Город вечной ночи Чайлд Линкольн

18

Сидя на пассажирском сиденье служебной машины, которую вел сержант Карри, д’Агоста воспользовался редкими минутами тишины и покоя, чтобы подумать. На этот раз снятие с него стружки в кабинете Синглтона было не таким ужасным, как опасался д’Агоста. Капитан скорее по-отечески, чем в виде выволочки, указал ему на то, что д’Агоста позволил Гарриману доминировать на конференции, как он, Синглтон, и предсказывал, но все могло бы быть и хуже, и он уверен, что д’Агоста получил ценный урок.

– Добудь нам что-нибудь, что угодно, к концу завтрашнего дня, – сказал Синглтон. – Чтобы мы могли скормить это газетам. Мы должны продемонстрировать наше продвижение. Принеси мне что-нибудь хорошее, и все неприятности будут забыты.

Он похлопал д’Агосту по спине, опять же на отеческий манер, потом предостерегающе сжал его плечо.

Это было вчера вечером. У д’Агосты оставалось еще двенадцать часов, чтобы принести что-нибудь.

Сразу после того, как он получил задание от Синглтона, словно проклятие, пришли результаты просмотра записей с камеры в пирмонтском баре «Источник». Записи, без всяких сомнений, подтверждали, что Бо и в самом деле в день убийства Грейс Озмиан находился в баре, смешивал напитки с трех дня до полуночи. Когда д’Агоста прикинул время, необходимое для того, чтобы добраться из Пирмонта в Куинс, и добавил окно неопределенности относительно места убийства девушки, он понял, что убить ее Бо никак не мог. Таким образом, эта ниточка, казавшаяся столь многообещающей, никуда не привела. Если только Бо не нанял убийцу… но это, на взгляд д’Агосты, выглядело совершенно невероятным: Бо принадлежал к тому типу людей, которые делают подобные вещи своими руками.

Карри затормозил и выругался: его подрезал черный лимузин, когда он попытался маневрировать в плотном потоке машин, направляющихся в тоннель Холланда. Наилучшей надеждой д’Агосты на какой-нибудь новостной прорыв был разговор, на который он теперь направлялся, весьма многообещающая ниточка в деле убийства Кантуччи. Он почти не сомневался, что киллер каким-то образом связан с фирмой «Шарпс энд Гунд» – то ли работает там, то ли работал. Д’Агоста собирался допросить некоего Уильяма Пейна, одного из двух техников фирмы, устанавливавших систему сигнализации в доме Кантуччи. Хотя д’Агоста уже знал, что сам Пейн не является подозреваемым (он получил подтверждение того, что этот человек в течение трех последних недель находился в Дубае, где на крупном объекте устанавливалась система сигнализации), он чувствовал, что Пейн сможет назвать ему других возможных подозреваемых. И что не менее важно, Пейн мог подтвердить, что это была инсайдерская работа. Больше, чем что-либо другое, д’Агосте нужна была сейчас убедительная информация, связывающая «Шарпс энд Гунд» с убийством Кантуччи; не просто какие-то домыслы, а нечто такое, с чем можно было бы выйти к прессе.

Они выехали из тоннеля Холланда и продолжили свой путь через округ Гудзон, через Ньюарк-Бей и пустошь Порт-Ньюарка, пока наконец не оказались в Мейплвуде. Поворот, другой, третий, и они добрались до места назначения. Там, припаркованный у тротуара, стоял «роллс» Пендергаста, внутри угадывались очертания фигуры Проктора, сидевшего за рулем в ожидании.

Дом представлял собой скромное двухэтажное сооружение в колониальном стиле, обитое белой вагонкой, с лужайкой, покрытой пожухлой травой, и садом, увядшим на ранних зимних холодах. В Джерси в последнюю неделю, вероятно, шел снег, подумал д’Агоста, глядя на ледяную корку, остававшуюся местами на газоне.

Карри остановился за «роллсом», они поднялись по ступенькам и нажали кнопку звонка. К ним вышел крупный, неуклюжий человек, представившийся как Пейн.

– ФБР уже здесь, – сказал он кислым голосом, и они последовали за ним в гостиную.

Пендергаст сидел на диване, худой и бледный, как обычно. Д’Агоста достал айпад, на котором иногда делал записи, а Карри тем временем вытащил свой блокнот. Пендергаст никогда не делал записей и даже, кажется, никогда не имел при себе бумаги и авторучки.

– Лейтенант, – сказал Пендергаст. – Я ждал вас и обуздывал желание задавать вопросы.

Д’Агоста благодарно кивнул. Они с Карри сели одновременно с Пейном.

– Позвольте мне начать с разъяснения: вы не являетесь подозреваемым, – сказал д’Агоста. – Вам это ясно?

Пейн кивнул, сцепил пальцы. Выглядел он немного усталым: глаза красные, одежда измята, волосы растрепаны. Может быть, сказывается разница во времени?

– Я хочу помочь вам, насколько это в моих силах, – произнес он тоном, подразумевающим противоположное.

Д’Агоста задал ему предварительные вопросы – возраст, местожительство, как давно он работает в «Шарпс энд Гунд» и так далее – и получил короткие, неинформативные ответы. Наконец д’Агоста подошел к сути допроса:

– Я бы попросил вас описать систему безопасности в доме Кантуччи: как она работала, как устанавливалась и в особенности как ее можно было перехитрить.

Пейн скрестил руки на груди и начал описывать систему в общих словах, практически так же, как раньше это делал Марвин. Д’Агоста слушал, делал записи, и у него возникало сильное впечатление, что Пейн говорит далеко не все. Лейтенант задал несколько наводящих вопросов о конкретных вещах и в ответ получил еще более туманные ответы и увертки. Наконец Пейн сказал:

– Я действительно не могу больше отвечать на вопросы, связанные с технической стороной.

– Почему?

– Вам должно быть известно, что я подписал договор о неразглашении всего, что связано с техникой, и я не должен говорить об этом. Меня могут уволить и даже засудить.

– Ингмар угрожал покарать вас, если вы будете говорить с нами? – спросил д’Агоста.

– Ничего конкретного он не говорил, но в общем и целом его послание было ясным.

– Мистер Пейн, вы хотите закончить наш разговор? Я хочу, чтобы вы поняли: если да, то вы получите повестку, будете вынуждены приехать в полицию и отвечать на вопросы под присягой.

– Я понимаю.

– То есть вы хотите, чтобы мы это сделали?

– По правде говоря, да. Потому что в этом случае у меня будет прикрыта задница.

Вот сукин сын! Раскусил его блеф. Д’Агоста подался вперед:

– Поверьте, мы не забудем, как вы нам помогли, и ответим любезностью на любезность.

Пейн посмотрел на него, моргая за большими очками:

– Пусть так оно и будет. Чем вы со мной жестче, тем лучше я буду выглядеть в глазах Ингмара. Послушайте, лейтенант, мне нужна моя работа.

И тут мягким, елейным голосом заговорил Пендергаст:

– Значит, мистер Пейн, вы требуете, чтобы вас вынудили отвечать?

– Приблизительно так.

– Поскольку времени у нас нет, а возня с повесткой займет несколько дней, я подумал, а не могли бы мы вынудить вас здесь и сейчас?

Пейн уставился на него:

– Это как? Вы мне угрожаете?

– Упаси бог! Я всего лишь хочу привнести немного драматизма. Сержант Карри, я полагаю, в вашей служебной машине имеется полицейский таран?

– Всегда.

– Отлично! Вот что мы сейчас сделаем. Мы покинем ваш дом, отъедем немного, потом быстро вернемся под вой сирены. Вы, мистер Пейн, откажетесь открывать нам дверь. Сержант Карри, тут на сцену выйдете вы и выбьете дверь на самый театральный и разрушительный манер, чтобы слышали все соседи. Мы выведем мистера Пейна из дома в наручниках, предварительно надлежащим образом растреплем на нем одежду и волосы, может быть, по ходу дела оторвем несколько пуговиц с его рубашки и отвезем его в полицию, где сможем закончить допрос. И это без всяких повесток, потому что, мистер Пейн, вы согласитесь под видеозапись – ради соблюдения законности, вы же понимаете, и ваш наниматель никогда не узнает об этом, – что все происходило совершенно добровольно с вашей стороны и вы понимаете ваши права и все остальное.

Молчание. Пейн посмотрел на д’Агосту, потом снова на Пендергаста:

– А кто мне заплатит за дверь?

Пендергаст улыбнулся:

– Подумайте, что вам будет стоить дороже: новая дверь или адвокат за четыре сотни долларов в час, которого вам придется нанять, если лейтенант вышлет вам повестку и отвезет в город не менее чем на двенадцатичасовой допрос, который, возможно, растянется на несколько дней, если, конечно, вы не решите рискнуть с одним из бесплатных поденщиков, предоставляемых штатом.

После долгой паузы Пейн произнес с циничной усмешкой:

– Ладно. Это обещает быть интересным.

– Отлично, – сказал Пендергаст, вставая. – Мы вернемся. Скажем, через час?

19

После громкого шума в Мейплвуде (д’Агоста с некоторым удовлетворением отметил, что все соседи прилипли к окнам) они отвезли Пейна в Уан-Полис-Плаза, и теперь он уютно устроился в небольшой комнате для допросов, где превратился в предупредительного и доброжелательного свидетеля. В официальной обстановке у него развязался язык, и он принялся рассказывать о системе безопасности в доме Кантуччи во всех подробностях. А теперь они переходили к самой фирме «Шарпс энд Гунд».

– Я был старшим, когда мы устанавливали сигнализацию у Кантуччи, – сказал Пейн. – Многие из тех, с кем мне приходилось иметь дело, люди непростые, но Кантуччи был просто запредельным геморроем. Ему много чего не нравилось, в основном всякие мелочи, например размещение камер или цвет мониторов, и он замордовал нас чуть ли не до смерти. Он был из тех типов, которые не желают сами заморачиваться с людьми моего невысокого уровня. Всегда доводил свое недовольство прямо до мистера Ингмара, по поводу любой ерунды. Мистера Ингмара бесило, что Кантуччи не желает разговаривать ни с кем, кроме него, звонит в любое время дня и ночи и при этом обходится с ним как со своей шестеркой. Ингмар возненавидел его за это и даже поговаривал о том, чтобы отказаться от него как от клиента, вот только Кантуччи задолжал нам кучу денег. Однажды они устроили состязание по телефонному перекрикиванию друг друга.

– А причина? – спросил д’Агоста.

– Деньги. Кантуччи не платил по счетам. Сказал, не заплатит ни гроша, пока все не будет установлено, к полному его удовлетворению.

– Но в конце он все-таки расплатился?

– Не полностью. Он торговался по окончательному счету, находил какие-то мелкие погрешности и требовал вычесть за них. Думаю, мы получили вместо каждого доллара примерно восемьдесят центов. Я уверен, что Ингмар остался в минусе.

– И какова была общая сумма?

Пейн немного подумал:

– Наверное, около двухсот тысяч. Плюс ежемесячная выплата в две тысячи.

Д’Агоста сел поудобнее, сверился с записями. Он подходил к самой сути своих вопросов.

– А смог бы Ингмар… обладал ли он нужными знаниями, чтобы обойти систему безопасности так, как это сделал убийца?

– Да. Безусловно.

– Кто еще в «Шарпс энд Гунд» имел достаточные навыки, чтобы сделать то, что сделал убийца, – обойти систему?

– Мой напарник по установке, Лэшер. Возможно, парень, который возглавляет ай-ти-отдел, возможно, шеф по программированию и проектированию. Но вообще-то, я не думаю, что кто-то из этих двоих знал конкретную схему в доме Кантуччи или имел доступ к техническому шкафу. – Он помолчал, размышляя. – На самом деле способны на это были только двое – Ингмар и Лэшер, кроме меня, конечно.

«Хорошо, – подумал д’Агоста. – Очень хорошо».

– Это вы с Лэшером выезжали на вызов и устраняли ту неисправность, которая явно была подстроена, спровоцирована киллером?

– Я выезжал, а Лэшера к тому времени уже уволили, так что я работал с другим спецом.

– С кем именно?

– С Хэлли Айер. Она все еще работает в фирме.

– А миз Айер обладает достаточными знаниями, чтобы обойти систему?

– Нет. Ни в коем случае. Она в фирме начинающая, проработала всего месяца два.

– Расскажите нам о вашем прежнем напарнике, Лэшере, – попросил д’Агоста. – Он помогал вам устанавливать систему. Что он за человек?

– Странный парень. Слушайте, у меня от него мурашки по коже бегали, хотя и не с первого дня. Это происходило постепенно. Поначалу он был молчуном, слова из него не выудишь, но, когда мы поработали какое-то время на пару, он вроде как стал посвободнее. О, я понимаю, почему Ингмар нанял его: Лэшер знал свое дело, тут двух мнений быть не может, но он говорил всякие странности.

– Например?

– Что «Аполлон» не садился на Луну, что инверсионный след самолета в воздухе на самом деле химическое средство – его разбрызгивают на людей, чтобы промывать им мозги, что глобальное потепление – выдумки китайцев. Всякую такую немыслимую чушь.

Пендергаст, до того молчавший, вмешался в разговор:

– Каким образом человек с подобными взглядами прошел через систему проверки «Шарпс энд Гунд», которая, как утверждают, находится на уровне ЦРУ?

Пейн рассмеялся:

– На уровне ЦРУ? Это вам Ингмар сказал? – Он покачал головой. – Ингмар нанимает кого подешевле, никаких премий, ненормированный рабочий день без выплат за переработку, масса разъездов. Единственная его проверка – есть ли у вас криминальное прошлое, но даже и с криминалом он может вас принять, потому что в этом случае плата еще меньше. Лэшер поначалу казался нормальным, но постепенно он становился все более и более странным.

– А конкретнее? – спросил д’Агоста.

– Главным образом это проявлялось в отношении женщин. Полный кретин. Никаких социальных навыков, приглашает на свидание прямо при всех. Всегда злится, делает уничижительные замечания, глупо шутит, хвастается. Много разговоров про сиськи – ну, вы знаете таких ребят.

Д’Агоста кивнул. Он таких знал.

– Его нужно было увольнять после первого же раза. Ингмар пытался делать вид, будто ничего не происходит, но в конечном счете ему пришлось принимать меры. Иначе бы он потерял свой ценный женский персонал. Но уволили его все же из-за постоянных жалоб Кантуччи.

Этот Лэшер нравился д’Агосте все больше и больше. И у них все еще оставалось порядочное окно до истечения назначенного Синглтоном срока.

– Вы знаете, где живет Лэшер? – спросил д’Агоста.

– Знаю. На Западной Четырнадцатой улице. По крайней мере, он жил там, когда его уволили.

Пора было сворачивать разговор.

– Агент Пендергаст, у вас есть еще вопросы?

– Нет, лейтенант, спасибо.

Д’Агоста поднялся:

– Спасибо вам, мистер Пейн. Патрульная машина отвезет вас домой.

Он вышел из комнаты вместе с Пендергастом. Как только дверь закрылась, Д’Агоста спросил:

– Ну, что вы думаете? У нас, кажется, есть два подозреваемых: Лэшер и сам Ингмар.

Пендергаст не ответил, и д’Агосту это смутило.

– Я что хочу сказать: у Ингмара были средства, мотив и способность.

– Нет, Ингмар никогда не был подозреваемым.

– Почему? Вы сказали, что он «заинтересованное лицо», прямо ему в лоб.

– Только чтобы попугать его. Он не стоял за этим убийством.

– Почему вы так уверены?

– Самое главное, ему не нужно было проникать в фургон, чтобы подменить монтажную схему телефона, он мог бы подменить ее у себя в офисе. Проникнуть в фургон при свете дня – дело рискованное, и не было никакой гарантии, что оба техника оставили машину без присмотра.

– Лэшер тоже мог сделать подмену в офисе.

– Нет, Лэшера уволили еще до того вызова.

– Да-да, вы правы, но я по-прежнему считаю Ингмара подозреваемым.

– Мой дорогой Винсент, если бы Ингмар хотел убить Кантуччи, то зачем ему делать это так, чтобы навредить своей фирме? Если бы Ингмар хотел убить Кантуччи, то он бы сделал это не в его доме.

Д’Агоста проворчал что-то себе под нос. Он не мог не признать справедливость этих слов.

– Значит, у нас остается единственный подозреваемый – Лэшер? Вы так считаете?

– Я ничего не считаю. И вам советую ничего не считать, по крайней мере пока у нас не будет больше улик.

Д’Агоста не согласился с этим, но он совершенно не собирался спорить с Пендергастом. В наступившем молчании Карри, подняв глаза от телефона, сказал:

– Лэшер по-прежнему живет на Западной Четырнадцатой улице.

– Хорошо. Давайте пошлем туда прямо сейчас команду для снятия добровольных предварительных показаний. Не копать глубоко, просто чтобы понять, насколько он реальный подозреваемый, нет ли у него алиби. – Он посмотрел на Пендергаста. – Не хотите поехать? Я не могу – у меня тонна бумажной работы.

– К сожалению, у меня уже назначена встреча.

Д’Агоста проводил взглядом облаченную в черное фигуру. Он очень надеялся, что его ребята привезут достаточно, чтобы подкормить прессу, чего так отчаянно хотели к концу дня Синглтон и мэр, – иначе ему придется плохо.

20

Когда Пендергаст снова вошел в этот кабинет, Говард Лонгстрит, который сидел в потертом и удобном «ушастом» кожаном кресле и читал доклад в обложке с красным штампом, используемым для засекреченных материалов, без слов показал ему на противоположное кресло. Пендергаст сел.

Лонгстрит еще минуту-другую читал документ, потом положил бумаги в открытый сейф возле стола, закрыл дверцу и запер замок. Он поднял глаза на Пендергаста:

– Насколько я понимаю, вы стали более активны в расследовании убийств с обезглавливанием.

Пендергаст кивнул.

– Может быть, введете меня в курс дела по последнему убийству?

– Третье убийство, как и второе, было тщательно спланировано и реализовано. Система безопасности была нейтрализована в упорядоченной последовательности, которая представляется мне продуманной до мельчайших деталей. Трудность, состоявшая в том, что у жертвы имелась комната-сейф, была решена самым хитроумным образом. Похоже, что каждое па было отработано до малейших тонкостей.

– Вы говорите так, будто речь идет о балете.

– Это и был балет.

– Какие-нибудь новости?

– У нас есть марка и модель катера, на котором киллер покинул место преступления, а также идентификационный номер двигателя. Однако вряд ли это что-то даст. Катер числится угнанным в тот самый вечер с ближайшей стоянки в Амагансетте, никаких физических улик на месте угона не найдено. Однако нам удалось получить единственный, на удивление четкий отпечаток подошвы поблизости – тринадцатый размер.

– Подбросили, чтобы сбить с толку?

Улыбка.

– Может быть.

– Полиция сотрудничает?

– Шеф в Нью-Хэмптоне был недоволен тем, что я устроил гонки на берегу. Но он и нью-йоркский департамент полиции официально благодарны за нашу помощь.

Лонгстрит сделал глоток «Арнольда Палмера» из стакана, стоявшего на подносе на чайном столике.

– Когда мы встречались в прошлый раз, Алоизий, речь шла о двух убийствах, в которых были обезглавлены обе жертвы. Я просил вас установить, есть ли связь между этими убийствами, не совершены ли они одним киллером. Теперь у нас три аналогичных убийства – если не считать шести других, которые можно обозначить как сопутствующий ущерб, – и вопрос становится еще более насущным. Мы все-таки имеем дело с серийным убийцей? – Он вопросительно поднял брови.

– Насколько я понимаю, вы знакомы с версией нью-йоркской полиции?

– Вы имеете в виду ту, согласно которой один человек убил Грейс Озмиан и это вдохновило второго и третьего убийцу? Вы тоже так считаете?

Прежде чем ответить, Пендергаст немного помолчал:

– Сходство modus operandi[13] во втором и третьем случае поразительное. В обоих случаях киллер действовал методически, спокойно, обдуманно и был исключительно хорошо подготовлен. Весьма вероятно, что это дело рук одного и того же лица.

– А первое убийство?

– Оно совершенно другое.

– Как насчет мотива?

– Мотив неясен. В двух первых случаях у нас было два подозреваемых с сильной мотивацией. Подозреваемый по убийству Грейс Озмиан оправдан. Второй подозреваемый, прежде работавший в «Шарпс энд Гунд», будет допрошен в ближайшее время. Пока что это наиболее перспективный персонаж.

Лонгстрит покачал головой:

– Вот в чем самая большая странность. Жертвы настолько далеки друг от друга, что трудно представить общий мотив. Какая может быть связь между адвокатом гангстеров, русским торговцем оружием и безответственной светской львицей?

– Кажущееся отсутствие мотива само по себе может быть мотивом.

– Ну вот, Алоизий, вы опять говорите загадками.

Пендергаст вместо ответа только отмахнулся.

– Вы по-прежнему уходите от моего вопроса: согласны ли вы с той версией, что первое убийство совершено не тем человеком, который совершил второе и третье убийства?

– Все это вращается вокруг аномалии первого обезглавливания: зачем было ждать двадцать четыре часа? Два других обезглавливания произошли, когда жертвы были еще живы.

– И все же вы уходите от моего вопроса.

– Еще одна деталь, которая кажется мне любопытной. Какими бы свирепыми и кровавыми ни были убийства, обезглавливания осуществлялись с большой скрупулезностью. Это говорит против того, что первое убийство было совершено другим киллером. Да, и еще нельзя забывать о том, что первое тело – в отличие от остальных – было намеренно спрятано.

Лонгстрит хмыкнул:

– То, что вы говорите, интересно, но само по себе ни к чему не ведет.

– Мы в логическом тупике. Возможно, как и предполагает полиция, это ситуация подражания, в особенности потому, что убийства номер два и три имеют многочисленные точки соприкосновения, которых нет в первом. Однако – и это тоже логично – совпадение трех обезглавливаний на временнм отрезке в одну неделю упорно наводит на мысль об одном убийце. Нам не хватает улик.

– Вы, с вашими «нехватками улик» и «логическими тупиками», – прорычал Лонгстрит. – Мы чуть не погибли из-за этого в той истории с разведывательным отрядом угандийских наемников – вы помните?

– И все же мы с вами сидим сегодня здесь, разве нет?

– Верно, сидим. – Он протянул руку и нажал кнопку вызова на интеркоме. – Кэтрин, принесите, пожалуйста, «Арнольда Палмера» агенту Пендергасту.

21

Антон Озмиан сидел за огромным столом черного гранита, глядя в южные окна своего углового кабинета, за которыми мерцали мириады огней Нижнего Манхэттена, отраженные затянутым тучами зимним небом.

Его взгляд был устремлен мимо Башни Свободы, мимо зданий квартала Бэттери, на темные очертания острова Эллис в бухте Нью-Йорка. Его бабка и дед приплыли пароходом из Ливана, и их приняли на этом острове. Озмиан радовался тому, что какой-нибудь напыщенный, ксенофобный бюрократ не попытался американизировать их фамилию и превратить ее в Освальд или еще какую-нибудь подобную дурь.