Пуаро расследует. XII дел из архива капитана Гастингса Кристи Агата
– Сакре! – гневно вскричал Пуаро. – Проклятье! Кто-то нас опередил.
Мы с тревогой осмотрели находку. Это явно был фрагмент того, что мы искали. Сохранилась часть подписи Бейкера, но никаких указаний на текст завещания.
Пуаро отпрянул от камина и сел на пятки. Выражение его лица можно было бы назвать комичным, не будь мы настолько подавлены.
– Я не понимаю, – проворчал мой друг. – Кто уничтожил его? И с какой целью?
– Бейкеры? – предположил я.
– Пуркуа? Для них нет никакой выгоды в этом, и они вернее остались бы здесь, если бы поместье перешло к мисс Марш, а не к благотворительным организациям. Кому выгодно уничтожение этого завещания? Больницы и приюты выигрывают – да, но не подозревать же целые учреждения?
– Может, старик передумал и сам его уничтожил? – размышлял я вслух.
Пуаро поднялся на ноги, отряхнул колени с обычной своей аккуратностью.
– Такое возможно, – согласился он. – Это одно из самых разумных ваших наблюдений, Гастингс. Что ж, здесь оставаться смысла нет. Мы сделали все, что по силам смертному. Мы успешно противопоставили свой интеллект изобретательности покойного Эндрю Марша, но, к сожалению, его племянница от нашего успеха ничуть не выиграла.
Поехав на станцию немедленно, мы как раз успели на лондонский поезд, пусть это был и не экспресс. Пуаро печально хмурился. А я так устал, что клевал носом в уголке. Внезапно, едва поезд тронулся от станции Таунтон, Пуаро пронзительно возопил:
– Гастингс, скорее! Проснитесь и прыгайте! Прыгайте, я сказал!
Я и сам не понял, как очутился на платформе, без шляпы, без багажа их увез растворившийся в ночи поезд. Я был в ярости. Но Пуаро не обращал на это никакого внимания.
– Ну я и осел! – кричал он. – Трижды идиот! Никогда больше не стану превозносить свои серые клеточки!
– Вот это, кстати, правильно, – проворчал я. – Но что все это значит?
И как обычно, увлеченный собственными мыслями, Пуаро пропустил мои слова мимо ушей.
– Счета от лавочников – я совершенно упустил их из виду! Да, но где? Где? Неважно, я не могу ошибаться. Мы должны немедленно вернуться.
Легко сказать. Нам удалось сесть на медленный поезд до Эксетера, где Пуаро нанял авто. В Крэбтри-Мэнор мы приехали очень ранним утром. Не буду описывать замешательство Бейкеров, когда мы их наконец добудились. Ни на кого не обращая внимания, Пуаро тут же решительно зашагал в кабинет.
– Я не трижды идиот, друг мой, а четыре раза по трижды три, – соизволил он заметить. – Итак, смотрите!
Он подошел к письменному столу, извлек из замка ключ и отсоединил от него конверт. Я оторопело следил за его действиями. Неужели он надеется найти большой бланк завещания в таком крохотном конвертике? С большой осторожностью мой друг вскрыл конверт и расправил его. Затем он зажег свечу и поднес к огню гладкую внутреннюю поверхность конверта. Через несколько минут на ней начали проступать бледные знаки.
– Смотрите, мон ами! – торжествуя, воскликнул Пуаро.
Я взглянул на конверт. Там было всего несколько еле видимых строчек, в которых коротко сообщалось, что мистер Марш оставляет все, чем владеет, своей племяннице Вайолет Марш. Тут же была дата: двадцать пятое марта, двенадцать тридцать пополудни, и подписи свидетелей – кондитера Альберта Пайка и его супруги Джесси Пайк.
– Но законно ли это? – выдохнул я.
