Вопрос и ответ Несс Патрик
– Я и половины не поняла, – вздохнула я. – Так лекарство правда есть?
Она как-то странно покачала головой, но вроде бы не отрицательно.
– Бог мой, так ты правда откуда-то не отсюда?
Я поставила стакан, наклонилась к ней, понизила голос.
– Мэдди, тут есть где-то коммуникационный центр?
Она так на меня посмотрела, словно я предложила ей немедленно переехать со мной на одну из лун, по выбору.
– Чтобы я могла выйти на связь с нашими кораблями. Может, тарелка такая, большая, вогнутая? Или башня?
Она задумалась и наконец выдала – тоже шепотом:
– В холмах есть одна старая металлическая башня. Но я даже не знаю, правда ли она комму… никационная. Она уже целую вечность стоит заброшенная. К тому же тебе все равно до нее не добраться. Там же целая армия, Ви.
– Сколько народу?
– Много. – Мы так обе до сих пор и шептали. – Говорят, сегодня ночью они угонят последних женщин.
– Они – чего?
Она пожала плечами.
– Коринн сказала, какая-то женщина из города ей сказала, они взяли всех наших спаклов.
Я приподнялась, пластыри натянулись.
– Спаклов?
– Местный аборигенный вид.
– Я знаю, кто они такие. – Я совсем села, пластыри еще надавили. Тодд мне рассказывал, что тут произошло. – Мэдди, если мэр отделяет женщин и спаклов, мы в реальной опасности. В самой худшей, какая только бывает.
Я откинула простыни, чтобы встать, но тут мне живот словно молнией разорвало. Я вскрикнула и упала обратно.
– Шов разошелся, – пожурила Мэдди, вставая.
– Пожалуйста. – Я даже зубами заскрипела от боли. – Нам нужно отсюда выбираться. Бежать!
– Ты не в том состоянии, чтобы куда-то бежать. – Она протянула руку к моим пластырям.
Но именно в этот миг в дверь вошел мэр.
6
Разные стороны одной истории
Внутрь его провела мистрис Койл – лицо суровее прежнего, лоб в морщинах, челюсти крепко сжаты. Даже видевши ее до этого всего один раз, я поняла, что она далеко не счастлива.
За нею стоял он. Высокий, тонкий, широкоплечий, весь в белом – и в шляпе, которую он снимать не стал.
Я никогда его толком не видела. Тогда, на площади, я истекала кровью, умирала…
Но это был точно он.
Это мог быть только он.
– Добрый вечер, Виола, – поздоровался. – Я уже очень давно ждал нашей встречи.
Мистрис Койл одним взглядом охватила мое сражение с простыней и тянущуюся ко мне Мэдди.
– Какие-то проблемы, Мадлен?
– Кошмар приснился. – Мэдди мельком поймала мой взгляд. – Думаю, у нее разошелся шов.
– Мы разберемся с этим позже, – сказала мистрис Койл так серьезно и спокойно, что мгновенно завладела вниманием Мэдди полностью. – А сейчас дай ей четыреста единиц джефферова корня.
– Четыреста?! – изумленно брякнула Мэдди, но увидела выражение лица начальницы и быстро поправилась: – Да, мистрис.
Легонько пожала мне руку и вышла из комнаты.
Оставшиеся двое долго смотрели на меня.
– Это все, мистрис, можете идти, – бросил наконец мэр.
Мистрис Койл на прощание посмотрела на меня – то ли чтобы приободрить, то ли спросить что-то, то ли сказать… но я была слишком перепугана и не поняла. А она тем временем, пятясь, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Оставила меня с ним одну.
Молчание повисло в воздухе. Стало расти… Разрослось на всю комнату… И, наконец, стало совершенно ясно, что говорить первой придется мне. Я сжала простыню кулаком, подтащила к груди – в боку снова молнией ударила боль.
– Вы – мэр Прентисс.
Голос, конечно, дрожал, но я все равно это выговорила.
– Президент Прентисс, – поправил он, – но тебе я, конечно, известен как мэр.
– Где Тодд? – Я, не мигая, уставилась ему в глаза. – Что вы с ним сделали?
Он улыбнулся.
– Ум в первой же фразе, отвага – во второй. Мы с тобой могли бы подружиться.
– Он ранен? – Я попыталась проглотить жар, подымавшийся в груди. – Он жив?
Целую секунду казалось, что он не станет мне отвечать – даже не заметит, что я вообще спрашивала, но потом он сказал:
– С Тоддом все хорошо. Он жив, здоров и спрашивает о тебе всякий раз, как раскрывает рот.
Я поняла, что в ожидании ответа как-то забыла дышать.
– Это правда?
– Конечно, правда.
– Я хочу видеть его.
– А он хочет видеть тебя, – сказал мэр Прентисс. – Но всему свое время.
Он продолжал улыбаться. Выглядел почти дружелюбно.
Вот человек, от которого мы бежали все эти недели. Стоит прямо у меня в комнате, а я едва двинуться могу от боли.
И он, понимаете, улыбается.
И выглядит почти дружелюбным.
Если он причинил Тодду какой-то вред, если он его хоть пальцем тронул…
– Мэр Прентисс…
– Президент Прентисс, – снова повторил он и тут же просветлел голосом. – Но ты можешь звать меня просто Дэвид.
На это я ничего не сказала, но постаралась вдавиться сильнее в повязки, чтобы как-то заглушить боль.
Было в нем что-то такое… Никак не разберу что…
– Ну, то есть, если ты разрешишь мне звать тебя Виолой.
В дверь постучали. Вошла Мэдди с флаконом в руке.
– Джеффер, – сообщила она, глядя строго в пол. – От боли.
– Разумеется. – Мэр отошел от кровати, держа руки за спиной. – Делайте свое дело.
Мэдди налила мне стакан воды и проследила, как я глотаю четыре желтых гелевых капсулы, на две больше, чем раньше. Потом забрала стакан и, стоя спиной к мэру, наградила таким твердым, решительным взглядом, без улыбки, но храбрости в нем было просто до краев, так что мне даже лучше разом стало. Чуть-чуть, конечно, но все-таки. От этого взгляда я почувствовала себя как-то сильнее.
– Она очень быстро устанет, – сообщила Мэдди мэру, по-прежнему не глядя на него.
– Понимаю.
Она вышла и закрыла дверь. В животе у меня сразу же начало расти тепло, но прошла еще целая минута, пока боль не сдалась и не начала удаляться, забирая с собой сотрясавшую все тело дрожь.
– Итак, – сказал мэр, – ты разрешишь?
– Разрешу что?
– Звать тебя Виолой.
– Я все равно не смогу этому помешать. Зовите, если хотите.
– Хорошо. – Он не сел, не двинулся с места; улыбка так и осталась на губах, как приклеенная. – Когда тебе станет лучше, Виола, я бы очень хотел побеседовать с тобой.
– О чем?
– О ваших кораблях, конечно, – ответил он. – Которые приближаются с каждой минутой.
– О каких кораблях?
– Нет-нет-нет-нет-нет. – Он все так же с улыбкой покачал головой. – Ты так хорошо начала: ум и отвага. Ты была сильно напугана, но это не помешало тебе разговаривать со мной спокойно и четко. Восхитительное самообладание. – Он наклонил голову. – Но к этому еще хорошо бы добавить честность. Мы обязаны начать наше общение с честности, Виола, а иначе как нам вообще продолжать?
Куда это продолжать, машинально подумала я?
– Я уже сказал тебе, что Тодд жив и здоров. И это была правда. – Он положил руку на изножье койки. – И он будет в безопасности и дальше. Но ты должна ответить мне правдой на эту правду.
Можно не объяснять: одно напрямую будет зависеть от другого.
Тепло поползло от живота вверх: все кругом становилось медленнее, мягче, молния перестала бить в бок, но и ясность сознания решила уйти вместе с ней. Зачем было давать две дозы, если я от них засну – не успеешь оглянуться? Так быстро, что и поговорить толком не успею с…
Ага.
Ага.
– Я должна его увидеть, чтобы поверить вам, – пробормотала я.
– Скоро, – ответил он. – В Новом Прентисстауне сначала много чего нужно сделать. И много чего исправить.
– Хотят его жители того или нет. – Мои веки наливались неудержимой тяжестью.
Я с усилием их разлепила и только тогда поняла, что последнюю фразу сказала вслух.
Он опять улыбнулся.
– В последнее время я что-то часто это говорю, Виола. Война окончена. Я тебе не враг.
Я удивленно подняла отяжелевшие веки.
Нет, я его боялась. Реально боялась.
Но…
– Вы были врагом женщинам Прентисстауна, – сказала я. – И врагом всему населению Фарбранча.
Он несколько напрягся, хотя и постарался мне этого не показать.
– Сегодня утром в реке было найдено тело. В шее у тела торчал нож.
Я постаралась не сделать большие глаза, пусть и под джеффером. Мэр очень пристально за мной наблюдал.
– Возможно, гибель этого человека имела свои причины, – продолжал он. – Возможно, у человека были враги.
Как вонзаю нож…
И закрыла глаза.
– Что до меня, – сказал мэр, – то моя война окончена. Как и моя солдатская служба. Настало время управления. Время возглавить людей и сплотить их.
Отделив одних от других, подумала я, но дыхание уже замедлялось. Белизна комнаты сделалась ярче, но так мягко, нежно – мне хотелось упасть в нее и спать, спать, спать… Я еще немного утонула в подушке.
– Сейчас я тебя оставлю, – сказал он. – Но мы еще увидимся.
Рот раскрылся, дыхание пошло через него… Сон уже взял надо мной власть.
Он смотрел, как я отплываю…
А потом сделал одну очень неожиданную вещь.
Шагнул к кровати и укрыл меня простыней. Можно сказать, почти подоткнул.
– Но прежде, чем я уйду, – сказал он, – у меня есть к тебе одна просьба.
– Чего? – Я уже с трудом оставалась в сознании.
– Я хочу, чтобы ты назвала меня «Дэвид».
– Чего? – Язык едва ворочался во рту.
– Хочу, чтобы ты сказала: «Спокойной ночи, Дэвид».
Джефферс так ловко разделил меня на части, что слова выскочили сами: я и понять не успела, что они уже слетают у меня с языка.
– Спокойной ночи, Дэвид.
Даже сквозь снотворное марево я заметила, что он слегка удивился… и даже как будто разочаровался. Но быстро взял себя в руки.
– И тебе спокойной ночи, Виола.
Он кивнул мне и направился к двери.
И тут до меня дошло, что в нем такого особенного.
– Я вас не слышу, – прошептала я.
Он замер, обернулся.
– Я сказал: «И тебе то…»
– Нет, – с трудом жуя слова, выговорила я. – Я вас не слышу. Не слышу, как вы думаете.
Он поднял брови.
– Надеюсь, что так.
Кажется, я отключилась еще до того, как он вышел.
И не просыпалась очень, очень долго, но потом снова вынырнула в солнечный свет, моргая и смутно гадая, что было сном, а что – явью.
(…отец протягивал руку и помогал забраться по трапу в модуль: «Добро пожаловать на борт, шкипер!..»)
– А ты храпишь, – известил меня голос.
Коринн сидела в кресле. Ее вооруженные иголкой пальцы порхали над куском материи с такой быстротой и ловкостью, словно этим занималась вовсе не она. Словно чьи-то другие свирепые руки что-то там делали у нее на коленях.
– Не храплю.
– Храпишь. Как корова в течке.
Я откинула простыню. Пластыри уже кто-то поменял. Молнийная боль ушла: видимо, и шов тоже успели починить.
– Сколько я спала?
– Больше дня, – неодобрительно сказала она. – Президент уже дважды присылал своих людей справиться о твоем состоянии.
Я нерешительно ощупала рану в боку. Боли почти совсем не было.
– Нечего сказать на это, моя девочка? – Игла с новой яростью накинулась на ткань.
– А что я могу сказать? – нахмурилась я. – Я его даже не знаю.
– А вот он прямо очень хотел с тобой познакомиться. Ой! – Она зашипела и сунула палец в рот. – Все это время он держал нас тут взаперти. – Палец она так и не вынула. – Все это время мы даже из здания выйти не могли.
– Не вижу, в чем тут моя вина.
– Потому что это не твоя вина, моя девочка. – Мистрис Койл вошла и наградила Коринн суровым взглядом. – И никто здесь не думает по-другому.
Коринн встала, слегка поклонилась начальнице и молча вышла.
– Как ты себя чувствуешь? – осведомилась та.
– Тормознуто.
Я села – на сей раз это было гораздо легче – и заодно обнаружила, что мне очень надо в туалет, о чем и сообщила мистрис Койл.
– Что ж, тогда давай посмотрим, сможешь ли ты стоять самостоятельно.
Я хорошенько набрала воздуху и попробовала спустить ноги на пол. Они не сразу согласились гнуться, но, в конце концов, все же оказались где надо, а потом я на них встала и даже проковыляла к двери.
– Мэдди правду сказала, что вы лучший целитель в городе, – восхитилась я.
– Мэдди никогда не врет.
Она довела меня по длинному белому коридору до туалета. Когда я закончила, помыла руки и снова отворила дверь, мистрис Койл ждала меня с плотной белой рубашкой в руках – длиннее и куда симпатичнее, чем та сорочка с завязками на спине, что была на мне сейчас. Я натянула ее через голову и пошла обратно в палату – не совсем твердо, но пошла же!
– Президент справлялся о твоем здоровье. – Мистрис Койл поддержала меня, потому что ноги все равно заплетались.
– Коринн мне уже говорила. – Я взглянула на нее краем глаза. – Это все из-за кораблей с новыми поселенцами. Я его не знаю. И я не на его стороне.
– Угу. – Мистрис Койл провела меня через двери в комнату и до самой кровати. – Стало быть, ты в курсе, что есть разные стороны?
Я опустилась на кровать, потрогала языком зубы.
– Вы специально дали мне двойную дозу джефферса, чтобы мне не пришлось слишком долго с ним разговаривать? Или чтобы я не сказала ему слишком много?
Она кивнула, словно одобряя мою сообразительность.
– Нам не помешало бы ни то, ни другое.
– Можно было просто попросить.
– Времени не хватило. – Она опустилась в кресло рядом с кроватью. – Мы его знаем только по его стороне истории, девочка моя, и сторона эта скверная, очень скверная. Что бы он там ни говорил про новое общество, к беседе с ним лучше подготовиться заранее и как следует.
– Я его не знаю, – снова повторила я. – Я вообще ничего не знаю.
– Зато если правильно подойти к делу, ты можешь многое узнать от мужчины, который тобой интересуется.
Я попыталась прочесть ее, понять, что она пытается мне сказать, но местные женщины ведь лишены Шума…
– Вы сейчас о чем? – спросила я как есть.
– О том, что пора тебе хорошенько подзаправиться. – Она встала и смахнула невидимую пушинку с халата. – Велю Мадлен принести тебе завтрак.
Она направилась к дверям, взялась за ручку, но поворачивать не стала.
– Только имей в виду вот что, – сказала она, стоя спиной ко мне. – Если стороны действительно есть и на одной из них этот президент, – тут она метнула в меня острый взгляд через плечо, – то я – со всей определенностью на другой.
7
Мистрис Койл
– Кораблей всего шесть, – сообщила я из кровати, в третий раз за столько же дней – дней, пока Тодд был где-то там… неизвестно где, а я понятия не имела, что с ним происходит… да и вообще с кем бы то ни было там, снаружи.
Из окна комнаты я все время видела марширующих мимо солдат, но они маршировали себе, и только. Все в доме исцеления ждали, что они могут в любой момент вломиться к нам, учинить что-нибудь ужасное – утвердить как-то свою победу.
Но они так и не вломились. Просто маршировали мимо.
Мужчины приносили нам еду к задней двери, а в остальном целительниц оставили спокойно заниматься своим делом.
Уйти все равно никто никуда не мог, но внешний мир не закончился и даже не собирался. Впрочем, никто этого и не ожидал. По крайней мере, мистрис Койл была совершенно уверена в одном: худшее еще только впереди.
Я невольно с ней соглашалась.
Итак, мистрис Койл нахмурилась и поглядела в свои записи:
– Всего шесть?
– Восемьсот спящих поселенцев и три семьи смотрителей в каждом, – сказала я.
Мне уже хотелось есть, но пока она не объявит, что консультация окончена, никакой еды точно не будет.
– Мистрис Койл…
– И ты уверена, что смотрителей в сумме восемьдесят один человек?
– Кому, как не мне, это знать, – пожала плечами я. – Я с их детьми в школе училась.
– Я понимаю, что тебе скучно, Виола, – она подняла глаза, – но информация – это сила. Та информация, которую мы ему даем. И которую от него получаем.
– Вот про шпионство я точно ничего не знаю, – нетерпеливо вздохнула я.
– Это не шпионство. – Она снова вернулась к запискам. – Это просто выяснение фактов. – Записала что-то в тетради. – Четыре тысячи восемьсот восемьдесят один человек.
Это она произнесла почти что себе под нос.
Я тоже поняла смысл сказанного. Больше, чем все население этой планеты вместе взятое. Достаточно, чтобы изменить все.
Только вот как? Как изменить?
– Когда он снова придет с тобой разговаривать, о кораблях ему рассказывать нельзя, – сказала мистрис Койл. – Пусть сам гадает. Ни в коем случае не выдавай точную цифру.
– Ага, а еще постарайся выпытать, что можно, – саркастически кивнула я.
Она закрыла тетрадь. Консультация, надо понимать, закончилась.
– Информация – это сила, – повторила она.
Я сидела в кровати, опираясь на подушку. Быть пациенткой мне уже порядком осточертело.
– Можно я вас кое о чем спрошу?
Она встала, одернула халат.
– Разумеется.
– Почему вы мне доверяете?
– Я помню твое лицо, когда он вошел в комнату, – прямо и без колебаний сказала мистрис Койл. – Ты выглядела так, словно увидела своего злейшего врага.