Американский гамбит Ильин Андрей

Помощник торопливо вышел за дверь, сильно удивляясь тому обстоятельству, что шеф взял рядовое происшествие под личный контроль.

Дверь тихо закрылась. Вице-президент выдернул из стола рацию.

– Это ты?!

– Что, я?

– Рванул бензовозы?

– Да, конечно. Просто ваши военные очень неудачно выбрали место под базу, там крутой склон и…

– Там погибли американцы!

– Американские солдаты! Это их профессия и их долг – умирать. Когда идет война, солдаты гибнут. А войну пока никто не отменял. Мне необходима встреча.

– Или?

– Или погибнут другие солдаты, в другом месте. Время слов и угроз прошло. Тут вы правы. Я развернул боевые порядки и начал военные действия. Остановить их можете только вы. А если нет, то народ Америки вам этого не простит. Вы могли, но не сделали! И чьи-то дети и мужья погибнут. По вашей вине.

– А если я откажусь, если пошлю тебя ко всем чертям?!

– Смотрите утренние новости, – спокойно ответил голос.

Дьявол! Верно, если что-то случится, и кто-то об этом узнает, а кто-то растрезвонит… Например, оппозиционная партия или журналисты. И его ткнут носом в его же дерьмо! Потому что можно было предотвратить или хотя бы попытаться, а он, поддавшись эмоциям, упустил шанс. Вот если бы он не взял рацию… Но он ее взял! И влип по самые …! Его обязанность защищать жизнь соотечественников где угодно, в любой точке мира, посылая ради спасения даже одного солдата целый флот. Таковы традиции Америки, которыми она так кичится. А здесь, возможно, не один солдат. А может не один десяток! Кто знает этого идиота и его возможности. И если где-то рванет еще бензовоз, и кого-то положат в звездно-полосатый ящик, а шантажист обнародует их разговор, и начнется расследование… То ему не усидеть. Вверх тормашками лететь ему из этого кабинета и из политики в целом!

Вице-президент вдруг понял, что его загнали в ловушку. Как крысу. И выхода из нее нет, кроме единственного – принять чужие условия. Потому что идет война, причем уже с первыми жертвами и, похоже, не последними. И если он может остановить кровопролитие, то обязан это сделать чего бы это лично ему не стоило. Иначе…

Конечно, можно попытаться перевести стрелки на соответствующие госструктуры, но… неизвестно, что за этим последует, что этот кретин имеет в рукаве. Он много чего знает и что-то, возможно, узнал еще. Но, главное, придется объяснять, почему, когда Соединенным Штатам Америки была объявлена война, то об этом никто не узнал! Ну да – странная, шутовская, но он обязан был прореагировать и доложить, даже если бы на него посмотрели, как на сумасшедшего. А он смолчал. И теперь – трупы… Которые повесят на него. Сегодняшние трупы, случившиеся при взрыве бензовозов. И, тем более, завтрашние.

Он умолчал о войне, об угрозе гражданам Америки, а это можно приравнять почти к государственной измене! Такой капкан…

Выход?.. Пожалуй, единственный – принять условия и… сделать так, чтобы он никому ничего не рассказал. Не успел! Но прежде рассказал – ему. Всё что знает! Про всех. И обязательно про планы боевых действий. Такой вот маневр, чисто военный, ведь это не ему, это он объявил войну Америке! И значит, должен быть готов к худшему! Не одним только американцам гибнуть в этой странной заварушке. Не только им! Вернее, кому угодно, только не им!

И тогда, после победы, подчистив картинку, можно будет раскрыться и объявить… И даже покаяться. Вряд ли его за это призовут к ответу. Потому что… потому что победителей не судят! И на этот раз промашки не будет! Слишком много поставлено на карту! Всё поставлено!

Посетитель был прежний, но совершенно не тот, что раньше, так как был без усов, бороды, копны волос и без шаркающей походки. Бодрый и быстрый, как на пружинах, в молодежном прикиде: в черных на толстой подошве кедах, ветровке с объемным ярко-зеленым принтом на спине, изображающим листья конопли, бейсболке, надвинутой до бровей, в наушниках, закрывающих щеки, с болтающимся на спине легким рюкзачком. Но с неизменной марлевой повязкой на лице, потому что американские инфекции косят всех от мала до велика, невзирая на пол, национальность и вероисповедание.

– Сюда, пожалуйста.

Рамки металлоискателей… детекторы взрывчатых и химических веществ… похлопывание и поглаживание по карманам и брюкам… Они бы еще в ширинку залезли! А ведь и полезли, тыкаясь в пах ручными детекторами.

– Ваш рюкзак, пожалуйста.

В рюкзачке были ноутбук, смартфон, фотоаппарат, зарядки и прочая молодежная дребедень.

– Всё это придется оставить здесь.

– Ё… Чего так-то, там мобила моя!

– Таков регламент. И наушники, пожалуйста, снимите. И ремень.

– Оп-па, пацаны, а если у меня штанцы спадут? Мне чего тут «петушком» вам полы мести?

– Мы вам дадим другой.

Точно, дали, но больше похожий на веревочку, которая порвется от любой самой малой, нагрузки. Такую на шею, на манер удавки, не накинешь. Серьезно ребята на этот раз за дело взялись. Видно, сильно напугал он их в прошлый визит.

– Может мне, типа, голому к вашему хозяину пойти?

– Нет, это не обязательно. Проходите…

Приемная. Дверь. Вторая приемная и другая дверь. Что нехорошо.

Заходим… Ух ты! Тогда понятно… Переговорная, перегороженная поперек от стенки до стенки бронированным стеклом. За ним знакомая фигура – вице-президент. Сидит, широко улыбается, демонстрируя превосходство американских стоматологических технологий. Ручкой махнул.

И тебе не кашлять…

А что вокруг? Неизменный телохранитель сбоку – глазками по сторонам шарит, как перископ подводной лодки в поисках бесхозного тысячетонного «торговца». И нехилый приварок к нему в виде полдюжины мордоворотов, в две стороны – сидят по стойке смирно, словно винтовку М-16 за завтраком проглотили. Ну просто посиделки в сельском клубе на скамеечке, только семечек и селянок в сарафанах не хватает.

Хреново дело, не лучший расклад, придется перестраиваться на ходу. Осмотреться, заметить, запомнить…

– Рад видеть вас живым и здоровым.

А уж я-то как…

– На этот раз обойдемся без рукопожатий. И… без церемоний.

Кивнул. Телохранители вскочили, подошли, заломили руки. Ай, как невежливо. Так гостей не встречают. И что дальше?

Хозяин кабинета встал, подошел к стеклу, приложился к нему лбом, посмотрел, как в аквариум, где плескаются рыбки. Вернее, все плескаются, а одна, пузыри пуская, ко дну идет.

– Спрашивать вас ни о чем не буду – другие будут. Не здесь и не как раньше. Реверансы закончились, мы ведь, кажется, находимся с вами в состоянии войны?

– Так точно.

– Тогда и допрос будет вестись по законам военного времени. Так что не обессудьте. Тот, кто объявляет войну моей стране, не должен испытывать иллюзии относительно своего будущего. Не надо вставать на пути парового катка, даже если вам кажется, что вы сделаны из железа!

Сейчас он должен оглянуться на портрет Джорджа Вашингтона в рамочке на стене позади стола, и поднести правую руку к груди.

Но нет, не оглянулся и не поднес. Улыбнулся озорно и, кажется, даже искренне. Потому что теперь был сверху. Тогда, на мосту – снизу, а здесь – сверху. Реванш состоялся. Причем, не по очкам, а нокдауном. Американцам очень важно быть сверху, всегда – сверху! Такая у них национальная идея, разложить весь мир в миссионерскую позу и взгромоздиться на него всем своим авторитетом. Крепкая, азартая нация, ничего не скажешь! Ковбои, мать твою!

– Уведите его.

