Искушение страстью Маклейн Сара
– Мне здесь очень нравится.
Слова оказались для него ударом. Эта женщина была неожиданной, абсолютно непредсказуемой и неуместной здесь – в его владениях. Но ее голос, наполненный чистой радостью, невозможно было игнорировать. Ей не должно здесь нравиться. Она должна испытывать отвращение к этому месту, бежать отсюда со всех ног и больше никогда не возвращаться.
Покинуть это место и его самого.
Только она этого не сделала, а поступила совсем наоборот, заговорив:
– В детстве отец часто приводил меня сюда.
В этом не было ничего удивительного. Рынок нередко посещали представители высшего класса. Здесь они могли, если можно так выразиться, повозиться в грязи, не рискуя испачкаться. Их было много – мужчины в черных костюмах, женщины в нарядных платьях и дети – маленькие копии своих родителей. Еще мальчиком Уит обчищал их карманы. И ненавидел их всех. Ненавидел то, что если бы не прихоть судьбы, он стал бы одним из них.
Ему нравилось чистить карманы богатеев. Лежа ночью без сна, он с удовольствием представлял себе их удивление, злость и досаду, когда они обнаруживали свои карманы разрезанными и кошельки исчезнувшими. Пусть их деньги правили миром, но в королевстве Бесперчаточников этот закон не действовал. Их деньги, незаметно для хозяев, перекочевывали в другие карманы.
– Это было до того, как все изменилось, – сообщила Хэтти щенку и Уиту. «Вероятно, она имела в виду, до того как Седли получил титул», – сообразил Уит. Он знал, какие перемены повлекло за собой это событие. Когда-то – в иной жизни – он желал их и для себя. И не единожды, а если честно – тысячи раз. Даже сейчас, стоя на рыночной площади и ругая себя последними словами, он их желал.
Глядя на женщину, прижимающую к груди теплый меховой комочек, он думал, видел ли ее раньше. Ведь он действительно мог видеть ее с крыши или из-за рыночного прилавка, мог и раньше заметить ее невероятные фиалковые глаза. Правда, говорят, глаза с возрастом меняют свой цвет. Он мог видеть ее глаза и радостную улыбку и позавидовать ей. В детстве бывали дни, когда его желудок был так пуст, что он жил одной только завистью. Он бы позавидовал чистеньким платьям Хэтти, ее счастливым улыбкам и заботливому отцу.
Тогда он бы позавидовал ее жизни, поскольку желал быть ее частью.
Хэтти потерлась щекой о мягкую шерстку щенка – на ее губах играла нежная улыбка, – и Уиту немедленно захотелось оказаться на месте собаки.
– Здесь тогда был один фермер – он торговал за старым развалившимся прилавком, – который весной продавал самые сладкие и хрустящие сахарные бобы. – Она засмеялась. – Отец всегда покупал мне целый мешочек бобов, и я немедленно, даже не выйдя за ворота рынка, начинала их жевать. Папа до сих пор называет меня Фасолькой.
Уит не хотел слышать эту историю. Он не желал быть очарованным ею. Он не испытывал потребности знать, как ее называет отец. Он не желал думать о маленькой светловолосой девочке с глазами в пол-лица, обожающей сахарные бобы. Он не хотел даже вспоминать вкус этих самых бобов, непонятно каким образом вдруг появившийся на его языке.
Хэтти наклонилась и положила щенка в корзинку.
Она выпрямилась и улыбнулась старой женщине.
– Большое спасибо. Щеночки у вас прелестные.
Старуха кивнула.
– Вы хотите щеночка, леди?
– О, я бы очень хотела щенка. – Она машинально оглянулась на Уита, и тому внезапно захотелось скупить и подарить ей всех собак на рыночной площади. – Но не сегодня. Сегодня я могу только взять его в руки и погладить.
У Зверя перехватило дыхание. Ее слова были чисты и невинны, а он как-то сумел превратить их в похабщину. Он с досадой поморщился, достал из кармана монету и дал старухе.
– Это тебе, Ребекка, за то, что сумела порадовать леди.
Женщина неуклюже сделала реверанс.
– Спасибо, Зверь.
Он перехватил ее взгляд.
– Мы с тобой оба знаем, что этих щенков еще рано отнимать у матери. Если у тебя и Сета трудности, приходите ко мне и Дьяволу.
– Нам не нужна благотворительность, Зверь. – Женщина говорила сухо и гордо. Единственный сын Ребекки год назад лишился ноги; она сама, его мать, быстро старела. Надо было помочь им прокормиться.
– Я не собираюсь заниматься благотворительностью и не предлагаю тебе милостыню. Мы найдем вам обоим хорошую посильную работу.
Глаза старухи заблестели, а губы сжались в тонкую линию. Она явно хотела ответить что-то резкое, но сдержалась. Поразмыслив, она молча кивнула, взяла корзину и ушла. Уит несколько мгновений провожал ее глазами, потом снова повернулся к Хэтти, не сводившей с него пристального взгляда невероятных глаз.
Ему захотелось отвести взор, укрыться от этих глаз, которые, казалось, проникали в самые потаенные глубины его души. Ему даже захотелось спросить, что она там видит, кроме черноты.
Хэтти сказала:
– Я могу обеспечить полное возмещение ущерба.
И он поверил ей, хотя другие сочли бы его идиотом. Но она не лгала ему.
– Как я могу быть в этом уверен?
– Достаточно, что в этом уверена я. – Она говорила внушительно и серьезно, словно не впервые вела подобные разговоры. «Не исключено, что так и было». Уит ощутил растущую неуверенность, а Хэтти в это время продолжила: – Я знаю, что было украдено четыре судовые партии. Мне известно, что их стоимость составляет около сорока тысяч фунтов. Я знаю, что все это контрабанда, – бумага и ткани, спиртное и стекло, – за которую не были уплачены соответствующие налоги и сборы. – Уит постарался скрыть удивление ее осведомленностью и продолжал молчать. – И я готова это вернуть.
«Почему?»
Уит скрестил руки на груди и с легкой насмешкой спросил:
– И где вы возьмете сорок тысяч?
Хэтти прищурилась.
– Думаете, я не смогу их достать?
– Именно это я и думаю.
Хэтти кивнула и огляделась по сторонам. Рыночную площадь, наконец, укрыл мрак. Видимость сократилась до нескольких футов. Хэтти сделала шаг к нему – чтобы он мог лучше ее видеть? Или чтобы другие не могли видеть?
– Я найду эту сумму там же, где нашла ваш нож.
Проклятый нож! Что все это значит? Судя по всему, она вытащила его из плоти, в которую он воткнулся. И вымыла. Наверное. Насколько глубоко она увязла в делах брата? Что связывает ее с Эваном? Может быть, больше, чем он может себе представить. Ведь она явилась сюда без защиты и с ножом Уита.
Ее руки взялись за шаль, завязанную на груди, и Уит невольно подался вперед, не в силах перестать наблюдать за ней. Ей холодно? Он уже взялся за верхнюю пуговицу своего сюртука, желая снять его и набросить ей на плечи.
Но только Хэтти заговорила раньше, чем он успел это сделать. Ее голос был тихим, дразнящим и… торжествующим?
– И там, где были все остальные. – Она развязала узел и развела в стороны концы шали. Под ним было зеленое платье, вполне подходящего цвета для старой девы, идущей на рынок.
Но вовсе не тусклый цвет платья заставил Уита вздрогнуть. Поверх него он увидел черные кожаные ремни, прошитые толстыми жесткими полосками. Их он знал, как свою вторую кожу, потому что именно его второй кожей они и были.
«О боже!»
У Хэтти были его метательные ножи – все. Причем они вовсе не казались неуместными на ее теле королевы-воительницы.
Пожалуй, эта женщина, сильная, честная и гордая, могла поставить его на колени.
Глава 10
Ей следовало бы запаниковать – уж слишком грозно он прищурился, увидев ножи. Ей следовало бы содрогнуться от его пронзительного взгляда, когда он замер, словно дикий зверь, слушающий сердцебиение своей дичи.
И у Хэтти действительно тревожно забилось сердце. Но не от страха. От возбуждения.
Она вздернула подбородок, понимая, что играет с огнем.
– Теперь вы понимаете, что я обладаю достаточным влиянием и могу заключить сделку?
– Откуда они у вас? – рыкнул Зверь.
Понятно, что ответить на этот вопрос Хэтти не могла.
– Не важно. Я пришла, чтобы вернуть их, так же как верну все остальное. Каждый фунт.
Уит подошел ближе, взялся за края шали и стянул их, спрятав ножи. Одновременно он оглянулся, словно опасался свидетелей.
Словно человек, называющий себя Зверем, мог чего-то опасаться.
– Вы понятия не имеете, в какую игру ввязались, леди Генриетта.
Хэтти вздрогнула. Ей следовало испугаться, но она ничего не боялась и только расправила плечи.
– Я не люблю игры. Я пришла сюда, чтобы найти вас и сообщить о своих планах.
«Год Хэтти».
Уит больше не колебался. Он взял ее за руку и потянул за собой обратно в темные аллеи, из которых они только что вышли. Хэтти многое хотела сказать ему, а вопросов у нее накопилось еще больше, но она молчала, следуя за мужчиной по темной извилистой улочке. Впереди не было видно ничего, кроме фонаря, освещавшего написанную краской вывеску «Поющий воробей».
– Это место названо в честь того самого Поющего Воробья? – не удержалась она. – Точнее воробьихи? – Знаменитая певица пользовалась большим уважением лондонцев. Говорили, что она родилась в Ковент-Гардене и до сих пор выступала здесь, возвращаясь в Лондон после своих легендарных путешествий.
Издав неопределенный звук, который Хэтти предпочла считать подтверждением, Уит толкнул дверь и вошел в темную таверну. Он проскочил мимо немногочисленных посетителей, продолжая волочить за собой Хэтти, которая тщетно вытягивала шею, стараясь рассмотреть, куда она попала. Они подошли к стойке, за которой стоял высокий светловолосый мужчина, протиравший и без того чистую кружку.
– Все в порядке, Зверь?
Еще один неопределенный звук.
Мужчина, судя по акценту, бывший американцем, повернулся к Хэтти:
– Все в порядке, мисс?
Она широко улыбнулась.
– Он всегда так мало говорит?
Американец изумленно кивнул:
– Ну ничего, я достаточно говорю за нас обоих.
– Нет никаких нас обоих, – прорычал Зверь, распахнул дверь за стойкой и втянул Хэтти внутрь под громкий смех американца.
Они оказались в просторном складском помещении, уставленном ящиками, бочонками и флягами. Оно освещалось факелом в дальнем углу.
– Вы часто конфискуете склады здешних таверн? – полюбопытствовала Хэтти.
– А вы часто конфискуете мужское оружие?
– Нет, это мой первый опыт, – спокойно призналась она, – но он оказался в высшей степени полезным. – Уит прищурился, и у Хэтти перехватило дыхание. Он сделал шаг к ней, и Хэтти решила, что он вполне может слышать, как бьется ее сердце. Впрочем, чтобы это услышать в данный момент, вовсе не требовалось к ней приближаться. Ее бедное сердце стучало так громко, что его, вероятно, слышал весь Лондон.
– Снимите это немедленно!
Хэтти вдруг показалось, что он имеет в виду вовсе не ремни с ножами. Но она быстро вернула себе способность соображать. Или не вернула?
– Не сейчас! – Ответ показался неразумным даже самой Хэтти. Только когда слова сорвались с ее губ, Хэтти поняла, что их не следовало произносить. Не теперь, когда мужчина стоял так близко, что она чувствовала его тепло. От него исходило не просто тепло – жар, грозивший ее испепелить.
Она уронила шаль – теперь оружие было отлично видно. Но от этого жар не стал ощущаться меньше. Напротив, вряд ли ей стоило раздеваться – ну, скажем так, снимать часть одежды, – когда от стоящего рядом мужчины так и пышет огнем.
Уит отметил, как плотно обнимают ее тело многочисленные ремешки, удерживающие ножи, и почувствовал желание оказаться на их месте.
Хэтти ощутила запах лимонных конфет, и у нее потекли слюнки.
– Что значит, не сейчас?
Он был совсем близко. Чтобы прижаться губами к его губам, достаточно было всего лишь поднять голову и чуть-чуть податься вперед. Будет ли он рад? Судя по его хмурому лицу, не похоже. Он выглядел скорее раздраженным, чем жаждущим поцелуев.
«Взялся за гуж, не говори, что не дюж», – решила Хэтти.
– Сначала мы должны договориться, – заявила она.
– Вы ошибаетесь, Хэтти, если считаете, что обладаете властью, – буркнул Уит.
Она застыла, но не отвела глаз.
– Мой отец владеет судоходной компанией. Вам это, безусловно, известно.
Зверь кивнул.
– Я ее унаследую. – На его лице мелькнуло удивление, но сразу исчезло. Что ж, время пришло. Это ее первая сделка как главы компании. Начинается год Хэтти. И не важно, что он начинается в задней комнате грязной таверны, а мужчина, с которым она намерена договориться, больше бандит, чем покупатель.
Главное, что Хэтти заключит сделку и выполнит ее. Эта мысль прибавила ей мужества. Она гордо выпрямилась.
– Я готова отдавать вам пятьдесят процентов с доходов нашей компании, пока не будет выплачено сорок тысяч. Ну и, скажем, десять процентов от прибыли.
Мужчина оставался невозмутимым.
– Тридцать процентов.
Это была запредельная сумма, но Хэтти скрыла свое возмущение.
– Пятнадцать.
– Тридцать.
Хэтти сжала губы.
– Семнадцать.
– Тридцать.
Хэтти почувствовала досаду, с которой оказалось не так легко справиться.
– Вы всегда так ведете переговоры?
– Как?
– Разве вы не занимаетесь бизнесом?
– Занимаюсь… некоторым образом.
Ну что за упрямый осел!
– Разве частью вашего бизнеса не являются переговоры с партнерами?
Уит скрестил руки на груди и устремил на Хэтти насмешливый взгляд.
– Являются. Но редко.
– Понимаю, – протянула Хэтти. – Вы просто берете, что хотите.
Уит сохранял невозмутимость.
– Позвольте вам напомнить, леди Генриетта, что именно ваша склонность брать то, что нравится, привела нас сюда.
– Я вам уже говорила, – возмутилась Хэтти, – что не имею ничего общего с происшедшим. Я узнала об этом, когда все уже случилось, и пришла сюда, чтобы исправить содеянное.
– Почему?
«Потому что этот бизнес – единственное, чего я хочу».
– Потому что я не приемлю воровство. – Уит долго смотрел на собеседницу, достаточно долго, чтобы она почувствовала неловкость. Переступив с ноги на ногу, она пробормотала: – Хорошо. Двадцать процентов.
Уит не шелохнулся.
– Пока вы не предложили мне ничего, что я не мог бы взять сам. На самом деле, вы предложили мне намного меньше, чем я намерен был взять.
Она растерянно заморгала.
– Больше чем двадцать процентов?
– Больше, чем деньги, Хэтти.
Она прочистила горло и вздохнула.
– Речь идет о денежной сделке. На кону деньги и ваши ножи.
Хэтти пожалела об этих словах, еще не договорив их. Янтарные глаза Зверя так пристально уставились на ее грудь, что она пожалела об отсутствующей шали.
– Тогда это не сделка, – сказал Уит. – Сделка подразумевает, что я получу что-то взамен. Пока речь идет о возмещении расходов и возвращении украденного, причем без какой-либо гарантии, что ваша компания будет избегать пересечения с моим бизнесом в будущем.
«Ваша компания». Эти слова прозвучали сладкой музыкой, чарующей и удивительно приятной. Ее компания. Хэтти была так близка к претворению в жизнь своей мечты. Только этот человек стоял между ней и будущим, к которому она всегда стремилась. Она не позволит никому отнять у нее будущее.
– У вас есть мое слово.
– И я должен верить, что ваш отец не сделает то же самое, когда ему снова срочно понадобятся деньги?
Услышав столь наглые голословные обвинения, Хэтти похолодела.
– Это был не мой отец! – воскликнула она. Уит никак не отреагировал, и она прищурилась. – Но это вам известно.
– Почему вы покрываете виновного?
«Потому что он – мой единственный шанс получить бизнес». Такую сделку она заключила с Огги. Она решает его проблему, а он скажет отцу, что отказывается от бизнеса в ее пользу.
На карту поставлено все. Этот человек – принятие им ее предложения – единственное, что стоит между ней и ее будущим. Но если она ему это скажет, в его руках окажутся все преимущества, он приобретет над ней власть. Этого она позволить не может.
И потому Хэтти промолчала.
Зверь приблизился к ней с грацией хищника, готовящегося к прыжку, и медленно поднял руку. Хэтти стало трудно дышать. Что он станет делать? Неужели прикоснется к ней?
Нет, не прикоснулся. Вместо этого он провел кончиком пальца по толстой кожаной лямке на ее плече.
– Скажите, почему он отдал вам мои ножи и послал в мой мир?
Его палец переместился на другую лямку, которая проходила под ее грудями, к пряжке, соединявшей два ремешка.
– Скажите, почему он послал вас ко мне, словно жертвенного агнца?
Его палец задержался на медной пряжке, после чего легко коснулся тела под ней, и Хэтти сжалась. Его прикосновение обещало одновременно высшее наслаждение и ужасное разочарование. Хэтти была далеко не хрупкой худышкой, и ремни довольно глубоко впились в тело – пряжка тоже – и, наверняка, оставили следы, которые она не намеревалась кому-то показывать.
Она поспешно отступила, искренне сожалея об утрате контакта, пусть даже она при этом обрела возможность дышать. Она прижалась спиной к массивной деревянной двери, стараясь набраться от нее сил. И ее голос был тверд:
– Он никуда меня не посылал. Я пришла сюда по собственной воле.
– Вот как? Воин-одиночка. Точнее воительница. – Он сделал шаг и прижал Хэтти к двери. – Значит, это лично вы предлагаете мне такие невыгодные условия. Деньги, которые и так мои, и никакого имени. И никакой возможности отомстить.
– Месть – глупая цель, – сказала Хэтти. – Она неосязаема. Как воздух.
– Да? – Теперь он говорил ей прямо в ухо, и Хэтти чувствовала его теплое дыхание на своей коже. – Воздух – это вещь нужная, важная, дающая жизнь.
Хэтти отклонилась – насколько это было возможно, – желая увидеть его глаза. Но это оказалось невозможно. В комнате было слишком темно.
– Вы в это верите?
Он долго молчал, и Хэтти решила, что ответа уже не дождется. Однако он, наконец, ответил:
– Я верю, что мы всю жизнь проводим в борьбе за воздух или что-то другое.
Возможно, так и было. Видит бог, Хэтти постоянно этим занималась. Она боролась за независимость, за будущее, за одобрение отца, за семейный бизнес. Она родилась женщиной в мире мужчин и всю жизнь пыталась отвоевать свое место в нем, отчаянно пыталась доказать, что достойна его.
Но этот человек, – говоря о борьбе за воздух, – имел в виду не метафору.
Не в силах удержаться, двигаясь очень медленно, чтобы он, при желании, мог ее остановить, Хэтти погладила его по щеке.
– Мне очень жаль, – прошептала она.
Этого говорить не следовало. Его тело моментально напряглось, превратившись в монумент из стали.
– Вы предлагаете, чтобы я подождал возвращения своих денег, так же как я сейчас жду возвращения своих ножей. И так же как я ждал прошлой ночью исполнения нашей договоренности.
Да, накануне ночью они договорились, что он лишит ее девственности. Что он обесчестит ее в глазах общества. Только теперь в этом не было необходимости. Огги поддержит ее стремления руководить семейным бизнесом. И у нее больше нет нужды в этом мужчине. Ей не нужно бесчестье.
Только вот она его хотела. Ей надо было отдаться опытным рукам этого мужчины.
Она опустила глаза на его руки. Сейчас они были расслаблены, но не приходилось сомневаться, что он в любой момент готов броситься в драку. Она вспомнила ощущение этих пальцев на своей коже, грубые мозоли на его ладонях, непередаваемые ощущения от его прикосновений.
Она желала почувствовать все это снова.
– Я умею ждать, если надо, леди Генриетта, – снова заговорил он, – но не люблю. Поэтому спрашиваю еще раз: что я получу от этой сделки?
Прошлой ночью все казалось очень простым: хотя и под нажимом – взять ее девственность в обмен на то, что у него украли. Только прошлой ночью Хэтти еще не знала, что у него украли товаров на сорок тысяч фунтов.
«Будь ты проклят, Огги».
А теперь она точно знала, что у нее нет ни рычагов, ни силы. Этот человек, называвший себя Зверем, похоже, не нуждался в деньгах и не требовал украденные товары. Речь шла не о возмещении ущерба, а скорее о компенсации морального вреда. А значит, все козыри были у него.
У Хэтти не осталось выбора. Ей придется пойти на все ради бизнеса. Ради своей семьи. Она смело взглянула в глаза мужчине и отказалась от своего единственного заветного желания, о существовании которого она до вчерашней ночи даже не подозревала.
– Я освобождаю вас от вчерашней договоренности.
Мужчина молчал. Его лицо оставалось непроницаемым. Может быть, он не понял?
– Я говорю… – Хэтти взмахнула рукой, – …о своей невзгоде.
Темные брови поползли на лоб.
– О своей девственности.
И снова никакого ответа.
Он хочет, чтобы она сказала это вслух. Видит бог, Хэтти говорила это и раньше. Но неужели она должна говорить это ему? Мужчине, который целовал ее и заставил поверить, что хочет этого?
– Я понимаю, что такое… общение… со мной – не то, чего… – Ох, это ужасно. – Вы были очень добры, я понимаю, сделав мне такое предложение. Но вы не должны… вам не следует себя заставлять. Я знаю, какая я женщина. И точно знаю, какой женщиной не являюсь. А такой мужчина, как вы, определенно предпочитает общаться не с такими женщинами, как я.
Хэтти зажмурилась, всей душой желая, чтобы он исчез. Когда она открыла глаза, Зверь так же неподвижно стоял перед ней. Это было невыносимо.
– А какая вы женщина?
На этом этапе Хэтти поняла, что произносить предыдущее признание было еще терпимо. Она прикинула, какие слова можно употребить для честного ответа на этот вопрос: «Слишком высокая, слишком толстая, непривлекательная…»
– Не важно.
Чудо, но он не стал настаивать на ответе. Хэтти чувствовала досаду и злость. И еще разочарование. Она стремилась получить этот бизнес всю свою жизнь. И теперь вот-вот все потеряет.
– Тридцать процентов.
Ответа не последовало.
Хэтти не выдержала и взорвалась:
– Пятьдесят две тысячи фунтов и обещание никогда не сообщать о вашем бизнесе властям, которые наверняка хотели бы услышать о нем побольше. Этого мало?
– Вы мне угрожаете, леди Генриетта?
Она тяжело вздохнула.
– Конечно же нет. Но чего еще вы от меня хотите? Я вернула ваши ножи, предложила вам деньги и возможность избавиться от меня.
– Но мои ножи все еще у вас.
Хэтти расстегнула пряжку, сняла ножи и швырнула их к его ногам.
– Вот. Чего еще вы хотите?
– Я же сказал – возмещения ущерба.
– Мы ходим по кругу, сэр. – Хэтти нахмурилась. – Я же говорила, что не позволю вам его наказать.
– Он ваш любовник?
Вопрос показался Хэтти настолько нелепым, что она невесело хохотнула.
– Нет.
Последовала долгая пауза. В конце концов, мужчина кивнул и пошел в сторону через лабиринт бочек и ящиков.
– А какая вам разница? – спросила она и тут же пожалела о своей несдержанности.
Уит остановился и долго рассматривал ящик с изображением американского флага.
Читать бесплатно другие книги:
