Дикий Кистяева Марина

– Димитриос, – хриплым ото сна голосом проговорила она и поморщилась. Палец мужа доставлял дискомфорт.

Последняя реакция была лишней.

Это она поняла по тому, как недовольно вспыхнули его глаза. Янтарь предупреждающе потемнел.

Молодая женщина тотчас взяла себя в руки и выдавила улыбку. Её господина лучше не злить. Над их семьей сгущались тучи. Не без её участия. Она каждый день ждала, что ненужные щекотливые опасные вопросы возродятся. Он пока молчал. Или выжидал или на самом деле не понимал того, что происходит.

Лицо Лавинского не смягчилось. Продолжая иметь свою женщину пальцем, он смотрел ей в глаза. Не мигая.

– Как твоё самочувствие, Дина? – слова без намёка на мягкость.

Плохо.

– Уже лучше, мой господин, – промурлыкала женщина, подаваясь вперед и молясь, чтобы там, между бедер её ничто не подвело. Она должна потечь для своего мужа.

Но по легким щиплющим ощущениям, доставляющим дискомфорт, Дина поняла, что тело предает её.

Понял это и Димитриос.

– Ты меня любишь, жена моя?

От его вопроса мурашки побежали по телу.

– Конечно. О чем ты спрашиваешь…

– Я тоже люблю тебя, Дина, – рывок, и мужчина распластал её под собой, вклинивая бедра между её бедер. Зажал рукой её лицо, заставляя смотреть на себя. – И если ты мне когда-либо изменишь… Если ты меня когда-либо предашь… – ещё один рывок, и полы мужского халата распластаны, а возбужденная плоть входит в неготовое женское тело. – Я тебя убью. Я буду убивать тебя очень медленно и очень долго, Дина. Запомни это, любимая… Запомни….

Димитриос почувствовал приближение дочери задолго до того, как машина, управляемая Егором, въехала во двор.

Прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на главном. Появление Миланы в доме особо его не волновало. После того, как эта… девочка убила его любимую женщину, он, не успев почувствовать к ней никаких теплых чувств, с удивлением осознал, что ему в дочь досталась омега. Меняющая Облик. Мечта любого мужчины и кошмар каждого отца. Для него двойной. Он сразу обвинил её в смерти жены. Вынес приговор без суда и следствия. По праву главы дома Скалистых Волков. Димитриос Лавинский отчетливо понимал, что в его руках оказалось сокровище, которое надо или холить и лелеять, или припрятать до нужных времен. Он выбрал второе.

В первые годы жизни Миланы у него нет-нет да проскальзывала мысль, что он чрезмерно жесток к собственному ребенку. Женщины умирают при родах, подобное случается, несмотря на все достижения медицины. Порывался навестить. И каждый раз тормозил себя. Нет. Это не его ребенок – это Меняющая Облик. Убийца.

Когда девочка немного подросла, и он приезжал к ней в обитель, оставался таким же равнодушным. Ребенок умолял забрать его с собой, плакал. Димитриос решил прекратить поездки.

И вот она тут. Пришло её время отдавать долги.

Он слышал, как открываются дверцы машины. Как тяжелой поступью идет Егор. Она следом – легко и осторожно. Причем, не замедляясь, значит, не оглядываясь и не рассматривая поместье. Уже интересно.

Димитриос почувствовал её запах. Даже на него, на отца, он оказывал дурманящий эффект.

Он ожидал её в гостиной, удобно расположившись в глубоком бархатном кресле с коваными ножками в виде собак. Вставать и приветствовать, возможно, и стоило, но тогда возникала опасность создать у девчонки ложную иллюзию о причине её прибытия.

Лавинский любил сразу же расставлять акценты.

И всё же Димитриос невольно вздрогнул, когда в дверном проеме появилась его дочь. Высокая. Статная. С гордо поднятой головой и глазами, в которых плескалось дикое пламя. Хороша, чего уж тут греха таить.

Совсем не похожая на мать – хрупкую белую волчицу, покорную и трепещущую перед ним.

Димитриос повел носом и всё же поднялся. Его подъем вышел порывистым.

– У тебя кровь. Откуда?

Вот первые слова отца, приветствующего дочь после долгих лет разлуки.

Милана была готова к нечто подобному. Не настраивала себя на отцовские объятия и теплоту встречи родного человека. Слишком невероятно даже для фантазии.

Димитриос Лавинский не изменился с их последней встречи. Статный красивый мужчина в возрасте с посеребренными волосами и с жестокими безразлично взирающими на неё глазами.

– У меня менструация, – ложь сорвалась с её губ легко. – Последний день.

Егор выдержал взгляд предводителя. Понимал – если глава заподозрит, что он привез Меняющую не девственницей, не сберег её, расправа будет незамедлительной.

А Егор хотел жить. Несмотря ни на что. Несмотря на то, что сердце разрывало от нестерпимой боли, и в грудь, точно кол воткнули. Как он ещё дышал – непонятно. Но дышал.

Оставшийся путь прошёл, как в тумане. Милана замкнулась, не желая говорить. Села на заднее сиденье, всю дорогу смотрела в окно. Егор, немного успокоившись, попытался с ней поговорить, но она никак не реагировала. Мотнула один раз головой, и он этот жест расценил, как нежелание обсуждать что-либо.

Ему было стыдно за свою вспышку гнева. Он на неё не имел права. Ни на вспышку, ни на Милану.

Мужчина до последнего не желал признаваться, что с сегодняшнего дня всё изменилось. Нет больше маленькой забитой девочки, есть красивая омега.

Он приблизительно догадывался, для чего альфа приказал привезти её. Но… Валгар опередил Лавинского.

Егор не будет вмешиваться. Он свою роль в этой драме отыграл. Пусть разбираются сами. Будь его воля – он бы и вовсе удалился. Уехал снова в горы, чтобы пожить некоторое время отшельником, успокоиться. Отвык он и от людей, и от интриг.

То, что скоро будет разворачиваться какое-то значимое действо – не сомневался. Назревало нечто серьезное и опасное. Как перед грозой в воздухе появляется запах озона, так и сейчас среди перевертышей становилось неспокойно. Чувствовалась суета, нервозность.

Поговаривали о покушении на преемника Валгара. А это очень серьезно.

Валгар – Судья. Закон. Тот, кто имеет право наказывать и миловать… А он ему накануне нож к горлу.

От невеселых мыслей его оторвал холодный голос Димитриоса, лениво произносивший:

– Хорошо, этот вопрос исчерпан.

Милана никак не отреагировала. Стояла и ждала, что он скажет и предпримет дальше. Её карие глаза смотрели на него спокойно. Ни восторга, ни надежды, которые он замечал при их коротких встречах. Что ж, его дочь выросла.

– Проходи, – он указал на стоящее напротив него кресло. Потом обернулся к Егору. – Свободен. Понадобишься – сообщу.

Милана проводила бывшего наставника таким же спокойным взглядом, прошла к указанному креслу и опустилась в него. Спина прямая, голова не опущена и не вздернута. Вся поза девушки говорила о том, что она не испытывает ни волнения, ни радости. Полностью контролирует себя.

Лавинский снова вернулся к своему креслу, откинулся на спинку и закинул ногу на ногу. Поза хозяина, человека, привыкшего повелевать. Признаться, он ожидал от Миланы немного другого поведения. Радостного щебетания что-ли. Восторга. Её сдержанность приятно его удивила. Он уважал рассудительных людей.

– Итак, вот ты и в моем доме.

– Ты приказал, меня доставили, – на её лице не отразилось ни единой эмоции. Дорогого стоило показное спокойствие и равнодушие. Больше всего на свете захотелось кинуться к Димитриосу Лавинскому и расцарапать его холеное лицо в кровь. Выплеснуть на него всю тоску, всю горечь разочарования и боль разбитых детских мечтаний. За последние сутки мировоззрение Миланы разрушилось, и теперь понадобится время, чтобы по крупицам собрать его.

Лишь в одном девушка не сомневалась – ОН за ней придет.

Кто такой ОН – уточнять не стоит.

Сейчас же надо набраться терпения и сделать вид, что она готова играть по правилам главы дома Скалистых Волков.

– Совершенно верно. Я приказал, – Димитриос сделал акцент на слове «я», давая понять, что здесь решает все только он.

И снова Милана никак не отреагировала.

– Мне остается выслушать, для чего я тебе понадобилась, Димитриос.

Долгими холодными зимними ночами, когда непогода буйствовала за стенами коттеджа в горах, Милана, свернувшись в позу эмбриона, в последние годы всё чаще думала – когда её заберет отец, как она будет его называть? Папа? Батюшка? Милана пробовала на язык эти теплые слова, что должны были рождать в душе каждого ребенка положительные эмоции, и чувствовала, как её сердце отторгает их. Они для неё чужие. Как и мужчина, что бросил приезжать в горный коттедж.

Поэтому оставалось только имя. На том Милана и порешила.

Димитриос нахмурился. Но потом демонстративно медленно приподнял брови, не комментируя её обращение к нему.

Она сделала вид, что не поняла его жеста.

– Что ж, мне нравится, что ты не ходишь вокруг, а предпочитаешь изначально расставить правильные акценты.

– Естественно. Я не питаю иллюзий. Давно.

Всё же Милана не удержалась от легкой колкости.

– Правильно и делаешь, – не остался в долгу глава Скалистых Волков, и его глаза наполнились янтарным блеском. Девочка с характером. С одной стороны, это ему льстило. Как-никак его дочь не должна быть бесхребетным безвольным созданием. С другой – мало ли, чем её своенравие может обернуться. Впервые в голове Димитриоса мелькнула мысль, что он совершенно ничего не знает о ней. Егор и другие наставницы регулярно присылали доклад об успехах Миланы в учебе и занятиях, но в них ни словом не было сказано о предпочтениях и увлечениях девочки. Надо будет поговорить с Егором более плотно.

– Итак, я слушаю тебя.

Чем дольше она находилась в обществе отца, тем сложнее удавалось держать себя в руках. Да и дорога давала о себе знать. Милана предпочла бы пару часов отдохнуть, прежде чем приступить к серьезному разговору. Только её самочувствие никого в этом доме не волновало. Даже чая не предложили.

– Всё очень просто. Милана, ты – не простая волчица. Избранная. О твоей избранности чуть позже. На данный момент ты должна знать, что представляешь собой большую ценность. Твоя избранность была главной причиной, по которой я вынужден был тебя изолировать от общества, – он благоразумно промолчал, что просто был не в состоянии видеть ребенка, послужившего причиной гибели его любимой женщины. – Сейчас же пришло твоё время.

Милана медленно кивнула.

Избранная…

Ну, да.

Проклятая.

Она в курсе.

– И?..

– Я хочу познакомить тебя с одним человеком. Важным человеком.

Сердце девушки перестало биться.

– Я могу услышать его имя?

– Конечно. Но, вряд ли, оно тебе что-то даст. Ярослав Валгар.

Ярослав…

– Звучное имя, – голос девушки не дрогнул, взгляд не заметался. Само спокойствие. Это для Миланы и было страшным. Девушка чувствовала – откат придет потом, и он будет страшным.

Валгар…

– Как и его хозяин, – фыркнул Димитриос, презрительно кривя губы, тем самым выдавая своё отношение к персонажу, о коем шла речь. Милана внимательно наблюдала за Лавинским и делала выводы. Правильно сделанные помогут ей избежать ошибок, а также помогут определиться, наконец, со своим будущем, где она не будет бесправной пешкой. С неё достаточно.

– И чем же примечателен Ярослав Валгар? – Милана поставила себе десять баллов за актерское мастерство.

– Чем? Начну, пожалуй, с того, что он является берсерком. Входит в «Орден Четырех». Сильнейший из самых сильных. Имеет право вершить судьбу практически любого перевертыша. Зарвавшийся тип с сильными ментальными способностями. И пришло время его малость образумить, поставить на место.

О, Милана могла бы поведать отцу о ментальных воздействиях Валгара. Так значит, вот, с кем она провела свою первую ночь.

Но вопросов становилось всё больше. Как в придорожном гостевом домике оказался перевертыш ранга Валгара? И именно тогда, когда и она.

– И как же я смогу поставить его на место?

Глаза Лавинского мстительно блеснули.

– Об этом потом.

Димитриос быстро забыл, что ещё неделю назад готов был поспешно собирать вещи и подаваться в бега.

Его планы быстро изменились. В тот день, когда Валгар остановил свой черный автомобиль у его врат, когда Димитриос, сорвавшись с важной встречи, бросился к жене.

Милана медленно кивнула.

– Тогда могу я немного отдохнуть? Дорога утомила меня.

Не дорога. Она врала.

Димитриос великодушно кивнул.

– Конечно. Тебя проводят в твои покои.

Хлопнул в ладоши, и тотчас появилась миловидная полноватая девушка в строгой серой униформе.

– Проводи гостью в её комнату, Хика.

Девушка поклонилась.

– Прошу следовать за мной.

Милана поднялась и, сделав шаг, пошатнулась – сильно закружилась голова, и перед глазами в сумасшедшем хороводе закружились черные мушки.

– Всё хорошо? – Димитриос не шелохнулся, как сидел, закинув ногу на ногу, так и продолжил. Да и голос его не выказал ни малейшей заботы.

Милана выдавила из себя улыбку.

– Говорю же… дорога. Да и спала я плохо последние дни. Переживала.

Пусть думает, что её пошатнувшееся самочувствие – следствие нервозности, возникшей из-за их предстоящей встречи.

Димитриос больше на неё не взглянул. Аудиенция с дочерью закончилась.

Милана шла за Хикой, не смотря по сторонам. Ей был безразличен роскошный интерьер загородного дома Лавинского, где в достатке был представлен антиквариат и современные произведения искусств, да и вся обстановка кричала о деньгах. Что-что, а деньги Милану не интересовали. Она имела представление об их ценности и значимости, но у неё никогда их не было. Всё необходимое покупали наставницы и Егор.

Хика проводила её в комнату, что располагалась на втором этаже и была последней по коридору.

– Обед Вам принесу через десять минут. Какие-нибудь особые предпочтения будут?

Есть абсолютно не хотелось, и Милана покачала головой. Она, конечно, поест – энергия ей не помешает.

За Хикой бесшумно закрылась дверь, и лишь тогда Милана огляделась. Серебристые узорчатые обои, тяжелые стальные занавеси на больших окнах. Широкая кровать, убранная белым покрывалом. Всё изысканно.

И чуждо.

Милана прошла к кровати и тяжело опустилась на неё. Силы иссякли. Девушку забила нервная дрожь. Она выставила вперед руки ладонями кверху и горько усмехнулась, увидев, как те сильно дрожат.

Довела себя.

Или её довели.

Спорный вопрос.

Милана была рада оказаться одна. Без Егора, без кого-либо. Чтобы никто не кидал на неё встревоженные или равнодушные взгляды, никто не задавал вопросов, ответы на которые, по сути, их не интересовали.

Оказавшись в родовом поместье, Милана почувствовала себя ещё более одинокой. Чужие стены, непривычная мебель.

Всё не по ней.

Девушка провела рукой по волосам и откинулась на кровать.

Ничего, она справится… Разберется со всем.

И подождет.

За ужином Милана была представлена мачехе.

Когда эта женщина вошла в комнату, знакомый аромат коснулся обаяния Миланы. Тот самый терпкий аромат, который она не перепутает ни с каким другим.

Удивление и мгновенная неприязнь накрыли Милану одновременно. Или она что-то не понимает в этом бренном мире, или мачеха наставляет рога Димитриосу. Но тогда почему он не чувствует от своей жены запаха другого самца?

Ответ напрашивался лишь один. По той же причине Лавинский не учуял и от неё запаха Валгара. Он умел его маскировать.

Но тогда почему она поняла, что мачеха спит с Валгаром?

Ещё один вопрос без ответа.

Дина не понравилась Милане сразу. Впрочем, их неприязнь оказалась взаимной.

Дина подошла к девушке и демонстративно обошла её со всех сторон. Словно она была не живым человеком, а диковиной вещью.

– Вот и познакомились, детка.

Милана сдержала гневный порыв. Не время показывать коготки, да и Лавинский в случае скандала с Диной, встанет на сторону супруги.

Пришлось сдержанно улыбнуться.

– Да, познакомились.

– Наслышана про тебя.

– А я – нет. По дороге сюда узнала, что Димитриос женат.

Удар достиг цели, и Дина гневно сверкнула глазами. Даже чуть угрожающе рыкнула.

Вот это, право, было лишним.

По спине Миланы прокатился легкий огонь, и девушка негромко добавила:

– А ещё… Ваши духи. Они мне знакомы. Не подскажите, какими пользуетесь?

Краска медленно сползла с лица Дины. Собираясь на домашний ужин, молодая женщина не использовала духи, и замечание маленькой дряни о неком запахе выбило её из колеи.

Пикировка между женщинами продолжилась бы и дальше, если бы Димитриос не пригласил их к столу.

Ужин проходил в напряженной атмосфере. Димистриос с Диной разговаривали о своем, не подключая Милану к беседе. Девушка ела молча. В горле образовался ком, и каждый кусок фактически приходилось проталкивать.

Какого черта она тут делает? Для чего устроен сей фарс?

Милану так и подмывало встать и уйти.

И девушка под конец ужина так и сделала бы, если бы не заметила, как внезапно напряглась Дина, замер Димитриос. Последний приглушенно выругался и бросил вилку на стол.

Супруги переглянулись.

– Не пускай его, – порывисто выдохнула Дина и, перегнувшись через стол, положила руку на ладонь мужа.

Тот отрицательно покачал головой.

– Основания?

– Не знаю… Придумай что-нибудь! Придумай, прошу…

– Дина, успокойся! – жестко оборвал её Димитриос. – Всё будет хорошо.

Мужчина небрежно высвободил руку и пристально посмотрел на Милану.

– Знакомство с тем человеком, про которого я тебе говорил, состоится раньше намеченного срока. К нам пожаловал Дикий.