Белеет парус одинокий. Тетралогия Катаев Валентин
— А мы непременно хотим, чтобы горела лампочка, — добавил Петя.
— Сколько же у вас есть денег? — спросил приказчик, любуясь своим мизинцем.
— Есть три рубля, — сказал Петя.
— Я еще могу добавить рубль тридцать, — сказал Гаврик.
— Ну что же, — сказал приказчик. — Прекрасно. У нас на складе имеются прекрасные элементы Лекланше. Цена всего сорок копеек штука. Вы можете приобрести десять элементов Лекланше и составить батарею, которая вам вполне заменит электрическую машину. Советую вам взять элементы Лекланше, это будет недорого и практично.
Луч надежды снова мелькнул перед Петей и Гавриком. «Элементы Лекланше». Это нисколько не хуже, чем «электрофорная машина». Пожалуй даже, «элементы Лекланше» звучало лучше, волшебнее. А главное, элементы Лекланше стоили всего сорок копеек штука.
Элементы Лекланше были так же доступны, как пирожные, финики, коньки.
— Как это элементы Лекланше? — спросил Петя, с наслаждением повторяя эти слова, вполне научные и вместе с тем звенящие нежно, как стеклянный елочный колокольчик.
— О, необыкновенно просто и практично. В элементе Лекланше пористый сосуд наполняется смесью толченого кокса и перекиси марганца, и туда вставляется специальная угольная пластинка, а специальная цинковая палочка помещается в растворе нашатыря…
— И стоит сорок копеек?
— Сорок копеек.
— В таком случае, покажите нам элементы Лекланше.
— К вашим услугам.
Приказчик слазил куда-то вниз, под прилавок, и поставил перед приятелями четырехугольную банку с круглым горлом и носиком.
Банка была до половины налита какой-то жидкостью с белым осадком. В банку был вставлен пористый фаянсовый цилиндр, а в этот фаянсовый цилиндр была вставлена угольная пластинка с фаянсовым изолятором и медным винтиком с красивой шляпкой, имевшей очень «электрический» вид и чем-то даже напоминавшей винтик электрофорной машины. Из носика банки выглядывал конец цинковой палочки, снабженный колпачком с хвостиком. Колпачок тоже имел очень «электрический» вид.
— Вот элементы Лекланше, к вашим услугам, — сказал приказчик.
Со смешанным чувством надежды и разочарования смотрели мальчики на довольно грязную банку.
— Где же она крутится? — после некоторого молчания осторожно сказал Гаврик.
— Она не крутится, — сказал приказчик.
— А как же?
— Происходит химическая реакция, — сказал приказчик, — в результате чего возникает электрический ток. Вот здесь — положительный, а вот тут — отрицательный.
Приказчик показал на медный винтик и на цинковый хвостик.
— Вы можете в этом легко убедиться, приложив язык одновременно к обоим полюсам. Вот сюда и сюда.
Приятели помялись.
Но так как дело шло о важной покупке, в которую Гаврик вкладывал все свое состояние, он решился первый. Далеко высунув язык, он с опаской лизнул винтик и хвостик. В ту же секунду он отскочил от элемента Лекланше.
— Ух ты, как бьет! — воскликнул он с восхищением. — Петька, слышь, это что: самое и есть электричество?
— Конечно. Элементы Лекланше. Шутишь?
— А ну, теперь спробуй ты.
— Очень надо, — надменно сказал Петя. — Не пробовал я элементов Лекланше!
— Дрейфишь!
— Кто?
— Ты.
— Я?
Петя пожал плечами и, неохотно приблизившись к банке, лизнул медный винтик и цинковый хвостик, причем его лицо скривилось от страха. Но Петя твердо выдержал характер. Хотя ток порядком кольнул его язык, он лизнул еще раз и только тогда отошел от элемента Лекланше, небрежно заметив:
— Ничего особенного. Немножко кисленько.
— Берете элементы Лекланше? — сказал приказчик, которому уже наскучило возиться с мальчиками.
Гаврик в глубоком раздумье почесал на затылке давно не стриженные золотисто-каштановые волосы.
— А электрическая лампочка будет гореть?
— Будет.
— Покажите, чтоб горела.
— Для этого нужно составить батарею из десяти элементов и присоединить к ней электрическую лампочку.
— И тогда будет гореть?
— Обязательно. Прикажете завернуть?
— А лампочка? Где мы возьмем электрическую лампочку?
— А лампочку, — с очаровательной улыбкой сказал приказчик, — вы получите от нашей фирмы в виде премии.
— Покажите, какую.
Приказчик с плохо скрытым раздражением полез куда-то вверх и показал мальчикам небольшую прелестную электрическую лампочку с матовой надписью на сверкающей колбочке стекла.
— Ну, берем? — шепотом спросил Гаврик.
— Берем! — решительно сказал Петя и обратился к приказчику: — В таком случае, пожалуйста, будьте так добры, дайте нам десять элементов Лекланше.
— К вашим услугам.
Со вздохом облегчения приказчик вывалил на прилавок груду цинковых палочек, угольных пластинок, пустых пористых цилиндров и стал все это заворачивать в хрустящую фирменную бумагу с вензелем В. К. Э., вписанным в ромб.
— Подождите! — с ужасом закричал Гаврик. — Они же пустые! Нет, вы нам их сделайте как следует.
— Но мы элементы Лекланше не отпускаем в заряженном виде. Наши покупатели их сами заряжают дома. Это очень просто. В стеклянную банку вы нальете раствор нашатыря, пористый цилиндр вы наполните смесью толченого кокса и перекисью марганца, и элемент заряжен.
— А где мы это возьмем?
— Мой бог! — воскликнул приказчик. — Нашатырь и перекись марганца вы можете получить в любой аптеке, а кокс — в любом угольном складе.
— А деньги?
— У нас тогда больше не останется денег!
Приказчик так низко склонил голову к прилавку, что полоса его прямого пробора стала багровой, и в молчаливой ярости развел руками.
Свет померк в глазах мальчиков.
— В таком случае, извините, — еле ворочая пересохшим языком, проговорил Петя. — До свиданья.
— До свиданья, — угрюмо сказал Гаврик.
— К вашим услугам, — яростно сказал приказчик.
Мальчики понуро вышли из роскошного магазина и некоторое время стояли посреди улицы, вполголоса совещаясь.
Через две минуты Петя, красный от смущения, вошел обратно в магазин и сказал с порога:
— Простите, а если в батарее будет не десять элементов Лекланше, а восемь — тогда лампочка будет гореть или не будет?
— Все равно будет гореть, — сказал приказчик.
— Вы наверное знаете? — сказал Петя.
— Совершенно точно, — раздраженно сказал приказчик.
— Извините за беспокойство.
— К вашим услугам.
Петя вышел на улицу, и мальчики посовещались еще немного, после чего опять, уже оба, с бледными решительными лицами вошли в магазин и бодро сказали в один голос:
— Дайте нам, пожалуйста, восемь элементов Лекланше.
В руках приказчика сверкнул новенький плоский зеленый карандашик в золотой оправе. Казалось, в нем, в этом карандашике, было что-то электрическое. Он сверкнул, как молния.
— Три рубля двадцать копеек, — сказал приказчик.
С быстротой электрической искры он выписал сумму и расчеркнулся в форме молнии.
За молнией тотчас последовал гром.
С треском электрического разряда приказчик вырвал из книжечки чек и с поклоном вручил его Пете.
Приятели подошли к кассе, и Петя положил на гуттаперчевый кружок с присосками свою новенькую трехрублевую ассигнацию. Гаврик порылся в недрах тужурки и присоединил к Петиной ассигнации почти черный гривенник и два медных пятака, из которых один был с отпечатком плоскозубцев.
Электрическая касса «Националь» защелкала и взвыла, как сирена (в этом магазине даже касса была электрическая, что представляло в то время редчайшее явление). Из кассы выдвинулся пустой ящик, куда розовая рука кассирши, покрытая кольцами, смахнула деньги, после чего ящик задвинулся.
Теперь все было кончено.
На одно мгновение Петю охватил ужас. Боже мой, с какой стремительно непоправимой быстротой совершаются в жизни превращения: еще утром Петя был вкладчиком и вдруг стал невкладчиком; вот только что, миг назад, у него была совершенно новенькая, ни разу не согнутая трехрублевка, а теперь у него опять нету ничего.
Но это чувство опустошенности продолжалось совсем недолго.
Предстояло еще много забот. Надо было купить нашатырь, перекись марганца, кокс. Надо было скорее, как можно скорее добраться домой и, не теряя драгоценного времени, зарядить элементы Лекланше, составить из них батарею и включить лампочку.
Мальчики осторожно вынесли из магазина большой, довольно тяжелый пакет с элементами Лекланше.
Так как у Пети денег больше не было, то все остальные покупки производились на счет Гаврика.
В аптеке была куплена перекись марганца и пять фунтов нашатыря. С коксом дело обстояло хуже. Пришлось обойти четыре угольных склада, прежде чем в пятом нашли кокс. Кокс стоил дешево, но его не во что было взять. Пришлось набить им ранец и все карманы.
Гаврик платил за все беспрекословно, только при каждой покупке его лицо покрывалось небольшой испариной. Он даже незаметно для самого себя кряхтел точно так, как кряхтят бережливые люди, которым приходится сильно раскошелиться.
Отягощенные объемистыми покупками, с карманами, набитыми коксом, которого взяли на всякий случай десять фунтов, то есть четверть пуда, приятели плелись против вьюги по улицам, и через каждые пять шагов Гаврик озабоченно спрашивал:
— А электрическая лампочка будет гореть?
— Спрашиваешь!
— Ей-богу? Перекрестись!
— Святой истинный крест.
— А как не загорится, тогда что?
— Загорится. Элементы Лекланше. Шутишь!
— Кто его знает.
— Чудак! Ты же сам пробовал. В язык било?
— Било.
— Ну, так в чем же дело?
— Смотри, Петька. Если не загорится, лучше тебе тогда не жить на свете.
Но эти пререкания носили вполне дружеский характер.
Настроение у приятелей было возбужденное, веселое. Они торжествовали победу. Они горячо и деловито обсуждали все вопросы, связанные с совместной эксплуатацией электрической батареи.
Хотя Петин пай значительно превышал пай Гаврика, но Петя проявил исключительное великодушие: он сам предложил, чтобы электрическая батарея лишь первые два дня постояла у него дома, а потом ее можно перенести к Гаврику, и пусть она всегда находится у Гаврика, ярко освещая по вечерам хибарку.
После всех расходов у Гаврика оставалось еще тринадцать копеек. Вдруг Петя вспомнил, что он сегодня ушел из гимназии до завтрака и у него сохранился гривенник. Сложенные вместе, эти деньги представляли крупную сумму.
И день кончился для Пети и Гаврика настоящим триумфом. Они нашли за двадцать копеек извозчика и гордо, с колокольчиками и бубенчиками, подкатили к воротам на санках — красные, немного смущенные, с карманами, набитыми коксом, обхватив громадный пакет окостеневшими руками и положив на него подбородки.
Поднимаясь по лестнице, они так торопились, что едва не рассыпали весь нашатырь, который и без того уже понемногу высыпался из лопнувшего бумажного мешка. Они дышали громко и часто, как собаки.
У Пети не хватало терпения позвонить: для этого надо было освобождать руки, ставить пакет на пол и так далее. Петя повернулся задом и стал изо всех сил колотить в дверь ногами.
Он поднял такой шум, что все семейство Бачей выбежало в переднюю.
Едва Дуня, завернув мокрую руку в фартук, повернула ключ, как Петя тотчас ввалился, прижимая к груди пакет. За Петей робко следовал Гаврик с большой бутылкой перекиси марганца и мешком, из которого тонкой струйкой сыпался нашатырь.
Куски кокса со стуком падали из переполненных карманов.
— Тетя! Папа! Дуня! Павка! — кричал Петя, задыхаясь от возбуждения. — Скорее, скорее! Снимите с меня скорее ранец! Что вы стоите? Вы же видите, что у меня заняты руки! Угадайте, что я купил! Вы ни за что не угадаете!
Но, как видно, никто не разделял Петиных восторгов.
— Во-первых, — ледяным голосом сказала тетя, — сколько раз я тебе повторяла, чтобы ты никогда не смел стучать в дверь ногами. Что это еще за мода? Это раз. А во-вторых, где ты до сих пор шлялся? Ты был сегодня в гимназии?
— Он ушел из гимназии после первого урока, я сам видел, — сказал Павлик и на всякий случай спрятался за тетю.
— И в-третьих, — продолжала тетя, — что это у тебя за вид? Откуда ты взял этот уголь? И вообще, что все это значит?
— Да, да, — сказал отец, покосившись на Гаврика. — Что это значит?
Может быть, в другое время Петя стал бы вывираться, выкручиваться, дерзить. Но сейчас он чувствовал себя на такой недосягаемой высоте, что даже не считал нужным оправдываться. Он снисходительно, с нескрываемым сожалением посмотрел на тетю.
— Да, — сказал он, — совершенно верно. Я ушел из гимназии после первого урока. Но зато что я купил! Когда вы увидите, что я купил, вы не будете так говорить.
— Что же ты купил? — с оттенком ужаса воскликнула тетя.
— Сейчас увидите. Гаврик, неси сюда.
Петя, как был — в калошах, шинели и башлыке, — прошел в столовую и поставил на обеденный стол пакет, после чего стал бережно выгружать из карманов кокс. Гаврик робко следовал его примеру.
— Зачем ты кладешь уголь на стол? — сказала тетя, багровея.
— Это не уголь, — поучительно сказал Петя. — Это кокс.
— На что тебе эта дрянь?
— Дрянь? А вот сейчас вы увидите!
Тетя, папа, Дуня и Павлик в молчании смотрели на груду кокса, на разорванный мешок, из которого сыпался нашатырь, на бутылку с фиолетовой жидкостью, на все эти непонятные предметы, загромождавшие стол.
— Угадайте, что это такое? — сказал Петя, положив руку на пакет, и обвел всех сияющим взглядом. — Не знаете?
Он выдержал эффектную паузу.
— Не тяни кота за хвост, — дерзко сказал Павлик, отступая на всякий случай за Дуню.
Но Петя не удостоил его ни одним взглядом.
— Это электричество, — сказал Петя. — Я купил электрическую батарею.
— Я тоже давал деньги, — заметил Гаврик вполголоса.
— Да, Гаврик тоже давал деньги. Я давал, и он давал. Мы вместе купили электрическую батарею. Вот.
С этими словами Петя содрал шпагат и торопливо развернул хрустящую бумагу с маркой Всеобщей компании электричества.
Все приблизились к столу.
С нескрываемым удивлением и разочарованием рассматривали они довольно грязные кривые банки, угольные пластинки и цинковые палочки.
Надо сказать правду, дома все эти вещи выглядели гораздо хуже, чем в магазине.
— Что это за хлам? — наконец сказала тетя.
— Это не хлам, а элементы Лекланше, — высокомерно отчеканил Петя. — А если вы не понимаете, то лучше молчите.
— Боже мой, но зачем они тебе?
— Чтоб горела электрическая лампочка.
Папа и тетя переглянулись и пожали плечами. Папа надел пенсне, заложил руки за фалды сюртука и наклонился над элементами Лекланше.
— Положим, лампочка не будет гореть, — сказал он.
— Как не будет! — закричал Петя. — Это же элементы Лекланше!
— Ну и что ж из того, что элементы Лекланше? Вот именно поэтому лампочка и не будет гореть: слишком слабый ток.
Петя побледнел.
— А он сказал, что обязательно будет гореть.
— Кто это — он?
— Приказчик в электрическом магазине.
— С чем тебя и поздравляю.
— Он сказал, что если делать батарею, то непременно будет гореть.
— Ну что же, — сказал отец миролюбиво, — смотря какую батарею. Если соединить элементов двести, то, может быть, одна очень маленькая лампочка и загорится, но вряд ли.
— Сколько элементов? Ты говоришь, сколько элементов?
— Элементов двести, триста.
— По сорок копеек штука! — закричал Петя в ужасе.
— Ну, уж там не знаю, по сколько, но и то, повторяю, вряд ли загорится.
— А он нам сказал, что восемь элементов хватит.
— Он, верно, просто пошутил.
— Пошутил?
Петя стал красный, как бурак. Пот струился по его воспаленному лицу.
— Ты сам ничего не знаешь! — крикнул он и даже затопал калошами.
— Петя, Петя… Опомнись! — ласковым тоном сказала тетя. — Как тебе не стыдно! Василий Петрович — преподаватель, человек с высшим образованием, кроме того, он твой отец. Если он тебе говорит, что лампочка не загорится, значит, можешь ему поверить. Она не загорится. Для этого даже не нужно быть ученым. Это известно всем. Элементы Лекланше употребляются для электрических звонков. В каждой квартире есть.
— В каждой квартире?
— Да.
— А почему же тогда у нас нет?
— И у нас есть.
— И у нас?
— Ну конечно! Неужели ты не замечал? Вот видишь, какой ты ленивый и не любопытный. Иди сюда, смотри.
С этими словами тетя взяла Петю за рукав, повела в переднюю и показала ящик над дверью.
Петя посмотрел и зашатался. В открытом ящике, затянутом паутиной, стояли две старые стеклянные банки — два элемента Лекланше, от которых тянулись провода к электрическому звонку.
— Теперь ты убедился? — сказала тетя и пошла обратно в столовую, шурша платьем.
Петя бросился к ней, бормоча;
— Тетичка, тетичка… Он же сказал, что непременно будет гореть…
— А ты и уши развесил?
— Тетичка, понимаете, мы заплатили три рубля двадцать копеек и еще за кокс и нашатырь, и мы еще ехали на извозчике за двадцать копеек.
Если бы развалился дом, если бы крыша упала на голову, если бы море вышло из берегов и одной чудовищной волной смыло город, если бы солнце двинулось в обратную сторону и звезды посыпались вниз, то этот ужас был бы ничем в сравнении с тем ужасом, который почувствовал Петя.
Это была полная катастрофа — непоправимая, как смерть.
Петя стоял перед столом и смотрел на банку, угольные пластинки, цинковые палочки и фаянсовые пористые сосуды, которые еще две минуты тому назад носили волшебное наименование «элементы Лекланше», а теперь представляли собой груду отвратительных, бессмысленных предметов, не возбуждавших ничего, кроме мутного отвращения.
Это было похоже на казанок червонцев, вдруг превратившихся в черепки.
— Дуня, уберите этот хлам куда-нибудь на чердак, — сказала тетя.
Папа посмотрел на тетю, тетя посмотрела на Павлика, все трое посмотрели на Дуню. Дуня посмотрела на Петю, а потом папа, тетя, Дуня и Павлик начали хохотать.
Папа хохотал, кашлял и придерживал пенсне. Тетя хохотала заливисто и неудержимо, со слезами в горле и на глазах. Павлик подхихикивал особенно злорадно. Дуня смеялась, не совсем понимая причину смеха, просто так, за компанию.
Петя сидел в башлыке, в калошах, в шинели на стуле, уставя глаза в одну точку на полу.
И все забыли про Гаврика.
А Гаврик стоял возле двери, сгорбившись, и грыз себе кулаки, что было признаком сильнейшей ярости.
Он гораздо раньше Пети понял весь ужас того, что произошло. Он не делал себе на этот счет никаких иллюзий. С его глаз точно спала волшебная пелена. Конечно, это обман, как и все в жизни.
Он изо всех сил злился на себя, проклинал свою опрометчивость и грыз, грыз кулаки, делая страшные усилия, чтобы не заплакать.
Для Гаврика это и в самом деле была настоящая катастрофа: дома сидит Мотя без ботинок, дома нечего есть, а он, глава семьи, единственный кормилец, так, по дурости, ни за что, за здорово живешь, выбросил псу под хвост с таким трудом заработанные деньги. Нашел кого слушать! Нашел кому верить! Элементы Лекланше! Электричество! Ух, как он его ненавидел, этого Петю!
Гаврик, сгорбившись, вышел в переднюю и хрипло позвал:
— Петька, иди сюда!
Петя покорно встал со стула и поплелся.
И в эту же минуту из передней послышались приглушенные звуки, похожие на шипенье двух котов, посаженных в один мешок.
Раздался глухой топот ног, кряхтенье, потом что-то упало — вероятно, круглая, в форме бочки, корзина для грязного белья, — потом послышалось опять шипенье, щелкнул ключ, сильно стукнула входная дверь, и Петя понуро прошел через всю столовую к себе в комнату, ни на кого не глядя и вытирая рукавом нос, из которого текла юшка.
Выбежав на улицу, Гаврик стал прикладывать ко лбу снег. Над глазом была порядочная гуля. Гаврик со всех сторон пощупал ее. Она была твердая, как недозревшая слива, и уже начинала болеть. Да, настоящий «бланш»! Этого Гаврик от Пети никак не ожидал: он был неприятно удивлен. Сжав губы и шумно, сердито дыша носом, Гаврик пошел домой. Он шел, нарочно не торопясь, медленно остывая от драки. Торопиться было некуда.
Изредка он останавливался, громко сморкался и прикладывал к гуле свежий снег. Кровь еще возбужденно бурлила, и в ушах шумело, но уже мягкая, глухая тишина зимнего вечера мало-помалу охватывала душу. Только теперь Гаврик заметил, что погода переменилась. Как это часто бывает на Черноморском побережье, степной ветер, беспорядочно крутивший целый день, вдруг упал, вьюга улеглась. Над садами и домами мутно светилась низкая луна. По ней бежали дымчатые облака, с каждой минутой становившиеся все тоньше и тоньше. Местами сквозь них уже проглядывало чистое небо с редкими морозными звездами.
Море под луной сияло зеленым золотом.
1943