Глубина в небе Виндж Вернор

35

Алмаз-1 был более двух тысяч метров в длину и в ширину почти столько же – куда больше остальных скал скопления. За многие годы толща кристалла под Хаммерфестом превратилась в лабиринт туннелей. В верхнем уровне были кабинеты и лаборатории, ниже – личные апартаменты Томаса Нау. Еще ниже находились последние дополнения инверсированной архитектуры: пустотные линзы более двух сотен метров в поперечнике. При их создании сработались почти все тепловые копатели, но Чиви не жаловалась: эта идея частично принадлежала ей.

Три человеческие фигурки почти терялись в масштабах этих залов.

– Ну как, впечатляет, или… впечатляет? – спросила Чиви у Томаса Нау, улыбаясь.

Нау смотрел прямо перед собой с чуть отвисшей от удивления челюстью. Такое бывало не часто. Он еще не заметил сам, но потерял равновесие и медленно падал назад.

– Я… да. Даже имитация на скорлупках не давала такого впечатления.

Чиви рассмеялась и легким движением толкнула его к вертикальному положению.

– Каюсь. Я в имитации не показала освещения.

В безэховых углублениях потолка были спрятаны актинические дуги. И они превращали небо в сияющую драгоценность. Настраивая их работу, можно было получить практически любой световой эффект, но всегда чуть окрашенный радугами.

Справа от Чиви стоял папа и тоже смотрел, но не с удивлением и не на потолок. Али Лин стоял на руках, абсолютно не обращая внимания на зачаточную гравитацию и изучал зернистую поверхность, оставленную копателями на алмазном полу.

– Здесь ничего живого, совсем ничего. – Лицо его скривилось в хмурой гримасе.

– Это будет самый большой твой парк, папа. Ты его сделаешь с нуля.

Гримаса стала чуть менее хмурой.

Мы вместе будем над ним работать, папа. Ты меня сможешь научить новому.

Здесь хватит места для настоящих животных, может, даже летающих котят. Это была скорее мечта, чем воспоминание о времени, которое Чиви провела с мамой и папой на базе перед отлетом с Триленда.

А Томас сказал:

– Я очень рад, что ты меня на это уговорила, Чиви. Я хотел только улучшить безопасность, а ты дала мне настоящее чудо.

Он вздохнул и погладил ее по спине, улыбнувшись.

– Это будет большой парк, Томас, даже по меркам Кенг Хо. Не самый большой, но…

– Но самый лучший.

Томас протянул руку мимо Чиви потрепать Али по плечу.

– Да.

Наверное, самый лучший. Папа всегда был лучшим строителем парков. А сейчас он уже пятнадцать лет был фокусирован на этой специальности. Каждый год из этих пятнадцати рождал новые чудеса. Его бонсай и микропарки были уже лучше самых прекрасных парков Намчена. Даже фокусированные биологи эмергентов теперь были не хуже лучших биологов Кенг Хо, поскольку у них был доступ к библиотеке флота.

А когда кончится Изгнание, когда ты, папа, будешь наконец свободен, вот тогда ты сотворишь настоящие чудеса.

Нау оглядел пустую сверкающую пещеру. Наверное, он представлял себе ландшафты, которые здесь поместятся – саванны, прохладные дождевые леса, альпийские луга. Даже волшебство Али не могло бы создать здесь более одной экосистемы, но есть выбор. Она улыбнулась:

– Как бы тебе понравилось озеро?

– Что?

– Код «влажная вода» в библиотеке проектов. – Чиви подключила скорлупки к библиотеке.

– Ух ты… ты мне об этом не говорила!

На алмазную реальность наложилась одна из схем Али – лесной ландшафт, – но в середине пещеры было озеро, расширявшееся к горизонту, подходящее вдали к горам, которые казались за много километров отсюда. От лесного берега только что отчалила парусная лодка.

Томас лишился дара речи.

– Господи! Это же имение дяди на Северной Лапе! Я там бывал каждое лето!

– Я знаю. Я его взяла из твоей биографии.

– Это прекрасно, Чиви, пусть даже и невозможно.

– Возможно! У нас наверху воды хватает, и здесь будет прекрасное запасное хранилище. – Она махнула вдаль, где расширялось озеро. – Мы чуть прокопаем дальнюю сторону пещеры и запустим озеро прямо из стены. Наберем достаточно обоев для иллюзии реальности.

Это могло и не удасться. Видео обои с разбитых кораблей сильно пострадали от вакуума. Но это неважно. Томас любит ходить в скорлупках, и дальние планы можно просто нарисовать.

– Нет, я не о том. Нельзя устроить настоящее озеро – в микрогравитации. Первое скалотрясение – и оно поползет по стенам.

Чиви просияла широченной улыбкой.

– Вот тут и есть настоящий сюрприз. Я это могу сделать! У нас тысячи сервоклапанов с разбитых кораблей – больше, чем можно использовать на все остальные цели. Мы их поставим у дна озера и наладим управление с помощью сети локализаторов. Очень легко будет гасить волны и держать озеро в рамках.

Томас рассмеялся:

– Чиви, ты действительно любишь стабилизировать то, что по сути не стабильно! Что ж… ты это сделала со скалами, может быть, сделаешь и здесь.

Она пожала плечами:

– Конечно, сделаю. При ограниченной береговой линии я это могу сделать эмергентскими локализаторами.

Томас повернулся к ней, и она увидела, что перед его глазами уже нет изображения. Он вернулся в твердый стерильный мир алмазной пещеры. Но он видел чудо, и она знала, что ему понравилось.

– Это будет чудесно… хотя много нужно ресурсов, и много работы.

Он имел в виду работу не зипхедов. Даже Томас не считал фокусированных людьми.

– Ничему важному это не помешает. Клапаны – металлолом. Локализаторы в избытке. А люди – люди мне должны много услуг.

Чуть позже Нау вывел свою женщину и зипхеда из пещеры. Чиви снова его удивила, и на этот раз еще более зрелищно. И черт побери, это еще одна причина, по которой нужны локализаторы в Хаммерфесте. Люди Рейнольт все еще не проверили устройства до конца, но насколько сложными они могут быть? Ладно, это потом. Чиви сказала, что может сделать озеро даже с эмергентскими локализаторами.

Они прошли через нижние уровни, отвечая на приветствия и взмахи рук эмергентов и бывших людей Кенг Хо. Али Лина оставили возле садового парка, где была его мастерская. Отец Чиви не был заключен в улье Мансарды. Его специализация требовала открытых пространств и живых существ. По крайней мере так Томас Нау представил этот вопрос Чиви. Это было правдоподобно, и это значило, что девушка не будет видеть обычное зрелище работы с фокусированными, а это задержит ее неизбежное сползание к пониманию.

– Ты должна вернуться на базу, Чиви?

– Да, кое-какие поручения. И кое-кого увидеть.

Чиви должна была закончить кое-какие торговые сделки и собрать услуги, которые ей задолжали.

– Ладно. – Он притянул ее к себе и поцеловал на виду у всех в коридоре. Неважно. – Ты отлично справилась, любовь моя!

– Спасибо. – Улыбка у нее была ослепительной. Ей уже больше тридцати, а она все еще удерживает его симпатию. – Увидимся вечером.

Она ушла вверх по центральному стволу, подтягиваясь и переставляя руки быстрее и быстрее, только что не ракетой пролетая мимо людей. Чиви все еще каждый день тренировалась на центрифуге в два g, все еще отрабатывала боевые искусства. Это все, что осталось в ней от влияния матери – по крайней мере внешне. Не приходится сомневаться, что движущая ею энергия была некоторой сублимацией желания угодить матери.

Нау глядел вверх, почти не замечая обходящих его людей – они сами старались не становиться у него на дороге. Фигурка Чиви мелькала в высотах центрального ствола.

Чиви была самой ценной его собственностью после Анне Рейнольт. Но Рейнольт он получил, по сути, в наследство; Чиви Лин Лизолет была его личной победой – талантливой и не-фокусированной, без конца и края работающей на него все эти годы. Владеть ею, манипулировать ею – задача, которая никогда не становилась рутинной. И всегда на краю опасности. У нее была сила и скорость, чтобы убивать голыми руками. Он в первые дни этого не понимал. Но это было еще до того, как он понял ее ценность.

Да, это был его триумф, но Томас Нау был достаточно реалистом, чтобы понимать: ему еще и повезло. Он завладел Чиви в нужном возрасте и в нужном контексте – она была достаточно взрослой, чтобы усвоить глубины культуры Кенг Хо, и при этом достаточно юной, чтобы ее потрясла Бойня Дьема. В первые десять лет Изгнания она проникла в его ложь только три раза.

По губам Нау пробежала тень улыбки. Чиви думала, что это она его изменяет, что она показала ему, как хорошо работают методы свободы. Что ж, в этом она права. В ранние годы разрешить ей подпольную экономику – это было частью его игры с ней, временной слабостью. Но подпольная экономика действительно была эффективной. Даже учебники Кенг Хо утверждали, что свободный рынок в таком замкнутом и ограниченном пространстве бесполезен. И все же год за годом эти коробейники улучшали положение вещей – даже в тех операциях, которые Нау все равно потребовались бы. Так что теперь, когда она заверила его, что люди у нее в долгу и будут усердно работать, создавая парк с озером – Чума его побери, я действительно хочу это озеро! – Томас Нау уже не смеялся в кулак у нее за спиной. Она была права: люди – даже эмергенты – лучше будут работать в парке, потому что они обязаны Чиви услугами, чем потому что Нау – предводитель, обладающий властью выбросить их всех в космос.

Чиви наверху ствола стала крошечной фигуркой. Она повернулась и помахала. Нау помахал в ответ, и она исчезла в одном из боковом туннелей, ведущем к ангару катеров.

Нау еще чуть постоял, глядя вверх и улыбаясь. Чиви научила его силе управляемой свободы. Дядя Алан и клика Наули доверили ему силу фокусированных рабов. А Мигающая? Чем больше удавалось узнать о звезде и ее планете, тем больше росло в нем убеждение, что здесь таится чудо – не сокровища, которых он ожидал, а нечто большее. Биология, физика, дальняя галактическая орбита звездной системы… все это вместе выходило за возможности анализа, дразня его интуицию.

Через несколько лет пауки вручат ему промышленную экологию, которая позволит все это исследовать.

Не было времени и места в человеческой истории, когда столько возможностей открывалось для одного человека. В самом начале Томас Нау, моложе на двадцать пять лет, ужасался перед лицом неизвестности. Но шли годы, он шаг за шагом встречал трудности и преодолевал их. То, что придет с Арахны, будет властью династии, подобной которой не видело человечество. Это займет время, может быть, столетие или два, но к концу он вряд ли будет старше среднего возраста людей Кенг Хо. Он сметет клики эмергентов. Этот край Людского Космоса увидит величайшую империю всех историй. Легенда Фама Нювена померкнет в лучах сияния Томаса Нау.

А Чиви? Он бросил последний взгляд вверх. Он надеялся, что до конца Изгнания она продержены. Так много есть такого, в чем она может помочь, когда пауки будут повержены. Но маска протиралась. Промывка мозгов не дает полной чистки; Чиви начинала улавливать истину все быстрее. Без уничтожения больших объемов ткани Анне Рейнольт не могла устранить то, что она называла «резидуальной нейронной нагрузкой». И возникали, конечно, противоречия, – не все можно было списать на амнезию после анабиоза. Когда-нибудь, даже при самом искусном манипулировании… Как ему объяснить нарушение обещания отпустить всех на волю? Как объяснить меры, которые придется принять против пауков, или программы размножения людей, которые придется осуществлять? Нет. Неизбежно, хотя и весьма прискорбно, придется избавиться от Чиви. И все же даже тогда она ему послужит. Дети от нее все еще будут возможны. А его королевству когда-нибудь понадобятся наследники.

