20 000 лье под водой Верн Жюль

3

Жемчужина стоимостью в десять миллионов

В эту ночь я спал довольно скверно. Во сне меня неотступно преследовали акулы, и я никак не мог отделаться от этих чудовищ.

В четыре утра меня разбудил один из матросов. Я быстро оделся и вышел в салон. Капитан Немо уже был там.

– Мсье Аронакс, вы готовы? – спросил он.

– Да. Но где же мои спутники?

– Они ждут нас.

– Мы наденем скафандры?

– Не сейчас. Я не хочу, чтобы «Наутилус» слишком близко подходил к побережью. Нас ждет шлюпка, она-то и доставит нас к самой отмели. Скафандры на ее борту – мы наденем их перед погружением.

Нед Ленд, Консель и пятеро матросов из команды «Наутилуса» уже находились в шлюпке, спущенной на воду. Еще не вполне рассвело. Бледные звезды мерцали в просветах густых облаков. «Наутилус», прошедший за ночь вдоль всего западного побережья Цейлона, находился прямо у входа в бухту Манар, где таились поистине неисчерпаемые сокровища.

Спустя несколько минут мы отчалили, держа курс на юг. Матросы гребли не спеша и экономя силы. Легкая зыбь чуть покачивала шлюпку. В половине шестого, с первыми проблесками зари, более четко обозначилась линия гор на горизонте. Теперь мы находились в пяти милях от берега. Море было пустынно.

Шлюпка приближалась к острову Манар, преграждающему вход в залив со стороны океана. Капитан Немо поднялся и стал всматриваться в морскую даль.

Наконец гребцы опустили весла, и якорь ушел в воду. Отливное течение подхватило шлюпку и отнесло ее на всю длину якорной цепи в сторону открытого моря.

– Мы прибыли, мсье Аронакс, – сказал капитан Немо. – Видите эту замкнутую бухту? Через месяц здесь соберется множество промысловых судов, и тысячи ныряльщиков погрузятся на дно. Бухта защищена горами от ветров, и здесь никогда не бывает сильного волнения. Надевайте скафандры – и вперед!

С помощью одного из матросов я стал облачаться в тяжелый водолазный костюм. То же самое сделали капитан Немо и оба моих товарища. Матросы остались в шлюпке, хотя я предпочел бы, чтобы они сопровождали нас в этой необычной экскурсии.

Я обратил внимание на то, что на этот раз мы не взяли электрических фонарей, и, прежде чем надеть водолазный шлем, напомнил о них капитану.

– Они не понадобятся, – сказал на это Немо. – Мелководье хорошо освещается солнцем. Да и свет фонаря может привлечь внимание хищников, обитающих в здешних водах.

– Почему же мы не захватили ружья? – спросил я.

– Зачем? – удивился капитан. – Вот вам отличный кинжал, суньте его за пояс – и дело с концом!

Мои товарищи были вооружены точно так же, а Нед Ленд вдобавок, покидая «Наутилус», прихватил внушительных размеров острогу.

Матросы помогли нам спуститься в воду, и я был удивлен, нащупав под ногами песчаное дно на глубине каких-нибудь полутора метров. Правда, оно заметно шло под уклон, и, следуя за капитаном Немо, мы вскоре погрузились намного глубже.

Солнечные лучи, проникая сквозь прозрачную воду, ярко освещали дно. Видны были даже самые мельчайшие раковинки. Мы уже находились на глубине пяти метров; дно становилось все более ровным. Из-под наших ног вспорхнула стайка коралловых рыбок, затем я увидел яванскую морскую змею длиной около метра.

Характер дна понемногу менялся. Теперь под ногами у нас лежали обломки осадочных пород и кораллов, покрытые ковром из моллюсков и зоофитов, среди которых буквально кишели ракообразные. Было около семи часов утра, когда мы наконец добрались до жемчужной отмели.

Родственницы обычных устриц, жемчужницы прикрепляются к подводным утесам и камням посредством биссуса и не имеют возможности передвигаться. Их раковины имеют округлую форму с ребристыми створками. Средняя величина взрослых жемчужниц – с мужскую ладонь.

Капитан Немо указал мне на гигантское скопление этих раковин, а Нед Ленд первым делом поспешил наполнить самыми крупными моллюсками сетку, висевшую у его пояса.

Однако наш проводник не собирался здесь задерживаться – он устремился дальше. Теперь снова стало так мелко, что порой мой шлем оказывался над водой.

У подножия живописной группы скал перед нами неожиданно возник просторный грот. Капитан Немо вошел в сумрачную подводную пещеру, и мы последовали за ним. Я довольно быстро освоился в темноте и вскоре различил высокий купол свода, опирающийся на гранитные колонны естественного происхождения. Зачем понадобилось капитану вести нас сюда?

Вскоре мы оказались как бы на дне круглого колодца – через отверстие в своде сюда проникал свет. Здесь Немо остановился и указал нам на предмет, который я поначалу принял за обломок скалы.

Это была раковина фантастической величины – гигантская тридакна диаметром почти три метра!

Я приблизился к этому невообразимому моллюску. Прикрепленный к гранитному пласту, он обитал здесь в полном одиночестве на протяжении множества десятилетий, а то и веков. Я прикинул вес раковины – по-моему, в ней было не меньше трехсот килограммов.

Наш капитан, по-видимому, давно знал о существовании двустворчатого чуда и далеко не впервые входил в этот грот. Значит, он привел нас сюда только для того, чтобы показать нам этот природный феномен?

Однако я ошибся. Могучие створки моллюска были приоткрыты, и Немо, подойдя к раковине, вложил кинжал между створками, чтобы не дать им сомкнуться, а затем приподнял бахромчатый край мантии. Там, между складками тела моллюска, покоилась жемчужина величиной с кокосовый орех – безупречной сферической формы и бесподобного отлива! Драгоценность баснословной стоимости! Охваченный любопытством, я протянул руку, чтобы прикоснуться к жемчужине, но капитан знаком остановил меня и быстрым движением вынул кинжал из раковины. Створки тридакны мгновенно сомкнулись.

Так вот в чем дело! Оставляя жемчужину в раковине, он давал ей возможность постепенно расти. Только Немо знал, где находится вход в грот, где «созревает» этот прекрасный плод. Сравнивая эту жемчужину с теми, которые хранились в коллекции «Наутилуса», я мысленно оценил ее в десять миллионов франков. Это был шедевр природы, но никак не предмет роскоши!

Вскоре мы покинули грот и на небольшой глубине продолжили путь к жемчужной отмели. Однако спустя минут десять капитан Немо вдруг остановился и коротким жестом велел нам укрыться в расщелине скалы, после чего указал на какую-то тень, шевелящуюся в водной толще.

Я присмотрелся, и тотчас у меня мелькнула тревожная мысль об акулах. Но нет – на этот раз мы имели дело не с морскими чудовищами. Это был человек: индус, ловец жемчуга, явившийся раньше других в надежде на мизерную прибыль. Взглянув вверх, я заметил днище его лодки, стоявшей на якоре. Достигнув дна, он торопливо наполнил сетку, привязанную к поясу, первыми попавшимися раковинами и всплыл на поверхность. Там он опорожнил сетку в лодку, и все повторилось снова.

Ныряльщик не видел нас – мы укрывались за выступом скалы. Много раз индус всплывал и снова погружался, и каждое погружение приносило ему не больше десятка раковин, из которых большинство наверняка были пустыми.

Мне даже немного наскучило это монотонное зрелище, как вдруг ныряльщик, который ползал по дну, отрывая крепко сидящие раковины, испуганно метнулся в сторону и предпринял судорожную попытку подняться на поверхность.

Гигантская тень стремительно пронеслась над несчастным индусом. Это была акула-людоед пятиметровой длины – она приближалась к ныряльщику с разверстой пастью!

Слегка изогнувшись и работая могучими плавниками, хищница ринулась на индуса, но тот увернулся, чудом избежав зубов чудовища, однако не сумел уклониться от акульего хвоста. Удар был такой силы, что ловец жемчуга наверняка потерял сознание.

Все это заняло несколько мгновений. Акула остановилась, а затем, перевернувшись на спину, уже готовилась перекусить пополам несчастного, как вдруг капитан Немо, стоявший возле меня, выхватил из-за пояса кинжал и устремился навстречу чудовищу.

Новая добыча мгновенно привлекла внимание акулы, и она словно позабыла о первой жертве.

У меня и сейчас стоит перед глазами эта картина. Капитан с удивительным хладнокровием ожидал приближения хищницы и, едва она атаковала его, мгновенно отскочил в сторону, уклонился от удара акульего хвоста и по самую рукоять всадил ей в брюхо кинжал.

Акула заметалась. Кровь потоками хлестала из раны, окрашивая воду вокруг, и вскоре почти ничего не стало видно. Когда же течение унесло кровавую муть, я обнаружил, что капитан Немо, вцепившись в акулий плавник, отчаянно борется с чудовищем, снова и снова нанося удары кинжалом.

Хищная тварь, наделенная, как и прочие ее сородичи, невероятной живучестью, изгибалась и с чудовищной силой молотила во все стороны хвостом. Каково же приходилось в этот миг капитану Немо!

В конце концов акуле удалось стряхнуть отважного бойца с себя, и грузы скафандра потянули Немо ко дну. Пасть акулы вновь распахнулась. Все было бы кончено для капитана «Наутилуса», если бы не Нед Ленд: канадец стремительно бросился вперед и вогнал свою острогу в жаберные щели чудовища.

Вода снова обагрились, и огромная туша забилась в предсмертных судорогах. Король гарпунеров не промахнулся!

Нед Ленд помог капитану подняться на ноги, и тот сразу же бросился к индусу-ныряльщику, одним взмахом кинжала перерезал веревку, которая связывала его с камнем-грузилом, оттолкнулся от дна и вместе с несчастным поднялся на поверхность.

Мы последовали за ним и через несколько секунд оказались возле лодки ловца жемчуга.

Первым делом капитан Немо принялся приводить беднягу в чувство. Индус пробыл под водой недолго, но удар акульего хвоста мог попросту его убить! К счастью, благодаря совместным усилиям капитана и Конселя, ныряльщик стал постепенно приходить в чувство. Наконец он открыл глаза – и уж не знаю, что он почувствовал, увидев четыре медных головы, склонившиеся над ним!

В следующую минуту капитан Немо извлек из кармана мешочек с крупным жемчугом и вложил его в руку нищего индуса. Тот дрожащей рукой принял дар неведомого морского божества, которому вдобавок был обязан жизнью.

Погрузившись снова, мы вернулись к жемчужной отмели и после получаса ходьбы по дну оказались возле шлюпки «Наутилуса», по-прежнему стоявшей на якоре.

С помощью матросов мы освободились от своих тяжелых морских доспехов.

– Благодарю вас, мистер Ленд! – первым делом произнес капитан Немо.

– Не стоит, капитан, – отозвался канадец. – Ведь это я у вас в долгу.

Легкая улыбка, как тень, скользнула по губам Немо.

– К «Наутилусу»! – приказал он гребцам.

Шлюпка понеслась по волнам. Несколько минут спустя мы увидели безжизненную тушу акулы, всплывшую на поверхность. В ее пасти сверкали шесть рядов острых треугольных зубов.

Пока я рассматривал хищницу, рядом появилось не меньше дюжины акул помельче. Не обращая на нас ни малейшего внимания, они набросились на мертвую акулу-гиганта и принялись рвать ее на части, словно стая шакалов.

В половине девятого мы поднялись на борт «Наутилуса»…

Но странное дело – в последующие дни мысленно я то и дело возвращался к нашей прогулке на жемчужную отмель. Дело было не в приключении с акулой. Я в очередной раз убедился в несравненной отваге капитана Немо, но понял и другое: оказывается, этот человек способен жертвовать собой ради спасения одного из тех, от кого он укрылся в морских глубинах!

4

Красное море

Днем 29 января остров Цейлон скрылся за горизонтом. «Наутилус», не снижая скорости, лавировал в лабиринте проливов между Мальдивскими и Лаккадивскими островами. Когда же помощник капитана в полдень определил наши координаты, я подсчитал, что с момента выхода из Японского моря мы прошли 16 220 морских миль, или 7500 лье.

Когда «Наутилус» на следующий день поднялся на поверхность океана, обе группы островов давно скрылись из виду. Мы шли на северо-северо-запад – прямиком к Оманскому заливу, который лежит между Аравией и Индостаном и служит воротами в Персидский залив.

Оставалось ломать голову: куда теперь направляется капитан Немо? Ведь Персидский залив не имеет другого выхода, и если «Наутилус» войдет в него, возвращаться ему придется тем же путем. То же самое и с Красным морем, куда ведет пролив Баб-эль-Мандеб, – рано или поздно мы упремся в Суэцкий перешеек, где еще только начинается строительство Суэцкого канала.

Прав был Нед Ленд, когда заявил, что это вовсе не тот путь, который приведет нас к берегам Европы. Скорее всего «Наутилус», посетив Персидский залив и Красное море, вернется в Индийский океан и направится к мысу Доброй Надежды.

Следовательно, наше пребывание на борту удивительного судна капитана Немо затянется еще надолго. Меня это только радовало, и я был бы чрезвычайно огорчен, если бы оно неожиданно закончилось.

Вплоть до 3 февраля «Наутилус» курсировал в Оманском заливе с разной скоростью и на разных глубинах. Цель этого плавания так и осталась для меня неясной, но зато, когда мы уже выходили из залива, мне удалось издалека взглянуть на Маскат – главный город протектората Оман.

Затем мы прошли в шести милях от аравийских берегов, а днем позже «Наутилус» оказался в виду города Аден, расположенного на скале, соединенной с континентом узким перешейком. Вдали проплыли восьмигранные минареты и глинобитные ремесленные кварталы города, который когда-то был главным торговым центром всего побережья.

Я был уверен, что капитан Немо, достигнув этих мест, повернет обратно. Но 7 февраля мы вошли в Баб-эль-Мандебский пролив, и, несмотря на то что его длина примерно пятьдесят миль, «Наутилус» преодолел его за какой-нибудь час на глубине пятидесяти метров. В полдень мы уже входили в Красное море.

Красное море – один из самых удивительных водоемов на Земле. Над его поверхностью практически никогда не выпадают дожди, в него не впадает ни одна река, а испарение под воздействием солнечных лучей ежегодно понижает его уровень на целых полтора метра! Если бы Красное море не было связано проливом с Индийским океаном, оно давным-давно высохло бы.

Во времена правителей Египта Птолемеев и расцвета Римской империи, когда существовал древний Суэцкий канал, построенный фараонами, Красное море было главной артерией мировой торговли. И только новый канал через Суэцкий перешеек способен вернуть ему былое значение. Однако до этого было еще далеко.

Восьмого февраля на рассвете мы увидели на берегу развалины города Мокка, а затем «Наутилус» приблизился к африканскому побережью, вдоль которого расположены глубоководные впадины. Там, в бездне кристально чистых вод, мы любовались сквозь окна салона великолепными колониями ярко-красных кораллов и подводными скалами, задрапированными ковром водорослей. Но во всей своей красе подводный мир предстал перед нами у восточных берегов Красного моря. Здесь коралловые леса можно было наблюдать не только в глубинах, но и над поверхностью воды, словно какая-то сила подняла эти удивительные природные образования на многие метры вверх.

Сколько великолепных образцов морской флоры и фауны довелось мне повидать в эти дни при свете судового прожектора! Тут были грибовидные кораллы, многоцветные актинии, восьмилучевые кораллы, похожие на флейты, мадрепоровые кораллы и, конечно же, губки – сотни видов губок.

«Наутилус» медленно шел на глубине восьми-девяти метров мимо подводных утесов у восточного побережья. Я окликнул Конселя, и мы вместе стали смотреть в окно салона. Тут обитали губки самых разнообразных форм и размеров: похожие на корзинки, чашки, прялки, лосиные рога, львиные лапы, павлиньи хвосты, перчатки и бог знает на что еще.

Они лепились по скалам, прикреплялись к раковинам моллюсков, даже к стеблям кораллов, гнездились в расселинах скал, стлались по дну, ползли вверх, свисали, точно коралловые полипы. Среди зоофитов, кишевших вокруг зарослей губок, больше всего было медуз, а моллюски здесь были представлены несколькими видами кальмаров.

Что касается рыб, они населяли здешние воды в изобилии. Чаще всего в наши сети попадались скаты, рыбы-ангелы и рыбы-бабочки, рыбы-клоуны и султанки, случалось нам видеть и крупных хищных мурен, кузовков, ошибней, губанов и спинорогов. Помимо рыб, не были здесь редкостью зеленые морские черепахи и дельфины-бутылконосы.

Девятого февраля, когда «Наутилус» проходил самую широкую часть Красного моря, в полдень я, по обыкновению, находился на палубе. Одновременно со мной сюда поднялся и капитан Немо, и я решил воспользоваться случаем и попытаться выяснить, каковы его дальнейшие планы.

– Понравилось ли вам Красное море, профессор? – поинтересовался Немо, раскуривая сигару. – Согласитесь, под поверхностью здешних вод скрыты настоящие чудеса!

– О да! – подхватил я. – Однако же это море издавна пользуется худой славой. Древние считали его одним из самых опасных и коварных. По свидетельству историков, даже опытнейшие арабские капитаны в Средние века не решались плавать по нему ночью.

– Видно, эти историки не плавали на борту «Наутилуса»! – усмехнулся Немо. – А вам известно, профессор, почему это море назвали Красным?

– Мнения на этот счет расходятся. Считается, что это название происходит от древнееврейского слова «эдом» – «красный», однако до сих пор я не заметил ничего особенного в окраске его воды – она всего лишь очень прозрачна и несколько солонее, чем где-либо.

– В этом вы правы. Но вскоре вы увидите одно необычное явление. В бухте Тор мне случалось наблюдать его часто – вода неожиданно становилась красной, словно озеро крови.

– Чем же это объясняется? Присутствием микроскопических водорослей?

– Именно так! Крохотные растеньица – триходесмии – в определенные моменты массово поднимаются к поверхности, а поскольку они интенсивного алого цвета, то окрашивается и вода.

– Стало быть, капитан, вы и ваш «Наутилус» не впервые в Красном море?

– Не впервые, сударь!

– А не хотелось ли вам исследовать то место, где, согласно Библии, евреи во главе с Моисеем пересекли море, словно по суше?

– Нет, профессор, и причина этого проста. То место, где Моисей якобы прошел со своим народом, ныне настолько обмелело, что и верблюду не замочить ног. Оно находится севернее Суэца и в прошлом представляло собой глубоко вдающийся в сушу лиман. Я думаю, при археологических раскопках там когда-нибудь обнаружат массу египетского оружия – следы погибшего во время штормового прилива войска фараона.

– С открытием Суэцкого канала вся эта местность неузнаваемо изменится. Просто невероятно: соединив два моря – Средиземное и Красное, мы сократим на девять тысяч километров путь между Европой и Южной Азией, а Африканский материк превратится в огромный остров!

– К сожалению, – заметил капитан, – у нас не будет возможности посмотреть, как ведутся строительные работы. Но послезавтра, когда мы войдем в Средиземное море, вы увидите длинную линию дамб у Порт-Саида – головные сооружения канала.

– В Средиземное море? – вскричал я, потрясенный.

– Да, профессор! Вас это удивляет?

– Какую же скорость должен развить «Наутилус», чтобы в один день перенестись в Средиземное море, обогнув Африку!

– Я не говорил, что мы будем огибать мыс Доброй Надежды.

– Но если «Наутилус» не перенесется по воздуху над Суэцким перешейком…

– Под ним, мсье Аронакс, именно под ним! Природа уже давным-давно соорудила под этой полоской земли протяженностью в полторы сотни километров то, что люди пытаются теперь создать на ее поверхности.

– Как! Неужели существует подземный проход между морями?

– Совершенно верно. Я назвал его Аравийским туннелем. Он начинается под Суэцем и доходит по Пелузиума.

– Но ведь Суэцкий перешеек образован наносными песками!

– Только на поверхности. На глубине пятидесяти метров залегают твердые вулканические породы. А обнаружить туннель мне помог не столько случай, сколько пытливость ума. И уверяю вас, он не только существует, но и является превосходным водным путем. Иначе зачем бы я стал входить в Красное море?

Я не верил своим ушам.

– К мысли о существовании прохода, – продолжал Немо, – я пришел путем простых умозаключений. Давно замечено, что в Красном и Средиземном морях водятся одни и те же виды рыб – ошибень, радужный губан и долгопер. Это заставило меня задуматься: а нет ли прямой связи между этими морями?

Чтобы проверить свою гипотезу, я выловил несколько тысяч рыб в окрестностях Суэца, надел каждой из них на хвост колечко из тонкой, но прочной медной проволоки и выпустил там же, где эти рыбы были пойманы. Спустя несколько месяцев у берегов Сирии в сети стали попадаться рыбы с моими опознавательными кольцами. Вот так были получены доказательства.

Остальное было делом техники. Я отыскал вход в туннель и рискнул направить в него «Наутилус», ничего не зная о том, что меня там ждет. Но поскольку мы с вами, профессор, сейчас беседуем и к тому же намереваемся снова пройти этим путем, все обошлось благополучно.

5

Аравийский туннель

В тот же день я сообщил Конселю и Неду Ленду, что через два дня мы окажемся в водах Средиземного моря. В ответ на это Консель захлопал в ладоши, а канадец пожал плечами.

– Подводный туннель! – недоверчиво проворчал он. – Какая-то чепуха! Хотя, если проход, о котором толкует капитан Немо, и впрямь существует – хвала небесам. Глядишь, и окажемся вскоре у берегов Европы!

Вечером «Наутилус», всплыв на поверхность, шел вдоль аравийских берегов. Вдали виднелся город Джидда, через который проходят главные торговые пути, связывающие Египет, Сирию, Турцию и Индию. Я различал архитектуру домов и небольшие суда, пришвартованные у набережной. Вскоре вечерняя тень поглотила город, и «Наутилус» погрузился в фосфоресцирующие морские глубины.

Утром 10 февраля навстречу попадалось слишком много судов, так что мы шли на небольшой глубине. Но в полдень море на много миль вокруг было пустынным, и «Наутилус» всплыл, чтобы запастись воздухом.

Я вышел на палубу вместе с Недом Лендом и Конселем. В жарком мареве на востоке едва вырисовывалась линия берега. Присев на днище шлюпки, прикрепленной к корпусу судна, мы увлеклись беседой, как вдруг Нед, указывая куда-то в море, спросил:

– Вы ничего не видите, господин профессор?

– Ничего ровным счетом!

– Да вон же, впереди, по правому борту! Неужели не видите?

– И в самом деле, – сказал я, прикрыв глаза ладонью от солнечных бликов, – словно какое-то длинное темное тело движется в воде. Вероятно, крупное морское животное.

– Неужели в Красном море водятся киты? – удивился Консель.

– Это не кит, – заметил Нед Ленд, не спускавший глаз с темной массы. – Кита я узнаю и за пять миль! Но не беда: «Наутилус» направляется как раз туда, и мы скоро выясним, что это за штука!

Через несколько минут мы были уже на расстоянии мили от заинтриговавшего нас существа. Больше всего оно напоминало верхушку подводной скалы, выступающую над поверхностью моря. Правда, в отличие от скалы, животное довольно быстро перемещалось и время от времени ныряло. При этом становилось видно, что лопасть хвоста у него не раздвоена, как у китов, а передние плавники похожи на какие-то обрубки.

– Э-э! Да ведь это же сирена! – внезапно воскликнул Консель. – Настоящая сирена, с позволения господина профессора!

И он был прав, но только наполовину: я тотчас понял, что мы встретили млекопитающее из отряда сиреновых, которое легенда превратила в фантастическое морское существо – полуженщину-полурыбу. В Красном море водится только один представитель этого отряда – дюгонь, о чем я и сообщил моим спутникам.

Это было на редкость крупное и могучее животное, и у Неда Ленда загорелись глаза. Королю гарпунеров никогда еще не приходилось сталкиваться с дюгонями.

– О, дорого бы я дал, чтобы потягаться с этой тварью! – проговорил он голосом, охрипшим от волнения.

В эту минуту на палубе появился капитан Немо. Он сразу же заметил животное, понял волнение канадца и обратился к нему:

– Если бы при вас был сейчас гарпун, мистер Ленд, он жег бы вам руку, верно?

– Истинная правда!

– И вы были бы не прочь вернуться на часок к своей профессии китобоя и внести это существо в перечень ваших трофеев?

– Вот уж не отказался бы!

– Однако этих животных истребляют так хищнически, что дюгонь, как и ламантин, встречается все реже и реже. Боюсь, что этот экземпляр – один из последних в Красном море. Так что придется мне вас разочаровать: охота отменяется.

Нед Ленд, уже собравшийся бежать за гарпуном, сокрушенно вздохнул.

– Вечно эти интересы науки! – желчно проворчал он. – А как же быть с интересами кулинарии?

Капитан Немо в ответ только пожал плечами и улыбнулся.

Тем временем дюгонь, похоже, уснул на поверхности воды. Но как только «Наутилус» оказался в кабельтове от него, он приподнял свою небольшую голову, сходство которой с человеческой обеспечило ему прозвище «морская дева», со свистом выпустил воздух и бесшумно погрузился в пучину.

Нед Ленд крякнул и вполголоса отпустил крепкое словцо в адрес капитана Немо.

Зато на следующий день, 11 февраля, кладовая «Наутилуса» пополнилась настоящей дичью – целая стая нильских крачек и диких уток опустилась на палубу нашего судна. Мы добыли несколько дюжин этих птиц, и они украсили наше морское меню.

Тем временем «Наутилус», двигаясь средним ходом, миновал мыс Рас-Мухаммад и через пролив Губаль вошел в Суэцкий залив. С моря была хорошо видна высшая точка мыса – то была гора Синай, господствующая над двумя заливами. На ее вершине Моисей получил из рук Бога скрижали с заповедями.

В шесть часов «Наутилус» прошел в виду города Тор, лежащего в глубине бухты, воды которой, как и утверждал капитан Немо, действительно имели красноватый оттенок. Наступила ночь. Глубокая тишина нарушалась лишь сердитыми криками пеликанов и отдаленным шумом прибоя у подножий береговых утесов.

Около восьми мы погрузились под воду и примерно час двигались в нескольких метрах под поверхностью. По моим расчетам, мы находились недалеко от Суэцкого перешейка. Сквозь окна салона я видел подошвы прибрежных скал, ярко озаряемые прожектором «Наутилуса». Постепенно мне стало казаться, что пролив сужается.

В четверть десятого судно всплыло на поверхность, и я поспешил на палубу. Я сгорал от нетерпения как можно скорее увидеть вход в Аравийский туннель и с жадностью вдыхал прохладный ночной воздух.

Вскоре на расстоянии мили от нас в ночной дымке блеснул слабый огонек.

– Это Суэцкий плавучий маяк, – произнес кто-то позади меня.

Обернувшись, я увидел капитана Немо.

– Мы скоро подойдем к входу в туннель, – продолжил он. – Управлять «Наутилусом» буду я сам, а вас, мсье Аронакс, я попрошу сойти вниз. Сейчас мы снова погрузимся и всплывем уже в Средиземном море.

Я последовал за капитаном. Ставни салона наглухо задвинулись, балластные резервуары наполнились водой, и судно погрузилось на десять метров.

Когда я направился к своей каюте, Немо остановил меня:

– Не хотите ли побыть со мной в рулевой рубке? Вы увидите оттуда все, что можно увидеть во время подводного и в то же время подземного плавания.

Я поблагодарил капитана. Поднявшись на несколько ступеней по центральному трапу, он распахнул боковую дверь, и мы оказались в верхнем коридоре, в конце которого находилась рубка. Это было небольшое квадратное помещение. В центре был установлен штурвал, соединенный с горизонтальным и вертикальным рулями управления. Четыре иллюминатора позволяли рулевому видеть все четыре стороны горизонта.

В рубке было довольно темно, но вскоре мои глаза привыкли к слабому освещению, и я различил фигуру рулевого у штурвала. Толщу моря прорезал луч прожектора.

– Ну а теперь займемся поисками входа в туннель, – сказал капитан Немо.

Он нажал на кнопку, уменьшив число оборотов винта.

Я видел перед собой только отвесную гранитную стену – подножие берегового песчаного массива. В течение часа мы шли вдоль этой стены, причем капитан Немо не сводил глаз с компаса. По знаку капитана рулевой чуть ли не поминутно менял курс судна.

В четверть одиннадцатого капитан Немо сменил рулевого – перед нами открылась широкая и темная галерея. «Наутилус» медленно вошел под ее мрачные своды. За стенами рубки послышался необычный шум – то бурлили воды Красного моря, устремляясь по туннелю в Средиземное. Судно, увлекаемое потоком, понеслось стрелой, несмотря на то что судовая машина работала реверсом, следовательно, винт вращался в обратном направлении.

Огненные блики и зигзаги луча прожектора чертили непостижимые знаки на стенах тесного прохода, по которому мы мчались с бешеной скоростью. Мое сердце отчаянно колотилось, и я невольно схватился за грудь.

Спустя каких-то двадцать минут капитан Немо передал штурвал рулевому и, обращаясь ко мне, произнес:

– Мы в Средиземном море!

6

Греческий архипелаг

На следующий день, 12 февраля, едва забрезжил рассвет, «Наутилус» снова поднялся на поверхность. Я бросился на палубу. В трех милях к югу от нас смутно вырисовывался силуэт древнего Пелузиума. Подземный поток перенес нас из одного моря в другое, но вернуться обратно, пересиливая могучее течение, вряд ли смог бы даже «Наутилус».

Около семи часов утра на палубе появились Нед Ленд и Консель, безмятежно проспавшие всю ночь.

– Ну-с, господин профессор, – шутливо обратился ко мне канадец, – где же ваше Средиземное море?

– Перед вами, друг мой Нед. Нынешней ночью мы всего за несколько минут прошли под перешейком.

– Не верю, – заявил канадец.

– И напрасно! – отозвался я. – Берег, который виднеется на юге, – это Египет. Ночью я находился вместе с капитаном Немо в рулевой рубке и был свидетелем прохождения туннеля. У вас отличное зрение, Нед, – прибавил я, – и вы легко можете различить мол гавани Порт-Саида.

Нед Ленд стал пристально смотреть в указанном мною направлении и наконец произнес:

– Да, пожалуй, вы правы, профессор. Мы действительно в Средиземном море. А стало быть, пора потолковать о наших делах, но так, чтобы никто не смог нас подслушать.

Я мгновенно понял, куда клонит канадец. Перебравшись на корму, где было меньше брызг, мы уселись возле прожектора.

– Итак, Нед, – сказал я. – У вас появилась идея?

– Идея у меня одна. – Канадец тряхнул головой. – Мы почти в Европе. И прежде чем капитану Немо придет в голову обследовать дно полярных морей, надо удирать отсюда!

Возразить на это было нечего, но я не имел ни малейшего желания расставаться с капитаном Немо и его судном. Теперь я как бы заново писал свой труд, посвященный тайнам океанских глубин, причем находясь в лоне соленой стихии. Мне претила сама мысль покинуть «Наутилус», не завершив океанологических исследований.

– Друг мой Нед, – начал я, – ответьте откровенно: неужели вы тоскуете на борту «Наутилуса» и жалеете о том, что оказались у капитана Немо?

Канадец скрестил руки на груди и после недолгого молчания произнес:

– Честно говоря, я не жалею, что мне довелось совершить это подводное путешествие. Я буду вспоминать о нем с удовольствием, но чтобы об этом можно было вспоминать, оно должно когда-нибудь завершиться. Вот мое мнение.

– Рано или поздно оно завершится, Нед.

– Где, когда?

– Не могу сказать. Но ведь вы не сомневаетесь в том, что всему на свете приходит конец?