Глубина в небе Виндж Вернор

– Пять аналитиков, три переводчика и часть сил наблюдения на «Невидимой Руке», – прозвучал громко и неумолимо голос Рейнольт, заглушая доклад Циня. – Кроме того, старший пилот Цинь использовал почти треть всей обслуживающей аппаратуры.

Омо вступил, подобно хору, и, кажется, в первый раз Нау услышал, как Рейнольт и служба безопасности выступают в унисон:

– Более того, этого не могло бы случиться, если бы начальник пилотов Цинь и другие привилегированные сотрудники не воспользовались кодами аварийного подключения ресурсов.

Петиционеры сжались под пронзительным взглядом сержанта, и эмергенты испугались сильнее людей Кенг Хо. Злоупотребление общественным ресурсом. Первый из смертных грехов. Нау улыбнулся про себя. Брюгель был бы страшнее, но и Омо сойдет.

Он поднял руку, и настала тишина.

– Понял вас, сержант. Представьте рапорт – вы и директор Рейнольт – относительно нежелательных последствий, которые могли произойти от такого… – Нет, этого слова говорить не надо. – …от таких действий. – Минуту он помолчал, имитируя выражение лица человека, скрывающего внутреннюю борьбу между порывом удовлетворить желания личностей и необходимостью считаться с долговременными потребностями всего общества. Чиви сжала его руку.

– Старший пилот, вы понимаете, что мы не можем себя обнаружить?

Цинь был полностью подавлен.

– Да, предводитель.

– Вы лучше других должны понимать, насколько напряжены наши ресурсы. После… сражения у нас нехватка фокусированных и персонала. После разбегания гнили несколько Вахт тому назад дефицит Фокуса стал еще сильнее. У нас мало капитального оборудования, дефицит оружия, и перемещаться мы способны разве что внутри системы. Мы могли бы напугать какую-то сторону у пауков или заключить союз с другой, но риск при этом будет невероятный. Единственный наш верный курс – тот, которого мы придерживаемся после Дьемовой Бойни: таиться и ждать. Всего несколько лет до того, как на этой планете наступит век информации. Когда-нибудь мы поставим человеческую автоматику на сети пауков. Когда-нибудь у них будет цивилизация, которая восстановит наши корабли, цивилизация, с которой можно будет иметь дело. До тех пор… до тех пор мы не можем действовать впрямую.

Нау оглядел просителей: Цинь, Ляо, Фонг. Тринли сидел чуть в стороне, будто показывая, что он устал уже их отговаривать. Эзр Винж сейчас вне Вахты, а то наверняка тоже здесь был бы. По меркам Ритцера Брюгеля все это были смутьяны. Каждую Вахту вся местная команда все дальше отходила от норм общины эмергентов. Частично из-за отчаянных обстоятельств, частично из-за ассимиляции Кенг Хо. Понятия коробейников, даже потерпевших поражение, действовали как ржавчина. Да, по цивилизованным стандартам эти люди смутьяны – но при этом эти люди вместе с Чиви делали возможным достижение цели.

Долгое молчание. Из глаз Риты Ляо беззвучно текли слезы. Микроскопическая гравитация Хаммерфеста не могла стянуть их вниз. Дзау Цинь поклонился с видом полного подчинения.

– Я понял, предводитель. Мы отзываем петицию.

Нау благодарно кивнул. Наказывать никого не придется, а важное указание было сделано.

И тут Чиви потрепала его по руке. Широко улыбаясь!

– А почему бы не провести небольшое испытание того, что будем делать потом? Верно, мы не можем себя обнаружить, но вы посмотрите, что сделал Дзау. Впервые мы по-настоящему использовали разведывательную систему пауков. Пусть автоматика у них на двадцать лет отстает от эры информации, но компьютеры они развивают даже быстрее, чем на Земле в эпоху рассвета. Когда-нибудь переводчики Анне начнут вводить информацию в их системы, так почему не попробовать сейчас? Каждый год будем вмешиваться чуть больше и чуть больше экспериментировать.

В глазах Циня вспыхнула надежда, но в словах все еще осталось возражение.

– Но разве они достаточно уже для этого развились? Эти создания только в прошлом году запустили первый спутник. У них нет проникающих локализаторных сетей – вообще никаких локализаторных сетей нет. Если не считать жалкой связи между Принстоном и Ставкой, у них даже компьютерной сети нет. Как нам ввести информацию в их систему?

А в самом деле, как?

Но Чиви все так же улыбалась. От этого она казалась очень молодой, почти как в те годы, когда он ее впервые взял.

– Вы говорили, что Аккорд перехватил сообщения Братства насчет похищения?

– Конечно. Именно так мы о нем и узнали. Но разведка Аккорда не в силах взломать шифр Братства.

– А они еще пытаются?

– Да. Несколько самых больших компьютеров – величиной с дом – подключены с обеих концов микроволновой связи Принстон – Ставка. У них миллионы лет уйдут на поиск нужного ключа… Ух ты! – Глаза Циня стали еще шире. – А мы можем это сделать, чтобы они не заметили?

Нау тоже сразу понял. И спросил в воздух:

– Базовая информация. Как они генерируют ключи?

Через секунду раздался ответ:

– Псевдослучайным проходом, модифицированным знаниями их ученых об алгоритмах Братства.

Чиви что-то прочла у себя на скорлупках.

– Очевидно, Аккорд экспериментирует с распределенными вычислительными системами на своей сети. Если ее можно так назвать, потому что во всей сети едва ли есть десяток компьютеров. Но у нас несколько спутников наблюдения проходят в пределах видимости их устройств микроволновой связи. Между их трансляциями можно легко вставить нашу передачу – в конце концов, мы так собираемся сделать нашу первую вставку. В этом случае мы просто внесем малые изменения, когда они будут передавать пробный ключ. Получится не больше сотни битов, даже учитывая оформление кадра.

Рейнольт:

– Отлично. Даже если они потом начнут расследование, обнаружат только вполне вероятный сбой. Если же передавать больше одного ключа, я скажу, что это опасно.

– Одного ключа хватит, если вставить его в нужный сеанс.

Чиви посмотрела на Нау:

– Томас, это может выйти. Риск незначительный, а нам все равно надо поэкспериментировать с активными воздействиями. Ты ведь знаешь, что пауки все больше и больше интересуются космосом. И в ближайшее время мы можем быть вынуждены вмешиваться гораздо сильнее.

Она погладила его по плечу, упрашивая публично, как никогда раньше не делала. Как бы беззаботна ни казалась Чиви, ее эмоциональные ставки здесь были высоки.

Но она права. Это может оказаться идеальной первой передачей для зипхедов Анне. Время быть великодушным. Нау улыбнулся ей в ответ:

– Отлично, дамы и господа. Вы меня убедили. Анне, организуй передачу одного ключа. Думаю, старший пилот Цинь подберет тебе нужный сеанс. Присвой этой операции высший временный приоритет на ближайшие сорок килосекунд – и фоновый режим на следующие сорок.

Таким образом Цинь, Ляо и прочие официально не подлежат наказанию.

Они не разразились громом одобрения, но когда они поднялись уходить, Нау ощутил их энтузиазм и неимоверную благодарность.

Чиви пошла за ними, но вдруг обернулась и поцеловала Нау в лоб.

– Спасибо, Томас!

И она тоже вышла.

Он обернулся к единственному оставшемуся посетителю, Кэлу Омо.

– Присматривай за ними, сержант. Боюсь, теперь нас ждут осложнения.

В Великую Войну Хранкнеру Аннерби приходилось не спать несколько суток подряд, и все под огнем. Но эта единственная ночь была еще хуже. И Бог один знает, насколько хуже была она для Шерканера и генерала. Как только провели телефонную связь, Аннерби почти все время торчал в командном пункте через коридор от зала, защищенного по стандартам Аккорда. Он работал с местной полицией и группой связи Андерхилла, отслеживая циркулирующие в городе слухи. Время от времени забегала Генерал – вся собранность и энергия. Но Аннерби знал, что его давняя начальница уже за гранью своих возможностей. Она слишком много руководила, участвуя и на верхних, и на детальных уровнях. Черт побери, сейчас она уже три часа отсутствует, уехав куда-то с полевой группой.

Один раз он зашел посмотреть, что там у Андерхилла. Шерк зарылся в лаборатории сигналов у самой вершины холма. Груз вины лежал на нем свинцовой тяжестью, туманя тот счастливый дух гения, с которым он набрасывался на любую проблему. Но коббер пытался заменить энтузиазм одержимостью. Он метался между компьютерами, объединяя все, что мог. Чем бы он ни был занят, для Аннерби это выглядело полной чушью.

– Это тебе не инженерное дело, Хранк, это математика!

– Ага, теория чисел. – Это произнес угрюмого вида докторант, которому принадлежала лаборатория. – Мы слушаем… – Он резко наклонился вперед, явно занятый таинствами собственных программ. – Мы пытаемся расшифровать перехват.

Очевидно, он говорил о фрагментах сигналов, полученных из Принстона после похищения.

– Но мы даже не знаем, от похитителей эта передача или нет, – возразил Аннерби. А я бы на месте Братства использовал одноразовые кодовые слова, а не шифрование ключом.

Джейберт как-его-там-фамилия только пожал плечами и продолжал работать. Шерканер тоже ничего не сказал, но в облике его читалась отрешенность. Ничего, кроме того, что он делал, он сделать не мог.

И потому Аннерби ушел обратно в командный пункт, где была хотя бы иллюзия продвижения вперед.

Смит вернулась через час после рассвета. Быстро просмотрела рапорты о том, что ничего не обнаружено, листая их чуть слишком нервными движениями.

– Белгу я оставила с местными копами в городе. Проклятие, у нее рация не намного лучше, чем у них.

Аннерби протер глаза, тщетно стараясь добиться полировкой того, что мог дать только сон.

– Боюсь, полковник Андервиль не очень любит слишком навороченную аппаратуру.

В любом другом поколении Белга была бы на месте. В этом же… впрочем, Белга Андервиль не единственная трудно привыкала к новой эре.

Виктория Смит подошла к своему старому сержанту.

– Зато она сняла груз с наших спин. Что от Рахнера?

– Он там, в защищенном центре.

На самом деле молодой майор не до конца доверял Аннерби.

– Он полностью уверен, что это операция только Братства. А я не знаю. Они в ней участвуют, это точно… но ты знаешь, что служитель музея – трад? И коббер, который обслуживает грузовой вход музея, исчез. Белга выяснила, что он тоже традиционалист. Нет, я думаю, местные трады тут замешаны по самые плечи.

Голос ее был спокоен, почти рассудителен. Позже, много позже, Хранкнер вспомнил: генерал говорила спокойно, но каждый член ее тела был напряжен.

К сожалению, Хранкнер Аннерби погрузился в свой собственный мир. Всю ночь он читал рапорты и смотрел в ветреную темноту. Всю ночь он молился ледяным глубинам земли, молился за маленькую Викторию, Гокну, Брента и Джирлиба. И грустно сказал, почти про себя:

– Я смотрел, как из них вырастают настоящие кобберы, которых все полюбят. У них на самом деле есть душа.

– Ты это о чем?

Резкость голоса Виктории не пробилась через его усталость. Потом у него будут годы, чтобы вспоминать этот разговор, представлять себе, как можно было избежать катастрофы. Но настоящее не ощущает отчаянного взора будущего, и он ляпнул:

– Не их вина, что они пришли в мир вне фазы.

– Не их вина, что мои сомнительные современные идеи их убили?

Голос Смит стал режущим шипением, которое проникло даже сквозь броню усталости и скорби. Аннерби увидел, что генерал вся дрожит.

– Нет, я… – но было окончательно и непоправимо поздно.

Смит вскочила на ноги и одной вытянутой рукой хлестнула его по голове, как кнутом.

– Убирайся!

Аннерби отшатнулся. Зрение с правой стороны сверкало лучами боли. Со всех остальных сторон на него глядели лица офицеров и сержантов, застывшие в удивлении.

А Смит наступала на него.

– Трад! Предатель! – Руки ее ударяли с каждым словом, и удары были только чуть слабее смертельных. – Ты годами притворялся другом, но всегда нас презирал и ненавидел! Хватит! – Она прекратила неумолимое наступление и прижала руки к бокам. Хранкнер знал, что она совладала с яростью, и последние ее слова были произнесены хладнокровно, спокойно и обдуманно… и потому жгли сильнее, чем рана поперек глаз.

– Собирай свои моральные ценности и убирайся. Немедленно.

Такое лицо он у нее видел только два раза, и оба раза в войну, когда они были приперты к стене, и она не отступила. Спорить или жаловаться бесполезно. Аннерби опустил голову, подавившись словами, которые хотел произнести: «Прости меня, я не хотел. Я люблю твоих детей». Но было слишком поздно, чтобы слова хоть что-то изменили.

Он повернулся, прошел мимо безмолвных и пораженных сотрудников и вышел в дверь.

* * *

Когда Рахнер Тракт узнал, что Смит вернулась, он со всех ног бросился в командный пункт. Там ему надо было бы быть всю ночь, только будь я проклят, если покажу свой шифр внутреннему отделу и местной полиции. А отдельная операция, слава всему святому, шла хорошо. Есть для шефа солидная информация.

По дороге он налетел на идущего навстречу Хранкнера Аннерби. Старый сержант утратил обычную военную выправку. Он неуверенно шел по коридору, и на правой стороне головы у него был длинный молочный рубец.

Тракт махнул сержанту.

– Что с вами?

Но Аннерби прошел мимо, не обратив внимания на Тракта, как упрямый оспрех не заметил бы фермера. Тракт чуть не повернул вслед за ним, но вспомнил о своих срочных делах и пошел в командный пункт.

Там было тихо, как в спальной глубине… или на кладбище. Клерки и аналитики стояли неподвижно. Пока Рахнер шел к генералу Смит, шум работы потихоньку возобновился, как-то странно застенчиво.

Смит проглядывала журналы операций – чуть слишком быстро, чтобы как следует их воспринимать. Она махнула ему рукой на соседний насест.

– У Андервиль есть свидетельства участия местных, но ничего конкретного. – Тон ее был небрежен, будто она нарочно не замечала предыдущего ошеломляющего молчания. – У вас есть что-нибудь новое? Какая-нибудь реакция наших «друзей» из Братства?

– Куча реакций, шеф. Даже на первый взгляд очень интересно. Примерно через час после распространения вести о похищении Братство увеличило объемы пропаганды – в основном о состоянии беднейших наций. Изрыгают главным образом насчет «убийств после тьмы», но интенсивнее, чем обычно. Утверждают, что похищение – отчаянный акт нормальных граждан, осознавших, что антитрады берут в Аккорде верх…

Снова все стало тихо. Виктория Смит сказала, чуть слишком резко:

– Что они говорят, я знаю. Именно такой реакции на похищение я от них и ожидала.

Может, надо было начать с главных новостей.

– Да, мэм, хотя они чуть слишком быстро среагировали. Наши обычные источники раньше не имели таких сведений, но сейчас все начинает выглядеть, будто фракция крайних мер взяла решительный контроль над Братством. На самом деле не меньше пяти Глубочайших были вчера казнены – «умеренные», как Клингтрам и Сангст, и – увы – некомпетентные, как Друби. Остались только самые умные и склонные к риску еще больше, чем раньше…

Смит откинулась назад.

– Так. Понимаю.

– Еще полчаса назад мы об этом не знали, мэм. Я поставил на это всех местных аналитиков. Никаких военных приготовлений пока не видно.

Кажется, теперь она слушала очень внимательно.

– Выглядит разумно. Мы на годы ушли вперед от того момента, когда война была бы им выгодна.

– Да, шеф. Не война, и не сейчас. Стратегия Братства – истощить развитые страны как можно сильнее до Тьмы, а потом биться с теми, кто еще не впадет в спячку… Есть и менее достоверная информация, мэм. – Слухи, да только один из самых законспирированных агентов положил жизнь, чтобы их добыть. – Кажется, сейчас начальником внешних операций в Братстве стала Пьетра. Вы ее помните. Мы думали, что она агент низкого уровня. Очевидно, что она умнее и кровавее, чем мы полагали. Вероятно, этот акт организован ею. Она может оказаться первой среди новых Глубочайших. Как бы там ни было, она убедила остальных, что ваша семья – а более конкретно, Шерканер Андерхилл, является ключом стратегических успехов Аккорда. Ликвидировать вас невероятно трудно, и вы защищаете своего мужа не хуже. Похищение ваших детей открывает…

Руки генерала выбивали стаккато на столе с картами.

– Говорите, майор.

Как будто мы говорим о чьих-то чужих кобберятах.

– Шеф, Шерканер Андерхилл часто говорил по радио о своих чувствах, о том, как ценит каждого ребенка. Я сейчас хочу сказать… – со слов агента, который выдал себя, чтобы передать известие … – что Пьетра не находит никаких отрицательных сторон в похищении ваших детей, а одни только положительные. В лучшем случае она надеется вывезти всех ваших детей за пределы Аккорда, и потом спокойно вести игру с вами и вашим мужем – быть может, годами. Она считает, что вы не сможете продолжать свою работу при наличии такого побочного конфликта.

– Если их будут убивать одного за другим и посылать нам фрагменты тел… – Голос ее сел. – Вы правы насчет Пьетры. Она понимает, каково это было бы для Шерканера и для меня. Так, я хочу, чтобы вы с Белгой…

Зазвонил внутренний телефон на столе. Виктория Смит протянула через стол пару длинных рук и сняла трубку.

– Смит слушает.

Минуту она слушала молча, потом тихо свистнула.

– Они – что? Но… ладно, тебе я верю, Шерканер. Да, пусть Джейберт передаст это Андервиль.

Тут зазвонил телефон рядом с Трактом. Он нажал кнопку громкоговорителя:

– Тракт у телефона.

Белга Андервиль сказала мимо микрофона:

– Да? Так заставьте их заткнуться! – Потом в микрофон: – Тракт, вы меня слышите? У меня тут и без вас по уши хлопот. Какой-то из ваших психов-техников утверждает, что пленников держат на верхнем этаже башни Плаза-Спар. Вы серьезно, кобберы?

– Это не мои техники, а важные разведданные, полковник, откуда бы они ни были.

– Черт, а у меня был уже настоящий след. Полиция города заметила шелковый флаг, зацепившийся за башню Банка Принстона. – Так, это примерно полмили от Плаза-Спар. – Подкладка куртки, которую описал нам Даунинг.

Смит наклонилась ближе к микрофону:

– Белга, там что-нибудь еще было к нему привязано? Записка?

Почти незаметная заминка – Тракт представил себе, как Белга Андервиль старается взять себя в руки. Она не стеснялась в выражениях, говоря с коллегами об «этой дурацкой технике», но сейчас с ней говорила Смит.

– Нет, шеф. Он был здорово изорван. Техники, может, и правы насчет Плаза-Спар, но там чертовская толпа народу. Я пошлю туда группу на нижний этаж под видом клиентов. Но…

– Правильно. Не поднимайте шума, подойдите поближе.

– Шеф, я думаю, что башня, где мы нашли флаг, дает больше шансов. Она почти пустая, и…

– Ладно, давайте по обоим адресам.

– Есть, мэм. Проблема только с полицией города. Они поехали сами – с шумом, с сиреной.

Вчера вечером Виктория Смит читала Тракту лекцию о власти местной полиции. Но власть эта экономическая и политическая, а сейчас Смит просто сказала:

– Вот как? Так заткните им глотки. На мою ответственность.

Она махнула рукой Тракту:

– Едем в город.

31

Шинкретта расхаживала по своему «командному пункту». Вот тебе и везение. Все задание было задумано как стодневная операция тайной подготовки и неожиданного удара. А вместо этого они захватили цели меньше чем через десять дней после заброски. Вся операция превратилась в неимоверное сочетание случайностей и неудач. Так что в этом нового? Повышение дается за успех в реальной ситуации, а Шинкретта видала и похуже этой. Баркера и Флемма раздавило – невезение и невнимание. Самая худшая ошибка – оставили свидетелей. По крайней мере худшая из ошибок, которую можно свалить на нее. С другой стороны, захвачено шесть детей, и как минимум четверо из них – те, что надо. Отход из музея прошел гладко, но выход в аэропорт провалился. Местная безопасность Аккорда среагировала слишком быстро – опять-таки, наверное, из-за уцелевших свидетелей.

Плаза-Спар, двадцатипятиэтажная башня, была окружена деловыми зданиями. Отсюда открывался отличный вид на все, что творится в городе, кроме как точно внизу. С одной стороны, они здесь полностью в ловушке – кто когда прятался, заткнув себя высоко в небо? С другой стороны… Шинкретта остановилась позади своего сержанта.

– Денни, что говорит Тривель?

Сержант поднял с головы наушник телефона.

– В вестибюле первого этажа обычная толкотня. У него посетители по делу. Какой-то старый лох и несколько кобберов прошлого поколения. Хотят снять помещение под офис.

– О’кей, пусть посмотрят комнаты на третьем этаже. Если захотят смотреть еще что-нибудь, пусть придут завтра.

Завтра, с соизволения Глубины, их здесь уже не будет. Они бы ушли и этой ночью, если бы не буря. Ребята из отдела спецопераций Братства умеют вытворять с вертолетами такое, что и не снилось военным Аккорда. Если день-другой удастся избежать грубых ошибок и невезения, группа вернется домой с добычей. В доктрине Братства всегда много места занимали ликвидации и обезглавливающие удары. Этой операцией достопочтенная Пьетра впишет в нее новую экспериментальную главу. О Глубина, что Пьетра сотворит с этой шестеркой детей! Шинкретта мысленно отшатнулась. Она вошла во внутренний круг Пьетры с самой Великой Войны, и состояние ее соответственно выросло. Но она куда больше предпочитала делать для достопочтенной полевую работу, чем находиться вместе с ней в пыточных подвалах Братства. Там все может так легко… повернуться. А смерть там приходит медленно.

Шинкретта переходила от квартала к кварталу, оглядывая улицы увеличивающим отражателем… Черт возьми, полицейская колонна, мигалки включены. На машинах специальное снаряжение. Группа «тяжелого оружия». Самый главный метод – запугать преступников, чтобы они сдались. Мигалки – а через минуту наверняка будут слышны сирены – все это для запугивания. Что ж, в данном случае полиция крупно ошиблась. Шинкретта уже бежала обратно, стягивая на бегу со спины ружье.

– Сержант! Идем наверх!

Денни удивленно поднял голову.

– Тривель сообщает, что слышит сирены, но они едут не сюда.

Совпадение? Может, полиция хочет помахать ружьями на кого-нибудь еще? Шинкретта застыла в редкой для себя нерешительности. Денни поднял руку и добавил:

– Но он говорит, что трое старших посетителей куда-то девались, может быть, в туалет.

Хватит нерешительности. Шинкретта махнула рукой сержанту.

– Скажи Тривелю, пусть уходит. – Если сможет. – Переходим к Альт-пять.

Альтернативный план есть всегда – такая мрачная шутка бытовала в группе спецопераций. Предупреждение получено. Вполне вероятно, удастся выбраться из здания, затерявшись в море штатских. У капрала Тривеля шансов меньше, но он так мало знает, что это и неважно. Задание не будет провалено окончательно. Выполнить последнее дело – и это можно будет считать частичным успехом.

По дороге к центральной лестнице Денни вытащил свое ружье и боевой нож. Успех плана Альт-пять требовал небольшого крюка и задержки, достаточной, чтобы убить детей. Достаточной, чтобы это выглядело по-настоящему кроваво. Пьетра, очевидно, считает, что от этого у кого-то из деятелей Аккорда крыша съедет. По мнению Шинкретты, это просто чушь, но она ведь всего не знает. Да и неважно. В конце войны она участвовала в бойне спящих в глубинах. Хуже этого ничего быть не может, но собранные запасы финансировали возрождение Братства.

Черт побери, она ведь окажет этим детям услугу. Им не придется встретиться с достопочтенной Пьетрой.

Почти все утро Брент лежал плашмя на металлическом полу. И с виду был так же обескуражен, как Вики и Гокна. Джирлиба по крайней мере отвлекали дети, которых надо было утешать. Они теперь были абсолютно и громко несчастны, и не хотели иметь с сестрами никакого дела. Последний раз все ели еще позавчера.

Даже скрывать уже было особо нечего. В свете дня стало ясно, что сигнальный флаг сорвало. Следующий флаг сорвало через тридцать минут. После этого Вики и Гокна три часа провели, заплетая сложным узором пеньки труб над единственным входом в комнату. Брент в этом действительно помог – он очень ловко умел вязать узлы и узоры. Если враг войдет через эту дверь, его ждет масса неприятностей. Но если враги будут вооружены, то хватит ли этого? На этом вопросе Брент устранился от обсуждения и распластался на холодном полу.

Наверху солнечный квадратик фут за футом полз по потолку. Наверное, уже почти полдень.

– Слышу сирены, – вдруг сказал Брент после часа неподвижного молчания. – Ложитесь и послушайте.

Гокна и Вики так и сделали. Джирлиб изо всех сил старался успокоить детей, чтобы они вопили тише.

– Ага, слышу.

– Это полицейские сирены, Вики. Слышишь – бум, бум?

Гокна подпрыгнула и уже бежала к двери.

Вики еще секунду пролежала на полу.

– Гокна, тихо!

И даже дети затихли. Донеслись и другие шумы: тяжелое гудение вентиляторов внизу, уличный шум, уже слышанный раньше… и еще стаккато многих ног вверх по лестнице.

– Близко, – сказал Брент.

– Это з-за нами.

– Да. – Брент помолчал со своим обычным унылым видом. – И я слышу, еще кто-то идет, только тише или дальше.

Это было неважно. Вики подбежала к двери и подобралась рядом с Гокной. То, что они хотели сделать, было очень беспомощно, но, к лучшему или к худшему, у них не было выбора. Раньше Джирлиб спорил, что он больше и должен броситься сверху. Да, но тогда он будет единственной мишенью, и кто-то должен удержать малышей подальше от линии огня. И потому сейчас Гокна и Вики вцепились в стену в пяти футах над входом, вцепившись в плетение Брента.

Брент поднялся и встал от двери справа. Джирлиб стоял далеко в стороне. Он крепко держал руками детей и больше не пытался их успокаивать. Но они вдруг затихли. Может быть, поняли. Инстинктивно.

Стена отдавалась дрожью бегущих шагов. Двое. Один что-то тихо сказал другому. Слов не было слышно, но Вики узнала голос предводительницы похитителей. Загремел ключ в замке. Слева от Вики Джирлиб поставил детей на пол. Они застыли тихо и совершенно неподвижно – и Джирлиб повернулся к двери, готовый прыгнуть. Вики и Гокна пригнулись ниже и свесились, насколько позволяло плетение. Переглянулись последний раз. Это они втянули других. Они рискнули жизнью ребенка в попытках выбраться. Теперь время расплачиваться.

Дверь скользнула в сторону, металл по металлу. Брент напрягся для прыжка.

– Не надо меня трогать! – сказал он своим обычным унылым монотонным голосом. Брент даже для спасения души не мог бы сыграть, но что-то было в его голосе от ребенка, напуганного до потери разума.

– Никто вас не тронет. Мы вас переведем в лучшее место и дадим поесть. Выходите. – Голос главной похитительницы звучал так же резонно, как и раньше. – Выходите!

Уже чуть резче. Она что, думает, что сможет выгнать их всех, даже куртку не помяв? Секунду или две было тихо… потом еле уловимый раздраженный вздох. И быстрое движение.

Гокна и Вики бросились вниз изо всех сил с высоты пять футов. Без веревки они бы разбили черепа об пол, но эластичный канат дернул их обратно вниз головами сквозь открытую дверь.

Вспыхнули выстрелы на голос Брента.

Перед глазами Вики мелькнули голова, руки и какое-то оружие. Она ударилась в предводительницу позади головы, сбив на пол, ружье покатилось по полу. Но второй коббер стоял в двух футах позади. Гокна сильно стукнула его в плечи, попыталась ухватиться. Но тот стряхнул ее, и вспышка из его ружья ударила Гокну в середину. Осколки и кровь плеснули на стену.

И тут на него свалился Брент.

Предводительница подбросила Вики вверх, ударив головой о притолоку. Все стало сразу темно и где-то очень далеко. И послышалась еще стрельба и другие голоса.

32

Вики пострадала не сильно – небольшие внутренние кровоизлияния, с которыми врачи справились быстро. Джирлиб получил много зазубрин и пару вывихнутых рук. Бедняге Бренту досталось сильнее.

Когда этот странный майор Тракт кончил со своими расспросами, Вики с Джирлибом навестили Брента в домашнем лазарете. Папа уже был там на насесте возле кровати. Уже прошло три часа после освобождения, но у папы все еще был оглушенный вид.

Брент лежал в глубокой обивке, возле каждой пищевой руки стоял сифон с водой. Когда они вошли, он чуть повернул голову и попытался улыбнуться:

– У меня ничего страшного.

Только две расколотых ноги и пара дырок от дроби.

Джирлиб потрепал его по плечам.

– Где мама? – спросила Вики.

Папа неуверенно качнул головой.

– Где-то в доме. Обещала, что до вечера к вам придет. Просто так много всего сразу случилось. Вы же знаете, что это не были просто какие-то сумасшедшие.

Вики кивнула. В доме было как никогда полно народу из охраны, и даже солдаты в форме снаружи. Подчиненные майора Тракта забросали ее вопросами насчет похитителей, их манер, выбора слов, отношения друг к другу. Даже попытались загипнотизировать Вики, чтобы выдавить из нее все капли воспоминаний. Она могла бы избавить их от этих трудов. Вики с Гокной годами пытались загипнотизировать друг друга без всякого успеха.

– Генерал должна узнать, кто за этим стоит и как это изменит отношения между Аккордом и его противниками.

– Это Братство, – сказала Вики без выражения. На самом деле никаких доказательств, кроме военной выправки похитителей, у нее не было. Но Вики не меньше других читала газеты, и папа много говорил об опасностях завоевания Тьмы.

В ответ на это утверждение Андерхилл пожал плечами:

– Может быть. Главное для нашей семьи, что теперь многое переменилось.

– Да. – У Вики сел голос. – Папа! Конечно, переменилось! Как может жизнь остаться прежней?

Джирлиб вяло опустил голову на насест Брента.

Андерхилл будто стал меньше.

– Дети, вы меня простите ради Бога. Я не хотел, чтобы с вами такое случилось. Я не хотел, чтобы…

– Папа, это мы с Гокной сбежали и увели братьев – тихо, Джирлиб! Я знаю, что ты старший, но мы всегда умели тебя окрутить. – Это было правдой. Иногда сестры играли на самолюбии братьев, иногда на их интересах – как с выставкой Искажений. У Брента тоже были свои слабости. – Это мы Гокной все устроили. И если бы Брент не устроил тогда в музее засаду, мы все сейчас были бы мертвы.

Андерхилл сделал отрицательный жест.

– Маленькая Виктория, если бы не ты и Гокна, спасатели опоздали бы. Вы все погибли бы. Гокна…

– А так погибла Гокна!

Броня бесчувствия вдруг треснула, и Вики, завизжав без слов, вылетела из комнаты. Она бежала к центральной лестнице, огибая солдат в форме и постоянных обитателей дома. К ней тянулись руки, кто-то ее звал, но ее пропустили.

Она бежала все вверх и вверх, мимо лабораторий и аудиторий, мимо атриума, где всегда играла, где впервые увидела Хранкнера Аннерби.

На вершине была маленькая мансарда, которую они с Гокной себе выпросили, выклянчили и добились интригами. Как будто очень глубокая и как будто очень высокая. Папа всегда старался забраться повыше, и его две дочери тоже любили смотреть с этого чердачного насеста. Не самое высокое место в Принстоне, но все равно достаточно.

Вики вбежала внутрь, захлопнула дверь. На миг у нее закружилась голова от резкого подъема. И тут… Она застыла, уставясь на все вокруг. Дом аттеркропов, выросший огромным за последние пять лет. Зимы становились холоднее, и он утратил свое прежнее обаяние, уже нельзя было себе представлять, что эти существа – маленькие паучки, когда они отрастили себе крылья. Десятки их влетали и вылетали в кормушки. Ультрафиолет и синева их крыльев была почти как узор на внешних стенах дома. Они с Гокной бесконечно спорили, кто из них хозяйка этого дома.

Они спорили почти обо всем. Под стеной стоял кукольный дом из артиллерийского снаряда, который Гокна притащила из кабинета. Он действительно принадлежал Гокне, но и об этом они спорили.

Следы Гокны были повсюду. А Гокны не будет уже никогда. Они никогда не будут говорить, не будут даже спорить. Вики чуть не повернулась и не выскочила из комнаты. Как будто у нее в боку вырвали огромную дыру, будто оторвали ноги и руки от тела. Ничего не осталось от того, на чем держалась ее жизнь. Вики рухнула бесформенной грудой и задрожала.

Страницы: «« ... 1617181920212223 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

«А что, ребята, нельзя ли мне к вам подсесть? Да-да, к вам. Я гляжу, у вас место свободное. Что? Ты,...
«Нет участи хуже, чем подавиться за обедом. Это я вам точно говорю....
Романы «Полет на Йиктор» и «Опасная охота» относятся к принесшему Андрэ Нортон мировую известность з...