Моя строптивая леди Беверли Джо

— Все началось с тебя! Но тебе все равно, правда? Тебе, моему родному отцу, все равно, что со мной станет! И ты еще мечтаешь служить стране, ты, не способный служить даже своим близким!

— Что за чушь! Я никогда и никому не служил и не стану. Это мне должны служить.

Граф небрежно оттолкнул Честити с дороги и направился к двери. Бесшабашность, порожденная отчаянием, заставила ее схватить клинок, что отец носил в трости, и броситься следом. В последний момент он ощутил опасность, обернулся и отразил ее выпад дулом пистолета, но лезвие все же рассекло ему руку. С проклятием граф хотел нанести Честити удар пистолетом в висок, однако Син успел толкнуть ее на пол.

— «…лишь в славной династии Стюартов видим мы должную стойкость и честность, а также неизменную чистоту помыслов — качества, свойственные поистине великим государям».

Хотя Честити уже видела письмо, зачитанная вслух, эта выдержка впервые натолкнула ее на мысль, что здесь были зашифрованы имена близких писавшего — его детей. Лишь секундой позже она задалась вопросом, как может Родгар так точно помнить цитату. Она обернулась.

Маркиз стоял, как и прежде, у камина, но теперь в руках у него был слегка пожеванный, окровавленный лист пергамента.

— О нет… — прошептал Уолгрейв одними губами.

У Линдли вырвался злорадный смешок.

— Прежде чем бросать бумагу в огонь, следует прочесть ее, — заметил Родгар.

С диким, безумным криком граф выстрелил в него, но пистолет был разряжен и лишь сухо щелкнул. Безумец бросил его, целя в голову, — и промахнулся.

— Убейте его! — крикнул он наемникам.

Все еще пригвожденная Сином к полу, Честити на миг встретила мутный взгляд отца, в котором не светилось уже ни искры разума. Сколько же это будет продолжаться? Почему никто не остановит этого безумца?

Наемники и не думали выполнять приказ, слишком пораженные происходящим, чтобы действовать. Они только тупо переглянулись.

— Убейте его, или я прикажу вздернуть вас на виселицу! Я вас сотру в порошок! Я сотру в порошок ваши семьи!

Здоровяки повернулись к Родгару, словно ища у него защиты.

— Милорд, — деловито начал маркиз, — прошу сохранять хладнокровие. Ничего страшного не случилось, просто в будущем вам придется танцевать не под дудку Вернемов, а под мою. Уверяю вас, это не в пример лучше.

— Никогда!

Граф заметался по комнате, дико озираясь. Честити ждала, что он бросится к двери, но он подскочил к своим наемникам, сунул руку в карман одного из них и выхватил пистолет. Здоровяк и не подумал воспротивиться, он только хлопал глазами, как полный идиот. Однако когда Уолгрейв изготовился к выстрелу, на него уже смотрели два дула разом — Бренда и Родгара.

— Ситуация становится занятной, — сказал маркиз с усмешкой. — Вы успеете убить одного из нас, но и сами проститесь с жизнью. Готовы ли вы предстать перед своим Создателем?

— Лучше это, чем уступить вам победу, Родгар! — Граф выкрикнул эти слова с бешеной ненавистью в голосе и взгляде. — Вы осточертели мне, как колючка в заднице!

— Ваши речи становятся вульгарными, — заметил маркиз.

— Отдайте документ! Вам ведь тоже не хочется умирать!

— Документа я вам не дам, — ровно ответил он, — но могу дать слово, что не воспользуюсь им, если вы удалитесь в Уолгрейв-Тауэрс, будете сидеть там тихо, как мышь, и выбросите из головы как государственные дела, так и дела ваших отпрысков.

— Что?! — завопил граф, вне себя от ярости. — А вы будете тешиться мыслью, что прижали к ногтю самого влиятельного человека в Англии, графа Уолгрейва Непогрешимого?! Этому не бывать! Вы пожалеете, что осмелились даже мечтать об этом!

Он повел дулом из стороны в сторону, снова нацелил его на маркиза и начал отступать к двери.

— Вам не удержать меня!

— Да мы не станем и пытаться, — заверил Родгар. — Свои условия я вам уже объявил, просто держите их в памяти. Помните, я не Вернем — обнародовав документ, я ничего не потеряю.

— Обнародовав… ну да, народ! — С этим странным возгласом Уолгрейв выскочил в коридор.

— Он спятил! — грубо констатировал Син и встал, и Честити наконец освободилась. — Еще пристрелит кого-нибудь!

