Берег. Территория любви Крынская Юлия

— Роберт, побудь еще немного волшебником и угадай, что я предпочитаю из еды. Для меня это пока набор букв и картинок, — попросила Юля и закрыла меню.

— С удовольствием! — Он закончил изучать винную карту и сделал заказ:

— Нам, пожалуйста, седло барашка две порции, овощи, хлебную корзинку, сырную тарелку и два бокала Шато-Марго.

Когда принесли еду и вино, у входа в зал возникло оживление, и глаза Роберта блеснули недобрым огнём. Четверо подвыпивших мужчин, балагуря и панибратски похлопывая метрдотеля по плечу, развязной походкой прошли к столу у сцены. Метрдотель заискивающе улыбался, поклонился лишних три раза и нервным жестом поторопил официанта. ля сделала вид, что не заметила, ни как побелели у Роберта костяшки пальцев, крепко сжатых в кулак, ни как он украдкой взглянул на неё.

— У нас дома повар отлично готовит из ягненка Ланкаширское рагу, — Роберт впился зубами в сочную мякоть барашка, — Но когда я попал на восток, то понял, что вкуснее ягнятины с солью и перцем, приготовленной на огне, нет ничего на свете. Мой друг Дмитрий — мастер полевой кухни.

— Ты с ним в Москве встречаешься? — Юля изящно отрезала небольшой кусочек мяса и отправила в рот.

— Да, и еще с одним парнишкой. Думаю, они тебе понравятся… — Роберт поднял было бокал, но компания у сцены вновь привлекла его внимание.

— Какой насыщенный оттенок у этого вина, — напомнила Юля о своем присутствии.

— Да, — рассеянно ответил Роберт, — Я неслучайно его выбрал.

— И что же это за волшебный нектар нам принесли? — Юля пригубила и склонила голову набок.

— О, это удивительное вино из погребов замков в Бордо… — Роберт отправил эсэмэску и пустился в пространный рассказ: — Знаешь, самые лучшие сорта винограда выращивают в Вон-Романе в Бургундии: Шато-Марго, Шато-Латур, Шато-Лафит, Шато О-Брион и Сотерн…

Юля ловила каждое слово Роберта и не знала, что ее больше захватывало: сам рассказ или голос, от которого сердце плавилось, как шоколад на солнце

— Джулия, а поехали в Канны? На Лазурный берег. Попьем хорошего французского вина, — экран телефона высветил новое сообщение. Роберт набросал ответ и доел остывшее уже мясо.

— Если только ты меня провезешь в качестве ручной клади.

— Да найдем мы твои документы, не переживай, — он отложил приборы и хитро подмигнул ей.

Люди, что так интересовали Роберта, так и не сделали заказ. Юля почувствовала на себе цепкий, колючий взгляд одного из них, и по ее спине пробежал холодок. Лысый, небритый здоровяк, встретиться с которым она не пожелала бы ночью в темном переулке, смотрел то на нее, то на Роберта. Лысый что-то сказал своим друзьям и, они, посовещавшись, встали и вышли из зала. Роберт отправил еще одно сообщение.

На сцене певица томно затянула балладу про замечательную жизнь на английском языке. Роберт подозвал официанта и попросил счет.

— The sun's in your eyes, the heat is in your hair[1]… — подхватил Роберт слова песни, — Джу, пойдем потанцуем.

Юля вложила пальцы в его большую теплую ладонь и пошла за ним. Роберт умело вел в танце, и ей оставалось лишь следовать за ним. Юле захотелось раствориться в его объятьях, ощутить силу рук и вкус губ: «Интересно, как с такими распутными мыслями в голове я осталась целомудренной особой. Или дело в этом парне?»

Она подняла на Роберта глаза. В его расширенных зрачках отражались огни, озаряющие сцену. Он смотрел на Юлю не отрываясь, будто она могла исчезнуть. Сквозь тонкую ткань платья кожу обжигал жар его ладони. Роберт прижал ее к себе и робко коснулся губами щеки. От этого невинного поцелуя по телу Юли пробежала дрожь, и все ее существо наполнилось томящим восторгом.

— Ты невероятная, — прошептал он.

Отважившись, Юля запустила руку в волосы Роберта. Она сходила с ума от его запаха, взгляда, обжигающего дыхания. Роберт шептал что-то еще, и бархатистый голос окутывал ее мягким шелком. Их тела соприкасались, полыхая желанием слиться воедино.

Музыка закончилась, и Роберт проводил Юлю к столику.

— Что ты вытворяла сейчас, проказница?

— Я?

— Ты, моя дорогая, ты! Твой sex appeal[2] просто зашкаливает. Как это правильно сказать по-русски? — Роберт скользнул взглядом по ее плечам, груди и цокнул языком. — В общем, от тебя веет фантастическим сексом. Мужчины таких женщин просто так не пропускают.

Юля допила вино и рассмеялась:

— Сомнительная похвала, — она продолжала улыбаться: «Так, еще не хватало, чтобы ты принял меня за особу легкого поведения».

— Но это похвала. Я теряю контроль рядом с тобой.

— Ты тоже хорош! Смотришь так, что хочется раздеться. Всегда так девушек одурманиваешь?

— Одурманиваю? Да я дитя по сравнению с тобой.

— Но это не значит, что сегодня мы окажемся в одной постели, — притормозила Юля его лошадей.

Телефон Роберта клацнул новой смской, он кинул на экран беглый взгляд.

— Сегодня точно нет… Джу, нам нужно вернуться в номер.

— Как скажешь.

— Ты не обиделась, что я так откровенно? — Роберт протянул к ней руку, и она вложила в нее свою ладошку.

— Нет. Я прекрасно понимаю, что мы не сможем быть просто друзьями. Но наберись терпения и давай поговорим о чем-нибудь другом сейчас.

Теплая улыбка коснулась его лица.

— Ты прекрасно танцуешь, — Он изучил чек и вложил несколько купюр в папку для расчета.

— Скажи, какие еще таланты ты прячешь от меня? — Роберт протянул ей руку и повел за собой к выходу.

— Audi, multa, loquere pauca[3], — задумчиво проговорила Юля. — Это можно отнести к талантам?

— Латынь? А ты та еще штучка! — обернулся Роберт так резко, что она врезалась в него.

— Да, наверное, латынь. Не знаю, как это объяснить, но я чувствую все оттенки твоего настроения. Если ты вздумал играть со мной в кошки-мышки, то знай, я раскушу тебя с полуслова.

— Прости, принцесса, я только хочу уберечь тебя от… от проблем, — он обхватил ее за талию.

— Тогда запри меня в башне.

Роберт рассмеялся:

— Я бы с удовольствием, но, мне кажется, на свете нет такой башни, которая удержит тебя. Если только ты сама этого не захочешь.

Лифт распахнул перед ними двери. Роберт пропустил Юлю вперед и обнял, сцепив руки на ее животе.

— Я лучше поселю тебя в замке, — его дыхание обжигало и превращалось в пытку. Жар вновь объял тело, связывая узлом все ее существо. Но Юля уже была начеку, и когда руки Роберта легли ей на грудь, она вывернулась из объятий.

— Ладно, прощаю. Только давай договоримся: можешь не рассказывать мне всего, но не обманывай.

Роберт смиренно склонил голову:

— Да, миледи. Тогда не спрашивай меня больше ни о чем сегодня.

В номере он скрылся в кабинете и вскоре вышел в джинсах и черном кашемировом свитере.

— Мне нужно уехать. Если я не вернусь к утру, позвони моему отцу. Будь с ним, а я присоединюсь позже, — он протянул ей визитку.

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Ты уже помогаешь мне. Тем, что ты есть, и я повторюсь: если не будешь задавать лишних вопросов, буду премного благодарен. Сказать, куда я еду не могу — мы договаривались не врать друг другу.

— Но ведь я и не спрашиваю. У тебя все получится.

— Моя прекрасная леди!

— Возвращайся скорее, — Юлин голос дрогнул.

— Ты даже не успеешь соскучиться.

— Иди же, — она ласково потрепала его по волосам.

— Забыл документы! — Роберт снова исчез в кабинете.

Юля взглянула на визитку, приятную на ощупь и украшенную красивым вензелем, с написанным на ней от руки российским номером.

— Мистер Эдвард Фаррелл…

— Спокойной ночи, ваше высочество, — Роберт обладал талантом подкрадываться. Он схватил Юлю на руки и донес до кровати. — Ложись и постарайся уснуть. Хочу увидеть тебя завтра свежей и отдохнувшей.

— Тогда, если не возражаешь, я хотя бы переоденусь. В платье не очень удобно спать.

Он еще раз прижался губами к ее лбу, взял куртку и вышел.

***

Дождь заливал набережную, напоминая, что на дворе уже не лето. Луна спряталась за тучами, и фонари в одиночку освещали засыпающий город. Роберт подбежал к припаркованному у гостиницы черному джипу со стальными дугами на морде и, оглянувшись, нырнул в него. Водитель рванул с места, и машина покатила по набережной. Светловолосый коротко стриженный здоровяк, сидевший за рулём, толкнул Роберта плечом в плечо:

— Здорово, Британец!

— Рад встрече, Самурай! — Роберт посмотрел на фиолетовый шрам, опоясавший шею друга. Всякий раз ему казалось, что голова у того пришита.

— «Первая встрча, последняя встреча…» — пропел красивым баритоном Дмитрий Сотников, он же Самурай, строчку из старинного романса и на скорости вошел в крутой поворот.

— Какой талант зарыл в землю, тебе бы в Гранд-опера выступать, — подколол Роберт друга, — Правда, не возьмусь судить: стреляешь ты лучше или поешь.

— Да, ладно. Отслужил я уже свое. Больше в контракт не впишусь.

— Как удалось выйти на Рябого?

— Так он решил в Москве обосноваться, а врагов у него здесь, аки песку морского. Столько ребят наших полегло из-за предателя на войне. А Малыш вообще ушел из плена живым только благодаря тебе и твоему отцу. Так вот, решил Рябой замести следы и убрать тех, кто его знал хорошо, и сам начал проявляться. В ресторане гостиницы, куда я тебя поселил, он уже четвертый день тусит. Ты его спугнул, видимо.

— Главное, теперь не упустить! — Роберт побарабанил пальцами по двери.

— Должно сладиться. Малыш ведет его от самого отеля. Рябой сейчас в один клуб заехал… Под твоим сиденьем в сумке ствол.

— Интересно! — Роберт надел перчатки, осмотрел содержимое сумки, улыбнулся и протянул:

— Глок — классная пушка! Давно не брал я в руки шашек, так ты любил говорить?

Дмитрий усмехнулся:

— Не забыл! — Он погладил шрам на шее. — Как там док? Всегда за здравие его в церкви поминаю. Если б не отец твой тогда — крышка мне! Мастер он головы пришивать.

— Есть такое.

— Эдвард тоже в Москве?

— Да. Прямо с самолета на операцию уехал, — ответил Роберт. — Что происходит вообще? Теракты по стране один за одним! Вторая Чеченская корячится, не иначе.

— Так первая и не заканчивалась. Но зришь в корень… Черт, погодка шепчет, ни зги не видно.

Дмитрий сосредоточился на дороге, и Роберт, нахохлившись, уставился вперед, они ехали по незнакомым ему улицам. Дождь заливал стекла. Лучи фар простирались перед капотом легкой дымкой, выхватывая из сумрака встречные машины. Шорох шин по асфальту и приемистое урчание мотора вселяло надежду, что в этот раз Рябому не скрыться. Легкий хмель улетучился, будто его и не было. На память пришло, как их с Саней в Чечне вышвырнули связанными из машины и, они, упав в заросли полыни, не могли надышаться вдоволь после смрада грязной ямы. Тогда Роберту казалось, что он попал из преисподней в рай. Только бешеное биение пульса напоминало ему, что он все еще на земле.

Звонок телефона прервал его воспоминания.

— На связи! Ах, собака!.. — Дмитрий смачно выругался, вдавил педаль газа в пол, и машина стрелой устремилась вперед. — Ладно, мы уже рядом, сейчас постараюсь на хвост тебе сесть. Соскочил он из соседнего клуба, ну ничего, догоним.

Они пропетляли по городу и выбрались на Каширское шоссе, джип Дмитрия лавировал между других машин, пока, наконец, не пристроился в хвост пятой модели «БМВ».

— А вот и Малой.

— Где?

— Впереди, на черной бэхе. Видишь? Пора его сменить, чтобы не спугнуть Рябого.

— Куда, интересно, он из города рванул? — Роберт сжал пальцы в кулаки.

— Главное, чтобы не в аэропорт, — сквозь зубы процедил приятель, — а так-то, здесь гораздо удобней его прижать будет.

Дмитрий моргнул фарами и обошел машину Малыша.

— Чего это Рябой, на джип пересел? — размышлял вслух Дмитрий. — Вроде в клуб на мерине приехал.

— Шифруется.

— Их трое, справимся. Куда ж ты, родной?

Машина Рябого неожиданно свернула на пустынную проселочную дорогу. Дмитрий, визжа всеми тормозными колодками, следом вошел в поворот.

— Брат, выбирай место и прижимай его, он нас вычислил. Уйдет ведь, — занервничал Роберт.

— Все нормально. Сейчас сделаем. Ох, не повезло тебе, тварь. Сам себя загнал. Здесь не место, а мечта!

Из люка преследуемой машины неожиданно высунулся бородач и дал короткую очередь из автомата по джипу. Пробитое в нескольких местах лобовое стекло покрылось паутиной трещин.

— Чтоб тебя! — Дмитрий, схватился за плечо, пригнулся и резко вывернул руль. Машину занесло на мокрой дороге. Додж выписал крутой вираж и съехал в кювет.

— Твою ж мать… — Роберт перешел на бранный английский, выпутываясь из ремня безопасности.

За окном появилось встревоженное лицо Сани. Он рванул ручку двери на себя.

— Живы?

Из Дмитрия ругательства вырывались как патроны из автомата Калашникова.

— Ну все! Остынь! — оборвал его Саня на полуслове. — Оружие из твоей машины нужно перекинуть, а то, не ровен час, гаишники нарисуются. И давай вытаскивать тебя за хвост.

Машину Дмитрия, вымокшие до нитки, парни прицепили тросом к «БМВ». С мощным рыком джип, влекомый детищем немецкого автопрома, выбрался на дорогу.

Саня Громов, он же Малыш: среднего роста красавец-блондин с голубыми, как у невинного младенца, глазами, с опушкой из длинных золотистых ресниц, вышел из машины, крепко обнялся с Робертом и повернулся к Самураю:

— Ты как в кювет съехал? Дал бы по газам и боднул их тачку со всей дури.

— Да пошел ты! Была охота холодным в ремнях болтаться. Это ж тебе не БТР. Хорошо пуля только царапнула плечо, остальные в обивку вошли.

— Ладно, живы и слава Богу! Нужно разбегаться, — Роберт обошел машину Дмитрия. — Только как с таким стеклом ехать?

— Да, Самурай, на лобовуху ты попал, надо заменить по-тихому. В Москву с таким нельзя, — Саня задумчиво почесал затылок, — Помощь нужна?

— Сам разберусь. Езжай в город, оружие только в канаве не забудь, — буркнул Дмитрий. — Тут неподалеку мастерская есть. Свои пацаны работают.

Он достал из багажника покрывало, укрыл им торпеду и выдавил растрескавшееся стекло в салон. Собрал полотнище тюком, кинул на пол и грузно плюхнулся на водительское сидение.

— Давайте, братья! Днем созвонимся, — Дмитрий махнул рукой и завел двигатель.

— Поехали, Роберт, — Саня спустился в канаву и выудил оттуда сумку с оружием, — пообщаемся по дороге, сколько лет-то не виделись!

***

Дождь молотил по окнам, и дворники еле справлялись с обрушившимися потоками воды. Трасса серебрилась и отражала дальний свет встречных машин.

— Как ты? По-прежнему репортажи строчишь? — Саня устало откинулся на спинку сиденья, придерживая руль одной рукой. — Не женился еще?

— Да. С моей работой на месте не засидишься. А по поводу женитьбы… Я встретил девушку…

— Англичанка, или кто из наших? Как звать? — оживился Саня.

— Из ваших! — Роберт радостно повернулся к другу. — Юля!

— Юля? — приятель помрачнел.

— Что-то не так?

— Нет, все ровно. Башка разболелась.

— Тогда не буду тебя грузить.

— Да ладно, валяй.

— Я её нашел в лесу. Лежала без сознания, избитая. При ней была сумка с документами и несколько приглашений на ее же свадьбу с неким Сергеем Филатовым. Вы же учились в Питере. Может, у вас там остались какие-нибудь связи? Помочь бы ей вспомнить. Но так, чтоб без полиции.

— А имя ей ничего не напомнило? Да и телефон ведь в сумке наверняка был.

— Понимаешь… Я Юле не сказал, что нашел сумку и документы. Решил, пусть немного побудет без прошлого. Ей так лучше.

— Да, ты коварный перец… Не ей, тебе так лучше. Умыкнул девушку со свадьбы! Интересно взглянуть на мадам, что так вскружила тебе голову. Да, Питер, Питер… — рассеянно пробормотал Саня, а потом вдруг посетовал: — Зря я женился, сразу после института…

— Ты вроде и на войну ушел из-за семейных неурядиц?

— Да. А как вернулся, сразу разошлись.

— Тебя девушки всегда осаждали, один не останешься.

— Да дело не в том, что баб нет. Тут другое. Прошлое червем гложет.

— Мы с тобой столько просидели в вонючей яме в плену, обо всем вроде переговорили. Неужели я что-то не знаю о тебе?

— Выходит, не знаешь… У меня девчонка до жены была. Красивая такая. Когда она по улице шла, народ шеи сворачивал. Очень любила меня, не знаю за что. Сдрейфил. Подумал, создал Господь такую красоту для другой жизни… Да и вообще, малышке моей тогда семнадцати не исполнилось. Дальше поцелуев дело не заходио. Мда… Накануне своего выпускного пригласил ее на свидание и сказал как отрезал: "Куда я, зеленый специалист со смешным окладом, тебя на другой конец страны потащу?" Малышка всегда веселая такая была, улыбка в тридцать два зуба, глаза блестели, а тут… Мы с ней ночь целую проговорили. Она не плакала, не кричала на меня, но взгляд ее до сих пор перед глазами стоит. Будто омертвел он у нее. Я утешал себя дурак, мол, пройдет время, оклемается, станет звездой эстрады или подиума. Сама спасибо потом скажет. Она в конкурсе красоты в том году как раз участвовала. Ребята по курсу меня не поняли. Глаз на нее тогда положили многие из нашей компании, а она, кроме меня, смотреть ни на кого не хотела. Так что с пацанами мы тоже холодно расстались. А я через неделю после выпуска женился на девахе из соседней общаги. Спал с ней самым бесстыдным образом уже два года. Уехали с супругой за тридевять земель. Как же потом жалел, волком выл… Отправился на войну по контракту. Если бы сейчас встретил девочку ту, на колени встал, прощения у нее попросил…

— Так что же ты ее не нашел?

— Да как-то совестно было. Самурай звонил ее родителям, мать сказала, что моя малышка уехала в Германию..

— Он тоже в нее влюблен?

— Нет… Дружили они. Такие оба эпатажные. Зажигали на дискотеках… Их заприметил кто-то с телевидения, и даже приезжали для передачи молодежной снимать. Такое на сцене вытворяли! Ладно, не знаю, что на меня нашло. По поводу твоей Юли можно поузнавать. Только тогда давай мы познакомимся хотя бы с ней.

— Давай, — согласился Роберт и добавил с улыбкой, — только чур, не отбивать. Знаю я, как твой взгляд с поволокой на женские сердца действует разлагающе.

— Да ладно, у тебя отобьешь, пожалуй. Ты когда уезжаешь из Москвы?

— Не в курсе пока. Днем созвонимся. И притормози где-нибудь цветы купить.

[1] Солнце отражается в твоих глазах, тепло — в твоих волосах. (англ.) — Солнце отражается в твоих глазах, тепло — в твоих волосах.

[2] Sex appeal (англ.) — сексуальная привлекательность.

[3] Audi multa, loquere pauca (лат.) — слушай много, а говори мало.

Глава 6

Роберт вошел в номер, тихо подкрался к кровати и прислушался к дыханию Юли. Затем поставил цветы в вазу на тумбочку около постели и скрылся в ванной комнате.

Он отвернул оба крана, умыл лицо холодной водой и посмотрел на себя в зеркало. «Как можно расстраиваться из-за того, что не прикончил человека, хоть и нелюдь? В мире люди умирают каждую секунду, но нужно ли мне становится убийцей, пусть и за правое дело? — задавался он вопросами. — Как давно я стал таким кровожадным?» Роберт присел на край ванной, скинул ботинки и отшвырнул их в угол, стянул с себя одежду и встал под душ. Когда теплая вода заструилась по телу, он уперся ладонями в стену и вновь задумался: "Все эти годы я вынашивал планы мести, но с появлением Джу, в душе все перевернулось. Как ток меняет полюса, так и сейчас ненависть уступила место любви. Странно все это и непривычно".

Роберт обмотал бедра полотенцем и отправился в спальню. Его мучило искушение нырнуть под одеяло и взять Юлю в плен объятий теплой, сонной и безоружной. Но как отнесется она к такому неожиданному пробуждению. Он тяжело вздохнул и пошел спать в кабинет на диван. Но сон не шел. Роберт откупорил бутылку коньяка, захватил стакан и вышел на балкон. Сто грамм «Хеннесси» обожгло горло, оставив доброе послевкусие. Он уселся в плетеное кресло, вытянул ноги и выпил второй бокал коньяка уже не спеша. Мысли упорядочились в голове, соблазнительный образ Юли дезабилье, однажды увиденный им, вышел на первый план и раздразнил воображение. «Завтра ты станешь моей, и даже сам черт не отберет тебя у меня» — он упал на пол, отжался раз двадцать и отправился спать.

***

Рано утром трезвон мобильника заставил Юлю открыть глаза. Она спросонок не сразу поняла, где находится и села в кровати. Густой, сладостный, дурманящий аромат свежесрезанных роз с первым осознанным вдохом наполнил все ее существо. Она обернулась и замерла: в напольной вазе красовался букет из бесчисленного числа головок алых и белых крупных цветков. Юля выскочила из постели, как есть в кружевной синей сорочке, и подбежала к букету.

— Какая красота! — она присела около него на пол, обняв колени.

Роберт с телефоном в руке выглянул из кабинета, подмигнул ей и послал воздушный поцелуй. Он притворил дверь, после чего послышалась неразборчивая напряженная речь. Юля посмотрела на свое нескромное одеяние и бегом вернулась под одеяло. Ночная непогода сменилась ясным утром. Вставать совершенно не хотелось, но оставаться в постели было небезопасно. «Более близкое знакомство пока стоит отложить, но я рада, что львенок вернулся! — она потянулась и сладко зевнула. — Господь услышал мои молитвы. Так, попробуем вспомнить как меня зовут. Татьяна? Елена? Ксения? Катюха? Пестимея? Так, тут полный провал и никаких намеков на воспоминания. Где я жила? Роберт говорит, в Петербурге. С таким же успехом я могла жить где угодно. Все что говорит Роберт на веру принимать не стоит. Где училась? Лингвист какой-нибудь? Вроде понимаю английский и что-то всплывает в голове из латыни. Нет, вряд ли. Что я умею? Танцевать. Точно, танцевать». Юля встала с постели и включила телевизор. По одному из каналов показывали аэробику. Шесть девушек в купальниках цвета киновари и голубых лосинах с одинаковыми улыбками энергично выделывали однообразные па под убойное техно. Юля натянула футболку и джинсы и с непринужденной легкостью присоединилась к экранным красоткам. Когда по разогретым мышцам побежало тепло, ей надоели однообразные выпады и махи, она пощелкала пультом и нашла канал MTV. Самба бразильским карнавалом ворвалась с экрана в номер. Юля пустились в пляс, а бедра задвигались так, будто она всю жизнь только и делала, что танцевала на улицах Рио-де-Жанейро.

— Усложним! — ее нога с вытянутым носком взметнулась выше головы, и она радостно рассмеялась, ощутив в полной мере власть над гибким телом. Она крутанулась вокруг своей оси и замерла, увидев Роберта. Он лежал на постели в одних спортивных серых хлопковых брюках, подперев голову рукой и наблюдал за ней. Взгляд его недвусмысленно говорил о шальных мыслях, гуляющих в этот момент в его голове. Юля сделала телевизор тише и присела на краешек стула. Сердце колотилось, словно ее застали с поличным на краже бриллиантов из ювелирной кладовой. Роберт надул губы и почесал мохнатый живот.

— Еще хочу, — протянул он. — Потанцуй для меня. Ты так классно бедрами восьмерку выписывала. Эти пуэрториканцы по сравнению с тобой просто караван неуклюжих верблюдов.

— Не сейчас. Как прошла ночь?

— Ночь прошла— это прошедшее время. Ты рядом — это настоящее, — Роберт похлопал по одеялу. — Присаживайся.

Юля подошла к букету и поправила без того идеальную композицию.

— Красивые цветы! Спасибо, — она не решалась сесть рядом с Робертом. Смелые помыслы, одолевавшие ее накануне, улетучились вместе с желанием, как и не было их.

— Хотел сделать тебе приятное!.. Упс, — он достал из-под подушки смятый листок.

К щекам прилила кровь, и Юля прыгнула на Роберта, выхватила бумажку из рук, скатившись с него набок.

— Нормальный поворот! — рассмеялся он, явно не ожидая такой прыти. — Там что, рецепт столичного салата?

— Ты все равно не поймешь.

— Представь, я умею читать по-русски, не хуже, чем говорить.

Роберт повалил ее и отобрал скомканную бумажку.

— Так и быть, ознакомься с моим ночным бредом. Считай, что это мой тебе подарок за букет, марафет и вчерашний ужин. Не могла долго уснуть, вспоминала как мы танцевали и набросала пару строк.

— Сколько перечеркнуто, и правда просто так не разобраться.

— Давай я прочту.

Роберт протянул ей листок. Юля села по-турецки, пробежалась глазами по строчкам и дрогнувшим голосом начала:

— Когда приходит химия любви?

Когда нет сил расстаться до зари?

Кровь тянется к чужой крови?

Известно всем, красивы те глаза,

Что смотрят на тебя с любовью.

В душе томленье и бежит слеза,

Когда любимый рядом не с тобою.

В воспоминаньях электрический разряд

Что бил из его рук в твои ладони.