Сохраняя веру Пиколт Джоди

Глава 8

Иэну Флетчеру, как никому другому, прямая дорога в ад. Если только он не успеет доказать, что ада не существует, прежде чем туда попадет.

Нью-Йорк таймс, 10 августа 1999 г.

19 октября 1999 года

– Прошу занести в протокол, – говорит Милли, – я против этой затеи.

– А я – за, – объявляет Вера в тот момент, когда Мэрайя застегивает ей куртку. – По-моему, круто быть шпионкой.

– Ты не шпионка, ты беглянка. Ну? Готова?

Мэрайя знает, что Вера готова. С шести утра, когда узнала о запланированном бегстве. Конечно, Мэрайя постаралась сформулировать все так, чтобы дочка почувствовала себя героиней приключенческого фильма, а не ребенком, которого собираются прятать. Пока все соответствует Вериным ожиданиям: взяв с собой только то, что умещается в рюкзачок, они прокрались к машине, сорок пять минут ехали до торгового центра, а там смешались с толпой, чтобы избавиться от хвоста. Парочка настойчивых журналистов наверняка следит за «хондой» Мэрайи, но машину назад отгонит Милли, а мама с дочкой, переодевшись, вызовут такси к другому входу и уедут в аэропорт.

Пришла пора прощаться. В зеркале общественного туалета Мэрайя ловит взгляд матери. Та подходит, обнимает ее за талию и мягко говорит:

– Ты не должна была позволять им тебя выгнать.

– А я и не позволяю, ма, – отвечает Мэрайя, сглатывая ком в горле. – Я действую с опережением.

Ей ужасно тяжело разлучаться с матерью не только из-за недавней остановки сердца, но и потому, что Милли для нее мама и лучшая подруга в одном лице. Как бы то ни было, сама Милли не поспорит: чтобы сохранить Веру, нужно идти на все. Попросту говоря, Мэрайя не должна быть снова раздавлена людьми и обстоятельствами, которые ей неподконтрольны. Она не передала матери угрозы Колина и не сказала, куда полетит, чтобы, когда Милли начнут донимать юристы, или газетчики, или Иэн Флетчер, той не пришлось врать. Мэрайя поворачивается и обеими руками обнимает маму:

– Я позвоню тебе. Как только смогу. Как только буду знать, что все в порядке.

Вера втискивается между двумя женщинами:

– Бабушка, одевайся! Сейчас уже такси придет!

– Милая, бабушка остается, – говорит Мэрайя, дотрагиваясь до Вериных волос.

– Здесь?

– Не совсем здесь, конечно, а у нас дома. Будет присматривать… за всем.

– Бабушка должна поехать с нами, – настаивает Вера.

Мэрайя специально не предупредила ее о разлуке с Милли, чтобы она своим громким протестом не сорвала всю затею.

– Деточка, – говорит бабушка, наклоняясь, – я бы больше всего на свете хотела поехать с вами, но не могу. – Подумав, она добавляет: – Ведь кто-то же должен отогнать домой вашу машину.

– Ну а потом ты приедешь?

Милли переглядывается с Мэрайей:

– Конечно. – Она закрывает рюкзачок с одеждой, которую Вера сняла, надевает его ей на плечи и целует ее в лоб. – Будь умницей.

Мэрайя ведет Веру к выходу. В последний момент девочка оборачивается и посылает бабушке воздушный поцелуй. Потом Милли садится в пустой туалетной кабинке и перебирает в уме тысячу проблем, которые могут возникнуть из-за того, что дочь и внучка уехали, а также тысячу проблем, которые, вероятно, возникли бы, если бы они остались.

Малкольм Мец барабанит ловкими пальцами по отполированной до блеска крышке стола:

– Давайте подытожим, мистер Уайт. Десять недель назад вы добровольно отказались от опеки над дочерью. А теперь хотите, чтобы она переехала жить к вам и вашей новой жене.

Колин кивает. Он старается сохранять спокойствие, но шесть месяцев назад, когда он оснащал адвокатский офис «Уоллоби, Кригер и Мец» электролюминесцентными табличками «Выход», ему было здесь комфортнее, чем теперь. Тогда он приходил по работе, а сейчас по личному вопросу. Ставки возросли.

– Верно, – говорит Колин, медленно осматривая Меца от коротко стриженных волос с проседью до мягких итальянских лоферов.

Благодаря своему несокрушимому стремлению выигрывать дела, ни перед чем не останавливаясь, он стал кем-то вроде живой легенды в юридических кругах Нью-Гэмпшира.

– С чем же связана такая перемена в ваших намерениях? – спрашивает адвокат, соединяя кончики пальцев двух рук.

Колин чувствует, как внутри все медленно закипает:

– Вероятно, с тем, что моя бывшая жена сошла с ума. А может, с тем, что дочь настраивают против меня. Или с тем, что я за нее боюсь. Выбирайте сами.

Все это для Меца далеко не ново. Меньше чем через два часа в суде начнется слушание по бракоразводному делу жены одного мафиози, чьи интересы он, Малкольм, защищает. Сейчас он предпочел бы наводить марафет – на процессе наверняка будут тележурналисты, – а не слушать банальную историю этого человека. Опека над ребенком? Такие дела Мец выигрывает с закрытыми глазами.

– Ваша бывшая жена совершила что-то такое, что поставило безопасность дочери под угрозу?

– Вы слышали о девочке, которая разговаривает с Богом?

Малкольм перестает барабанить пальцами по столу:

– Это и есть ваша дочь?

– Да. То есть нет. – Колин вздыхает. – Черт! Я совсем запутался. Возле дома собралось около двухсот человек, и все они считают Веру кем-то вроде пророка. У нее кровоточат руки и… О боже!.. – Он поднимает глаза на адвоката. – Это уже не та девочка, которую я оставил.

Малкольм молча достает из выдвижного ящика желтый блокнот. Взявшись за это дело, он может привлечь внимание прессы, причем не только нью-гэмпширской. Настраиваясь бороться за громкую победу, он снимает с ручки колпачок:

– Вы считаете, что сможете лучше отстаивать интересы вашего ребенка? Что жизнь с матерью в нынешней ситуации дурно влияет на девочку? – (Колин кивает.) – А скажите, пожалуйста, почему вы не придерживались такого мнения четыре месяца назад?

– Послушайте, если я плачу вам двадцать тысяч долларов предварительного гонорара плюс пятьсот долларов за каждую часовую консультацию, то не обязан ничего объяснять. Мне нужна моя дочь. Как можно скорее. Я слышал, что вы решаете такие вопросы. Точка.

Несколько секунд Малкольм молча смотрит клиенту в глаза, а потом спрашивает:

– Вы хотите получить единоличную опеку?

– Да.

– Любой ценой?

Колин не спрашивает, что Мец имеет в виду. И так ясно: лучший способ прибавить себе очков – это отнять их у Мэрайи. Когда все закончится, она потеряет не только Веру, но и самоуважение.

Он ерзает. Вообще-то, ему не хочется порочить бывшую жену, но выбора нет. Как не было и тогда, когда он отправил ее в психиатрическую больницу. Цель оправдывает средства. Как и в тот раз, сейчас он всего лишь беспокоится о безопасности любимого существа.

Ему вспоминается кошмарная ночь неудавшегося самоубийства Мэрайи. Она вся в крови, на губах пузырится его имя. Чтобы рассеять эту картину, он напоминает себе о том, как Вера вчера от него убежала.

– Мне нужна моя дочь, – повторяет он твердо. – Любой ценой.

В прошлый вторник Иэн Флетчер летал в Канзас-Сити из Манчестера. Попытки представить себе, будто он находится в терминале современного комфортабельного аэропорта, нисколько ему не помогли. Это был тихий ужас. Мало того что рейс отложили, так в здании аэровокзала еще и не оказалось закрытой зоны отдыха для членов клуба «Адмирал». Поэтому, чтобы его не узнали, Иэну пришлось бльшую часть времени просидеть в туалетной кабинке.

В этот раз он решил вылететь из Бостона. Пускай путь на лимузине до аэропорта будет дольше, зато перелет обещает быть гораздо более комфортным.

– Сэр? Рейсом какой авиакомпании вы летите? – спрашивает шофер.

– «Американ эрлайнз», – отвечает Флетчер, подавшись вперед.

Лимузин, как змея, прижимается к обочине, Иэн берет свой портфель, расписывается на чеке и, не говоря больше ни слова, выходит. Пригнув голову, торопливо шагает вправо, к лифтам, один из которых прямиком доставит его в зал ожидания первого класса, где можно будет в уединении сидеть до выхода на посадку.

Мэрайя стоит перед табло, изучая список ближайших вылетов. Столько городов! Какой выбрать? В общем-то, от мета, наверное, ничего не зависит. Куда они с дочкой ни прилетят, им все придется начинать с чистого листа.

– Мама? – Вера тянет ее за рукав. – А полетели в Вегас!

Мэрайя улыбается:

– Почему именно в Вегас? Что ты о нем знаешь?

– Там папа один раз был. А еще там можно нажать на кнопочку, и деньги посыплются. Я по телевизору видела.

– Все не совсем так. Выигрывают только те, кому очень-очень везет. К тому же рейса в Лас-Вегас сегодня, кажется, нет.

– Тогда куда же мы поедем?

Хороший вопрос. Мэрайя прижимает к себе сумочку, в которой две тысячи долларов наличными. Держать на руках большую сумму рискованно, но это лучше, чем оставлять следы, расплачиваясь картой. Поэтому Мэрайя сняла со счета столько, сколько ей согласились выдать в местном банке разом. При экономном расходовании они с Верой сумеют сколько-то продержаться, оставаясь незамеченными. А если не попадаться на глаза журналистам, то, может быть, за это время интерес к девочке поутихнет.

За границу без паспорта не полетишь. Может, махнуть на Гавайи? Мэрайя всегда хотела там побывать. Но билеты туда, наверное, ужасно дорогие и сильно ударят по их с Верой карману. Мэрайя снова смотрит на табло: в двенадцать ожидается вылет в Лос-Анджелес, в одиннадцать пятнадцать – в Канзас-Сити, штат Миссури.

Она подводит Веру к стойке, где продаются предварительно не забронированные билеты, и решает действовать просто: выбрать тот рейс, который вылетает первым.

Поднимаясь на борт, Мэрайя мысленно благодарит Бога за то, что о Вере только совсем недавно начали говорить по национальному телевидению, поэтому и стюардесса, и приятный мужчина, который помог им убрать рюкзаки на багажную полку, и другие пассажиры смотрят на них просто как на маму и дочку, а не как на беглецов, скрывающихся от прессы.

До сих пор Вера летала на самолете всего дважды: один раз совсем маленькой, когда умер ее дедушка, а второй раз относительно недавно, когда они всей семьей отправились в Вашингтон. Сейчас она подпрыгивает и вытягивает шею, пытаясь заглянуть в салон первого класса, прямо за которым они с Мэрайей и сидят.

– Мама, что там? Почему кресла другого цвета?

– Это для бизнесменов и других людей, у которых много денег. За эти места они заплатили больше.

– А мы почему тоже не заплатили?

– Потому что… – Мэрайя бросает на дочь раздосадованный взгляд, – просто потому.

В этот момент стюард задергивает голубую шторку, отделяющую первый класс от основной части салона.

– Заканчивается посадка на рейс 5456 в Канзас-Сити…

Иэн подходит к стойке у выхода и протягивает сотруднице авиакомпании посадочный талон.

– Мистер Флетчер, – говорит она, – я очень люблю вашу передачу.

Он коротко кивает, проходит в самолет, протягивает стюарду пальто и садится на свое место.

– Доброе утро, мистер Флетчер. Желаете чего-нибудь выпить перед взлетом?

– Бурбон безо льда.

Первым классом летят еще трое пассажиров. Досадно, но не трагедия. Хорошо хоть в соседнем кресле никто не сидит. Стюард приносит виски. Этот полет, как и все, что касается посещений Майкла, – сплошная рутина. Иэн ставит стакан на столик, закрывает глаза и уплывает в сон, где красные и черные карты бесконечно сменяют друг друга.

– Я хочу пи`сать! – объявляет Вера.

Мэрайя вздыхает. Стюардесса только что провезла мимо них тележку с напитками, и теперь путь к туалету в конце салона надолго отрезан. Ребенок не дотерпит. Мэрайя смотрит на голубую шторку:

– Пойдем туда.

Она быстро заводит Веру в салон первого класса, надеясь, что девочка успеет заскочить в туалет, прежде чем их выдворят.

– Давай скорее. Не забудь закрыть дверь, чтобы включился свет. – С этими словами Мэрайя буквально заталкивает дочь в кабинку.

Прислонившись к вибрирующей стене, она оглядывает лица пассажиров первого класса.

И видит Иэна Флетчера.

О господи! С самолета никуда не сбежишь! Как только Вера выходит из туалета, Мэрайя поспешно скрывается с ней за шторкой, изо всех сил стараясь не встречаться с Иэном Флетчером взглядом. Сев на свое место, она с отвращением закрывает глаза: на протяжении этого часа из аэропорта вылетало, наверное, штук пятьдесят самолетов. Надо же было выбрать именно тот, где сидит Флетчер – человек, которому, как никому другому, выгодно знать местонахождение Веры!

Вдруг Мэрайю поражает догадка: это не случайная встреча. Иэн Флетчер каким-то образом выследил их в аэропорту. Так чего же он не подойдет к ним и не скажет: «Я вас раскусил»? Может, он уже сейчас с помощью маленьких наушников с микрофоном вызывает в Канзас-Сити продюсера и оператора?

От слез, подступивших к горлу, Мэрайе становится трудно дышать. Не успела она сделать первый шаг – весь ее план рухнул.

В первую минуту после трусливого бегства Мэрайи Уайт Иэн подумывает о том, чтобы пустить по следу лисы гончих собак. Он даже достает кредитку и начинает читать инструкцию к наушникам с микрофоном, собираясь позвонить Джеймсу Уилтону, но вспоминает, что момент неподходящий. На пути к Майклу нельзя привлекать к себе внимание.

Мэрайя Уайт этого не знает, но, вообще-то, она сейчас застала Иэна врасплох в той же мере, в какой и он ее.

Допив бурбон, Иэн просит, чтобы принесли еще. В создавшейся ситуации лучше всего делать вид, будто подозрения, которые наверняка возникли у Мэрайи, небеспочвенны. Если он скажет ей, что вовсе не следил за ней и ее дочерью от их дома в Нью-Ханаане до аэропорта в Бостоне, она захочет знать, зачем же он тогда прилетел в Канзас-Сити. Выпытывать чужие тайны – это для него дело привычное. Но открывать собственные он не намерен. Теперь весь план поездки придется перестраивать.

В уме Иэна все настойчивее крутится мысль: а что, если предложить Вере продемонстрировать способности целительницы, выбрав для нее такой объект, с которым она будет обречена на провал? Бабушка и та мамаша, чей младенец якобы болел СПИДом, наверняка сознательно участвовали в спектакле, но Майкла подговорить невозможно. И невозможно ему помочь.

Все, что нужно, – это втереться к матери и дочери в доверие, чтобы девочка в качестве личного одолжения Иэну согласилась посетить Майкла. Она попытается проделать свой фокус, а он, Иэн, понаблюдает за ней вблизи. Его собственная тайна останется в сохранности, ведь Мэрайе Уайт самой ни к чему светиться, значит болтать она не станет.

Иэн рисует себе нелепую сцену: Вера возлагает ручонки на Майкла, исполняя срежиссированный матерью шарлатанский номер. Эта картина заслоняет в воображении Иэна другую – ту, которую он запихнул так глубоко, что ему даже больно становится, когда она все-таки всплывает на поверхность сознания: вот Майкл осмысленно смотрит ему в глаза, сам протягивает ему руку, обнимает его и похлопывает по спине.

Ха! Скорее он увидит, как Мэрайя Уайт судорожно сочиняет что-нибудь про луну не в той фазе, пытаясь объяснить, почему ее дочь-чудотворица не излечила человека, по-настоящему больного аутизмом. Если бы Иэн был фаталистом, то подумал бы, что именно судьба свела его с этой парочкой на борту самолета.

Но нет, в судьбу он не верит. Зато верит в возможность подготовить такой материал, который прославит его на всю оставшуюся жизнь. Главное – очаровать Веру и Мэрайю, внушить им, будто он их друг, будто даже такой закоренелый циник может возлагать надежды на чудесные способности маленькой девочки. Когда у нее ничего не получится, он будет стоять рядом с сокрушенным видом.

И пожалуй, ему даже не придется притворяться.

Мэрайя не удивляется, когда, сойдя по трапу, видит, что Иэн Флетчер их ждет. Не удивляется и тому, что ждет он именно Веру, а на нее саму даже не смотрит.

– Эй, привет! – тянет он, наклоняясь. – Мы, кажется, на одном самолете летели?

Верины глазки расширяются.

– Мистер Флетчер!

– Я самый. – Он выпрямляется и кивает. – Добрый день, мэм.

Мэрайя предостерегающе сжимает руку дочери:

– Мы прилетели на свадьбу. Моей двоюродной сестры. Это сегодня вечером.

Ее голос звучит слишком громко и слишком отрывисто. Ей самой хочется себя пнуть за то, что она втюхивает Иэну Флетчеру информацию, которой он даже и не просил.

– Никогда не слышал, чтобы свадьбы праздновались в четверг.

Мэрайя вздергивает подбородок:

– Этого требует их религия.

– Каких только религий сейчас не развелось! – Иэн улыбается Вере. – Раз уж мы встретились, как насчет мороженого?

Вера, которой это предложение явно нравится, смотрит на маму.

– Нам некогда, – отвечает Мэрайя.

– Но мы же не…

– Вера! – одергивает ее мать, а потом вздыхает. – Ну хорошо. Время на мороженое мы найдем.

Иэн ведет их в кафетерий аэропорта, заказывает Вере вафельный рожок, а Мэрайе и себе – колу.

– Вера, нам с твоей мамой нужно поговорить. Может, ты скушаешь свое мороженое вон за тем столиком?

Девочка убегает, Мэрайя хочет задержать ее, но чувствует на своей руке руку Иэна и на секунду теряет способность двигаться и даже дышать.

– Пусть идет, – говорит он, убирая ладонь. – Она будет у вас на глазах, а люди, которые хотят ее заполучить, остались в полутора тысячах миль отсюда.

– Пожалуй, нам обеим стоит уйти, – колко отвечает Мэрайя. – Вы не вправе нас задерживать.

– Может, вы еще и полицию вызовете? Не советую. Так вы привлечете к себе внимание, а вам, как мне кажется, светиться совершенно незачем. – Иэн грустно улыбается. – Вы бы поверили, если бы я сказал, что прилетел сюда не из-за вас с Верой? Думаю, нет. Все дело в том, что я восхищаюсь вами, миз Уайт. И хотел бы дать вам совет.

– Сказала лиса вороне, – бормочет Мэрайя.

– Что?

– Ничего.

– Так вот. Я хотел вам посоветовать быть предельно осторожной. Всегда лучше перестраховаться. Вы, к примеру, уже решили, где остановитесь? – (Не желая посвящать Иэна Флетчера в свои планы, Мэрайя стискивает зубы.) – Дайте-ка угадаю, – весело произносит он. – В мотеле? Вы довольно скоро почувствуете, что женщина с ребенком, надолго застрявшая в сомнительном придорожном заведении, выглядит довольно подозрительно. Если же постоянно переезжать из мотеля в мотель, девочка совсем измучается. Поэтому вам придется либо злоупотреблять гостеприимством каких-нибудь друзей, которых у вас здесь вряд ли много, либо снимать дешевую квартиру. Но любой мало-мальски приличный арендодатель захочет видеть ваши документы, а вам нужно сохранить инкогнито. Кстати, если вы не намерены засветить водительские права и кредитную карточку, то для вас и машину напрокат взять будет крайне проблематично.

Решив, что она уже достаточно выслушала, Мэрайя думает послать к черту и Иэна Флетчера, и Канзас-Сити. Из этого аэропорта сегодня вылетит как минимум сотня самолетов. Нужно только сделать так, чтобы на этот раз Иэн не увязался следом. Мэрайя поворачивается к Вере и хочет уйти, но он останавливает ее, схватив за запястье.

– Я все равно найду вас. Вы же это знаете, – шепчет он в ответ на то, чего она не произносила вслух.

Мэрайя смотрит то вглубь коридора, то на туалеты, ища путь к бегству.

– Вы, кажется, грозились дать мне какой-то совет?

– Да. Я считаю, вам нужно положиться на знакомого человека.

– Ладно, – усмехается Мэрайя. – Я выясню. Может, здесь и живут какие-нибудь мои сестры по студенческому союзу.

– Я имел в виду себя, – говорит Иэн мягко. – Мне кажется, вам лучше остаться со мной.

– Вы с ума сошли?

Его глаза похожи на голубые озера, в которые так и хочется упасть.

– Вероятно, да, миз Уайт. Иначе на прошлой неделе я бы обязательно рассказал своему продюсеру про Верины ручки. А сегодня, когда вы спускались по трапу, вас бы уже ждала целая толпа репортеров с камерами. Во время полета я думал бы о том, как сделать из вашего бегства сенсацию, а не о том, что в виде исключения из моих правил я мог бы, пожалуй, вас спрятать. – Иэн смотрит на Веру. – Я предлагаю вам идеальное убежище. Рядом со мной вашу дочь точно не будут искать.

– Если только вы сами нас не выдадите.

Взгляд Мэрайи выражает непреклонность. И речи не может быть о том, чтобы довериться этому человеку, которого она бы никогда не встретила, если бы не его желание извлечь выгоду из Вериной истории. Конечно, в жизни он не так самоуверен и агрессивен, как на экране. С этим не поспоришь. При личном общении он даже может быть участливым. И все-таки убежать от глаз журналистов в резиденцию Иэна Флетчера – это самоубийственный прыжок из огня в полымя.

Он по-прежнему держит ее запястье, трогая большим пальцем шрам.

– Даю честное слово, что никому вас не выдам и сам не буду вам докучать, – говорит он и улыбается. – Мэрайя, какое зло меньше: черт, которого вы не знаете, или черт, который вам уже знаком?

Они купились! От радости у Иэна даже слегка кружится голова, когда он видит, что Мэрайя пошла к Вере сообщить о перемене планов. Конечно, мамаша пока не утратила бдительности, но это ничего. Пусть считает, будто у него на нее есть какие-то тайные виды. Они действительно есть, только не такие, как она думает. На самом деле его задача – добиться, чтобы девочка добровольно посетила Майкла, а мать это позволила. Придется пустить в ход актерские способности.

Когда Мэрайя возвращается, ведя ребенка на буксире, Иэна снова поражает ее лицо. Его привлекают контрасты: следы усталости вокруг потрясающих зеленых глаз, прочерченные болью скобочки около мягких губ.

– Так вы говорите… – произносит она нерешительно, – у вас здесь дом?

Иэн еле сдерживается, чтобы не рассмеяться: в этом штате он не согласился бы жить, даже если бы это был последний оставшийся кусок суши.

– Пока нет. Но дайте мне час.

Он идет в офис «Ависа», агентства по аренде автомобилей и берет напрокат машину, расплачиваясь корпоративной кредитной картой своей телекомпании. Мэрайя остается снаружи, возле телефонных автоматов. Она боится попасться на глаза кому-то, кто может их с Верой узнать. Вернувшись с ключами в руке, Иэн смотрит на часы и хмурится. На то, чтобы съездить к Майклу, у него остается меньше часа.

– Куда вы нас везете? – спрашивает Мэрайя, когда они выворачивают на федеральную автостраду.

– На запад. Я решил, что вам лучше разместиться подальше от города.

И поближе к Локвуду, лечебнице Майкла.

– Вы ведете машину так, будто хорошо знаете дорогу.

– Я часто приезжаю сюда по делам, – врет Иэн. – В Озавки есть местечко, где сдаются домики на берегу озера Перри. Я там никогда не отдыхал, но раз сто проезжал мимо. Думаю, нам стоит туда заехать.

– А там можно купаться?

Иэн улыбается, глядя на Веру в зеркало заднего вида:

– Вода уже холодная. Вряд ли мама разрешит тебе плавать. Но против того, чтобы немножко порыбачить, она, я надеюсь, возражать не будет.

Свернув с магистрали, они пересекают границу между Миссури и Канзасом. Мэрайя смотрит в окно, за которым тянутся недавно убранные поля. Вера прижалась носиком к стеклу:

– Мама? А где горы?

– Дома, – бормочет Мэрайя.

Оглядывая обшарпанные домики, из которых состоит поселок Перри, Мэрайя напоминает себе о том, что дареному коню в зубы не смотрят. Они с Верой могли бы разместиться и покомфортабельнее, но Флетчер прав: важнее не светиться. Мэрайя смотрит, как он обходит домик управляющего, стучит, заглядывает в окно. Не дождавшись ответа, пожимает плечами и идет к машине:

– Похоже…

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – наконец откликается маленькая старушка, кокетливо выглядывая из-за двери.

– Да, мэм, пожалуйста, – произносит Флетчер, с умноженной силой источая очарование. – Мы с женой хотели бы арендовать один из ваших симпатичных коттеджиков.

С женой?

– Сезон уже закрыт. Извините.

Несколько секунд Флетчер молча смотрит на старушонку, потом говорит:

– Как добрая христианка, вы, конечно же, охотно сделаете для нас исключение, если это угодно Господу.

От неожиданности Мэрайя едва не проглатывает собственный язык.

– Мама, – шепчет Вера с заднего сиденья, – почему он так странно разговаривает?

Мэрайя поворачивает голову:

– Ш-ш-ш… Он играет. Это как спектакль для нас. Чтобы мы посмотрели.

– Иисус велел мне все закрыть первого октября, – говорит женщина.

Флетчер качает головой:

– Это, очевидно, недоразумение, мэм. Потому что мне Он сказал ехать сюда, на озеро Перри, и слушать Его голос. – Подойдя к старушке поближе, Иэн протягивает ей руку. – Извините, что сразу не представился. Я Хэрри Уолтерс, священник из Луисвилла. А это моя очаровательная жена Мейбел и моя дочка Фрэнсис.

– Фрэнсис – красивое имя. Мою незамужнюю тетушку так звали.