Вопрос и ответ Несс Патрик

10

В божьем доме

– Не могу передать, как мне жаль.

Он предложил мне чашку с корнеплодным кофе. Я не шелохнулась.

– Виола, пожалуйста. – Он настойчиво протянул ее мне.

О’кей, взяла. Хотя руки все еще тряслись.

Так и тряслись, с самого прошлого вечера.

С тех пор, как я увидела, как она падает.

На колени сначала, потом на бок, на гравий, с открытыми глазами.

Открытыми, но уже ничего не видящими.

Я смотрела, как она это делает. Падает.

– Сержант Моллот будет наказан. – Мэр сел напротив. – Он действовал самовольно. Я никогда не приказывал ему ничего подобного.

– Он ее убил, – произнесла я, но вышло почти беззвучно.

Сержант Моллот отволок меня в дом исцеления. Он колотил в дверь прикладом ружья, перебудил всех, выгнал из дома – принести тело Мэдди.

Я потеряла дар речи. Даже плакать толком не могла.

Они все на меня не смотрели – и мистрис, и другие ученицы. Даже мистрис Койл решительно не встречалась со мной глазами.

Чем ты занималась, а? Куда ты ее потащила?

А сегодня утром мэр Прентисс вызвал меня сюда, к себе в собор, то есть домой, то есть в дом божий. К богу в дом.

И вот тут они совсем перестали на меня смотреть.

– Прости, Виола, – сказал он. – Некоторые мужчины из Прентисстауна – из старого Прентисстауна, конечно – до сих пор таят злобу на женщин за то, што случилось много лет назад.

Он перехватил мой полный ужаса взгляд.

– Та история, которую ты считаешь правдой, – он покачал головой, – на самом деле не имеет к правде ни малейшего отношения.

Я все еще таращилась на него дикими глазами. Он вздохнул.

– Война со спаклами имела место и в Прентисстауне, Виола, и, поверь, она была ужасна. Мужчины и женщины сражались бок о бок, чтобы спасти себе жизнь. – Он соединил кончики длинных пальцев в треугольник; голос спокойный, мягкий. – Но в нашем маленьком форпосте возник раздор – даже несмотря на то что мы одержали победу. Раздор между мужчинами и женщинами.

– Да уж.

– Они организовали собственную армию, Виола. Они откололись от нас, потому что не доверяли мужчинам, чьи мысли могли читать. Мы пытались договориться с ними, но на самом деле они хотели только войны. И, боюсь, они ее получили.

Он выпрямился в кресле и печально посмотрел на меня.

– Армия женщин – это все равно армия, и у них были ружья. А армия может тебя победить.

– Вы убили их всех до единой. – Я слышала собственное тяжелое дыхание.

– Это неправда, – покачал головой он. – Многие погибли на поле битвы. Увидев, что их война проиграна, женщины распустили слух, что их мужчины – убийцы. А потом они… они покончили с собой, чтобы оставшиеся мужчины так и так оказались обречены.

Мне вспомнился Бен. Он рассказывал совершенно другую историю.

– Я вам не верю. Все было не так.

– Я там был, Виола. Я помню все куда отчетливее, чем хотел бы. – Он поймал мой взгляд. – И я как никто хочу, чтобы история больше не повторялась. Ты меня понимаешь?

О, думаю, я его поняла – у меня желудок ухнул куда-то вниз против воли, а из глаз потекли слезы, потому что я видела, как они тащат тело Мэдди назад, в дом исцеления, и как мистрис Койл велит мне помогать ей готовить его, тело, к погребению – чтобы я видела, своими глазами видела и как можно ближе, чего стоила моя попытка найти башню.

– Мистрис Койл, – я попыталась взять себя в руки, – хотела узнать, можем ли мы похоронить ее сегодня ближе к вечеру.

– Я уже послал сказать ей, что можете, – кивнул он. – Все необходимое для этого сейчас везут к вам, пока мы с тобой разговариваем.

Я поставила кофе на столик у кресла. Мы сидели в огромной комнате – самое большое внутреннее помещение, какое я в жизни видела (за исключением пусковых ангаров нашего корабля, конечно). Слишком большое для пары мягких кресел и деревянного стола. Единственный источник света – круглое окно из цветного стекла с изображением этого мира и двух его лун.

Свет падал на нас. Все остальное тонуло в тени.

– Как ты ее находишь? – спросил мэр. – Мистрис Койл?

У меня на плечах лежал такой груз – Мэдди умерла, Тодд до сих пор где-то там, неизвестно где, – что я даже не сразу вспомнила, что я тут не одна.

– Вы о чем?

Он слегка пожал плечами.

– Ну, как с ней работается? Какая из нее учительница?

Я проглотила слюну.

– Она – лучший целитель в Убежище.

– А сейчас – лучший целитель в Новом Прентисстауне, – поправил он. – Мне говорили, некогда она пользовалась здесь большим влиянием. Сила, с которой приходилось считаться.

Я прикусила губу и уставилась на ковер.

– Она не смогла спасти Мэдди.

– Давай простим ее за это, ладно? – произнес он тихо, мягко, почти по-доброму. – Никто ведь не идеален.

Он тоже поставил чашку.

– Соболезную по поводу твоей подруги. И сожалею, что нам пришлось так долго ждать, чтобы поговорить снова. Было очень много работы. Я хочу прекратить все страдания на этой планете, вот почему гибель твоей подруги так меня огорчает. В этом моя миссия. Война действительно кончена, Виола. Настало время исцеления.

Я ничего не ответила.

– Но твоя мистрис видит все по-другому, да? Она считает меня врагом.

Рано утром, когда мы одевали Мэдди в белые похоронные одежды, мистрис Койл сказала:

– Ну что ж, если он хотел войны, он ее получил. И это мы еще даже не начали драться.

Когда пришел вызов, она велела ничего такого ему не говорить, только спросить про похороны.

Ну, и выяснить все, что только смогу.

– Ты тоже видишь во мне врага, – продолжал он, – и я очень хочу, чтобы это было не так. Меня очень огорчает, что из-за этого ужасного происшествия ты теперь будешь относиться ко мне еще подозрительнее.

Мэдди снова поднялась волной у меня в груди. Тодд поднялся. Мне даже пришлось какое-то время дышать ртом.

– Я хорошо себе представляю, как это привлекательно выглядит, когда есть стороны. Когда ты можешь быть на ее стороне, – сказал он. – Я тебя не виню, нет. Я даже не стал расспрашивать тебя про корабли – знаю, ты все равно мне солжешь. Она наверняка попросила бы тебя солгать. Будь я на месте мистрис Койл, я бы сделал то же самое. Вынудил бы тебя мне помогать. Воспользовался бы тем, что само упало с неба мне в руки.

– Она мной не пользуется, – спокойно сказала я.

«И ты можешь быть для нас очень, очень полезна. Если таков будет твой выбор», – вспомнилось мне.

– Могу я тебе кое-что сказать, Виола? – Он наклонился вперед.

– Что?

Он склонил голову набок.

– Я бы и правда хотел, чтобы ты звала меня Дэвидом.

Я снова уперлась взглядом в ковер.

– Так что же, Дэвид?

– Спасибо, Виола. Для меня это действительно много значит. – Он замолчал и ждал, пока я снова не подняла глаза. – Я встречался с советом, который раньше управлял Убежищем. И с бывшим мэром Убежища тоже. И с бывшим шефом полиции, и с главным по медицине, и по образованию. Я встретился со всеми важными лицами этого города. Некоторые из них сейчас работают на меня. Некоторые не подошли новой администрации, и это тоже нормально: в городе масса работы по перестройке, по подготовке его к прибытию твоего народа, Виола. По превращению его в настоящий рай, в котором они нуждаются, который хотят и ожидают здесь увидеть.

Он все еще смотрел прямо мне в глаза. Его собственные были темно-синие, как бегущая по сланцевой плите вода.

– И из всех людей, с которыми я познакомился в Новом Прентисстауне, твоя мистрис Койл единственная по-настоящему знает, что это такое – быть лидером, вести за собой людей. Власть не выращивают, Виола, – ее берут, и на всей этой планете она, возможно, – единственный человек, помимо меня, у кого достанет силы, достанет воли взять ее.

Я смотрела в эти его синие глаза, и в голову мне пришла одна мысль.

Шум мэра Прентисса молчал, как черное ничто, и лицо с глазами тоже решительно ничего не выдавало.

Но вот что мне интересно…

Задняя мысль, надежно спрятанная за всем прочим…

Уж не боится ли он ее?

– Почему, по-твоему, я велел отнести тебя к ней с этой огнестрельной раной?

– Потому что она – самый лучший целитель. Вы сами это сказали.

– Да, но она в городе далеко не единственная. Большую часть работы все равно делают пластыри и лекарства. Мистрис Койл просто на редкость мастерски ими пользуется.

Я машинально тронула шрам.

– Дело, полагаю, не только в этом.

– Не только, тут ты права. – Он еще подался вперед. – Я хочу, чтобы она была на моей стороне, Виола. Она нужна мне на моей стороне, если я хочу добиться успеха с этим своим новым обществом. Если бы только мы могли работать вместе, мы с мистрис Койл, – он снова откинулся на спинку, – что за мир мы могли бы построить!

– Вы посадили ее под замок.

– Но я не собираюсь держать ее там вечно. Границы между мужчинами и женщинами в последнее время размылись, и вернуть их на место нелегко. Это процесс медленный и болезненный. Для формирования взаимного доверия нужно время, но здесь важно помнить, что, как я уже говорил, война уже окончена, Виола. Это действительно правда. Я не хочу больше никакой борьбы, никакого кровопролития.

Чтобы сделать хоть что-то, я взяла со стола остывающую чашку с кофе. Поднесла к губам. Но пить не стала.

– С Тоддом все хорошо? – спросила я, глядя в сторону.

– Счастлив, здоров, работает на солнышке.

– Могу я его увидеть?

Он помолчал, словно обдумывая эту возможность.

– Можешь сделать для меня кое-что?

– Что? – Еще одна мысль начала обретать форму. – Хотите, чтобы я шпионила за ней для вас?

– Нет, – возразил он. – Не шпионила. Конечно, нет. Мне просто нужна твоя помощь в том, чтобы убедить ее в одном: я не тиран, как она полагает. История совсем не такая, как она привыкла считать. Работая вместе, мы сможем превратить это место в тот самый дом