Семья по соседству Хэпворс Салли
– Не говори так, если не всерьез. Очень опасно играть с отчаявшейся, переутомленной матерью. – Эсси надеялась, что ее голос звучит забавно, а не безумно.
Изабелль убрала руку и прижала ее к сердцу.
– Я серьезно. Я с удовольствием проведу здесь несколько часов. Похоже, тебе правда нужно отдохнуть.
– Это тот момент, когда я должна отказаться, верно? Сказать тебе, что у меня все под контролем и предложить чашку чая? Ну, а я не собираюсь. Ты это понимаешь?
– Да, – серьезно ответила Изабелль.
Она выглядела так, как будто собиралась улыбнуться, но не успела и глазом моргнуть, как Эсси бросилась к ней и крепко обняла.
– Я тебя люблю, – сказала Эсси, затем побежала в спальню и захлопнула дверь.
Когда Эсси открыла глаза, над ней стоял Бен.
– О, привет, – сонно сказала она.
Она потерла глаза. Бен смотрел… странно. Его губы были плотно сжаты, а взгляд летал из стороны в сторону.
– Эсси, где девочки?
Она моргнула пару раз, затем быстро села. Где же девочки? Она попыталась собраться с мыслями. Ее мозг еще не проснулся.
– О, – сказала она, вспоминая, – они с Изабелль. – Она откинулась на подушки. – А что ты делаешь дома?
– Я получил твои сообщения о том, что Полли не спит, и решил улизнуть домой, чтобы чем-нибудь тебе помочь.
Эсси улыбнулась.
– Как мило.
Бен не улыбнулся в ответ. Морщины окружили его рот, и он продолжал тереть левый висок и морщиться, как будто это причиняло ему боль. Вот почему он выглядел странно, поняла она. Он волновался. Бен никогда не волновался.
– Почему девочки у Изабелль? – спросил он.
– Не у нее. Изабелль сидит с ними у нас.
– Здесь никого нет, Эсси.
Она запнулась на секунду.
– Ты уверен?
– Я проверил все комнаты. Я даже не думал, что ты здесь, пока не пришел сюда.
– Ну, – мозг Эсси все еще был затуманен после сна. – Возможно, Изабелль просто забрала их к себе домой? Может быть, они шумели, и она не хотела, чтобы они меня разбудили?
В три огромных шага Бен исчез, вероятно, чтобы проверить дом Изабелль. Эсси решила все же еще раз осмотреть свой дом. Бен не был самым наблюдательным человеком в мире – вполне возможно, они играют в прятки в гостиной, а он этого не заметил. Тем не менее было трудно не заразиться его паникой.
Переходя из комнаты в комнату, Эсси прислушивалась и смотрела, ожидая услышать хихиканье, шепот или увидеть маленькую ножку, высунувшуюся из-за занавески. Но после быстрого обхода она обнаружила, что дом действительно пуст. Она должна была признать, что это странно.
Дверь с грохотом распахнулась, и Эсси увидела в дверном проеме гигантскую фигуру Бена.
– У Изабелль никого нет.
Эсси отбросила панику в сторону, пытаясь мыслить логически. Ничего ужасного не случилось, напомнила она себе. Она не потеряла детей, она оставила их с совершенно нормальным взрослым человеком.
– Все сейчас выяснится, Бен. Может быть, они пошли в парк? Ты не видела, была ли где-нибудь записка?
– На кухонном столе нет. И на столе в прихожей нет. А коляска стоит на крыльце.
– Я… уверена, они скоро придут.
– Господи, Эсси! О чем ты думала, оставляя детей с чужим человеком? Если ты не справляешься, скажи мне. Или Барб.
– Я пыталась связаться с вами обоими, но вы были недоступны. Кроме того, Изабелль не чужая. Она моя соседка и подруга. И я не могу сказать, что у меня есть куча других людей, готовых помочь в любую минуту. Ты не отвечал на звонки, а мама была в кино!
Но Эсси видела, что Бен ее не слушает.
– Я звоню в полицию, – сказал он.
– В полицию? Ради всего святого!
– Эсси, – сказал он медленно и осторожно, как учитель ребенку, который просто не понимает происходящего, – наши дети пропали, как и человек, который с ними сидел. Мы ничего о ней не знаем и понятия не имеем, далеко ли они ушли.
Эсси почувствовала первую дрожь беспокойства.
– Машина Изабелль стоит на подъездной дорожке?
– Я проверю.
Бен направился к входной двери, но прежде чем он до нее дошел, задняя дверь с грохотом распахнулась. Миа прыгнула внутрь первой, за ней последовала Изабелль с Полли на руках. У обеих девочек были розовые, раскрасневшиеся лица.
– Папа! – Миа сломя голову налетела на ноги Бена. Он упал на колени, обхватив ее маленькое личико руками. – Ох… Вот вы где.
– Все в порядке? – Изабелль нахмурилась, переводя взгляд с Эсси на Бена и обратно.
– Нет, не все в порядке. – Бен присел на корточки. – Мы собирались вызвать полицию!
– Почему? – озадаченно спросила Изабелль.
– Потому что я вернулся домой и обнаружил, что Эсси спит, а девочки пропали!
– Мы играли на улице, – сказала Изабелль. – Мии хотелось побегать, и я подумала, что свежий воздух поможет Полли уснуть.
Как по команде, Полли громко зевнула и положила голову на плечо Изабелль. Бен встал и выхватил Полли у нее из рук. Он закрыл глаза, когда дочь прижалась к нему. Эсси не была уверена, что когда-либо видела Бена таким взволнованным.
– Я подумал, что их…
Лицо Изабелль побледнело.
– Похитили? О боже, нет… Мне так жаль.
– Не извиняйся, – быстро сказала Эсси. – Это наша вина. Мы должны были проверить снаружи. – Эсси бросила на Бена раздраженный взгляд. – Изабелль помогала мне, потому что я была измотана и нуждалась в отдыхе. Она просто спасительница.
– Ну, Бен сейчас дома, так что я оставлю вас, ребята. Я потом поговорю с тобой, Эсси. И еще раз… прошу прощения.
Останься, подумала Эсси, пока Изабелль собирала свою сумку. Останься!
Это была странная мысль, учитывая то, что только что произошло. Она должна была хотеть побыть наедине с мужем, чтобы они могли поговорить. Ей следовало бы крепко обнять своих детей и поблагодарить всех богов за то, что они в безопасности. Был миллион вещей, которые она должна была хотеть сделать.
Но все, чего хотела Эсси, – это Изабелль.
– Что происходит? – спросил Бен Эсси в тот вечер, когда девочки легли спать. Эсси только что налила себе бокал белого вина и положила ноги на кофейный столик.
– О чем ты?
– Я имею в виду… Поговори со мной. Ты обещала, что расскажешь мне, если почувствуешь, что снова теряешь контроль.
– Я не теряю контроль. У меня был плохой день, и друг помог мне. Почему ты придаешь этому такое большое значение?
Бен сел рядом с ней.
– Дело не только во мне. Твоя мама тоже волнуется. Она звонила мне на работу на днях.
Эсси расценила это как предательство.
– Что ж… Мама волнуется.
– Да, и я начинаю думать, что у нее есть на то причины. Она сказала, что ты оставляешь ей Полли при каждой возможности. И сегодня, когда я вернулся с собрания, на моем автоответчике было четыре истерических сообщения.
– Они не были истери…
– И эта дружба с Изабелль! Ты никогда не оставляла их ни с одной нянькой, кроме своей матери, а теперь позволяешь Изабелль присматривать за ними, даже не узнав ее как следует. Почему?
– Может, мы не так давно знакомы, но мне кажется, что я знаю ее целую вечность. – Эсси знала, что ее голос звучит немного раздраженно, но ничего не могла с собой поделать. – В любом случае почему ты так расстроен из-за этого? Она не похищала наших детей, если ты заметил. Или ты все еще беспокоишься, что она могла бы?
– А почему бы и нет? Все время об этом слышно. Одинокие женщины под сорок, которые присматривают за соседскими детьми и вдруг исчезают вместе с ними.
Эсси закатила глаза и сделала глоток вина.
– И еще одно – ты в последнее время много пьешь, – сказал Бен.
– То, что ты не пьешь, еще не значит, что никому нельзя.
– Эсси, как я могу доверять тебе девочек, если…
– Как ты можешь доверять девочек мне?
Щеки Бена покраснели.
– Послушай, прости, что я заговорил об этом, но ты ведь однажды бросила одну из наших дочерей на площадке. Как я могу быть уверен, что ты не сделаешь этого снова? Или что-нибудь похуже?
Они смотрели друг на друга несколько секунд. Затем Бен вздохнул, и напряжение испарилось из него, как воздух из воздушного шарика.
– Послушай, прости, мне не следовало этого говорить. Это просто…
Телефон Эсси зазвонил на столе рядом с ней, и она посмотрела на экран. Бен помолчал, возможно, ожидая, что она его отключит.
– Ты собираешься ответить? Эсси, нам нужно поговорить.
Она взяла трубку:
– Привет, Изабелль.
– Прости, я не вовремя?
Бен стоял перед ней такой потрясенный и испуганный. Такой обеспокоенный.
– Ничего подобного, – сказала Эсси, сворачиваясь калачиком. – Что случилось?
29. Изабелль
– Мельбурн великолепен, – сказала Изабелль в трубку.
Жюль прищелкнул языком. Она почувствовала его скептицизм даже по телефону.
– Правда, – настаивала она. – Тебе стоит как-нибудь приехать.
Она представила себе, как он растянулся на подоконнике своей квартиры в Сиднее, глядя на волны. Одна из немногих вещей, за которую можно было любить коричневое кирпичное здание 1960-х годов, в котором он жил, это убийственный вид на Бонди-Бич. Забавно, но он, должно быть, единственный парень в Бонди, который не занимался серфингом, предпочитая собственную кожу гидрокостюму и мотоцикл доске для серфинга. Изабелль была такой же – она любила великолепные пляжи Сиднея, но предпочитала поваляться на песке, позагорать или поплавать. На самом деле было бы справедливо сказать, что Изабелль и Жюль больше походили на жителей Мельбурна, а не Сиднея, с их любовью к музыке, художественным галереям и кофе. (В Мельбурне относились к кофе серьезно. На днях Изабелль заметила в меню местного кафе «деконструированный кофе» и выяснила, что это кофе, который подают на деревянном подносе в трех отдельных чашках: одна с эспрессо, одна с молоком и одна с водой. Это было, пожалуй, немного нелепо, но она подозревала, что Жюлю это понравится.) Она снова открыла рот, чтобы попытаться убедить его в этом, но он начал первым.
– Я мог бы приехать на мотоцикле, – сказал он.
Изабелль улыбнулась.
– Это было бы замечательно.
– Итак, ты вызвала настоящий переполох в Мельбурне?
– Конечно, нет, – сказала она, хотя подозревала, что именно это она и сделала.
Ее присутствие, очевидно, уже создало проблемы между Беном и Эсси, а еще Эндж узнала, что она не работает в фонде Эбигейл Феррис. По правде говоря, она никогда не работала в этом фонде, хотя и имела с ним много общего. После того как Софи похитили, они много в чем ей помогали, а также дали несколько зацепок, которые, правда, не сработали – самая интересная из них была о молодой женщине, которая родила мертвого ребенка в день похищения Софи, но которая не заполнила никаких документов, поскольку роды начались быстро. Потом она снова исчезла из больницы, и ни у кого не осталось о ней никаких сведений. Если та женщина правда забрала Софи, это не очень помогло. Изабелль должна была раньше понять, что ей нужно взять все в свои руки. Именно это она и сделала здесь, в Мельбурне.
– Послушай, детка, я пойду, надо кое-что доделать. Мы можем поговорить позже?
Она повесила трубку и посмотрела на стол перед собой, еле сдерживаясь от волнения. В конце концов, она уже сталкивалась с ложной тревогой. В каком-то смысле это было куда более жестоко, чем потеря Софи. Но на этот раз все будет по-другому, она знала это. На этот раз, вместо того чтобы двигаться осторожно, она собиралась идти напролом.
Она глубоко вздохнула. Продолжай, сказала она себе. Продолжай в том же духе.
Ее руки дрожали, когда она потянулась за листом бумаги. На нем лежало шесть-семь рыжевато-коричневых волосков. Сегодня, играя в саду, она умудрилась вырвать их у Мии. Волосы не были самым лучшим материалом для теста ДНК, но за неимением возможности взять слюну, это был максимум, на который она могла рассчитывать. Около четырех волосков содержали корень, и Изабелль надеялась, что этого будет достаточно. В ящике стола лежали два конверта, которые были предоставлены компанией по анализу ДНК. В одном будет образец Мии, а в другом – ее. Она достала инструкцию по взятию мазка и начала читать. Она не сделает ни одной ошибки. Она не может позволить себе ошибиться.
С момента отправки до получения результатов уйдет семь дней. Семь дней пролетят так быстро. Семь дней – это целая жизнь.
Через семь дней Изабелль получит ответ.
Через семь дней она заберет то, что потеряла.
30. Эндж
Эндж готовила ужин. Как обычно. Час назад Уилл и Олли вернулись домой от своих друзей, и Эндж смягчилась, когда они попросили молочный коктейль. Как обычно. Потом она накричала на них за то, что они разбросали свои вещи по полу, и сказала, что расскажет отцу, когда он вернется домой. Как она делала обычно. Не было ни слез, ни гнева, ни торга. Она делала все, как всегда, хотя все было по-другому.
У Лукаса была другая семья.
Эти слова крутились у нее в голове весь день, но она все еще не могла понять их смысл. Как будто кто-то сказал ей, что она живет на Марсе, а не на Земле – это было интересно, даже очень, но последствия оставались неясными. Сейчас она просто ждала, когда появится дополнительная информация.
У Лукаса была другая семья.
Эндж включила духовку и взглянула на свое отражение в стекле. На нее смотрело отражение ее матери. Горькое, отстраненное и немного безумное. Эндж вдруг ощутила острую тоску по ней. Ее мать умерла почти двадцать лет назад, и за десять лет до этого она была уже практически мертва, просто сидела на диване, наблюдая за Опрой и разглагольствуя о том, что она никогда не должна позволять мужчине контролировать ее счастье. Она услышала голос матери в своей голове: они все одинаковые. Эндж страстно хотелось упасть в кресло рядом с ней и сказать: надо было слушать тебя, старая злая корова. Как оказалось, ты была совершенно права.
В двери звякнули ключи.
– Эй, – позвал Лукас.
Он вошел и подмигнул ей. Подмигивание всегда было их фишкой. За все эти годы она ни разу не видела приветствия, которое бы ей так нравилось. Некоторые мужья небрежно целовали жен в щеку, другие просто ворчали, когда входили. Но подмигивание Лукаса всегда казалось таким искренним, таким полным любви. Это было похоже на маленький секрет, который они делили между собой.
Один из многих секретов, которые они делили.
– Как вкусно пахнет, – сказал он. – А что у нас на ужин?
Такой обычный вопрос. Он прозвучал абсурдно, учитывая масштаб теперешней ситуации, но в то же время удивительно успокаивающе. Эндж оглянулась на кухню, разглядывая лук, говяжий фарш, яйца и сухари, лежавшие на кухонном столе.
– Гамбургеры?
Лукас рассмеялся.
– Это что, вопрос?
Это правда был вопрос. Эндж совершенно не помнила, что собиралась готовить, не помнила ничего, кроме ингредиентов, которые увидела на своем кухонном столе. Может, это шоковое состояние? Идея неплохая. Если она в шоке, кто-нибудь должен заворачивать ее в теплое одеяло, давать сладкий чай и присматривать за ней, пока она не «придет в себя». Она видела по телевизору, как фельдшеры делают это, после того как люди попадают в аварию и тому подобное. Наверняка существует такая служба для женщин, которые узнали о том, что их мужья изменяют. А если они существуют… где, черт возьми, ее одеяло и сладкий чай?
– А, тефтельки, – сказал Лукас, заглядывая в кастрюлю на плите.
– Да, – ответила она. – Тефтельки.
Конечно, подумала она. Тефтельки. Большинство женщин кричат и швыряются вещами, когда узнают, что у их мужей есть другая семья. Эндж приготовила мужу его любимое блюдо.
