Увечный бог. Том 1 Эриксон Стивен

  - Точно, вас там не было, когда мы собрались на холме за городом, чтобы все снова перетрясти. О, будь вы там, Печаль воткнула бы вам кинжал в спину.

  - К чему это, Быстрый?

  - Просто... все мы были там, пытаясь найти смысл. И теперь такое чувство... мы скоро встретимся снова. Чтобы положить делу конец.

  - Так или иначе.

  - Да.

  - Оцените наши шансы, Верховный Маг.

  - Ничтожные.

  - А наше оружие?

  - Я поручусь за Скрипа, как вы за сестру, - сказал он с лукавой улыбкой. - Подозреваю, это лучшее, на что можно надеяться.

  - А у меня есть еще парочка - вы и зловеще знаменитый Калам. Знаете, не будь я реалистом - ощутил бы полную уверенность.

  Улыбка стала гримасой. - Вы точно полагаетесь на нас, Верховный Кулак?

  Он ощущал ее взгляд, когда садился на коня. Влез в седло, подобрал поводья, покосился на широкую уступчатую долину, что тянулась справа. "Богатые земли". Он поглядел на нее. - Чего?

  Минала покачала головой. - Нынче он готов убить тебя по-настоящему. Ты ведь сам понимаешь?

  Калам фыркнул: - Чего бы тебе ни казалось, Минала, попомни мое слово: тебе не вообразить, чего только мы ни пережили вместе с Быстрым.

  - Отлично. Впечатли меня.

  - Может, это будет невозможно, но я постараюсь. Джагуты и Чтящие Багряной Гвардии в Моттском лесу. Ассасины-маги Тисте Анди и высокорожденные демоны в Даруджистане. Больше Когтей, чем ты могла бы сосчитать. - Он поглядел, увидел непроницаемое лицо. Вздохнул. - А на нас ни царапинки. Икарий, Паннион Домин, К'чайн На'рхук и драконы-Солтейкены - Быстрый одолел всех. Что до меня... сумей я поднять каждого убитого воина и демона, моя армия утопила бы Форкрул Ассейлов в моче, не доводя до рукопашной.

  Она продолжала смотреть. Потом произнесла ровным тоном: - Вы оба невыносимы.

  - Не нервничай, - прогудел он. - Я слишком много вывалил.

  Вокруг Войско Парана собиралось в поход - от дня оставался лишь вечер, но Верховный Кулак, похоже, не намерен давать своим частям отдых. "Торопится. Это всегда плохо. Хотя солдаты достойные. Много людей с севера Генабакиса и с Малаза. И еще конники, племена Семиградья. Племена меня всегда пугали".

  Минала отпила из бурдюка и продолжила: - Все вы, Сжигатели, были такие? Наглые, самовлюбленные, эгоисты?

  - Да, мы заработали право ходить гордо.

  - Чепуха.

  - На деле, - сказал Калам, не обращая внимания на ее комментарий, - потому нас и решили стереть с лица земли. Ни один офицер не задерживался. Нашей компанией правили сержанты... ну, раньше Вискиджек, но и при нем сержанты ставили на голосование приказы, какие отдать лейтенантам и капитанам, как и нам, солдатам. Можешь вообразить, высшему командованию такое не нравилось. О, мы могли слушаться тех немногих, которых уважали - Дассема, Даджека. Тех, что заслужили свою соль. Но других? Ни шанса.

  - То есть вы были неуправляемыми.

  - То есть мы действительно задумывали свергнуть Императрицу. Да, если так посмотреть, Лейсин пришлось нас уничтожить. Выбора не было. Наверное, ей не хотелось убивать самых крутых солдат, но других вариантов мы не предложили.

  - Чудесно. Наконец хоть немного честности.

  - Итак, теперь я в Войске, жена. Отсюда вопрос: что здесь делаешь ты? Тут небезопасно.

  - Дети Темного Трона. Те, что выжили. Я не могла смотреть им в глаза после всего, что было. Не могла вынести. И видела - Темный и Котиллион что-то задумали. Но в-основном, - она пошевелила плечами, - это дети и то, что было у тронного зала. Уверяю, и Быстрый Бен не медлил, хотя был, похоже, при смерти. Не медлил, ушел.

  - Икарий, - пробурчал Калам. - Может, однажды мы схлестнемся и увидим...

  Минала фыркнула: - Это положит быстрый конец твоей наглости, Калам Мекхар.

  Сигнальщик махал флагом - пора было скакать к авангарду. Калам подумал над словами Миналы и вздохнул.

  Они пнули коней в бока.

  И Калам попросил: - Любимая, еще раз расскажи о том Тисте Эдур с копьем...

  Командор Эрек-Але из Серых Шлемов вошел в шатер и обнаружил брата Безмятежного в углу, в тенях, смотрящим на холщовую стену. Никого больше не было, хотя Эрек-Але вызвали очень спешно.

  - Чистый?

  Безмятежный медленно повернулся. - Вас когда-либо погребали заживо, Эрек-Але? Нет, воображаю. Нет. Возможно, ночной кошмар... ладно. Утром я ощутил гибель Сестры Хитроумной. Мертвы и все ее офицеры. Осада снята, наш враг свободно движется сюда.

  Эрек-Але моргнул, но промолчал.

  - Снимите шлем, - сказал Безмятежный. - Видите, вон там? Графин с иноземным вином. Признаюсь, приобрел к нему вкус. Очень помогает избавиться от... дурных порывов. - Он пошел и налил себе кубок. Потом налил второй, махнул рукой в приглашении.

  Прижав шлем локтем к боку, Эрек-Але покачал головой: - Дурные порывы, Чистый? Неужели наша цель не справедлива?

  - О да, Эрек-Але, волна нашего воздаяния восстановит справедливость. Но будет тут и преступление. Мы не щадим детей. Не просим их переделать мир, создать новое место смирения, уважения, сочувствия. Не даем им шанса исправиться.

  - Чистый, - сказал Эрек-Але, - учение Волков делает ясным, что каждому поколению дается новый шанс. И каждый раз оно повторяет грехи отцов и матерей. "Удар, сражающий невинного ребенка, удар, валящий дерево в лесу - размах движения может быть разным, но рукой движет одно желание". Так сказала бы Вольность, нуждайся она в словах.

  Безмятежный блеснул глазами из тени: - И вы не верите в презумпцию невиновности?

  Эрек-Але склонил голову к плечу: - Чистый, Серые Шлемы верят в очень многое. Мы не отказываемся видеть страдания невинных - будь то дитя или зверь. Говоря от имени Вольности, мы начинаем с призыва к совести людей. Но когда совесть отсутствует или ей пренебрегают - что нам остается?

  - Вы очевидно наслаждаетесь диспутом, Эрек-Але. Напоминая мне лучшие дни... мирные дни. Что ж, я буду размышлять, каким мог бы быть мир, стань совесть чем-то большим, нежели слабый шепот. Если бы она могла поднять руку во гневе... А окажись простой отпор недостаточным, могла бы сомкнуть хватку на горле, выдавив жизнь из преступника...

  - Прежде всего мы верим, Чистый, - вмешался Эрек-Але, - что рука совести - это мы.

  - Рука с мечом.

  - Да, если нас вынуждают им воспользоваться.

  Безмятежный осушил графин и достал новый. - Но ваши сородичи, люди - ваши жертвы - могут увидеть в вас лишь злодеев, ужасающих губителей невиновных. Сами понятия вины и невиновности станут им не важны.

  - Если мы творим зло, то лишь ради устранения другого зла.

  - Ища... нейтрализации противоположностей. - Безмятежный улыбнулся.

  - Сестра Почтенная могла поставить нас на колени, Чистый. Но мы не столь наивны. Мы пришли к вам лишь потому, что искали возможность отдать жизнь ради правого дела. Вы сможете использовать нас, пока не погибнет последний воин. Не было нужды принуждать Напасть.

  - Верю вам, Эрек-Але. Нахожу в вас и вашем народе многое, достойное восхищения. И буду сожалеть, что посылаю вас на смерть. Но, как вы сами должны понимать, Вольность представит угрозу даже нам, Форкрул Ассейлам, если ее полностью освободить.

  - Чистый, мои "Престолы Войны" привезли вам величайшего врага. Я отлично знаю, что грядет. Я верю - и думаю, Смертный Меч и Надежный Щит согласились бы со мной - что в грядущей войне проиграем МЫ ВСЕ. И наше поражение станет победой Вольности.

  Безмятежный замолчал, изучая командира Напасти. Нечеловеческие глаза не моргали. Потом раздался слабый вздох. - Я неправильно вас просчитал, Эрек-Але? Вы перешли на другую сторону... чтобы уравновесить чаши весов?

  - Посылайте нас на смерть, Чистый, если вам нужно. Мы будем ждать на той стороне.

  Безмятежный сделал шаг к нему. - Я хорошо знаю малазан. И я их встречу!

  - Смертный Меч Кругхева встала перед Адъюнктом Таворой и отдала ей свой меч. Перед НЕЙ, Чистый, мы не склонимся.

  - Сестра Почтенная заставила вас встать на колени, ты, помпезный дурак!

  Эрек-Але чуть склонил голову набок. - Неужели?

  - Вы противились!

  - Чистый, зачем бы нам противиться? Не забывайте, это мы пришли к вам, не наоборот.

  Безмятежный снова отвернулся к стене. Опустил голову. Кубок был пуст. - Завтра мы удвоим шаг, Командор. Мы выследим иноземную армию - убийц Сестры Хитроумной. Вы, Напасть, броситесь в битву и не отступите. Враг будет уничтожен, пусть придется отдать ваши жизни до последней!

  - Именно, - отозвался Эрек-Але.

  - Можете идти.

  Надев шлем, Эрек-Але покинул шатер.

  Сестра Почтенная, морщась от боли в ногах, прошлась вдоль гребня, смотря на опустошенную округу. Она видела, где именно брат Старательный создал земляные валы, гнезда арбалетчиков, окопы и траншеи. Она понимала: он намерен направить врага в место, где его удобнее всего истребить. Лишь передовые отряды и корпус инженеров Армии Судимов находились в окопах, остальные силы держались ближе к городу, где легче было организовать доставку припасов и подкреплений.

  "Какая армия! Пятьдесят тысяч для одной битвы, говорит Брат Старательный. И скоро придут Серые Шлемы Напасти. Пять тысяч тяжелой пехоты, фанатиков, всецело покорных желаниям моим и Брата Старательного. А вокруг Шпиля еще двадцать тысяч в неприступных укреплениях. Какой неприятель дерзнет бросить вызов?"

  Она видела впереди своего командующего в окружении офицеров и гонцов. Старик Старательный, казалось, сбросил многие годы в предвкушении неминуемой схватки. Подходя, она расслышала часть его речи: - ... оголодавшие - мы отлично знаем, как бесплодны ныне южные земли. В своем ослабленном состоянии они поставят всё на единственный отчаянный натиск. Победа или смерть. Нам лишь нужно задержать их до истощения сил, ведь резервов у них не будет. Потом и только потом мы будем наступать. А, Сестра Почтенная. Приветствую.

   - Брат Старательный. Все увиденное меня радует.

  Он признательно склонил голову. - Сестра, есть вести от Сестер Тишины и Равной?

  - Нет, но я не особо обеспокоена. Правду говоря, мы можем обойтись и без них.

  Он нахмурился, однако кивнул.

  Затем они отошли в сторону от свиты. - Брат Старательный, - сказала она, изучая плоды его приготовлений, - я знакома с укреплениями Шпиля и твоей главной армии. Где же резервные армии?

  - Сестра Свобода и Брат Грозный командуют двадцатью тысячами пехоты Колансе, что стоит в десяти лигах к западу. Брат Высокий держит наготове пятнадцать тысяч вспомогательных сил судимов. Их положение позволит как ответить на прорыв из северной крепости, так и пойти на юг, навстречу чужим армиям. Впрочем, я не предвижу такой необходимости. - Он замолчал. Почтенная увидела, что по склону торопливо взбирается гонец.

  - Новости, - сказала Почтенная. - Спешные.

  - От дозоров на юге, Сестра.

  Конь судима был покрыт пеной и шатался от утомления. Когда всадник натянул поводья, животное чуть не упало. Потный гонец спешился и предстал перед Старательным. - Инквизитор, - начал он, задыхаясь.

  - Момент, - прервал его Старательный. - Вижу, ты гнал коня изо всех сил, Судим, и усилия взяли дань с твоего несовершенного тела. Соберись, отдышись. Доложишь, когда будешь готов.

  Мужчина сделал несколько вдохов, успокаивая сердце, кивнул: - Инквизитор, донесение по цепочке. Армия в шести днях пути к югу.

  - Размер армии?

  - Около семи тысяч, Инквизитор.

  Старательный жестом подозвал офицера: - Водраз Поспешный, подготовить один конный батальон и обоз на три полных легиона - воду и пищу. Вы быстро пойдете навстречу армии с юга. Эти иноземцы - наши союзники, пехотные части Серых Шлемов из Напасти. Относитесь к ним уважительно, Поспешный. Отвечаете жизнью.

  - Да, господин. Доставить ваше послание?

  - Сойдет простое приветствие, пока мы не встретимся лично. Однако я уверен - у них есть вести о положении врага. Их следует донести мне немедленно. Убедись, что у тебя достаточно конных гонцов.

  Водраз отдал честь и удалился.

  Сестра Почтенная вздохнула: - Значит, скоро. - Она ненадолго замолчала. - Уясни, Брат, что Сердце следует охранять прежде всего. Мы отлично знаем: боги наготове, собираются силой или обманом похитить у нас этот орган. При неудаче они попросту его уничтожат.

  - Никто не смеет надеяться подойти близко, Сестра. Сила Аграст Корвалайна отвергает их, так будет и в будущем. Единственный путь к Сердцу - через их смертных служителей.

  Она боялась, что упустила нечто. Нечто... жизненно важное. - Я буду лично стеречь Сердце. Я не уйду от него.

  - Понимаю, Сестра Почтенная. Тогда ты получишь отличный вид на сражение, сможешь узнать о победе даже прежде нас.

  - Если же я увижу поражение, Брат, то собственными руками уничтожу Сердце.

  - Разумно, - отозвался он.

  "Этого достаточно? Что еще мы можем сделать? И откуда, откуда эта внезапная тревога?" Она сузила глаза, смотря на юг. - Почему, Брат, мы встречаем такое противодействие именно сегодня? Еще год или два, и Аграст Корвалайн обретет такую силу, что овладеет миром. И тогда мы учиним правосудие над каждой страной, обрушим праведный гнев.

  - Их подгоняет Падший Бог, Сестра Почтенная. Мы не знаем точно, насколько он слаб и скован, но я не сомневаюсь: за игрой стоит он.

  - Вероятно, так и должно быть, - сказала она задумчиво. - Разве его вера - не полная противоположность нашей? Порочные, беспомощные и безнадежные... дерзают встать перед святым совершенством. Слабые духом против духа упорства, сломленные против целостных. Но меня поражает, Брат, их уверенность в возможности победы! Они проиграли еще до прихода сюда, при всех своих сомнениях и взаимном недоверии.

  Тощее лицо Старательного изобразило слабую улыбку. - "В войне фанатиков со скептиками фанатики побеждают всегда". - Он пожал плечами, видя, как она хмурится. - В подвалах дворца, Сестра, наши архивисты наткнулись на древние джагутские свитки. "Глупость Готоса". Я лично ознакомился с его необычными воззрениями.

  Ассейла скривилась: - Фанатизм, Брат Старательный, это гавань заблуждений. Мы не фанатики, пусть всем кажется иначе. Мы совершенно отличны, ибо наша цель - правосудие, что превыше нас самих и даже нашей расы. Мы, Форкрул Ассейлы, можем лишь стремиться к истинному совершенству, тогда как правосудие бытует вне нас и состоянию его совершенства ничто не может повредить.

  - "Когда мудрость истекает кровью, глупцы торжествуют".

  Почтенная метнула на него быстрый взгляд: - Сжечь свитки, Брат Старательный. Это приказ.

  Он поклонился: - Будет сделано немедля, Сестра Почтенная.

  - И чтобы я больше не слышала глупостей этого Готоса. Понятно?

  - Понятно, Сестра Почтенная. Прости меня.

  Бедра ее ожгла старая боль. "Мы шли так далеко. Но наконец мы стоим там, где нужно. Мы стали точкой опоры мира. Где же еще искать правосудие, если не в точке опоры?" Тучи пыли поднимались над командами, которые еще завершали работы. Рассерженная жжением в глазах и горьким вкусом во рту, она отвернулась. - Продолжай, Брат Старательный.

  Буян простерся в жухлой траве, не сводя глаз с лежащего внизу обширного лагеря. Выругался, сунул руку под живот, достав острый камень. Геслер рядом пошевелился, поскреб нос. - Выглядит зловеще, не так ли?

  Отряд солдат Напасти вел шестерых товарищей - раздетых до исподнего, лишенных оружия - к траншее, из которой только что вылезли копатели. Заключенных построили в линию около траншеи, заставили встать на колени. Блеснули клинки. Покатились головы, тела упали в яму.

  Геслер крякнул. - Понятно, почему Крюк и Мошка вчера так бесились около длинных курганов.

  Буян со вздохом ответил: - Делай мы так, вместо того чтобы вечно спорить - уже убили бы друг дружку тысячу раз.

  - Некоторые не любят, когда кончается вечеринка.

  - Точно.

  - Слушай, - заявил Буян, - мы вляпаемся в дерьмо. Нужно было сделать, как предлагал Гу'Ралл - порубить их всех, начиная с Танакалиана.

  - Кругхева, впав в дурное настроение, могла согласиться. Не держи мы ее под присмотром, рано или поздно она попыталась бы разобраться с ними лично, - пробурчал Геслер. - Но это было бы неправильно. Против тактики.

  - Ох, снова начали. Высочайший Меч-В-Кулаке, Великан Геслер по прозвищу Ваша Надменность изволит толковать о тактике. Ставлю все жалование, что остальная Напасть ждет в столице Ассейлов, и вместо пяти тысяч Серых Шлемов сейчас нам придется убивать вдвое больше через неделю. Где тут тактика?

  - Кругхева считает, Буян, что сможет их вернуть. Но еще не время.

  - Она еще считает, что солнце каждый вечер заходит в ее задницу, а каждое утро показывается изо рта. Она съехала с катушек, Гес. Ты же сам видишь. Сумасшедшая как пятиглазый одноусый кот...

  - Погоди-ка. Кто это?

  - Кто? Где?

  - Та девушка.

  Буян замолчал, всмотрелся. Увидел, что к девушке подходит Танакалиан, изумился, когда Щит пал на колени. Было слишком далеко, чтобы подслушивать, но по жестам - девица указывала на траншею - стало ясно: она чем-то недовольна.

  Потом она явно устроила подлому говнюку нагоняй.

  - Наверное, это она, - сказал Геслер, - та, о ком говорила Финт.

  - Дестриант, - буркнул Буян. - Вопрос в том, как, Худа ради, она здесь очутилась?

  - Садок. Ее выплюнули Волки.

  - Если Кругхеве придется кого-то валить, то ее.

  - Ты, наверное, прав. - Геслер отполз с края обрыва и сел. Миг спустя Буян оказался рядом. Геслер сказал, стирая грязь с ладоней: - Волки Войны, да? Как же получается: армия их действует, будто не знает, что мы в полудне пути?

  Буян поскреб подбородок. - Волки охотятся. На них никто не охотится.

  - Кроме нас, людей.

  - Похоже, им никогда не приходило в голову оглянуться.

  - Наверное, Адъюнкт была права, - признал Геслер. - Армия Че'малле готова вонзиться, как нож в середину стола.

  - Мы больше похожи на змей в траве, и зубы наши сочатся гадским ядом. - Буян мрачно улыбнулся. - Возбужден, Смертный Меч?

  Глаза Геслера сверкали. - А ты?

  - Не. Это ты готов лезть в бучу.

  - Я исправлюсь. Спасибо.

  - Просто держи голову пониже, Гес. Вот все, о чем прошу.

  Геслер не верил своим ушам. - Вот это щедро, Буян! Не знай я тебя...

  - Я закалился в битвах, Гес. Заслужил мудрость в жестоких испытаниях.

  - И как тебе удается сохранить невозмутимость?

  - Мы, закаленные ветераны, умеем это лучше всех. Ну, пойдем в лагерь. У меня слюнки текут при мысли о порции подмышечных грибов и большой кружке, полной брюшного сока.

  "В сердце его измена". Сеток смотрела вниз, на обезглавленных братьев и сестер, ощущая ярость Волков, пытаясь сдержать дикий гнев. Присутствие зверобогов в душе кружило бездумным штормом; снова и снова она оказывалась в миге от утопления в этом потоке. "Я Сеток. Дайте мне быть вашим голосом! Слепая злоба бессмысленна - пусть ваша сторона права, но человеческий разум должен вести нас в грядущей войне".

  Именно этого не понимает Танакалиан. Или боится больше всего на свете. "Мы должны быть свободными, чтобы говорить. Все мы. Мы должны свободно возражать, спорить - но даже Волки этого не понимают. Поглядите на тела - они возражали против быстрого шага... кроме всего прочего. И прежде всего они высказывали страх перед неготовностью товарищей-солдат. Армия переутомлена".

  Она повернулась к югу, прищурилась, глядя на травянистый обрыв. "Если они сейчас нападут, эти воины-ящеры, мы падем, словно мириды под ударами топора. Если они придут сейчас, придется пробудить Волков. Но... шаги богов по земле призывают, подобно грохоту военных барабанов. Сила влечет силу - слишком рано, слишком далеко.

  И все же... непонятно. Почему они не атакуют?"

  Она повернулась и увидела Танакалиана. "Еще одна встреча. Снова поставить его на колени, снова унизить? Нет. Это подождет". Она тоже пошла, чтобы встреча состоялась далеко за пределами слышимости солдат. "И все же... в сердце его измена".

  Он заговорил, еще не успев ее нагнать: - Дестриант, вы должны понять. Напасть связана строгими правилами поведения. Именно дисциплина дает нам силу.

  - Ты уничтожаешь армию, Надежный Щит.

  - К'чайн Че'малле...

  - Уже нас нашли.

  Глаза его расширились, но вопросов не последовало. - Нужно послать на них Волков, Дестриант! Нельзя надеяться на...

  - Теперь, когда наши солдаты едва стоят на ногах? Ты прав.

  Он подобрался. - Я всегда помнил об этой угрозе, Дестриант. Надеялся, что К'чайн Че'малле просто сопровождают летерийцев и болкандийцев. Но я знал, что нельзя ставить жизни братьев и сестер на это допущение. Потому и гнал солдат так быстро, как только мог - нам нужно поскорее дойти до безопасности Форкрул Ассейлов.

  - Но ты и этого не смог, Надежный Щит. Как думаешь, хорошо ли встретят нас Ассейлы, видя полумертвую армию?

  Он был бледен. В глазах плескалась злость. - Выбора не было.

  - Ты был нетерпелив, Надежный Щит. Ты наслаждался собственной изменой и, делая так, слишком рано открыл свою натуру. Прежние союзники узнали истину, успели перестроить тактику.

  - Во всем виновата Кругхева!

  - Больше казней не будет, Надежный Щит. Что еще хуже, отказ принять их души делает твой титул насмешкой. Я гляжу на тебя и вижу, наконец, путь, ведущий к Форкрул Ассейлам.

  Его лицо перекосило потрясение: - Что это значит? Я присягнул Зимним Волкам!

  - Ты опьянялся правосудием, Надежный Щит, ты воображал, будто идешь по прямой, хотя шатался и падал. Ныне ты стоишь передо мной, воображая себя праведником, а на тропе за спиной, - она указала на трупы в яме, - тела невиновных.

  - Не мои заблуждения, - прошипел он еле слышно.

  Сеток улыбнулась. - Давай. Я заинтригована.

  - Вы вправду верите, что устоите перед волей Форкрул Ассейлов? Мы встанем на колени - но не так всё должно было быть. Дестриант, я надеялся ИСПОЛЬЗОВАТЬ их. Они требуют стоять на коленях? Пусть. Не важно. Волки слепы - мы мыслим так, что они не понимают. Эту игру выиграют не мощные челюсти, не ярость берсерков. Против нас такое никогда не работало. Нет, лучше Волкам таиться в лесу, в темных тенях. Оставив нам делать работу. Когда же все игроки будут ослаблены, придет время атаковать - разве не так ведут себя дикие волки?

  - Танакалиан, - ответила Сеток, - я с тобой согласна. Но увы, я не могу выбирать, когда боги заговорят во мне. Не имею контроля над их силой, когда у меня похищают волю. Гнев овладеет мной, и сквозь мои глаза они увидят лишь кровь.

  - Не так ведутся войны.

  - Знаю.

  Он шагнул к ней, в глазах вдруг загорелась надежда. - Тогда работайте со мной, Дестриант! Мы сможем победить, воистину победить! Предупредите Волков - если они явятся в пределах Ассейлов, то будут УБИТЫ. Или, еще хуже, порабощены.

  - Тогда стой передо мной, как истинный Надежный Щит. Не тебе судить, не тебе отвергать братьев и сестер. И, прежде всего, не тебе отнимать их жизни.

  Танакалиан указал на тела в траншее: - Они дезертировали бы, Дестриант. Сбежали бы, унеся важнейшие сведения Кругхеве. Их преступление - измена.

  - Они желают провозгласить нового Смертного Меча. На поле брани им нужен опытный предводитель. Ты убил их из ревности, Танакалиан.

  - Тут все гораздо сложнее, нежели вы можете понять.

  Сеток покачала головой: - Перед тобой кризис, Надежный Щит. Солдаты уже не верят тебе. Очень важно понять - если бы не я, армия уже вернулась бы к Кругхеве.

  - Натравите Волков на К'чайн Че'малле. Дайте нам время.

  - Так не будет.

  - Почему?!

  - Потому что они не согласны, Надежный Щит.

  - Но... почему?

  Сеток пожала плечами. - К'чайн Че'малле никогда не были врагами зверей. Они слишком верили в себя, чтобы резать всех, кого увидят. Они не были такими пугливыми, такими невежественными, такими... жалкими. Я верю, что Волки не считают их достойными истребления.

  - Они переменят мнение, если ящеры на нас нападут?

  Она взглянула сурово, испытующе: - И что узрят Волки? К"чайн Че"малле рубят... людишек.

  - Но Напасть должна быть мечом отмщения!

  - Тогда остается лишь надеяться, что мы не встретим Че'малле на поле битвы.

  - Вы наконец-то поняли необходимость, поняли, какой груз на нас возложен? Мы должны стоять в тени Форкрул Ассейлов. Мы должны быть свободными, чтобы выбирать, где и когда сражаться, кому противостоять. Пусть Ассейлы поверят, что мы скованы, всем довольны и даже рады.

  - Ты балансируешь на лезвии острого ножа, Надежный Щит.

  - Мы Серые Шлемы, Дестриант, и мы послужим Волкам.

  - Да будет так.

  - Вот почему мы должны идти скорым шагом - чтобы не позволить ящерам подумать, что же с нами сделать. И если Че'малле, прицепившись к нашему хвосту, придут к армии Ассейлов... отлично. Едва старинные враги ввяжутся в бой...

  - Нам нужно лишь отступить в сторону.

  Мужчина кивнул.

  Сеток отвернулась, на миг забыв про его существование. "Возможно. Измену ли чувствую я в Танакалиане? Если я не согласна с методами, должна ли я отвергать и цели? Но затеянная им игра... оказаться между смертельными врагами... возможно ли это?

  Нет, Сеток, спроси лучше себя: есть ли альтернатива?"

  Когда она повернулась, он стоял там же. На лице отражалось слепая жажда. - Ты достаточно для этого умен, Надежный Щит?

  - Не вижу иного пути, Дестриант. - Он помешкал и сказал: - Каждую ночь я молюсь Зимним Волкам...

  Она снова отвернулась, в этот раз решительно. - Не трать слов, Щит.

  - ЧТО?!

  - Они не понимают поклонников, - сказала она, закрыв глаза. "Никогда не понимали".

  Еще раз заблудился - темнота и невыносимое давление, яростные потоки, решившие сорвать плоть с костей; повсюду полупогребенные останки позабытого. Он переступал гнилые доски корабельных корпусов, пинал ногами белесые кости, а они блестели, кружась в молочных облачках. Расписанные илом амфоры, заклепки медные и железные, россыпь сотен круглых щитов - кованая бронза над хрупкой древесиной. Сундуки лопнули, вывалив драгоценности и золото... повсюду остатки морских тварей, бесчувственные тела, затянутые в пучину. Этот дождь не прекращается никогда.

  Брюс Беддикт знает такой мир. Еще один сон? Нападение памяти? Или душа его вернулась наконец в место, которое он успел назвать домом?

  Сильнее всего, сильнее великого давления гнетет его сила, которой не победить ни крепкими ногами, ни упрямой волей - огромное, опустошающее одиночество. "В смерть мы входим одиноко. Последнее наше путешествие творится в молчании. Напрягаем глаза, машем руками - где мы? Мы не знаем. Мы не можем видеть".

  Вот все, что нужно. Вот все, что нужно всем. "Рука, сжимающая нашу. Рука, протянутая из сумрака. Приветствовать, показать, что одиночество - которое мы ощущали всю жизнь, с которым сражались каждым вздохом - это одиночество теперь окончится.

  И так смерть становится величайшим даром".

  Тысячи мудрецов и философов отчаянно сжимали пальцы на горле этой... этой вещи. Одни отстранялись в ужасе, другие с дерзким криком прыгали вперед. "Скажите нам, пожалуйста - явите доказательства. Скажите, что у забвения есть лицо, на лице улыбка, блаженство узнавания. Неужели мы просим столь многого?"

  Но это, понимал он, и есть тайный ужас всех религий. Возможность верить, когда не верить значит - приглашать ужас бессмыслицы. Жизни без цели, надежды отпущенные, брошенные, пусть тонут в густой грязи... "в иле, падающем вниз, пока не похоронит всё.

  Я знал человека, изучавшего ископаемые. Он сделал это делом всей жизни. С великим волнением рассказывал о потребности разрешить загадки далекого прошлого. Десятки лет его влекла эта наука, пока - в записке, оставленной в ночь самоубийства - он не изложил открытую им истину. "Я нашел тайну, единственную тайну прошлого. Вот она. В истории мира было больше жизненных форм, нежели мы можем вообразить, не говоря уже - познать. Они жили и они вымерли, и мелкие останки говорят лишь, что они существовали. В этом и тайна, ужасная тайна. Все было ради ничего. Остались лишь фрагменты костей. Все это... ради ничего"".

  Нетрудно понять, как срываются с поводков черные псы, если понимание обнажает лишь бездонную пропасть.