Двери иных миров Хайнлайн Роберт
– Ну, ну, мистер Рэндалл. Неужели вы не хотите получить ответы на свои вопросы?
– Не настолько. Да какого черта, дайте мне…
– Однако на эти вопросы необходимо ответить. Совершенно необходимо. Это – деловое совещание, а обсуждаемой деловой проблемой являетесь именно вы.
– Я?
– Да, вы. Вы представляете собой, как бы это выразиться, не очень значительный раздел повестки дня, однако и по этому разделу нужна полная ясность. Нам не нравится ваша деятельность, мистер Рэндалл. Вы должны ее прекратить.
Прежде чем Рэндалл успел ответить, Стоулз остановил его жестом руки.
– Не нужно никакой поспешности, мистер Рэндалл. Выслушайте меня. Я совсем не имел в виду всю вашу деятельность. Нам совершенно безразлично, сколько блондинок вы подсунете в гостиничные номера для дальнейшего использования в качестве послушных свидетельниц на бракоразводных процессах. В равной степени нас не интересует, ко скольким телефонным линиям вы подключитесь и сколько писем вскроете. Нас занимает одна-единственная часть вашей деятельности. Я имею в виду мистера Хога.
Последнее слово прозвучало как плевок.
Все присутствующие как-то неловко зашевелились, Рэндалл почувствовал это совершенно отчетливо.
– Так что же насчет мистера Хога? – спросил он вызывающе.
Шевеление повторилось. Стоулз больше не улыбался и даже не изображал улыбку.
– Давайте, – сказал он, – начиная с этого момента, употреблять термин «ваш клиент». Все очень просто, мистер Рэндалл. У нас имеются свои планы в отношении мистера… в отношении вашего клиента. Вы должны прекратить всякие с ним отношения – забыть о нем, никогда с ним не встречаться.
Сейчас взгляд Стоулза стал тяжелым, но Рэндалл не дрогнул и не отвел глаз.
– В жизни своей не динамил клиентов и впредь не собираюсь. Да я скорее в аду вас увижу.
– Готов согласиться, – выпятил губы Стоулз, – что не исключена и такая возможность, однако вряд ли вам или мне хочется рассматривать ее иначе, чем излишне живописную метафору. Попробуем быть разумными. Ведь вы, насколько мне известно, разумный человек, а я и мои собратья – тоже существа разумные. Поэтому я не стану пытаться вас уговорить, подкупить или принудить, я просто расскажу вам некую историю, из которой вы сами все поймете.
– Я не хочу слушать никаких историй. Я ухожу.
– Уходите? Сильно сомневаюсь. И вы будете слушать!
Стоулз ткнул пальцем в сторону Рэндалла. Рэндалл попробовал что-нибудь ответить, однако оказалось, что теперь он не может даже этого.
«Это, – подумал сыщик, – самый дурацкий изо всех моих бесштанных снов. Ведь знал же, что не надо наедаться перед сном».
– Вначале, – провозгласил Стоулз, – была Птица.
Неожиданно он закрыл лицо ладонями, все остальные присутствующие сделали то же самое.
Птица. Рэндалл неожиданно увидел, что скрывается за таким простым словом, когда его произносит этот отвратительный толстяк, – не мягкий пушистый цыпленок, а хищная птица, мощная и прожорливая… немигающие глаза, тускловато-серые, как снятое молоко, и пристальные… налитые кровью сережки… но особенно отчетливо он увидел лапы, огромные птичьи лапы, костлявые, когтистые, покрытые желтыми чешуйками и какой-то отвратительной грязью. Ужасные и непристойные…
Стоулз убрал ладони от лица.
– Птица была одинока. Ее огромные крылья мерно взбивали бескрайние глубины пространства, где не на чем было остановить взгляд. Но в Ее глубинах была Сила, и Сила была Жизнью. Птица посмотрела на север, где не было севера, и Она посмотрела на юг, где не было юга. Она посмотрела на восток и запад, вверх и вниз. А затем из ничего и из своей Воли Она свила Гнездо.
Гнездо было широким, глубоким и крепким. В это гнездо Она положила сто яиц. Она сидела в гнезде десять тысяч лет, высиживая яйца и размышляя. Когда время приспело, Она покинула гнездо и повесила вокруг него светильники, дабы птенцы могли видеть. Она смотрела, и Она ждала.
Из каждого яйца вылупились сто Сынов Птицы – общим числом в десять тысяч. Но столь широким и столь глубоким было это гнездо, что места хватило всем, и с избытком, – каждому по царству, и каждый был царь – царь надо всеми существами, которые ползают и плавают, летают и бегают на четырех ногах, над существами, рожденными в щелях и закоулках гнезда, рожденными из тепла и ожидания.
Мудра и жестока была Птица, мудры и жестоки были Сыны Птицы. Два раза по десять тысяч лет они сражались и царствовали, и Птица была довольна. Затем некоторые из них решили, что они столь же мудры и столь же могущественны, как сама Птица. Из ткани гнезда они сотворили тварей, подобных себе самим, и дохнули им в ноздри, дабы иметь своих сыновей, которые станут служить им и сражаться за них. Но сыновья Сынов не были мудрыми, не были сильными и жестокими, а были глупыми, слабыми и мягкотелыми. Птица не была довольна.
Она низринула своих Сынов и позволила, чтобы их сковали глупые и мягкотелые… Перестаньте крутиться, мистер Рэндалл! Я знаю, что это слишком огромно для вашего маленького умишка, однако, вы уж мне поверьте, сейчас вам просто необходимо задуматься над вещами, которые длиннее вашего носа и шире вашего рта.
Глупые и слабые не могли сдержать Сынов Птицы, поэтому Птица поместила среди них, в разных местах, других, более сильных, более умных и более жестоких, дабы хитростью своей, жестокостью своей и обманом они не дали Сынам вырваться на свободу. Потом Птица удалилась, довольная, и стала ждать и смотреть, как разворачивается игра.
Игра идет и сейчас. А посему мы не можем позволить вам общаться с вашим клиентом, равно как и помогать ему каким-либо образом. Теперь вы видите сами, не правда ли?
– А ни хрена я не вижу, – закричал Рэндалл, почувствовавший вдруг, что снова может говорить. – И к чертовой матери всю вашу гопу! Эта шутка зашла слишком далеко.
– Неразумный, слабый и глупый, – вздохнул Стоулз. – Покажите ему, мистер Фиппс.
Фиппс встал, положил на стол портфель, открыл его, вытащил оттуда какой-то предмет и сунул его Рэндаллу под нос. Предмет оказался зеркалом.
– Посмотрите, пожалуйста, сюда, мистер Рэндалл, – вежливо попросил Фиппс.
Рэндалл посмотрел на свое отражение в зеркале.
– О чем вы думаете, мистер Рэндалл?
Отражение потускнело и исчезло, теперь он смотрел в собственную спальню, но со странной точки зрения, словно немного сверху. В спальне было темно, однако он вполне мог различить голову жены, лежащую на подушке. Вторая подушка – его собственная – пустовала.
Синтия пошевелилась, повернулась и негромко вздохнула. Приоткрытые губы слегка улыбались, наверно, ей снилось что-то хорошее.
– Видите, мистер Рэндалл? – прервал молчание Стоулз. – Ведь вы не хотите, чтобы с ней что-нибудь случилось?
– Послушай, ты, грязный ублюдок…
– Спокойнее, мистер Рэндалл, спокойнее. Так вот, мы не хотим от вас ничего особенного. Просто не забывайте о своих интересах и о ее интересах. – Стоулз отвернулся от Рэндалла, словно от чего-то безмерно скучного. – Удалите его, мистер Фиппс.
– Идемте, мистер Рэндалл.
И снова Рэндалл ощутил унизительный толчок сзади, а затем оказалось, что он летит по воздуху, а все окружающее кувыркается, вертится, рассыпается на мелкие куски…
Совершенно проснувшийся, он лежал в своей собственной постели на спине, покрытый холодным, липким потом.
Синтия пошевелилась и села.
– Что с тобой, Тедди? – спросила она сонно. – Ты так страшно кричал.
– Ерунда. Сон какой-нибудь, наверное. Прости, что я тебя разбудил.
– Ничего. Желудок не в порядке?
– Да, есть немного.
– Выпей соды.
– Сейчас.
Рэндалл встал, вышел на кухню, разболтал щепотку соды в воде и выпил. Теперь, полностью проснувшись, он чувствовал неприятное жжение во рту, сода немного помогла.
Когда он вернулся в спальню, Синтия уже спала. Он тихо скользнул под одеяло. Не просыпаясь, она прижалась к мужу, согревая его своим телом. Вскоре заснул и он.
– Ла-диди-да! Все не беда! – Оборвав песню на полуслове, Рэндалл слегка ослабил душ, чтобы не заглушать нормальный разговор. – Доброе утро, красавица!
Появившаяся в дверях ванной Синтия терла рукой один глаз и сонно глядела на мужа другим.
– Всем людям, поющим на голодный желудок, доброе утро.
– А чего мне не петь? Сегодня прекрасный день, я прекрасно выспался. И я сочинил новую прекрасную душевую песню. Ты только послушай.
– Могу и обойтись.
– Эта песня, – продолжал Рэндалл, нимало не возмутившись, – посвящается Юноше, Который Вознамерился Питаться Червями Из Огорода.
– Какая гадость!
– Никакая это не гадость. Слушай.
Включив душ посильнее, он объяснил:
– Для достижения максимального эффекта необходим аккомпанемент льющейся воды. Куплет первый:
- Я червей призову, и они приползут.
- Не желаю в грязи я копаться.
- Мне пускай создадут и комфорт, и уют,
- Раз уж должен я дрянью питаться.
Он сделал паузу, ожидая, видимо, аплодисментов, а затем объявил:
– Припев.
- Ла-диди-да! Все не беда!
- Я червяков приглашаю сюда!
- Они вкусны весьма с витамином А.
- Я люблю червяков, я от них без ума!
Тут он снова помолчал и объявил:
– Второй куплет. Только второй куплет я еще не сочинил. Повторить первый?
– Спасибо, не надо. Лучше вылезай скорее и дай мне возможность помыться.
– Тебе не понравилось, – укоризненно сказал Рэндалл.
– Я этого не говорила.
– Настоящее искусство редко получает признание, – скорбно возгласил он, однако из душа вышел.
К тому времени как Синтия умылась, кофе был уже готов. Рэндалл церемонно вручил ей стакан апельсинового сока.
– Тедди, ты просто душка. И что же ты намерен выцыганить у меня всем этим подлизыванием?
– Тебя самое. Правда, попозже. А ведь я не только очарователен, но и умен.
– Правда?
– Ага. Слушай, я придумал, что делать с общим нашим другом Хогом.
– С Хогом? О господи.
– Осторожнее, разольешь.
Забрав у жены стакан, он поставил его на стол.
– Успокойся, киска. Что это с тобой?
– Не знаю, Тедди. Просто у меня ощущение, словно мы вооружились детским пугачом и пытаемся при его помощи победить самого главного злодея.
– Не надо было мне начинать деловые разговоре до завтрака. Выпей ты кофе, может, полегчает.
– Хорошо. А тоста мне не надо. Так что же у тебя там за блестящая идея?
– Все очень просто, – объяснил Рэндалл, хрустя поджаренным хлебом. – Вчера мы старались не попасться Хогу на глаза, чтобы он, часом, не вернулся в вечернюю свою личность.
– Вот-вот.
– Ну а сегодня нам этого совсем не потребуется. Мы можем прицепиться к нему, как пиявки, идти за ним по пятам. Если это как-нибудь помешает дневной половине его личности – ну и что? Ведь мы можем сами показать ему дорогу в «Акме». А там привычка приведет его туда, куда он ходит всегда. Ну как, все верно?
– Не знаю, Тедди. Возможно. Люди, перенесшие амнезию, ведут себя иногда очень странно. Он может просто прийти в смятение, утратить ориентацию.
– Так ты думаешь, не получится?
– Может, получится, может, и нет. Но пока в твой план входит быть всюду и все время вместе со мной, я согласна попробовать, хотя лучше бы бросить это дело.
Рэндалл словно не обратил внимания на поставленное женой условие.
– Вот и отлично. Сейчас я позвоню этому старому сычу и скажу, что мы зайдем за ним прямо в его квартиру.
Потянувшись через стол, он подвинул к себе телефон и позвонил Хогу.
– Ну точно, он с приветом, – сказал Рэндалл после короткого разговора с клиентом. – Сперва он вообще меня не узнал. Затем вроде как в его голове что-то щелкнуло, и дальше все пошло нормально. Ты готова, Син?
– Одну секунду.
Тихо насвистывая какой-то мотив, он встал и направился в гостиную.
Неожиданно свист прекратился, Рэндалл чуть не бегом вернулся на кухню.
– Син…
– Что там такое, Тедди?
– Пойди, пожалуйста, сюда.
Встревоженная выражением на лице мужа, Синтия торопливо встала и прошла в гостиную. Рэндалл указывал на стул, поставленный прямо под висящим рядом со входной дверью зеркалом.
– Как он попал сюда, Син?
– Стул? Да это я поставила его сюда, чтобы поправить зеркало, вечером, когда ложилась спать. Ну и забыла его там, наверное.
– Мм… ну, наверное, так и было. Странно только, что я не заметил его, когда гасил свет.
– А почему это тебя так встревожило? Ты испугался, что к нам в квартиру ночью кто-то залез?
– Да. Да, конечно, так я и решил.
Однако выражение тревоги не покинуло лица Рэндалла.
Недоуменно поглядев на него, Синтия прошла в спальню. Здесь она взяла свою сумочку, быстро просмотрела ее содержимое, а затем выдвинула маленький потайной ящик комода.
– Если кто-нибудь и вправду залез к нам, он не многим разжился. Посмотри свой бумажник. Все на месте? А твои часы?
– Все в порядке, – ответил Рэндалл через несколько секунд. – Наверное, ты и вправду забыла там стул, а я его не заметил. Так ты готова?
– Сию секунду.
Больше Рэндалл об этом не говорил, размышляя про себя, какая же каша может получиться из нескольких застрявших в подсознании воспоминаний в сочетании с плотным ужином. Наверное, он все-таки заметил этот стул, когда гасил свет, – отсюда и появление стула в кошмаре. Поставив, таким образом, все на место, он начал обдумывать грядущую операцию.
5
Хог ждал их.
– Заходите, пожалуйста. Добро пожаловать, мадам, в мое скромное прибежище. Вы не откажетесь присесть? У вас найдется время на чашку чая? Боюсь, – на его лице появилась смущенная улыбка, – что кофе в этом доме нет.
– Времени достаточно, – успокоил гостеприимного хозяина Рэндалл. – Вчера вы вышли из дому в восемь пятьдесят три, а сейчас еще только восемь тридцать пять. Думаю, лучше всего будет выйти в то же самое время.
– Вот и чудесно.
Хог исчез из комнаты и сразу же вернулся с чайным подносом, каковой и водрузил на стол рядом с Синтией.
– Вы разольете, миссис Рэндалл? Это китайский чай, – добавил он. – Моя собственная смесь.
– С удовольствием.
Сейчас, утром, в этом человеке нет ровно ничего зловещего, вынуждена была признать Синтия. Просто маленький, суетливый холостяк, обладатель усталых морщинок около глаз и прямо-таки великолепной квартиры. На стенах картины, хорошие, хотя понять, насколько хорошие, Синтии не хватало знаний. Во всяком случае, похожи на оригинальные работы. «И картин этих не слишком много, – отметила она с одобрением. – А то такие вот склонные к искусству холостяки зачастую любят загромождать свои квартиры почище иной старой девы».
Вот уж про квартиру мистера Хога такого не скажешь. Во всем воздушное изящество, словно в вальсах Брамса. Синтии хотелось спросить, где он взял такие шторы.
Хог с поклоном принял у нее чашку, нежно обхватил ее ладонью и, прежде чем сделать глоток, вдохнул аромат. Затем он повернулся к Рэндаллу.
– Боюсь, сэр, что у нас сегодня ровно ничего не получится.
– Не исключено. Но почему вы так думаете?
– Понимаете ли, я сейчас нахожусь в полной растерянности: что мне делать дальше? Ваш телефонный звонок… Когда вы мне позвонили, я готовил себе чай – ведь у меня нет служанки… правду говоря, по утрам я словно в тумане – ну, вы понимаете, рассеянный, делаю все, что полагается делать, встав с постели, умываюсь и все прочее, а мысли мои где-то в другом месте. Когда вы позвонили, я был немного ошарашен и только через несколько секунд вспомнил, кто вы такой и какие дела у нас друг с другом. Разговор с вами в некотором роде прочистил мою голову, я, если можно так сказать, осознал, кто я такой, однако теперь… – Он беспомощно пожал плечами. – Теперь у меня нет ни малейшего представления, что же я должен делать дальше.
Рэндалл кивнул.
– Я не упускал из виду и такого варианта. Не могу назвать себя большим психологом, но мне казалось возможным, что переход от вечернего «я» к дневному происходит у вас как раз при выходе из квартиры, и любое нарушение привычного распорядка может совсем выбить вас из колеи.
– Тогда почему же…
– Сейчас это не имеет значения. Видите ли, мы следили за вами вчера и знаем, куда вы ходите.
– Вы знаете? Расскажите мне, сэр! Расскажите, пожалуйста.
– Не так быстро. В самую последнюю минуту мы вас потеряли. Теперь я хочу сделать следующее: мы проводим вас по тому же самому пути, вплоть до того места, где вчера вас потеряли. Я надеюсь, что, начиная оттуда, вами начнет руководить привычка, а мы будем следовать по пятам.
– Вы сказали «мы». Разве миссис Рэндалл помогает вам в работе?
Рэндалл замялся, запоздало сообразив, что, как ни крути, придется признаться клиенту в неполной своей искренности. Синтия бросилась ему на помощь.
– Обычно мы такого не делаем, мистер Хог, но этот случай совершенно исключительный. Вам ведь вряд ли понравится вторжение в вашу жизнь обычного наемного оперативника, так что Рэндалл решил заняться этим делом лично, привлекая при необходимости на помощь меня.
– О, даже так. Это крайне любезно с вашей стороны.
– Спасибо, но это совсем не стоит вашей благодарности.
– Нет, что вы, я крайне тронут. Но только… э-э… не знаю, достаточно ли я вам заплатил. Насколько я понимаю, услуги руководителя фирмы должны оплачиваться несколько выше?
Хог смотрел на Синтию; Рэндалл настойчиво подавал жене сигналы «Скажи „да“», но та делала вид, что не замечает его лихорадочной безмолвной жестикуляции.
– Суммы, уплаченной вами, мистер Хог, вполне достаточно. Если возникнет необходимость дополнительных расходов, мы сможем обсудить это позднее.
– Да, конечно. – Хог задумчиво подергал себя за нижнюю губу. – Я в высшей степени признателен вам за такую предусмотрительность, за то, что вы не стали знакомить с моими личными делами никого со стороны. Но я бы хотел… – С неожиданной резкостью он повернулся к Рэндаллу. – Скажите, а как вы поступите, если моя дневная жизнь окажется – ну, скажем, шокирующей?
Было видно, с каким трудом дался ему этот вопрос.
– Все останется строго между нами.
– А предположим, обнаружится не просто скандальное мое поведение, а что-либо гораздо худшее. Что-нибудь преступное. Скотское.
Отвечал Рэндалл, тщательно подбирая слова:
– У меня есть лицензия, выданная штатом Иллинойс. Согласно этой лицензии, я обязан сознавать себя чем-то вроде внештатного работника полиции – в ограниченном смысле. Конечно же, я не могу и не стану покрывать серьезное преступление. Однако в мои обязанности не входит сдавать своих клиентов властям за всякие мелкие грешки. Уверяю вас, мой клиент должен совершить очень серьезный проступок, чтобы у меня возникло желание способствовать его аресту.
– Но вы не можете заверить меня, что ни при каких обстоятельствах не сделаете этого?
– Нет.
Хог закрыл глаза и некоторое время молчал. Когда он заговорил, голос его был едва слышен:
– Но вы ведь не узнали ничего такого – пока?
Рэндалл покачал головой.
– Тогда, возможно, разумнее будет бросить все это дело прямо сейчас. Некоторые вещи лучше не знать.
Взволнованность Хога, его беспомощность в сочетании с благоприятным впечатлением, которое производила эта изящная, аккуратная квартира, вызвали у Синтии прилив сочувствия, о котором она и помыслить не могла вчера вечером.
– Ну зачем вы так нервничаете, мистер Хог, – наклонилась она к нему. – Ведь у вас нет никаких оснований думать, что вы делаете что-либо плохое.
– Да, оснований у меня нет. Никаких оснований, кроме неотвязного предчувствия.
– Но почему?
– Миссис Рэндалл, а бывало у вас так, что вы услышите за спиной какие-то звуки и боитесь повернуться? Случалось вам когда-нибудь проснуться посреди ночи и лежать с плотно зажмуренными глазами, чтобы только не узнать, что именно прервало ваш сон? Есть такие разновидности зла, которые проявляют полную свою силу лишь тогда, когда их существование осознано и признано, когда им смотрят в глаза… И вот здесь есть нечто, чему я не в силах посмотреть в глаза, – обреченно добавил он. – Мне показалось, что у меня есть такие силы, но я ошибался.
– Оставьте, – попробовала успокоить его Синтия. – Реальные факты почти всегда оказываются лучше наших страхов.
– Вы уверены в этом? Почему им не быть значительно хуже наших страхов?
– Потому, что так не бывает, они лучше.
Синтия смолкла, осознав вдруг, что расхожее мнение, которое она преподносит с таким апломбом, – всего лишь бодренькая утешительная ложь, из тех, какими взрослые успокаивают детей. Она вспомнила свою мать: та легла в больницу, опасаясь аппендицита, – и друзья, и все любящее семейство единодушно считали это обычной мнительностью – и умерла там. От рака.
Нет, факты и вправду бывают значительно хуже самых страшных страхов.
И все равно она не могла согласиться с Хогом.
– Но даже если мы предположим наихудшее. Предположим, что вы действительно занимаетесь чем-то преступным во время своих провалов памяти. Ни один суд этого государства не признает вас ответственным.
Хог бросил на Синтию взгляд, полный ужаса.
– Нет, скорее всего, они не признают меня вменяемым. Но знаете, что они тогда сделают? Вы же знаете это, правда? Вы представляете себе, что делают с сумасшедшими преступниками?
– Конечно знаю, – уверенно ответила Синтия. – С ними обращаются ровно так же, как со всеми прочими пациентами психиатрической клиники, ни о какой дискриминации нет и речи. Я видела это собственными глазами, когда работала в государственной лечебнице.
– Хорошо, вы это видели, но воспринимали все глазами постороннего. А вы можете представить себе, как все это выглядит с другой стороны? Вас заворачивали когда-нибудь в мокрые простыни? К вашей кровати ставили охранника? Вас кормили принудительно? Вы знаете, что это такое, когда ключ поворачивается в скважине при каждом вашем движении? Когда хочешь спрятаться от непрестанно наблюдающих глаз – и не можешь? – Хог встал и начал нервно мерить комнату шагами. – Но и это не самое плохое. Хуже всего соседи по палате. Вы что, думаете, что человек, у которого иногда отказывает память, не способен различить признаки сумасшествия у окружающих? У некоторых из них изо рта непрерывно текут слюни, другие ведут себя настолько по-скотски, что этого не передать словами. И все они говорят, говорят, говорят. Вы можете представить себе, как лежите на кровати, прикрученные к ней простыней, а рядом кто-то – да где там «кто-то» – что-то непрерывно повторяет: «Маленькая птичка взлетела, а потом улетела; маленькая птичка взлетела, а потом улетела; маленькая птичка взлетела, а потом улетела…»
– Мистер Хог! – Рэндалл встал и встряхнул Хога за плечо. – Мистер Хог, держите себя в руках! Нельзя так себя вести.
Хог растерянно смолк. Он перевел взгляд с Синтии на Рэндалла, потом обратно, и на его лице появилось пристыженное выражение.
– Ничего, мистер Хог, все в порядке, – сухо сказала Синтия. Однако прежнее отвращение вернулось.
– А я бы не сказал, что все в порядке, – возразил Рэндалл. – Думаю, сейчас самый подходящий случай кое в чем разобраться. Последнее время происходит много такого, чего я не понимаю, и мне кажется, мистер Хог, что вы должны прямо и откровенно ответить на несколько вопросов.
– Конечно, отвечу, мистер Рэндалл, если только сумею. – Хог искренне недоумевал. – Неужели вам кажется, что я чего-то недоговариваю?
– Я в этом абсолютно уверен. Во-первых, вы находились в лечебнице для психически невменяемых преступников. Когда это было?
– Что вы, такого не было никогда. Во всяком случае, я не думаю, чтобы такое было. Я не помню ничего подобного.
– А чем же можно тогда объяснить истерическую болтовню, которая так и сыпалась из вас последние пять минут? Вы что, придумывали все это?
– О нет! Это… Это было… это связано с санаторием Святого Георгия. Это не имеет ни малейшего отношения к… к лечебнице подобного рода.
– Санаторий Святого Георгия, говорите? К этому мы еще вернемся. Мистер Хог, расскажите мне, пожалуйста, что именно произошло вчера?
– Вчера? Днем? Но, мистер Рэндалл, вы же знаете, что я не могу рассказать, что происходит со мной днем.
– А вот я думаю – можете. Там творилось черт знает что, какое-то непонятное мошенничество, и вы находились в самом центре происходящего. Когда вы остановили меня перед зданием «Акме», что вы мне тогда сказали?
– «Акме»? Я ничего не знаю про «Акме». Я что, был там?
– Были, были, нечего строить невинные глазки, и не только были, но и еще сыграли со мной какую-то подлую шутку – накачали наркотиками, или загипнотизировали, или еще что.
Хог растерянно перевел взгляд с горящего возмущением Рэндалла на Синтию. Однако ее лицо оставалось бесстрастным, с этой стороны помощи ожидать не приходилось. В отчаянии он повернулся к Рэндаллу.
– Поверьте, мистер Рэндалл, я просто не понимаю, о чем вы говорите. Возможно, я заходил в «Акме». Но если я даже был там и делал что-то в отношении вас, мне это неизвестно.
Слова Хога звучали так серьезно, с такой торжественной искренностью, что Рэндалл заколебался, несмотря на всю свою убежденность. И все же… какого черта, ведь кто-то провел его за нос. Можно попробовать подойти к делу с другой стороны.
– Мистер Хог, если вы и вправду настолько искренни со мной, как это можно заключить из ваших слов, у вас, конечно, не появится никаких возражений против того, что я собираюсь сейчас сделать.
Рэндалл вынул из кармана серебряный портсигар, открыл его и протер зеркально-гладкую внутреннюю поверхность крышки носовым платком.
– Пожалуйста, мистер Хог.
– Что вам нужно?
– Мне нужны отпечатки ваших пальцев.
Ошеломленный Хог несколько раз судорожно сглотнул.
– Зачем вам мои отпечатки? – еле слышно спросил он.
– А в чем, собственно, дело? Если вы не замешаны ни в чем дурном, эта процедура никак не может повредить вам.
– Вы хотите сдать меня в полицию?
– У меня нет к тому никаких оснований. У меня вообще нет на вас никакого материала. Ну так давайте снимем пальчики.
– Нет!
Рэндалл встал, шагнул к Хогу и угрожающе навис над ним.
– А как вам понравится, если я переломаю вам руки? – спросил он, уже не сдерживая охватившую его ярость.
Искоса взглянув на сыщика, Хог испуганно съежился, однако, похоже, остался тверд в своем нежелании дать отпечатки пальцев. Отвернув лицо к стене, он крепко прижал ладони к груди.
Рэндалл почувствовал прикосновение к своей руке.
– Хватит, Тедди. Пошли отсюда.
Читать бесплатно другие книги:
