Ветер и крылья. Перекрестки Гончарова Галина
– Какой красивый мальчик, – голос был мягким, томным, интонации мурлыкающими.
Энцо молчал.
– И такой отважный… Ангел. Почему бы тебе не побыть моим личным ангелом?
Молчание.
– Ты немой?
– Нет, эданна.
– Тогда почему ты не отвечаешь на мой вопрос?
– О вашем Ангеле? – уточнил Энцо.
– Да.
– Потому что школа меня не продаст, – спокойно отозвался Лоренцо, хотя стоять неподвижно становилось все сложнее и сложнее. Наглые пальцы закружили по груди, спустились к животу… царапнули, изучая…
– Хм-м… ты не слишком романтичен, мальчик.
– Моя работа – убивать и умирать.
– А любить?
Пальцы спустились еще ниже, проверили «боевую готовность». Тело послушно отреагировало. Что ж, в возрасте Лоренцо оно готово отозваться на кого угодно. Это не измена. Это просто инстинкты самца. Чистая похоть.
Даже не желание, и тем более не любовь. Просто кобель почуял самку – вот и все. Случка.
– Если на то будет ваше желание, эданна.
– А твое?
– Разве у раба есть свои желания?
Энцо добавил в голос легкой иронии, прощупывая партнершу. И получил в ответ не пощечину с указанием знать свое место, о нет! В ответ прилетел смешок, а напряженную плоть сжали умелые пальцы.
– Безусловно… они есть. Оно есть.
– Это еще не желание, эданна, – говорить спокойно становилось все сложнее. Партнерша была умелой и опытной. Она знала, чего желает, и Энцо начинал хотеть того же.
– А чего же ты желаешь, мальчик?
Лоренцо понял, что снимать повязку нельзя. Пока…
И ловко перехватил руку женщины. А потом притянул ее к себе, прижал к телу, которое сейчас уже больше походило на тело шестнадцатилетнего юноши, нежели четырнадцатилетнего мальчишки, после тренировок и прочего… и положил руку на затылок женщине, путаясь в густых волосах.
– Вот этого…
Чтобы найти губами ее губы, много ума не требовалось.
Она была невысокой и пышнотелой, с большой грудью и округлым задом. И пока одна рука Энцо удерживала женщину за затылок, вторая вольно путешествовала по холмам и долинам.
– И этого…
В борделе Энцо кое-чему научили, и он надеялся не разочаровать партнершу. Получилось вроде бы неплохо, женщина застонала в его руках и выгнулась.
– И вот этого… – Энцо отпустил губы женщины, и начал медленно спускаться по ее телу, лаская и целуя. Благо для этого глаза тоже не требовались, только руки и губы.
Первый раз был быстрым и жестким.
Энцо не щадил себя и не щадил партнершу. Но, судя по крикам, ей понравилось. Второй – уже медленнее и спокойнее. Но царапин на спине Лоренцо прибавилось. Когти у женщины были острые… ей-ей, он на арене меньше шкуры оставил, чем сейчас, на ложе любви, хм…
И лежал, поглаживая пригревшуюся на его плече женщину.
Нельзя сказать, что она была красавицей. Лет сорока – сорока пяти, черные волосы явно крашены, потому что корни кое-где видно, и они белые… седые…
Лицо достаточно гладкое, как и у многих полных женщин.
Глаза темные, большие, губы яркие, брови насурьмлены… нет, не красавица. Но женщина интересная. И при дворе она бы пользовалась успехом.
Энцо молчал. Ждал реакции партнерши, и та последовала достаточно быстро.
И почему так?
Вот кто бы объяснил? Но лично Лоренцо Феретти сейчас хотелось жрать. Нет, не кушать, не принимать пищу… он бы сейчас именно что сожрал большой кусок мяса. И запил хорошим вином.
А женщинам хочется разговаривать. И слушать, какие они самые-самые замечательные.
То есть – не покормят. А жаль…
Долго молчать женщина, понятно, не смогла.
– Ты старался, Ангел.
– Я старался, – подтвердил Энцо.
– Зеки-фрай не солгал мне. Он сказал, что ты умен и образован. Но не сказал, что ты хорош и в постели.
– Его не интересовал этот мой талант, эданна.
– Эданна… женщина, которая замужем?
– Благородная госпожа. Замужняя. Не замужем – дана.
Женщина улыбнулась. Кому бы не понравилось, что ее называют благородной?
– Тебе было хорошо со мной, мальчик?
– Эданна, женщины могут подделать… удовольствие, – Энцо знал, о чем говорил. В борделе просветили. – Но у мужчины реакция или есть – или нет.
– Сейчас ее нет, – намекнула Бема-фрайя.
– Даже самому заинтересованному мужчине нужно время для восстановления, – парировал Энцо.
Бема-фрайя погладила его по плечу.
– Мне было хорошо с тобой, мальчик. Ты хочешь прийти ко мне еще раз?
– Мне тоже было хорошо с вами, эданна, – не соврал Лоренцо. – Вы красивая женщина и очень страстная… я хотел бы прийти. Но…
– Но?
– Предпочел бы видеть вас – с самого начала.
Губы женщины чуть дрогнули, изогнулись в горькой гримаске.
– Я для тебя слишком старая.
– Десять лет разницы, конечно, много, – пожал плечами Энцо. – Но вы, эданна, так роскошно выглядите, что я готов закрыть на это глаза.
Бема-фрайя не обиделась.
Десять лет…
Милый мальчик, тут все двадцать пять, а то и побольше! Ты мне даже не в сыновья – во внуки годишься! Но как приятно, когда тебя считают столь молодой! И так искренне…
Так что Энцо не досталось за дерзость.
– Вот сегодня у тебя глаза и были завязаны.
– Смею заметить, эданна, если бы я видел все с самого начала… я бы получил еще больше удовольствия.
– Ты должен думать о моем удовольствии, – надменно сдвинула брови женщина. Но не зло, нет. Глаза ее скорее смеялись. Когда ты раб, такие нюансы начинаешь чувствовать очень остро.
И что партнерше начинает опять хотеться – тоже.
Хорошо, что Энцо тоже чувствовал в себе… вдохновение. Не сию секунду, безусловно, но он скоро будет готов к подвигам. А пока…
– И что доставит удовольствие моей хозяйке? Повелевайте, о прекраснейшая, я готов подчиняться…
Темные глаза женщины заблестели. Игра ей явно понравилась. Но…
– Что мне понравится… что же мне понравится…
На этот раз Бема-фрайя решила взять на себя инициативу.
Ей определенно понравилось. Но и Лоренцо тоже. Кое-чего он и в борделе не видывал, и слыхом не слыхивал… но приятно. Было очень и очень приятно.
Утром Зеки-фрай критически осмотрел гладиатора, приказал раздеться, хмыкнул…
– Изодрала всего… кошка паршивая.
Что было, то было. Следы когтей виднелись у Лоренцо на спине, на бедрах… да везде!
Оправдываться было глупо, но Лоренцо и не стал.
– Раб должен повиноваться приказам хозяйки, чтобы она осталась довольна.
– О, она осталась, – махнул рукой Зеки-фрай. – И просила присылать тебя еще.
Энцо чуть склонил голову, пряча усмешку. Но Зеки-фрай ее увидел. И намек преотлично понял.
– Что ты хочешь?
– Немного, – отозвался Энцо. – Совсем немного. Узнать больше про Арайю. Может быть, посмотреть? К примеру, если мой господин куда-то пойдет, я мог бы его сопровождать?
– И сбежать? – прищурился Зеки-фрай.
Энцо качнул головой.
– Нет. Я хочу на свободу, но я не настолько глуп, чтобы рисковать жизнью. Я знаю, здесь и сейчас мне сбежать не удастся. Мне просто хочется видеть мир за пределами Школы. Да хоть носильщиком у паланкина! Дома я был свободнее… здесь мне тесно в четырех стенах!
Зеки-фрай понял.
Задумчиво кивнул. Что ж. Это логичное желание. И, пожалуй, он может кое-что позволить своему рабу. Ум – это хорошо… очень хорошо.
– Я подумаю, что можно сделать.
Лоренцо медленно поклонился.
Душу ему грел перстень с большим рубином, увязанный в угол набедренной повязки. Он спрячет его подальше… для побега нужны деньги. И это его первый шаг к свободе.
За это и поклониться не жалко. И провести ночь с ненужной ему женщиной.
И даже прийти еще раз…
Ему надо вернуться домой. Он выживет. Он – справится.
Адриенна
Крик был такой, что проснулся бы даже мертвый.
М-да.
Неудачная шутка, мертвые как раз и не проснулись. И не шелохнулись. Хотя орала эданна Сусанна так, что шторы дрожали.
– Леонардо! Мальчик мой!!! НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!!
Дикий крик рвался в небо, дрожал под сводами замка, метался, не находя себе выхода.
Эданна честно ждала до обеда, чтобы поговорить с милой Фабианой. А потом…
Фабианы нет, сына нет, но и…
Сколько же можно?!
Слуги, конечно, не пойдут к хозяевам, в гневе эданна Фабиана могла и пощечин надавать, и плетей всыпать… а вот эданне Сусанне можно.
Она и пошла, как бы отнести кувшин с вином…
Осколки кувшина валялись теперь на полу. Остро пахло дорогим вином, красным… и оно тоже было повсюду.
И вино, и кровь…
Мия была бы довольна. Вино так все хорошо залило, что найти ее следы не сможет никто. А эданна Сусанна продолжала кричать и кричать… и было отчего.
И Леонардо, весь в крови, и нож рядом с ним, и висящая Фабиана, одежды которой игриво раздувал сквозняк, отчего казалось, что эданна жива и шевелится…
Выглядело это откровенно жутко.
После смерти Фабиана не обрела достоинство. Да и вообще удавленники выглядят очень неаппетитно. Посиневшие, с вывалившимися языками… жуть жуткая.
Оказавшийся неподалеку дан Марк застыл изваянием вселенской глупости.
То ли бежать, то ли… а что тут делать-то надо? Не подготовила его жизнь к таким ситуациям…
Адриенна в своих покоях потянулась в кровати и перевернулась на другой бок. Еще и ухо подушкой закрыла.
После ухода Мии она долго не могла уснуть. Ходила по комнате, металась, как раненая рысь… наконец, решила не укладывать себя насильно, опустилась в углу на колени и принялась молиться.
За Мию, за Лоренцо… чтобы Бог сберег их и все было хорошо.
За Леонардо и Фабиану? А вот тут – простите. Не молилась и даже не собиралась. Вот еще не хватало! Пусть Бог прогневается на нее, но эти двое обойдутся без молитв. Адриенна просто не могла себя заставить.
Снова и снова она переживала тот гадкий момент, когда Леонардо прижал ее к себе, и гадкий запах от него, и алкогольный перегар, и вот это зрелище нечистой рыхлой кожи, и похотливый шепот, казалось, застрявший навсегда в ушах…
Врагов надо прощать?
Пусть так. Но Адриенна сейчас не могла этого сделать. Сил не было. Возможно, потом, когда-нибудь, лет через двадцать…
В чем она виновата перед Леонардо?! В том, что не сделала, как он хотел?! Но почему, почему Адриенна должна отдавать ему СибЛевран? Ее родной и любимый дом, в котором она каждый камень знает, в котором родилась, в который столько труда вкладывает, что кому другому и сказать страшно… и тут приходит кто-то и говорит – хочу!
Да мало ли что ты хочешь?!
Это ее наследство, ее право, в конце концов… отец тоже хотел бы этого? И что?! Почему бы отцу самому не построить свой дом? И не подарить его Леонардо?!
А если уж брать всю картину…
Ладно бы еще дан Марк! Ладно бы его дети! Пусть он нашел бы себе хорошую и добрую женщину, умную и порядочную. Адриенна бы еще и порадовалась за отца! Не такая уж она стерва!
А ЭТО?!
Эданна Сусанна ведь серьезно считает, что у нее есть право сожрать всех, кто слабее. Ей должно быть хорошо, а остальным… да как будет, так и будет! Это уже не ее проблемы! Она и по чужим трупам прошла бы… нет сомнений, что она науськала Леонардо на Адриенну, как потом на эданну Фабиану. Только вот когда бедолага понял, во что ввязывается, из него и полезло… внутреннее содержимое. Такое же, как у матери.
«Я – хочу!»
А что будет там, потом, как это отзовется на других… Это что – важно? Благородный дан об этом еще и думать должен? Вот еще не хватало! Сами родились, сами и разбирайтесь. И с последствиями его поступков в том числе.
Его, черт побери!
Адриенна не просила, чтобы эти люди приходили в ее дом! На ее землю! Чтобы пользовались результатами ее труда! Но если уж пришли… ну кто, кто вам сказал, что все должно лечь вам под ноги?!
Тот же Леонардо… Он был при дворе! Ему кто-то мешал начать служить? Тут или там, приносить пользу… допустим, он не мог хорошо владеть оружием. Хотя это и вранье. Адриенна пару раз видела, как он тренируется, чтобы не терять форму, и понимала: Леонардо может. Если бы он уделял этому достаточное время, мог бы стать мастером клинка.
Но ведь не хотел!
Не изволишь ты своей жизнью рисковать? Но есть казначейство, в котором тоже даны работают. И ты мог бы попробовать себя там. Нет? В любом дворце придворные делятся на балласт – и ценный груз. Если ты ничего не делаешь, чтобы найти себя, свое место, если ты просто прожигаешь жизнь и тянешь ручки за сладким яблочком…
Кто удивится, если тебе в руки влетит нечто совсем другое. К примеру, осиное гнездо?
Не нравится?
А ты-то всем нравишься? Такой хороший и замечательный?
Нет, Адриенне не было жалко Леонардо. Не после попытки изнасилования.
А эданну Сусанну?
Единственный сын… жалко? Сквозь сон, Адриенна подумала, что и эданну ей не жалко тоже. И закрыла ухо поплотнее. Чтобы сквозь гусиные перья ни свет не проникал, ни звук. Хватит с нее, она только на рассвете уснула! Пусть хоть орут, хоть визжат, хоть куски друг от друга отгрызают! Ей бы еще часика два поспать. Или три… С половинкой.
Крик еще раз взвился и оборвался.
Адриенна даже выяснять не стала, что произошло. Она тут же утонула в темном мареве сна.
Произошло то, что и должно было.
На шум прибежала эданна Диана. Сообразила, что именно случилось, и начала с простого – залепила с разворота эданне Сусанне такую затрещину, что та, некрасиво распялив ноги, села на задницу, прямо в лужу вина.
– Молчать!
Командовать полком эданна Маньи могла без особых усилий. Но Сусанна и так замолчала бы – после такой затрещины! Тут глаза бы свести в кучку!
Эданна Диана обратила внимание на слуг.
– Ни у кого дел нет? Я сейчас всем найду работу! Дан Марк, заберите супругу и успокойте ее! Анжело, ты идешь со мной! Надо определить, что случилось, а уж потом орать…
Дворецкий поклонился.
Эданну Диану он знал не особенно давно. Когда умер муж эданны Фабианы, та первым делом уволила старого дворецкого и наняла нового.
Своего человека…
Только вот умный человек – он своим будет для всех. И ньор Анжело, который совершенно не был дураком, умудрялся успешно лавировать между двумя эданнами.
Улыбался и кланялся обеим, помогал эданне Диане не ругаться лишний раз с невесткой, смягчал обстановку в доме…
Эданна Диана подумала, что, пожалуй, она оставит его в той же должности. И бестрепетно шагнула в покои невестки, обойдя винную лужу.
– Что у нас тут такого… смотрите, ньор Анжело…
– Нож, – опознал дворецкий.
– Так… и именно ножом убит этот несчастный юноша, – кивнула эданна. – Но почему его убили?
– И кто? – поддакнул Анжело.
Эданна Диана фыркнула.
– Мне неприятно смотреть на ЭТО, – она указала пальцем на труп невестки. – Но, Анжело, она же вся в крови. И явно не падала на труп. Это брызги… мне кажется, она и убила несчастного. И руки у нее в крови…
Анжело сглотнул, но эданну Фабиану рассмотрел повнимательнее.
– Д-да, пожалуй.
– Так… – начала распоряжаться эданна Диана. – Поскольку несчастная Фабиана умерла… да, наследником является ее сын, мой внук. Он, конечно, несовершеннолетний, но мы поедем ко двору, просить его величество или о моей опеке, или об эмансипации… посмотрим. Адриано может уже справляться, конечно, с моей помощью…
Ага. И с определенной доплатой.
Его величество от денег не откажется, особенно, если ему разъяснить. Поместье-то находилось, считай, под управлением эданны Дианы. Фабиана была занята, она свою жизнь устраивала, а поместьем управлять надо здесь и сейчас. Посевная не ждет, а растения и вовсе некоторых тонкостей не понимают. Да и скотина тоже.
Неграмотные оне-с…
– Надо позвать падре Бернардо. Пусть прочтет заупокойную… и надо как-то…
Эданна Диана на миг сгорбилась. И Анжело увидел, какая она старая. Не пожилая, нет, а именно старая. Пережить мужа, сына… стараться, растить внуков… а теперь вот еще и невестка… Тут поневоле душой постареешь.
– Анжело, надо будет как-то пресечь лишние слухи.
– Лишние слухи? – не понял мужчина.
– Судя по тому, что я вижу, Фабиана приревновала своего любовника. Убила его, потом поняла, что натворила, – и повесилась.
Анжело задумался.
– А… зачем ей было вешаться?
– Потому что это не ньор. Это дан. И его мать приближена ко двору, если я хорошо помню, она подруга любовницы его высочества.
Анжело сообразил, сглотнул и кивнул.
Ну да… знакомство близкое. Мамаша точно добилась бы и суда, и прочего… а уж сколько бы вони поднялось! Представить страшно!
– Это ж… смертный грех.
– Да. Но мои внуки в этом не виноваты…
– Думаете, падре согласится как-то…
Эданна Диана пожала плечами.
– Анжело, ты постарайся, чтобы это все было как-то потише, и людей сюда отряди надежных. Пусть снимут мою невестку, обмоют, переоденут… все, как положено. И пошли за падре. Похороны завтра с утра.
– А гости?
– Надо узнать. Если его мать пожелает забрать тело сына с собой, пусть забирает. Гроб сколотим, но сейчас жарко, он же может…
Протухнуть.
Анжело прекрасно представлял, что происходит на жаре с трупами, и только сглотнул.
– Слушаюсь, эданна.
– Работайте, Анжело. Трагическая гибель моей невестки – не повод нарушать все… все в поместье.
Эданна Диана моргнула и вышла из комнаты, приложив к глазам край платочка. Не хочет, чтобы ее видели в слезах.
Анжело только головой покачал.
Как держится! Нет, ну как держится! Настоящая аристократия.
В своих покоях эданна Диана совершила то, за что нещадно бранила и Адриано, и Анунциату. А именно: упала на кровать и поболтала ногами в воздухе.
И плевать на почтенный возраст!
На все наплевать!
Фабиана мертва! Анжело разнесет вести по дому в два-три дня… а если не он, то падре постарается. Или слуги. Или…
Не важно! Такие вещи разносятся быстрее, чем чума.
Не зря она заплатила громадную сумму денег специалистам. Фабиана мертва, ее деньги в равных долях будут поделены между сыном и дочерью, эданна Диана поможет внуку до совершеннолетия, подарок для его величества уже готов…
Осталось только гостей выпроводить, а так все преотлично!
Гости, м-да…
С даном Марком говорить пока бессмысленно. Его супруга не в себе… жаль, конечно. Но Бог дал, Бог взял… м-да. У Дианы хоть внуки остались, а у Сусанны никого нет. Но Диана-то родить уже не сможет, а Сусанна еще молода. Пусть рожает, растит…