Чиви вплыла в заведение Бенни через две тысячи секунд. На этой Вахте здесь распоряжался сам Бенни. Отлично. Из хозяев бара он ей нравился больше всех. Они немного поторговались насчет нового оборудования:

– Господи, Бенни! Тебе еще обои нужны? А ты знаешь, есть и другие, которым они могут пригодиться.

Например, парк под Хаммерфестом.

Бенни пожал плечами:

– Добейся от предводителя разрешения на консенсуальные изображения, и не нужны мне тогда твои обои. А эти просто сработались. Видишь?

Он показал на пол, где постоянно держалось изображение Арахны. Видна была буря, которая могла через несколько килосекунд дойти до Принстона – явно драйверы дисплея еще работали. Но видны были также искажения формы и смазанные цвета.

– Ладно, можно еще кое-что ободрать с «Невидимой Руки», но это тебе дорого встанет.

Ритцер Брюгель будет пускать пену и визг, хоть ему эти обои без надобности. Он считал «Руку» своей вотчиной. Чиви посмотрела на написанный от руки список Бенни, на другие его строки. Вся готовая еда шла из бактериальной с базы – этим захочет заняться Гонле Фонг. Летучие вещества и пищевое сырье, ага. Как всегда, Бенни пытается перебежать Гонле дорогу, выйдя на горные работы в скалах. Для двух закадычных друзей они слишком серьезно относятся к своей деловой конкуренции.

Она заметила краем глаза какое-то движение. Компания Циня, как всегда, на обычном месте. Эзр! Чиви невольно улыбнулась. Он отвернулся от других, глядя в ее сторону. Она махнула ему рукой. Казалось, лицо его замкнулось, и он отвернулся. На миг Чиви вздрогнула от прежней боли. Даже сейчас, когда она его видела, накатывала неожиданная радость, будто встретила старого друга, которому так много надо сказать. Но год за годом он каждый раз отворачивался. Она не хотела ничего плохого для Триксии Бонсол; она помогала Томасу, потому что он хороший человек, тот, кто делает все возможное и невозможное, чтобы провести людей через Изгнание.

Неужели Эзр никогда не даст ей хотя бы попытаться объяснить? Быть может. Еще годы должны пройти. Когда кончится Изгнание, когда созреет целая цивилизация, которая им поможет и Триксия к нему вернется – не сможет он ее не простить.

36

Пространство между внешней оболочкой базы и жилыми баллонами служило буфером на случай разгерметизации. Многие годы Гонле Фонг использовала его для своих подпольных ферм. От падения давления погибли некоторые ее эксперименты с канберрскими цветами, и сейчас фермы Гонле занимали только часть мертвого пространства. Фам с Эзром Винжем встретились довольно далеко от них. Здесь воздух был неподвижен и прохладен, и только проникающий сквозь внешние стены тусклый свет Мигающей освещал место их встречи.

Фам зацепился ногой за стенной упор и спокойно ждал. Он заранее постарался, чтобы это пространство было как следует насыщено локализаторами – они были рассыпаны по всем стенам. Несколько штук всегда летали около него в воздухе, хотя даже в ярком свете они были еле видными пылинками. Здесь, скрытый в сумерках, Фам представлял собой командный пункт из одного человека. Он видел и слышал отовсюду, где находился – сейчас из щели между баллонами. Кто-то осторожно приближался. На тыльной стороне глаз у Фама была визуальная система не хуже скорлупок Кенг Хо. Это шел пацан Винж, крадучись и нервничая.

Сколько сейчас этому Винжу – тридцать? Да, уже не пацан. Но все те же черты лица, та же серьезная манера… как у Суры. Не тот человек, которому можно доверять, о нет. Но можно надеяться – человек, которого можно использовать.

Винж стал виден невооруженным глазом, выйдя из-за закругления внутреннего баллона. Фам поднял руку, и парнишка остановился. При всей своей настороженности Винж чуть не пропустил Фама, не заметив его во впадине ткани стены.

– Я… здравствуйте! – шепнул Винж.

Фам отплыл от стены в чуть более освещенное пространство.

– Встретились наконец, – сказал он, выдав мальчику кривую улыбку.

– Д-да. Правда.

Эзр повернулся, посмотрел на него долгим взглядом и – Господи Боже! – слегка поклонился. Черты лица Суры расплылись в застенчивой улыбке.

– Странно видеть вас настоящего, не Фама Тринли.

– Вряд ли разница заметна.

– О, сэр, вы не знаете. Когда вы – Тринли, все мелочи выглядят по-другому. А сейчас, даже при этом освещении, у вас совсем не такой вид. Если бы Нау или Рейнольт видели вас хоть десять секунд, они бы тоже поняли.

Слишком активное у мальчика воображение.

– Ладно, в ближайшие две тысячи секунд они будут видеть только вранье, которое покажут мои локализаторы. Будем надеяться, тебе хватит этого времени, чтобы перейти к делу.

– Да! На самом деле можно видеть с помощью этих локализаторов и отдавать им команды?

– При некоторой практике. – Он показал мальчику, куда вокруг орбиты глаза надо вставлять локализаторы и как подключать ближайшие локализаторы для сотрудничества. – Не делай этого на людях. Синтезированный луч очень узок, но все равно его могут заметить.

Винж уставился, как будто ослеп.

– Ага, что-то вроде как толкается в глаза сзади.

– Локализаторы непосредственно раздражают зрительный нерв. Поначалу то, что всплывает, может иметь причудливый вид. Команды можно выучить несколькими простыми упражнениями, но научиться понимать раздражения зрительного нерва… это как учиться заново видеть.

Фам считал, что это очень похоже на то, как слепой осваивает зрительные протезы. Некоторым это удается, другие остаются слепыми. Этого он вслух не сказал. Вместо этого он показал Эзру несколько тестовых узоров, с которыми тот может попрактиковаться.

Он много думал, какую часть командного интерфейса показать этому мальчишке Винжу. Хотя Эзр уже знал достаточно, чтобы его выдать. Против этого не было средства, кроме как убить его.

Все эти чертовы следы, ведущие к Замле Энгу, и он все равно вынюхал правду. Остается надеяться, что все дело в его происхождении из Великой Семьи.

Фам держал его в неведении годами, выискивая любые признаки контринтриги, пытаясь оценить способности парня. И видел импульсивного, неуверенного подростка, взрослеющего в условиях тирании и все же сохраняющего какое-то соображение.

Когда наступит время, когда Фам выступит против Нау и Брюгеля, ему понадобится чья-то помощь, чтобы дергать за все ниточки. Придется мальчика кое-чему обучить… но иногда Фам скрипел зубами, думая о том, какую власть вручает одному из Винжей.

Набор команд Эзр выучил очень быстро. Теперь он должен без труда узнать другие способы, которые Фам ему открыл. Полное зрение появится не сразу, но…

– Да, я знаю, что ты пока видишь только вспышки света. Тренируйся с тестовыми узорами, и через пару-другую мегасекунд будешь видеть не хуже меня.

Почти не хуже меня.

Его уверенность успокоила мальчика.

– Хорошо, я буду тренироваться и тренироваться – у себя в комнате, как вы сказали. Такое чувство… не знаю, будто я сейчас сделал куда больше, чем за все прошлые годы.

Осталось сто секунд из отведенного времени. Маска, скрывавшая их от наблюдения, не может быть снята. Ничего, главное – реагируй на пацана естественно. Банально.

– Ты много сделал в прошлом. Вместе с тобой мы узнали суть работы Хаммерфеста.

– Да, но теперь будет по-другому… А как все будет, когда мы победим, сэр?

– После победы? – Почему бы и не сказать? – Будет… великолепно. У нас будет технология Кенг Хо и планетная цивилизация, почти готовая ее использовать. Это уже само по себе будет такой мощной торговой позицией, какой у Кенг Хо никогда не было. Но у нас будет и больше. Имея запас времени, мы создадим космические двигатели на базе новой физики, которую мы узнали при изучении Мигающей. И ты знаешь разнообразие ДНК на Арахне. Это само по себе уже клад, ящик с сюрпризами, который может…

– И все фокусированные получат свободу.

– Да-да, конечно. Не беспокойся, Винж, мы вернем Триксию.

Обещание очень дорогостоящее, но такое, которое Фам собирался выполнить. Если освободить Триксию Бонсол, Винж прислушается к соображениям насчет остальных. Быть может.

Фам понял, что мальчик глядит на него как-то странно: он дал молчанию затянуться слишком долго, до нежелательных догадок.

– Ладно, кажется, этот вопрос мы рассмотрели. Отрабатывай язык ввода и визуальные тестовые узоры. Сейчас наше время кончилось. – Слава Богу всей Торговли. – Уходишь первым, той дорогой, что пришел.

– Ладно.

Винж секунду помялся, будто желая еще что-то сказать. Потом повернулся и поплыл за внутренний баллон.

Фам следил за таймером, плавающим у него в заднем зрении. Через двадцать секунд он пойдет в другую сторону. Локализаторы скормили шпионам Брюгеля две тысячи секунд тщательно спланированной лжи. Потом Фам проверит ее на совпадение с тем, что происходило вообще в это время на базе, и, естественно, понадобятся некоторые корректировки. Провести такую встречу было бы проще простого, если бы у противника были обычные аналитики. При наличии наблюдателей зипхедов прикрытие собственной задницы становилось серьезной тренировкой в паранойе.

Десять секунд. Он вгляделся в полумрак, где только что исчез Эзр Винж. У Фама Нювена был тысячелетний опыт дипломатии и обмана. Так какого черта я так не гладко поработал с мальчишкой? Призрак Суры Винж вдруг оказался совсем рядом, и она смеялась.

– Знаете, нам действительно нужны локализаторы в Хаммерфесте.

Эта просьба стала уже ритуальной в начале брифингов службы безопасности Ритцера Брюгеля. Сегодня он, кажется, подготовил сюрприз.

– Люди Анне еще не закончили их оценку.

Вице-предводитель наклонился вперед. За эти годы Ритцер изменился больше других. Сейчас он находился на Вахте почти пятьдесят процентов времени, и при этом интенсивно использовал медицинскую поддержку и гимнастический зал Хаммерфеста. Выглядел он здоровее, чем в ранние годы. При этом он в какой-то момент научился удовлетворять свои… потребности, не создавая бесконечный поток мертвых зипхедов. Он вырос в ответственного предводителя.

– А вы видели последние рапорты Рейнольт, сэр?

– Да. Она говорит – еще пять лет.

Исследования Анне в поисках дыр в локализаторах коробейников были на грани невозможного. В ранние годы Томас надеялся сильнее. В конце концов, хакеры безопасности Кенг Хо не имели поддержки зипхедов. Но трясина программ Кенг Хо уходила на восемь тысяч лет в глубину. Каждый год зипхеды Анне отодвигали срок точного ответа на год или два. И вот теперь этот рапорт.

– Еще пять лет, сэр! С тем же успехом можно просто сказать «никогда». Мы с вами оба знаем, как мала вероятность, что эти локализаторы опасны. Мои зипхеды двенадцать лет используют их на базе и на разбитых кораблях. Они не специалисты по программированию, но я вас уверяю, все это время локализаторы были не менее чисты, чем любая аппаратура Кенг Хо. И они очень полезны, сэр. От них ничего не ускользает. Не использование их – само по себе содержит риск.

– Например?

Нау заметил тень удивления на лицах присутствующих: раньше разговор на эти темы не получал такого поощрения.

– Гм, например, то, что мы упускаем, не используя их. Давайте посмотрим темы нашего брифинга.

Началось не очень существенное обсуждение текущих вопросов безопасности: попытки Гонле Фонг раздобыть автоматику для своих контрабандных ферм, противоестественная привязанность некоторых групп к паукам – желательная сублимация, но потенциальная проблема, когда наступит время решительных действий, чрезмерный уровень паранойи Анне Рейнольт.

