Семья по соседству Хэпворс Салли

44. Эсси

Эсси смотрела, как мама листает журнал в углу больничной палаты. Чашка чая стояла на столике рядом с ней, уже третья за час. Только Барбара могла пить чай в такую жару. Она приехала некоторое время назад с охапкой книг, лимонным пирогом из любимого кафе Эсси и с фото Мии в рамке. (Эсси еще не напечатала и не поставила в рамку фотографии Полли. Вот еще одно доказательство, что она была ужасной матерью и у нее еще один эпизод послеродовой депрессии.)

Эсси взглянула на фотографию Мии, которая теперь стояла на тумбочке. Это было дошкольное фото, и на нем она чуть отпрянула назад, как всегда делала, когда замечала, что ее фотографируют. (Бен вел себя абсолютно так же – мама сказала, что он испортил все их свадебные фотографии, но Эсси думала, что это было очаровательно.) Нос у Мии сморщился (у нее нос как у Эсси в детстве – маленький и чуть вздернутый), большой лоб тоже («много мозгов», все говорили) – она нахмурилась. Эсси посмотрела на маму, которая продолжала читать, не обращая на нее внимания. У мамы был прямой римский нос, маленький лоб и ничем не примечательный подбородок. Не так уж много сходства, заметила Эсси, пожалуй, впервые. Вообще никакого сходства.

Барбара, должно быть, почувствовала ее взгляд, потому что она оторвалась от своего журнала.

– С тобой все в порядке, дорогая? Что-нибудь хочешь? Чашку чая?

– На самом деле я хотела попросить тебя рассказать, как я родилась.

Мама закрыла журнал.

– Ладно. Это неожиданно.

Эсси перевернулась на бок, подперев подбородок рукой. По причинам, не совсем понятным ей, она пыталась выглядеть беспечной.

– Все равно здесь нечего делать.

– Что ж, по-моему, я уже рассказывала тебе, как все было. Болезненно. – Она улыбнулась. – Но оно того стоило.

– И… когда они дали меня тебе, – Эсси говорила медленно и сосредоточенно, – что ты почувствовала в тот момент?

– Я думаю… честно говоря, дорогая, я не помню. Я так устала к тому времени. Наверняка я была счастлива.

– Ты точно не помнишь? – не отставала Эсси. – Это же первый момент с твоим ребенком?

Взгляд Барабары был устремлен в пустоту, вызывая в памяти тот момент. Но как она могла не помнить? Эсси после родов Мии и Полли была измотана. Она чувствовала, что может умереть от усталости. Но она до сих пор помнит сморщившееся лицо Мии – она была недовольна, что ее вытащили из укромного и теплого места. И Полли – она была так спокойна, словно хорошо отдохнула перед этим и все было именно так, как она и ожидала. Эсси могла бы описать каждую складочку на их лицах в тот момент, когда первый раз их увидела. Но все же она родила их не тридцать лет назад.

Взгляд Барбары плавал взад и вперед, как будто она сканировала внутренности своего мозга.

– Ты была… тихой, насколько я помню. Серьезный ребенок. У тебя были… очень длинные пальцы. Пальцы пианистки. Я даже сказала это кому-то: «Она точно станет великой пианисткой».

Эсси улыбнулась. Пианисткой. Она почувствовала волну облегчения. Конечно, ее мама помнит ее рождение. Потому что это ее мама. Теория Изабелль не больше чем просто… теория.

Барбара улыбнулась и вновь открыла журнал. Эсси взглянула на свои пальцы и вдруг увидела, что они совсем не длинные.

Примерно через час после того, как мама ушла, Эсси потянулась к айпаду. Там было несколько сообщений – от Эндж и Френ. Несколько от Изабелль. Она проигнорировала их все. Вместо этого она открыла Гугл. Мгновение поколебавшись, она набрала в поисковике «генетическое сексуальное влечение»6.

Генетическое сексуальное влечение (ГСВ) – это сексуальное влечение между близкими родственниками, такими как братья и сестры, родители и дети, кузены, которые встречаются уже во взрослом возрасте.

Эсси вздрогнула. Эта мысль была такой… мерзкой. Прежде чем она поняла это, кликнула на другую ссылку.

Феноменом генетического сексуального влечения является половое влечение между двумя близкими родственниками. Считается, что оно срабатывает, когда два члена семьи были разделены в раннем возрасте. Неспособность сформировать семейные узы, которые создают естественное табу на сексуальную связь, приводит к риску интерпретации чувства общности как сексуального влечения.

Барбара Гоньо ввела этот термин в 1980 году. Она сообщала, что сама испытывала такое чувство к своему сыну после встречи с ним. Известное как ГСВ, генетическое сексуальное влечение встречается в 50 % случаев воссоединения взрослых, разлученных в раннем детстве.

Эсси быстро закрыла браузер и положила айпад на место. Это достаточно интересно и действительно жутко, но к ней не имеет никакого отношения. Ей не нравилась идея, что Изабелль могла быть ее сестрой. Она отказывалась верить, что мать похитила ее. Мама была самым честным, добропорядочным человеком, которого она знала. Она и мухи не обидит, что уж говорить о ребенке! Нет. Это глупо.

Хотя… Что, если что-то еще произошло в тот момент? Ужасное недоразумение? Эсси слышала истории о детях, которые были украдены в роддоме… Что, если это случилось с ней? Что, если ее мама родила другого ребенка – прекрасного ребенка с длинными пальцами, но каким-то образом оказалась с Эсси. Это объяснило бы все. Почему в тридцать два года Эсси вдруг почувствовала влечение к женщине? Почему всего лишь мысль об Изабелль возбуждала в ней сильное физическое желание, которого у нее никогда не было ни к одному мужчине?

Да, это было возможно. Но с большой натяжкой. Очень большой. Она подумала о том, что рассказала ей Изабелль. Наш индекс родства больше одного процента. Что это вообще значит? Разве не у всех похожие ДНК? Разве мы все не связаны?

Это было ошибкой. Все это было ошибкой.

Эсси легла на кровать. У нее было около часа, прежде чем приедет Бен. Она должна немного отдохнуть. Врачи говорят, что отдыхать важно. Она может вызвать медсестру прямо сейчас и попросить снотворное, и ей дадут. Возможно, так она и сделает.

Она снова села. Но вместо того чтобы потянуться к кнопке вызова сестры, она снова взяла айпад. Она открыла браузер и набрала: «Тест ДНК насколько точный?»

45. Барбара

Барбара ехала домой из больницы, когда почувствовала резкий толчок – как будто сердце пропустило один удар. Кожу начало покалывать, дыхание стало поверхностным и мысли понеслись вскачь: стремительные и яростные. У меня сердечный приступ? Инсульт? Паническая атака? Но самой яркой мыслью было…

Почему я не помню, как доктор отдал мне Эсси?

Она притормозила на обочине дороги. Она все еще в полной мере чувствовала обе руки, что было хорошо. Она посмотрела в зеркало – ни одна сторона ее лица не перекосилась. Но она почувствовала странную слабость после ухода из больницы. Возможно, она заболела? У нее даже был небольшой звон в ушах.

Вдруг она поняла, что это звонит ее телефон.

Она потянулась и сгребла свою сумочку с пассажирского сиденья. Это была Лоис.

– Я как раз думала о тебе, – сказала Барб.

– Я знаю. У меня уши горели.

– Это происходит, только когда кто-то говорит о тебе, Ло.

– Я сомневаюсь, что это вообще происходит, – сказала Лоис, замолчав, чтобы чихнуть.

Она ужасно громко чихнула. Если бы Барбара не копалась в своей личной катастрофе, она бы прямо сейчас помчалась к ней с куриным бульоном и лимонами.

– Прости, я была не очень хорошим другом в эти дни. Надо было прийти к тебе с бульоном или что-то вроде того.

– Прекрати. Тебе хватает забот с Эсси. Кроме того, лучше держаться от меня подальше. Это ужасно. Началось как обычная простуда, а теперь превратилось в страшный грипп. Я буду чувствовать себя ужасно, если ты тоже заболеешь.

– Может, уже поздно, – сказала Барбара. – Я чувствую, что заболеваю.

– Желудок болит? Головная боль? Насморк?

– Нет, ничего такого.

– Может, это просто из-за этой чертовой жары.

– Может быть, – сказала Барбара. Но она чувствовала нечто большее.

Уютная тишина дрейфовала между ними, в то время как Барбара пыталась анализировать то, что с ней происходит. У нее нет никаких симптомов. И все же она чувствовала себя ужасно.

– Ах, – сказала Лоис наконец.

– Что? Что значит этот ах?

– У тебя приступ СБМ.

– СБМ?

– Синдром беспокойной матери.

Барбара откинулась на подголовник. Конечно! Она беспокоилась об Эсси. Какая мать не беспокоилась бы, когда что-то случилось с ее ребенком? В этом все дело.

– Я знаю, что тебе надо быть рядом с Эсси, Барб, но и о себе надо позаботиться. Ты уже не так молода, как раньше.

– Спасибо большое.

– Это правда. Я приказываю тебе отправиться домой и поспать. Пусть Бен сегодня позаботится о девочках.

– Бен и так заботится о них сегодня. Но ты, наверное, права, мне нужно вздремнуть. Я толком не спала с тех пор, как все это случилось.

– Конечно. Ты хорошая мать. Но пришло время позаботиться о себе.

Барбара вдруг почувствовала себя намного лучше. Она знала, что поболтать со старым другом всегда помогает.

– Все в порядке.

– Хорошо. Я позвоню тебе завтра и проверю.

– Спасибо. Ох, и Ло…

Лоис снова высморкалась.

– М-м-м?

– Ты помнишь момент, когда доктор передал тебе Терезу, когда она родилась?

Возникла пауза.

– Смутно. Она была покрыта чем-то белым и липким. Помню, я спросила у врача, нормально ли это? Я не особо помню. А что?

В очередной раз Лоис оказалась самой лучшей подругой.

– Ничего, я просто так спросила.

46. Изабелль

– Ты так и будешь сидеть и пялиться в окно всю оставшуюся жизнь? – спросил Жюль.

– Наверное, – ответила Изабелль, потому что она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме Эсси. Она звонила и писала ей дюжину раз, и, как она и ожидала, Эсси ничего не ответила. Из-за этого она чувствовала огромную пустоту. После всех этих лет она наконец-то нашла Софи – и не могла ее увидеть. И хотя она понимала, что Эсси нужно время, чтобы привыкнуть, все равно ей было обидно.

Жюль подошел и сел позади нее в кресло и начал массировать ей плечи.

– Не знаю, чтобы я без тебя делала.

– Ты бы точно справилась.

Она улыбнулась и на секунду представила, что значит быть в настоящих отношениях – когда вы делите все пополам, разговариваете, решаете проблемы. Это было… приятно. Она уже собиралась это сказать, когда заметила, что Барбара выходит из дома Эсси, держа Мию за руку. Прежде чем она поняла, что делает, Изабелль уже вскочила и понеслась к передней двери.

– Барбара!

Барбара остановилась и посмотрела вокруг.

– О, привет, Изабелль. – Она выглядела так хорошо, так нормально. Женщина, живущая по соседству, которая украла ее сестру. – Я рада, что встретила тебя. Извини за вчерашнее. Я не знаю, почему Эсси решила ни с кем не видеться. Но это, наверное, к лучшему.

– К лучшему для кого?

Изабелль не собиралась нападать на Барбару – ей хотелось дать Эсси шанс все осознать, но вдруг она поняла, что не может сдержаться.

– Извини? – сказала Барбара, перестав улыбаться.

– Для кого это лучше? Для тебя? Тебе лучше, что к Эсси никто не приходит? Ведь ты всегда хотела держать ее подальше от людей, не так ли? Разве это не то, что ты делала всю свою жизнь?

– Я… Извини, я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– А я думаю, что понимаешь.

Барбара засмеялась немного смущенно.

– Уверяю тебя, нет.

– Я знаю, что Эсси не твоя дочь.

Барбара очень правдоподобно изобразила удивление, что делало ей честь. Она посмотрела вокруг, как будто подумала, что Изабелль хочет ее разыграть.

– Что?

– 10 июня 1985 года моя сестра Софи Хизерингтон была похищена из Королевской больницы Сиднея. В тот же день в той же больнице родилась Эсси.

Голова Барбары втянулась в шею, как у черепахи.

– Твоя сестра была украдена из Королевской больницы Сиднея?

– Ее так и не нашли.

Барбара была в недоумении и не могла выговорить ни слова.

– Прости меня, Изабелль. Я не могу даже представить, каково это было для вашей семьи.

– Нет, ты не можешь себе представить. Если бы ты могла, ты бы никогда не украла ее.

Барбара почесала в затылке, ошарашенная.

– Изабелль, почему ты решила, что Эсси – твоя сестра?

– У меня есть доказательства, Барбара. Анализ ДНК.

Барбара еще больше нахмурилась.

– Хорошо… У меня тоже есть доказательства. Я ее родила. Я привезла ее домой из больницы, новорожденную.

– Насколько новорожденную? Девятнадцати дней от роду? А потом быстро переехала в Мельбурн?

Барбара заколебалась. Затем покачала головой.

– Послушай, это все очень странно. Но я могу заверить тебя, я никогда не стала бы красть ребенка. Это абсолютно бредовая идея. Как мать, я могу понять боль, которую это может причинить…

– Но ты не мать! Что ты сделала, сымитировала беременность? Хотела удержать мужчину? Или ты потеряла ребенка? Или просто ненасытная потребность быть любимой?

– Бабуля, почему Изабелль кричит на тебя?

Рука Барбары нащупала лицо Мии и погладила его. Но она продолжала смотреть на Изабелль. Что-то изменилось. Теперь она слышала, что говорит Изабелль. У нее на лице по-прежнему не было никакой вины, только шок. Либо она прекрасная актриса, либо дело в чем-то еще.

– Ты говоришь, у тебя есть доказательства?

– Да. ДНК.

– И что, ДНК говорит, что я не ее мать?

– Она говорит, что я тетя Мии. Что означает, что Эсси – моя сестра.

– Это невозможно, – прошептала Барбара.

Она пробормотала что-то, что Изабелль не смогла разобрать.

– Бабуля!

– Да, дорогая?

– Я думала, что мы собирались увидеться с мамочкой.

– Да. Мы идем.

Она взяла Мию за руку и пошла прочь от Изабелль, не сказав больше ни слова. Автомобиль был припаркован в конце дороги, и жесткими, механическими движениями Барбара усадила Мию в ее сиденье, а потом прошла к двери со стороны водителя. Они с Изабелль встретились взглядами. Изабелль подумала, что не самая лучшая идея позволить Барбаре ехать за рулем после такого разговора, но прежде чем у нее появился шанс что-нибудь сделать, Барбара плюхнулась на сиденье водителя и уехала.

47. Эсси

Эсси встала с кровати и села в кресло в углу. Ей пришло в голову, что странно валяться в постели весь день. В конце концов, она не больна, не так ли? Она не чувствовала себя больной. Стресс, да. Смятение. Но не болезнь.

Ты не сумасшедшая, Эсси. Это Изабелль ей сказала? Эсси пришлось признать, что мысль, что она не сумасшедшая, была привлекательной, если не думать слишком много о том, что это означает. Что ее мать – не ее мать.

Ее мама и Миа могли появиться в любой момент. Эсси представила разговор с ней: О’кей, мам. Это звучит странно, но я не уверена, что ты на самом деле моя мама. Было бы хорошо, если бы ты сделала анализ ДНК, чтобы подтвердить, что мы родственники.

Эсси знала точно, как отреагирует ее мама. Она моргнет несколько раз, и потом ее голова наклонится на несколько сантиметров, собрав пугающее количество подбородков. Наконец она согласится. Она будет в замешательстве, конечно, но она не будет упираться. Если Эсси хочет анализ ДНК, мама его сделает. Возможно, она даже не спросит, зачем.

Она постепенно подходила к идее, что у нее есть сестра. Конечно, она не верила Изабелль, что мама похитила ее. Если она все-таки сестра Изабелль, должно быть другое объяснение. В конце концов, Эсси тридцать два года. В прежние времена больницы были не такие, как сейчас. Было легко перепутать детей. Разве это не происходило постоянно? Хотя мысль о том, что они с Изабелль родственники, нравилась ей, Эсси не была уверена, что она справится с тем, что она не родная у своей матери.

Она вздохнула и откинулась на кресло. Посмотрела на часы на стене. Было позже, чем она думала. Мама должна была быть здесь с Мией больше часа назад.

Где же они?

48. Изабелль

Когда Изабелль вошла внутрь, она по-прежнему думала о Барбаре. Та отреагировала странно. Не так, словно была поймана с поличным. Больше похоже, что она просто узнала что-то новое для себя. Но как это возможно? Изабелль представляла себе человека, который забрал ее сестру, миллион раз на протяжении многих лет, но это была не та испуганная, растерянная женщина среднего возраста, запихивающая внучку в машину.

Изабелль достала бокал из шкафа, снова и снова прокручивая в голове их разговор. Она не должна была позволять Барбаре забирать Мию, пока та в таком состоянии. Насколько она знала, Барбара не очень хорошо водит. Изабелль подумала о том, чтобы набрать Эсси, но сомневалась, что та ответит. Она решила позвать Бена, когда увидела через окно, как он подходит к ее дорожке.

Изабелль подошла к своей входной двери одновременно с Беном.

– Бен?

Он был в шортах и майке, потный, как и все остальные. Он выглядел как выжатый лимон. Полли сидела у него на руках.

– Привет. Ты видела Барбару? Или Мию?

– Да. Я видела их сегодня утром у вашего дома. Они ехали в больницу к Эсси. – Приступ паники начал разгоняться в груди Изабелль. – А в чем дело?

– Как давно это было?

– Э-э, я думаю… два часа назад? Три? Они не…

– Черт. – Бен повернулся и зашагал обратно по дорожке без лишних слов. Изабелль побежала за ним босиком по горячему бетону.

– Что случилось?

– Я не могу ее найти, и она не отвечает на звонки. Эсси переживает, что она попала в аварию, но я проехал по дороге к больнице, там нет никаких признаков аварий. Мне придется начать обзванивать больницы. – Бен шел без остановок, и Изабелль не отставала. Но услышав это, она отшатнулась.

– Это все из-за меня.

Бен остановился.

– Что значит – из-за тебя?

Он обернулся, наполовину с любопытством, наполовину с нетерпением. Он схватил Полли так, что она болталась, а не опиралась на его бедра. Малышка раздраженно пискнула.

– Я… кажется, я огорчила Барбару, когда с ней виделась, – сказала Изабелль.

– Насчет чего? – По выражению лица Бена Изабелль поняла, что Эсси ничего ему не рассказала.

– Мне нужно увидеть Эсси, – сказала она.

– Изабелль, если ты что-то знаешь, просто скажи мне. Барбара никогда не делает ничего подобного, и я боюсь.

– Я просто…

Бен уставился на нее. Он был обычно такой терпеливый, спокойный, но сейчас он выглядел так, будто собирался ее придушить.

– Что?

– Мне жаль говорить тебе это, Бен, но… Я думаю, что Барбара похитила Мию.

49. Эндж

Лукас должен был прийти с минуты на минуту. Эндж сидела в гостиной, пытаясь привести себя в порядок. Он позвонил час назад и сказал, что хотел бы увидеть мальчиков. Мальчиков, сказал он, не ее. После четырнадцати лет совместной жизни именно к этому они и пришли. Именно это и произошло, поняла она, когда все секреты раскрылись. Вот почему она не хотела говорить, не хотела знать.

Лукас говорил по телефону мрачно – почти торжественно, словно звонил, чтобы выразить соболезнования после чьей-то смерти. Разговор был напряженным и неловким и длился в общей сложности сорок семь секунд. Эндж хотела пошутить или сказать ему, чтобы он купил молока по дороге, – сделать что-нибудь, чтобы они снова почувствовали себя как раньше. Но ведь как раньше уже не было, не так ли?

За последние несколько дней она выработала довольно расплывчатый план. Она останется в доме, а Лукас найдет себе другое жилье. Черт возьми, она даже может помочь ему найти его! Одна часть ее была довольна при мысли, что ради своих сыновей она будет выше всего этого, а другой хотелось стоять на балконе и выбрасывать вещи Лукаса из окна, вопя, как торговка рыбой. Она посмотрела на кресло напротив, где обычно сидел Лукас. Они купили эти парные кресла, когда были молодоженами, – первые вещи, которые они купили вместе, а не забрали из своих предыдущих домов или от родителей. Эндж вспомнила, как они сидели на них в магазине, бок о бок, и мечтали, что однажды они будут сидеть в этих креслах с парой малышей на коленях – сначала это будут их дети, потом внуки. Это было их будущее, и она была так в нем уверена.

Несколько минут спустя она все еще сидела в своем кресле, когда услышала стук в дверь. Она удивилась. У Лукаса все еще был ключ, почему бы ему просто не отпереть дверь? Возможно, он хотел установить четкую границу. Я здесь больше не живу. С этого момента я стучу.

Она открыла дверь. Щеки Лукаса порозовели, и дело было не только в жаре. Он выглядел так, будто только что плакал. Она снова удивилась.

– Лукас. Ради бога. Войди внутрь.

Она повела его в гостиную. Мальчики сидели в задней комнате, увлеченные своей игрой. По привычке Лукас упал в свое кресло и уронил голову на руки.

– Ну, перестань. Ты же не хочешь, чтобы мальчики видели тебя в таком виде?

– Прости, Эндж. Мне так жаль.

Эндж неохотно обняла его. Очень странно узнать, что у твоего мужа есть ребенок в другой семье, подумала она, не в последнюю очередь странно теперь похлопывать его по спине, пока он рыдает в твоей гостиной.

– Я не хотел, чтобы это случилось. Я хочу, чтобы наша семья была вместе.

– Ш-ш-ш, – сказала она, наблюдая за мальчиками.

Она не ожидала, что он так расстроится. Так не было после Джози. Эндж понимала, что это дает ей надежду.

– Это не в первый раз, Лукас, – сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к нему.