник не ответил, но побледнел и поджал губы. Байрон не хотел бы оказаться на месте этого солдата, хотя, откровенно говоря, его трудно было в чем-то винить. Вряд ли он мог ожидать нападения со стороны королевской семьи Родии. В соответствии с тиранитским военным уставом он отказался пустить их на борт корабля без разрешения офицера. Даже если бы об этом попросил сам Правитель, сказал им солдат, он вынужден был бы отказать. Но они окружили его, и, когда он понял, что ему следовало еще точнее выполнять статьи устава, было уже поздно — нейронный хлыст коснулся его груди.

Он и тогда не покорился. Пришлось ударить его хлыстом, чтобы угомонить. И несмотря на это стойкое сопротивление, ему как минимум грозил трибунал и суровая кара. Никто в этом не сомневался, и меньше всех — сам солдат.

Они приземлились два дня спустя на окраине города Саутварка. Город был выбран сознательно, так как лежал в стороне от густонаселенных районов Родии. Тиранитского солдата усадили в катапульту и выбросили в пятидесяти милях от ближайшего населенного пункта.

Посадка на пустом берегу прошла без осложнений. Байрон, меньше своих попутчиков рисковавший быть узнанным, сделал в городе необходимые покупки.

Родийских денег, которые в последний момент догадался прихватить с собой Джилберт, едва хватило на самые элементарные припасы. Большая часть их ушла на тележку, в которой можно было по частям перевезти купленное.

— Нам хватило бы денег на что-нибудь еще, — сказала Артемизия, — если бы вы не накупили столько тиранитской каши.

— Мне не из чего было выбирать, — разозлился Байрон. — Можете называть ее тиранитской кашей, однако на самом деле это хорошо сбалансированная пища. Она пригодится нам как нельзя лучше.

Он был раздражен. Доставить все необходимое и погрузить на корабль — работа для грузчика, и рискованная к тому же. Покупать приходилось под носом у тиранитов. Поэтому он ждал не укоров, а одобрения.

А потом, другого выхода действительно не было. Тираниты самостоятельно разработали целую технологию приготовления концентратов с учетом небольших размеров своих кораблей. Они не могли позволить себе роскошь в виде огромных кладовых, в которых рядами висели целые туши, как это делалось на других флотилиях, зато преуспели в создании стандартных рационов, содержавших большое количество калорий и все необходимые компоненты. Эти рационы хранились в виде брикетов и занимали в двадцать раз меньше места, чем естественные продукты.

— У нее ужасный вкус, — сказала Артемизия.

— Придется привыкнуть, — ответил Байрон, подражая ее капризному тону. Она вспыхнула и сердито отвернулась.

Байрон понимал, что ее смущает теснота и все, что с ней связано. Дело не только в тиранитской пище. Не было, например, отдельных спален. Большую часть корабля занимали машинный отсек и рубка управления. (В конце концов, это же военный корабль, а не прогулочная яхта, подумал Байрон.) Был еще склад и маленькая каюта с двумя ярусами по три койки с каждой стороны, а в небольшой нише возле каюты — туалет.

Все это означало тесноту и полную невозможность уединения. Это означало также, что Артемизии придется считаться с отсутствием на борту женской одежды, зеркала и ванной.

Что ж, пусть привыкает. Байрон считал, что сделал для нее вполне достаточно.

Почему бы ей не оценить его усилий по достоинству? Могла бы и улыбнуться хоть иногда. У нее прелестная улыбка, и вообще она ничего, если не принимать во внимание характер. Но характерец!..

Ладно, хватит терять время впустую на эти размышления!

Хуже всего было положение с водой. Тиран — пустынная планета, вода там редкость, и люди знают ей цену. На корабле вода для умывания почти не использовалась. Солдаты мылись, высадившись на планету. Считалось, что во время перелета немного грязи и пота не повредит. Даже для питья воды вряд ли хватало на дальний рейс. Воду нельзя ни концентрировать, ни дегидрировать — ее приходится запасать в натуральном виде. Проблема осложнялась тем, что содержание воды в тиранитских концентратах было очень низким.

На корабле были установлены устройства для вторичного использования воды, выделяемой телом, но Байрон, разобравшись в их назначении, почувствовал тошноту и отключил их. С химической точки зрения это разумная процедура, но к таким вещам необходимо привыкнуть.

Второй взлет прошел сравнительно гладко, и Байрон проводил время, упражняясь в пилотировании. Компактный пульт управления лишь отдаленно напоминал те, к которым он привык на Земле. Раздумывая над назначением того или иного прибора, Байрон записывал свою догадку на бумажку и прикреплял ее у соответствующего устройства.

В пилотскую рубку вошел Джилберт. Байрон взглянул на него через плечо и спросил:

— Артемизия в каюте, надо полагать?

— Где же ей еще быть?

— Когда увидите ее, передайте, что я буду спать здесь, в пилотской рубке. Советую вам сделать то же, чтобы каюта была полностью в ее распоряжении, — И, помолчав, пробормотал вполголоса. — Только капризной девчонки нам тут и не хватало.

— Вы тоже не без греха, Байрон, — заметил Джилберт, — Вспомните, к какой жизни она привыкла.

— Я помню. И что же? А к какой жизни привык я? В конце концов, я тоже родом не из шахтерской семьи с пояса астероидов! Я родился на самом большом ранчо Нефелоса. Но нужно уметь приспосабливаться к обстоятельствам! Черт возьми, я же не могу растянуть корабль! Он может взять лишь небольшой запас пищи и воды, и я не виноват, что здесь нет ни душа, ни ванной. Она злится на меня, словно это я сконструировал корабль!

Для него было большим облегчением выкрикнуть все это в лицо Джилберту.

Но тут открылась дверь и появилась Артемизия. Она холодно сказала:

— На вашем месте, Байрон, я воздержалась бы от криков. Вас слышно по всему кораблю.

— Это меня не беспокоит, — парировал Байрон. — А если вам не нравится на корабле, вспомните, что, если бы ваш отец не пытался убить меня, а вас — выдать замуж, мы бы здесь не оказались.

— Не смейте говорить о моем отце!

— Я буду говорить, о чем захочу.

Джилберт зажал уши руками:

— Я вас умоляю!

Спор мгновенно оборвался. Джилберт предложил:

— Не обсудить ли нам сейчас конечную цель? Ведь совершенно очевидно, что чем быстрее мы долетим куда-нибудь и выберемся из корабля, тем легче нам всем будет.

— Согласен с вами, Джил, — сказал Байрон. — Куда угодно, лишь бы избавиться от ее стенаний. А еще говорят о женщинах на космических кораблях!

Артемизия проговорила, обращаясь исключительно к Джилберту:

— Почему бы нам совсем не уйти из района туманности?

— Не знаю, как вы, — немедленно отреагировал Байрон, — а я собираюсь вернуться на свое ранчо и кое-что предпринять в связи с убийством отца. Я остаюсь в королевствах.

— Я не имела в виду улетать навсегда. Только до тех пор, пока нас не перестанут искать. Не знаю, что вы собираетесь делать со своим ранчо, но знаю, что вы его не получите, пока империя тиранитов не разлетится на куски. Извините, но я как-то не вижу вас в роли крушителя империй.

— Не волнуйтесь о том, что я хочу предпринять. Это мое дело.

— Могу я внести предложение? — мягко спросил Джилберт и, истолковав молчание как согласие, продолжил: — Предположим, я скажу вам, куда мы должны лететь и что делать, чтобы разбить империю на куски, как выразилась Артемизия.

— Да ну? И как же вы предполагаете это сделать? — поинтересовался Байрон.

— Мой дорогой мальчик, вы проявляете очень забавный скептицизм, — улыбнулся Джилберт. — Вы не верите мне? Вы считаете, будто мое предложение — обязательно глупость. А ведь это я вывел вас из Дворца.

— Я помню об этом и очень внимательно слушаю.

— Ну и прекрасно. Я двадцать лет ждал возможности сбежать от тиранитов. Если бы я был обычным гражданином, я давно бы сделал это, но из-за своего проклятого происхождения я постоянно находился у них на глазах… И все же если бы я не был Хинриадом, то не смог бы присутствовать на коронации нынешнего Хана Тиранитского и не наткнулся бы на тайну, которая однажды уничтожит самого Хана.

— Продолжайте, — сказал Байрон.

— Путешествие с Родии на Тиран и обратно совершалось, разумеется, на тиранитском военном корабле. Корабль был похож на этот, только намного больше. Полет туда прошел без происшествий. Пребывание на Тиране было по-своему забавным, но для моего рассказа это не имеет значения. Однако на обратном пути в нас попал метеорит.

— Что?!

Джилберт поднял руку:

— Я хорошо знаю, что это почти невероятно. Столкновение с метеоритом в космосе, особенно в межзвездном пространстве, явление настолько редкое, что его можно вообще не принимать во внимание. И все же это случается иногда, как вы знаете. И это случилось с нами. Известно, что любой метеорит, даже размером с булавочную головку — а таких большинство, — может насквозь пробить любой корабль, кроме разве что супербронированного.

— Я знаю, — вмешался Байрон. — Это связано с моментом движения, который является производным массы и скорости. Скорость вполне возмещает недостаток массы.

Он произнес это как школьный урок и поймал себя на том, что украдкой поглядывает на Артемизию.

Она сидела, слушая Джилберта, и была так близко от Байрона, что они едва не касались друг друга. Байрону пришло в голову, что у нее прекрасный профиль, хотя волосы чуть-чуть растрепались. Жакет она сняла, и мягкая белизна блузки была гладкой и свежей даже после двухсуточного полета. Он удивился, как ей это удается.

Путешествие было бы прекрасным, если бы она научилась себя вести по-человечески, подумал Байрон. Беда в том, что ее никто никогда не воспитывал по-настоящему, и уж по крайней мере не папочка. Она слишком привыкла действовать по-своему. Будь она из менее знатной семьи, она была бы просто прелестна.

Он уже видел в мечтах, как воспитывает ее по-настоящему и дает ей возможность по достоинству оценить его, Байрона, когда она повернула голову и спокойно встретила его взгляд. Байрон отвел глаза и быстро переключился на Джилберта. Оказывается, он пропустил всего несколько фраз:

— …Не имею ни малейшего представления, почему вышел из строя корабельный экран. Это одно из тех обстоятельств, причины которых так и остаются неясными. Но он вышел из строя, и в корабль ударил метеорит. Он был размером с небольшой камешек и пробил корпус, но выйти через другой борт не смог. Если бы вышел, то не причинил бы особого вреда, просто залатали бы корпус.

Но метеорит попал в центральную рубку, отлетел рикошетом от стальной стены и бился до тех пор, пока не остановился. Это длилось какую-то долю секунды, однако при начальной скорости сто миль в секунду он успел пересечь рубку не менее сотни раз. Оба пилота были разрезаны на куски, а я спасся лишь потому, что был в каюте. Я услышал удар, звон и крики пилотов. А когда вбежал в рубку, там повсюду были кровь и клочья разодранных тел… Дальнейшее я помню урывками, хотя много лет подряд переживал его в ночных кошмарах.

Холодный звук уходившего воздуха привел меня к проделанной метеоритом дыре. Я поднес к ней металлический диск, и воздушное давление крепко прижало его. Космический камешек лежал на полу. Я ударил его гаечным ключом и расколол пополам. Границы раскола немедленно покрылись изморозью: внутри он сохранил температуру космоса.

Я обвязал запястья трупов проволокой и прицепил к ней магниты. Потом вытолкнул их обоих в люк и услышал, как магниты приклеились к обшивке. Теперь я знал, что замерзшие тела будут следовать за кораблем, куда бы он ни летел. Я понимал, что, вернувшись на Родню, буду нуждаться в доказательствах, что пилотов убил не я, а метеорит…

Но как вернуться домой? Я был совершенно беспомощен. Управлять кораблем я не умел и не пытался пробовать. Я даже не знал, как использовать субэфирную коммуникационную установку, чтобы послать сигнал СОС. Оставалось лишь предоставить кораблю следовать своим курсом…

— Но вы и этого не могли сделать, верно? — спросил Байрон, пытаясь сообразить: а не выдумывает ли все это Джилберт на ходу просто из-за романтического воображения или каких-то практических надобностей? — А как же прыжок через гиперпространство? Вы должны были совершить его, иначе вас не было бы сейчас с нами.

— Корабли тиранитов при соответствующей настройке приборов совершают прыжки автоматически, — ответил Джилберт.

Байрон недоверчиво посмотрел на него. Он что, принимает его за дурака?

— Вы шутите?

— Нисколько! Это одно из проклятых военных преимуществ, которые позволяют тиранитам выигрывать войны. Захватить пятьдесят планет с населением, в сотни раз превышающим численность завоевателей, — это вам не в игрушки играть! Разумеется, они застали нас врасплох и искусно использовали предателей, но у них было и значительное военное преимущество. Всем известно, что их тактика превосходила нашу, и отчасти благодаря как раз автоматическому прыжку. Он придает их кораблям большую маневренность и делает возможным осуществление сложных военных операций.

Это одна из их самых важнейших тайн. Я и не подозревал о ней, пока не оказался на борту «Вампира» — у тиранитов отвратительный обычай давать своим кораблям кровожадные названия, хотя психологически это вполне оправданно… Я своими глазами увидел это. Я видел, как корабль сам совершил прыжок, хотя никто не прикасался к приборам.

— Вы хотите сказать, что и наш корабль так устроен?

— Не знаю, но я бы не удивился.

Байрон повернулся к контрольным приборам. Там были десятки контактов, о назначении которых он даже не подозревал… Ладно, все это потом!

Он снова повернулся к Джилберту:

— И корабль принес вас домой?

— Нет. Хозяйничая в рубке, метеорит задел и контрольный пульт. Впрочем, этого и следовало ожидать. Циферблаты были разбиты, обшивка порвалась и погнулась. Невозможно было определить, как изменилась установка приборов, но она изменилась, так как корабль не вернулся на Родию…

Постепенно скорость стала уменьшаться, и я понял, что мое путешествие окончено. Я не знал, куда меня занесло, но в корабельном телескопе появился диск планеты. Мне повезло совершенно случайно: диск увеличивался в размерах, а значит, корабль направлялся в ту сторону. Не прямо к планете, конечно. На это невозможно было надеяться. Корабль миновал планету на расстоянии в миллион миль, но на такой дистанции я мог использовать обычное радио. Я знал, как это сделать… После этого происшествия и началось мое увлечение электроникой. Я решил, что никогда не буду больше таким беспомощным. Быть беспомощным — вовсе не так забавно.

— Итак, вы использовали радио, — поторопил его Байрон.

— Совершенно верно. Они пришли и сняли меня.

— Кто?

— Люди с планеты. Она оказалась обитаемой.

— Что ж, удача не изменила вам… И что это была за планета?

— Не знаю.

— Они не сказали вам?

— Забавно, не правда ли? Не сказали. Но это было одно из Затуманных королевств.

— Откуда вы знаете?

— Они догадались, что корабль тиранитский. Узнали его по конструкции и чуть не сожгли, прежде чем я убедил их, что нахожусь на борту один.

Байрон сжал ладони и уронил их на колени.

— Вернемся назад. Я не понял. Если они узнали тиранитский корабль и пытались сжечь его, разве это не доказывает, что их планета не может быть Затуманным королевством?

— Клянусь Галактикой! — возбужденно воскликнул Джилберт, сияя заблестевшими глазами. — Она входит в состав королевств! Они взяли меня на поверхность Что это за мир! Судя по акцентам, там собрались люди из разных миров. Эта планета — настоящий арсенал, невидимый из космоса. Внешне она ничем не отличается от любой аграрной провинции, но истинная жизнь сосредоточена глубоко под землей. Где-то среди королевств, мой мальчик, и сейчас вращается планета, на которой никто не боится тиранитов! Эти люди готовятся уничтожить империю, как не колеблясь уничтожили бы мой корабль, если бы пилоты были живы.

У Байрона сильно забилось сердце. В это мгновение ему захотелось поверить Джилберту.

В конце концов, все может быть. Может быть!

Глава одиннадцатая

Но может и не быть!

Но может и не быть! Байрон забросал Джилберта вопросами:

— Как вы узнали, что это арсенал? Долго вы находились там? Что успели увидеть?

— Строго говоря, я увидел не так уж много, — нетерпеливо оборвал его Джилберт. — Мне не устраивали специальных экскурсий! — Он заставил себя успокоиться. — А было это так. Когда меня сняли с корабля, я выглядел не лучшим образом. Я почти ничего не ел — слишком был перепуган перспективой затеряться в космосе, — а потому, наверное, производил впечатление тяжелобольного.

Я более или менее рассказал о себе, и они взяли меня с собой в подземелье. Вместе с кораблем, конечно. Думаю, что корабль их интересовал больше, чем я. Они получили возможность изучить космическую технику тиранитов. А меня положили в больницу.

— Что же вы видели, дядя? — спросила Артемизия.

— Разве он вам этого не рассказывал? — удивился Байрон.

— Нет.

— До сих пор я вообще никому не рассказывал об этом… — промолвил Джилберт. — Итак, меня положили в больницу. Там меня исследовали в лабораториях которые оборудованы гораздо лучше родийских. По пути в больницу я видел работавшие заводы. А корабли, снявшие меня с орбиты, вообще выглядели странно — мне не доводилось видеть ничего похожего.

Для себя я назвал этот мир «планетой повстанцев». Я верю, что наступит день, когда армады кораблей нападут на тиранитов и лидеры восстания призовут под свои флаги все угнетенные планеты. Я ждал этого годами. И каждый год говорил себе: вот, может быть, уже теперь… И одновременно смутно надеялся, что время еще не пришло, потому что страстно мечтал добраться вновь до той планеты, пока восстание еще не началось, чтобы успеть принять в нем участие. Я не хотел, чтобы они начали без меня. — Он слабо рассмеялся; — Вероятно, многим показалось бы забавным, если бы они узнали, какие мысли бродят в этой голове. В моей голове! Вы же знаете, что меня ни в грош не ставят.

— Все это произошло свыше двадцати лет тому назад — но они не восстали! — воскликнул Байрон, — Ни следа их деятельности, никаких сообщений о неизвестных кораблях, никаких странных инцидентов. И вы все еще думаете…

— Да, думаю! — вспыхнул Джилберт. — Двадцать лет — не такой уж большой срок для организации восстания против планеты, которая правит пятьюдесятью мирами. Я знаю, что попал к ним в начальный этап подготовки. Они тщательно пронизывали свою планету подземными помещениями и развивали новые отрасли, готовили корабли и оружие, обучали людей.

Только в видеофильмах все происходит мгновенно: в первый день потребовалось новое оружие, на второй день его изобрели, на третий — наладили массовое производство и на четвертый — использовали. В жизни на это требуется время, Байрон, и люди повстанческого мира понимают, что они должны быть полностью готовы к бою. В случае неудачи нанести удар второй раз у них не будет возможности…

А что вы называете странными инцидентами? Тиранитские корабли нередко исчезают бесследно. Космос велик, скажете вы, и корабли могут просто затеряться в нем. А что, если их захватывают повстанцы? Вспомните-ка случай с «Неутомимым» два года назад. Он успел сообщить о неизвестном предмете, зафиксированном массометром, и больше о корабле никто не слышал. Возможно, на его пути встретился метеорит. А если нет? Поиски продолжались много месяцев, но корабль так и не нашли. Я думаю, что его захватили повстанцы. «Неутомимый» был новым кораблем, экспериментальной моделью. Именно то, что им нужно.