– Ок! Не прощаюсь…

– Что? Что он сказал?

– Я сказал «не прощаюсь». Хотелось бы продолжить нашу дискуссию. Через… – глянуть мельком на часы на стене. – Семнадцать минут.

– И что будет через семнадцать минут?

– Дневные новости.

– Уведите этого шута!

Кажется, эта фраза уже звучала. Тогда, раньше, перед мостом… И вот опять…

Телохранители обступили, заломили, приподняли, понесли… Крепкие ребята, видно все уик-энды в спортзалах на тренажерах проводят и стероиды ложками жрут.

Вице-президент расслабленно плюхнулся в кресло. Он победил, точно победил, но все-таки ему было не по себе.

– Принесите-ка сюда телевизор.

– Какой?

– Любой. Не знаю какой… Снимите со стены в приемной.

В кабинет заволокли метровую плазму.

Почему он сказал семнадцать минут? Вернее, теперь уже двенадцать. Что он имел в виду?

Заставка… Узнаваемая музычка… Дневные новости.

– Добрый день… Хотим начать с информации, поступившей две минуты назад из штата Вирджиния, где возле полицейского управления был подорван припаркованный легковой автомобиль. Возможно, имеются жертвы. Наши корреспонденты выехали на место происшествия, и мы надеемся в самое ближайшее время…

Вице-президент выключил звук и отбросил пульт. Говорящие головы на экране, гримасничая и страшно вытаращив глаза, продолжали пугать зрителей, повышая рейтинг телеканала.

Дерьмо!.. Собачье!.. Трижды дерьмо!..

Вдавил в стол кнопку.

– Сюда его!

– Кого?

– Которого только что увели отсюда! Немедленно… Назад!

Здрасьте – не ждали. На флоте эта команда звучит «Все вдруг!», когда разом и все вместе… С левой ножки, на разворот, кру-у-гом! И по тем же коридорам и лесенкам, туда, откуда уволокли, причем с максимальным ускорением.

Кабинет, стекло, человек за ним, как кобра в террариуме с раздутым от злобы капюшоном.

– Ты? – кивок на экран, где спасатели в яркой форме бегом несут лестницы, разматывают пожарные рукава, а вокруг что-то дымит, трещит, лопается и падает сверху.

Ну, а кто еще?..

– Я… Атака в заданный квадрат с заранее подготовленного плацдарма. Так это, кажется, определяется в учебниках по тактике? Только вряд ли стоит обсуждать эту тему вместе с… – Легкий кивок в сторону телохранителей.

Там, за стеклом, секундное сомнение.

Да, верно, тема скользкая, которая не любит чужих ушей.

Короткое распоряжение. Все вышли. Кроме, естественно, ближнего охранника, в наушниках, чтобы лишнего не слышать. Дежа вю. Всё как раньше, кроме… бронированного стекла, который башкой не прошибешь и даже ножкой от стула.

– Это атака, конечно, не последняя?

– Конечно, нет. Идет война, и я не намерен отсиживаться в блиндаже. Планирую наступать по всему фронту, согласно утвержденной мною для меня доктрине.

– Твои люди?

– Пусть так.

– Я не знаю как ты это делаешь, но надеюсь, что больше не сможешь. Я прикажу связать тебе руки и включить «глушилки», чтобы не один радиосигнал…

– Это не поможет. Не я привожу в действие заряды.

– Кто?!

– Никто. Программа. Она отсчитывает секунды, минуты и часы. Но я могу отменить следующую команду, если мне вернут мой телефон. А потом – следующую. К сожалению, поступательно, а так чтобы разом – нет.

– Ты хочешь напугать Америку какими-то взрывами? Ты думаешь, что нация встанет на колени от того, что ты разнесешь в куски очередной полицейский участок?

– Почему обязательно участок? Совершенно не обязательно участок. Можно небоскреб или кинотеатр. Или, может быть, метро.

– Где?!

– Не знаю. Заряды распределены по большим городам. Каким, я вам не скажу даже под пытками. Потому что сам не знаю. Понимая, куда я иду и чем рискую, я приказал исполнителям заложить заряды, не сообщая мне подробностей. Они выполнили приказ. А куда, сколько и что они заложили, знают только они. Так что если вы надумаете эвакуировать население, вам придется эвакуировать все города-миллионники.

– Ты блефуешь.

– Давайте проверим. Через… сорок четыре минуты.

– А если я прикажу убить тебя? Прямо сейчас.

– Это в ваших силах. И правилах. Только кто тогда остановит таймер? Это могу сделать только я. И то не сразу. Если меня не станет, цепочка взрывов пойдет гулять по всей стране от океана до океана и на север вплоть до Аляски. Программа – она ведь железная, она просто считает. И посылает сигнал. И теперь считает.

– Сволочь!

– Пусть так. Но лучше нам долго не препираться на темы морали, потому что прошло… уже три минуты. Из сорока четырех.

– Ничего, мне хватит этого времени, чтобы вынуть из тебя душу, – злобно пообещал вице-президент. – Ты отменишь команду, чего бы это мне и тебе ни стоило! У нас найдутся методы!..

– Не факт. Вы, конечно, сможете сломать мне пару ребер и пальцы, можете изрезать на мелкие куски, зажарить на гриле и накормить ими меня же, но тогда я могу обидеться, если мне попадется непрожаренный кусочек, и в отместку делегировать свое управление железу. И беда в том, что вы не знаете как я это сделаю – может это будет один какой-то символ или один звук, или просто пауза… Пауза – и полное перепрограммирование системы управления. Такая патовая со всех сторон ситуация. Если не предоставить мне канал связи или попробовать заглушить сигнал – случатся взрывы по таймеру с обратным отсчетом, потому что управление идет не отсюда. Если дать, но до того обидеть, я могу включить автономный режим запуска команд и уже никто не сможет остановить цепную реакцию, даже я при всем своем вымученном желании.

– Выход?

– Договариваться.

– С кем?

– Со мной. С тем, кто объявил Америке войну и намерен победить.

– Такой ценой?

– Любой ценой. Это война. Семнадцать минут…

– Ты не посмеешь!

– Посмею. Шестнадцать.

– Где?!

– Не знаю…

Через шестнадцать минут где-то в штате Нью-Джерси, посреди улицы вздыбился асфальт, потому что в канализацию кто-то бросил несколько мешков взрывчатки. И это было не так уж трудно: подъехать на неприметном фургоне, остановиться над люком, сковырнуть крышку и через окно в днище опустить вниз взрывчатку.

Взрыв был не таким уж мощным, но очень зрелищным, так как во все стороны полетели автомобили, посыпались витринные и оконные стекла, из-под земли, поднимаясь на десятиметровую высоту ударили фонтаны горячей и холодной воды, заревели факелы горящего газа, заискрили гигантскими бенгальскими огнями перебитые силовые кабели, после чего почти во всем городе разом погас свет…

– Я предупреждал.

– Я услышал. Но ты всё равно просчитался.

Вице-президент приник к стеклу. Это уже был не тот удачливый ковбой, это был второй человек в государстве, принявший вызов. Он был готов к драке. Был готов к войне. Способен был вцепиться врагу в глотку голыми руками. Он был боец. Но он не мог нащупать это горло, чтобы сцепить на нем пальцы. Не из-за стекла, из-за программы… Но всё равно он не собирался сдаваться.

– Я информировал соответствующие службы о возможности терактов. Теперь начнется массовая проверка всех коммуникаций и мест возможного залегания бомб. И мы их найдем и обезвредим. Или ты думал, мы сдадимся без боя? Что Америка сдастся на милость победителя? Нет! Ты просчитался…

– Вы тоже. Чисто арифметически. До следующей атаки осталось… пятьдесят минут. Вы опоздали. На войне побеждает тот, кто первый успел развернуться в боевые порядки и нанести удар. Я успел первый. Хотя предупреждал вас заранее, но вы не вняли…Сорок девять минут… Я вынужден поднять планку, потому что вы не слышите меня.

В небольшом городке в штате Миссисипи что-то ахнуло. Сильно. Так, что задрожали окна и закачались люстры. Все высыпали на улицу, думая, что это землетрясение. Но это было не землетрясение. Огромный, заброшенный дом на окраине вдруг подскочил вверх и осел в туче пыли, разбрасывая во все стороны обломки бетона, штукатурки и деревянных рам. Никого слава богу не убило, но десятки пострадавших потянулись в травмпункты, а на улицах недвижимо застыли сотни побитых осколками машин.

Это был очень серьезный взрыв и просто чудо, что он не снес полгородка. Чудо и точный расчет.

– Мы будем договариваться?

– О чем?

– О почетной капитуляции.

– Это исключено. Америка никогда ни перед кем не капитулировала. За всю ее историю!

– Тогда я играю на повышение. Через… тридцать семь минут.

Через тридцать семь минут к полицейским участкам, к базам, к военным училищам подошли люди. Одновременно. Они были смуглы, сосредоточенны и немного полны в талии. Они пришли, потому что этого захотел Аллах. Остановить их было нельзя, их можно было только убить.

На последней истекшей минуте они вознесли очи к небу, сказали: «Аллах акбар!» и привели в действие детонаторы. Прогремели пять взрывов. Пять взрывов в пяти удаленных друг от друга штатах. Одновременно! По первым прикидкам погибло два десятка рейнджеров и полицейских, хотя нашли далеко не всех, так как разборка завалов только началась.

– Будем продолжать?

– Я порву тебя. Сам! Лично!

– Это будет глупый и недальновидный поступок. Если меня кто-то тронет хоть пальцем или скажет обидное слово… Я обижусь… Нет, вы меня не тронете, я буду здесь, буду с вами, и никто лишний сюда не зайдет. Такое мое условие. Ну или мы продолжим счет… Можете поверить, эти смертники не последние. Или можете проверить! Их десятки, они бродят теперь среди гражданского населения в супермаркетах, кинотеатрах, на улицах, набережных, в зоопарках… И если к ним пойдет сигнал… Я не хочу воевать с рядовыми американцами, но вы знаете, что современные войны не щадят мирных граждан.

Вице-президент молчал.

Это была дуэль, разборка двух ковбоев, лицо к лицу, но только один всаживал пулю за пулей в своего противника, а другой забыл дома на комоде свой смит-энд-вессон.

– Повышаем ставки?.. Или вступаем в переговоры по деталям капитуляции?

– Нет! – замотал головой вице-президент, хотя был изрешечен своим противником, – Я выхожу на связь с президентом и мы объявляем в стране военное положение. Народ поймет нас. Взрывы… Что ж, пусть будут взрывы. И жертвы. Пусть будут десятки жертв или даже сотни, но мы не отдадим наши ценности. Америка выстоит и победит.

Красиво. Эффектно. Достойно уважения. Особенно если учесть, что гибнуть придется рядовым американцам, а не этому несгибаемому в талии гордому герою, чей профиль можно отливать в бронзе на медалях.

– Тогда еще один шажок. В сторону масштабов. Масштабов войны. Которые вы недооцениваете. У нас не скаутские игры и мы не с луками по лесам бегаем. У нас война. Полномасштабная. С применением всех типов вооружений. Которые есть у вас. И есть у меня.

– Не понял, – насторожился вице-президент.

– Следующие взрывы будут исчисляться не в килограммах и даже не в тоннах – в килотоннах.

– Что?!

– То, что вы не хотели, но вынуждены теперь услышать. Следующий шаг это… немирный атом. Вы хотите завоевать мир неважно какими методами. Мир этого не хочет. И я не хочу. Миру вы можете погрозить кулачком военно-промышленного комплекса и санкциями. Мне нет! Ваших противников и союзников связывают различные ограничительные договоры. Руки у меня развязаны, я ни с кем не заключал никаких договоров, не брал на себя никаких обязательств и не ограничивал себя в применении оружия, которым располагаю. Я сам по себе. Один против вашей Америки. И воюю как умею.

– Я не верю тебе! Атомное оружие находится под контролем…

– Не всё. И не везде! Я понимаю и разделяю ваши сомнения, поэтому рекомендую запросить ваши спецслужбы по происшествиям на объектах стратегического назначения в мире. Можете прямо теперь. Даю подсказку: отсматривайте последние три месяца, по восточному сектору, в первую очередь прорывы охранных периметров и пожары.

Вице-президент схватил трубку:

– Мне нужна информация по происшествиям на атомных объектах. Везде, черт возьми! Доложить немедленно!

Положил трубку, глянул напряженно. Неужели?! Нет, не может быть!

Звонок.

– Где?.. Когда?.. Обстоятельства?.. Почему не доложили?.. – Бросил трубку. Сказал, очень спокойно, потому что игра пошла всерьез, и тут любые нервы побоку: – Да, верно, было нападение на склад атомного оружия, находящегося на консервации. Был пожар и захват подземных хранилищ. Но согласно выводам комиссии и заверениям министра обороны, ни одно «изделие» не было похищено, все находятся на месте, хотя сильно пострадали от пожара и будут списаны и утилизированы. Радиационной утечки нет.

– И вы им верите? Своему вероятному противнику? Я бы на вашем месте поостерегся. Боюсь, вы бы и о Чернобыле ничего не узнали, если бы ветер подул в противоположную от Европы сторону. Но я не буду интриговать, я попробую дать вам полную картину, показав репортаж с места событий. Очень увлекательный. Распорядитесь, чтобы принесли мой ноутбук и проектор. У меня в рюкзаке еще есть флешка, слейте информацию с нее вашим военным. Пусть посмотрят, проверят, оценят. Они более критичные зрители, чем мы с вами. Смотрим?

На экране возникла карта, на которой обозначилась точка.

– Можете спросить у своих генштабистов что это такое. Они должны знать, хотя эта информация и относится к разряду гостайн.

Вице-президент кивнул. Потому что тоже знал, что это за точка, как знал про многие другие точки на чужих картах.

– Смотрим дальше?

Лес, забор, КПП. Какой-то кунг с желто-черными кругами на борту, люди в химзащите с дозиметрами, голые солдаты, бегущие в лес.

– Это к делу не относится. Идем дальше…

Бронированные ворота, ведущие в подземные казематы. Лестница. Коридоры. Двери с кремальерами, как на подводных лодках. Стеллажи. Панорама… Крупный план металлических контейнеров. Стоп-кадр.

– Попросите проверить обозначения и надписи на контейнерах. Возможно, они что-то подскажут вашим специалистам.

«Вира»! Один, потом другой контейнер подкатили, подцепили к лебедке, подали в шахту лифта-подъемника.

Пауза.

– Извините, дальше нарезка. Не хочу, чтобы вы знали о количестве «изделий», находящихся в моем распоряжении. Все козыри разом на стол не выкладывают. Продолжаем?..

Полумрак, лампочки на стенах, люди, которые швыряют, разбивая о бетонный пол бутылки с «коктейлем Молотова»… Пламя под потолок. Взрывы… Оплавленные провода… Тентованные грузовики с песком, куда втаскивают контейнеры, фиксируя их тросами, растянутыми от борта до борта…

– Интересно, да? И не очень сходится с официальными заявлениями.

– Дальше! – сцепив зубы процедил вице-президент.

Дальше – больше. Какой-то ангар, люди в халатах, копошащиеся подле контейнеров. Открытые крышки и оно… «изделие». Долгая панорама вперед-назад. Надписи на боках. Блок управления крупно… И тот же блок, уже разложенный на столе.

– Сейчас будет интересно…

Человек в халате что-то делает на разложенной на столе схеме, что-то такое проверяет тестером, что-то перемыкает, что-то размыкает, где-то перепаивает.

– Это конструкторы «изделия». Там есть их имена, фамилии, место жительства. Можете зафиксировать их лица и идентифицировать по вашим картотекам. Очень талантливые ребята, знают требуху «изделий», как свои пять пальцев. Вот посмотрите…

Человек в халате присоединил к блоку детскую игрушку – автомобильчик на батарейках, взял мобильный и нажал кнопку. И автомобильчик стал весело ездить взад-вперед, посверкивая игрушечными фарами.

– Как вы могли убедиться – сигнал прошел.

Вице-президент побледнел.

– Это, конечно, примитивная демонстрация, но не взрывать же ради эксперимента целую боеголовку? Только если у вас. У меня их не так много в запасе.

– Сколько?

– Скажу честно – меньше десятка. Поэтому активизировать их я буду в самом крайнем случае. Таким товаром не разбрасываются. Тем более, транспортировка через океан… Вот можете посмотреть видео перегрузки контейнера с «изделием» с торгового судна на рыболовецкий сейнер. Дорогое удовольствие – фрахт, команда, премии за молчание. Война жрет немерено денег.

Вице-президент вытер вспотевший лоб.

– И еще, в качестве бонуса: у вас несколько недель назад на одном хайвее имело место происшествие с полицейским патрулем. Не моя вина, что так получилось – всех случайностей предусмотреть нельзя…

Хотя, чего лукавить, как раз по его вине, чтобы след оставить, для чего пришлось нарушить ПДД, вызвать подозрение копов, дать им возможность покопаться в кузове, найти и сфотографировать… И если бы не удалось с этими, пришлось бы с другими, или даже с третьими. Теперь они смогут сравнить внешний вид и маркировку ящиков и замерить радиационный фон песка, если догадались его собрать. И всё свяжется и совпадет. Как в пазле.

– Тот заряд мы чуть не потеряли. Но, слава богу, обошлось.

– Не поминайте бога! Потому что вы дьявол. Во плоти.

Хоть груздь, только на сковородку вместе к сыроежкам не кидай.

– Такое вот кино…

Звонок. Вице-президент схватил трубку. Долго слушал, мрачнея с каждой минутой. Похоже, военные советники, которые тоже прокрутили кино, что-то там узнали и с чем-то сравнили. Ну еще бы… Разведки, они не дремлют, даже когда спят и много что о противнике знают.

Вице-президент положил трубку, еще раз глянул на застывшую на экране картинку, где была разложена боеголовка. И задумался, соединяя и выстраивая полученную информацию. В одну безнадежную для Америки цепочку.

– Хочу сообщить, что «изделия» заложены вблизи больших городов и резиденций армии США. Вблизи, потому что мощности заряда хватит, чтобы снести их, как говорят русские, к чертовой матери с лица американской земли. И никакие саперы вам тут не в помощь – если они приблизятся к закладкам, то заряды взорвутся. И убьют не только саперов…

Молчание. Мрачное, страшное. Тут надо еще немного подтолкнуть. Уже эмоционально.

– А чтобы вы могли оценить масштаб угрозы, мы воспроизведем один взрыв. Не такой разрушительный, но он даст общее представление… Через… семь минут…

Через семь минут на севере в акватории больших американских озер что-то лопнуло у самого дна. Несколько сотен тонн тротила. Пока только тонн, без приставки «кило». Но даже этот взрыв был чудовищным! Вода вспучилась гигантским пузырем и, лопнув, взлетела вертикальным фонтаном на сотни метров вверх, рассыпаясь по округе жестоким ливнем. Землю тряхнуло так, что даже в неблизких городах на кухнях с полок посыпалась посуда, как при землетрясении. К сожалению, вода не смогла в полной мере загасить мощь взрыва, так как глубина в том месте была небольшая. Взрывная волна обрушилась на побережье, выбивая окна, срывая крыши и ломая деревья. Железные обломки баржи, поднятые со дна камни и оглушенная рыба падали с неба за десятки километров от места взрыва. Потом случилось маленькое цунами – огромная волна разбежалась по озеру во все стороны, качая и переворачивая небольшие суда, врубилась в пирсы и пляжи, снося всё на своем пути. Это был армагеддон. Причем не самый маленький.

Вице-президент слушал доклады с места катастрофы, то бледнея, то багровея.

– Теперь представьте, что такой мощный взрыв случится где-нибудь в Чикаго, – спокойно сказал его собеседник. – Мне даже не обязательно взрывать атомную бомбу. Это крайнее решение. Пока довольно будет использовать обычные типы вооружений. Например, тротил или пластид. Не скажу где, но точно не в Чикаго, который просто к слову пришелся, затоплены еще несколько барж со взрывчаткой. И десятки тонн зарыты в котлованах строящихся зданий. И заложены… ну зачем вам знать такие частности? Заложены и заложены. До времени икс. И если сигнал пройдет, и эти сотни тонн… Представили?..

Он – представил. Представил, как рушатся, как складываются словно карточные домики, небоскребы. Как под их обломками гибнут тысячи людей, как разгораются пожары, а спасатели не могут проехать по улицам, которых нет!

И это лишь прелюдия, потому что есть еще «изделия»! Точно есть, потому что в Пентагоне опознали воинскую часть и сопоставили эпизоды кино и детали происшествия, полученные по своим каналам. Космическая разведка представила снимки пожара и даже колонну грузовиков, проезжающую через КПП, а специалисты по ядерным вооружениям идентифицировали внешний вид и надписи на защитных контейнерах и «изделиях», выдав предполагаемые тактико-технические характеристики похищенных боеголовок. И еще были сверены по картотеке и опознаны мелькавшие в кадре конструкторы, копавшиеся в электронных мозгах. И даже тех полицейских с проломленными головами нашли, и песочек дозиметрами проверили…

Но, главное, взрывы, которые УЖЕ состоялись! И могли случиться снова, потому что таймер продолжал тикать!..

– Я не желаю беды американскому народу. Не хочу задействовать атомную дубинку, которая гораздо более разрушительна, чем тротил и накроет радиацией полстраны. Но я желаю, чтобы меня услышали. Или вам нужны еще взрывы, как доказательство? Или мне нужно использовать атомный аргумент, чтобы вы, наконец, восприняли меня всерьез? Я объявил вам войну, Америке объявил. Но я не хочу этой войны. Вы видите, я обошелся самыми минимальными потерями, большинство из которых пришлось на военных и полицейских. Мне не нужна кровь простых американцев. Мне нужна бескровная победа… Мы будем продолжать поднимать ставки или будем разговаривать? Да или нет?

– Да, – выдавил из себя вице-президент. – Что вы хотите?

– Встречи с президентом. Так чтобы были вы, он и я…

– Это невозможно, мы не имеем права сходиться вместе в подобных обстоятельствах. Равно как не можем летать в одном самолете, что диктуется соображениями безопасности. Страна не может остаться без руководителя. Таков регламент.

– Но не в режиме войны. Война упрощает и перечеркивает все регламенты, тем более, когда речь идет о жизнях американцев.

– Хорошо. Я попробую. А вы пока…

– А я пока останусь здесь. И подожду. С вами на пару. И пусть нас никто не тревожит.

– Но ждать, возможно, придется долго…

– Не более… трех часов пятидесяти пяти минут и еще пары секунд. До… вечерних новостей. А потом, после того как… уже пойдет новый отсчет еще на два с лишним часа. И если президент опоздает – то еще…

Вице-президент вздрогнул.

– Что это будет?

– Не знаю, возможно, очередная баржа или толпа смертников, или… «изделие». Я лишь ввел временные отрезки, очередность действий сверстала программа. Так что попросите президента поторопиться. Только не надо ссылаться на занятость, пробки и дороги. У вашего президента теперь нет более важного дела, чем это. А на крыше есть вертолетная площадка. Не так ли?

Вице-президент кивнул.

– И еще… Распорядитесь, чтобы нам принесли что-нибудь перекусить. Чертовски жрать хочется – с утра гамбургера во рту не держал.