Он выбежал следом. Честити не удалось подняться так же быстро, из-за юбок и домино. Когда она вместе с остальными оказалась в холле, граф что-то вещал перед толпой. Донеслось слово «измена», а также имя маркиза.

При этом он размахивал пистолетом, к ужасу одних и удовольствию других. Отовсюду подтягивались гости, скапливаясь по большей части между статуями и в зеленых уголках.

Честити заметила, как Форт подбирается все ближе к отцу, должно быть, надеясь положить конец нелепой сцене.

А потом все случилось очень быстро.

— Вот она! — взревел граф, вращая глазами и роняя с губ пену, словно в припадке. — Вот она, причина всех моих несчастий, мой главный недруг, мой злой гений!

— Отец, не делай этого! — раздался отчаянный крик Форта.

Граф прицелился. Форт выстрелил в него.

Рука Уолгрейва дернулась, пуля его ушла в сторону и лишь отколола кусочек мрамора от колонны. Он повалился на пол и остался лежать недвижим. Всю свою жизнь он держался надменно, но в этот раз поза его была лишена всякого достоинства, и Честити подумала: она будет вспоминать это, как нечто постыдное.

Когда она приблизилась, отец был мертв. Выстрел попал прямо в сердце. Гости сбились в две большие группы, и между ними можно было видеть леди Августу, в обмороке распростертую в одном из кресел игорного зала. Карты ее разлетелись по ковру.

Так вот в кого целил отец! Поистине безумец!

Честити нашла взглядом Форта. Тот стоял, свесив руки, мертвенно-бледный, неотрывно глядя на дело рук своих. Верити и Натаниель пытались его увести. Мало-помалу тишина сменилась перешептываниями, потом пересудами, все более громкими и возбужденными. Кто-то обнял Честити за плечи и отвел в сторонку. Син. Она заметила поблизости Родгара и Бренда — разумеется, уже без пистолетов. Маркиз переходил от гостя к гостю, успокаивая, заверяя, ободряя, но не пытаясь отвлечь от обсуждения случившегося или развести по разным комнатам. Наоборот, он как будто всячески поощрял обмен мнениями.

В игорном зале Элф сняла маску с принцессы Августы и теперь обмахивала ее веером, приводя в чувство. Постепенно толпа отхлынула от мертвого тела.

Проходя мимо Сина, Родгар посоветовал ему увести Честити подальше, так что вскоре девушка оказалась за пределами толпы. Она все еще была ошеломлена, странные образы теснились в сознании.

Заводная игрушка все двигается. Какие еще сюрпризы в запасе у того, кто ее запустил?

Она бредит! Не мог же Родгар заранее знать, что сын застрелит отца, не мог же он это организовать! Или мог?

Честити поискала глазами Форта, но того уже увели.

— Я должна разыскать брата. Представляю, каково ему сейчас!

— Не спеши. — Син остановил ее, ухватив за локоть. — Еще не время. Форт не один, с ним Верити и Натаниель.

Он огляделся и присмотрел уголок, откуда можно было без помех наблюдать за происходящим и слышать каждое слово. Туда он и увел ее.

Леди Августа пришла в себя, и ее устроили поудобнее на одном из мягких диванов. Родгар хлопотал вокруг нее, расспрашивал о самочувствии и сокрушался о случившемся.

— Этот человек… Уолгрейв! — простонала она, поочередно прижимая к вискам смоченный в уксусе платок (в ее английском все-таки сохранился сильный немецкий акцент). — Он мне всегда казался неприятной личностью, и я опасалась его дурного влияния на дорогого Фредерика.

— Боюсь, он совершенно помешался, ваше величество, — вздохнул Родгар.

Королева-мать вдохнула ароматических солей. Судя по выражению лица, она пыталась осмыслить ситуацию.

— Он что-то кричал о государственной измене… если не ошибаюсь, милорд, это были обвинения в ваш адрес… будто бы вы поддерживали якобитов в сорок пятом. Возможно ли это?

— Невозможно, ваше величество. — Маркиз пожал плечами. — Вряд ли их заинтересовала бы поддержка школяра. Я, видите ли, в том году заканчивал школу.

— В самом деле, это были речи сумасшедшего, — согласилась леди Августа. — К тому же Маллорены всегда были лояльны к царствующему дому.

Честити подметила взгляд, адресованный ею Бьюту, который тактично ускользнул. Это нисколько не удивляло: косное провинциальное дворянство было бы шокировано тем, что королева явилась на бал со своим фаворитом, а не с фрейлиной, как того требовал придворный этикет.

— Не просто лояльны, а горячо преданы, — почтительно поправил Родгар, наливая вина, чтобы леди Августа могла подкрепить свои силы. — У меня нет слов, чтобы описать, как безмерно я огорчен тем, что все это случилось в моем доме, в вашем присутствии, мадам. Но где же ваша фрейлина? — Он огляделся, весь воплощенная забота. — Где леди Трелин? Разыщите ее!

Хотя Нерисса явилась на бал не с королевой-матерью, а со своим супругом, она числилась среди фрейлин. Назвав ее имя, Родгар подсказал леди Августе, как сохранить лицо. Это был также ловкий ход, призванный ввести новую и очень важную фигуру.

— Милорд, хозяин дома не в ответе за то, что учинит гость, если ему вдруг вздумается сойти с ума, — сказала леди Августа (она заметно расслабилась). — Однако хотелось бы знать, что довело Уолгрейва до помешательства.

— Угрызения совести.

— Как так?

— Здесь, у меня в доме, граф неожиданно наткнулся на негодяя, в недавнем прошлом обесчестившего его дочь. Поскольку тот был сильно навеселе, он сболтнул, что несчастная леди Честити была опорочена им понапрасну.

— Опорочена понапрасну? — Леди Августа изумленно захлопала глазами. — Вы говорите о той самой Честити Уэр?

— По всему выходит, что бедняжку заклеймили безосновательно. — Маркиз испустил сочувственный вздох. — Насколько я понял, Генри Вернем подслушал разговор о том, что леди Честити на редкость крепко спит, присвоил ключ от ее комнаты и обманом пробрался к ней в постель. Этим он надеялся добиться ее руки и завладеть богатым приданым.

— Негодяй! Подлец! Низкий обманщик! — загомонило простодушное местное дворянство. — К позорному столбу его!

— Увы, это невозможно, — сказал Родгар. — Граф Уолгрейв застрелил обидчика.

По толпе пронесся одобрительный ропот, но леди Августа, женщина светская, не была настолько доверчива.

— Какая странная история, милорд!

— Весьма странная, — согласился маркиз. — Граф настоял на письменном признании своей ошибки.

Он передал королеве-матери признание. Она внимательно изучила его.

— Неслыханно! Подумать только, леди Честити Уэр оказалась далеко не так порочна, как мы все думали. Когда вспомню, сколько было шуточек вокруг ее имени… И вот получается, что она носит его вполне заслуженно!

— Я здесь, ваше величество!

Нерисса Трелин появилась среди собравшихся. Вопреки спешке она была белее своего наряда. Честити заметила удаляющегося Брайта и подумала, что это он разыскал и привел ее. Против обыкновения он улыбался и, судя по всему, был чем-то изрядно позабавлен. Нерисса присела перед королевой-матерью в глубоком реверансе.

— Ваше величество, прошу простить меня за то, что не была рядом с вами в эти ужасные минуты!

— Не извиняйтесь, дорогая, — отмахнулась леди Августа, зная, что должна сыграть свою роль в этом маленьком спектакле. — Ведь я сама отпустила вас потанцевать с лордом Трелином. Кстати! Помнится, именно вы принесли мне известие о позоре леди Честити!

— Увы, мадам, это была я, — сокрушенно признала Нерисса, — и мне больно сознавать это. Чтобы хоть отчасти искупить свою вину, я готова публично признать ошибку. Понимаете, лорд Трелин и я… — белокурая красавица обратила кроткий взор к мужу, и тот поспешил занять место рядом с ней, — мы знали леди Честити как благонравную и целомудренную девушку и долго не могли поверить в ее падение. В худшем случае, думали мы, это роковая ошибка. Но, оставшись в полном одиночестве перед лицом отцовского горя, мы были вынуждены присоединить свои голоса к общему мнению.

— А теперь вы сожалеете об этом, не так ли?

— Всем сердцем! — с жаром воскликнула эта воплощенная доброта. — Сейчас вы поймете почему. Когда вы так великодушно позволили мне немного побыть с моим дорогим мужем, я протанцевала с ним вальс и почувствовала себя дурно. — Она застенчиво потупилась и почти прошептала:

— Я в интересном положении, мадам!

— О! Понимаю, — сказала леди Августа. Лорд Трелин раздулся от гордости, как индюк.

— Ища прохлады, я прошла через оранжерею в зимний сад и присела в уголке на скамью. Немного погодя в гостиной появились мистер Вернем и граф Уолгрейв. Мне не хотелось прерывать их беседу, но не могла же я в своем положении возвращаться в дом по холоду ноябрьской ночи! Так из чувства такта и из-за страха перед простудой я стала невольной свидетельницей того, как мистер Вернем признался в своей дьявольской проделке. Он не запятнал леди Честити! Услышав это, граф был охвачен сожалениями… и я тоже. Мы все ошибались относительно этой девушки!

Судя по пристальному, недоверчивому взгляду, королева-мать чувствовала подвох. Высказать сомнения вслух означало бы раздуть скандал. Не то чтобы она, интриганка, имела что-нибудь против этого, но в данный момент ее собственная позиция была довольно уязвима.

— Как все это печально! — заметила она наконец с приличествующим случаю вздохом. — Хотелось бы как-то облегчить участь несчастной девушки. Полагаю, респектабельный брак может восстановить ее репутацию, и я, со своей стороны, поддержу этот шаг. Маркиз, не знаете ли, где сейчас это бедное создание?

Честити стояла словно громом пораженная, не в силах сразу осмыслить стремительный поворот событий. Родгар нашел ее взглядом. Едва заметный кивок означал, что настало время пожинать плоды его затеи, но она была не в силах шевельнуться и едва могла дышать. Сину пришлось подтолкнуть ее. На подкашивающихся ногах приблизилась она к маркизу.

— Ваше величество, счастлив быть к вашим услугам. Позвольте представить вам леди Честити Уэр, — сказал Родгар.

Леди Августа так долго смотрела на девушку, что та едва не лишилась чувств. Потом лицо ее озарилось милостивой улыбкой, она протянула руку, и уже можно было без опасения склониться губами к холеным, унизанным перстнями пальцам.

— Бедняжка, поверьте, мое сострадание безмерно, — громко провозгласила леди Августа, — и если вы при всех поклянетесь, что чисты, двор примет вас в свои объятия!

Подыскивая уклончивые слова, Честити залилась краской до корней волос. К счастью, это было принято за смущение, и провинциальные дамы одобрительно закивали друг другу.

— Ваше величество, клянусь небом, что я была невинна, когда Генри Вернем оказался у меня в постели! Клянусь, я не звала его! Господь всемогущий не допустил, чтобы зло совершилось, и я была вовремя спасена. — Честити повернулась к Нериссе Трелин. — Ах, миледи, как я благодарна судьбе за то, что в ту злосчастную ночь вы появились у моих дверей. Я никогда не держала на вас обиды за свидетельство против меня, потому что знаю: вы поступили по велению совести.

Нерисса ухитрилась выжать пару настоящих слезинок из своих больших голубых глаз. Она обняла Честити, окутав густым, сладким и весьма знакомым ароматом розового масла.

— Бедная крошка! — Затем она драматически рухнула на колени перед леди Августой. — Ваше величество! Мы должны, мы просто обязаны исправить эту ужасную ошибку, иначе совесть моя никогда не обретет спокойствие!

— Разумеется, мы все исправим! — сказала королева-мать довольно желчным тоном. — Вряд ли такая встряска пойдет на пользу нервам. Думаю, мне не стоит сразу пускаться в обратный путь. Если маркиз не против, я несколько дней отдохну в этих гостеприимных стенах.

— Это для меня большая честь, ваше величество, — сказал Родгар с поклоном.

— И раз уж леди Трелин в интересном положении, мне понадобится другая фрейлина… или даже две. Леди Элфлед! Леди Честити! Буду рада предоставить себя вашим заботам.

— Благодарю за доверие, ваше величество! — хором промолвили молодые женщины.

— Нужно, чтобы эта история поскорее попала в газеты. Они так любят распространять ложные слухи, пусть для разнообразия донесут до общественности правду. — Леди Августа поразмыслила, и взгляд ее несколько смягчился. — Леди Честити, я могу лишь догадываться, что вам пришлось пережить, и глубоко сочувствую вашим несчастьям. Советую как можно скорее выйти замуж и оставаться в провинции, пока не утихнут пересуды.

Честити присела в реверансе, сожалея, что не знает своей роли в этой светской комедии и может делать реплики лишь наудачу.

— Ваше величество, я всецело полагаюсь на вашу житейскую мудрость…

Глаза королевы-матери округлились. Честити запоздало вспомнила про обручальные кольца у себя на руке.

