Дюна: Пол Андерсон Кевин

Владейте на здоровье всеми вашими райскими планетами. Для меня Эдем находится в пустыне, и мне этого вполне достаточно.

Комментарии Стилгара

Джерика изобиловала высокими горами – серыми скалистыми пиками, увенчанными блистающими шапками вечных снегов. Эти горы были идеальным укрытием для мятежников Торвальда. За пять лет, прошедших с начала джихада, Стилгар видел много таких необычных, поразительных вещей, которые не мог даже вообразить себе простой фрименский наиб. В Ситч-Табре он считал себя мудрым и могущественным вождем, но лишь оттого, что не мог заглянуть за горизонт своей родной планеты. Для веры в себя и свои силы Стилгару вполне хватало Дюны.

Но он не смог отказать Муад’Дибу, когда тот попросил его сделать нечто большее.

Из предварительных рапортов Стилгар уже знал о суровых условиях, подстерегавших его отряды в поясе над хвойными лесами на продуваемых всеми ветрами просторах, где мятежники Мемнона Торвальда устроили тайные склады оружия. Сначала Стилгар лишь смеялся, когда ему говорили о страшном климате этих мест. Холод, снег, пурга – все это не могло быть более опасным, чем песчаные бури, которые ему не раз приходилось переживать.

Приближалась дата церемонии Великой Капитуляции. На Арракис уже прибыло более тысячи представителей, чтобы изъявить покорность новому Императору. Стилгар просто жаждал оказаться в Арракине, чтобы встать рядом с Муад’Дибом и первым обнять его. Но джихад невозможно было остановить ради празднеств и торжеств. Сражения не прекратятся по указу Муад’Диба. У Стилгара сейчас были другие задачи, помимо участия в церемониях.

Девять уцелевших мятежных аристократов из числа упорных сторонников Торвальда разослали дерзкое воззвание ряду пограничных планет. Торвальд объявил о слете всех оппозиционных Муад’Дибу сил и сообщал зашифрованные инструкции относительно места этой встречи.

Пол не скрывал своей печали, посылая Стилгара и отряд закаленных солдат на Джерику.

– Все остальные в Империи должны доказывать мне свою верность, Стил, но не ты и не Гарни Холлик.

Для выполнения этого важного задания Стилгар отобрал несколько своих лучших фрименских воинов, включая Эльяса, одного из храбрейших диверсантов Муад’Диба. Но большую часть армии составляли уроженцы Каладана, обученные и возглавляемые Холликом, который тоже участвовал в экспедиции. Джерика изобиловала водой, и после неудачи, постигшей его в болотах Белы Тегейзе, Стилгар потребовал солдат, привычных к условиям, с которыми скорее всего придется столкнуться армии.

Путь к складу оружия мятежников в горах Джерики оказался долгим и утомительным. Применив гениальный тактический маневр, люди Торвальда развернули на горных тропах ловушки подвесных полей – образцы передовой иксианской технологии, добытые на черных рынках. Ловушки обладали способностью выключать двигатели разведывательных и боевых воздушных судов. Стилгар столкнулся с такими ловушками на собственном опыте, когда отправил первую команду, которой была поставлена задача отыскать и уничтожить один из анклавов мятежников. Все посланные корабли потеряли управление и разбились, врезавшись в отвесные горные склоны, не успев сделать ни одного выстрела.

Исходя из этого печального опыта, Стилгар был вынужден разработать новую тактику. Так как воздушные суда и даже орнитоптеры оказались подвержены действию ловушек, командующему пришлось прибегнуть к более традиционным способам передвижения войск. В маленьких тундровых деревушках, население которых восторженно заявило о верности Муад’Дибу – не в последнюю очередь, видя его подавляющее военное превосходство, – Стилгар добыл горных яков: сильных, выносливых, косматых и страшно вонючих тягловых животных. Эти твари могли перевозить людей и грузы, причем темп движения невозможно было ни ускорить, ни замедлить величиной груза. Воззванием от имени Муад’Диба Стилгару удалось раздобыть целое стадо яков, а также седла, упряжь, постромки и палки.

На яках люди Стилгара могли пройти через зеленые речные долины и подняться по голым скалам к высокогорным перевалам по тропинкам, о которых скорее всего и не подозревали мятежники Торвальда, засевшие в своих укрепленных пунктах. Ознакомившись с донесениями разведки, Стилгар не сомневался, что его бойцы настигнут и сокрушат противника. Единственный вопрос: каких жертв будет стоить эта победа?

Опустошив тундровую деревню – после того, как люди отдали все, чтобы поддержать Муад’Диба, – отряд Стилгара отправился искать склад оружия. Яки оказались весьма агрессивными, тупыми, вонючими животными, чей спутанный мех изобиловал насекомыми, явно предпочитавшими человеческую кровь крови яков. Некоторые были злы и упрямы, часто издавали громкий рев, и Стилгар уже начал опасаться, что им не удастся незамеченными подкрасться к противнику.

Преодолев крутые склоны, безостановочно продвигаясь вперед в течение целого дня, солдаты наконец достигли второй долины, поднимавшейся еще выше – в скалы. Принявший выше воды притоков и раздавшийся от весеннего паводка поток представлял собой широкую и бурную водную преграду.

– Не уверен, что нам удастся его форсировать, – сказал Бурбаж, унтер-офицер Стилгара, его заместитель из каладанцев. – В другой ситуации я бы посоветовал подождать месяц-другой, пока не спадет вода. Мы попали сюда в неподходящее время года.

– Муад’Диб не может учитывать сезонные колебания погоды на всех планетах своей Империи, – ответил Стилгар. – Он послал нас сюда, чтобы уничтожить змеиное гнездо. Может быть, ты поедешь на Дюну и скажешь ему, что надо подождать?

Бурбаж был больше недоволен, нежели испуган таким ответом. Он прикоснулся к шраму, пересекавшему его щеку.

– Я получил эту отметину в войне убийц, когда дрался с шипованными жеребцами виконта Моритани. Я выполнял все приказы Атрейдесов задолго до того, как молодой Пол стал человеком, которого вы называете Муад’Дибом. Я найду способ форсировать реку.

Каладанец подогнал своего яка к берегу. Поток был обманчиво спокоен, на поверхности была видна лишь невысокая рябь. Но Стилгар слышал мощное бурление в глубине, где вода стремительно неслась над камнями дна.

– Река глубокая и холодная! – громко обратился Бурбаж к своим землякам. – Но я умею плавать, а холод меня не пугает. Так мы идем? – Люди воодушевились, и Стилгар был захвачен их уверенностью.

Як Бурбажа плюхнулся в воду, подняв тучу брызг, а остальные каладанцы, следуя примеру своего командира, тоже бросились вперед, от души веселясь, словно это была игра. В течение нескольких секунд в воде оказались десятки животных с седоками. Быстрый и мощный поток сносил их вниз по течению. Быстро стало глубоко. Яки потеряли опору под ногами и поплыли.

Стилгар, Эльяс и его фримены были захвачены общим движением и тоже бросились в воду. Поток захватил их, неся вниз по течению. На середине реки вода бурунами кипела вокруг выступавших со дна острых камней.

Некоторые каладанские солдаты уже перебрались на другой берег, несколько человек упали с яков и промокли насквозь. Они плыли к берегу, смеясь и переговариваясь. Некоторых солдат, шутя, столкнули обратно в воду просто ради баловства. Эти люди родились и воспитывались у воды, они учились плавать в детстве, так же, как учились ходить.

Но Стилгар был изрядно напуган быстротой и мощью потока. Эльяс упал из седла и, беспорядочно размахивая руками, оказался в воде, которая понесла его вниз по течению. По пути Эльяс натолкнулся на камни, крепко ухватился за них и принялся громко звать на помощь. Он ни за что не желал отцепиться от камня и самостоятельно плыть к далекому берегу.

Бурбаж крикнул своим пловцам, чтобы они взяли веревки и приготовились вытягивать из воды фрименов. Стилгар попытался подобраться к Эльясу, но его собственный як погрузился в воду с головой. Стилгар тоже скрылся под водой, попытался крикнуть, но вместо этого изрядно хлебнул речной воды, отчего едва не задохнулся. Его начал бить неудержимый кашель.

Оказавшийся под водой як изо всех сил пытался избавиться от поклажи и седока. Сначала он сбросил поклажу. Все вещи, упакованные в мешки, соскользнули в воду и исчезли. Стилгар не смог поймать их, не смог даже усидеть в седле и удержать поводья и в тот же миг оказался в воде сам. Одежда тут же промокла и тяжким грузом потащила его ко дну. Холод воды проник в грудь, сдавил легкие будто ледяным кулаком. Задыхаясь и кашляя, Стилгар начал тонуть; с того неудачного глотка воды он так и не смог как следует вдохнуть. Течение было таким глубоким, таким холодным…

Увидев наверху свет, Стилгар рванулся ему навстречу, но в этот момент чья-то мощная острая лапа ухватила его за плечо, как клешня чудовища. Ветка дерева. Запутавшись в сучьях, он не мог выгрести на поверхность. Воздуха катастрофически не хватало, и Стилгар напрочь забыл все, чему учил его Гарни Холлик, когда тренировал наиба в плавании. Что-то терлось о его бок. Это был мешок, запутавшийся в сучьях дерева.

Надо было вдохнуть. Легкие буквально разрывало от боли. Зрение затуманилось, перед глазами разверзлась чернота. «Мне надо вдохнуть». Не в силах больше выносить эту пытку, Стилгар протянул руки к солнечному свету, дразнившему его сверху, и изо всех сил попытался освободиться, но не смог. Наконец он не устоял и сделал глубокий вдох. У него просто не было иного выбора.

Но вдохнул он не живительный воздух, а холодную жидкую черноту. Свет померк в его глазах.

Он очнулся оттого, что изо рта и ноздрей текла смешанная с желчью горькая вода. Бурбаж с силой давил ему на живот, заставляя корчиться и исторгать воду из легких.

Осунувшийся и избитый о камни Эльяс склонился над Стилгаром, встревоженно глядя на корчившегося у его ног наиба и ожидая, когда тот сделает очередной судорожный вдох.

– Он будет, как Энно, который умер, поглотив слишком много воды, но которого Холлик смог вернуть к жизни.

– Сегодня ни один боец не утонет, – кивнув, сказал Бурбаж.

Стилгар пытался сказать, что с ним все в порядке, но вместо слов изо рта снова полилась желчь. Он перевернулся на живот, и его снова вырвало. Ноги и руки сильно дрожали. У него не было слов, чтобы рассказать, что он прочувствовал, находясь в освещенной солнечными лучами воде. Он помнил мрак смерти, но очень смутно – это воспоминание почти полностью стерлось из памяти. По всему телу распространилась теплая, очень приятная волна.

Бурбаж уже послал своих солдат искать и вылавливать из реки пропавший в ней груз. Утонули семнадцать яков, остальные, мокрые и растерянные, бродили по обоим берегам реки. Некоторые животные исчезли неизвестно куда.

– Нам не хватит оружия и припасов. Сейчас нам надо двигаться быстрее, чтобы вовремя добраться до склада с оружием, – сказал Бурбаж. – Иначе еда и топливо закончатся у нас быстрее, чем мы успеем выполнить задачу. Будем надеяться, что у мятежников хорошее снабжение.

Стилгар с трудом поднялся на ноги. Солнечный свет казался ему ярче обычного, а ощущение высыхающей на коже воды и поганый вкус во рту неоспоримо свидетельствовали, что он жив. Каким-то закоулком мозга он понимал, что поддался смерти и наверняка бы умер, если бы эти люди не вытащили его из воды. Он остался в живых только по воле Бога. Значит, он должен совершить еще многое во славу Муад’Диба.

Все еще немного оглушенный, Стилгар припомнил, как он когда-то дал клятву верности молодому человеку, которому суждено было стать сначала вождем фрименов, а потом и владыкой всей Империи. Это было в огромной зале, переполненной воодушевленными шумливыми фрименами. Он поднял криснож и очертил им круг над головами. Пещера наполнилась ревом множества глоток, скандировавших: «Я хья джоухада! Муад’Диб! Муад’Диб! Я хья джоухада!»

Да здравствуют воины Муад’Диба! Пол велел ему встать на колени, взял у него криснож и заставил повторить вслед за собой: «Я, Стилгар, принимаю этот нож из рук моего герцога. Я посвящу этот клинок делу Муад’Диба и на погибель его врагов и буду верен моему герцогу, пока в жилах течет кровь».

Кровь и в самом деле потекла рекой.

И вот теперь, несмотря на то что Стилгар едва не утонул, на него снизошло глубокое понимание, почти озарение. Своими собственными глазами он уже видел зеленые леса и болота. Он видел моря и быстрые реки. Скоро он увидит заснеженные вершины гор. Но Муад’Диб чуть было не лишился своего верного слуги из-за какой-то нелепой случайности. Теперь Стилгар отчетливо сознавал, где его истинное место.

Фримен всегда будет чужим везде, где нет великой пустыни. Он, Стилгар, должен служить Муад’Дибу дома, на Дюне. Он уже был провозглашен планетарным правителем Арракиса, и Муад’Диб предложил ему пост государственного министра. Он не должен больше сражаться на полях битв. Драться могут и другие. Стилгар принесет больше пользы в Арракине, сражаясь в политических баталиях.

После окончания нынешней миссии он вернется к Муад’Дибу и найдет способ остаться на Арракисе.

Оружие может быть изготовлено в бесчисленном множестве форм и конструкций. Некоторые его виды очень напоминают людей.

Учебник убийцы

– Я хоть и маленькая, но могу тебя победить, – с этими словами Мари мило улыбнулась Талло. – Ты можешь сколько угодно морочить им голову, заставляя их думать, что ты совершенен, но я-то хорошо знаю твои слабости.

Девочка встала в боевую стойку, отчего стала казаться еще меньше, чем была на самом деле, менее опасной и обманчиво безобидной. Так же, как ее соперник на травяной лужайке, она была босая и одета в обтягивающий спортивный костюм.

– Выглядишь ты как безвредный ребенок, – мягко произнес Талло. – Но с моей стороны было бы непростительной глупостью недооценивать твои возможности.

Было самое начало дня, весьма прохладного для этих мест. Деревья колыхались на ветру, дувшем со стороны гнилого озера. Тлейлаксу надели теплые шапки, спасаясь от холода. Несмотря на иллюзию свободы, за Талло внимательно наблюдали. Вот и сейчас, с двух сторон, по краям травяного поля стояли два наблюдателя, диктуя что-то в свои диктофоны, поблескивавшие на солнце.

На этой охраняемой лужайке Талло, словно башня, возвышался над маленькой Мари. Он едва двинулся с места – только для того, чтобы не спускать глаз с начавшей кружить около него девочки.

– Вчера ты поставила мне синяк, – сказал Талло, – но сегодня это не повторится.

– Тебе же нравится получать синяки и порезы.

В тот раз, после того как Мари ударила Талло по голени, он захромал в лабораторию, не в силах скрыть боль. Техники бросились к нему, чтобы смазать ушиб быстродействующей целебной мазью, но доктор Эребоом решил сам лечить травму, отогнав прочь всех, включая и Мари, прежде чем снять со своего подопечного бежевый костюм.

Мари сразу поняла причину: ученый альбинос знал о склонности Талло наносить себе раны, но тщательно скрывал этот факт от своих коллег. Эребоом не мог допустить, чтобы посторонние люди увидели свежие царапины и старые рубцы. Как же часто эти скрытные и замкнутые тлейлаксу лгут друг другу, подумала девочка.

Талло сегодня двигался с трудом, а это значило, что его до сих пор мучает боль в ногах. Тем не менее он сумел нанести неожиданный удар прямыми пальцами, но Мари уклонилась, и Талло промахнулся на несколько сантиметров. Девочка даже не почувствовала дуновения ветерка от взмаха руки соперника.

Мари, зная, насколько хорошо она подготовлена, считала себя подходящим противником этого неважно скроенного творения тлейлаксу. Но она играла – и дралась – с ним, внимательно наблюдая и учась. Правда, Талло тоже многому у нее научился. В принципе они могли составить неплохую боевую команду.

Используя технику повышенной чувствительности к восприятию, усвоенную от матери, Мари стала хорошо понимать Талло. Он обладал исключительными боевыми навыками и был энциклопедически образован, но тлейлаксу относились к нему как к образчику, как к результату ценного эксперимента, как к ребенку. Иногда он ради забавы сознательно принимался играть роль несмышленого дитяти. Вспышки неуемной активности и игры служили для Талло лишь отвлечениями. После таких вспышек он часто впадал в депрессию, словно проваливался в темную пропасть. Он и сейчас падал в нее, и Мари ясно это видела.

Мари постаралась ударить Талло по голени ступней. Он увернулся, отпрянул назад и принял оборонительную стойку. Она продолжала нападать, ударила еще несколько раз, но каждый раз промахивалась. Несмотря на все усилия, даже в тех случаях, когда ей казалось, что удар должен достичь цели, ей не удавалось коснуться соперника.

Талло шутливо дразнил ее.

– Надо лучше целиться!

Голос его звучал как-то неправильно. Казалось, что он слышится отовсюду, как будто звуки рассеивались ветром в разные стороны. Может быть, он делал это специально, чтобы отвлечь внимание?

Мари сделала стремительный кувырок и перелетела через Талло, решив напасть на него сзади. Наконец, когда он обернулся, чтобы отразить нападение, она уперлась руками в траву и словно пулю направила в него все свое маленькое тело. Это был проверенный прием Бинэ Гессерит. Мари ударила Талло в центр живота, и ей показалось, что она пролетела сквозь него. Со всего размаха девочка шлепнулась на траву, не успев даже сгруппироваться.

Талло рассмеялся, видя ее изумление.

– Я слишком быстр для тебя! – Губы его шевелились, но звук, казалось, доносился из совершенно другого источника. – Я – Квизац Хадерач. Я могу все.

Мари отряхнулась и посмотрела на наблюдателей, стоявших с испуганными и озабоченными лицами на краю поля.

– Как это на самом деле у тебя получилось? – тихо спросила она.

Лицо Талло было бесстрастным, как фарфоровая маска.

– Разве волшебники раскрывают секреты своих чудес?

– Своим лучшим друзьям раскрывают.

– Друзьям. – Теперь лицо Талло выражало лишь крайнюю степень недоумения. Потом он прошептал: – Я не могу сказать тебе этого здесь.

Талло стоял как статуя, изо всех сил стараясь понять, что происходит у него внутри. О чем он думал? Производил ли какие-то вычисления своим ментатским разумом? Лицо его утратило всякое выражение, и хотя он смотрел на Мари в упор, казалось, он ее не видел. Потом выражение лица изменилось, словно повинуясь приливам и отливам душевной энергии. Мари заметила, что на поле наступила полная, гнетущая тишина. На противоположном краю ковра из голубоватой травы наблюдатели затаили дыхание.

– Пошли со мной. – Поведение Талло в мгновение ока стало детским и дурашливым. – Мы будем играть в прятки.

Сказав это, он сорвался с места и побежал. Мари бросилась за ним следом и на бегу услышала, как лаборанты, пытаясь их догнать, звали на помощь. Потом она увидела, как справа, наперерез им, с края поля выбежал охранник.

У Талло были мощные мускулистые ноги и сложение атлета. Он легко оторвался и от охранника, и от лаборантов. Вслед за Талло Мари сбежала с короткого склона и влетела в заросший мхом туннель под пешеходным мостиком. Оказавшись в тени, Талло нырнул вправо и скрылся из виду. Она поспешила вслед за ним в следующий туннель, но в этот момент он окликнул ее сзади:

– Не туда. Беги ко мне, быстро!

Растерявшись, Мари обернулась и увидела Талло в полумраке входа в другой туннель. Фалидеи изобиловали туннелями, но даже Талло не мог передвигаться с такой фантастической быстротой.

– Как это у тебя получилось?

– Еще одно небольшое волшебство, – шепнул Талло на ухо Мари, а потом добавил: – Там было всего лишь усиленное объемное голографическое изображение. Я довел эту технологию до такого уровня, о котором даже тлейлаксу не могли помыслить. Именно поэтому ты не смогла до меня дотянуться. Я все время находился здесь.

В противоположном конце туннеля замигал свет фонаря. Охранники, сердито переговариваясь, старались найти беглецов. Они даже не догадывались, что Талло сделал с их собственной системой.

Между тем Талло продолжал возбужденно говорить:

– Я могу взломать и уничтожить любую систему безопасности и слежения, какие только есть в их распоряжении. На этот раз я позволю им себя поймать, но только потому, что я сам еще не готов.

– Не готов к чему?

– У нас очень мало времени. – Он горячо зашептал ей на ухо свое признание: – Будучи близок к совершенству, я отчетливо вижу, насколько далеко я от поставленной передо мной цели. Доктор Эребоом знает, что я несовершенен. Когда об этом узнают другие мастера, они закончат эксперимент, покончив заодно и с самим Эребоомом. Потом они сделают следующую попытку.

Преследователи шли к беглецам с разных направлений, громко переговариваясь и светя себе фонарями. Снова приняв простецкий и глуповатый вид, Талло выступил вперед и шутовским жестом поднял вверх руки, давая понять, что сдается.

В этот вечер Талло отключил системы охранной сигнализации и приборы слежения и использовал тот же трюк для Мари. На кроватях остались их полноспектровые голограммы. Девочка, правда, испытывала некоторые угрызения совести, пробираясь мимо спящих родителей, но посчитала, что будет нелишним узнать, что на уме у ее новоявленного друга. «Информация есть лучшее оборонительное оружие». До разговора с матерью и отцом ей надо самой понять игру Талло.

Безлунной ночью товарищи по играм выскользнули из-под бдительного надзора на улицы тихого и зловещего города Фалидеи. Найдя уютное место в полуразрушенном заброшенном доме на берегу зловонного озера, Мари и Талло устроились там и проговорили почти до утра. Пока они беседовали, глядя на редкие огни города, Мари не оставляла попыток понять и, если окажется возможным, направить в нужное русло душевную энергию молодого человека, как учили ее родители, чтобы сделать Талло лояльным не мастерам Тлейлаксу, а ей.

Кандидат в Квизац Хадерачи обладал более мощным потенциалом, чем ей казалось вначале. Может быть, он действительно мог прозревать мрак будущего, и, наверное, он с абсолютной достоверностью знал, что потерпит неудачу. Но если это так, то у Талло было, если можно так выразиться, слепое пятно в том, что касалось Мари, а это была вопиющая слабость, каковой она собиралась воспользоваться. Талло отчаянно желал избавления от тисков, в которые попал, и Мари поможет ему это сделать.

Опасность – фоновый шум моей жизни. Я не могу различить отдельную угрозу точно так же, как вы не можете различить единичный щелчок в треске статического электричества в наушниках.

Принцесса Ирулан. Жизнь Муад’Диба, том I

Церемония Великой Капитуляции была спланирована с большим, пожалуй, тщанием, нежели иная военная операция джихада Пола Атрейдеса. Все время, которое Ирулан не проводила с Руги, она посвящала приготовлениям, время от времени внося свои предложения. Армия преданных слуг-добровольцев была выбрита, вымыта и обмундирована в новую форму. Люди украшали величественную цитадель. Огромные стяги свисали с вершин северных скал.

Население Арракина – от нищих, купцов и до городских стражей – горело желанием принять хотя бы небольшое участие в подготовке будущего торжества только для того, чтобы потом иметь возможность сказать, что и они были его частью. Случались даже поединки на ножах между людьми, оспаривавшими друг у друга ограниченные вакансии.

Служба безопасности Пола утроила бдительность. Прежде чем получить допуск на церемонию, представителей Домов Ландсраада допрашивали во второй раз, чтобы исключить всякую возможную угрозу с их стороны. Федайкины Пола действительно пресекли две неудачные попытки пронести оружие в небесный аудиенц-зал. Правда, несостоявшиеся убийцы не учли огромные размеры помещения, в котором Пол собирался принять всех представителей сразу. Оружие имело слишком малый радиус стрельбы, чтобы пули могли просто долететь до Императора, разве только убийцы разместились бы в непосредственной близости от него. Но ни один из подозреваемых аристократов не обладал благородством, достаточным для такого почета. Все они должны были сидеть в самых задних рядах. Теперь вместо того, чтобы ждать начала церемонии, эти двое ждали дальнейших допросов в каменной темнице.

Ирулан позаботилась о том, чтобы Руги отвели одно из самых лучших мест в зале – в первом ряду, прямо перед встроенным в пол каменным помостом. Император Муад’Диб будет сидеть на троне, выточенном из элаккского дерева специально для торжественной церемонии. Сам Пол говорил, что этот трон из Икацского дерева живо напоминал ему давнюю войну убийц.

Пол установил два трона меньших размеров по правую и левую руку от своего трона – один для Ирулан, его законной жены, а второй для Чани, истинной супруги его сердца. На ступень ниже было поставлено маленькое кресло для Алии. Таким образом, Император окружил себя тремя женщинами, каждая из которых была по-своему могущественной.

Кроме того, Пол издал довольно противоречивый приказ. Он велел, чтобы – из соображений безопасности – никто в зале не пользовался персональными защитными полями. В течение многих столетий действовало неукоснительное правило, запрещавшее применять бластеры против мишеней, окруженных электронным защитным полем, ибо в результате их взаимодействия происходил взрыв, не уступавший по мощности атомному. Это правило было краеугольным камнем во всех уложениях о допустимых способах ведения войны. Никто не смел преступать этот закон, ибо взрыв уничтожал не только мишень, но и стрелявшего, не говоря уже об ужасных разрушениях.

Однако эмоции, фанатизм и ненависть поколебали незыблемость таких правил и законов. Один человек, выстреливший из маломощного, скрытно пронесенного в зал бластера в противника, защищенного электронным экраном, мог устроить взрыв, который испепелил бы всю огромную цитадель, Муад’Диба и все его семейство, а заодно и большую часть Арракина. Такой акт неприемлемой в недавние времена жестокости был вполне возможен теперь. Исходя из этого, всем присутствующим на церемонии было запрещено пользоваться защитными полями.

Небесный аудиенц-зал представлял собой похожее на пещеру сводчатое помещение, венец архитектурного изящества и показного, бьющего в глаза величия. Отлично помнившая императорский дворец на Кайтэйне Ирулан не думала, что ее можно впечатлить величием, но даже она не смогла сразу оценить и воспринять всю грандиозность сооруженной по плану Уитмора Бладда цитадели. Перед таким величием благоговейный трепет испытывали все – от последнего могильщика до богатейших правителей покоренных планет. Да, мастер меча превзошел все ожидания.

Пол хотел, чтобы частью церемонии стало выступление перед собравшимися этого мастера меча и талантливого архитектора, но сам Бладд настаивал на том, что его сооружение говорит само за себя куда более красноречиво, нежели любые слова, какие он сможет произнести.

– Как могу я требовать лести от собравшихся, если на моей стороне ваше уважение и я имею возможность оставить эту цитадель на суд потомков?

Тем не менее было очень заметно, что Бладд отнюдь не против того, чтобы погреться в лучах славы.

Стены вокруг трона элаккского дерева были причудливо украшены калейдоскопом повторяющихся дугообразных прорезей – каждое размером с голубиное гнездо. Щели перемежались мелкими витражами, вырезанными в разнообразных геометрических формах. Ирулан понимала, что эти сложные узоры позволяли скрывать сколько угодно камер слежения и сенсоров. Бладд был очень скрытен и добросовестен во всем, что касалось его работы, как восторженный ребенок, которому поручили ответственное дело. Сейчас мастер меча сидел на почетном месте в первом ряду у подножия трона Ирулан и очень напоминал ей одного из павлинов, которые некогда расхаживали по императорским садам Кайтэйна. Держа руку на эфесе своей узкой рапиры, Бладд сиял широкой улыбкой.

Неподалеку сидел и Корба, казалось, погруженный в молитвенный экстаз. Корба решительно отказался от всякого упоминания своего имени в связи со строительством цитадели, ибо считал, что с этим зданием может быть соединено только одно имя – Муад’Диба.

Когда церемония наконец началась, Ирулан внезапно почувствовала себя маленькой и беспомощной перед лицом сотен представителей семейств Ландсраада, явившихся по прямому вызову Пола, и тысяч других планетарных представителей, заполнивших роскошную цитадель.

После того как администраторы аппарата подсчитают число явившихся на церемонию представителей и поименно сопоставят список присутствующих со списком приглашенных, Муад’Диб узнает, кто пренебрег вызовом, осмелившись перечить воле Императора. Затем должны будут последовать карательные экспедиции.

Люди в зале тихо перешептывались, а Ирулан смотрела на Руги, ожидавшую своей очереди, сидя в одном из первых рядов. За время пребывания на Арракисе и тесного общения с Ирулан Руги просто расцвела. С каждым днем она становилась все более уверенной в себе. Но при всем том Ирулан была удивлена, видя, что сегодня на церемонии Руги выглядела просто красавицей. Главным украшением Руги из всех драгоценностей Дома Коррино была фамильная гордость. Куда делись застенчивость и неуверенность, сквозившие в каждом движении и жесте младшей сестры Ирулан. Руги держала себя с достоинством, приличествующим дочери Императора.

Ирулан взглянула на Чани, отметив про себя безмятежность и красоту этой фрименской женщины. Воспитанная на политической арене Ирулан всегда была готова принять политическую реальность. Она понимала, что Пол выбрал ее в жены только для того, чтобы упрочить свое правление, придать ему легитимность, но настоящей его супругой и возлюбленной была эта пустынная наложница. Конечно, Муад’Диб мог поступать как ему заблагорассудится. Никто не посмеет возразить, если он пожелает иметь двух жен или дюжину любовниц. Ирулан было не важно, изливает ли Император всю свою любовь на эту фрименскую красавицу, но Чани, как волчица, не имела ни малейшего желания делить его с другими женщинами.

Зал был выстроен так, что в нем гасились все фоновые звуки. Стены, окружавшие большой трон и помост, на котором он стоял, были сложены так, что в них тонули звуки шума большой толпы.

Когда Пол встал, в зале наступила мертвая тишина, как будто все присутствующие вдруг разом онемели.

– Когда заканчивается война, наступает мир. – Слова Муад’Диба многократно усиливались и повторялись сотнями вмонтированных в стены небесного аудиенц-зала громкоговорителей. – Более восьмисот представителей со своими свитами прибыли сюда склониться перед моей властью и подхватить знамя Муад’Диба. Моя победа неизбежна, и я очень хочу закончить эту борьбу без дальнейшего кровопролития.

Пол сделал паузу, и присутствующие застыли в напряженном ожидании продолжения тронной речи.

В наступившей тишине Ирулан отчетливо различила какой-то неестественный посторонний шум, какое-то зловещее жужжание. Чани тоже услышала этот звук и резко повернулась, чтобы определить его источник. В тот же миг Ирулан заметила какое-то движение и осознала, что начали открываться десятки расположенных в стене норок. Шум исходил из этих маленьких черных отверстий. Мастер меча Бладд уже вскочил на ноги, выкрикивая какие-то предостережения.

Множество мелких самонаводящихся снарядов зажужжали в воздухе, как рой рассерженных ос.

Я вижу чудовище, растущее вокруг и внутри меня.

Принцесса Ирулан. Муад’Диб и джихад

Жужжа своими антигравитационными полями, самонаводящиеся снаряды словно хищные угри высыпались в воздух, ускоряясь после нахождения мишеней. Снаряды были похожи на стержни длиной с человеческую ладонь с острым отравленным жалом на конце. С сильным шумом эти невесомые стрелы летели по залу.

Охваченный ледяным ужасом Пол вдруг понял, что уже видел эту жуткую сцену во сне: множество смертоносных стрел, бесчисленные жалящие иглы, тысячи мучительных смертей. Вызванные предзнанием видения зачастую были смутными и редко документально точными. Теперь же еще один недавний сон, щелкнув, встал на место, словно тумблер сложного запирающего механизма; живое изображение резных украшений аудиенц-зала слилось с резным изображением рыбы, плывущей по деревянным волнам… теперь эта картина стала необычайно четкой, проступили все детали, и он понял, что видел его очень давно, на передней спинке своей кровати в арракинской резиденции.

Спинка тогда отогнулась вниз, и в образовавшемся отверстии показался первый самонаводящийся снаряд. Именно это должен был сказать ему сон, но он не смог верно его истолковать, а теперь было уже поздно.

Пол насчитал уже дюжину смертоносных снарядов, но только спустя мгновение заметил, что они представляли собой модифицированные конструкции, основанные на пиратски скопированных иксианских моделях: самоуправляющихся следящих системах и запрограммированных убивающих снарядах, приводимых в движение рудиментарными импульсами. Несмотря на то что все эти модели были созданы на основе одного и того же общего принципа, эти снаряды выглядели иначе, чем снаряды, вылетавшие из-за спинки кровати, – те были обыкновенными металлическими стерженьками. Эти же самоуправляющиеся снаряды были устроены более сложно, правда, их примитивные программы наводили снаряды на жертвы не избирательно, то есть они не могли поражать только определенных людей. Хотя каладанские акулы тоже были неправдоподобно примитивны, но тем не менее смертельно опасны.

Приглушенный шум зловещего движения снарядов, вычурно одетая публика в аудиенц-зале, великое празднество – все это эхом отдалось в сознании Пола, напомнив ему страшное дежа-вю: свадьба отца, летящие по воздуху острые как бритвы вращающиеся диски, мастер меча Динари и его героическая смерть, эрцгерцог Арманд с отрубленной рукой. Илеса в своем великолепном свадебном платье, залитом кровью.

«Чани!»

Он не может допустить, чтобы такое повторилось.

Четыре снаряда кучно полетели к трону. Быстрым отчаянным движением Пол толкнул Чани на пол, хотя она уже приготовилась сражаться.

– Лежать!

Стремительно развернувшись, он отбросил в сторону Ирулан, и она попыталась спрятаться от опасности под перевернутым креслом. Алия в это время кубарем скатилась со ступеней и исчезла из виду.

Первый снаряд вонзился в центр спинки трона, на котором Пол сидел всего несколько секунд назад.

Федайкины среагировали на опасность без промедления и колебаний. Они выбежали из проходов между рядами кресел и бросились на помост, чтобы заслонить Муад’Диба своими телами. Бладд тоже выскочил на сцену, отражая рапирой летевшие снаряды.

Но Пол и сам старался остановить смертоносные стержни. Снаряды летели так быстро, что Пол мог уклониться зараз только от одного из них. Один из снарядов прожужжал под рукой Пола, и тот стремительно переместился влево, чтобы избежать удара. Двое федайкинов встали на пути снарядов, встретив смерть грудью. Люди упали, корчась в судорогах, вызванных ядом. Смерть настигла их спустя считанные мгновения.

И паника, и громадное скопление людей вокруг трона затрудняли точное наведение снарядов. Было запущено около двадцати стержней, и многие из них уже нашли своих жертв.

С резким металлическим стуком, напоминающим звон камертона, рапира Бладда отразила еще один летящий снаряд. Мастер меча стоял перед Ирулан, пытавшейся защититься креслом. К Бладду подлетел еще один стержень, и он отразил, бешено вращая в воздухе тонкой рапирой.

Не вполне понимая, что происходит и откуда грозит опасность, люди бросились прочь из Небесного аудиенц-зала. Сидевшие в первых рядах обратились в бегство, натолкнувшись в проходах на плотную толпу других гостей, тоже искавших спасения.

Из декоративных отверстий вылетел второй заряд самонаводящихся снарядов, это была вторая волна, которая тоже стремительно понеслась к Полу. Чани неподвижно лежала на полу, поняв, что любое движение привлечет к ней ядовитую иглу. Но когда еще один сраженный федайкин упал на помост рядом с ней, Чани перекатилась ближе к нему, неосознанно стараясь помочь умирающему.

Пол видел, как самонаводящийся снаряд изменил траекторию и полетел к Чани, но теперь Пол вдруг обрел сверхъестественную способность наперед угадывать каждое движение. С немыслимой быстротой он прыгнул вперед, чтобы схватить снаряд рукой. Антигравитационное поле затрудняло захват, и Полу пришлось изо всех сил сдавить смертоносное жало.

В ту же секунду Император ощутил жгучий, очень болезненный укол.

Ментатский расчет тут же подсказал ответ. Центральный стержень снаряда был покрыт кольцом других острых шипов, тоже сочащихся ядом. Не обращая внимания на то, что смертоносные жала впились в его руку, Пол изо всех сил сдавил снаряд и, размахнувшись, ударил концом центральной иглы по камню помоста.

Пол почувствовал, что смертельный яд начинает проникать в его кровь, но он знал способ нейтрализовать токсин. Обученный техникам изменения обмена веществ, разработанным в ордене Бинэ Гессерит, Пол распознал ядовитое вещество, выявил строение молекулы и изменил его так, чтобы нейтрализовать яд. Это заняло у Императора всего мгновение, но этого мгновения у него не было. К нему устремились другие снаряды.

Но теперь Пол обладал иммунитетом к яду, в организме начало вырабатываться противоядие. Отпрянув назад, он схватил еще один снаряд, летевший ему прямо в лицо. Снова Пол ощутил укол иглы и снова разбил снаряд о каменный пол.

Развернувшись в поисках следующего снаряда, Пол внезапно понял, что второй снаряд был заряжен другим ядом, отличавшимся от первого. Этот яд был таким же смертельным, но требовал иной модификации иммунитета для своей нейтрализации. Любой из этих ядов оказался бы смертельным для обычного человека, да и Полу пришлось приложить много усилий, чтобы противодействовать не одному токсину, а сразу двум. Во всем этом дьявольском действе была какая-то немыслимая избыточность.

До Пола внезапно дошло, что, планируя эту атаку, кто-то точно предусмотрел и принял в расчет его способности.

Таинственный противник верно оценил силы Пола Муад’Диба Атрейдеса. Попытка покушения была предпринята в тот момент, когда он находился с теми, кого любил, что вынудило его защищать не только себя, но и их. Это, кроме того, означало, что он встретится с угрозами такими же хитроумными и опасными, как во время изматывающих тренировок с Дунканом Айдахо и Сафиром Хаватом. Если бы не помощь Бладда, то Ирулан, вероятно, была бы уже мертва.

Пол стал похож на беснующегося дервиша, он хватал на лету снаряды, сталкивал их друг с другом, ловил их в воздухе, прежде чем они успевали поразить Чани, Ирулан, Алию и даже Бладда. Трон был густо утыкан ядовитыми иглами, и каждый снаряд был напитан новым смертоносным токсином. Дело принимало все более дурной оборот!

Пол был уже на грани истощения. Все тело гудело от напряжения. Полу приходилось отражать и ловить снаряды и бороться с отравлением.

В воздухе было уже больше сотни снарядов – во всяком случае столько, что Пол уже не мог их остановить. Многочисленные раны покрывали его руки, плечи, грудь и спину. Теперь он уже не мог концентрировать внимание на каждом снаряде, так как все силы уходили на нейтрализацию все новых и новых ядов, непрерывно поступавших в кровь. На помосте лежала груда мертвых тел, люди в зале кричали от ужаса.

Корба выкрикивал приказы, организуя людей. Теперь он снова был не жрецом, а федайкином. Он приказал солдатам стрелять по отверстиям, чтобы блокировать вылет новых снарядов. Кто-то – кажется, это был Бладд – набросил индивидуальный защитный экран на Пола и включил его. Поле замедляло полет снарядов, и Полу стало легче перехватывать их. Бладд и сам надел защитный экран, очевидно, пронеся в зал эти устройства, нарушив приказ Императора. Но теперь этот акт неподчинения оказался весьма кстати. Бладда следовало не наказывать, а наградить за предусмотрительность.

Люди Корбы, тоже надев защитные устройства, шли среди мертвых тел, пользуясь дубинами, кусками материи и перчатками для захвата самоуправляющихся снарядов. Половина этих федайкинов погибла, но остальные, невзирая ни на что, продолжали бороться со смертельной угрозой.

Несмотря на страшное напряжение всех своих сил, Пол заметил, что опасность начинает уменьшаться. Теперь можно было направить основные усилия на то, чтобы остановить распространение ядов по организму. Когда он наконец полностью пришел в себя и без сил повалился у подножия трона, то понял, что опасность миновала. Атака закончилась.

Или это еще не конец? Пол почувствовал в затылке какую-то пульсацию, было такое впечатление, что в голове завибрировали инфразвуковые волны.

К Полу подбежала Чани. Она была утомлена, но глаза ее остались ясными, лицо раскраснелось. Она была невредима, хотя платье ее было разорвано, а волосы сильно растрепались.

– Усул, ты ранен!

– Я буду жить. – С мукой Пол окинул взглядом последствия ужасающего побоища. Большая часть гостей была эвакуирована из Небесного аудиенц-зала, сюда пытались пробиться охранники и врачи. Все, кого задели смертоносные снаряды, либо умирали, либо уже погибли. Другие участники церемонии пострадали от всеобщей паники.

Пол попытался успокоиться и взять себя в руки, но его не отпускало чувство, что им всем продолжает грозить другая опасность. Эта мысль билась в мозгу, не давая ему покоя. Насколько он видел, все смертоносные иглы были нейтрализованы, все отверстия в стенах разбиты выстрелами. Тогда почему его не покидает предчувствие какой-то неминуемой опасности? Мысль продолжала пульсировать в голове, не желая уходить.

В голове стоял такой звон, что трудно было сосредоточиться. Он смог нейтрализовать все яды, но это потребовало такого напряжения всех сил, что он чувствовал себя на грани полного изнеможения.

Но предчувствие страшной опасности не покидало его.

Чани присела рядом с ним, обвила руками, и от этого объятия Пол ощутил, как силы возвращаются к нему. В мозгу вспыхнул неясный, но мощный предостерегающий импульс. Он не мог понять, что должно произойти, но понимал, что надо что-то делать. Чувство было сильным и непреодолимым.

Собрав все силы, он обхватил Чани и поднял ее на руки. В тот же миг всех удивил мастер меча Бладд.

– Милорд, ложитесь!

Бладд с силой толкнул Пола, и все трое – он сам, Чани и Пол – покатились вниз по лестнице с помоста, упав на груду мертвых тел.

Не прошло и доли секунды, как взорвалась маленькая бомба, заложенная под троном Императора. Над помостом взлетел огненный шар.

Совершенство заключает в себе надменный вызов. Если человек настаивает на совершенстве, а в ответ получает изъеденную изъянами человечность, то он разочаровывается и впадает в иррациональный гнев, доказывая тем самым, что и он сам – всего лишь человек, причем ущербный.

Дюны Муад’Диба

– Сегодня у нас будет новое развлечение. – Тихий голос Талло дрожал от волнения, когда они с Мари встретились в одном из учебных залов. Наблюдавшие за ними тлейлаксу, кажется, считали их общение «конструктивными играми», но доктор Эребоом нервничал все сильнее, видя нарастающее подозрение в отношении его кандидата на роль Квизац Хадерача. По большому счету Талло был подобен пустоте в человеческом облике, дававшей немного ответов на вопросы о своей сути.

– И что же это за развлечение? – Мари огляделась, но не увидела ничего необычного в маленьком лабораторном помещении. Стены были увешаны автоматами для интерактивных игр, а в самой комнате стояли экзотические механические тренажеры. За одной из множества темных зеркальных панелей – Мари знала это доподлинно – скрывалась вездесущая камера слежения. Изображая детскую непосредственность, Мари всякую минуту ждала от Талло какого-нибудь сюрприза.

Не обращая внимания на прячущихся за зеркалами наблюдателей, он взял Мари за ручку и вывел в коридор.

– Я хочу, чтобы сегодня, в этот особый день, ты была со мной. Я долго ждал этого дня. – Он повел ее к пункту охраны, где сидели два бдительных тлейлаксу средней касты, но синие огоньки тревожных сканеров погасли при приближении Мари и Талло. Кандидат на роль Квизац Хадерача и девочка прошли мимо охранников, которые, казалось, не заметили их, хотя и смотрели в упор.

Способность Талло манипулировать техникой тлейлаксу казалась сверхъестественной.

– Мастера возлагали на меня большие надежды, но, кажется, уже ничего от меня не ждут. – Безупречные губы юноши сложились в презрительную улыбку. – Зачем им было создавать Квизац Хадерача, если они полагали, что смогут втиснуть его в угодные им рамки?

Они прошли второй пункт охраны, но, как и в первый раз, охранники просто их не заметили. Подойдя к выходу, Талло коснулся ладонью панели идентификатора. Дверь бесшумно поднялась вверх, открыв выход. Талло сжал кулак.

– Я знаю о городе Фалидеи гораздо больше, чем они могут даже догадываться.

Мари насторожилась еще больше, когда они проникли в какую-то комнату с высокими потолками – судя по всему, это была запретная зона. Спутник Мари запер за собой дверь и блокировал ее изнутри тяжелым металлическим брусом.

– Так, мы забаррикадировались. Все, теперь мы в безопасности.

– В безопасности от чего?

Всем своим существом Мари предчувствовала опасность, и исходила она от Талло.

– Теперь мы можем спокойно заняться делом. – Его обычно бесстрастное лицо стало резким и угловатым, в глазах появился маниакальный блеск. – Предзнание, данное мне тлейлаксу, позволяет мне предвидеть, что я потерплю неудачу. Я обречен на нее. Но то, как именно я потерплю фиаско, находится под моим контролем. Но уж если мне не суждено стать Квизац Хадерачом, я постараюсь, чтобы мой провал стал весьма зрелищным.

Он коснулся своего предплечья, на котором из-под рукава спортивного костюма проступила влажная кровавая полоса от особенно глубокого пореза.

– Лучше всего запоминаются болезненные уроки.

Только теперь Мари рассмотрела девять камер, запертых электронными замками. В каждой камере сидел двойник Талло – мускулистый, безупречно сложенный молодой человек.

– Познакомься с моими братьями, – сказал он. – Все они подготовлены мне на смену.

Идентичные копии Талло стояли в своих клетках, вперив в пространство молящие взгляды. Все копии бодрствовали, находились в состоянии повышенной готовности, казалось, напряженно ожидая своей очереди.

– Видишь, каждый из них ждет, когда меня уничтожат и выбросят, чтобы стать следующим. Не надо слушать, что говорит Эребоом. Тлейлаксу еще очень далеки от создания настоящего Квизац Хадерача.

– Ты собираешься их освободить?

Глядя на девять оставшихся клонов, Мари задумалась о том, сколько было клонов до Талло и от скольких избавились тлейлаксу. Может быть, нынешняя копия кандидата тоже вот так стояла в клетке и с нетерпением считала бесконечно долгие дни, ожидая своей очереди? Сколько же предыдущих версий Квизац Хадерача были признаны негодными и уничтожены?

Талло грациозно поднялся на галерею, протянувшуюся вдоль стены на высоте камер. Мари поднялась за ним, пытаясь скрыть беспокойство и поглядывая на запертых в клетки клонов, внимательно следивших за каждым движением Талло. А он застыл перед панелью дистанционного управления; отсутствующим взглядом он смотрел в одну точку, словно сложные приборы ввели его в транс.

Мари молча встала рядом, внимательно следя за Талло. Тихим грустным голосом он обратился к девочке:

– Всю мою жизнь мастера сканерами регулярно исследовали мой головной мозг, проводили сложные биохимические тесты, закручивали по своему усмотрению мое мышление, регистрировали мои движения и записывали слова. Но я устроил так, что теперь они никогда не смогут этого делать. Я обманул их. – Он посмотрел на нее, и лицо его исказилось от душевной боли. – Я обманул и тебя, Мари. Всеобъемлющее знание и предзнание ложатся слишком тяжким грузом на мои плечи, я не могу больше его выносить. Меня подавляют завышенные надежды, возложенные на меня тлейлаксу. – Он скорчил недовольную гримасу, но Мари и раньше замечала у Талло резкие перепады настроения. Он протянул руки к панели, словно нащупывая ладонями теплые потоки, поднимавшиеся от электрических цепей аппарата.

Мари напряглась, ожидая, что Талло сделает в следующий момент.

– Я – больше, чем обычный клон, больше, чем гхола, – сказал он, – и намного выше обычного человека. Доктор Эребоом соединил в моем сознании молекулярную память множества людей. Эту память он извлек из клеток исторических личностей, что, как он полагает, поможет мне стать их всемогущей марионеткой. Я чувствую, что я – Гильбертус Альбанс, основатель ордена ментатов. Я – Йоол Норет, величайший мастер меча в истории Гинаца. Одновременно я – кронпринц Рафаэль Коррино и много тысяч других лиц.

– Мне довольно того, что моего товарища по играм зовут Талло, – сказала Мари, намеренно придав излишнюю инфантильность своему тону. – Давай позовем доктора Эребоома. Он поможет тебе, и ты почувствуешь себя лучше. Или давай обратимся к моей маме, она научит тебя некоторым приемам техники Бинэ Гессерит.

– Я не хочу чувствовать себя лучше. Я хочу сделать заявление. Как еще можно заставить тлейлаксу понять, что они сотворили, поколебать их высокомерную уверенность в том, что такая испорченная раса, как они, могут создать совершенство, а потом управлять им?

Мари попыталась отвлечь его:

– Мы можем бежать отсюда. Мы можем убежать из Фалидеев, улететь с этой планеты, чтобы увидеть вселенную. Давай убежим вдвоем.