Волчье озеро Вердон Джон
Мысли о завтрашнем дне напомнили ему о звонке Холденфилд, который он перевел на голосовую почту. Он достал телефон и прослушал сообщение.
“Здравствуй, Дэвид, это Ребекка. Мне в расписание внесли дополнительные занятия, поэтому завтра я буду занята весь день. Но у меня есть предложение. Завтрак. Тебе необязательно мне перезванивать, завтра в восемь утра я в любом случае буду в ресторане гостиницы «Колд-Брук». Так что приезжай, если сможешь. Можешь приехать и раньше, если тебе так удобнее. Я встану в пять и буду работать над статьей, которую уже должна была закончить, у себя в номере. Хорошо? Ужасно хочу узнать подробности о деле Хэммонда. Осторожнее на дорогах. Надеюсь завтра тебя увидеть”.
Несмотря на то что время встречи было весьма необычным, план был вполне осуществим. Он вспомнил, что в предыдущем сообщении она упоминала, что от Волчьего озера до Платсберга всего лишь сорок километров. Даже в плохую погоду дорога туда займет не больше часа плюс около часа на встречу с Ребеккой. Итого, три часа максимум. Если выехать в семь, он вернется не позже десяти. Гурни закрыл глаза и мысленно начал составлять список вопросов для Ребекки – про гипноз, скандальную репутацию Хэммонда и про сон Хорана.
Через несколько минут, совершенно обессиленный, он уснул.
Вскоре, как и всегда, когда он засыпал сидя, ему стало неудобно и он проснулся, и вместе с ним проснулись все его тревоги. Он открыл глаза, проверил время на телефоне и обнаружил, что спал почти целый час. Он собрался было проверить, в ванной ли Мадлен, когда увидел, что она стоит у окна. На ней был белый гостиничный халат.
– Погаси свет, – проговорила она, не глядя на него.
Он выключил лампы и тоже подошел к окну.
Буря прошла, и густая облачность сменилась на мозаику рваных облаков, проплывающих мимо круглого лица полной луны. Он проследил за взглядом Мадлен, чтобы узнать, зачем она подозвала его к окну. И тотчас увидел.
Луна неспешно выглянула из-за облака, и создалось полное впечатление театрального освещения, озарившего пейзаж, словно темную сцену. На сцене этой господствовал зловещий гигантский Клык Дьявола – его зазубренные края эффектно выделялись на фоне неба. Но затем другое облако спрятало луну, свет померк, и Клык Дьявола исчез во мраке ночи.
Гурни отвернулся от окна, а Мадлен продолжала всматриваться в темноту.
– Я раньше сюда приезжала.
Она так тихо это произнесла, что Гурни не уверен был, верно ли он ее расслышал.
– Ты приезжала сюда? Когда?
– На рождественские каникулы. Я когда-то тебе рассказывала.
В памяти что-то зашевелилось. Когда они только поженились, она ему что-то рассказывала. О том, как, будучи школьницей, проводила рождественские праздники с пожилыми родственниками на севере штата.
– С какими-то дальними родственниками, кажется, дядей и тетей, да?
– С дядей Джорджем и тетушкой Морин, – рассеянно ответила Мадлен, все еще глядя на Клык Дьявола. Луна снова показалась из-за облака, и серебристый свет озарил острую вершину.
– Ты об этом не особо рассказывала.
Она не ответила.
– Мэдди?
– Однажды зимой здесь произошла трагедия. Местный парень. Утонул.
– На этом озере?
– Нет, на другом.
– И что?
Мадлен покачала головой.
Гурни молчаливо ждал, что она продолжит.
Но в итоге она лишь сказала:
– Мне нужно поспать.
– Дэвид! – В шепоте Мадлен слышалось ужасное напряжение, и Гурни мгновенно проснулся. – В гостиной кто-то есть.
– Где? – прошептал он, вычисляя по памяти, сколько шагов и в какую примерно сторону нужно было сделать, чтобы добраться до сумки, в которой лежала его “беретта”.
– Я видела, как что-то прошмыгнуло мимо окна. Может, летучая мышь залетела в комнату?
– Ты видела, как что-то пролетело?
– Кажется, да.
Он потянулся к лампе на прикроватном столике. Нажал на выключатель, и ничего. Снова нажал. Опять ничего.
– Ты сможешь дотянуться до лампы с твоей стороны?
Он услышал, как она нажимает на выключатель.
На ощупь он стал искать на прикроватном столике свой телефон. Найдя его, он проверил значок сигнала сети. Сигнала не было, значит, вышка сотовой связи не работала: должно быть, случился перебой в подаче электроэнергии.
В алькове было слишком темно, ничего не разглядеть, но бледный луч лунного света слабо освещал ту часть гостиной, которая была видна через широкую арку. Гурни неподвижно лежал, стараясь в темноте уловить хоть какое-то движение. Он ничего не увидел и ничего не услышал. Прошло несколько минут, а электричества все не было.
Внезапно тишина нарушилась медленным скрипом в потолке.
Мадлен вцепилась ему в руку.
Какое-то время они вместе вслушивались в тишину.
Внезапно маленькая тень пронеслась мимо окна в гостиной, заставив Мадлен вскрикнуть.
– Это просто летучая мышь, – успокоил ее Гурни, когда она еще крепче вонзила в него пальцы. – Я открою балкон и выпущу ее.
Вдруг они снова услышали скрип в потолке – словно кто-то осторожно наступил на хлипкую половицу.
– Там кто-то есть, – прошептала Мадлен.
Вызвав в памяти образ дома, он представил себе два этажа – они находились на втором – и мансарду. Он подумал, что вряд ли в мансарде есть комнаты для гостей. Пока он размышлял об этом, прямо над ними раздался скребущий звук.
Затем снова настала тишина. Они долго прислушивались, но слышен был только гул ветра за балконной дверью.
Что такого в этом месте, размышлял Гурни, отчего чей-то медленный шаг, если это, конечно, был шаг, вызывает такое волнение? Может быть, неуютное ощущение возникает из-за отсутствия электричества? Безусловно, при свете дня или даже лампы подобный звук не произвел бы такого эффекта.
Мадлен снова прошептала:
– Как ты думаешь, кто это?
– Возможно, никого. Вполне вероятно, что просто дерево сжимается при падении температуры.
Она снова вспомнила про летучую мышь:
– Она что, правда вылетит, если ты откроешь дверь?
– Думаю, да.
Она отпустила его руку. Он выскользнул из кровати, на ощупь дошел до балконной двери и открыл ее. Он прикинул, что из-за холодного фронта, унесшего ледяной дождь, температура, должно быть, понизилась как минимум на пятнадцать градусов. Если летучая мышь быстро не вылетит, комната вскоре промерзнет.
Гурни пришло в голову, что, если зажечь огонь в камине, станет теплее, светлее и спокойнее.
Он на ощупь двинулся в сторону камина. В футболке и шортах было совсем холодно, он остановился около стула, где лежала его одежда, и надел штаны и рубашку. Повернувшись в сторону камина, он услышал какой-то звук в коридоре. Он замер и прислушался. Через несколько секунд звук повторился.
Гурни достал из сумки пистолет. Он не мог отделаться от чувства, что под воздействием пугающей обстановки перегибает палку в отсутствие реальной угрозы.
– Что там? – шепнула Мадлен из алькова.
– Просто кто-то ходит по коридору.
Негромкий удар раздался со стороны коридора.
Гурни снял “беретту” с предохранителя и направился к двери. Лунный свет освещал только часть комнаты, возле окон. А в этой половине комнаты было темно, хоть глаз выколи.
Снова раздался удар, сильнее первого – приглушенный толчок, словно кто-то принялся таранить дверь коленом или каким-то тупым предметом.
Гурни встал сбоку от двери, открыл дверной засов и, замерев, прислушался. Он уловил звук чьего-то дыхания, а может быть, просто дуновение воздуха из щели под дверью.
Он схватился за ручку. С осторожностью до конца повернул ее, встал поустойчивее, проверил правильность хватки… и резко открыл дверь.
Глава 19
Жутковатое зрелище потрясло его.
Причудливо освещенное лицо, казалось, было подвешено в темноте коридора, искаженное удлиненными тенями, в свете небольшого желтого огонька.
Лихорадочно соображая, что же перед ним, он понял, что огонек был в керосиновой лампе, которую держала грязная рука с потрескавшимися ногтями, а желтого цвета лицо, под странным углом освещаемое лампой, он уже видел раньше – на краю дороги, когда его машина застряла в кювете. Шапка из свалявшейся шерсти подтвердила его догадку.
– Дерево упало, – сказал Барлоу Тарр.
– Да… И?
– Сломало электрику.
– Генераторы отключились?
– Ну.
Гурни опустил ствол.
– И вы пришли нас предупредить?
– Берегитесь.
– Чего?
– Здесь зло.
– Какое зло?
– Зло, что всех их убило.
– Расскажите мне про зло.
– Ястреб знает. Ястреб на солнце, ястреб при луне.
– Что ястреб знает?
Когда Гурни задавал последний вопрос, Тарр уже отступал от дверного проема, прикручивая фитиль до тех пор, пока огонек не погас.
И он исчез в темном коридоре.
Гурни окликнул его:
– Барлоу! Барлоу!
Ответа не последовало. Слышался звук, исходивший из открытой балконной двери на другом конце комнаты. Порывы ветра, сотрясавшего деревья.
После этого происшествия казалось, что вряд ли у них получится заснуть.
Уверяя себя, что летучая мышь наверняка уже вылетела, Гурни закрыл балконную дверь. Потом развел огонь, и они с Мадлен устроились на диване перед камином.
Обсудив цель визита Тарра, они сошлись на том, что ясно было лишь одно: он пытался предупредить их, что Волчье озеро – опасное место. А его пугающие бредни могли означать все что угодно, а то и вовсе ничего.
Наконец оба замолчали, разморенные жаром, исходящим от камина.
Через некоторое время Гурни вернулся к мысли о связи Мадлен с этим местом.
Он повернулся к ней и тихо спросил:
– Не спишь?
Ее глаза были закрыты, но она покачала головой.
– Сколько тебе было лет, когда ты приезжала сюда, к дяде и тете?
Она открыла глаза и уставилась в огонь.
– Я была подростком. – Она помедлила. – Так странно думать, что это была я.
– Ты была какой-то другой… тогда?
– Совершенно. – Она моргнула, откашлялась и оглядела комнату. Ее взгляд упал на керосиновую лампу, стоявшую на маленьком столике возле Гурни. – Это что?
– Лампа?
– Гравировка на основании.
Гурни пригляделся повнимательнее. Зажигая лампу, он не заметил, что внизу, на стеклянной основе, была изящно выгравирована фигурка зверя, скорчившегося, словно готового напасть на смотревшего. Его зубы были оскалены.
– Судя по всему, это волк, – сказал Гурни.
Передернувшись, Мадлен ответила:
– Слишком много волков.
– Так это же местная тематика.
– И часть кошмаров, от которых погибли те люди.
– Они погибли не от кошмаров. Такого не бывает.
– Нет? Так что же тогда случилось?
– Пока что не знаю.
– Значит, ты не знаешь, погубили ли их кошмары.
Он был убежден, что сны не убивают людей, но точно так же он был уверен, что совершенно бесполезно пытаться убедить в этом Мадлен. Только одна мысль крутилась у него в голове: все это не имеет ровно никакого смысла.
Из-за столь неспокойной обстановки Гурни, загипнотизированный огнем, совершенно потерял счет времени и не знал, сколько они просидели на диване. Вопрос Мадлен вернул его к действительности.
– Во сколько ты выезжаешь в Платсберг?
– А кто сказал, что я еду в Платсберг?
– Разве не об этом говорила Ребекка?
Он вспомнил, как слушал сообщение Ребекки, пока Мадлен была в ванной.
– Ты что, слышала?
– Если не хочешь, чтобы другие слушали твои сообщения, делай звук потише.
Гурни замялся.
– Она предложила встретиться. Она там преподает.
Мадлен вопросительно молчала, поглядывая на Гурни.
Он пожал плечами:
– Я еще не решил.
– Не решил, поедешь ли? Или во сколько поедешь?
– И то, и то.
– Думаю, тебе стоит поехать.
– Почему?
– Потому что ты хочешь.
Он задумался.
– Пожалуй, разговор с ней может оказаться полезным. Но мне не хочется оставлять тебя здесь одну.
– Я бывала в местах и похуже.
– Может, поедешь со мной?
– Нет.
– Почему?
В этот раз задумалась она.
– Думаешь, почему я захотела сюда приехать?
– Понятия не имею. Твое решение меня очень удивило. Если честно, шокировало. Я никогда бы не подумал, что, выбирая между прогулками на снегоступах и запутанным делом о серии самоубийств, ты предпочтешь самоубийства.
– Самоубийства тут ни при чем, – она глубоко вздохнула. – Когда я училась в школе, мне меньше всего хотелось ехать на Рождество в Адирондак. Дядя и тетя, про которых я говорила, на самом деле были какими-то дальними родственниками моей мамы, а не настоящими дядей и тетей. Они были замкнутыми малограмотными людьми. У Джорджа была депрессия. А у Морин – маниакальный синдром.
– Зачем родители отправляли тебя к ним?
– Чтобы стать ближе друг к другу, зимой они отправляли меня в Адирондак, а летом – в музыкальный лагерь. Они оставались один на один. Общались. Решали свои семейные проблемы. Конечно же, это ничего не меняло. Как и большинству людей, им втайне нравились их проблемы. И им нравилось избавляться от меня.
– А твои дядя с тетей, или кто они там, еще живы?
– Джордж в итоге застрелился.
