Дюна. Битва при Коррине Андерсон Кевин
Однако вместо ответа снова прозвучал голос Рикова, повторивший прежние слова. Это была запись. Вориан снова передал свою просьбу, все-таки желая получить ответ. Но никто не отзывался.
– Есть здесь кто-нибудь?
Есть кто-нибудь живой?
Локаторы Вориана тотчас обнаружили на орбите стационарные станции, блокировавшие вылет кораблей с планеты. Эти станции, ощетинившиеся оружием, пока молчали. Ближайшая была похожа на жирного жука, огромный круглый корпус с ярко освещенными иллюминаторами, окружавшими экватор сферы. На общепринятом галактическом языке регулярно по всем линиям связи транслировались предупреждения и угрозы применить силу при попытке нарушить пояс оцепления.
Вориан принялся вызывать на связь ближайшую станцию, но ответа на свои обращения по-прежнему не получал. Однако в случаях, когда Вориан решал добиться поставленной цели, он обычно проявлял бульдожье упорство. Теперь, когда он знал, что планету поразил жестокий кризис, ему надо было непременно встретиться с Риковом Батлером. А поскольку он, кроме того, знал, что здесь Ракелла, то он никак не мог развернуть корабль и улететь, не повидав ее.
Внезапно на непрерывные сигналы Вориана откликнулась другая станция. На экране появилось изображение худой изможденной женщины.
– Уходите! Вам запрещена посадка на Пармантье – у нас строгий карантин в связи в бедствием, посланным Омниусом. Это Бич Дьявола.
– Омниус уже давно стал Бичом, отравляющим человеческое существование, – ответил Вориан. – Расскажите мне, что это за новая чума.
– Она свирепствует у нас уже несколько недель, и нас послали на станции, чтобы обеспечить карантин. Половина из нас больна. Скоро все станции опустеют.
– Я все-таки попытаю счастья, – решительно произнес Вориан. Он всегда отличался склонностью к импульсивности – к неудовольствию его друга Ксавьера Харконнена. Продлевающая жизнь процедура, которой сто лет назад подверг его Агамемнон, служила превосходной защитой от инфекционных заболеваний. Самое тяжелое заболевание, которым он страдал за все эти годы, была какая-то легкая простуда. – Карантин – это когда не разрешают улетать, а не прилетать.
Истощенная женщина выругалась, обозвала Вориана дураком и отключилась.
Сначала он пристыковался к молчащей станции. Пусть они посылают какие угодно предупреждения, но он, Вориан Атрейдес, никогда особенно не прислушивался к приказам. «Мечтательный путник» пристал к станции и после необходимого изменения конфигурации люков смонтировал переходный шлюз. Вориан еще раз назвал себя, напрасно подождал ответа, а потом открыл замки, чтобы лично узнать, что за чума поразила Пармантье.
Когда он прошел первую камеру и вдохнул то, что должно было быть стерилизованным и отфильтрованным воздухом, то сразу понял, что дела на станции идут из рук вон плохо. Он отличался поистине экстрасенсорной способностью улавливать несчастья. Вориан активировал персональное защитное поле и убедился, что может легко выхватить в случае необходимости висевший на поясе кинжал. Он сразу учуял слишком хорошо знакомый запах смерти, который невозможно спутать ни с каким другим.
В громкоговорителе прогремело очередное предупреждение:
– Приказ по коду один! Будьте бдительны! Немедленно проследуйте в безопасное помещение.
Приказ повторился еще раз, гулким эхом отдаваясь от потолка пустого помещения. Интересно, сколько еще людей проигнорировали это грозное предупреждение или двигались недостаточно быстро? Было такое впечатление, что мужчины и женщины, составлявшие экипаж станции, бежали, пытаясь перехитрить эпидемию. Он сомневался, что они смогли найти большой мощный космический корабль, который мог бы доставить их на какую-нибудь из планет Лиги. К счастью для нее.
Ботинки Вориана громко стучали по твердому пластиковому покрытию. За стеной он обнаружил два трупа, лежавшие на полу, – мужчину и женщину в коричнево-черной форме внутренней гвардии Пармантье. Тела были покрыты засохшей коркой телесных жидкостей и пены; высохшие кровь и выделения покрывали пол. Не трогая тел, Вориан понял, что они умерли несколько дней, а может быть, и неделю назад.
В каюте, расположенной за первым помещением, на стенах были развешаны мониторы. На всех экранах было видно одно и то же – пустые коридоры и каюты, в каждой из которых на полу были распростерты мертвые тела. На других станциях еще оставались живые члены экипажей, здесь же умерли все. Вориан уже догадался, что наземные службы связи были либо отключены, либо их было некому обслуживать. Та сцена, которую он наблюдал здесь, подтверждала его догадку. Делать тут было нечего, и Вориан вернулся на борт «Мечтательного путника».
Оставалось надеяться, что его внучка нашла безопасное место. Да и вообще на фоне гибели миллионов людей какое право он имел переживать за судьбу женщины, которую ни разу в жизни не видел и с которой даже заочно не был знаком? Если она была врачом, тем более сотрудницей доктора Мохандаса Сукка, то ее место было там, внизу. Он мысленно улыбнулся. Если в ее жилах действительно течет кровь Атрейдесов, то она наверняка находится в самой гуще событий.
Приземлившись в городе Ниуббе, построенном на фундаментах старого промышленного комплекса Омниуса, Вориан воспрянул духом, увидев, что многие люди живы, хотя большая их часть походила скорее на живых мертвецов, которые могли каждый миг просто рухнуть наземь под собственной тяжестью. Многие что-то бормотали и вели себя агрессивно. У других, по всей видимости, были повреждены сухожилия, так как они практически не могли ни стоять, ни ходить. Трупы были сложены на улицах штабелями, как дрова. Худые и изможденные спасатели собирали умерших, складывали их в грузовики и увозили, но сами эти люди были, очевидно, подавлены исполинскими масштабами страшной эпидемии.
Первым делом Вориан отправился к резиденции губернатора. Большой дом был пуст, но не разграблен. Он несколько раз громко позвал, надеясь, что кто-нибудь откликнется, но ответа не было. Он поднялся в личные апартаменты хозяев и нашел там два мертвых тела – мужчину и женщину, – без сомнения это были Риков и Коге Батлер. Некоторое время он безмолвно созерцал трупы, потом быстро пробежал по дому, но больше никого не нашел. В доме не оказалось ни дочери губернатора Райны, ни слуг. В здании было слышно лишь назойливое жужжание бесчисленных мух.
В трущобах неподалеку от центра города он обнаружил дом из розового кирпича, увитый плющом. Вывеска извещала, что здесь находится госпиталь для неизлечимых больных. Было ясно, что здесь, на Пармантье, Ракелла и Мохандас организовали лечебницу и исследовательский центр. Вориан читал об этом в краткой справке.
Если Ракелла еще жива, то она точно должна быть здесь.
Надев маску, скорее для того, чтобы избавиться от вони, а не защититься от инфекции, Вориан вошел в просторное приемное отделение госпиталя. Хотя здание было сравнительно новым, его усиленно эксплуатировали и плохо содержали в последние недели, когда он подвергся буквально нашествию безнадежно больных людей.
Пройдя мимо никем не занятого стола секретаря, он начал обходить один этаж за другим. Палаты госпиталя были забиты несчастными, как когда-то – рабские загоны Эразма на Земле. Больные с пораженными сухожилиями лежали на койках словно неподвижные беспомощные куклы. Даже те, кто выжил после страшной инфекции, были не способны ухаживать ни за собой, ни за лежавшими рядом больными и умирающими.
Все сотрудники госпиталя носили респираторы, глаза врачей и сестер были прикрыты прозрачной пленкой, предохранявшей от проникновения вируса сквозь влажную оболочку роговицы. Некоторые врачи, несмотря на все меры предосторожности, выглядели больными. Вориан очень хотел знать, сколько времени продолжается инкубационной период этой болезни и сколько времени врачи смогут выполнять свой долг, до того как сами станут терминальными больными.
Он спрашивал всех до предела уставших врачей и медицинских сестер, не знают ли они, где найти Ракеллу Берто-Анирул. Ему сказали, что она на шестом этаже. Вориан вошел в зловонную битком набитую палату и стал издали смотреть на женщину. Вглядываясь в нее, он пытался уловить черты сходства с ее бабушкой, хотя за давностью лет не слишком хорошо помнил внешность Кариды.
Ракелла была энергична и казалась бодрой и сильной, стремительно переходя от койки к койке. Маска из прозрачного плаза и пленка на глазах позволяли видеть ее лицо. Под глазами виднелись синие тени – видимо, от хронического недосыпания и плохого питания. У Ракеллы был вздернутый нос, золотисто-каштановые волосы заплетены в косу и уложены в пучок, чтобы не мешать в работе. Женщина отличалась стройной фигурой и грациозными, как у танцовщицы, движениями. Хотя выражение лица было усталым и угрюмым, в нем не было заметно безнадежности.
Ракелла и еще один врач – высокий худощавый мужчина – без устали трудились в палате, где стояли не менее ста коек, занимаясь тяжелейшими умирающими больными. Санитары увозили покойников и готовили места для поступающих истощенных жертв, впавших в коматозное состояние от изнуряющей лихорадки.
Ракелла случайно посмотрела в его сторону, и Вориан увидел вдруг, что у нее поразительно голубые глаза. Он вспомнил, что у его отца, печально известного Агамемнона, когда он был еще настоящим человеком из плоти и крови, тоже были светло-голубые, очень красивые глаза… Но это было до того, как он стал кимеком.
Вориан ответил на ее взгляд, и на лице Ракеллы отразилось удивление при виде здорового человека, стоящего посреди палаты, забитой умирающими. Он шагнул вперед и уже открыл рот, чтобы заговорить, но вдруг заметил смятение в глазах внучки. Один из больных сзади бросился на Вориана и когтистыми пальцами вцепился в его маску, потом стал колотить Вориана кулаками и плевать ему в лицо. Инстинктивно сопротивляясь, Вориан отбросил нападавшего, и несчастный упал на пол. В руке он сжимал образок сына Серены Маниона и бормотал молитвы, прося Трех Мучеников спасти его, спасти их всех.
Вориан отодвинул кричащего больного, и санитар увел того к койке, а Вориан стал натягивать на лицо сорванную обезумевшим больным маску. Ракелла решительным шагом подошла к нему и опрыскала его лицо и глаза каким-то раствором.
– Антивирусная вакцина, – пояснила она будничным деловым тоном. – Эффективна только отчасти, но у нас пока нет ничего лучшего. Я не могу сказать, попала зараза в рот или глаза, но риск инфекции очень высок.
Он поблагодарил ее, умолчав о том, что надеется на свой сверхъестественный иммунитет. Он просто продолжал смотреть в ее голубые глаза и счастливо улыбаться.
Очень странно проходила его первая встреча с внучкой.
– Вориан Атрейдес, – произнес доктор Сукк. В маленьком кабинете он бегло осмотрел Вориана после нападения, хотя его ждали больные, находившиеся в куда более тяжелом состоянии. – Тот самый Вориан Атрейдес? Вы сделали глупость, прилетев сюда.
Врач был очень смугл, почти черен. Он выглядел лет на сорок, на лице уже намечались морщины, особенно вокруг темно-карих глаз. Весь его вид говорил о крайней усталости. Мальчишеские черты лица подчеркивались гривой черных волос, перехваченных серебряным кольцом. Эта грива и моложавое лицо придавали доктору вид не в меру рослого ребенка.
Даже здесь, в отдельном кабинете, стоял всепроникающий запах дезинфекции. Вориан не стал говорить о пройденном им лечении, продлевающем жизнь.
– Что ж… либо я выживу, либо умру.
– То же самое можно сказать о каждом из нас. Этот Бич дает равные шансы выжить или умереть. – Сукк пожал Вориану руку, не сняв перчатки, а потом нежно сжал руку Ракеллы, выдав тем теплые тесные отношения, связывавшие их много лет. Выпавшее на долю планеты испытание заставило многих людей соединиться в отчаянии, но Сукк и Ракелла были близки и до этого.
После того как Сукк поспешил обратно в палату, Ракелла окинула Вориана оценивающим взглядом.
– Что Верховный главнокомандующий вооруженными силами джихада делает на Пармантье без охраны?
– Я приехал сюда по личному делу – чтобы встретиться с вами.
Многие недели борьбы с эпидемией лишили Ракеллу способности выражать и испытывать какие бы то ни было эмоции.
– Зачем?
– Я был другом вашей бабушки Кариды, – признался Вориан. – Очень близким другом, но я потерял ее. Очень давно я узнал, что она родила дочь, но до недавнего времени я не мог найти никаких следов. Дочь звали Хельминой, и это была… твоя мать.
Ракелла некоторое время смотрела на Верховного главнокомандующего, широко открыв глаза. Потом до нее дошел весь смысл сказанного Ворианом.
– Не тот ли вы солдат, которого любила моя бабушка? Но…
Он смущенно улыбнулся.
– Карида была чудесной женщиной, и я глубоко огорчен ее гибелью. Мне бы хотелось теперь, чтобы многое в моей жизни было по-другому, но я уже не тот человек, каким был раньше. Вот почему я приехал сюда, чтобы познакомиться с тобой.
– Бабушка думала, что вы погибли на войне. – Она свела брови над чудесными голубыми глазами. – Но она называла другое имя – не Вориан Атрейдес.
– Из соображений безопасности я не стал называть своего настоящего имени. Я делал это из-за своего высокого звания.
– Или из других соображений? Например, если вы не собирались возвращаться.
– Джихад – очень неопределенная штука. Я не мог связывать себя обещаниями. Я… – Голос его дрогнул. Он не хотел не только лгать, но даже приукрашивать истину.
Это чувство было очень несвойственно Вориану. Он отличался весьма свободными нравами на протяжении почти всей сознательной жизни, и сама мысль о том, чтобы обзавестись семьей и связать себя узами брака, пугала его. Но хотя его отношения с Эстесом и Кагином не сложились, он все же понял, что и семья открывает безграничные возможности для истинной любви.
– Мой дедушка выглядит так же молодо, как я. – Ракелла явно заинтересовалась, но ее настолько утомила эпидемия, что реакция была очень вялой. – Мне следовало бы исследовать вас, взять генетические пробы, доказать наше кровное родство – но сейчас мне некогда этим заниматься. Во время такого несчастья личный визит для выяснения родства с незаконнорожденной внучкой – это… проявление эгоизма.
Вориан криво усмехнулся.
– Я восемьдесят лет провел в боях джихада, и вся моя жизнь прошла в «таком несчастье». Теперь, когда я вижу, что происходит здесь, я радуюсь тому, что не стал ждать. – Он взял ее руку в свои. – Поедем со мной на Салузу Секундус. Ты сделаешь доклад в Парламенте Лиги. Мы создадим группу специалистов из лучших врачей, чтобы разработать методы лечения, и тогда сможем реально помочь вашей планете.
Она резко перебила его:
– Если вы действительно верите в то, что я внучка великого Вориана Атрейдеса, то как же вы могли подумать, что я уеду, когда мое место здесь, когда я должна делать свое дело и помогать многим людям? – Она вскинула брови, и Вориан почувствовал, как сильно забилось его готовое выпрыгнуть из груди сердце. В душе он и не ожидал другого ответа.
Ракелла посмотрела на него своими ясными умными глазами.
– Кроме того, я не имею права рисковать. Ведь я могу стать разносчиком эпидемии. Но Верховный главнокомандующий, если вы твердо намерены вернуться на Салузу Секундус, то доложите Парламенту о том, с чем мы здесь столкнулись. Нам нужны врачи, медицинское оборудование и ученые.
Он кивнул.
– Если эта эпидемия действительно послана Омниусом, то я нисколько не сомневаюсь, что он отправил такой же вирус и на другие планеты. Надо предостеречь Лигу.
Ракелла, испытывая неловкость, собралась выйти и встала.
– Я передам вам все наши записи, истории болезни и результаты анализов. Здесь эпидемия вышла из-под контроля. Причина ее – РНК-содержащий ретровирус. За короткое время умерли сотни тысяч людей. Смертность составляет более сорока процентов, но это непосредственная смертность, не говоря о летальных случаях, обусловленных вторичными причинами – сопутствующими инфекциями, обезвоживанием, недостаточностью различных органов и так далее. Мы можем лечить симптомы, облегчать в какой-то степени страдания больных, но пока не можем ничего сделать с самим вирусом.
– Есть ли какой-то шанс найти средство такого радикального лечения?
Она подняла глаза, услышав крик из какой-то палаты, потом вздохнула.
– Здесь, при нашей оснащенности и ресурсах, такого шанса нет. Мы не обладаем оборудованием и соответствующим персоналом. Когда позволяют время и обстановка, Мохандас делает анализы и изучает особенности течения болезни. Мы не видим здесь обычного течения, характерного для других вирусных инфекций. Вирус накапливается в печени. Что само по себе очень неожиданно. Мы открыли этот факт всего несколько дней назад. Лечения не… – Она осекла себя. – Но мы всегда можем надеяться.
Вориан в этот момент думал о том времени, когда он, будучи доверенным человеком мыслящих машин, не задумывался о том страшном вреде, который они могут причинить.
– Я должен был давно понять, что когда-нибудь мыслящие машины предпримут нечто подобное. Омниус… хотя, скорее, это дело рук Эразма.
Поколебавшись одно мгновение, Вориан снял с лица маску.
– Все, что вы здесь делаете, и все, что вы, несмотря на очевидную невозможность, пытаетесь делать, – в высшей степени благородно.
Глаза Ракеллы блеснули.
– Спасибо… дедушка.
У Вориана перехватило дыхание.
– Я горжусь тобой, Ракелла. Я так горд, что не могу выразить это никакими словами.
– Я не привыкла выслушивать такие комплименты. – Она стеснялась признаться, что польщена его похвалой. – Особенно ужасно, когда я вижу, скольким больным я не могу реально помочь, сколько их умерло, несмотря на мои усилия, когда я вижу несчастных сломленных людей, которые не имеют ни надежды, ни шансов когда-нибудь выздороветь. Даже когда болезнь проходит, большинство пациентов остаются инвалидами на всю жизнь.
Он взял внучку за плечи и заглянул ей в глаза.
– Но я все равно горжусь тобой. Мне надо было найти тебя намного раньше.
– Спасибо и на том, что ты потрудился найти меня сейчас. – Хотя и испытывая некоторую неловкость, она заговорила с прежней напористостью: – Если ты действительно сможешь улететь с Пармантье, то улетай прямо сейчас. Я молю Бога, чтобы ты не заразился и благополучно добрался до Салузы. Будь осторожен. Если… если ты все же заразился, то инкубационный период очень короткий, и болезнь разовьется до того, как ты успеешь долететь до ближайшей планеты Лиги. Но если ты заметишь проявления болезни, то не надо рисковать и…
– Я все понимаю, Ракелла. Но даже если карантин, наложенный на Пармантье, не будет нарушен, то я боюсь, что Омниус уже отправил вирус на другие планеты. Машины любят действовать с запасом. – Он увидел, как вздрогнула Ракелла, когда до нее дошел смысл его слов. – Если это так, то ваш карантин не сможет спасти остальные планеты Лиги. Предупреждение их и рассказ о том, чего ты и доктор Сукк уже добились, могут сделать для защиты человечества много больше, чем любой карантин.
– Тогда поспеши. Мы будем вдвоем изо всех сил бороться с этой новоявленной чумой.
Вориан сел на борт «Мечтательного путника» и стартовал с Пармантье, установив координаты Салузы. Он без труда проскочил мимо сторожевых орбитальных постов, на которых практически не осталось людей, и с тревогой подумал, что кроме него это может сделать кто угодно. Ему было грустно, когда он покидал эту несчастную планету, и он мог только надеяться, что еще увидится с Ракеллой.
Мысленно он снова и снова представлял себе ее застенчивую радость, когда она услышала, что он гордится ею. В тот момент – столь же эфемерный, сколь и прекрасный, – он понял, что ради одной этой улыбки стоило совершить это долгое путешествие.
Но теперь его ожидал другой долг перед человечеством.
Если мы позволим себе стать чересчур гуманными, признаемся в слабости любви и сочувствия, когда это наиболее опасно, то сделаем себя уязвимыми настолько, что позволим мыслящим машинам полностью истребить нас. Да, человеческие существа обладают сердцем и душой, которых нет у проклятых роботов, но мы не можем допустить, чтобы сердце и душа стали причиной нашего поголовного вымирания.
Квентин Батлер. Из письма сыну Файкану
Вернувшись домой после освобождения Хонру, Квентин Батлер на некоторое время отправился в Город Интроспекции навестить жену Вандру. Она, как обычно, не реагировала на окружающее и хранила безмолвие, но закаленный в боях примеро любил просто сидеть рядом с ней, уверенный, что доставляет ей радость одним своим присутствием, получая взамен такое же чувство. Глядя в лицо Вандры, он по-прежнему видел ее прекрасные черты, тени прошлых счастливых времен. Он говорил с ней, рассказывал о том, что делал во время последней своей миссии, говорил о семье Рикова на Пармантье.
К огорчению Квентина, он успел побыть с женой всего час, когда его по срочному делу разыскал молоденький квинто. Офицер поспешно шел по усыпанному гравием красивому двору этого впечатляющего религиозного убежища. Старый ученый метафизик в пышной мантии провожал офицера, но он шел очень медленно, и молодой человек не скрывал своего нетерпения.
– Примеро Батлер! Мы только что получили экстренное сообщение с Пармантье. Губернатор несколько недель назад выслал корабль с сообщением. Судно прибыло только сейчас. Нам прислано предостережение.
Квентин ласково сжал слабую руку Вандры, встал, выпрямился и весь обратился в слух.
– Предостережение от Рикова? Где посланник?
– Я очень сожалею, примеро, но вы не сможете с ним встретиться. Он не явился на Салузу. Посланец остался на орбите и передает сообщения по линиям дальней связи. Он опасается выходить, так как боится заразить нас.
– Заразить нас? Что случилось?
– И это еще не все, сэр, – аналогичные сообщения приходят и с других планет Лиги!
Пока квинто лепетал какие-то объяснения, примеро, взяв его за руку, буквально тащил молодого офицера к выходу из Города Интроспекции. Ученый метафизик смотрел им вслед, не меняя выражения своего бесстрастного, покрытого морщинами лица. Потом старик поправил свои одежды и принялся излагать Вандре свои эзотерические воззрения, словно она могла что-то ответить ему на это.
Сохраняя на лице озабоченное и хмурое выражение, Квентин слушал, как члены Совета джихада проигрывают запись послания Рикова. Кадры, переданные с разведывательного судна, которое вращалось сейчас на орбите, показывали ужасные вещи. Эпидемия распространилась в столице Ниуббе и в сельской местности. На улицах лежали умирающие и уже умершие люди. Госпитали переполнены сверх всякой меры – и это было несколько недель назад, когда эпидемия только начиналась.
– Эти новости уже устарели, – сказал Великий патриарх Ксандер Боро-Гинджо. – Может быть, уже найдено средство лечения. Кто вообще может знать, что произошло за это время?
– Я был там как раз тогда, когда взорвались торпеды, посланные с какой-то из планет Синхронизированных Миров. В тот момент никто из нас не знал, что задумал Омниус. Теперь ясно, что Риков заперт на своей планете, как в бутылке, этой эпидемией, – сказал Квентин.
– Кто вообще может знать, что на уме у Омниуса? – спросил исполняющий обязанности вице-короля. Бревин О’Кукович вообще славился тем, что часто произносил ничего не значащие слова.
Квентин не обратил никакого внимания на этот бессмысленный вопрос политика.
– Если мыслящие машины разработали биологическое оружие, то всем нам надо быть начеку. Мы можем уничтожать торпеды с канистрами, содержащими вирусы, в космосе, но если вирус проникнет в атмосферу, то никакие карантины и медицинские мероприятия не произведут достаточного эффекта. Никаких гарантий здесь нет и быть не может.
Хотя у Квентина было мало времени на подготовку к совещанию, он успел собрать донесения капитанов недавно прибывших на Салузу кораблей. Он также отправил Файкана патрулировать подступы к Салузе Секундус и расставить на стационарных орбитах чувствительные сенсоры для своевременного выявления проникших в окрестности планеты снарядов с заразой. В обычных условиях было бы практически невозможно различить эти маленькие торпеды среди массы всякого хлама, который замусорил околопланетное пространство, но так как торпеды были зарегистрированы и опознаны кораблем Квентина при отлете с Пармантье, то их описание имелось в памяти сенсоров, и их можно было отфильтровать от ложных сигналов.
– Нам надо убедиться в адекватности донесения, – сказал вице-король. – Надо предпринять взвешенные действия.
Квентин встал. Теперь, когда отсутствовал главнокомандующий Вориан Атрейдес, который – по странной иронии судьбы – отправился именно на Пармантье, он, Квентин Батлер, должен был взять на себя всю полноту ответственности.
– Нам надо предпринять немедленные действия! Если интерпретации Рикова верны, то мы не имеем права терять ни одной секунды. При имеющем место объеме межзвездной торговли, при перемещении массы людей и грузов между планетами Лиги и неприсоединившимися планетами эпидемия может причинить непоправимый и страшный ущерб всему человечеству…
В приемнике Квентина послышался сигнал вызова, и Квентин принял сообщение. В маленьком динамике раздался голос Файкана – достаточно громкий, чтобы его услышали все члены Совета.
– Примеро, ваши подозрения подтвердились. Как вы и предсказывали, мы видим на периферии системы приближающиеся торпеды, похожие на те, которые сгорели в атмосфере Пармантье.
Квентин оглядел мужчин и женщин, сидевших вокруг большого стола.
– Вы перехватили их?
– Да, сэр.
Один из членов Совета высказал свое предложение:
– Нам надо сохранить одну такую торпеду, чтобы понять, что делает Омниус.
Файкан не дал политику договорить:
– Мы уничтожили их все, чтобы исключить риск случайного заражения.
– Отличная работа, – похвалил примеро сына. – Продолжайте наблюдение. Так как Салуза – самая важная цель в Лиге, Омниус наверняка сделает больше одного залпа.
Файкан отключился, и Квентин снова оглядел собравшихся.
– Кто может сомневаться в том, что Омниус уже выпустил свои торпеды на многие планеты Лиги? Надо остановить их, чтобы успеть предупредить распространение этой чумы.
– Как именно вы предполагаете это сделать? – спросил О’Кукович.
Квентин решительно изложил свой план:
– Немедленно и как можно скорее рассредоточить Армию джихада на максимально большом пространстве. Разослать разведчиков по планетам с приказом провести подготовку к карантинным мероприятиям. Неотложность ситуации может потребовать применения свертывающих пространство кораблей, – сказал он после некоторого раздумья. – Мы потеряем один корабль из десяти, но если мы не приготовимся и не наладим адекватную оборону, то можем потерять все наше население.
– Все это звучит, э-э… я бы сказал, э-э… несколько драматично, – нерешительно произнес О’Кукович и обвел взглядом присутствующих в поисках поддержки.
– Именно так – и в этом заключается дьявольский план Омниуса.
Квентин словно обычный офицер лично возглавил патрульный полет. Он перемещался от одной планетной системы к другой, помогая местному населению налаживать защитные системы и выполнять профилактические мероприятия. На многих планетах уже были перехвачены и уничтожены летевшие в атмосферу торпеды с вирусом, но некоторые из них, очевидно, поразили свои цели. Пармантье Рикова была уже инфицирована и практически погибла – и вот теперь пришли известия о том, что эпидемия разразилась еще на пяти планетах.
Квентин боялся, что катастрофа зашла слишком далеко.
На пораженных планетах были введены строгие карантинные меры, но напуганные люди все же находили способы бежать, разнося с собой заразу. Нельзя было исключить, что многие из беглецов станут искать спасения на Салузе Секундус. Столицу Лиги не удастся на сто процентов обезопасить даже самыми жестокими драконовскими мерами. Как можно реально перехватить все без исключения, тем более мелкие корабли? Требовалась сверхъестественная бдительность для того, чтобы выявлять такие суда, перехватывать их и держать в карантине до тех пор, пока не минует инкубационный период и не появятся возможные признаки заболевания. Счастье еще, что скорость кораблей была сравнительно небольшой, а инкубационный период инфекции коротким, поэтому признаки болезни появлялись раньше, чем судно успевало добраться до Салузы.
Квентин мерил шагами капитанский мостик, разглядывая хмурые осунувшиеся лица членов экипажа. Техники, следившие за сенсорными системами, не могли позволить себе отвлечься хотя бы на краткое мгновение, ибо его было достаточно, чтобы смертоносная торпеда проскочила к планете и погубила на ней все население.
Все годы, пока тянулся джихад Серены Батлер, Лигу раздирали внутренние противоречия, но всех объединяла ненависть к мыслящим машинам. Квентин опасался, что эта агрессивная зараза и паника, которые распространялись быстрее, чем сама болезнь, приведут к распаду человеческой цивилизации.
Я стала могилой всего, что было, и кладезем всех воскресших жизней… но таковы же и все вы.
Райна Батлер. Истинные видения
После того как во тьму небытия, в котором пребывала Райна Батлер, вторглись лихорадочные видения и сны, рассеяв черноту похожего на смерть сна, Райна поплыла по реке беспамятства, изо всех сил держась за ускользающую жизнь, как за тонкую нить шелковичного червя. Картины святых небес, которые рисовала ей мать во время их ежедневных молитв, совершенно не соответствовали тому, что она сейчас видела.
Когда же наконец к Райне вернулось сознание, когда жизнь снова вернулась в ее тело и в ее разум, девочка поняла, что изменилось решительно все.
По-прежнему лежа в темном и тесном чулане, она поняла, что одежда ее выпачкана и грязна, став жесткой от засохшего пота. Рукава блузки, потерявшие первоначальный цвет и растрепанные, стали розовыми от крови, которая вместе с болезненным потом просачивалась из пор. Хотя это открытие было весьма тревожным и неприятным, Райна, как ни странно, не испытала ни малейшего эмоционального потрясения. Чувства ее умерли. Она даже не стала принюхиваться к запаху, исходившему от одежды.
С трудом поднявшись на ноги, Райна ощутила, как задрожали от напряжения ноги. Девочку мучила невыносимая жажда, и Райна удивилась, как ей удалось выжить столько времени без воды. Но теперь ее мало волновал смысл происходившего. Каждый шаг, каждый вдох уже были маленькими победами на пути к выздоровлению, и она инстинктивно понимала, что ей предстоят еще более трудные препятствия, которые придется преодолеть.
Райна оглядела себя и удивилась, обнаружив, что вся одежда покрыта прядями выпавших с головы волос и мелкими катышками волосков, росших на руках. Кожа была белой и совершенно гладкой.
Изо всех сил борясь с медлительностью и болезненной слабостью, боясь, что ее тело может рассыпаться на части в любой момент, девочка шла в спальню родителей, чтобы рассказать им о лихорадочных видениях и религиозных откровениях, явившихся ей в страшном сне. С ней говорила сама святая Серена! Райна была уверена, что теперь ей удастся растолковать слова женщины в ослепительно-белом одеянии. Небесные увещевания, без сомнения, были эхом голоса истинного Бога, который Райна услышала только благодаря своей тяжелой болезни.
Однако добравшись до родительской спальни, девочка обнаружила отца и мать в тех же позах, в каких они лежали, когда она видела их в последний раз до своего беспамятства. Правда, теперь их тела почернели и распухли, а в комнате стоял тяжелый запах трупного разложения. Эта жуткая вонь и страшное зрелище одним ударом пробудили все ее чувства. Райна некоторое время постояла на пороге спальни и только потом побрела прочь.
В холлах и коридорах она обнаружила еще два трупа слуг, о которых Райна думала, что они убежали из города. В доме стояла гнетущая, неправдоподобная тишина.
На счастье, водопровод продолжал работать. В ванной комнате девочка открыла воду и начала принимать очищающий душ. Стянув грязную одежду, она встала под струи холодной воды, делая при этом жадные глотки. Система нагревания воды не работала, но и кожа девочки потеряла всякую чувствительность. Все суставы болели и скрипели так, словно хрящи превратились в битое стекло. Чтобы сохранить равновесие, Райна ухватилась за перила и просто стояла, подставив тело струям почти ледяной воды. Свалявшиеся волосы продолжали падать с головы, и светлые пряди с бульканьем засасывались в сток вместе с завихрениями воды.
Девочка не знала ни какой сегодня день, ни который теперь час. Но, собственно говоря, для нее это не имело теперь ни малейшего значения…
Когда Райна, роняя капли воды и ощущая в теле свежесть, вышла из ванной и встала перед большим – в рост человека – зеркалом, она увидела в нем незнакомку. Тонкое худенькое тельце невообразимо изменилось. Все волосы на голове и на теле выпали без остатка – исчезли даже ресницы и брови. Руки, лицо и грудь одиннадцатилетней девочки были совершенно гладкими, а в дневном свете, проникавшем в окна, кожа казалась прозрачной и светящейся. Как у настоящего ангела.
Она не знала, сколько времени прошло после того, как она ела в последний раз, и хотя ее мучил голод, Райна знала, что сначала должна исполнить более важный долг. Она оделась в чистое и направилась в семейное святилище, где когда-то так часто молилась вместе с матерью. Сидя перед алтарем Трех Мучеников, девочка просила о наставлении, помня об откровении, данном ей святой Сереной. Наконец, когда ее разум и дух очистились, Райна встала и пошла в заброшенную и тихую кухню.
Большая часть еды испортилась, а некоторые холодильники и кладовые были разграблены неумелыми ворами. Должно быть, она пролежала без памяти много дней. Перед разделочным кухонным столом лежал еще один труп – одного из кухонных слуг. Сладковатый запах разложения смешивался с острой вонью тухлого мяса. Интересно, что хотел приготовить повар, прежде чем его сразила смертельная болезнь?
Сначала девочка попила еще немного воды – холодной воды из домашней цистерны. Организм ее был сильно обезвожен. Должно быть, кроме того, она сильно похудела. Глаза запали и потускнели, щеки ввалились. Она сделала последний глоток воды и прекратила пить, ощутив, как взбунтовался желудок. Райна нашла немного сыра и кусочек консервированного тушеного мяса, но приправы показались ей слишком сильными, и она выбросила их.
Она была очень слаба и понимала, что для восстановления сил надо есть, поэтому продолжила поиски и, найдя кусок черствого хлеба, съела его. Хлеб и вода помогали сохранить благочестие и чистоту, придавая одновременно божественную силу.
Хотя Райна все еще дрожала от слабости, она решила, что достаточно отдохнула. Она вышла из губернаторского дома и направилась вниз, в город. Болезнь была Бичом Божьим, но она выжила. Значит, Бог избрал ее для свершения великих деяний.
Хотя Райна была еще ребенком, она точно знала, что надо делать. Она получила наставления от явившейся ей в видении святой Серены – и теперь у Райны была миссия, от которой она не могла и не имела права уклоняться.
Босиком она спустилась с холма.
Люди, шедшие по улицам, выглядели усталыми и истощенными и вздрагивали при каждом неожиданном шуме. У многих умерли почти все родственники и друзья, которых эти люди не смогли сберечь, несмотря на все свои усилия. Большинство уцелевших стали хромыми, суставы были искривлены и изуродованы – такова была жестокая насмешка судьбы над теми, кто оказался достаточно силен, чтобы побороть лихорадку. Инвалиды передвигались на самодельных костылях или ползали, громко прося еды и помощи. У выздоровевших был подорван дух, они были сломлены бременем свалившейся на них ответственности и необходимостью работать за десятерых.
Райна шла по улицам с гордо поднятой головой и горящими глазами. Она знала, зачем пришла в город. По дороге она замечала, что над ней за закрытыми окнами и ставнями домов и деловых учреждений шевелятся какие-то боязливые тени. Хотя она была всего лишь девочкой-подростком, она отважно шествовала по городу, высокая, тонкая, уверенная в своей правоте, белая и прозрачная, напоминая скелет или… дух смерти. Еды в городе было достаточно для уцелевших и инвалидов, но если никто не уберет с улиц разлагающиеся тела, не позаботится о производстве и не будет заниматься профилактикой и лечением сопутствующих вторичных инфекций, то неминуемы новые жертвы в дополнение к уже умершим от ударов демонического Бича.
Райна вытащила ломик, обнаруженный ею в водосточной канаве. Она помнила рассказы отца о драках на улицах. Причиной были шествия мартиристов, и в схватках погибло множество людей – как фанатиков, так и невинных свидетелей. Она ощущала тяжесть и теплоту ломика, меча в руке праведной молодой женщины, получившей прямое наставление от Серены.
Наконец она увидела первую цель своей миссии.
Девочка остановилась перед витриной магазина, торговавшего механическими устройствами, приспособлениями и безобидными безделушками бытового назначения, которые не стали объектом посягательства разбойников, бродяг и воров. Граждане Лиги пользовались всеми этими вещами, не задумываясь о том, что эти высокотехнологичные игрушки и приборы были отдаленными родственниками Омниуса. Вся электроника, все машины, все электрические контуры были искушениями, воплощенным злом. Оно незаметно проникало в обыденную жизнь, и люди слепо мирились с вездесущим присутствием мыслящих машин.
Набрав в легкие воздух, Райна взмахнула ломиком и вдребезги разбила стекло витрины, добравшись до хрупкого оборудования. Она начала крушить его, топчась по осколкам металла и пластика. Это было ее первое выступление против машин. Видение велело ей начать искоренение зла изнутри, уничтожать машины во всех их злокозненных обличьях, чтобы люди в будущем никогда больше не смели поддаваться слабости и искушению.
В зловещем тихом безумии Райна сокрушила все, что ей удалось увидеть. Когда все механические приспособления в магазине были разбиты, Райна принялась искать их в других зданиях и нашла наконец бухгалтерскую фирму, в которой использовались электронные калькуляторы. Девочка разбила их все до единого. Откуда-то появился испуганный и по виду сильно ослабевший мужчина, который попытался ее остановить, но отступил, когда Райна осадила его свирепым ругательством, обвиняя его в том, что он позволил мыслящим машинам пробраться на его рабочее место.
– Люди обретут одни только несчастья, если мы не истребим механического демона во всех его обличьях. Я слышала голос Бога и буду следовать ему.
Столкнувшись с таким неистовством в лице маленькой девочки, мужчина предпочел ретироваться.
Райне предстояло свершить настоящий подвиг. Она крушила все механическое, не разделяя машины по уровню технологической сложности и особенностей компьютерного дизайна. Она без устали переходила из одного учреждения в другое, пока ее наконец не задержали двое похожих на скелеты сотрудников службы безопасности Пармантье. Но она была еще ребенком, тем более дочерью умершего губернатора, и, посмотрев на нее, мужчины обменялись понимающими сочувственными взглядами.
– Ей пришлось пережить трудное время, она вымещает свой гнев единственным доступным ей способом. Да и устал я, чтобы заниматься такими мелочами.
– Я вообще перестал обращать внимание на подобные вещи. – Один из сотрудников – смуглый высокий мужчина – ткнул пальцем в грудь девочки. – На этот раз мы отпустим тебя, но не делай этого больше и не ищи неприятностей на свою голову. Возвращайся домой.
Только теперь Райна заметила, что приближалась ночь. Она до того устала, что послушно побрела к себе, в губернаторский дом.
Но на следующий день она снова вышла на улицу с ломиком и принялась искать новые объекты разрушения, разбивая все, отдаленно похожее на мыслящих машин, что ей удавалось обнаружить.
На этот раз за ней следовала небольшая группа сочувствующих, многие из которых были истощенными мартиристами. Они пели гимны, а некоторые тоже брали в руки ломы и дубины…
Вера и решимость – самое мощное оружие воина. Но вера может стать искаженной. Берегитесь, чтобы такое оружие не обернулось против вас.
Мастер меча Истиан Госс
Нар Триг и Истиан Госс надеялись, что сразу после выпуска они отправятся на войну и вступят в схватку с реальными мыслящими машинами Омниуса. Но вместо этого им пришлось принять участие в полицейской операции и в зачистке отвоеванной у машин планеты Хонру.
– Ты воображал, что они возьмут и пошлют человека, носящего дух Йоола Норета, на самый опасный участок фронта, – ворчал Триг. – Эту планету освободили от Омниуса, так почему местные жители не могут сами навести и поддерживать здесь порядок?
– Вспомни, чему тебя учили: важна каждая битва, в которой защищают человечество, – ответил Истиан с тяжким вздохом. – Если, как ты считаешь, эта работа слишком легкая, то давай закончим ее скорее и освободимся для других сражений.
После того как батальон Квентина Батлера покинул Хонру, уцелевшие жители пришли в совершеннейшее неистовство, разжигаемое еще больше фанатично настроенными мартиристами. Все сторожевые и охранные роботы, все электронные контуры, все наблюдательные камеры всемирного разума были разобраны и разбиты на куски. Нар Триг смотрел на беснующихся ревнителей веры с жадным любопытством, чувствуя, что их ненависть к мыслящим машинам близка его собственной.
К несчастью, думал Истиан, выжившие местные жители так увлеклись своей местью, что причиняли большой вред, не занимаясь восстановлением нормального быта. Если бы они обратили свою энергию и энтузиазм на восстановление Хонру вместо того, чтобы крушить уже поверженного врага, то два мастера меча могли бы сражаться с реальным противником, а не терять даром свое драгоценное время.
Бараки, служившие жилищем для рабов, были разрушены до основания, на месте бывшей цитадели Омниуса люди ставили палатки и строили временные навесы, воруя мебель и бытовую технику с фабрик и заводов машин. Экстравагантные и богато украшенные мемориалы Трех Мучеников росли как грибы после дождя. Их было теперь великое множество как в городе, так и в сельской местности. Длинные полотнища с изображениями Серены Батлер, Маниона Невинного и Великого патриарха Иблиса Гинджо свисали с остовов высоких зданий. Вместо того чтобы выращивать сельскохозяйственные культуры, мартиристы устраивали сады для выращивания ноготков – цветов, символов страданий маленького замученного сына Серены Батлер.
Истиан и Триг шли по улице, сохраняя обычную бдительность. Ряды мартиристов значительно пополнились за последнее время, и их последователи часто устраивали бдения, празднества и молитвенные собрания. Они находили остатки нетронутых машин Омниуса и на своих ритуальных вечерах символически разбивали эти машины.
Тем не менее постепенно обстановка становилась спокойнее. Каждый день все больше местных жителей возвращались к производительному труду. Истиан надеялся, что они с Тригом смогут улететь отсюда уже со следующим кораблем Лиги.
На Хонру прибывало множество людей с других планет Лиги Благородных. Некоторые хотели захватить пустующие земли, другими двигало искреннее желание помочь. Известный филантроп лорд Порсе Бладд, внучатый племянник погибшего во время бунта рабов на Поритрине лорда Нико Бладда, пожертвовал на восстановление Хонру огромную сумму денег. На восстановление и строительство денег, людей и ресурсов хватало с избытком – не хватало инициативы и организованности…
Вдруг друзья услышали крик. Истиан обернулся и увидел бегущего к ним человека в офицерской форме. Это, как оказалось, был военный администратор отвоеванной колонии. Несмотря на свой высокий военный чин, это был аристократ и в большей степени политик, нежели военный. Триг включил импульсный меч и приготовился.
– Наемники, там нужна ваша помощь!
Побагровевший от быстрого бега администратор, запыхавшись, остановился перед двумя воинами.
– Рабочие открыли один из запертых складов и наткнулись на трех боевых роботов. Они оказались действующими! Эти механические чудовища убили двух человек, прежде чем мы успели снова запереть роботов в здании. Вам надо сразиться с ними.
– Да, – с хищной волчьей улыбкой произнес Триг. – Конечно, надо.
Истиан тоже был доволен.
– Да, пошли.
Два мастера меча бежали вслед за администратором в сопровождении дюжины хорошо вооруженных солдат Армии джихада по улицам той части города, которая была застроена кубическими промышленными и складскими зданиями. Можно было, конечно, уничтожить уцелевших роботов с помощью ракеты или взрывчатки, но строителям были нужны материалы, хранившиеся на складах. Кроме того, Тригу и Истиану представилась возможность победить врага мастерством – не причиняя никаких разрушений городу, а солдаты горели желанием посмотреть на прославленное мастерство рукопашного боя воинов Гинаца.
Когда они добрались до места происшествия, их сопровождала уже большая толпа. Люди что-то возбужденно кричали. Некоторые несли хоругви с изображениями Трех Мучеников. Триг поднял импульсный меч, и мартиристы оживились. Истиан сосредоточился, приготовившись к схватке с сильным противником. Он вспомнил древние легенды о закованных в латы рыцарях, выступавших на битвы с драконами, в то время как на них с надеждой смотрели охваченные ужасом запуганные крестьяне. Кажется, сейчас им с Тригом придется исполнять роль таких рыцарей.
Когда они встали напротив двери, Истиан заметил, что на идеально гладкой и отполированной металлической поверхности появились сделанные изнутри вмятины, словно из здания по двери стреляли круглыми пушечными ядрами. Похоже, боевые роботы пытались вырваться из западни.
Как только дверь открыли, эта преграда была убрана, и из здания вышли мощные машины-убийцы. Они ощетинились оружием, метательными приспособлениями, пушками и рубящими и колющими клинками. Три боевые машины казались порождениями ночного кошмара – именно на такие цели были натасканы Триг и Истиан. Хирок не зря учил их.
Выкрикнув боевой клич, воины бросились на врагов, подняв свои импульсные мечи. Боевые роботы были, казалось, удивлены столь малыми силами противника. Из огнеметов на руках роботов вырвались языки пламени, но Триг стремительно нырнул влево, перекатился через спину и вновь вскочил на ноги. Истиан рванулся к машине, размахивая мечом. Он направил пучок сфокусированной энергии на этого же врага, поразив его руку, которая бессильно повисла в воздухе.
Другие два робота, объединившись, напали на Трига, который и не думал уклоняться от схватки. Глаза его горели, он не замечал грозившей ему опасности. В левой руке он держал импульсный меч, а в правой небольшой энергетический кинжал.
Набросившись на первого робота, который пытался его сжечь, Триг схватился с ним. Он сдвинул рычажок на рукоятке меча, увеличив подачу энергии, и в серии блестящих ударов сумел выключить контуры в цепях систем управления электронного машинного мозга. Робот оказался необратимо парализованным и остановился.
Истиан сосредоточился на втором, оставшемся целым роботе. Эта машина подняла два артиллерийских орудия, но Истиан сумел сойтись с роботом на дистанцию ближнего боя, прежде чем машина успела изменить прицел. Руки-стволы выпустили свои заряды уже после того, как Истиан нырнул в слепое поле. Снаряды взорвались, оставив дымные кратеры в метре за спиной воина. Но он был уже в непосредственном контакте с боевым роботом.
Машина спрятала артиллерийские и метательные орудия, выставив взамен смертоносные клинки ближнего боя, которые, сливаясь, замелькали в воздухе. Истиан парировал удары и направлял свою ментальную энергию, стараясь прислушиваться к безмолвным советам духа павшего Йоола Норета. Когда Истиан переставал слышать этот голос, он всегда мысленно спрашивал: «Почему ты замолчал?»
Впервые в жизни Истиан сражался беззаветно, не думая ни о чем, не испытывая ни страха, ни боли. Еще до того, как он успел сообразить, что сделал, три вооруженные руки робота безвольно повисли словно ветви плакучей ивы.
Хорошо рассчитав движение, Истиан нанес удар импульсным мечом по нижним пушкам, чтобы робот не смог выстрелить в толпу фанатиков, которые горели желанием помочь воину голыми руками. Если бы мартиристы подошли слишком близко, робот смог бы превратить этот поединок в кровавую баню.
Завывая, как дикарь, Триг между тем добивал последнего робота. Машина размахивала механическими руками, пытаясь использовать разные наборы орудий убийства. Было видно, что робот только обороняется, подавленный напором выступившего против него берсерка. Бросив взгляд на друга, Истиан с горечью решил, что, видимо, дух Йоола Норета все же возродился не в нем, а в Наре Триге.
Заскрипев зубами, он с новой решимостью бросился в бой.
Одна из режущих рук машины ранила его в плечо, второй клинок поразил грудь. Но Истиан успел уклониться от ударов, и на месте касаний клинков остались лишь тонкие неопасные порезы на плече и на груди.
Истиан рванулся на врага, как распрямившаяся пружина. Импульсный меч, тоже запущенный на полную мощность, ударил по бронированному корпусу механического чудовища. Истиан выпустил еще один удар, до конца разрядив батарею, но этот заключительный импульс парализовал системы движения робота, обездвижив его руки и ноги, артиллерийские установки оказались отключенными, и только голова продолжала беспомощно вращаться из стороны в сторону.
Триг в это время ударил мечом по шейному столбу своего противника, посыпались искры, и весь корпус боевого робота, поколебавшись, затрясся. Триг нанес следующий удар по тому же месту с такой силой, что перерубил систему магистральных трубок и энергетических контуров и снес роботу железную голову. Тяжелый корпус рухнул на землю.
Чувствуя, как его организм покидает адреналин и присутствие духа – быть может, это был дух Норета? – Истиан обмяк и выпустил из рук разряженный меч, который со звоном упал на плиты мостовой. Утомленные схваткой мышцы противно дрожали. Триг расхаживал из стороны в сторону как тигр в клетке, готовый сразиться со следующим противником.
Они не успели заняться первым парализованным боевым роботом, который продолжал беспомощно вращать головой. На обездвиженного врага набросилась толпа фанатиков-мартиристов. У них на этот случай было свое оружие – дубины, кувалды, ломы. Толпа обратила свою ярость на поверженных врагов, круша и ломая то, что от них осталось. Люди выкрикивали яростные проклятия и долбили огромные остовы железных убийц, стараясь разнести их на мелкие куски.
Сыпались искры, отваливались детали. Передаточные механизмы были разбиты, гель-контурные модули вылетали из гнезд и рассыпались по мостовой. Толпа не остановилась и не прекратила своего буйства до того момента, когда на месте бывших боевых роботов оказались разбросанные куски металла и пластика.
– Мы сможем с пользой употребить этот металл, – бодро заявил военный администратор. – Мартиристы уже начали выполнять программу по использованию металлолома для производства строительных материалов, сельскохозяйственных орудий и плотницкого инструмента. В древних Писаниях тоже содержался призыв перековать мечи на орала.
– Недостаточно победить миньонов всемирного разума, – согласился с ним Нар Триг. – Победа будет слаще, если мы заставим их служить себе.
Читать бесплатно другие книги:
