Чайная роза Доннелли Дженнифер

Глава 7

Горячая вода, которая течет прямо из крана. Трубы без засоров. Это было чертовски здорово и удивительно! Джо опустил бритву в тазик с теплой мыльной водой, не переставая удивляться чудесам современных бытовых удобств. Умывальник. Ванна. Смывной сортир. И всё – внутри. Глядя на себя в зеркало ванной, он намылил щеку и соскреб покрывавшую ее светлую щетину.

Когда Петерсон сказал, что жить он будет над конторскими помещениями, Джо ожидал увидеть темную каморку, где отовсюду дует и где справлять нужду придется в грязном и сыром отхожем месте на заднем дворе. Как же он обманулся в своих ожиданиях! Но Джо был только рад этому обману. Комната находилась на верхнем этаже трехэтажного кирпичного здания. Когда-то в ней размещался склад, затем ее отвели под ночлег фермеров, приезжавших издалека. А когда к Петерсону на работу приехал из Брайтона его племянник Гарри, комнату переделали, и она превратилась в приемлемое холостяцкое жилище, светлое и чистое, хотя и скромно меблированное. Стены были выкрашены в теплый кремовый цвет. Комната обогревалась чугунной плитой, позволявшей разогреть обед и вскипятить чайник. У плиты лежал старый плетеный ковер, а по бокам стояли два потертых кожаных кресла с подголовником, привезенные сюда с чердака дома Петерсона. Гарри и Джо имели отдельные кровати и узкие шкафы для одежды. Ночными столиками им служили ящики из-под фруктов. На каждом стояло по масляной лампе.

«Пока я могу только благодарить Томми», – думал Джо. Платит хорошо. Жилье выше всяких похвал. Однако Петерсон дал ему нечто большее, чем кров и жалованье; то, что поднимало Джо в собственных глазах. Новый хозяин его выслушивал. Петерсон был умопомрачительно занят. Он командовал целой армией своих работников: закупщиков, продавцов, грузчиков, кучеров, но тем не менее находил время, чтобы выслушать идеи подчиненных, от скромного грузчика до старшего закупщика. Наблюдая за лущильщицами гороха, Джо подметил, что они непроизводительно тратят время, постоянно отлучаясь с рабочих мест за новыми порциями стручков. Если нанять мальчишку-подносчика, они за то же время сумеют сделать больше. Выслушав его предложение, Петерсон нанял мальчишку. Производительность возросла, а Джо заработал одобрительное похлопывание по спине. «Умница, парень», – сказал ему Петерсон. Еще одно предложение Джо сделал, наблюдая за шеф-поварами крупных отелей и ресторанов. Это была разборчивая, вечно спешащая публика. Они кружили по рынку, придирчиво выбирая товар и покупая брокколи в одном конце, а яблоки – в другом. Джо предложил угощать их чаем. Томми согласился, и повара, радуясь возможности выпить горяченького в четыре часа утра, уже не так торопились и покупали больше.

Джо нравилось новое жалованье и удобное новое жилье, но одобрительные слова Томми делали его по-настоящему счастливым. Отец никогда не интересовался его идеями, наоборот – противился каждому предложению, даже толком не выслушав сына. У Петерсона Джо убеждался: его идеи не были пустыми затеями. Они принимались, подтверждались и вызывали похвалу Томми.

Едва у Джо выдалось свободное время, он написал Фионе, рассказав о своей новой жизни: «Мыться в горячей ванне я могу когда пожелаю. Кровать у меня своя. Комната теплая, угля для отопления полным-полно. Все это однажды появится и у нас с тобой и еще много чего». Он рассказывал о работе, о племяннике Петерсона, о фермерах из Девона и Корнуолла и о постоянном столпотворении на рынке Ковент-Гарден. Все это заняло у него четыре страницы. На пятой он сообщил самое главное. Через две недели у него будет два выходных дня – Томми давал два выходных только раз в месяц. Он заедет за ней и повезет в центр Лондона. Она увидит магазины на Риджент-стрит и Бонд-стрит. И это только начало. Как он и говорил, теперь он может откладывать больше, а значит, они откроют магазин раньше, чем думали. А когда они разбогатеют, у них будет уютный дом с ванной комнатой. Письмо Джо завершил словами: «Очень по тебе скучаю. Надеюсь, и ты по мне скучаешь».

Так оно и было. Он ужасно скучал. Тосковал по дому и семье, но больше всего – по Фионе. Каждый день он узнавал что-то новое и жаждал поделиться с ней. Такое множество новых людей, столько впечатлений! Жаль, что нельзя прийти к ней вечером, рассказать обо всем, что узнал за день, и посмотреть, как она это воспримет. Джо тосковал по ее голосу и широко распахнутым глазам. Улегшись спать, он думал о Фионе, представляя ее прекрасное лицо и улыбку. Но чаще всего он мысленно воссоздавал их прощальную воскресную прогулку, когда под сваями она хотела ему отдаться. Часть личности Джо говорила, что он поступил правильно, тогда как другая часть называла его дураком. Ну какой парень в здравом уме откажется, когда красивая полуголая девчонка сама предлагает? Джо твердо решил: когда они снова окажутся наедине и Фиона снимет блузку, он не станет колебаться. За дни своей жизни в Ковент-Гардене он кое-что узнал не только об устройстве торговли. Спасибо Гарри, просветил.

Мысли о Фионе прервали дождевые струи, застучавшие по окну ванной. День выдался ненастный. Джо собирался отправиться с Гарри на прогулку, но тот похрапывал в кресле у плиты. Никуда они в такой дождь не пойдут. Жаль, конечно. Воскресенье было у них единственным свободным днем после изматывающей недели. Недурно бы выйти на воздух, размяться, может, пропустить по пинте. Но раз зарядил дождь, можно остаться дома и скоротать время за чтением газеты. Они оба изрядно намаялись за неделю. Петерсон был требовательным хозяином и не щадил ни Джо, ни родного племянника. Особенно по субботам, когда он хотел распродать всё подчистую. К концу дня Джо говорил охрипшим голосом, ноги у него гудели, а тело ломило. Они с Гарри дрыхли до самого полудня, проспав перезвон колоколов, выкрики мальчишек-газетчиков и продавца маффинов, обосновавшегося у них под окном.

Джо насухо вытер лицо. В животе заурчало. Может, Гарри все-таки рискнет высунуть нос и они куда-нибудь сходят на обед? Он уже собирался задать Гарри этот вопрос, как внизу кто-то принялся громко колотить в дверь. Джо быстро надел рубашку, накинул подтяжки и вышел из ванной. Стук разбудил и Гарри, и теперь он сонно моргал.

– Кто это? – спросил Джо.

– Понятия не имею, – зевнул Гарри. – Ты ближе к двери. Сходи посмотри.

Джо распахнул дверь на лестницу и помчался вниз.

– Гарри! Впусти меня! Я скоро утону под дождем! – прокричал женский голос.

Джо отодвинул засов, распахнул дверь и нос к носу столкнулся с промокшей Милли Петерсон.

– Джо, дорогуша! – воскликнула она, протягивая ему плетеную корзину. – Держи. Я привезла и вторую. Харрис поможет тебе выгрузить.

Улыбаясь во весь рот, Милли протиснулась в дверь и побежала наверх. Джо с кучером вытащили из кареты вторую корзину. Поблагодарив кучера, он потащил обе корзины наверх.

– Милли-глупышка! – послышался из комнаты возглас Гарри. – Решила нас навестить!

– Как видишь. Хотела сделать тебе сюрприз. Я приготовила две корзины для пикника. Думала, съездим куда-нибудь в парк, а тут этот противный дождь. Ничего, мы и под крышей попируем.

Тяжело дыша, Джо втащил в комнату корзины Милли. Гарри крепко обнял двоюродную сестру, затем поднял и закружил.

– Гарри, опусти меня! Ты меня раздавишь!

Но он продолжал кружить Милли до тех пор, пока она с визгом не стала умолять его остановиться. Когда же наконец он опустил Милли, оба шатались, страдая от головокружения, и взахлеб хохотали, глядя друг на друга.

– Ты у меня получишь, Гарри Итон. Погоди, голова вот перестанет кружиться.

– Помнится, ты любила, когда я тебя кружил.

– Дурачок, мне тогда было пять лет!

– Рад тебя видеть, Милли! – Гарри с искренним восхищением смотрел на нее. – Здесь такая скукотища! Торчим вдвоем, как два пня. А ты – как солнышко в этом унылом месте.

– Скукотища? Унылое место? Большое тебе спасибо, приятель, – сказал Джо.

– Прости, дружище. Ты великолепный сосед, но моя двоюродная сестричка украсит нашу холостяцкую жизнь.

С появлением Милли в комнате и впрямь стало светлее. Она сняла мокрый плащ, оставшись в светло-коричневой клетчатой юбке и жакете. Под жакетом была блузка цвета слоновой кости, с кружевным воротником и манжетами. Наряд прекрасно сочетался с ее светло-карими глазами и волосами соломенного цвета. В ушах покачивались серьги с топазами, а на запястье поблескивал такой же браслет, маленький и очень изящный. Волосы были убраны в затейливый узел, схваченный черепаховым гребнем. Не девчонка, а картинка, кто бы отрицал. Подумав, что Милли и Гарри хотят полакомиться и пообщаться наедине, Джо решил им не мешать. Он прошел к шкафу за курткой.

– Куда ты собрался? – спросила Милли, поднимая голову от корзины.

– Пойду прогуляюсь.

– В такой-то день? Под дождем? Никуда ты не пойдешь. В такую погоду недолго простудиться и помереть. Оставайся, и попируем втроем. Я надеялась… Я думала, что ты тоже здесь, и потому привезла кучу разных вкусностей. Что же получается: я здесь, а ты – за порог? Гарри, убеди его остаться.

– Боюсь, сэр, тебе придется подчиниться. Милли ясно выразила свои пожелания. Если ты уйдешь, то смажешь нам все пиршество. Милли мне этого не простит.

Джо понял: уходить после таких просьб было бы грубостью. Милли уже начала распаковывать корзину, а он и в самом деле был зверски голоден.

– Ну, если я вам не помешаю…

– Ни в коем разе, – ответила Милли. – Возьми скатерть и расстели перед плитой. Гарри, ты не подкинешь уголька?

Выполняя распоряжения Милли, Джо и Гарри быстро придали комнате праздничный вид. Гарри подбрасывал уголь, пока пламя за дверцей не загудело. Чтобы побыстрее согреть комнату, он приоткрыл дверь на площадку. Джо постелил на ковер белую скатерть и откупорил бутылки с имбирным пивом. Милли выложила на скатерть часть привезенных деликатесов, приглашая парней садиться. Она подала обоим салфетки, достала тарелки, вилки, ножи и ложки. Вскоре на тарелках уже лежала соблазнительно пахнущая еда.

– Слушай, Милли, да тут на целую армию хватит! – воскликнул Джо.

– Эту армию зовут Гарри, – ответила она, разрезая пирог со свининой. – Я, быть может, и не сдвинулась бы с места, если бы не тетя Марта, мамочка Гарри. Написала мне и попросила позаботиться о своем дорогом птенчике, чтобы не оголодал у дяди. Я получила целый список его любимых блюд.

– Надеюсь, мама не написала, чтобы я уплел все это за один присест? Даже мне такой подвиг не по плечу, – сказал Гарри.

В дополнение к огромному пирогу со свининой Милли привезла яйца по-шотландски, колбаски в тесте, пирожки с мясом, жареную курицу, холодную баранину, копченую сельдь, пеклеванный хлеб, стилтонский сыр и сыр чеддер, имбирные хлебцы и лимонное печенье. Джо и Гарри оба были голодны и, едва Милли подала им наполненные тарелки, тут же накинулись на еду.

– Потрясающе, Милли! Спасибо тебе, – произнес Джо.

– И от меня, – пробормотал с полным ртом Гарри. – Несравненно лучше, чем разные помои из закусочной.

Пока парни ели, Милли без умолку болтала. Расспрашивала их о работе, вспоминала забавные истории из ее с Гарри детства, заставлявшие смеяться всех троих. Джо узнал, что мать Гарри была единственной сестрой покойной матери Милли и что Гарри старше Милли всего на полгода. В детстве они постоянно играли вместе, но в последние годы, когда семья Гарри переехала в Брайтон, виделись все реже.

Джо смотрел на них: оба светловолосые, у обоих – смеющиеся лица. Их похожесть сразу бросалась в глаза. Даже цвет их кожи был одинаковым, но, в отличие от Милли, Гарри был рослым и мускулистым. Он любил спорт, лошадей и хорошеньких девчонок. Торговля его ничуть не привлекала, в чем он однажды признался Джо, заставив поклясться, что тот ни словом не обмолвится дяде. Гарри хотел путешествовать, мечтал повидать Индию и Африку. Так оно и будет, когда в декабре ему исполнится двадцать.

Едва Джо съел все, что лежало на тарелке, Милли наполнила ее снова. Он глотнул имбирного пива, откинулся на спинку кресла и решил есть помедленнее, чем в первый раз. Им овладела приятная лень. Вкусная еда, пылающий огонь и щебетание Милли рассеяли унылость дня и прогнали чувство одиночества. Ему было тепло; он ощущал сытость и удовлетворение. В его прежней жизни таких дней не было. А тут – никакой работы, никаких забот. Сиди себе перед огнем с друзьями. Он вдруг почувствовал незнакомую легкость.

Джо смотрел на болтающую Милли и думал, есть ли в ее жизни хоть одна тревога и знает ли она вообще, что это такое. Она смотрела на Гарри, но сидела рядом с Джо; настолько близко, что он улавливал запах ее духов. Сирень. От тепла у нее раскраснелись щеки. Отсветы пламени красиво играли на ее светлых волосах. Джо закрыл глаза и представил, как бы обрадовалась Фиона этим лакомствам: имбирному пиву, стилтонскому сыру, лимонному печенью. Жаль, что ее здесь нет. Пожалуй, надо будет написать ей и рассказать об этом пикнике под крышей. Впрочем… лучше не стоит. Фионе не понравится, что он столько времени провел в обществе Милли. Пусть Милли и приехала проведать двоюродного брата и выполнить просьбу тетки, Фиона все равно станет ревновать. Пристрастна она к Милли, а ведь Милли – просто милая, общительная девушка. Нет, об этом пикнике лучше умолчать.

Джо слегка ущипнули за ногу. Гарри и Милли смеялись. Потом он сообразил: они смеются над ним.

– Бристоу, ты куда выпал из нашей компании? – спросил Гарри.

Джо открыл глаза, улыбнулся.

– Никуда я не выпадал, – потягиваясь, ответил он. – Просто решил дать отдых глазам.

– Гарри, который час? – спросила Милли.

– Только что пробило пять.

– Мне пора. – Милли принялась заворачивать несъеденное. – Я просила Харриса подъехать к пяти. Наверное, он уже здесь.

– Нет, – возразил Гарри, хватая ее за руку. – Ты никак не можешь уйти. Тебе придется остаться с нами навсегда.

– Это едва ли было бы пристойно с моей стороны. Гарри, отпусти мою руку. Дай собраться… – захихикала она, пытаясь высвободиться.

– Отпущу, если пообещаешь приехать снова. И поскорее. Обещай, Милли.

– Хорошо, но если и Джо тоже хочет меня видеть.

– Конечно хочу, – ответил Джо, стремительно краснея. – Ты так скрасила наш унылый выходной.

Он не кривил душой. В обществе Милли день пролетел незаметно.

Милли улыбнулась ему и продолжила сборы. Гарри и Джо ей помогали.

– Оставшуюся еду я с собой не повезу, – сказала она. – Вынесите на площадку. Там прохладно. Лучше сохранится.

– Охренеть! Нам этого хватит не на один день, – обрадовался Гарри.

– Я вам и вторую корзину оставлю. В ней шерстяные одеяла. Близятся холода, а отцу невдомек, что мерзнут не только яблоки и апельсины.

Когда посуду убрали в корзину, а скатерть аккуратно сложили, Гарри подал Милли плащ и сам завязал тесемки капюшона.

– Будь осторожна по пути домой, – предостерег он. – Мы проводим тебя вниз.

Гарри спускался первым. За ним шла Милли, а за ней – Джо. Дождь прекратился, но на улице было сумрачно и сыро. Помаргивали огни газовых фонарей, отражаясь на мокрых булыжниках. На карете Милли с обеих сторон горели фонарики.

– Добрый вечер, Харрис, – поздоровался с кучером Гарри.

– Добрый вечер сэр, – ответил тот, приподняв шляпу.

Гарри открыл дверцу кареты:

– Пока, Милли-глупышка. Жаль, что ты уезжаешь.

– Я снова приеду. В погожий день. Мы куда-нибудь отправимся на чай или погуляем в парке.

Привстав на цыпочки, Милли чмокнула Гарри в щеку, затем повернулась к Джо и тоже поцеловала его. Его ноздри вновь уловили запах ее духов, щека почувствовала торопливое прикосновение ее губ. Милли крепко сжала ему руку. Затем Гарри усадил ее в карету, постучал по стенке, и Милли уехала.

Несколько минут Гарри и Джо смотрели карете вслед, пока та окончательно не исчезла из виду. Когда поднялись к себе, комната показалась им серой и пустой.

– Очаровательная девчонка. Согласен?

– Угу, – ответил Джо. – Один смех чего стоит. Без нее как-то пусто.

– Прямо кровь с молоком, – продолжал Гарри, усаживаясь перед огнем. – Попомни мое слово: тот, кому она достанется, не прогадает. Приятное личико, богатый отец и отличные сиськи в придачу.

– Я чего-то не заметил, – сказал Джо, нагибаясь за углем, чтобы подбросить в плиту.

– Конечно не заметил, – усмехнулся Гарри, вытянул ноги и удовлетворенно похлопал себя по сытому животу. – Женятся и не на таких лапочках, как Милли. Не будь она моей двоюродной сестрой, я бы сам на ней женился.

Джо вдруг стало неуютно. Слишком уж серьезно Гарри заговорил обо всем этом.

– Может, попытаешься, старина? Кому еще ты нужен? – попытался пошутить Джо.

Гарри скорчил гримасу:

– Увы, ты ошибаешься. Есть жуткая особа по имени Кэролайн Торнтон.

– Кто такая?

Джо закрыл дверцу плиты и тоже сел:

– Особа, которую моя дорогая мамочка выбрала мне в невесты. В Брайтоне. Пучеглазая, никакого намека на сиськи, зубы что старый забор, но зато деньжищ немерено. И влюблена в меня по уши.

– Сущий ангел, – засмеялся Джо.

– Скорее, дьяволица, – фыркнул Гарри. – Но ей меня не заполучить. Нет, сэр. Вот что я тебе скажу, Джо: я поступаю на военную службу за границей. Поклянись, что не разболтаешь моему дяде.

– Я уже клялся.

– Поклянись еще раз.

– Ну хорошо, клянусь, – ответил Джо, глаза которого округлились от неожиданной новости.

– К концу года отбуду к месту службы. Далеко от Лондона, Брайтона и мисс Кэролайн Торнтон. И от яблок с апельсинами тоже. Терпеть не могу торговлю. Ну не лежит у меня к ней душа. Чем дальше, тем постылее мне это занятие.

– Может, расскажешь дяде? – предложил Джо. – Объяснишь все. Глядишь, он тебя поймет.

– Никогда. Дядя Томми убьет меня, когда узнает, но будет уже поздно. Я в то время буду плыть на пароходе на восток. – Гарри замолчал, разглядывая огонь. – Дядя хочет сделать из меня сына, которого у него никогда не было… точнее, которого потерял вместе с женой… но я в сыновья не гожусь.

– Мало ли чего он хочет. У тебя своя жизнь. А дядя… переживет твой отъезд. Пусть поищет себе другого парня в сыновья.

Гарри кивнул, затем повернулся к Джо и с улыбкой ответил:

– Может, уже нашел.

Глава 8

Ничто в Лондоне не могло соперничать с захватывающим зрелищем, которое каждым субботним утром являл собой продуктовый отдел универсального магазина «Хэрродс», поражающий головокружительным разнообразием товаров, а также людским столпотворением. Это был настоящий храм еды, где богатые леди выбирали соблазнительно выглядящие торты и печенье и где властные экономки неутомимо нагружали пакетами безропотных слуг, следовавших за ними. Шустрые продавщицы с молниеносной скоростью заворачивали покупки, а расторопные парни в фартуках неутомимо подносили товары, не давая полкам пустеть.

Фионе казалось, что она перенеслась в волшебную сказку. Двигаясь по проходам между прилавками, она крепко держалась за руку Джо, чтобы не споткнуться. Смотреть вперед она не могла, только по сторонам.

– Ты посмотри! – в очередной раз воскликнула Фиона, указывая на искусную мозаику из рыбы, выложенную на сверкающей горе раскрошенного льда.

Позади этого шедевра на стальных крюках висели кролики, фазаны, гуси, утки и куропатки. Слева тянулся мясной прилавок, где никаких тебе шеек и спинок. Здесь продавали мясо для богатых: нежное филе, темно-желтые окорока, вырезки толщиной с кулак. Они миновали секцию пряностей. Рядом находился винный отдел с нескончаемой чередой бутылок высококачественного портвейна и мадеры. Во фруктовой секции Джо не без гордости указал на румяные яблоки сорта «брамли» и золотистые груши сорта «боск», доставленные сюда от Петерсона с Ковент-Гардена.

Их последней остановкой стал кондитерский зал. Фиону заворожил удивительно красивый свадебный торт. Его вершину цвета слоновой кости украшали каскады красных сахарных роз, сделанных с таким мастерством, что не отличишь от настоящих. Табличка у основания сообщала любопытным: перед ними – копия торта, приготовленного к свадьбе Лилиан Прайс Хаммерсли из Нью-Йорка и Джорджа Чарльза Спенсера Черчилля, восьмого герцога Мальборо. Сахарные розочки, как было написано на табличке, копировали «Американскую красавицу» – сорт роз, недавно выведенный в Соединенных Штатах.

– И у нас с тобой будет такой же, – сказал Джо. – Только его украсят «Уайтчепельские красавицы».

– «Уайтчепельские красавицы»? Что-то не слыхала о таких цветах.

– Их еще называют ромашками.

– Неужто «Хэрродс» повезет заказ в Уайтчепел? – со смехом спросила Фиона.

– То-то зрелище будет! – подхватил Джо и тоже засмеялся. – Фургон от «Хэрродса» ищет дорогу в Уайтчепел. Они, поди, и не знают, что это тоже Лондон.

Корчась от смеха, Фиона и Джо вышли из магазина. Оба представили, как зеленый фургон магазина «Хэрродс», с кучером в белых перчатках, подскакивает на выбоинах уайтчепельских улиц, сопровождаемый толпой уличных сорванцов и стаей бродячих собак. А кучер невозмутим и держится прямо, как стрела.

– Куда теперь? – спросила Фиона, синие глаза которой возбужденно сверкали.

– Мы пройдем мимо Гайд-парка к Бонд-стрит и Риджент-стрит, а дальше будет сюрприз. Идем.

Сегодня все для Фионы было сюрпризом, начиная с раннего утра, когда Джо приехал на Монтегю-стрит и постучался в дверь ее дома. Она помчалась открывать, зная, что это он. Джо еще две недели назад сообщил в письме, что хочет взять ее на прогулку в центр Лондона.

Фиона спросила разрешения у матери.

– Спроси своего па, – ответила Кейт.

Отец немного поворчал, но согласился. Затем Фиона попросила мистера Минтона дать ей отгул в субботу. Он упирался, заставил ее чуть ли не на коленях умолять, однако разрешил, не преминув напомнить, что вычтет из жалованья.

Поначалу Фиона только и думала о скорой встрече с Джо, торопя время. Но вскоре ее посетила тревожная мысль: у нее ведь нет нарядного платья. Придется выбирать лучшую из двух юбок и простую хлопчатобумажную блузку. Мать сразу заметила померкшее настроение дочери и быстро догадалась, в чем дело. Кейт великолепно умела решать подобные вопросы и вскоре нашла выход. Она повела Фиону к себе в спальню, открыла сундук и рылась, пока не нашла приталенный жакет с баской в синюю и кремовую полоску с такой же юбкой. В нем Кейт выходила замуж. Ей он был уже тесен – после четверых детей она раздалась в талии и груди, а на Фионе сидел как влитой, подчеркивая изящную фигуру дочери. У своей подруги Бриджит Фиона одолжила латунную, с эмалевым покрытием брошку в виде букета анютиных глазок, а у Грейс, подруги дяди Родди, – красивую вышитую сумочку.

Отец и дядя Родди довершили ее выходной наряд темно-синей бархатной шляпой с широкими полями и двумя красными искусственными розами. В пятницу, вернувшись с работы, Фиона увидела то и другое на ее месте за столом. Па, как обычно, сидел, закрывшись газетой, а дядя Родди неторопливо наливал себе портер. Чарли и Шейми тоже сидели за столом, ожидая обеда. Кейт стояла у плиты. Фиона удивленно посмотрела на шляпу, потом на мать.

– Это от па, – пояснила мам. – И от дяди Родди.

Фиона повертела шляпу в руках. Не новая. Бархат немного потерт в одном месте, где оторвалась часть окантовки. Но красные розы все отлично скроют. Фиона догадывалась: цветы выбирала мать, а деньги на это дали отец и дядя Родди. Она хотела поблагодарить мужчин, но у нее сдавило горло, а глаза влажно заблестели.

– Что, не нравится? – обеспокоенно спросил дядя Родди.

– Что ты, дядя Родди! – воскликнула Фиона. – Чудесные цветы! Спасибо тебе огромное. И тебе спасибо, па!

– Цветочки-то я выбирал, – сказал Родди.

Пэдди хмыкнул.

Фиона обняла Родди, затем, отодвинув газету, обняла отца.

– Спасибо, па. Можно было и без этого.

– А-а, мелочи, – проворчал он. – Погуляй завтра как следует. И скажи молодому Бристоу, чтобы смотрел за тобой, иначе я с него спрошу по полной.

По-прежнему держа шляпу, Фиона провела по мягким бархатным полям. Когда она решила, что удержится от слез, Чарли положил перед ней пару темно-синих кожаных перчаток. И слезы пролились.

– Да не раскисай ты так, – смущенно пробормотал брат. – Перчатки как перчатки. Купил их в магазине подержанных вещей. По-моему, моя сестренка этого стоит.

Тем же вечером Фиона нагрела воды и вымылась. Она хотела вымыть и голову, но Кейт сказала, что сделает это сама. Покончив с мытьем, Фиона принялась гладить юбку, блузку и жакет. Тем временем мать пришивала розы к шляпе. Фиона думала, что ей будет не уснуть, но она уснула, хотя и проснулась рано. Умывшись, она расчесала волосы и с материнской помощью уложила их в прическу. Затем оделась, примерила шляпу, сняла, снова надела.

– Ты так всю прическу испортишь, – заволновалась Кейт.

Наконец Фиона решила, что готова к выходу.

– Пэдди, ты только посмотри на нее, – с гордостью и какой-то грустью сказала Кейт, прикрепляя к лацкану жакета одолженную брошку. – Выросла наша старшая. Красивая, как июньская роза.

Чарли, уплетавший завтрак, хмыкнул, подавившись куском. Пэдди, одеваясь на работу, посмотрел на дочку и улыбнулся:

– Вся в мать.

Фиона украдкой бросила взгляд в зеркальце на кухонной полке и осталась довольна. Мать придумала ей красивую прическу. И жакет сидел на ней как новенький.

Долго любоваться собой ей не пришлось. Во входную дверь постучали. Фиона побежала открывать. При виде ее у Джо округлились глаза. Ему было не удержаться от поцелуя.