– Боже мой.
– А Морин переехала во Флориду. Не знаю, жива ли она.
– А где именно они жили?
– Черт знает где. С их улицы видно было Клык Дьявола. Ближайший городок от них – Даннемора.
– Там, где тюрьма?
– Да.
– Но я все равно не до конца понимаю…
– Почему я захотела приехать сюда? Может, мне нужно было снова увидеть эти горы, посмотреть на них другими глазами… на другом жизненном этапе… избавиться от воспоминаний.
– Каких воспоминаний?
– С Джорджем было что-то не так. Он часами сидел на крыльце, уставившись в лес, словно он уже тогда был мертв. Морин тоже была нездорова, но она, наоборот, все время танцевала. Она обожала собирать камни, треугольные камни. И настаивала на том, что это наконечники стрел ирокезов. Наконечники стрел и-ро-ке. Она обожала французское произношение. Много говорила с французским акцентом. А бывало, она притворялась, что мы с ней потерявшиеся в лесу индейские принцессы, которых спасет Гайавата. Когда же он за нами придет, она отдаст ему нашу коллекцию наконечников и-ро-ке, а он подарит нам шкуры, чтобы мы не замерзли, и все мы будем жить долго и счастливо.
– Сколько ей было лет?
– Морин? Около пятидесяти. В мои пятнадцать она казалась мне совсем древней. С тем же успехом ей могло быть и девяносто.
– А были ли в округе еще дети?
Она моргнула и прищурилась, глядя на него.
– Ты так и не ответил на мой вопрос.
– Что за вопрос?
– В котором часу ты едешь в Платсберг?
Глава 20
Гурни решил, что поедет на встречу с Ребеккой только при определенных условиях.
Если не будет электричества, он не поедет.
Если не заработает мобильная связь, он не поедет.
Если снова начнется ледяной дождь, он не поедет.
Но все наладилось. Электричество дали в 6.24 утра. Предрассветное небо было исключительно ясным. На улице было морозно, пахло соснами, ветра не было. Система отопления в гостинице снова заработала. В общем, все было ровно наоборот, чем за пять часов до того.
К 6.55 Гурни умылся, побрился, оделся и был готов выезжать. Он вошел в еще темную спальню и услышал, что Мадлен проснулась.
– Будь осторожен, – сказала она.
– Хорошо.
В его понимании “быть осторожным” значило держать безопасную эмоциональную дистанцию от Ребекки, с которой у них, казалось, всегда маячили перспективы. Он задумался, не это ли имела в виду и Мадлен.
– Во сколько ты вернешься?
– Думаю, к восьми я доберусь до гостиницы. Где-то через час я оттуда уеду, так что к десяти должен вернуться.
– Не гони. Не на этих дорогах. После вчерашнего ледяного дождя они, небось, скользкие.
– Ты уверена, что справишься здесь одна?
– Все будет в порядке.
– Ну хорошо. Я поехал. – Он наклонился поцеловать ее.
Коридор с багровым ковром был ярко освещен – ничего общего с жутковатой декорацией для озаренного светом лампы лица Барлоу Тарра. Спускаясь по широкой лестнице, он почувствовал запах свежего кофе, смешавшегося с ароматами хвойного леса.
Остен Стекл стоял в дверях кабинета, за стойкой регистрации, и вел напряженный разговор по телефону. На нем были брюки чинос, раз в пять дороже любых брюк из “Уолмарта”. Рубашка в клетку настолько безупречно сидела на его плотном теле, что Гурни предположил, что она сшита на заказ.
Заметив Гурни, Стекл завершил разговор откровенно громко, так, что Гурни услышал:
– Я перезвоню тебе. У меня важный гость.
С широкой улыбкой он вышел из-за стойки.
– Детектив, здравствуйте! Прекрасное утро, да? Чувствуете этот запах? Это бальзам. Из бальзамической пихты. Аромат Адирондака.
– Приятный запах.
– Ну что, у вас все в порядке? Комната вам нравится?
– Вполне. Хотя вчера ночью, когда отключилось электричество, было прохладно.
– Ах, да. Ну, это местный колорит.
– Барлоу Тарр нанес нам полуночный визит.
Улыбка Стекла сошла на нет:
– Что ему нужно было в такой поздний час?
– Он предупредил нас, что здесь обитает зло.
– Какое зло?
– Зло, которое их всех убило.
Рот Стекла искривился то ли от ярости, то ли от отвращения.
– Что еще он говорил?
– Да все одно и то же, только разными словами. Вы об этом не знали?
– Что вы имеете в виду?
– Подобное поведение Тарра для вас новость?
Читать бесплатно другие книги:
