Увечный бог. Том 1 Эриксон Стивен

  "Где вы?"

  Удинаас поморщился: -Она упряма, почти как я... хотя не совсем.

  "Дом Серен Педак. Значит... Сильхас думал верно. Ты пошел к ней. За помощью".

  - Отчаяние, Рад. Похоже, именно оно управляет в эти дни моей жизнью. А как ты?

  "Сила растет, отец. Кровь Элайнтов. Она меня пугает. Но теперь я могу дотянуться до тебя. Ты не спишь. А я в порядке".

  Удинаас потер лицо. Он показался Риаду стариком - мысль эта вызвала боль глубоко внутри. Потом отец кивнул: - Имассы прячутся к северу от города. В оставленном Тартеналами лесу. Опасно, но выбора нет. Утешаюсь мыслью, что наш древний народ, предок всех людских племен, таится в самой гуще человечества. Если возможно такое, возможно и многое другое. Возможно, мир не так пуст, каким мы хотели его сделать.

  "Отец, Кайлава отослала вас потому, что не желает защищать врата".

  Удинаас отвел взор. -Я подозревал нечто подобное.

  "Она уже сдалась..."

  - Рад, думаю, она всегда этого желала. Я не верю, что смертельную рану Чашке нанесли с той стороны Старвальд Демелайна. Азат был юным, да - но сильным. С Финнестом Скабандари... помнишь нашу уверенность? И вдруг что-то случилось...

  Рад обдумал его слова и ощутил в душе гнев. "Это неправильно", сказал он.

  - Она толкнула Имассов обратно в мир живых...

  "Они жили в живом мире!"

  - Это был сон, обреченный вечно повторяться не развиваясь. В глазах природы это было извращение. Но слушай, Рад, - он склонился вперед, -Онрек все еще ее любит. Не действуй поспешно. Пусть живет.

  "А если вы все умрете? Если Имассов найдут и затравят?"

  - Верь в Серен Педак. Она найдет нам место. Рад, держись подальше от драконов. Когда они придут - будь как можно дальше.

  "Сильхас меня предостерег, отец".

  - Он с тобой?

  "Нет".

  Удинаас кивнул: - Я не особо верил... но он сделал как обещал. Нужно отдать должное. Но я рад, что он исчез.

  "Отец, Серен Педак должна защищать ребенка - он в большой опасности. Предложи ей защиту Имассов".

  Удинаас поднял брови: -Может сработать. Хорошо, подумаю.

  "Не я предложил это, а Сильхас".

  - Ты начинаешь пропадать, Рад...

  "Устал".

  - Осторожнее. Любл...

  Но он уже пропал. Риад поморгал и уставился на мрачную стену пещеры. - Место, где укрыться, - шепнул он. "Только его нам и надо. Только этого мы и просили бы, будь у нас голос. Оставьте нас одних".

  ***  

  - Она решила нас убить, - сказала Стави. Взгляд ее более не принадлежал маленькой девочке. - Меня и Сторию. Ей только Абси нужен.

  Сумерки расстилали свой саван. Ливень где-то разыскал бхедриний навоз, давно высохший, и они сгрудились у мерцающего костерка. Он следил за странными вспышками света от ломаного кристалла, с которым играл Абс.

  - Не убьет, - ободрил он близняшек. - Вы нужны, чтобы сломить волю вашего отца.

  - Ей для этого нужен только Абси, - сказала Стория. - Одну из нас она убьет первой, чтобы привлечь внимание. А потом вторую, чтобы у него остался единственный сын. Тогда отец склонился перед ней. Сдастся.

  - Слишком много думаете, обе. Еще далеко до подобных бед.

  - Ошибаешься, - возразила Стави. - Гораздо ближе, чем кажется, Ливень.

  Он не нашел, что ответить. "Даже солгать не могу". Бросил еще кусок навоза в пламя. - Обнимайтесь-ка покрепче. Абси, иди к сестричкам. Ночь будет холодная.

  - Она ведет нас на север.

  - Да, Стави.

  - Зачем?

  - Не знаю... Ту пустыню нам было не пересечь. - Он огляделся. - Наверное, это чей-то Оплот, если мне позволено судить. Не узнаю звезды, да и нефритовые копья пропали.

  - Садок, - с некоторым раздражением сказала Стория. - Мы уже поняли. Но она все ведет на север.

  - А ну, спать.

  Когда дети улеглись, Ливень набросил на них единственную меховую шкуру и встал размяться. Глянул искоса на ведьму, что притулилась в пятнадцати шагах. Она напомнила труп, который он как-то нашел - одну из деревенских старух, ушедшую в холодную ночь, чтобы умереть в одиночестве. Некоторые из старцев все еще делали так, хотя обычай и начал уходить. Иссушенное существо, вставшее на коленях среди тающего снега в лощинке.

  Возможно, не самый плохой способ умереть. Одиноко, замерзая, пока не улетят все чувства - а потом сон, последний теплый вздох. Он припомнил, что ее истерзали ветра, ледяные иглы пронзили кожу изнутри, вороны нашли глаза, губы и уши. То, что осталось...

  Олар Этиль подняла голову и поглядела на него.

  Ливень отвернулся.

  - Не заходи слишком далеко, - предупредила она. - В этом садке легко заблудиться - а я искать не стану.

  "Потому что мы уже почти на месте?"

  - Если решил сбежать, щенок - не надейся, что приму снова.

  Он отошел, действительно не намереваясь заходить слишком далеко. "Не бросай нас, молили они. Я не брошу. Обещаю". Десять шагов. Он оглянулся. - Духи подлые! - Стоянка пропала - вокруг лишь уходящая в темноту тундра.

  И тут он уловил блеск - "костер. Я смотрел не в том направлении". Ливень побежал к свету. На полпути замедлил бег, потом остановился. "Слишком далеко - я так далеко не отходил. Я вообще едва шагнул..."

  Он видел сидящую у костра фигуру. Содрогнувшись, Ливень осторожно подошел. "Олар Этиль? Ты? Нет.

  Если только ты не прятала этот красный жилет".

  Человек полез пальцами в объемистый рукав, вытащил серебряные кубки, большой графин, а потом и кучу фруктов, печеные сладости.

  "Мне снится всё это. Я сплю с детьми, и стоны мои слышит лишь старая карга".

  Мужчина поднял голову. Лицо его было круглым, раздобревшим от многих лет излишеств. Лицо горожанина. Он взмахнул пухлой рукой: - Быстрее, помавает Крюпп - видите? Времени мало. Идите. Садитесь. Прежде чем Крюпп очнется на жалкой и хрупкой заре в осажденном бедами городе. Вы и есть хранитель моих дочерей?

  - Что? Я...

  - Крюпп был бы там, если бы смог. Фу! Вечное наше извинение, пусть и скудное и ничтожное. Однако же Крюпп знаменит энергичным своим семенем - не он ли проплыл три лиги вверх по реке, дабы оросить милую дочку барона всего за три месяца до скандального ее брака? Хм. Брак оказался скандальным шесть месяцев спустя и о, как был обесчещен всё отрицающий муж! Что ж, будь сам он таким авантюристом, каких любила супруга, семя Крюппа постучалось бы в запертую дверцу. Посему муж получил то, чего заслуживал - таково было решение Судьи Крюппа.

  - Ваши дочери... возьмите меня духи, вижу сходство - глаза, движения рук... но Хетан...

  - Восхитительная Хетан, память возвращается смесью желания и тревоги... ладно. Сожаления достойна судьба их матери. Опасна участь ее детей, и мы должны что-то сделать. Почему вы не едите? Не пьете? Лучшие запасы Барука!

  Ливень ткнул пальцем: - Всё... пропало.

  - Увы мне. Ужасное проклятие забывчивости. Может, в следующий раз, мой друг-варвар. Но время, оно быстро утекает, однако Крюпп будет еще быстрее. - Он помахал рукой. - Скажите, что вы видите?

  Ливень прищурился. - Лук. Колчан. Стрелы.

  - Ривийские. До сего дня они были для меня подарками, бесполезными, хотя - по загадочной причине - и вполне заслуженными. Но теперь я даю их вам, в качестве жеста необыкновенной щедрости. Разве не лучшее оружие с сравнении с тем, что у вас есть?

  - Мой лук расщепился. Починить нечем. Древки стрел высохли, искривились - я хотел было вымочить их, но забыл. Оперение...

  - Прежде чем вы продолжите, славный господин... по изложенному списку Крюпп умозаключает, что дар Ривии во всем превосходит ваше оружие.

  - Я так и говорил.

  - Неужели? Превосходно. Берите их и уходите. Быстрее. И да никто не скажет, что Крюпп - безответственный отец, чем ты там ни клялась в суде дочь барона. Если бы Крюпп не раскрыл в самый драматический момент, что она спит ныне с адвокатом, что же, Крюпп был бы гораздо тоньше человека, коий пропадает сейчас с ваших глаз в красном жилете и...

  - Погодите! Я заблудился! Она говорит...

  - Сзади, о коварный лазутчик.

  Сжав в руках новое оружие, Ливень осторожно повернулся и увидел в двадцати шагах угасающий костер, скорчившихся под покрывалом детей и лежащую в стороне Олар Этиль. Он развернулся назад, чтобы поблагодарить того человека - но тот пропал, как и скромный очаг. Ливень поднес оружие ближе к глазам. "Они - не сон. Они настоящие, и притом хорошо сделанные". Он натянул тетиву, попробовал. "Духи! Эти ривийцы, наверное, великаны!"

  Олар Этиль чуть пошевелилась, едва он вернулся к костру. - Передумал?

  Ливень положил лук и колчан за собой. - Да.

  - И хорошо, щенок. Садки - опасное место для таких дураков, как ты. Хочешь соблюсти свой обет, держись поближе.

  Ливень бросил в огонь последние кизяки. Искры взвились в ночное небо. - Так и сделаю, Гадающая.

  Ее голова снова опустилась. Он смотрел внимательно. - "Когда сон вздохнет в последний раз, я разбужу тебя, карга".

  Абси перекатился во сне и сказал тихим, певучим голоском: - Кра-ла-ла-ла. Юп.

  Однако Ливень смог увидеть, что глаза его закрыты, а на лице довольная улыбка. Ребенок облизнулся.

  "Сохранил их для него, Крюпп? Молодец".

  ***   

  Онос Т'оолан остановился, не спеша обернулся. Озаренная зеленым светом, тысяча Т'лан Имассов стояла лицами к нему. "Так много? А там клубятся пылью еще сотни. Чужаки. Призваны открытием Телланна. Этого я хотел? В этом я нуждался?" Он тут же ощутил тяжесть всеобщего внимания, безжалостно на него устремленного, и чуть не отшатнулся. "Потребности, желания, это не важно. Важна лишь воля. Ее сила может уничтожить мир. Или переделать". Онос медленно выпрямил спину, утешенный этой мыслью и силой, которую она несла.

  "Когда я закончу, пыль станет пылью. Ничем иным. Не живой вещью, затаившей секреты. Загустевшей от горя и ужаса. Просто пылью". - Вы понимаете?

  - Понимаем, Первый Меч.

  - Я вас освобожу.

  - Не сейчас, Первый Меч.

  - Я хочу пройтись в одиночестве.

  - Так и будет.

  Его армия разлетелась рваными облаками, кроме двоих, стоявших довольно далеко позади легиона Т'лан.

  Онос чуть поразмыслил и подозвал их.

  Они подошли. Женщина сказала: - Первый Меч, когда-то я ходила по этой земле и не ходила.

  - Твое имя Рюсталле Эв.

  - Да.

  - И слова твои бессмысленны.

  Она пожала плечами, указав на север: - Там... что-то тревожное.

  - Олар Этиль...

  - Нет, Первый Меч. Это ближе.

  - Любопытствуешь, Рюсталле Эв?

  Подал голос воин, Улаг Тогтиль: - Она потерялась в памяти, Первый Меч. Возможно, ее воспоминания взяты у других Имассов - тех, что когда-то тут жили. А возможно, они ее собственные. То, что таится на севере... подобно открытию старой раны. Она ее не видит, лишь чувствует.

  - То, чего ты хочешь, - сказала Оносу Рюсталле, - оказалось под угрозой. Этого я боюсь. Хотя не уверена...

  Онос Т'оолан разглядывал их. - Вы хорошо сопротивляетесь - вижу, вы нашли силу друг в друге. Как... странно.

  - Первый Меч, - отозвался Улаг. - Это любовь.

  Онос замолчал, пытаясь понять слова воина.

  - Мы нашли ее не друг в друге, - сказала Рюсталле Эв. - Мы нашли ее...

  - Словно камень в потоке, - продолжил Улаг. - Яркий, чудесный...

  - В потоке твоих мыслей, Первый Меч.

  - Когда грохочут горы и лед высоких перевалов трескается наконец под напором весеннего тепла, - поднял иссохшую руку Улаг Тогтиль, - ручьи становятся бурными реками, смывают все на пути. Дикое наводнение. Но камень... блещет.

  - Невозможно, - сказал Онос Т'оолан. - Во мне ничего такого нет. Пламя Телланна выжгло душу дотла. Вы обманываете сами себя.

  Рюсталле пожала плечами: - Утешительные обманы- не таковы ли дары любви, Первый Меч?

  Онос глядел на женщину. - Идите же вдвоем. Найдите угрозу. Определите ее суть и возвращайтесь.

  Улаг отозвался: - Ты не просишь большего?

  - Рюсталле Эв, оно охотится за нами?

  - Нет, Первый Меч. Думаю, нет. Оно просто... там.

  - Поройся в памяти, Рюсталле Эв. Если это действительно угроза, я ее уничтожу.

  ***  

  Онос Т'оолан смотрел вслед ушедшим на север Т'лан Имассам. Первый Меч привлек к себе силу Телланна, защищаясь - устав от атак Олар Этили, он воздвиг вокруг себя непроницаемую стену. Но в этом есть риск. Он слеп ко всему, что вокруг.

  "Угрозы тому, чего я ищу, угрозы судьбе, которой я желаю для нас. Только Олар Этиль против меня. Не могу подумать ни о ком ином. Ведь я не бегу гибели, я ее приветствую. Хочу достичь нужного места. Кто пожелает отказать мне в этом?

  Рюсталле Эв, в памяти нет силы - разве Ритуал не научил нас этому? Отыщи то, что тебя тревожит, и возвращайся.

  Улаг Тогтиль, твой цветистый язык... хотелось бы узнать больше о том сверкающем камне, о чудесной невозможности".

  Он продолжил путь. Теперь один на истерзанной равнине. Кончик меча высекает искры из впаянных в почву камней. Позади клубится стена пыли. Живая, полная секретов. Густая от горя и ужаса. Она все выше...

  ***   

  Рюсталле Эв оглянулась и увидела, как Первый Меч одиноко бредет на восток и пыль клубится за ним.

  - Он не знает, верно?

  - Он слишком замкнулся в себе, - согласился Улаг.

  - Гляди на тучу. Мы начали с немногих сотен. Мы оставили тысячу идти следом, как он и приказал.

  Но он пробудил Телланн. Он призвал.

  - Сколько же, Рюсталле Эв?

  - Пять тысяч? Десять?

  - Стена велика, Рюсталле Эв.

  - Да, - шепнула она.

  Еще миг - и они пошли на север.

  ***   

  Туман рассеялся, Грантл обнаружил себя бредущим по свежему снегу. В тысяче шагов слева две расщепленные мачты торчат из белого кургана, ветры намели высокими грудами снег вокруг обломков корабля. Прямо впереди - выступы камня указывают начало прорезанного узкими ущельями горного хребта.

  У подножия утесов притулилась с подветренной стороны россыпь сделанных из костей хижин. В воздухе висит дыхание сырой магии.

  В груди родился ответный гром; он ощутил, как души воинов подобрались ближе, просыпаются, собирают силы. И пошел дальше.

  Услышав кашляющее ворчание, замер, напрягся при виде двух саблезубых котов, только что вылезших из пещеры. Шкуры были покрыты серыми и черными полосами, напоминали затененный камень. Верхние клыки торчали ниже подбородков. Звери смотрели на него, маленькие уши прижались к широким черепам. Ни один не шевелился.

  Грантл раскрыл челюсти, зевнул. За хижинами каменная лавина превратила ущелье в пещеру, именно из ее темного устья текли дикие эманации. Не сводя глаз с прохода, он двинулся вперед.

  Саблезубые прыгнули к нему.

  "Не Солтейкены, не Д'айверс. Просто звери. Охотники. Но они кажутся... голодными". У входа Грантл замешкался, поглядел на больших кота и кошку. "Такие бесстрашные? Чего вам нужно?"

  Оказавшись между двух рядов хижин, звери встали; тот, что слева, присел и принялся кататься по тонкому снежку.

  Напряжение отпустило Грантла. "Соскучились по компании". Он снова обратился мордой к пещере, скользнул в темноту. Вместо жгучего холода ощутил жару, сырую и затхлую.

  "Она там. Она ждет меня.

  О, как я ждал этого мгновения. Трейк, я тебя никогда не просил. Не искал. Когда ты меня выбрал, я снова и снова повторял, что это ошибка. Стонни, если бы ты меня сейчас увидела бы - поняла бы. Поняла, зачем я делаю... это.

  Почти вижу твой быстрый, короткий кивок - говоришь, что все правильно. Я не вернусь, но все правильно. Мы с тобой знаем: есть места, из которых не возвращаются. Никогда".

  Он подумал, не перетечь ли, но решил, что не надо. Пусть встречает его в любом обличье, но он Смертный Меч Трейка. Хотя бы сегодня. Внутри шептал голос, слабый и далекий, приказывал повернуться и бежать... но он не обращал внимания.

  Расселина сузилась, пошла в сторону и наконец открылась в просторную пещеру с круглым сводом.

  Она стояла перед ним, приземистая мускулистая женщина в шкуре пантеры, наброшенной на голое тело. Мрачные глаза отблескивали золотом, длинные черные волосы обрамляли круглое лицо с широким ртом; полные губы недоброжелательно кривились.

  За ней неопрятной грудой виднелись развалины дома. Казалось, древнее дерево проросло под фундаментом, но потом и само погибло. Печаль текла от сломанного здания, в глазах горько защипало.

  Под куполом клубился пар, освещенный сверху - словно крыша пещеры загорелась и камень готов растечься от жара. При взгляде на это явление Грантлу показалось, что он может упасть кверху, будучи затянутым в невообразимо громадное царство. "Громадное, да, но не пустое".

  Она мысленно заговорила знакомым плавным голосом: - Старвальд Демелайн, Смертный Меч, правит здесь ныне, преображая сам камень. Не осталось других врат. А ты... твой бог в панике? Тебе нельзя быть здесь. Скажи ему, Смертный Меч - скажи моему ребенку - что я не позволю вмешательства.

  "Твоему ребенку? Называешь себя матерью Трейка?"

  Он ощутил ее раздражение. - Первые Мечи и Первые Герои Первой Империи - мы были народом, гордящимся звонкими титулами. Мало же нам выпало от этого добра. Я родила много детей. Почти все уже мертвы.

  "Как и Трейк".

  - Первые Герои были избраны стать богами и тем избежать смерти. На равнине Ламатафа в тот день он отдал лишь смертную плоть. Однако, как всякий бог, он не рискует являться сам, и потому создал тебя. Свой смертный меч, оружие воли.

  "Напомни, чтобы я поблагодарил".

  - Ты должен оставаться в стороне. Идут Элайнты. Если попробуешь им помешать, умрешь, Смертный Меч.

  "Нет, ты боишься, что я одержу победу".

  - Я не позволю.

  "Тогда мы с тобой будем драться в пещере, как я и видел во снах..."

  - Снах? Дурак. Это я тебя предупреждала.

  "Черный мех... кровь, слабое дыхание... женщина, не твои это послания".

  - Мало времени! Грантл, не бросай вызов! - Она раскинула руки. - Погляди на меня. Я Кайлава Онасс, Гадающая по костям, Имасса. Я отринула Ритуал Телланна, моя сила посрамит людских богов. Того, что тут случится, даже я не могу изменить. Понимаешь? Это... неизбежно...

  Он ждал таких слов, и все же шерсть встала дыбом на затылке. "Это мы всегда и слышим, не так ли? От генералов, воевод и гнусных тиранов. Оправдания очередной кошмарной эпохи всеобщей резни. Страданий, нищеты и отчаяния. И что мы делаем? Прячемся подальше, терпим. Выживаем. Говорим себе, что так и должно быть... я стоял на крыше, а вокруг умирали люди. От моей руки... Боги! Дом слезился кровью!

  Ради чего? Все они - весь гребаный город - весь народ - они умерли ни за что!

  Я сказал Трейку, что он выбрал неверно. Я не был солдатом, я презираю войну. Я отвергаю всю кислую ложь о славе и чести - ты, Кайлава, ты жила так долго и должна была видеть, как дети твои поклоняются войне, словно война - какой-то бог!

  Но ты все еще желаешь, чтобы он жил - чтобы твой ребенок-бог, траханый Первый Герой - шагал и шагал. Войны без конца. Пусть мечи поднимаются и опускаются вечно!"

  - Грантл, зачем ты здесь?

  Он подошел, чувствуя, как закипает кровь. "Не догадалась? Я намерен сражаться. Намерен свергнуть твоего сына - здесь и сейчас. Намерен убить ублюдка. Прикончить бога убийств, ужаса и насилия..."

  Кайлава внезапно завыла от ярости и пропала в темном пятне. Перетекла в пантеру не меньше самого Грантла-тигра, присела перед прыжком.

  В разуме он ощутил один короткий кивок. "Да". Оскалив клыки, Грантл метнулся ей навстречу.

  ***   

  На северо-востоке что-то блестело. Маппо долго стоял, пытаясь понять. Солнце успело проглотить горизонт за спиной, а потом скользнуло, красное и сердитое, за грань мира. Далекий мигающий огонь задержался еще на время, словно холмы объял пожар.

  Он вытащил из мешка мех с водой, глубоко затянулся и присел, ощупывая стертые ноги. Подошвы сапог давно сорваны злобными осколками кристаллов. С полудня он оставлял кровавые следы, и каждое пятно пропадало под клубком обезумевших плащовок, как будто из отпечатков вырастали цветы. "Вот дары жизни даже в столь истерзанном месте". Он тяжко вздохнул. Мышцы ног походили на сжатые кулаки. Без ночи полноценного отдыха он далеко не уйдет...

  "Но время утекает".

  Маппо сделал еще глоток и спрятал мех. Надел мешок на плечи и двинулся дальше. На северо-восток.

  Нефритовые Копья пробили тропу в ночном небе, зеленый свет сочился, превращая пустыню в мерцающее море. Хромая, Маппо воображал, что идет по дну океана. Холодный воздух заполнил легкие, кусаясь подобно льду. Отсюда ему не всплыть на поверхность, никогда... Такая мысль встревожила, он со стоном изгнал ее из разума.

  И побежал - летучие звезды бежали наперегонки, становясь изумрудным штормом, рассекая небеса. Он думал, что, если хорошенько вслушается, сможет услышать их шипение. А потом и гром, когда они начнут конечное падение. Но единственным шипением были его вздохи, единственным громом - топот его ног. Небо осталось безмолвным, его пылающие стрелы были очень, слишком далеко.

  Горечь душевного горя стала скорее кислой. Постарела, растворилась, готовая пропасть. Он не знал, что придет на смену. Смирение, какое находят неизлечимо больные в последние свои дни? Или всего лишь жадное желание увидеть конец света? Сейчас даже отчаяние кажется слишком большим усилием.

  Он приближался к тому, что казалось рядом высоких, зеленых как ледник кристаллов. Усталый разум пытается найти смысл... "Какой-то... порядок, схема.

  О боги, я уже видел такое. В камне.

  Икарий!

  Бессмертный архитектор, зодчий монументов, ты отправился бросать вызов богам, отвергать ткачей времени. Ты создавал то, что не может умереть, но каждое здание походило на образ памяти, и каждый раз память лежала в твоих руках мертворожденным ребенком. Раз за разом.

  Погляди же на нас, молящих о забвении сожалений, ошибок и глупостей, подлостей, совершенных в течение жизни. Мы не видим в памяти дара, мы считаем свободу клеткой, мы в гневной ярости желаем стать похожими на тебя.

  Строителя пустых зданий. Созерцателя молчаливых городов".

  Но сколько раз должен он напоминать Икарию о дружбе? О драгоценном удобстве путешествий с другом? Сколько раз можно заполнять пустеющие комнаты? "Друг мой, бездонный мой колодец. Но если я скажу правду, ты можешь забрать свою жизнь.

  Так ли это плохо? После того, что ты сотворил? Плохо?

  Сейчас ты под угрозой. Беспомощен. Я чувствую. Знаю, что я прав. И боюсь, что тебя пробудят во всей ярости, и в этот раз меч коснется не только людей. В этот раз он коснется богов.

  Кто-то хочет сделать тебя своим оружием, Икарий.

  Но... найдя тебя первым, я смогу пробудить тебя, рассказать подлинную историю нашей дружбы. А когда ты вонзишь острие кинжала в грудь, я буду стоять в стороне. Ничего не делая. Отдав тебе единственное, чем владею - себя. Я буду свидетелем самого справедливого твоего деяния.

  Я смогу уговорить тебя на самоубийство.

  Возможно ли это? Вот куда привела нас дружба?

  А что сделаю потом?

  Похороню тебя. Буду рыдать над камнями. Как и подобает другу".

  Город был его шедевром - Маппо видел истину в каждой линии. Но подойдя ближе, щурясь от странных плавающих теней и лучей света, он обнаружил признаки оккупации. Шаги Маппо замедлились.

  Обрывки кожуры каких-то фруктов, куски одежд, слабый запах высохших фекалий.

  Солнце начинало вставать - до города было так далеко? Он направился к ближайшей, самой широкой улице и, проходя между двумя угловатыми зданиями, вздрогнул от движения - там, отразилось в грани торчащего из стены кристалла. Он принялся следить - и увидел это снова.

  "Дети. Идут мимо".

  Но тут никого нет. "Кроме меня".

  Они брели из города - сотни и сотни детей. Тонкие как палки ноги, раздутые от голода животы. Рассматривая процессию, он не заметил ни одного взрослого.

  Маппо шагал, замечая новые отражения краткой оккупации, присутствия самозваных жителей среди величественной, хотя и холодной роскоши. "Икарий, я начинаю понимать. Вот самая жестокая из шуток: именно этого места ты не смог найти вновь.

  Каждый раз, говоря, что "мы близко"... Этот город ты искал. Эти хрустальные машины памяти. Ты шел по следу - пусть на другом континенте, пусть за полмира отсюда - по следу воспоминания. Об этом городе".

  Он двигался, складывая недавнюю историю армии детей, и много раз замечал одну девочку - рот окружен болячками, волосы потеряли цвет... Казалось, ее огромные глаза замечали его взор - хотя это невозможно. Она давно пропала с другими детьми. Ее может уже не быть в...

  "Ах! Это та самая! Начавшая песнь изгнания - заклинательница Д'айверса. Опалы, каменья, осколки... Та самая".

  Он вышел на главную площадь. Она была там, смотрела через витой кварцитовый шпиль. Он приблизился и встал перед ней. Снова ее глаза следили за ним.

  - Ты просто воспоминание, - сказал Маппо. - Такова функция машины - улавливать пробегающую мимо жизнь. Ты не могла меня видеть. Нет, кто-то проходил тем же путем, кто-то вот так же встал перед тобой. - Он обернулся.

  В пятнадцати шагах Маппо увидел закрытую узкую дверь-зеркало, а в ней тощего мальчишку с непонятной ношей в руках. Глаза их встретились.

  "Я между ними. Вот и всё. Не меня они видят, а друг друга".

  Но глаза мальчишки впились в него остриями ножей. Он заговорил: - Не отворачивайся.

Страницы: «« ... 3536373839404142 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

А-а-а… Меня поймали, прямо за любимым, но незаконным делом. Но расскажу всё по порядку.В нашей стран...
Всё началось с морковки и таинственного исчезновения зайчонка Мики.Расследовать дело берётся известн...
Провинциальный город Энск сотрясает череда убийств, пугающих своей жестокостью. Установлено, что уби...
Бомонт Белхем, маркиз Беллингем – ас британской контрразведки, способный выполнить самые сложные и о...
Простой парень бросается под несущуюся на огромной скорости машину, пытаясь спасти незнакомца, котор...
«Жил-был мальчик – Ты! Ты умел всё. Взрослые хвалили Тебя и гордились Тобой. Сперва Ты не умел ходит...