— Мой брат, лорд Синрик Маллорен, капитан армии его величества, — поспешно вмешался Родгар, — согласен взять леди Честити в жены. Он подумывает об отставке и переезде в Канаду, где ему, без сомнения, будет предложен высокий пост в новом правительстве.

— Канада… хм! Очень кстати, — сухо заметила леди Августа. — Превосходная и весьма, весьма отдаленная страна. Все так удачно складывается, просто нарочно не придумаешь.

У Честити подкосились ноги. Син ободряюще сжал ей руку, словно говоря: потерпи, осталось недолго. Маркиз не сводил почтительного взгляда с леди Августы.

— Поскольку леди Честити только что осиротела, — обратилась она к нему, — лучше всего им обвенчаться поскорее и без шума. Это ведь не составит проблемы, не так ли, милорд?

Вопрос был задан довольно язвительно, но Родгар и бровью не повел.

— Ни в коей мере, — заверил он. — Желание вашего величества — закон для ваших верных подданных.

Эти два интригана обменялись понимающими взглядами, и на губах королевы-матери возникла наконец вполне искренняя улыбка.

— Плут вы эдакий! — воскликнула она со смешком. — Уж не ждете ли вы, что я благословлю ваши происки, явившись на венчание? С другой стороны, почему бы и нет? Ведь моего сына так или иначе залучат на эту церемонию.

— Ваше величество, вы всегда так безмерно великодушны! — сказал Родгар с непробиваемым спокойствием.

— Помните это, — заметила леди Августа с нажимом. — А теперь мне пора отдохнуть — житейские драмы плохо действуют на печень.

Она пошла к лестнице, но задержалась у тела Уолгрейва. В спешке его оттащили в сторону и накрыли ковром, но забыли прикрыть глаза, холодный взгляд которых был устремлен в пространство. Оглядев его, леди Августа проследовала дальше. Честити и Элф пошли следом.

— Вот и хорошо, — сказала леди Фэншоу. — Думаю, теперь ничто не мешает нам возобновить игру.

Гораздо позже Маллорены, Фрейзеры и Уэры собрались отпраздновать победу и поразмыслить над цепью событий, что к ней привела. Форта не было: мрачный и потрясенный, он нес безмолвное бдение над мертвым телом отца. Честити долго не отваживалась задать вопрос, что мучил ее больше всего, но наконец собралась с духом и обратилась к Родгару:

— Милорд, скажите, ведь не все это было вами запланировано?

— Что, замечание о всемогуществе Маллоренов в конце концов запало вам в душу? — Легкая улыбка коснулась губ маркиза. — Увы, я не наделен сверхъестественными способностями. Залог всех великих свершений — умение пользоваться моментом. В самом деле, я надеялся толкнуть вашего отца на опрометчивые шаги, но не на безумие, не на кровопролитие. Мне очень жаль, что до такого дошло.

— А мне — нисколько! — пылко заверила Честити и с вызовом встретила шокированные взгляды. — Жаль Форта, но отцу поделом, и не из-за того, как он обходился с мной. Напрасно, Родгар, вы вините себя в его безумии. Разум отца помутился уже давно, просто он это скрывал. Если бы он покинул Родгар-Эбби живым и невредимым, то продолжал бы плести интриги, устраивать заговоры, губить хороших людей. Кроме как о самом себе, он ни о ком не думал и без колебаний наступил бы на горло любому. Только представьте себе, на что способен безумец у власти!

— Что ж, я рад, что вы это понимаете, — пожал плечами маркиз. — Сожжение письма я, конечно, предвидел, и устроил это именно затем, чтобы выбить Уолгрейва из колеи, перетасовать карты по-своему.

— Вы предвидели и смерть Генри Вернема? — поинтересовалась Верити.

— Этот алчный дурень сам навлек на себя погибель. Надо сказать, именно в тот момент, когда граф застрелил Генри, я убедился в его безумии.

— Иное дело — Форт, — заметила Честити. — Он болезненно переживает то, что было вынужденным шагом.

— Именно вынужденным, — поддержал Син. — Графа нужно было остановить, и только у Форта был шанс это сделать.

— Как среди гостей оказалась королева-мать? Вы послали ей приглашение, милорд?

— Да.

— Зачем?

— Присутствие августейших особ было существенной деталью моего плана, и потом я надеялся использовать взаимную неприязнь Уолгрейва и леди Августы. Разумеется, я никак не думал, что дело примет столь опасный оборот, я всего лишь ожидал поддержки со стороны королевы-матери.

— Просветите нас и насчет Нериссы Трелин. Как вы сумели добиться ее расположения?

— Вопрос не ко мне, а к Брайту.

— Охотно отвечу, — сказал тот с кривой усмешкой. — Я завлек Нериссу в зимний сад и позволил ей соблазнить себя. Потом, как и было задумано, вы все собрались в оранжерее. Мы оказались в ловушке. Нерисса ужасно испугалась, что нас обнаружат, потому что Трелин, этот болван, ревнует ее именно ко мне. Мы сидели тихо и исправно подслушивали, но потом оказалось, что у Нериссы и в мыслях нет обелить имя Честити. Наоборот, она давилась от смеха, словно перед ней разыграли пошлый водевиль. Пришлось сунуть ей под нос письмо. Думаю, теперь она от всех от нас не в восторге.

— Как и ее госпожа, — добавила Верити.

— Да, но обе они в высшей степени благоразумные дамы, — успокоил Родгар. — Леди Августе не нравится, когда ее впутывают в интригу, сплетенную кем-то другим, но она чувствует себя обязанной — ведь я набросил на ее эскападу покрывало некоторого добронравия. Она будет молчать. — Он с усмешкой оглядел Сина. — Помнится, ты клялся, что не будешь настаивать на браке, если я сумею восстановить репутацию леди Честити. Я это сделал, но, боюсь, ценой твоего брака, так что придется тебе идти под венец.

— Милорд, он уже отрезал себе путь к отступлению, — сказала Честити, играя кольцами.

— Этот романтический жест мог нам дорого обойтись, — довольно резко заметил Родгар. — Син, в будущем не добавляй штрихов к моим планам, они всегда отточены до блеска.

— В будущем, милорд, я надеюсь быть недосягаем для ваших планов, — сказал тот беззлобно.

— Какая черная неблагодарность! — тем же тоном ответил маркиз.

Некоторое время спустя Син и Честити оказались единственными, кто бодрствовал в громадном безмолвном особняке. Обитатели и гости Родгар-Эбби отдыхали после тяжкого потрясения. Поскольку свободных комнат не осталось, Честити пришлось разделить с Сином его постель, и теперь они лежали в крепком, но целомудренном объятии.

— Никаких вольностей до первой брачной ночи? — поддразнила Честити.

— Никаких! — заверил Син.

— Через два дня? Так скоро?

— Если твой брат не передумает.

— С чего бы ему передумать?

— Уэры снова не в ладах с Маллоренами, — сухо ответил Син. — Форт винит во всем Родгара, как будто это Родгар нажал на курок.

— Но ведь маркиз не мог предвидеть, что отцу вздумается целить в королеву-мать!

— Форт уверяет, что Родгар намеренно не выстрелил в графа и не позволил Бренду, хотя у обоих были взведенные пистолеты. Он считает, что это был ловкий ход, чтобы сделать его отцеубийцей.

— А ведь в самом деле… я заметила, что Родгар удержал руку Бренда, когда тот понял пистолет…

— Я тоже заметил, — сказал Син, и Честити поняла, что это не дает ему покоя. — Возможно, Родгар предвидел последствия: Маллоренов могли обвинить в убийстве из мести, а Форт лишь поступил по совести.

— Горе бедняге Форту! — Девушка содрогнулась. — Родгар мне в общем-то нравится, но иногда у меня от него мурашки по коже.

— Горе нам всем! У меня нет ни малейшего желания продлевать эту драму. Если эти двое и дальше будут скалить друг на друга зубы, я постараюсь как можно скорее уехать отсюда. Надеюсь, тебе понравится в Новой Шотландии. Ее еще называют Акадией.

— Уверена, что понравится. Я охотно переименовала бы ее в Аркадию. — Честити потянулась к Сину для поцелуя. — Это будет наш личный рай, твой и мой.

— Рай? — Он охотно поцеловал ее, но потом покачал головой. — Кажется, я внушил тебе ложное представление о тех местах. Они прекрасны, но совершенно не обжиты. Жизнь там сурова.

— Мы будем там вместе, — просто сказала девушка.

Новый поцелуй был опасно долгим, однако Син нашел в себе силы оторваться от нее и отодвинуться на другую половину постели.

— И не смей приближаться! После всех этих титанических усилий я не желаю снова поставить под угрозу твою драгоценную репутацию.

— Или свою, — засмеялась Честити. — Но если это случится, я охотно дам согласие прикрыть твой позор браком!