– Я знаю, что вы ведете за ней наблюдение, сэр, но она, по моему мнению, поплыла. Дело не в фиксации на ловушках в системе. Она стала существенно более одержима насчет «своих» зипхедов.

– Возможно, я ее настроил на слишком большую чувствительность. – Подозрения Анне о диверсиях против зипхедов были полностью аморфны и лишены ее обычной аналитической точности. – Но какое это имеет отношение к включению локализаторов в Хаммерфесте?

– При поддержке локализаторов в Хаммерфесте мои наблюдатели смогут вести постоянный и тонкий анализ – коррелировать сетевой трафик с тем, что происходит физически. Это же… позор, что самая слабая система безопасности у нас там, где нужна самая сильная.

– Гм.

Он поглядел в глаза Ритцеру. Еще ребенком Томас Нау выучил важнейшее правило: ври кому угодно, только не себе. Именно самообман губил великих людей всю историю человечества, от Хелмуна Дайра до Фама Нювена. Честно: он действительно хочет иметь озеро под Хаммерфестом, которое обещала Чиви. Имея такой парк, он из этой нищеты сделает что-то достойное, роскошь, которую Кенг Хо редко превосходила даже в цивилизованных системах. Это все было поводом нарушить безопасность – но, может быть, его самоограничение было бы еще хуже. Подойдем с другой стороны: кто это проталкивает? Самый большой энтузиаст – Ритцер Брюгель. Его нельзя недооценивать. Не столь прямо эту дилемму создала Чиви.

– Что там с Чиви Лизолет, Ритцер? Что говорят о ней ваши аналитики?

В глазах Ритцера что-то блеснуло. Он все еще питал к Чиви убийственную ненависть.

– Мы оба знаем, как она быстро способна выяснить правду – тесное наблюдение над ней важно, как никогда. Но сейчас она абсолютно, полностью чиста. Она не любит вас, но ее восхищение вами почти столь же сильно, как любовь. Она – ваш шедевр, сэр.

Чиви теперь узнавала правду каждую Вахту. Но последняя мозгочистка была у нее совсем недавно – а распространение локализаторов поставит ее под еще более пристальное наблюдение. Нау еще чуть подумал, потом кивнул:

– Хорошо, вице-предводитель. Поставим в Хаммерфесте локализаторы.

Конечно, локализаторы Кенг Хо уже давно были в Хаммерфесте. Пылинки эти разносились током воздуха, прилипали к одежде, волосам и даже коже. Они были вездесущими в любом жилом помещении на скалах.

Да, вездесущие, но без питания локализаторы были безобидными кусочками металлического стекла. Теперь люди Анне перепрограммировали кабельные каналы Хаммерфеста и протянули их во вновь отрытые пещеры под зданием. Теперь десять раз в секунду все открытое пространство пронзали импульсы микроволн. Энергия их была куда ниже биологически опасного порога, и настолько низкая, что не мешала работе других приборов. Локализаторам Кенг Хо нужна была очень малая мощность, только чтобы работали крошечные сенсоры и связь с ближайшим соседом. Через десять килосекунд после включения микроволновых импульсов Ритцер сообщил, что сеть стабилизировалась и дает хорошие данные. Миллионы процессоров, рассеянных в диаметре четыреста метров. Каждый из них был вряд ли мощнее компьютера Эпохи Рассвета. А в принципе они составляли самую мощную компьютерную сеть в лагере L1.

За четыре дня Чиви закончила экскавацию ложа озера и расставила сервоклапаны гашения волн. Отец ее уже готовил почву для возвышенностей. Вода появится последней, но она появится.

Нау теперь удивлялся, как они раньше справлялись без локализаторов. Ритцер Брюгель был абсолютно прав. До того безопасность в Хаммерфесте была чуть ли не слепа. Получалось, что база Кенг Хо была самым надежным местом для секретных операций. Нау руководил Брюгелем и его шпионами в долгом многодневном тщательном обследовании всего Хаммерфеста, кораблей и облака склада. Он даже нарушил традицию и запустил на 100 Ксек локализаторы в арсенале L1-А. Это было как посветить фонариком в темные места. Были обнаружены и закрыты десятки дыр… и не найдено ни малейших признаков подрывной деятельности. Все это послужило колоссальным источником уверенности – как если осмотреть дом в поисках паразитов, не найти их, но заодно узнать, где поставить ловушки и яд на случай их появления.

Теперь предводитель Нау знал свой домен так, как ни один предводитель за всю историю эмергентов. Наблюдатели Ритцера с помощью локализаторов могли дать Нау местоположение, эмоциональное состояние и даже состояние сознания любого обитателя Хаммерфеста. Через некоторое время он понял, что есть эксперименты, которые надо было бы поставить уже давно.

Эзр Винж. Может, с ним можно сделать что-нибудь еще. Нау снова изучил его биографию и к следующему брифингу был готов. Это было стандартное время встречи с Винжем. Они были только вдвоем, но теперь коробейник уже вполне привык к разговорам с Нау. Он появился у Нау в кабинете для обсуждения сводки за последние десять дней и прогресса в работе групп зипхедов по пониманию мира пауков.

Томас дал коробейнику поболтать. Он слушал, кивал, задавал разумные вопросы… и смотрел на анализ, который выводился к нему на скорлупки. Ну и ну! Локализаторы в воздухе, на кресле Винжа, даже на его коже передавали информацию на «Невидимую Руку», а там программы анализировали ее и выдавали результат на скорлупки Нау, окрашивая кожу Винжа в цвета, передающие гальваническую реакцию, температуру кожи, испарину. Стандартная графика вокруг лица показывала пульс и другие внутренние параметры. Встроенное среди них окно показывало, что видит Винж на той стороне стола, и красным следом обозначало каждое движение его глаз. На эту беседу были назначены два наблюдателя Брюгеля, и их анализ шел бегущей строкой вверху поля зрения Нау.

Объект на одну десятую процента свободнее, чем обычно в беседе. Объект уверен в себе, но насторожен, симпатия к предводителю отсутствует. В данный момент объект не пытается подавить явную мысль.

Примерно этого Нау и ожидал, но богатство деталей было куда больше, чем при любом инструментальном мягком допросе, поскольку объект о нем не знал.

– Так что теперь стратегические вопросы политики стали куда яснее, – заключил Винж в блаженном неведении о двойной природе беседы. – У Пьетры и Братства есть некоторое весомое преимущество в ракетах и ядерном оружии, но по компьютерам и сетям они существенно отстают от Аккорда.

Нау пожал плечами:

– Братство – жесткая диктатура. Разве не вы мне говорили, что тирании Века Рассвета не могут ужиться с компьютерными сетями?

– Да. – Объект реагирует, подавляя вероятное чувство иронии. – Частично дело в этом. Мы знаем, что они планируют первый удар вскоре после угасания солнца, рассчитывая на свое превосходство в вооружении. Со стороны Аккорда Шерканер Андерхилл проявляет такой энтузиазм в отношении автоматизации, что Пьетре не угнаться. Честно говоря, мне кажется, что ситуация приближается к перелому, предводитель. – Объект искренен в своем заявлении. – Цивилизация пауков открыла закон обратной квадратичной зависимости только пару поколений назад; их математики соответственно отстали от нашего Века Рассвета. Но Братство осуществило серьезный прогресс в ракетостроении. Если оно проявит одну десятую любопытства Шерканера Андерхилла, то найдет нас раньше, чем через десять лет.

– Раньше, чем мы сможем взять их сети под полный контроль?

– Да, сэр.

То же самое говорит и Дзау Цинь, озвучивая своих пилотов-зипхедов. Жаль. Но зато хотя бы вырисовывается конец Изгнания. А пока что:

Защита у объекта снята. Нау про себя улыбнулся. Самое время чуть тряхнуть этого менеджера Винжа. Кто знает, может быть, удастся и в самом деле им манипулировать. Как бы там ни было, а его реакция будет интересна. Нау откинулся в кресле, притворяясь, что лениво разглядывает плавающие в воздухе бонсай.