И целый мир против! Луганцева Татьяна

– Давай поговорим об этом позже. Сейчас я не готова.

Мартин ласково провёл рукой по её ноге, и Яна взвилась от боли:

– Ай! Больно! Очень больно! Не трогай меня! Я не шучу!

– Где? Как больно? – заволновался Мартин.

– Везде… Святая Дева, Мартин, у меня горит всё тело! Что это?

Яна села и осмотрела руки, ноги, грудь… Даже в неясном лунном свете было видно, что на теле яркие высыпания.

– Мартин, что это? Дотронуться нельзя… Ай!

Мартин внимательно осмотрел Яну.

– Думаю, что ты запуталась в красных ядовитых водорослях, их научное латинское название я сейчас тебе не назову. Но я такое видел. Вызывают аллергический шок.

Она беспомощно, словно маленький ребенок, посмотрела на него.

– Жжёт… – проговорила она.

– Потерпи, милая. Это серьезно, – запахнул Мартин на ней халат.

– Что делать? – спросила Яна.

– В больницу надо. Принять антигистаминные препараты. Надо спешить – Он поднял ее на руки и поспешил по склону вверх.

– Мартин, что ты делаешь? – заволновалась Яна. – Немедленно поставь меня, я пойду сама.

– Молчи…

– Мартин, ты ранен! Отпусти меня! Ну что ты делаешь? Как ты, вообще, здесь оказался? Что ты тут забыл? Ты же второй раз меня спас! Ты мой ангел-хранитель… – Яна крепко обняла его за шею.

– Молчи, любимая… Если будет надо, я сто раз тебе жизнь спасу. Я не мыслю жизни без тебя… Ты обиделась, когда увидела, что мы с Виталием играем в шашки? Решила, что тебя разыгрываем? Ну, ты даёшь! Как вообще такое могло в голову прийти, скажи! Тихо-мирно играли, никого не трогали, и вот вам, пожалуйста…

– Ладно, не гуди. А кто хоть выигрывал? – спросила Яна, чувствуя, как у нее поднимается жар и выступает пот.

– Вёл счёт я, если это тебя как-то утешит, – ответил Мартин.

– Очень утешит, – вздохнула она и коснулась губами его щеки. – Тебе же тяжело, дурачок. Отпусти!

– Мне с тобой классно! – улыбнулся Мартин.

Яне становилось всё жарче. В ушах загудели колокола, и сознание стало куда-то уплывать. Она обмякла в руках Мартина. Перед её затухающем взором, в горячем бреду возникло белое лицо Виталия Николаевича, и почему-то в какой-то странной короне из игральных карт.

– Ты почему в короне? – спросила она у него.

– Я карточный король, – ответил Лебедев. – Ты знаешь, что я выиграл тебя в шашки? – вопросом на вопрос ответил он.

– В шашки? Меня невозможно выиграть, – сказала Яна.

– Мы с Мартином будем драться, – заявил он. – Я буду драться руками, ну а он – ногами.

– Чего ты несёшь? – удивилась Цветкова. – Белиберда какая-то! Ты же бывший боксёр, это нечестно! У Мартина прострелено лёгкое!

– А у меня трещина в ноге! – не унимался Виталий Николаевич.

– Не смей! Слышишь? Не смей! – кинулась на него Яна.

Но он отстранился и стал уплывать от неё всё дальше и дальше и вскоре превратился в далёкую точку, пропал, словно растаял.

Яна застонала и тут же ясно услышала женский голос:

– Смотрите! Она приходит в себя. Наверное, температура спала. Яночка, голубка, открой глаза! Давай-давай, возвращайся! Кризис миновал! Вот-вот… веки дрогнули, реснички вверх. Ну, умница, ну, красавица. Мартин, еще бы полчаса и было бы поздно. Очень ядовитая гадость! А кожа у твоей нимфы очень нежная, да и купалась она голышом. Поле поражения велико. Но теперь дело пойдёт на лад.

Яна открыла глаза и увидела Любовь Петровну в белом халате и взволнованного Мартина, склонившихся над ней.

– Солнце… – прошептала она.

– Что? – нагнулся к ней Мартин.