– Насколько я знаю, закон не запрещает фиксировать последнюю волю смесью исчезающих и симпатических чернил. Намерения завещателя очевидны, а бенефециаром является его единственная ныне живущая родственница. Но до чего же все лихопридумано! Он предвидел каждый шаг, который предпримет ищущий – который я, глупый осел, предпринял. Он заполняет два бланка завещания, велит слугам подписать оба, а затем отправляется в путь с завещанием, написанным на внутренней стороне грязного конверта и авторучкой, наполненной хитрой смесью чернил. Под каким-то предлогом он просит кондитера и его жену поставить свои подписи под его собственной, затем прикрепляет конверт к ключу от письменного стола и тихо посмеивается. Если племянница разгадает его уловку, она подтвердит тем самым, что не напрасно получила образование, что выбрала правильную дорогу и может теперь заслуженно наслаждаться дядюшкиными деньгами.
– Но она ведь не разгадала? – медленно произнес я. – Это кажется не совсем справедливым. На самом деле старик выиграл.
– Нет, Гастингс. Это ваш разум сбивается с пути. Мисс Марш доказала проницательность своего ума и преимущества высшего образования для женщин тем, что сразу же передала дело в мои руки. Всегда нанимайте эксперта. Она убедительно подтвердила свое право на эти деньги.
А всё-таки мне интересно – мне очень интересно, что сказал бы на это старина Эндрю Марш!
XII. Происшествие в экспрессе на Плимут
Алек Симпсон, офицер флота Его Величества, шагнул с платформы станции Ньютон-Эббот в купе первого класса плимутского экспресса. Носильщик внес следом тяжелый чемодан и уже собирался водрузить его на багажную полку, но молодой моряк остановил его.
– Нет-нет, положите пока на сиденье, я сам потом уберу его. Вот, держите.
– Премного благодарен, сэр.
Получив щедрые чаевые, носильщик удалился. Захлопали двери, зычный голос провозгласил: «До Плимута без остановок! Следующая станция – Плимут, пересадка на Торки!» Затем раздался свисток и поезд медленно тронулся в путь.
Попутчиков у Симпсона не оказалось, ему предстояло ехать одному. В декабрьском воздухе чувствовалось дыхание мороза, и лейтенант поднял окно. Потом он потянул носом и нахмурился. Как-то странно здесь пахнет. Напоминает… напоминает госпиталь. Ему тогда оперировали ногу… Определенно, в купе пахнет хлороформом!
Он снова немного опустил окно и пересел так, чтобы ветерок дул ему в лицо. Вынул из кармана трубку, закурил и какое-то время сидел, задумчиво глядя в ночь. Наконец он очнулся от своих размышлений, достал из чемодана газеты и пару журналов, снова закрыл чемодан и попытался задвинуть его под сиденье напротив, но безуспешно – что-то в глубине пространства под полкой мешало это сделать. Раздосадованный неожиданной помехой, он попытался применить грубую силу, однако чемодан удалось запихнуть только до половины.
– Какого черта, почему он не помещается? – пробормотал молодой моряк, снова вытащил чемодан и заглянул под сиденье… Спустя мгновение ночь огласилась криком и скрежетом тормозов – громоздкий состав, подчиняясь рывку стоп-крана, совершил экстренную остановку.
– Мон ами, хочу вам что-то показать, – сообщил Пуаро. – Если не ошибаюсь, вас весьма заинтересовало происшествие в экспрессе на Плимут. Прочтите-ка вот это.
Он перебросил мне через стол записку. В ней было всего несколько слов.
Дорогой сэр!
Буду весьма Вам признателен, если навестите меня при первой же возможности.
Искренне Ваш,
Эбенезер Холлидей.
Как это послание связано с тайной плимутского экспресса, мне было совершенно невдомек, и я вопросительно взглянул на Пуаро. Вместо ответа он взял со столика одну из газет и прочитал вслух заметку:
Вчера вечером случилось трагическое происшествие. Молодой флотский офицер, возвращаясь в Плимут к месту службы, обнаружил в своем купе под сиденьем труп женщины, убитой ударом ножа в сердце. Офицер тут же дернул стоп-кран и остановил поезд. Женщине на вид около тридцати лет, одета модно и дорого. Ее личность пока не установлена.
– А вот дополнительная информация, поступившая позже:
Женщина, обнаруженная мертвой в плимутском экспрессе, опознана – это достопочтенная миссис Руперт Кэррингтон.
Теперь вам все понятно, друг мой? Если нет, то поясню: эта миссис Руперт Кэррингтон в девичестве звалась Флосси Холлидей. Она дочь старика Холлидея, «стального короля Америки».
– И он желает с вами встретиться? Это же замечательно!
– Когда-то мне довелось оказать ему пустяковую услугу – речь шла о небольшой афере с облигациями на предъявителя. А когда я был в Париже по случаю королевского визита, мне представили мадемуазель Флосси – в то время хорошенькую юную пансионерку да еще и с кругленьким приданым. Сочетание, как вы сами понимаете, весьма соблазнительное – и разумеется, она едва не попала в беду.
– А кто же был героем этого романа?
– Некий граф де ла Рошфор. Каналья, проходимец. Отброс общества, как вы это называете. Классический авантюрист, способный в два счета обольстить романтически настроенную девицу. К счастью, ее отец обо всем пронюхал и поспешил увезти Флосси в Америку. Спустя несколько лет я узнал, что она вышла замуж, но о ее супруге мне ничего не известно.
– Ну, достопочтенный Руперт Кэррингтон тоже далеко не подарок, – просветил его я. – Промотал собственное состояние на скачках, и тут, в последний момент, подвернулась возможность присосаться к семейной кубышке старика Холлидея. Никогда не думал, что этот смазливый, лощеный, но абсолютно беспринципный молодой прохвост сделает такую удачную партию.
– Ах, бедная барышня! Из огня да в полымя!
– Кэррингтон уже во время медового месяца дал ей понять, что женился исключительно на ее деньгах, они прожили вместе совсем недолго и разъехались. В последнее время поговаривали, что дело идет к официальному разводу.
– Старик Холлидей – стрелянный воробей, вряд ли он позволил зятю пустить на ветер приданное дочери.
– Надеюсь, что так. Во всяком случае, мне доподлинно известно, что сейчас достопочтенный Руперт основательно сидит на мели.
– Ах вот как… Любопытно.
– Что любопытно?
– Дорогой друг, не приставайте пока с расспросами. Если вас интересует это дело, можете сопровождать меня к мистеру Холлидею. На углу есть стоянка такси.
Спустя несколько минут мы вошли в вестибюль великолепного особняка на Парк-лейн, где обосновался американский магнат. Нас проводили в библиотеку, и туда тотчас же явился хозяин дома – дородный господин с пронзительным взглядом и своевольным квадратным подбородком.
Он сразу же приступил к делу:
– Мсье Пуаро, полагаю, нет нужды объяснять, зачем мне понадобились ваши услуги. Вы, разумеется, читали газеты, а я не привык тратить время попусту. Случайно узнал, что вы сейчас в Лондоне, и вспомнил, как здорово вы меня выручили тогда с теми облигациями. Если человек зарекомендовал себя настоящим профессионалом, я уже не забуду его фамилию. Конечно, Скотленд-Ярд подключил к расследованию лучших сыщиков, но мне нужен свой человек. С расходами я не посчитаюсь. Я делал деньги и приумножал свои капиталы только с одной целью – оставить их моей девочке. Ее больше нет, и я готов потратить все до последнего цента, чтобы поймать проклятого мерзавца, который ее убил. Это понятно? Теперь ваше слово.
Пуаро поклонился.
– Сделаю все, что в моих силах, мсье – тем более, что я был лично знаком с вашей дочерью и несколько раз встречался с ней в Париже. Пожалуйста, изложите мне все обстоятельства ее поездки в Плимут, не упуская ни одной детали, которая, по-вашему, может иметь отношение к делу.
– Прежде всего, – начал рассказ Холлидей, – Флосси вообще не собиралась в Плимут. Ее пригласили погостить в Эйвонмид-Корт, поместье герцогини Суонси. Из Лондона она уехала в двенадцать четырнадцать поездом с Паддингтонского вокзала. В Бристоль, где она должна была сделать пересадку, он прибывает в два пятьдесят. Обычно экспрессы до Плимута, как вы, должно быть, знаете, идут через Уэстбери, а к Бристолю даже близко не подъезжают. В то время как поезд в двенадцать четырнадцать из Паддингтона едет без остановок до Бристоля, а дальше останавливается в Уэстоне, Тонтоне, Эксетере и Ньютон-Эбботе. Моя дочь путешествовала одна, купе было зарезервировано в ее личное пользование до самого Бристоля, а ее горничная находилась в следующем вагоне, она ехала третьим классом.
Пуаро кивнул, и мистер Холлидей продолжил:
– В Эйвонмид-Корте Флосси собиралась хорошенько повеселиться: намечалось несколько приемов и вечеринок, куда пригласили разных шишек из высшего общества. Так что дочь взяла с собой почти все свои украшения. Их общая стоимость около ста тысяч долларов.
– Прошу прощения, – прервал его Пуаро. – У кого хранились эти драгоценности? У горничной или у вашей дочери?
– Флосси всегда держала их при себе, в небольшом футляре из синего сафьяна.
– Продолжайте, мсье.
– В Бристоле ее горничная, Джейн Мейсон, прихватив несессер хозяйки и всякие там накидки и шарфы, зашла в вагон первого класса за Флосси. К ее изумлению, моя дочь сказала, что не будет пересаживаться в другой поезд, а поедет дальше. Она велела Мейсон проследить за тем, чтобы чемоданы выгрузили из багажного отделения и поместили в камеру хранения. После этого горничной следовало отправляться в буфет и дожидаться госпожу, которая вернется в течение дня обратным поездом. Мейсон крайне удивилась, но все же исполнила приказание в точности. Она позаботилась о багаже и пошла в буфет, где выпила чаю и перекусила. Обратные поезда прибывали один за другим, а ее хозяйка все не появлялась. Когда пришел последний, Мейсон не оставалось ничего другого, как продлить срок хранения чемоданов и заночевать в привокзальной гостинице. В утренних газетах она прочитала о случившейся трагедии и первым же поездом вернулась в столицу.
– У вас нет предположений, почему ваша дочь так внезапно изменила свои планы?
– Тут вот какое дело. По словам Джейн Мейсон, когда поезд прибыл в Бристоль, в купе Флосси была уже не одна. С ней был какой-то человек, который прошел вглубь купе и глядел в окно, так что горничная не видела его лица.
– А окно выходило на перрон?
– Нет, туда выходили окна коридора – там-то и стояла Флосси, отдавая распоряжения служанке.
– И вы совершенно уверены… прошу меня простить! – Пуаро встал и поправил чернильный прибор, который стоял на краю письменного стола. – Же ву демон пардон, – еще раз извинился он и снова сел на место. – Я просто не в состоянии видеть, когда что-то грубо нарушает симметрию. Такие уж у меня причуды. Стало быть, мсье, вы совершенно уверены, что именно эта, по всей видимости, случайная встреча повлияла на решение вашей дочери не выходить в Бристоле?
– По-моему, это единственное вероятное объяснение.
– У вас есть предположения, кем мог быть этот джентльмен?
Миллионер на мгновение задумался, а затем покачал головой.
– Нет, я понятия не имею.
– Что ж, поговорим о том, как было обнаружено тело.
– Его нашел молодой офицер военно-морского флота, он-то и поднял тревогу. В поезде был врач, который осмотрел тело. Мою бедную девочку сперва усыпили хлороформом, а затем закололи. По мнению врача, смерть наступила в районе четырех часов дня, так что убийство, скорее всего, произошло сразу же, как только поезд выехал из Бристоля. Либо на подъезде к Уэстону, либо между Уэстоном и Бристолем.
– А футляр с украшениями?
– Он исчез, мсье Пуаро.
– И еще вопрос, мсье. Кому перейдет состояние вашей дочери после ее смерти?
– Вскоре после свадьбы Флосси составила завещание в пользу мужа. Он ее единственный наследник. – Немного поколебавшись, американский магнат добавил: – Должен признаться, мистер Пуаро, я считаю своего зятя бессовестным негодяем и советовал дочери избавиться от него… без лишней огласки. Я закрепил за ней внушительную сумму, но позаботился о том, чтобы помешать ее муженьку обобрать мою девочку, пока она жива. Однако, хотя они уже несколько лет жили раздельно, он все время требовал денег и Флосси часто приходилось идти на уступки, чтобы избежать публичного скандала. Тем не менее, я не оставлял попыток положить этому конец, и как только мне удалось убедить Флосси, мои адвокаты начали бракоразводный процесс.
– А где сейчас мсье Кэррингтон?
– В Лондоне. Насколько я знаю, прошлой ночью он вернулся в город из своего поместья.
Пуаро ненадолго задумался, а потом кивнул:
– Полагаю, пока на этом все, мсье.
– Прислать к вам горничную, Джейн Мейсон?
– Да, с вашего разрешения, я с ней побеседую.
Холлидей вызвал звонком лакея и отдал короткое распоряжение. Спустя несколько минут в комнату вошла Джейн Мейсон – в высшей степени респектабельная и невозмутимая особа. Даже перед лицом случившейся трагедии она сохраняла полное хладнокровие – как и положено вышколенной прислуге.
– Вы позволите задать вам несколько вопросов? Скажите, в каком состоянии ваша хозяйка пребывала вчера утром перед отъездом? Не показалось ли вам, что она взволнована, или напугана?
– О нет, сэр!
– Однако в Бристоле она вела себя совсем по-другому?
– Да, сэр, она была ужасно расстроена, сплошной комок нервов. Сложилось впечатление, что она совершенно не отдает отчета в своих словах и поступках.
– А что именно она вам говорила?
– Насколько я помню, сэр, она сказала следующее: «Мейсон, я передумала. Я не буду сходить с поезда здесь, я поеду дальше. Поместите чемоданы в камеру хранения, выпейте чаю в буфете и ждите меня». Я переспросила: «Мне ждать вас здесь, мэм?». Она в ответ: «Да-да, не покидайте вокзал. Я вернусь обратным поездом, но еще точно не знаю, в котором часу. Возможно, поздним вечером». «Слушаюсь, мэм», – что я еще могла сказать. Не в моих правилах задавать лишние вопросы, но, конечно, я не могла не подумать, что все это очень и очень странно.
– Это было непохоже на вашу хозяйку?
– Совершенно непохоже, сэр.
– И что вы думаете по этому поводу?
– Что ж, сэр, я решила, что это связано с джентльменом, который стоял в купе миссис Кэррингтон. Она с ним не разговаривала, но пару раз оборачивалась и смотрела в его сторону, будто хотела убедиться, что он одобряет ее действия.
– Однако лица этого джентльмена вы не видели?
– Нет, сэр, он все время стоял спиной ко мне.
– А можете хотя бы приблизительно описать его?
– На нем было бежевое пальто и дорожное кепи. Высокий, стройный и, судя по затылку – темноволосый.
– Вы его раньше не встречали?
– Вроде бы нет, сэр.
– А не мог это быть ваш хозяин, мистер Кэррингтон?
Мейсон, казалось, изрядно перепугал этот вопрос.
– Ох, нет, сэр, вряд ли!
– То есть, вы не уверены?
– Ну, фигурой он вроде бы схож, но я даже не подумала, что это мог быть хозяин. Мы так редко его видели, сэр! Пожалуй, я не могу ответить ни «да», ни «нет».
Пуаро, неодобрительно насупившись, подобрал с ковра булавку. Затем продолжил:
– Скажите, а мог этот человек заскочить в поезд в Бристоле, пока вы шли к хозяйке из своего вагона?
Мейсон задумалась.
– Думаю да, сэр, он вполне мог это сделать. Мой вагон был битком набит, я долго не могла протолкаться к выходу. На перроне тоже было полно пассажиров, так что я и там задержалась. На разговор с хозяйкой осталась каких-то пара минут, и, заметив этого джентльмена, я решила, что он пришел из другого купе.
– Конечно, это куда более вероятно. – Маленький бельгиец сделал паузу, все еще хмурясь.
– Рассказать вам, как была одета хозяйка, сэр?
– В газетах приводили подробное описание, но я хотел бы, чтобы вы его подтвердили.
– На голове был белый меховой ток, сэр, из песца, и белая вуаль с мушками. Дорожный костюм из плотной ткани с ворсом, ярко-синий– такой цвет теперь называют «электрик», сэр.
– Гм, довольно эффектное сочетание.
– Да уж, – вмешался Холлидей. – Инспектор Джепп надеется, что это поможет установить точное место преступления. Любой, кто видел Флосси в таком наряде, обязательно ее вспомнит.
– Бьен сюр! Благодарю, мадемуазель!
Горничная удалилась.
– Ну, что ж! – Пуаро стремительно поднялся на ноги. – Здесь мне делать нечего. Напоследок хочу сказать одно: мне бы очень помогло, мсье, если бы вы рассказали мне правду– всю правду.
– Я так и сделал!
– Вы уверены?
– Абсолютно!
– В таком случае, увы – я вынужден отказаться от дела.
– Почему?
– Потому что вы не были со мной откровенны.
– Но уверяю вас…
– Нет. Вы что-то скрываете.
Последовала минутная пауза, а затем Холлидей вытащил из нагрудного кармана листок бумаги и протянул моему другу.
– Полагаю, вот то, что вам нужно, мсье Пуаро, хотя разрази меня гром, если я понимаю, как вы об этом прознали.
Пуаро улыбнулся и развернул листок. Это было письмо, написанное изящным летящим почерком. Пуаро прочитал его вслух.
Дорогая мадам!
Я с бесконечным удовольствием ожидаю нашей с Вами новой счастливой встречи. После Вашего невероятно любезного ответа на мое письмо я с трудом могу сдержать нетерпение: я никогда не забывал те волшебные дни в Париже! Какая жестокая насмешка Судьбы, что завтра Вам придется покинуть Лондон! Однако вскоре, и, возможно, даже раньше, чем Вы думаете, я смогу опять наслаждаться лицезрением нежного образа, который всегда царил в моем сердце! Поверьте, мадам, искренним словам сохранившего самые преданные и неизменные чувства,
Вашего покорного слуги
Армана де ла Рошфора.
Пуаро с поклоном вернул письмо Холлидею.
– Полагаю, мсье, вы не знали о намерении вашей дочери возобновить знакомство с графом де ла Рошфором?
– Для меня это было как гром среди ясного неба! Это письмо я обнаружил в сумочке Флосси. Вы, должно быть, знаете, мсье Пуаро, что этот так называемый граф – авантюрист самого низкого пошиба. – Пуаро кивнул. – Но ума не приложу, откуда вам стало известно о существовании письма?
Мой друг тонко улыбнулся.
– Мсье, о самом письме я ничего не знал. Но разглядывать в лупу следы и сортировать сигаретный пепел – этим занятия хорошего детектива не ограничиваются. Он должен разбираться в психологии! Я знал, что вы недолюбливаете своего зятя и не доверяете ему. Мсье Кэррингтону выгодна смерть вашей дочери. Описание таинственного незнакомца, которое дала горничная, в общих чертах ему подходит. Тем не менее вы не требуете, чтобы его немедленно выследили и схватили. Почему? Видимо, вы подозреваете кого-то другого, а улики против этого лица по каким-то причинам скрываете.
– Вы правы, мсье Пуаро. Я был твердо уверен в виновности Руперта, пока не обнаружил это письмо. С тех пор я места себе не нахожу.
– Понимаю. Граф пишет: «… Вскоре, и, возможно, даже раньше, чем Вы думаете…» Очевидно, ему не хотелось дожидаться, пока вы узнаете, что он снова появился на горизонте. Он вполне мог сесть на поезд в двенадцать четырнадцать, а потом наведаться в купе вашей дочери. И, если мне не изменяет память, граф де ла Рошфор – высокий и стройный брюнет.
Миллионер подтвердил это энергичным кивком.
– Что ж, мсье, позвольте откланяться. Скотленд-Ярд, как я понимаю, уже располагает списком похищенных драгоценностей?
– Да, и если хотите увидеться с инспектором Джеппом, он, кажется, все еще здесь, в доме.
Наш старый приятель инспектор Джепп приветствовал Пуаро вполне сердечно, но с оттенком превосходства в голосе:
– И вы тут, мусью? Ну-ну, мы не подеремся, хоть и по-разному смотрим на многие вещи. Как поживают серые клеточки? Работают на всю катушку?
Пуаро благожелательно улыбнулся.
– Они функционируют как надо, мой добрый Джепп, не беспокойтесь!
– Ну и слава богу. Думаете, это достопочтенный Руперт? Или ставите на неизвестного грабителя? Конечно, мы организовали парочку облав и следим за всеми подозрительными местами, где обычно сбывают побрякушки. Ведь их крали не для того, чтобы ими любоваться, уж будьте уверены. Пока что я пытаюсь выяснить, как провел вчерашний день Руперт Кэррингтон. Похоже, ему есть что скрывать. За ним я тоже установил наблюдение.
– Похвальная предусмотрительность, но, возможно, вы опоздали примерно на сутки, – мягко заметил Пуаро.
– Вам бы все шутки шутить, мсье Пуаро. А мне пора заняться делом. Паддингтон, Бристоль, Уэстон, Тонтон – вот мой маршрут. Счастливо оставаться!
– Не хотите заглянуть ко мне вечером и похвастаться своими успехами?
– Непременно, если быстро обернусь туда и назад!
– Славный инспектор свято верит, что движение – это жизнь, – пробормотал Пуаро вслед нашему другу из Скотленд-Ярда. – Он колесит по стране; он измеряет отпечатки обуви; он собирает мусор и сигаретный пепел! Он страшно занят и ретив сверх меры! И если при нем упомянуть слово «психология» – знаете, мой друг, что он сделает? Он усмехнется! Он скажет сам себе: «Бедняга Пуаро! Старость не радость!» Но вот в чем беда Джеппа и всего этого «молодого энергичного поколения», которое стоит на пороге: они увлечены взломом и натиском и не замечают, что дверь-то открыта!
– А что намерены предпринять вы?
– Ну, поскольку нам разрешили не стесняться в расходах, я потрачу три пенса, чтобы позвонить в «Ритц», где, если верить почтовой бумаге, на которой написано письмо, остановился наш граф. А затем, поскольку я слегка промочил ноги и уже дважды чихнул, я вернусь в свои апартаменты и приготовлю на спиртовке целебный травяной отвар!
Вновь я встретился с Пуаро лишь утром следующего дня: он неторопливо заканчивал свой завтрак.
– Ну? – набросился я на маленького бельгийца. – Что новенького?
– Ровным счетом ничего.
– А что сказал Джепп?
– Я его не видел.
– А что же граф?
– Он выехал из «Ритца» позавчера.
– То есть, в день убийства?
– Именно.
– Тогда все ясно! Руперт Кэррингтон чист!
– Потому что граф де ла Рошфор покинул «Ритц»? Вы слишком поспешно делаете выводы, мой друг.
– В любом случае его надо выследить и арестовать! Правда, еще нужно установить его мотив.
– Ювелирные изделия на сто тысяч долларов – очень хороший мотив для кого угодно. Но вот что мне неясно: зачем графу убивать свою жертву? Почему попросту не обокрасть ее? Она не станет заявлять в полицию.
– Это почему?
– Да потому что она женщина, мон ами. Когда-то она преданно любила этого человека. И поэтому она скроет ото всех свой позор и будет оплакивать потерю драгоценностей молча. Граф отлично разбирается в женской психологии – в этом и кроется секрет его успеха среди представительниц прекрасного пола. Уж конечно, кто-кто, а он бы знал, как провернуть это дело! А с другой стороны, если убийца – Руперт Кэррингтон – зачем брать драгоценности, которые и так ему достанутся?
– Для отвода глаз.
– Может, вы и правы, мой друг! А вот и Джепп! Узнаю его манеру барабанить в дверь.
На лице инспектора сияла счастливая улыбка.
– Доброе утро, Пуаро. Я к вам прямо с поезда. Что ж, я потрудился на славу. А вы?
– Я привел в порядок свои мысли, – невозмутимо ответствовал Пуаро.
Джепп от души расхохотался.
– Бедный старикан, совсем сдал, – шепнул он в мою сторону, а потом сказал громче: – Ну, у нас, молодых, на это нет времени!
– Кель доммаж! – с чувством сказал мой друг. – Какая жалость!
– Ну что, хотите послушать о моих достижениях?
– Позвольте, я попробую угадать. Вы нашли нож, послуживший орудием убийства – на железнодорожной насыпи, где-то между Уэстоном и Тонтоном. Вы допросили разносчика газет, который разговаривал с миссис Кэррингтон в Уэстоне.
Улыбка Джеппа увяла, а его лицо вытянулось.
– Как вы узнали, черт возьми? Только не говорите, что это сделали ваши всемогущие серые клеточки!
– Рад, что вы наконец-то признали их могущество. Сколько она дала мальчишке-газетчику на чай? Шиллинг?
– Нет, полкроны. – Джепп обрел присутствие духа и снова ухмыльнулся. – Эти американские богатеи сорят деньгами напропалую!
– И поэтому паренек хорошо ее разглядел?
– Еще бы! Не каждый день на него с неба падают полукроны! Леди подозвала его и купила два журнала. На обложке одного из них была девушка в синем костюме. «Почти такой же, как мой», – заметила леди. Уж будьте уверены, он отлично ее запомнил! Ну, а я узнал, что хотел. По свидетельству врача преступление было совершено, когда поезд еще не доехал до Тонтона. Я догадался, что убийца хотел поскорее избавиться от орудия убийства. Стало быть, я поискал нож, идя вдоль путей, ну и, конечно, нашел. В Тонтоне я дал описание нашего подозреваемого, но это довольно большая станция, и ему, по-видимому, удалось улизнуть незамеченным. Вероятно, он вернулся в Лондон следующим же поездом.
Пуаро кивнул.
– Скорее всего, так и было.
– Но в Лондоне меня поджидала еще одна новость! Они уже начали сбывать стекляшки, так-то! Один наш постоянный клиент прошлым вечером заложил большой изумруд. И знаете, кто это был?
– Могу лишь предположить, что преступник невысокого роста.
Джепп выпучил глаза.
– Ума не приложу, как вы это делаете, но вы опять попали в яблочко. Он и в самом деле коротышка. Это Рыжий Порох.
– А кто такой этот Рыжий Порох? – поинтересовался я.
Читать бесплатно другие книги:
