Время прощать Гришэм Джон

— Я думал, вы ненавидели Сета.

— Ненавидел. Десять лет назад. Я всегда ненавидел тех, кто на другой стороне. Именно это меня раззадоривало. Но в конце концов все прошло. Люблю я его или ненавижу, он перед смертью написал завещание, и закон велит это завещание исполнить, если оно в самом деле юридически правомочно.

— А оно правомочно?

— Ну, это уж как жюри решит. При этом атаковать его будут со всех сторон.

— Как бы вы атаковали такое завещание?

Гарри Рекс откинулся на спинку кресла и скрестил ноги.

— Я думал об этом. Во-первых, нанял бы экспертов, каких-нибудь лекарей, которые подтвердили бы, что Сет находился под действием болеутоляющих, что его организм был разрушен раком легких и что из-за химии, облучения и медикаментов, которыми был напичкан до отказа в последний год, он не мог здраво мыслить. Он испытывал чудовищные боли — я бы нанял еще одного эксперта, который описал бы, как боль влияет на мыслительный процесс. Не знаю, где искать таких экспертов, но, черт подери, всегда можно найти того, кто скажет все, что нужно. Не забывайте, Джейк: не каждый среднестатистический присяжный в этом округе закончил даже среднюю школу, они совсем неискушенные. Стоит нанять одного хитроумного эксперта — лучше, конечно, целую команду, — и он с легкостью запудрит мозги всему жюри. Да что там, я сам могу заставить их поверить, что Сет Хаббард был пускающим слюни идиотом, когда совал голову в петлю. Кто станет вешаться, не будучи сумасшедшим?

— На этот вопрос я не могу ответить.

— Второе. Сет был охоч до женского пола, не мог держать ширинку на застежке. Не знаю, преступал ли он когда-нибудь расовые границы, но это не исключено. Так вот, стоит посеять среди белых присяжных хотя бы малейшее подозрение, что домоправительница не только готовила ему еду и крахмалила сорочки, и их враждебное отношение к ней обеспечено.

— Они не могут вытащить на свет божий интимную жизнь покойника.

— Это правда. Но они могут покопаться в интимной жизни Летти, что-то придумать, выстроить догадки, какие-то моменты раздуть и дать волю языкам. Если она окажется на свидетельском месте, а это неизбежно, то станет легкой добычей.

— Ей придется давать показания.

— Конечно, придется. И здесь таится ловушка, Джейк. Не важно, кто и что скажет в суде. Правда заключается в том, что, если Букер Систранк станет молоть языком и вертеть своей черной задницей перед белым жюри, ваши шансы равны нулю.

— Не уверен, что меня это так уж волнует.

— Придется поволноваться. Это ваша работа, Джейк. И это Большой процесс. И жирный гонорар. Вы теперь на почасовой оплате, причем вам будут исправно платить, это большая редкость в наше время. По окончании суда в любом случае начнутся апелляции, потом апелляции на апелляции, вы заработаете в ближайшие три года с полмиллиона. Сколько УАНСов[6] вам понадобится, чтобы скопить такие деньги?

— О гонораре я не думал.

— А любому охотнику за пострадавшими от несчастных случаев приходится думать. Гонорар будет щедрым. Для такого адвоката, как вы, — настоящая удача, манна небесная. Но вы должны победить, Джейк. А чтобы победить, вам нужно избавиться от Систранка.

— Как?

— Об этом я тоже думаю. Дайте мне время. К сожалению, некоторый урон уже нанесен этой чертовой фотографией в газете, и, можете не сомневаться, Дубас подложит новую свинью после очередных слушаний. Нам необходимо всеми правдами и неправдами избавиться от Систранка как можно скорее.

«Знаменательно, что Гарри Рекс сказал «нам», — отметил Джейк.

Более верного сторонника, другого человека, с которым он не побоялся бы пойти в разведку, Джейк не знал. Не знал он и другого юриста с умом, столь же хитрым и изобретательным.

— Дайте мне день-два, — сказал Гарри Рекс, с трудом вставая. — Мне нужно выпить пива.

Спустя час, когда Джейк еще сидел за столом у себя в кабинете, ситуация с Букером Систранком приняла еще более неприятный оборот.

— Вас спрашивает какой-то адвокат Руфус Бакли, — сообщила по интеркому Рокси.

Джейк глубоко вздохнул:

— Хорошо, соедините.

Глядя на мигающий индикатор, он ломал голову, зачем Бакли понадобилось звонить ему. Они не разговаривали со времени суда над Карлом Ли Хейли, и оба были бы рады, если бы их пути больше никогда не пересеклись. Годом раньше, во время кампании по переизбранию Бакли, Джейк, не афишируя этого, голосовал за его оппонента, как и большинство юристов Клэнтона, если не всего Двадцать второго судебного округа.

За одиннадцатилетнюю карьеру Бакли сумел восстановить против себя весь судебный округ, включающий пять территориальных округов. Его поражение было сладкой местью. Теперь бывший всемогущий окружной прокурор с его никчемными амбициями торчал у себя в Смитфилде, в часе езды от Клэнтона, где, по слухам, томился в своей маленькой юридической конторе на Главной улице, составляя завещания, оформляя сделки и разводы без взаимных претензий.

— Привет, Губернатор. — Джейк намеренно не пытался скрыть неприязнь. За три года его отношение к этому человеку не улучшилось.

— Ну, привет, Джейк, — вежливо ответил Бакли. — Я надеялся, мы обойдемся без дешевых подначек.

— Простите, Руфус, я ничего не имел в виду, — ответил Джейк, хотя конечно же имел. Не так давно многие стали называть Бакли Губернатором. — Чем занимаетесь?

— Просто держу свою юридическую практику и отношусь к этому легко. Главным образом занимаюсь нефтью и газом.

Да уж, конечно. Большую часть сознательной жизни Бакли старался убедить окружающих, что арендованные семьей его жены газовые разработки приносят несметные богатства. Это было не так, и жизненный уровень семейства Бакли сильно не дотягивал до уровня их претензий.

— Замечательно. Что у вас ко мне?

— Мне только что звонил мемфисский адвокат Букер Систранк. Думаю, вы с ним уже встречались. Производит впечатление славного паня. Так вот, он предложил мне быть его миссисипским представителем в деле Сета Хаббарда.

У Джейка опустились плечи, и он невольно выпалил:

— А почему он выбрал именно вас, Руфус?

— Наверное, благодаря моей репутации, — ответил тот.

Нет, Систранк добросовестно проделал домашнюю работу и вычислил единственного адвоката во всем штате, который страстно ненавидел Джейка. Можно было только догадываться, каких гадостей Бакли наговорил о нем Систранку.

— Не уверен, что вы тот, кто ему нужен, Руфус.

— Мы как раз работаем над этим. Букер хочет для начала устранить вас от дела, чтобы взять его в свои руки. Он упоминал также о переносе процесса в другое место. И еще говорил, что судья Этли явно имеет предубеждение против него, поэтому он будет ходатайствовать о замене судьи. Это предварительные шаги, Джейк. Как вы знаете, Систранк в высшей степени опытный и искусный боец судебных баталий, имеющий массу ресурсов. Полагаю, именно поэтому он захотел включить меня в свою команду.

— Что ж, добро пожаловать на борт, Руфус. Боюсь, Систранк не все вам рассказал, но он уже сделал попытку выставить меня. Не сработало, потому что судья Этли умеет хорошо читать. В завещании особо оговорено, что адвокатом по наследству назначаюсь именно я. Этли не собирается ни брать самоотвод, ни переносить суд из Клэнтона в другое место. Вы, парни, плюете против ветра и настраиваете против себя всех потенциальных присяжных округа. Очень глупо, с моей точки зрения, Руфус, и ваша глупость сводит наши шансы на нет.

— Это мы еще посмотрим. Вы неопытны, Джейк, и должны отойти в сторону. Да, разумеется, у вас есть горстка выигранных вердиктов, но по криминальным делам, а это дело не криминальное. Это сложная, дорогостоящая гражданская тяжба, и вам она не по плечу.

Сдерживая желание ответить резко, Джейк напомнил себе, как презирает человека на другом конце провода, и медленно, отчетливо произнес:

— А вы, как известно, были обвинителем, Руфус. Когда это вы стали специалистом по гражданским тяжбам?

— Я — одна из сторон в судебном процессе. Я всю жизнь провел в зале суда. В прошлом году я не занимался ничем другим, кроме гражданских дел. Кроме того, у меня за столом будет сидеть Систранк. Он в прошлом году трижды прищучил мемфисский департамент полиции более чем на миллион долларов.

— Все эти дела находятся в процессе апелляции. Он пока не получил ни гроша.

— Получит! И точно так же мы выколотим все из дела Хаббарда.

— И сколько вы собираетесь огрести? Пятьдесят процентов?

— Это конфиденциальная информация, Джейк, вы же знаете.

— А следовало бы сделать ее публичной.

— Не завидуйте, Джейк.

— Пока, Руфус. — Джейк повесил трубку. Сделав глубокий вдох, он встал и спустился на первый этаж. — Буду через минуту, — бросил он Рокси, проходя мимо ее стола.

В половине одиннадцатого «Кафе» пустовало. Когда Джейк вошел и сел на табурет у барной стойки, Делл вытирала вилки.

— Перерыв? — спросила она.

— Да. Кофе без кофеина, пожалуйста.

Джейк часто появлялся здесь в неурочные часы — обычно так он пытался на время спрятаться от служебной суеты и телефонных звонков. Делл налила и пододвинула ему чашку кофе, не переставая вытирать приборы.

— Ну, что ты знаешь? — спросил Джейк, помешивая сахар.

У Делл была четкая грань между тем, что она знает, и тем, что слышала. Большинство завсегдатаев думали, что она повторяет все подряд, Джейк так не считал. За тридцать лет работы в кафе Делл достаточно наслышалась пустых сплетен и откровенной лжи, чтобы понимать, какой вред они могут причинить, поэтому, несмотря на свою репутацию, на самом деле была весьма осмотрительна.

— Ну, — медленно начала она, — я не верю, что Летти оказала себе добрую услугу, наняв черных адвокатов из Мемфиса.

Джейк кивнул и отпил кофе.

— Зачем она это сделала, Джейк? Я думала, ты ее адвокат. — Делл говорила о Летти так, будто знала ее всю жизнь, хотя на самом деле ни разу в жизни не видела. Теперь в Клэнтоне это не редкость.

— Нет, я не ее адвокат. Я — адвокат по наследству, согласно завещанию. Мы с ней на одной стороне, но меня она нанять не может.

— А ей вообще нужен адвокат?

— Нет. Моя задача — защищать завещание и добиваться его исполнения. Я делаю свое дело, и она получает деньги. Так что ей нет надобности нанимать адвоката.

— Ты ей это объяснил…

— Объяснил, и мне казалось, она поняла.

— И что случилось? Почему они вдруг нарисовались?

Джейк сделал еще глоток и напомнил себе, что надо быть осторожным. Они с Делл часто обменивались «инсайдерской» информацией, но деликатных вопросов это не касалось.

— Не знаю. Но подозреваю, кто-то в Мемфисе прослышал о завещании. Слухи дошли до Букера Систранка. Он почуял запах денег, приехал сюда, остановил свой черный «роллс-ройс» перед ее домом и внезапно атаковал бедную женщину. Посулил ей луну с небес взамен на кусочек для себя.

— Большой кусочек?

— Это знают только они двое. Конфиденциальная информация, которая никогда не выйдет наружу.

— Черный «роллс-ройс», говоришь? Джейк, ты шутишь?

— Не-а, Систранк вчера прибыл на нем в суд и припарковал авто у Сберегательного банка. Он сидел за рулем, его сотоварищ — рядом. А Летти — сзади, с парнем в черном костюме, наверное, он вроде охранника. Они разыграли перед Летти спектакль, и она не устояла.

— Я этого не понимаю.

— Я тоже.

— Празер сегодня утром говорил, они постараются перенести суд в другой округ, где смогут набрать в жюри больше черных. Это правда?

— Думаю, всего лишь домысел. Ты же знаешь Маршалла: половина городских сплетен идет от него. Еще какие-нибудь слухи ходят?

— О да, Джейк. Ими весь воздух вокруг гудит. Когда ты входишь, все замолкают, но как только ты за дверь, они ни о чем другом и не говорят.

Открылась дверь, два клерка из службы сбора налогов вошли и сели за столик неподалеку. Джейк знал их и вежливо кивнул. Они сидели достаточно близко, чтобы слышать его разговор с Делл и, конечно же, стали бы все мотать на ус, поэтому он наклонился к Делл и тихо сказал:

— Держи ушки на макушке, хорошо?

— Джейк, солнце мое, ты же знаешь: мимо меня ничего не пройдет.

— Знаю. — Он оставил на стойке доллар за кофе и попрощался.

Все еще не желая возвращаться в офис, Джейк обошел площадь и остановился возле конторы Ника Нортона, еще одного практикующего адвоката, который окончил «Оле Мисс» в тот год, когда Джейк туда поступил. Ник унаследовал практику от дяди и, по всей вероятности, дела у него шли получше, чем у Джейка. Они постоянно посылали друг другу клиентов через площадь и за десять лет ухитрились ни разу не вступить в конфликт.

Двумя годами ранее Ник представлял Марвиса Лэнга, когда того обвинили в торговле наркотиками и вооруженном нападении. Семья заплатила ему гонорар в пять тысяч долларов наличными. Это было меньше, чем хотел Ник, но больше, чем мог заплатить ему кто-либо другой из клиентов. Марвис был безоговорочно виновен, сомнений на этот счет ни у кого не было; к тому же он не желал выдавать сообщников. Ник выторговал ему мягкий приговор — двенадцать лет заключения. Четыре дня назад за ленчем он рассказал Джейку все, что знал о семействе Лэнгов и о Марвисе.

Ник оказался занят с клиентом, но секретарша выдала Джейку приготовленную для него папку. Джейк пообещал быстро вернуть ее, скопировав то, что ему нужно. Секретарша заверила, что спешки нет, папкой давно никто не интересовался.

Любимым заведением Уэйда Ланье был «Хэл-и-Мэл» — старинный джексонский ресторанчик, находящийся в нескольких кварталах от капитолия штата и в пяти минутах ходьбы от его конторы на Стейт-стрит. Уэйд занял свой излюбленный столик, заказал стакан чаю и пять минут с нетерпением ждал, пока к нему присоединится Йен Дэфо. Они заказали сандвичи, поболтали для порядка о погоде и футболе, но быстро перешли к разговору по существу.

— Мы берем это дело, — серьезно произнес Ланье почти шепотом, словно сообщал важный секрет.

Йен неопределенно кивнул и пожал плечами:

— Рад слышать.

Он бы удивился, будь все иначе. Не так уж часто в штате выдавалась возможность сорвать подобный банк, так что адвокаты кружили над ним, как голодные стервятники.

— Но нам не нужна помощь, — продолжил Ланье. — Гершел нанял проходимца из Мемфиса, а у того даже нет миссисипской лицензии. Будет только путаться под ногами. Этот тип ничем не поможет, только станет раздражающим фактором. Вы можете поговорить с Гершелом и убедить, что мы, он и его сестра, — одна команда, и я прекрасно справлюсь сам?

— Не знаю. У Гершела есть собственные соображения, и Рамона не всегда соглашается со мной.

— Разберитесь как-нибудь. Адвокатов в деле уже и так больше, чем достаточно, и я подозреваю, судья Этли очень скоро начнет пропалывать эту грядку.

— А что, если Гершел скажет «нет» и захочет оставить своего адвоката?

— Тогда и будем решать, что делать. А пока постарайтесь убедить его, что он не нуждается в отдельном адвокате — это будет просто лишний рот.

— Ладно. А к слову: каковы ваши предложения о собственном гонораре?

— В зависимости от исхода: одна треть от причитающегося клиенту. Дело не слишком сложное, суд продлится меньше недели. Мы обычно берем двадцать пять процентов от любого соглашения, но данное, на мой взгляд, не совсем обычно.

— А что в нем необычного?

— Здесь так: все или ничего. Либо одно завещание, либо другое. Никакой возможности для компромисса.

Йен поразмыслил над этим, но так до конца и не понял. Принесли сандвичи, и несколько минут они молча раскладывали их по тарелкам. Потом Ланье сказал:

— Мы беремся за дело, но только если Гершел и Рамона с нами. Мы…

— То есть трети от шести миллионов вы предпочитаете треть от двенадцати, — перебил его Йен, делая попытку пошутить.

Шутка не прошла. Ланье проигнорировал ее и начал есть. Впрочем, он вообще не был склонен к юмору и редко улыбался.

— Вы правильно поняли, — отозвался Ланье, проглотив очередной кусок. — Я могу выиграть это дело, но не собираюсь терпеть, чтобы болваны из Мемфиса заглядывали мне через плечо, путались под ногами и настраивали против меня жюри. Кроме того, Йен, вы должны понимать: мы, мои партнеры и я, чрезвычайно заняты. Нам придется приостановить прием новых дел. Мои партнеры и так не в восторге от того, что мы будем тратить время и ресурсы фирмы на опротестование завещания. Черт возьми, у нас в следующем месяце три суда против «Шелл Ойл» — причинение ущерба морскими буровыми вышками.

Чтобы не отвечать, Йен нарочно набил рот картошкой фри и на секунду задержал дыхание в надежде, что адвокат не пустится в новый раунд батальных историй о своих великих делах, выигранных в суде. Такова противная привычка большинства выступающих в суде адвокатов, и Йену уже не раз приходилось с этим сталкиваться.

Но Ланье преодолел искушение и продолжил:

— Да, вы правы, если мы возьмемся за это дело, то хотим представлять обоих наследников, а не только вас. Объем работы такой же, в сущности, для нас работы будет даже меньше, потому что не придется впустую тратить время на то, чтобы договариваться с этим типом из Мемфиса.

— Подумаю, что смогу сделать, — ответил Йен.

— Мы будем каждый месяц присылать вам счет за текущие расходы, они неизбежны. Главным образом это оплата услуг привлеченных экспертов.

— Сколько?

— Мы составили бюджет судебных издержек. Пятьдесят тысяч должны их покрыть. — Ланье испуганно посмотрел по сторонам, хотя никто из посетителей не мог слышать ни слова из их беседы, и, понизив голос, добавил: — Кроме того, нужно будет нанять сыщика, причем не какую-то там заурядную ищейку, не следует жалеть денег на профессионала, который сможет внедриться в окружение Летти Лэнг и раскопать всю грязь, какую только можно. А это будет непросто.

— Сколько?

— Это только предположение, но думаю, еще двадцать пять.

— Боюсь, этот процесс мне не по карману.

Тут Ланье наконец улыбнулся, правда вымученно:

— Скоро вы будете богаты, Йен, просто держитесь меня.

— Почему вы так уверены? Когда мы встречались на прошлой неделе, вы были куда осторожнее.

— То был наш первый разговор, Йен. — Ланье одарил его еще одной мрачной улыбкой. — Хирург всегда сдержан в прогнозах, когда предстоит сложная операция. Теперь все прояснилось. Вчера утром мы побывали в суде. Я осмотрелся на местности. Выслушал противную сторону. И самое главное, хорошенько разглядел адвокатов Летти Лэнг, этих выскочек-ловкачей из Мемфиса. Они — ключ к нашей победе. Когда эти профаны появятся перед клэнтонскими присяжными, рукописное завещание станет дурной шуткой.

— Понятно. Давайте вернемся к пятидесяти тысячам на судебные издержки. Я знаю, некоторые юридические фирмы авансируют издержки, а потом возмещают их из денег, причитающихся клиенту по соглашению или по вердикту.

— Это не обсуждается.

— Не притворяйтесь, Уэйд. Вы сами постоянно так делаете, потому что большинство ваших клиентов не имеет ни гроша. Это неквалифицированные рабочие, получившие травмы на производстве, или кто-нибудь в этом роде.

— Да, но вы-то им не чета, Йен. Вы, в отличие от них, в состоянии оплатить судебный процесс. Этика требует, чтобы клиент сам покрывал судебные издержки, если он финансово состоятелен.

— Этика?! — саркастически ухмыльнулся Йен.

Ухмылка выглядела почти оскорбительной, но Ланье не обиделся. Он отлично знал этические принципы своей профессии, если они приносили выгоду, в противном случае он их просто игнорировал.

— Бросьте, Йен. Это всего лишь пятьдесят тысяч, к тому же выплаты будут растянуты по времени на год или около того.

— Я могу заплатить только двадцать пять. Остальное должны покрыть вы, а в конце рассчитаемся.

— Хорошо, обсудим это позднее. Сейчас перед нами стоят более важные задачи. Начните с Гершела. Если он не отделается от своего адвоката и не подпишет договор со мной, у меня найдутся дела повыгоднее. Вам ясно?

— Думаю, да. Но все, что я могу, это попытаться.

14

Компания «Берринг Ламбер» представляла собой мешанину разнокалиберных металлических сооружений, обнесенных металлическим забором восемь футов высотой. Чуть приоткрытые ворота словно говорили, что посетителей здесь не слишком жалуют.

Все это хозяйство находилось менее чем в миле от границы округа Тайлер, в конце длинной асфальтированной подъездной аллеи, и с автострады 21 видно не было. Сразу за главными воротами слева громоздились административные здания, а справа на многие акры простирались штабеля необработанного строевого леса.

Прямо впереди виднелись ряды почти примыкающих друг к другу строений, где очищали, измеряли, распиливали и обрабатывали древесину твердых пород, прежде чем отправить ее на склады. Автомобильная стоянка, расположившаяся справа, была уставлена потрепанными грузовиками-пикапами, свидетельствующими о том, что бизнес процветает. У людей есть работа, которую в здешних краях всегда было трудно найти.

Как стало известно Джейку, Сет Хаббард потерял лесопилку в результате второго развода, однако несколько лет спустя вернул ее. Гарри Рекс организовал ее принудительную продажу за двести тысяч долларов, которые, разумеется, достались его клиентке. Сет, соблюдя приличия, терпеливо выждал, отсиживаясь в засаде, падения цен и, прижав отчаявшегося владельца, вынудил скоропалительно и задешево продать ее.

Никто не знал, откуда взялось в названии имя Берринг. Как удалось выяснить Джейку, Сет брал имена с потолка и вставлял их в названия своих корпораций. Когда он владел этой компанией первый раз, она называлась «Пальмира Ламбер». Второй раз, чтобы запутать любого, кто мог следить за его собственностью, он выбрал фамилию Берринг.

«Берринг» был его «домашним» офисом, хотя в разное время в разных местах у него имелись и другие. После того как у Сета обнаружили рак и он продал практически все свое имущество, именно здесь Хаббард собрал всю свою бухгалтерию и стал проводить в «Берринге» больше времени.

На следующий день после его смерти шериф Оззи Уоллс заехал сюда и дружески побеседовал со служащими конторы. Он убедительно просил их ничего не трогать. Скоро сюда должны были добраться адвокаты, и это сильно усложнило бы дело.

Джейк дважды беседовал по телефону с Арлин Троттер, секретаршей и офис-менеджером Сета. Она была весьма приветлива, хотя, разумеется, не горела желанием помогать. В пятницу, почти через две недели после самоубийства Сета, Джейк вошел в приемную, в центре которой стоял письменный стол. За ним сидела сильно накрашенная молодая дама в обтягивающем свитере, с копной вьющихся черных волос и видом, безошибочно свидетельствующим о том, что она — тертый калачик.

На медной пластинке значилось только ее имя — Камила. Приглядевшись, Джейк решил, что экзотическое имя ей очень подходит. Она одарила его благопристойной улыбкой, и Джейку вспомнилось замечание Гарри Рекса о том, что Сет не мог «держать ширинку на застежке».

Он представился. Камила не встала, но тепло пожала ему руку.

— Арлин ждет вас, — проворковала она, нажимая кнопку на интеркоме.

— Примите мои соболезнования в связи с кончиной вашего босса, — сказал Джейк.

Судя по всему, Камилы не было на похоронах — такое лицо и такую фигуру он бы не забыл.

— Спасибо. Это очень печально, — ответила секретарша.

— Вы давно здесь работаете?

— Два года. Сет был милым человеком и хорошим руководителем.

— Я не имел удовольствия быть знакомым с ним лично.

Из коридора появилась Арлин и протянула ему руку. Ей было около пятидесяти — маленькая совершенно седая женщина, склонная к полноте, но явно борющаяся с этой предрасположенностью. Ее однотонный брючный костюм вышел из моды лет десять назад.

По дороге в глубину конторы через лабиринт внутренних помещений они непринужденно болтали.

— Вот его кабинет, — произнесла, наконец, Арлин, указывая на закрытую дверь. Ее стол располагался рядом с дверью, буквально охраняя ее. — А все его бумаги находятся там, — добавила она, жестом показав на другую дверь. — Мы ничего не трогали. Вечером того дня, когда он умер, мне позвонил Рассел Эмбург и велел оставить все как есть. А на следующий день приехал шериф и сказал то же самое. Здесь все было тихо. — Ее голос дрогнул.

— Мне очень жаль, — вставил Джейк.

— Наверняка вы найдете его бухгалтерские книги в идеальном состоянии. Сет тщательно вел записи и, по мере того как болезнь усугублялась, все больше времени тратил на приведение дел в порядок.

— Когда вы видели его в последний раз?

— В пятницу перед его кончиной. Он неважно себя чувствовал и уехал около трех часов. Сказал, нужно отдохнуть. Я слышала, свое последнее завещание он написал именно здесь. Это действительно так?

— Похоже, да. Вам об этом что-нибудь известно?

Она помолчала несколько секунд — судя по всему, не могла или не хотела ответить на вопрос.

— Мистер Брайгенс, могу я задать вам вопрос? — наконец решилась Арлин.

— Конечно.

— На чьей вы стороне? Можем мы положиться на вас или нам следует обзавестись собственными адвокатами?

— Полагаю, увеличение количества адвокатов в деле — не лучшая идея. Я — поверенный по делам наследства, назначенный самим мистером Хаббардом. Мне поручил мистер Хаббард позаботиться о том, чтобы его последнее — рукописное — завещание было исполнено со всем уважением.

— И это то самое завещание, по которому он все оставил своей служанке?

— В основном да.

— Хорошо. А какова наша роль?

— У вас нет самостоятельной роли, если говорить об исполнении завещания. Вас могут вызвать в качестве свидетелей, если завещание будет опротестовано членами семьи.

— То есть выступать в ходе процесса в зале суда? — Она попятилась, словно в испуге.

— Не исключено. Но сейчас об этом говорить слишком рано. Сколько человек работало здесь с Сетом постоянно?

Арлин скрестила руки на груди и, присев на край стола, задумалась.

— Я, Камила и Дьюэйн. Кажется, все. Есть еще несколько служащих в дальнем крыле здания, но они редко соприкасались с Сетом. Честно говоря, мы тоже нечасто его видели до прошлого года, когда он заболел. Сет предпочитал бывать в разъездах — инспектировал свои предприятия, склады, заключал сделки, часто летал в Мексику открывать очередную мебельную фабрику. Он не любил сидеть дома.

— Кто держал с ним связь?

— Это была моя обязанность. Мы каждый день созванивались. Иногда я организовывала его поездки, но обычно он предпочитал делать это сам. Сет был не из тех, кто раздает поручения. Все личные счета оплачивал сам, сам выписывал все чеки, сверял счета, знал, куда уходит каждый цент. Его финансовый аналитик — какой-то специалист из Тьюпело…

— Я уже с ним разговаривал.

— У него там целые ящики бухгалтерской отчетности.

— Мне бы хотелось попозже, если можно, поговорить с вами, с Камилой и Дьюэйном.

— Разумеется. Мы все здесь.

В комнате не было окна, а освещалась она скудно. Старый письменный стол с креслом указывали на то, что когда-то, но уже давно, она использовалась в качестве кабинета. Все покрывал толстый слой пыли.

Одну стену закрывали высокие черные металлические стеллажи для папок. На другой не было ничего, кроме висящего на гвозде кенуортовского[7] календаря за 1987 год. На столе возвышались четыре внушительных каталожных ящика, с них-то Джейк и начал. Стараясь не нарушить порядок расположения документов, он перебрал папки в первом ящике, не углубляясь в их содержание, — это он отложил на потом.

Табличка на этом первом ящике извещала: «Недвижимое имущество», и он был забит актами, погашенными закладными, оценочными ведомостями, налоговыми уведомлениями, документами о налоговом обложении, оплаченными счет-фактурами от подрядчиков, копиями чеков, выписанных Сетом, и письменными отчетами адвокатов о сделках по продаже недвижимости. Имелись здесь и свидетельства на владение недвижимостью: дом на Симпсон-роуд; коттедж неподалеку от Буна, в Северной Каролине; кооперативная квартира в многоэтажном доме в пригороде Дестина, Флорида, и несколько земельных площадей, на первый взгляд представляющих собой необработанные участки.

Второй ящик был озаглавлен «Контракты по древесине», третий — «Банк — маклерство», он вызвал повышенный интерес Джейка. Портфель фирмы «Меррилл Линч» с офисом в Атланте представлял сальдо почти в семь миллионов долларов. Стоимость ценных бумаг в цюрихском UBS-банке превышала три миллиона. На счету в отделении Канадского королевского банка на острове Большой Кайман числилось шесть с половиной миллионов. Но все эти три экзотические и стимулирующие воображение счета были закрыты в конце сентября.

Джейк углубился в документы и, придерживаясь следов, заботливо оставленных Сетом, вскоре обнаружил деньги, вложенные в бирмингемский банк под шесть процентов годовых — двадцать миллионов двести тысяч долларов.

От увиденных цифр у него слегка закружилась голова. Для провинциального адвоката, живущего в съемном доме и имеющего машину, наездившую почти двести тысяч миль, сцена была почти нереальной. Джейк в пыльной, полутемной кладовке сборного офисного дома глухой лесопилки на задворках сельского Миссисипи копается в ящиках, содержащих документы, эквивалентные сумме, неизмеримо превосходящей доход любого адвоката округа Форд, который тот способен получить за всю свою жизнь.

Его стал разбирать смех. Деньги оказались реальными! Джейк в изумлении покачал головой, и его охватило восхищение мистером Сетом Хаббардом.

Кто-то тихо постучал в дверь, и Джейк чуть не подпрыгнул от неожиданности. Он закрыл ящик, отворил дверь и вышел наружу.

— Мистер Брайгенс, это Дьюэйн Сквайр, — представила Арлин стоящего рядом с ней мужчину. — Официально его должность называется «вице-президент», но на самом деле он лишь делает то, что я ему говорю. — Арлин, впервые за время их знакомства изобразила улыбку.

Джейк и Дьюэйн обменялись нервным рукопожатием под пристальным взглядом фигуристой Камилы. Трое сотрудников Сета неотрывно смотрели на него, явно желая обсудить что-то важное. Дьюэйн оказался жилистым дылдой, который, как вскоре выяснилось, беспрерывно курил «Кулз», ничуть не заботясь о том, куда идет дым.

— Могли бы мы с вами поговорить? — спросила Арлин, безусловный лидер этой маленькой команды.

Дьюэйн дрожащей, как у паралитика, рукой сунул в рот очередную сигарету и прикурил. Поговорить, не просто поболтать о погоде, стало быть, разговор предстоял серьезный.

— Конечно, — ответил Джейк. — О чем?

— Вам знаком этот человек? — Арлин резко протянула ему визитку.

Джейк прочел: «Рид Макси, адвокат, поверенный в суде, Джексон, Миссисипи».

— Нет, — ответил он. — Никогда о нем не слышал. А что?

— Он приезжал в прошлый вторник. Сказал, что работает по наследству мистера Хаббарда и что суд принял к рассмотрению рукописное завещание, которое вы зарегистрировали, или как там это называется. Сказал, завещание, вероятно, не будет иметь юридической силы, поскольку Сет, очевидно, находился под действием медикаментов и был не в себе, когда замышлял самоубийство и в то же время писал завещание. Сказал, мы трое будем ключевыми свидетелями, потому что видели Сета в пятницу перед самоубийством и должны будем дать показания о том, насколько он был одурманен лекарствами. И еще, что в подлинном завещании, том, что составлено настоящими адвокатами, мы упомянуты как друзья, соратники и нам кое-что причитается. Поэтому, как он заявил, в наших интересах сказать правду, то есть что Сет был вне… как же звучит термин, который он употребил?..

— Вне завещательной правоспособности, — подсказал Дьюэйн из облака ментолового дыма.

— Да, точно: вне завещательной правоспособности. Он произнес это так, словно подразумевал, что Сет был сумасшедшим.

Джейку стоило немалых усилий сохранить спокойный вид и не выдать изумления. Его первой реакцией был гнев — как посмел какой-то другой адвокат вмешаться в его дело, наврать с три короба и пытаться подкупить свидетелей! Этим он совершил столько нарушений профессиональной этики, что Джейк не мог бы даже сразу перечислить их все. Однако, немного поостыв, он сообразил: этот «поверенный» наверняка мошенник и самозванец. Никто из реальных коллег Джейка на такое бы не пошел.

— Что ж… — Джейк постарался сохранить самообладание. — Я поговорю с этим адвокатом и скажу, чтобы держался подальше.

— А что написано в другом, настоящем завещании? — поинтересовался Дьюэйн.

— Я его не видел. Оно было составлено адвокатами из Тьюпело, которые не обязаны его обнародовать.

— Как вы думаете, мы в нем действительно упомянуты? — спросила Камила без малейшего смущения.

— Не знаю.

— А мы можем это узнать? — не унималась она.

Страницы: «« « ... 56789101112 » ... »»