– Ты – мое солнце. Я когда вижу твое красивое лицо с веснушками, то ты напоминаешь мне солнце. Большое, тёплое, ослепительное, жаркое… Солнце… Горят руки… Горит тело…

– О-о, Мартин, давай скорее её в реанимационный блок. Опять началось, шпарит температура, – скомандовала Любовь Петровна, перед тем как Яна снова увидела Виталия Николаевича, продающего шашки на рынке, словно семечки, стаканчиками.

Глава 5

Яна Карловна Цветкова, находящаяся в здравом уме и памяти, ощущала себя египетской мумией, потому что ее руки, ноги и тело были замотаны бинтами. Они очень гармонировали её длинным белым волосам. Она возлежала на кровати в несколько неестественной позе, ноги и руки по швам. Яна уже знала, что с ней случилось и что целые сутки её выхаживали. Сознание она теряла из-за зашкаливающей температуры и лихорадки. До этого ее уже успела порадовать Любовь Петровна.

– Вы бы Мартина поберегли. Вы понимаете, о чём я?

Яна поняла, что не успела она прийти в себя, как ее уже о чем-то просят.

– Я к Мартину очень хорошо отношусь, – на всякий случай призналась она заместителю главного врача.

– Пока его здесь нет, – оглянулась по сторонам Любовь Петровна, – я тебе вот что скажу. Ты, конечно, женщина очень красивая и, самое главное, безумно неординарная, но нельзя же так. Ты пришла навестить то ли Мартина, то ли Виталия, но психанула и убежала. Тебе, наверное, нравится, что мужики готовы глотки друг другу перегрызть? Тебя это заводит?

– Это неправда, – пискнула Яна, но её писк утонул в активном речитативе Любови Петровны:

– Человек с серьёзным ранением, которое, кстати, получил, защищая тебя… И вот он вынимает из вены иглу капельницы и с дыркой в боку бежит за обидевшейся на него дамой. Он не находит её у своей матери, но узнает, что женщина, которую он ищет, находится в доме директора кладбища. Он не хочет ждать утра и спешит к беглянке, словно чувствуя, что может пригодиться ей опять. И Мартин оказался прав. Его женщина тонет на его глазах в кладбищенской бухте. Парень с открытой раной бросается в смертельную для него воду и, рискуя жизнью, вытаскивает утопленницу. А в воде полно ядовитых водорослей, хорошо, что у него не было времени раздеться, и он кинулся в волны в чём был, в одежде. В отличие от нагой русалки, – скользнула взглядом по перебинтованным конечностям Яны Любовь Петровна. – У Мартина от физических усилий открылось кровотечение. Так я хочу тебя спросить: долго ты еще будешь издеваться над Мартином? Ему надо соблюдать постельный режим, а не таскать на руках такие тяжести! Зачем тебя вообще понесло в воду ночью, что за фантазии купаться в незнакомом месте? Дня что ли мало?

Яна несколько раз хлопнула длинными ресницами.

– Вы, конечно, хорошо изъясняетесь. Но не надо из меня монстра делать. Меньше всего я хотела причинить Мартину вред. Как будто я специально обожглась ядовитыми водорослями. А где он? Ему плохо? – обеспокоенно спросила Яна.

– С кровотечением не шутят. Надорвался. В воде тебя спасал, нырял, на руках тащил.

Яне послышалось в её голосе чувство зависти. Но Любовь Петровна быстро взяла себя в руки.

– Ничего, что я на «ты»? Я же знакома с его мамой и с ним самим. Они редко, но приезжали к нам, обычно летом, дом снимали, а потом этот дом приобрели. Не близкие мы подруги со Стефанией Сергеевной, но хорошие знакомые. Жалко мне её, извелась она вся. И ведь такой хороший сын у нее! Жена у него совсем больная, ему сейчас силы нужны, а он из больницы никак выписаться не может. Сил не хватает…

«Хорошо, что не добавила, что силы свои тратит на всяких там… дамочек», – подумала Цветкова. Ей было неприятно слышать о жене Мартина.

В палату заглянул улыбающийся Мартин.

– О ком речь? Обо мне? Всё хорошо?

Он принес букет роз и положил их рядом с Яной на тумбочку.

– Вы должны быть на процедурах, – сухо ответила Любовь Петровна, и Яне снова почудилась в её голосе ревность.

– Я знаю, Любовь Петровна. Но в процедурку очередь из больных. Моя ещё не скоро подойдёт, – он доброжелательно улыбнулся.

Любовь Петровна что-то пробубнила про слишком беспечный характер и удалилась. Мартин сел рядом с Яной и взял её за руку.

– Ты как?

– Уже точно лучше. Волдыри почти прошли. Вовремя ты меня в больницу доставил. Спасибо. Я, как дурочка, искупаться хотела голышом, в одиночестве. Звезды, лунная дорожка и тёплое море. Романтика! Чуть не погибла… Ещё секунда-другая и… Я уже и сознание потеряла.

– Я готов хоть каждый день тебя спасать, – улыбнулся Мартин.

– Ты так никогда не поправишься, – не согласилась с ним Яна.

– Я живучий.

– Мартин, а ты хорошо знаешь Григория Васильевича? Что он за человек? – спросила Яна, поглаживая белые бинты на своих хрупких запястьях.

– Нет, я его почти не знаю. Ходят разные слухи… Я знаком с местным следователем, неплохой, кстати, парень. Зовут его Игорь Владимирович Володин, может, ещё познакомитесь.

– Спасибо, не надо. Не хочу знакомиться со следователем, – замотала Яна головой.

– Понимаю, – Мартин посмотрел в окно. – Но я к тому, что парень он правильный, хотя и странноватый с виду. Знаешь, похоронный бизнес всегда был криминальным. Там, где большие деньги, так и криминал. Почти всегда.

– Это ты на себя намекаешь?

– Да, я не беден, но и не бандит, – ответил он, снова глядя ей в глаза.

– И в чём же подозревают Григория Васильевича?

– В незаконных захоронениях как минимум, но ничего не доказано. Перерывать всё кладбище – на это ни одна прокуратура разрешения не даст. Эксгумация всегда проблема. Родственники очень не любят тревожить своих усопших. А он может на любом участке закопать кого угодно. Лучше места не найти.

– Дом у него богатый. Даже шикарный. Сад красивый, ухоженный. Кстати, даже садовник имеется. У парня классная фигура.

– Да ты что? – улыбнулся Мартин. – Понравился? Молодой садовник… Просто как в оперетке. Ты хочешь, чтобы я ревновал? Не получится.

– Это почему? – удивилась Яна.

– Потому, что я очень уверен в себе и в женщине, которую люблю, – ответил он. – Как бы я хотел размотать эти твои бинты. Лежишь, как мумия…

– Слушай, мне всё тело намазали антигистаминной мазью. Я без бинтов всё постельное бельё перепачкаю. Мне уже легче, надо только чуточку потерпеть. Ты не опоздаешь на перевязку?

– Не опоздаю. Там передо мной человек десять.

– Воркуете, голубки? – В открытую дверь на костылях вошёл Виталий Николаевич. – Узнаю Цветкову, она даже на больничной койке окружена мужским вниманием. Не забыла о своём женихе? – Виталий сел на соседнюю койку и положил рядом костыли. – Я бы тоже тебя спас, Мартину повезло. У него ноги здоровые, мне-то на костылях бегать за тобой несподручно.

– Ты здесь, и меня уже это радует, – действительно обрадовалась Цветкова.

– Я серьёзно… Тут такое творится! Тебе надо бежать до выяснения обстоятельств дела, – сказал Виталий Николаевич.

– Какого дела? Куда бежать? – не поняла она.

– Вы телевизор не смотрите? Ах, ну да… Вы же только смотрите друг на друга, вам не до телевизионных новостных программ. Тебя, голубка моя, объявили в розыск.

– Меня? – охнула Яна.

– Тебя, тебя… Даже фотографию по телевизору показывали. Разыскивается, мол…

– В связи с чем? – спросил Мартин.

– Ерунда какая-то. Обвиняют в убийстве некоего Григория Васильевича Ситцева.

Яна замерла.

– Ситцева? Кто это?

– Это директор кладбища, твой гостеприимный хозяин Григорий Васильевич.

– А как я его убила?

– Тебе лучше знать, – сказал Виталий Николаевич, встал и снова взял костыли. – Сматываться тебе надо до выяснения дела, а то посадят в кутузку ни за что.

– Я думаю, что подаваться в бега – это не самая хорошая мысль, – сказал Мартин. – Есть идея получше: Яне нужно познакомиться с Игорем Владимировичем Володиным. Думаю, самое время.

Мартин позвонил своему другу, следователю Володину, и тот незамедлительно явился в палату к Яне Карловне Цветковой. Возраст следователя определить было трудно, что-то после сорока. На голове словно светлый пух одуванчика. Одет следователь был в светлые шорты и яркую рубашку-гавайку.

– Добрый день, – поздоровался следователь, усаживаясь на стул рядом с койкой Яны и открывая кожаную папку на молнии. – Позвольте представиться: Володин Игорь Владимирович, следователь. Прошу прощения, что явился к вам в таком легкомысленном виде, но на улице страшная жара и в деловом костюме я выглядел бы нелепо. Итак, вы у нас обвиняемая! – обратился он к Яне. – Хотя по внешнему виду вы больше тянете на пострадавшую.

– Я никого не убивала, – сразу заявила Цветкова. – Чушь какая-то! Зачем мне убивать Ситцева, я же его почти не знаю. У меня для убийства должен быть мотив, но мотива нет. Разве можно хватать невинного человека?

– Вашу невиновность ещё нужно доказать, – не согласился с Яной Игорь Владимирович.

– Так же как и мою вину.

– Вы остановились в доме Григория Васильевича? Что уже странно.

– Неточная формулировка. Просто за то, что я ему помогла, он пригласил меня в гости. Я даже не решила: день я там побуду или неделю, – ответила Яна.

– Про подвиги в морге я знаю. Григорий Васильевич вел уединенный, я бы сказал, замкнутый образ жизни. Честно, я удивлен, что он незнакомого человека… даму… А вы ведь точно не были с ним знакомы? – уточнил он.

– Нет, я же сказала, – подтвердила Яна. – Я в вашем городе вообще впервые.

– Вот… Такое гостеприимство для него не типично, – закончил мысль следователь.

– Я, может быть, произвожу на людей хорошее впечатление.

– На Мартина, моего давнишнего приятеля, точно производите, – кивнул Игорь Владимирович, близоруко прищуриваясь.

– Не буду отрицать, – улыбнулся Мартин.

Беседа приобретала неофициальный характер, хотя следователь выполнял профессиональные обязанности.

– Я вернусь к этому вопросу попозже. А сейчас, друзья, надо разобраться с убийством Ситцева.

– Это какой-то кошмар! – ахнула Яна. – Трудно поверить, честное слово.

– Да, удивительно, но факт.

– Надо же! Я даже не попрощалась с ним, – грустно опустила глаза Цветкова. – Хотя, что я несу? Как я могла попрощаться, я же не знала, что его убьют.

– Оговорочка по Фрейду, – взлохматил свой одуванчик на голове Игорь Владимирович. – У меня есть уже первые показания свидетелей.

– Это кого же? – не совсем поняла «египетская мумия» Яна.

– Садовник рассказал, что был очень удивлён вашим появлением в доме Ситцева. Тот гостей вообще не жаловал, а уж женщин тем более.

– Что за дискриминация? – скривила губы Яна.

– Это сейчас неважно. Садовник дал показания, что беседовал с вами на балконе вашей комнаты.

Яну бросило в жар. «Вот прохиндей! – пронеслось у неё в голове. – Мартин может подумать обо мне чёрт знает что!»

– У вас было что-то сродни романтическому свиданию? – спросил Володин.

Яна завозилась на кровати.

– Какое романтическое свидание? Я вышла на балкон, он внизу возился с кустами, поздоровался со мной, я ответила. Он перелез через перильца, мы немного пообщались, и что?!

– Не кипятитесь, я же ничего конкретного не сказал, – поднял указательный палец Игорь Владимирович.

– Но вы намекнули! – выдохнула Яна, которой не хотелось отвечать на такие вопросы.

Мартин сидел смирно и почти никак не проявлял своего присутствия. Яна же посмотреть на него почему-то боялась.

А следователь продолжал:

– Садовник утверждает, что ночью за дверью своей комнаты он слышал чьи-то шаги.

Яна взорвалась:

– Я знать не знаю, где его комната! Я даже не в курсе, что он ночует в доме. Мне это в голову не пришло. Ведь он мог приходить на работу из города, или посёлка… Короче, где он там прописан.

– Садовник живёт на первом этаже, через одну комнату от вас, соответственно в вашем же крыле дома.

– Хорошо, я буду знать. Только не знаю, для чего мне эти сведения нужны, – возмутилась Цветкова.

– Домоправительница Полина Олеговна живёт на этом же этаже, но в другом крыле. Дама страдает бессонницей и иногда по ночам делает налёт на кухню, в холодильник, чтобы сделать себе бутербродик. Вот и в этот раз, наслаждаясь ночным фильмом, она во время рекламы тоже пошла на кухню. Время, по её указанию, было около двух часов ночи. Так вот, Яна, дама утверждает, что видела женщину с длинными светлыми волосами, которая поднималась на второй этаж, где располагаются комнаты хозяина.

Яна так вытаращила на него глаза в немом вопросе, что следователь пояснил дальше:

– И ничего удивительного. Для домработницы всё было ясно с самого начала. Хозяин пригласил в дом понравившуюся ему женщину. Женщина пошла в его комнату ночью. Дело житейское. Ничего такого, из разумных рамок выходящего. Домработница сделала себе бутерброд, налила чашечку чайку и досмотрела фильм. А утром поднялась на второй этаж, чтобы разбудить хозяина и нашла его мёртвым.

Яна отмерла и заговорила:

– Нет, это бред какой-то, честное слово, бред! По дому я ночью не ходила, на второй этаж не поднималась. Я пошла к морю, чтобы искупаться. И искупалась… Правда, неудачно. И это было до двух часов ночи, я на часы смотрела!

– Похоже на правду, – согласился следователь. – Но всё равно остаётся много вопросов и неясных моментов. Например, ваша встреча с садовником.

– Даже не знаю, что вам сказать, – ответила честно Цветкова, понимая, что ей впору заняться вышивкой или, на худой конец, макраме, для успокоения нервов. – Я не в том возрасте, когда новые знакомства заводишь по пять раз за день. У меня, между прочим, есть жених! – скосила она глаз на Мартина, наблюдая за его реакцией.

Мартин пропустил её заявление между ушей.

– Яна Карловна, мне бы пришлось вас задержать на основании показаний домработницы, Но есть одно «но». В час ночи вас доставили в приёмный покой больницы в бессознательном состоянии. Вам интенсивно оказывали помощь. Это непреложный факт, да и следы поражения у вас на теле. Кстати, вашу связь с Ситцевым ещё надо установить.

– Вот и устанавливайте! – крикнула Яна, у которой вовсю разыгрались нервы. – Устанавливайте! Это же ваша работа. То же мне, нашли убийцу… Зачем его убивать, если он смертельно болен? Грех на душу брать. Нет, не логично всё это. Надо искать настоящего убийцу.

– Хорошо бы проверить эту домработницу, – подал голос из угла Мартин. – Может, у неё галлюцинации? Фильмов страшных ночью пересмотрела, вот ей и почудилась девушка с белыми волосами. А может быть, в дом является призрак, не слыхали?

Следователь отрицательно мотнул головой.

– Жаль… Красивая версия…

Яна посмотрела на следователя.

– У меня от ваших расспросов давление, наверное, поднялось, что-то горю вся. Налейте мне, пожалуйста, стакан сока.

Следователь взял с тумбочки пакет виноградного сока, налил в высокий стакан и подал Яне.

– Пожалуйста.

Яна поблагодарила кивком головы и жадно припала губами к напитку.

– А домработница точно видела меня? – спросила она, поставив пустой стакан на тумбочку.

– Ну, утверждать это со стопроцентной точностью она не берётся, но в доме, кроме вас, не было женщины с длинными волосами.

– А может, она врёт. Может, бросить на меня тень ей для чего-то нужно? Вот вы ей верите, а мне нет. А если я дам показания, что на второй этаж поднималась грузная пожилая женщина, как две капли воды похожая на Полину Олеговну? Что тогда? Вы мне поверите?

– Вы не могли этого видеть. Вы находились в реанимации.

– Сама знаю, где находилась… – вздохнула Яна. – Это я сказала просто так. Ведь любой может наболтать что угодно.

– Конечно, мы будем проверять и садовника, и домработницу. Но они много лет работают в доме Ситцева, да и мотива для убийства у них пока я не вижу. Больной человек, скоро мог сам уйти. А за вас говорит ещё тот факт, что в больнице вы спасли Григория Васильевича от неминуемой гибели. Он мог погибнуть от рук негодяев-наркоманов, и только ваши помощь и решительность спасли ему жизнь. Хотя… – нахмурился Володин. – Может быть, у вас и были причины желать его смерти, и вы могли спасти Ситцева, чтобы, к примеру, проникнуть к нему в дом. Для чего это вам было бы нужно, я пока не знаю, но такая версия имеет право на существование.

– У меня от ваших рассуждений сердцебиение началось. Никого я не убивала, – расстроенно сказала Яна и отвернула голову. Глаза её увлажнились от слёз. А одна слезинка потекла по щеке и капнула на подушку.

Мартин заметил состояние Яны.

– Я прошу не запугивать больную, – вклинился он в разговор. – Смотрите, она уже плачет.

– Тоже мне адвокат Зеленый Горошек из сказки Джанни Родари «Приключения Чиполлино», – усмехнулся следователь Володин. – Версии, версии… Расстраиваться не следует. – И добавил: – Пока не следует…

– В этой истории есть ещё один потерпевший, – вдруг перевел свой несколько несфокусированный взгляд на Мартина следователь. – Из Москвы, мой коллега. У нас тоже есть корпоративное братство. Должно быть. Не знаю. В каждой профессии есть братство, значит, и у нас есть. Так вот, его сразила не пуля, не нож, а гнилой балкон. Несчастный случай? Конечно! Но у аварийного здания есть владелец, и это прямая его вина, что человек чуть было не погиб.

Яна ахнула, почему-то об этом она и не подумала. А следователь Воронин был не так уж прост и, таким образом, дал понять Мартину, чтобы тот не лез не в своё дело.

– Поэтому, друзья… Хорошо, что мой коллега из столицы пока молчит, но если он захочет написать заявление, я буду вынужден его принять.

– Мартин, кто владелец развалюхи? – спросила Яна.

– Моя мать. Здание активно ремонтируется. Раньше ничего подобного не было. Думаю, и дальше никаких несчастных случаев не будет, – твёрдо сказал Мартин, закидывая ногу на ногу. – Мы же собственниками стали недавно. Здание досталось нам в катастрофическом состоянии. Знаете, мы с матерью не капиталисты. Это бешеные вложения и огромный фронт работ. Я изначально не верил в эту затею. Мама – женщина в возрасте, ей самой не справиться. Я занят на работе, могу уехать в командировку в любой момент. И надолго. Но мама ничего знать не хочет, твердит, что это наше родовое гнездо, что здесь после Питера просто рай… Переубедить её невозможно.

– Мартин, успокойся. Я тебя ни в чем не обвиняю, это может сделать только Виталий Николаевич Лебедев. А вам с мамой полагается только приличный штраф. Но это если только от Лебедева будет заявление, – повторил Володин.

– Я с Виталием поговорю, – пообещала Яна, понимая, что Мартин беспокоится за мать.

– Не надо… Если что, я сам.

– Виталий Николаевич не такой, не будет он ничего писать, – задумалась Яна.

– Игорь Владимирович, вас срочно вызывают, – заглянул в палату какой-то мужчина.

– Я вас покину на минутку…

Следователь вышел, а Яна с Мартином остались наедине.

– Никогда не знаешь, что может послужить для тебя алиби, – сказала Яна. – Нарочно будешь думать и не придумаешь. Недавно я так радовалась, что осталась жива, а сейчас этот жуткий несчастный случай меня еще и от тюрьмы спасёт. Больница! Врачи!

– Не волнуйся, всё будет хорошо! Выглядишь ты уже лучше.

– Что значит «уже»? А когда я выглядела плохо? Всегда хорошо… – надулась Цветкова.

– Тук-тук, можно? – послышался голос, и в палате появился сначала нереально огромный букет белых роз, а с ним и загорелый накаченный парень в яркой футболке.

– Яночка, как ты? Вот возьми, это букет для тебя. Лично вырастил. – Новый гость чмокнул Яну в щёку.

Яна отметила, что от него шёл сладковатый запах, как будто он был обсыпан цветочной пыльцой.

– Спасибо, Глеб, – улыбнулась Яна. – Хорошо, что ты пришёл. Положи букет пока на тумбочку, я потом попрошу медсестру поставить в банку. Нет, лучше в ведро, в банку он не влезет.

Глеб присел на краешек её кровати, где только что сидел следователь. Мартина он явно не замечал.

– Прости меня, я забыл предупредить, что в нашем заливе купаться нельзя. У нас не бывает посторонних, частная территория, ну а мы это знаем! Водоросли просто ужасны. Откуда эта напасть взялась никто не знает. Разрослись за год, испортили залив…

Мартин кашлянул, давая знать, что Глеб с Яной в палате не одни. Глеб резко обернулся и сделал вид, что впервые заметил Мартина:

– Добрый день, – поздоровался он с ним и повернулся к Яне. – А у тебя что, совместная палата с мужчиной? Я гляжу он тоже весь в бинтах.

– Не очень остроумно, – отрезал Мартин. – Да, я тоже лечусь в этой больнице, но палаты у нас разные. Я вижу, вас эта тема волнует, – в упор посмотрел он на садовника.

– Он шутит, – встряла в их спор, готовый перейти в драку, Яна. – Мартин, это мой новый знакомый Глеб. Он работает… работал садовником у Ситцева.

– По клумбе, что он принёс, я понял, – сухо ответил Мартин.

– Я смотрю, вы как-то скептически ко мне относитесь, – нахмурился Глеб.

– А как мне к вам относиться? Приглашаете человека к себе домой и не предупреждаете об опасностях. Это нормально? Забыл он! Это вы, местные, на море не смотрите, а девушка приехала из загазованной Москвы. Что она сделает в первую очередь? Правильно – пойдёт купаться! Яна могла бы умереть!

– Да-да… я понимаю! Но, прошу прощения, это не я пригласил её в гости… И знакомство наше было накоротке, мне даже в голову не пришло Яну о чём-либо предупреждать. Я так рад, что всё обошлось! – оправдывался Глеб. – На самом же деле всё хорошо.

– Всё хорошо? Это вы имеете в виду Григория Васильевича Ситцева? Это ему хорошо? Ну, вы, Глеб, даёте! – продолжал просто жечь Мартин.

Яна смутилась. Она не хотела, чтобы ее сочли за бесчувственную особу, но она, действительно, как-то не очень горевала по малознакомому человеку. Глеб же тоже лучился благополучием и даже не пытался скрыть, что смерть хозяина его мало трогает.

– Да, произошла трагедия, – словно прочитал ее мысли Глеб. – Мы, конечно, давно знали, что Григорий Васильевич скоро нас покинет, но всё равно это случилось неожиданно.

– А как это случилось? – спросила Яна. – Или ты, действительно, думаешь, что это я? Показания давал…

– Следователь меня допрашивал. Я рассказал, что слышал ночью звуки за дверью, какое-то движение. Но я действительно слышал! А вот Полина Олеговна, та да… Наплела, что видела неизвестную женщину со светлыми волосами и решила, что это ты. Но это просто совпадение! Или её фантазии. Разобраться же надо…

Мартин хмуро посмотрел на Глеба.

– Ты не ответил на вопрос, как убили твоего хозяина?

– А мы с вами уже на «ты»? – попытался петушиться Глеб.

– А почему нет? Я смотрю, парень ты компанейский. Яну тоже видел один раз и ничего – уже на «ты» с ней.

– С Яной я сам познакомился, в отличие от… – ответил Глеб.

– Ничего, я буду бесплатным приложением к вашему знакомству, – Мартин оставался абсолютно спокойным.

– Глеб, мне это тоже интересно, – попросила Яна, стараясь не обращать внимания, какими взглядами одаривает ее Мартин. Ее его беспочвенная ревность даже забавляла.

– Ножом… Григория Васильевича убили ножом. Картина кошмарная! Весь кабинет в кровище. Даже хорошо, что тебя не было, это зрелище не для слабонервных.

– А тебе не надо готовиться к похоронам? Плести венки траурные? А то ты девушкам букетики даришь явно с целью произвести впечатление, – спросил Мартин.

Но Глеб не успел ему ответить. В палату вернулся Игорь Владимирович Володин. Следователь был растерян.

– Я кое-что узнал о завещании Григория Васильевича Ситцева… – сказал он и устало сел, вытирая потное лицо носовым платком.