Лукас подошел к мальчикам, игравшим в приставку, и, как ни странно, они буркнули привествие своему отцу.
Они станут семьей, поняла Эндж. Ее сыновья, Лукас, Эрин и их маленькая единокровная сестра Чарли. Однажды, на своей свадьбе, они поблагодарят «папу и Эрин за все, что они сделали за эти годы». Потом они будут улыбаться за столом, за которым будет сидеть Эндж, безучастная, стараясь выглядеть счастливой, чтобы не испортить этот день.
Эндж подошла к холодильнику, достала полупустую бутылку вина и два бокала. Она чуть не рассмеялась. Два бокала! Через десять лет, когда Лукас будет женат на Эрин, она все еще будет доставать два бокала, когда откупорит бутылку вина? Будет ли она по-прежнему готовить минестроне без сельдерея, потому что Лукас ненавидит сельдерей? Будет ли она по-прежнему говорить мальчикам «подождите, пока папа вернется домой»?
– Я умираю с голоду, – драматично воскликнул Олли.
Эндж собиралась сказать ему, что ужин скоро будет готов, но вмешался Лукас.
– Ты не умираешь с голоду. Дети в Африке – вот кто умирает с голоду. Ты просто голоден.
Да пошел ты, подумала Эндж.
Обычно, когда Лукас говорил что-то подобное, Эндж испытывала гордость. Какой у нее хороший муж. Какой прекрасный образец для подражания для ее сыновей. Часто она укоряла себя: почему ей самой не пришло в голову сказать что-нибудь в таком духе? Слава богу, у них есть Лукас, думала она, их моральный компас.
Теперь это казалось смешным. Моральный компас Лукаса!
Эндж наполнила один бокал и направилась в гостиную. Лукас сидел на подлокотнике кресла Олли. Эндж скользнула на другой. Он взглянул на ее бокал, возможно, удивляясь, почему она не предложила ему выпить, но не сказал об этом. Может быть, чувство вины? Так, у меня есть девушка и незаконнорожденный ребенок, так что лучше я не буду напоминать своей жене про вино. Может, у него все-таки есть моральный компас?
– Ты не в спортивном костюме, – небрежно заметила Эндж.
Он колебался лишь несколько секунд.
– Я зашел в студию на пару часов.
– В воскресенье?
– Да. Всплыло одно дело в последнюю минуту.
– Ах да? – Она сделала большой глоток вина. – Кого же ты снимал?
Ей пришло в голову, что у нее нет никаких доказательств. Ни клочка. Она представила, как стоит перед судьей и говорит: Маленькая девочка двигала ручкой точно так же, как это делает мой старший сын. Угу. А еще моя интуиция. Женская интуиция никогда не ошибается. Приговорите его к смерти, судья! Или по крайней мере к каторге. Судья рассмеется ей в лицо. Может быть, именно поэтому она теперь на него давит. Она хочет, чтобы ее теория была опровергнута.
– Есть еще вино?
– На кухне. Кто же снимался? – снова спросила она.
– Постоянная клиентка с трехлетним ребенком, – сказал он, наполняя свой бокал до краев.
Эндж сделала еще один большой глоток.
– Наверное, было весело.
– Я умираю с голоду! – снова крикнул Олли из соседней комнаты.
– Ужас, – ответила Эндж в тот же момент, когда Лукас сказал: «Ты не умираешь!»
Лукас посмотрел на нее.
– Дорогая, ты выглядишь напряженной. Как насчет того, чтобы я приготовил тебе ванну?
– Но ужин…
– Я доготовлю. Иди. Я принесу тебе еще бокал вина. И я разогрею порцию, чтобы ты поела, когда выйдешь.
Ей хотелось ударить его по голове. Она хотела знать, как он мог так поступить с ней, и, что еще важнее, как он мог поступить так с их сыновьями. Она хотела знать, как он мог стоять здесь и притворяться идеальным мужем после того, как провел день с Эрин и Чарли. Она хотела услышать правду от него. Вместо этого она услышала, как сама сказала: «Ванна была бы кстати», – и направилась к двери.
31. Френ
Френ совершала особенно интенсивную пробежку и испытывала от этого блаженство. Она бежала так быстро и так долго, что не замечала ни одной, ни единой мысли. Люди часто говорили, что они идут на пробежку, чтобы «прочистить голову», но они хотели, чтобы их мысли стали упорядоченнее. Френ хотела противоположного. Она хотела, чтобы ее голова была совершенно пустой, лишенной мыслей, и пробежка всегда помогала. К сожалению, она не могла продолжаться долго. А это означало, что Френ надо попробовать что-то еще. Правду.
Она вошла в дом. Найджел и Рози сидели за столом, на котором были разбросаны кусочки «Лего». Френ ощутила странное удивление при виде Рози. В середине своих мыслей о спасительных признаниях она забыла о существовании собственных детей.
– Мама! Я построила тебе домик. Ты не сможешь жить в нем, потому что он совсем крошечный и сделан из «Лего».
Френ была тронута. Рози никогда ничего для нее не делала. Все всегда было для Найджела. Еще она удивилась, увидев ее за конструктором. Найджел редко занимался игрушками, не несущими образовательной пользы.
– Это здорово, – сказала Френ, усаживаясь рядом с Найджелом. – Мне нравится красный.
– Здесь еще немного зеленого и немного желтого, – добавила Рози.
Так оно и было. Френ почувствовала прилив нежности к спектральной точности Рози. Она посмотрела на Найджела. Он разобрал всю коробку «Лего» по цветам, которые разложил в прозрачные сумки с молнией, а в другую сумку положил все инструкции. Она знала, что он мог бы придумать что-нибудь более полезное, чтобы занять свое время, чем это.
Внезапный, болезненный укол любви чуть не сбил ее с ног. Почему я изменяла этому человеку? – подумала она. – Почему я не смогла поддержать его в трудные времена, как это сделала бы хорошая жена?
– Пойду проверю, как там Ава, – сказала она, вставая.
Она уже наполовину встала со своего места, когда Найджел потянулся к ней.
– С Авой все в порядке, – сказал он. – Просто… посиди немного. Мы хотим, чтобы мама посидела здесь с нами, правда, Рози?
Рози с энтузиазмом кивнула.
– Мы любим мамочку.
Они сияли ей, одинаковые улыбки, которые заставляли ее почувствовать себя счастливой. Но это было слишком не в ее стиле. Найджел, должно быть, поговорил с Рози, сказал что-то вроде: Мамочка сейчас не очень хорошо себя чувствует, так что нам надо быть с ней поласковее. Они оба смотрели на нее слишком часто. Их глаза были слишком мягкими.
– Я тоже тебя люблю…
– Мне нужно пипи, – сказала Рози, вскакивая.
Она убежала. Френ почувствовала облегчение, когда стало меньше на одну пару глаз, наблюдающих за ней. Найджел придвинул свое кресло чуть ближе.
– Я подумал, что в последнее время уделял тебе недостаточно внимания, – сказал он. – И мне очень жаль. Мы с Рози решили загладить свою вину.
Стоп, подумала Френ. Пожалуйста, остановись.
– Я знаю, тебе трудно, и я хочу помочь. Может быть, устроим свидание? Я знаю, что ты не хочешь оставлять Аву, но мы можем попросить Изабелль посидеть с ребенком или, может быть, маму Эсси. Барбара любит детей.
Френ взяла в руки игрушечный домик Рози. На одном из красных кирпичей был малюсенький фиолетовый цветок, который Рози не упомянула, когда перечисляла все цвета.
– Почему бы мне не поговорить с Барбарой? Я закажу столик в «Ля Сволта», – сказал он. – Может быть, как-нибудь вечером на следующей неделе. Мы могли бы…
– В прошлом году у меня был роман, Найджел. И Ава может быть не от тебя.
Ее голос был ровным и ясным, мягким и серьезным. Все было понятно сразу. Она поставила домик из «Лего» на место.
Рози вбежала обратно в комнату.
– Я хочу сделать машину. Но ты не сможешь на ней ездить, потому что она слишком маленькая и будет сделана из «Лего».
Рози забралась на стул напротив них и взяла домик, который держала Френ. Она потянулась за синими детальками и начала собирать свою машину, в то время как Найджел и Френ смотрели друг на друга поверх ее головы.
32. Эсси
– Ну что, сегодня просто подровняем?
Эсси смотрела в слишком хорошо освещенное зеркало в своей парикмахерской. Конечно, она была не накрашена и выглядела ужасно. Старой. Под глазами синяки, а кожа нездорово блестит. И еще кое-что. Она худая. Почти… прозрачная. Когда она успела так похудеть?
Парикмахер – новая девушка по имени Ким с огромными бледно-голубыми глазами и ироничной сединой в свои двадцать – явно неверно истолковала затянувшуюся паузу.
– Или хотите сменить образ?
Ким теребила и взъерошивала волосы Эсси и всматривалась в них, словно искала сокровище. Шевелюра выглядела как красновато-коричневое море клубков, длинных и бесформенных, свисающих до середины спины. Неудивительно, что мама Эсси взяла на себя труд записать ее на прием.
– Давайте…
Глаза Ким загорелись.
– Подстрижем и покрасим?
– Ну… – Эсси никогда раньше не красила волосы, потому что знала, что окрашивание занимает больше трех часов. У кого есть на это время? Но сегодня идея побыть целых три часа подальше от детей ее радовала.
– Конечно. Подстрижем и покрасим.
– Отлично, – сказала Ким и пошла за палитрой.
Она оставила Эсси айпад, чтобы та нашла стили, которые ей нравятся. Пока Ким отсутствовала, подошла еще одна девушка и спросила, не хочет ли она чаю или кофе. Эсси заказала мятный чай, но в тот момент, когда девушка исчезла, чтобы приготовить его, Эсси подумала: Неужели я только что заказала мятный чай? С тобой что-то не так, Эсси.
И она была не единственной, кто так думал.
– Итак, – сказала мама, когда приехала сегодня утром. – Сегодня я присматриваю за девочками у себя дома. Я первым делом назначила тебе визит к парикмахеру, а потом ты можешь пойти пообедать, сделать маникюр или просто прийти домой и поспать. Сама решай.
Эсси знала, что должна быть благодарна, но не могла заставить себя. Она вообще ничего не чувствовала. Бен все еще был дома, когда приехала мама, а это означало, что они явно были в сговоре.
Не оставляй ее одну с детьми – таков был подтекст. Ей нельзя доверять.
Возможно, они были правы. За последние несколько дней она перешла от усталости к оцепенению. Вместо того чтобы постоянно жаждать сна, она смирилась с тем, что больше никогда не сможет нормально выспаться. Когда Полли начинала плакать, она вскакивала, как робот подавая и впихивая еду в рот ребенка. Она делала все, что от нее ожидали, но ничего не чувствовала. Она смутно ощущала жизнь, только когда была с Изабелль.
Самое приятное в Изабелль было то, что она считала Эсси интересной. Это было ей незнакомо. Обычно, когда Эсси говорила с другими взрослыми, она играла роль интервьюера – задавала вопросы, слушала, кивала. Но с Изабелль она становилась центром каждого разговора. Изабелль хотела знать об Эсси все: как она познакомилась с Беном, всегда ли она хотела детей, было ли трудно забеременеть. Как насчет детства Эсси: было ли оно счастливым, была ли Барбара хорошей матерью? Она спросила об отце, и Эсси объяснила, что он сбежал с другой женщиной, когда ее мама была беременна. Обычно она никому об этом не говорила. Ее мама никогда особо не рассказывала о нем, и Эсси понимала, что говорить об отце – оскорбление для ее матери. Но между ней и Изабелль происходило что-то особенное. Это было похоже на то время, когда вы начинаете встречаться с кем-то особенным, когда вы хотите поделиться каждой деталью друг о друге.
Изабелль тоже делилась подробностями своей жизни. Мать умерла, когда Изабелль было двадцать, но родители разошлись за много лет до этого. У нее был брат по имени Фредди и две единокровные сестры. Отец женился на женщине намного моложе себя, которая была довольно милой, но Изабелль держалась на расстоянии, так как никогда не чувствовала себя частью этой семьи. Когда она говорила об этом, в ее голосе звучала неподдельная печаль. После этого Эсси долго ее обнимала. Она не помнила, чтобы когда-то хотела обнять другую женщину.
Читать бесплатно другие книги:
