Глубина в небе Виндж Вернор

60

Никогда Белга Андервиль не видела радости или страха столь сильных, и никогда – вызванных одними и теми же событиями у одних и тех же лиц. Техники Колдхавена должны были бы кричать от восторга, когда перехватчики дальнего действия волна за волной сбивали баллистические ракеты Братства, а сотни других ракет противника самоликвидировались или сходили с курса. Уровень эффективности уже был около девяноста девяти процентов. Что оставляло еще тридцать ядерных боеголовок, направленных на территорию Аккорда. Есть, конечно, разница между полным уничтожением и ограниченной катастрофой… но техники жевали пищевые руки, поглощенные борьбой за остановку этих последних угроз.

Колдхавен ходил среди своих техников, и коббер из группы Лайтхилл, внефазный капрал, шел рядом с ним как тень. Генерал ловил каждое слово Рапсы Лайтхилл, проверяя, чтобы его техники воспользовались всем потоком новой информации, выплескивавшимся на их дисплеи. Белга держалась позади. Сейчас она ничего не могла сделать, только не путаться под ногами. Виктория Лайтхилл углубилась в какой-то непонятный разговор с пришельцами, где каждые несколько фраз отделялись долгими паузами, которые она использовала для разговора с братом и сотрудниками Колдхавена. Сейчас она ждала и застенчиво улыбнулась Белге.

Белга махнула рукой в ответ. Девка не совсем такая, как ее мать – кроме тех случаев, наверное, когда это важно.

Тут телефон Лайтхилл снова ожил – кто-то свой относительно близко?

– Да, хорошо. У нас там есть ребята. Может, часов пять… Пап, мы снова на следу. Создание Номер Пять играет честно. Ты был прав насчет него. Папа?.. Брент, мы снова его потеряли! Этого не должно было случиться! Папа?

Вертолет Рахнера прекратил вилять зигзагами, но не раньше, чем Тракт полностью перестал понимать, где он находится. Сейчас он летел низко и быстро над плоскогорьем, будто не боясь враждебного внимания сверху. Пассажир на собственном пилотском насесте, Тракт смотрел небесное представление почти с гипнотическим интересом, только краем сознания воспринимая горячечный бормот Шерканера Андерхилла и странную игру света из его игрового шлема.

Полосы следов антиракет давно растаяли, но по всем горизонту были видны свидетельства их работы. По крайней мере мы дали сдачи.

Тембр шума мотора изменился, выводя Тракта из его созерцания. Вертолет снижался, прорезая темноту. Затенив глаза от света с неба, Тракт видел, что они приземляются на случайной полоске голого камня, а вокруг холмы и снег.

Машина резко села, и турбины отключились. Вращение винтов замедлилось, вскоре стали даже видны лопасти. В кабине стало почти тихо. Поводырь копошился, настойчиво тыкаясь в двери рядом с Андерхиллом.

– Не выпускайте его, сэр. Если он тут потеряется, его трудно будет найти.

Андерхилл неуверенно кивнул головой. Он отложил игровой шлем, его огни мелькнули и погасли. Андерхилл погладил поводыря и застегнул проемы куртки.

– Все в порядке, полковник. Все кончено. Видите ли, мы победили.

Слова коббера звучали все тем же бредом, но до Тракта начало доходить: в бреду или как еще, но Андерхилл спас мир.

– Так что произошло, сэр? – И он предположил: – Инопланетные монстры взяли под контроль наши сети… а вы взяли под контроль монстров?

Все то же знакомое хихиканье.

– Что-то в этом роде. Проблема была в том, что не все они монстры. Есть среди них народ хороший и умный… и мы чуть не помешали друг другу с нашими отдельными планами. И очень дорого обошлось это исправить. – Он секунду помолчал, голова его качалась. – Все будет хорошо, только… сейчас я почти не вижу. – Старый коббер схватил удар убийственных лучей по всей голове. Волдыри расползались по глазам Андерхилла все шире неодолимым молочным туманом. – Может, вы сможете улучить момент и сказать мне, что видите вы.

Андерхилл ткнул рукой в небо.

Рахнер придвинул менее пораженную сторону головы к выходящему на юг окну. Ему заслонял обзор горный отрог, но все же оставались градусов сто горизонта.

– Сотни ядерных взрывов, сэр, горящие огни в небе. Я думаю, это наши перехватчики, очень далеко.

– Ха! Бедняги Нижнимор и Хранк… когда мы ходили во Тьме, мы что-то похожее видели. Хотя тогда было куда холоднее.

Поводырь исхитрился отпереть дверь, она щелкнула, и медленный язык холоднейшего воздуха лизнул кабину.

– Сэр… – начало было Тракт.

– Ничего, все в порядке, вы же здесь долго не будете. Что вы еще видите?

– Расходящийся свет от попаданий. Думаю, это ионизация вдоль магнитных силовых линий. И… – голос Тракта застрял в горле. Это он узнал. – Я вижу следы от входа в атмосферу, сэр. Десятки следов. Они проходят над нами и ведут от нас на восток.

Тракт видел такое на учениях в ПВО. Когда боеголовка входит в атмосферу, она оставляет следы дюжины цветов. Даже на учениях это было страшно – бьющие руки огромного таранта, прыгнувшего с неба. Дюжина следов, и появляются еще. Тысячи ракет сбиты, но оставшихся хватит на уничтожение целых городов.

– Не беспокойтесь, – тихо произнес голос Андерхилла у слепой стороны Тракта. – Мои инопланетные друзья позаботились. Сейчас эти боеголовки – мертвые скелеты, несколько тонн радиоактивного мусора. Если упадет на голову, конечно, смешного будет мало, но других угроз они собой не представляют.

Рахнер повернулся, озабоченно провожая следы здоровой частью глаз. Мои инопланетные друзья позаботились.

– А на что похожи эти чудовища, Шерканер? Можно им доверять?

– Хе! Доверять? Ничего себе вопрос для офицера разведки. Мой генерал никогда им не доверяла, ни одному из них. Я изучаю этих человеков почти двадцать лет, Рахнер. Они странствуют в космосе уже сотни поколений. Они столько видели и столько сделали… Бедняги думают, будто знают, что такое невозможное. Они свободно летают меж звезд, а их воображение заперто в клетке, которой они даже не видят.

Сияющие полосы протянулись уже через все небо. Почти все уже погасли до дальне-красного или полной невидимости. Две сошлись в какой-то точке горизонта – наверное, пусковая установка в Верхней Экватории.

Позади Шерканер сказал что-то вроде: «Милая моя Виктория», и стало очень тихо.

Тракт напрягал зрение, глядя на север. Если боеголовки до сих пор живы, взрывы будут видны даже из-за горизонта. Десять секунд. Тридцать. Тишина и холод. А на севере – только свет звезд.

– Вы правы, сэр. Остался только падающий мусор. Я…

Рахнер повернулся, вдруг заметив, как холодно стало в кабине.

Андерхилла не было.

Тракт дернулся через всю кабину к полуоткрытой двери.

– Сэр! Шерканер!

Он глядел на наружный трап, вертел головой туда-сюда, пытаясь высмотреть Андерхилла. Воздух был неподвижен, но так холоден, что просто резал. Без подогревателя дыхания он бы сжег легкие за несколько минут.

Вон там! В дюжине ярдов от вертолета в тени от звезд и небесного свечения – два дальне-красных пятна. Андерхилл медленно хромал вслед за Моби. Поводырь бережно тянул его за собой, на каждом шаге прощупывая снег длинными руками. Инстинктивное поведение животного в безнадежном холоде, попытка до последнего момента найти эффективную глубину. Здесь, в неизвестном месте, у этого создания нет ни одного шанса. Не пройдет и часа, как он и его хозяин будут мертвы, и ткани их обезвожены.

Тракт слез вниз, крича и призывая Андерхилла. Над его головой завертелись лопасти вертолета. Тракт сжался под потоком холода. Турбины разогрелись, лопасти развили подъемную силу, и Тракт полез обратно в кабину. Стукнул по автопилоту, отсоединяя все, что мог.

И ничего не помогло.

Турбины набрали взлетную тягу, и вертолет поднялся. Последний раз Тракт бросил взгляд в тень, где скрылся Шерканер Андерхилл. Потом машина пошла на восток, и Тракт больше ничего позади не видел.

61

Обычно пробоины в малом объеме фатальны, и быстро фатальны. Томаса Нау нечаянно спас один из его охранников. Как раз когда проплавился корпус, Танг высвободился из кресла и нырнул к люку. Пробоина вцепилась в каждого, но Танг был не закреплен и ближе всех к дыре. Его рвануло туда головой вперед и засосало до пояса.

Чиви как-то удержалась возле заклинившего люка катера. Теперь люк L1-А был тоже открыт. Чиви обернулась, схватила отца и бросила его в люк. Это было одно плавное движение, почти как в танце. Нау только еще начал реагировать, как она обернулась второй раз, зацепилась ногой за стенную петлю и успела поймать Нау кончиками пальцев за рукав. Очень осторожно подтянула его к себе, перехватила уже с силой и протолкнула в оба люка, в безопасность.

Безопасность. А пять секунд тому назад я был, считай, уже покойником. Все еще громко шипел уходящий воздух, поврежденный переходник мог в любую секунду лопнуть.

Чиви бросилась из люка обратно.

– Я притащу Марли и Кирета!

– Да!

Нау подошел к люку и выругал себя за то, что потерял в суматохе проволочный пистолет. Он заглянул в катер. Марли, скорее всего, тоже мертв и уж точно отключился, хотя Чиви пытается вытащить и его, и Кирета. Через секунду она их забросит в люк так же умело и эффективно, как спасла его и Али Лина. Чиви слишком опасна, и сейчас как раз удачная возможность убрать ее со сцены.

Нау толкнул люк L1-А. Он плавно повернулся, прижатый потоками воздуха, и захлопнулся с грохотом, от которого зазвенели барабанные перепонки. Пальцы Нау заплясали на управлении доступом, вводя коды аварийной расстыковки. С той стороны стены донесся гулкий выхлоп выходящего газа, звон металла по металлу. Нау представил себе лишенный воздуха катер, отплывающий от шлюза. Пусть Фам Нювен потренируется в стрельбе по мертвецам.

Давление в шлюзе быстро поднялось до нормального. Нау захлопнул внутренний люк и втащил Али Лина в коридор. Старик что-то бормотал в полусознании. Хоть кровь у него остановилась. Ты еще мне тут не помри, черт бы тебя взял. Али сейчас – бесполезный мусор, но в долгосрочной перспективе – клад. Итак все это дело обойдется очень дорого.

Нау бережно пронес Али по длинному коридору. Стены коридора были выложены зеленым пластиком. Это было охраняемое хранилище на борту «Общего Блага». Там его неправильная форма имела смысл, сейчас ценность его заключалась в монолитной конструкции и бронировании – семь метров композита с температурой плавления вольфрама. Всей огневой мощи Фама Нювена не хватит, чтобы сюда проникнуть.

Еще несколько дней назад главным назначением хранилища была защита тяжелого оружия в системе Мигающей. Сейчас оно было почти пустым – все выгребли для поддержки задания «Невидимой Руки». И неважно. Нау очень внимательно проследил, чтобы оставшихся ядерных бомб хватило. Если будет надо, он сыграет в старую-старую игру организации полного уничтожения.

Так что можно использовать? Он только очень приблизительно себе представлял, что контролирует Фам Нювен. На миг Нау дрогнул. Всю свою жизнь он изучал таких людей, и сейчас проигрывал одному такому. Но тем ценнее будет победа. Надо было сделать дюжину разных вещей, и все в одну секунду. Нау выпустил Али, предоставив ему свободно падать в микрогравитации скал. В упоре стены у двери торчали коммуникатор и локальные скорлупки. Нау вынул их и произнес короткую команду. Автоматика здесь примитивная, но сойдет. Сейчас появилась возможность выглянуть из арсенала. База коробейников была над горизонтом, и не было видно ни одного катера, и фигур в скафандрах, направляющихся из-за поверхности скал, тоже не было. Он пронырнул открытое пространство, снял с креплений небольшую торпеду. Флажок в углу поля зрения показал, что его звонок в Хаммерфест принят. Кольцевой узор исчез, и в ухе раздался голос Фама:

– Нау?

– Угадали с первого раза, сэр.

Нау выволок бомбу через трубу запуска, которую Кэл Омо поставил только тридцать пять дней назад. Тогда это казалось предосторожностью маньяка. Сейчас это был единственный его шанс.

– Пора вам сдаваться, предводитель. Мои силы контролируют все пространство L1. Мы…

В голосе Фама звучала спокойная уверенность, ничего похожего на прежнюю надутость Фама Тринли. Можно было себе представить, как этот голос покоряет и ведет обычных людей. Но Томас Нау сам был профессионалом, и ему не стоило труда перебить:

– Напротив, сэр. Единственную заслуживающую внимания силу контролирую здесь я. – Он показал на панель рядом с пусковой трубой. С громким хлопком сжатый воздух продул передний конец и очистил его от снега. – Я запрограммировал и зарядил тактическую ядерную бомбу. Цель – обитаемая база Кенг Хо. Оружие импровизированное, но я уверен, достаточное.

– Вы этого не сделаете, предводитель. Там триста ваших людей.

Нау тихо засмеялся:

– О, я-то сделаю. Я много потеряю, но у меня еще много народу в анабиозе. Я… а вы действительно Фам Нювен? – Вопрос сорвался с губ почти ненамеренно.

Наступала пауза, а когда Нювен заговорил, голос его звучал отстраненно.

– Да.

И ты все контролируешь сам, так? Да, так картина складывалась. Обычный заговор был бы обнаружен много лет назад. Нет, здесь с самого начала были только Фам Нювен и Эзр Винж. Как человек, тянущий свой фургон в одиночку через целый континент, Нювен был упорен и почти победил.

– Для меня честь – встретиться с вами, сэр. Я изучал вас многие годы. – Произнося эти слова, Нау вызвал дисплей диагностики торпеды. Он поглядел на пусковые рельсы – труба была готова. – Единственная, быть может, ваша ошибка – вы не до конца поняли дух предводителей. Видите ли, мы, предводители, выросли из катастрофы. Это наша внутренняя сила, наше преимущество. Если я разрушу базу, это будет неимоверный ущерб всей работе L1. Но моя личная ситуация улучшится. У меня все еще останутся скалы. У меня останется еще много зипхедов. Останется «Невидимая Рука».

Он отвернулся от трубы и посмотрел на отсеки аппаратуры, на оставшиеся торпеды. Может быть, придется разнести и Мансарду Хаммерфеста. Такого не было у него в планах даже самых катастрофических. Может быть, есть способ это сделать так, чтобы уцелели некоторые зипхеды.

Часть его сознания все время ждала, что ответит Фам Нювен. Скиснет и отступит, как человек ординарный, или есть в нем сердце истинного предводителя? Этот вопрос был сутью моральной слабости Фама Нювена.

Вдруг послышался треск и звон, отдавшееся эхом под сводами арсенала. Али Лин уже выпал из поля зрения к нижнему концу. Но звук повторился опять и опять – соударение миллиона металлических тарелок. Внутренний вход? Это в нижнем конце арсенала. Нау бесшумно сместился к началу спуска.

На фоне шума трудно было расслышать голос Фама Нювена:

– Вы ошибаетесь, предводитель. У вас нет…

Нау взмахом руки отключил звук и медленно подался вперед, вручную просматривая фиксированные камеры арсенала. Ничего. Примитивность этой автоматики – и спасение, и гибель. Ладно. Оружие. Есть тут что-нибудь поменьше водородной бомбы? База данных на такие обыденные подробности настроена не была. Он пустил страницы каталога прокручиваться по скорлупкам и придвинулся к стене, чтобы его не было видно снизу. Звон и грохот продолжались. А, так это же сервоклапаны на дне озера, их шум передается по туннелю! Для секретного проникновения – слишком много фанфар.

Горе-лазутчик показался из туннеля.

– А, мистер Винж! Я думал, вы утонули как следует.

На самом деле Винж был в полубессознательном состоянии, лицо бледнее гипсовой маски. Ран от проволочного пистолета не видно. А, так это он мою куртку украл. Ткань полного давления была аккуратно и гладко расправлена, но правая рука повисла чуть вывернутой. Винж бережно прижимал к левому плечу Али. Он посмотрел на Нау, и, кажется, от ненависти стал чуть лучше понимать обстановку.

Но других лазутчиков в нижнем конце арсенала не было. И поиск Нау в каталоге закончился: три проволочных пистолета в ящике прямо за спиной! Нау с облегчением вздохнул и улыбнулся коробейнику.

– Вы хорошо сработали, мистер Винж. – Несколько секунд разницы, и Винж попал бы сюда первым, поставив настоящую засаду. Теперь же… обезоруженный, обезрученный и слабее котенка. А Томас стоит между ним и оружием. – У меня, к сожалению, нет времени на разговоры. Отодвиньтесь от Али, пожалуйста.

Он говорил мягко и вежливо, но не отрывал глаз от этой пары. Левая рука его потянулась открыть ящик с пистолетами. Может быть, спокойный стиль на Винжа подействует, и он подставится под верный выстрел.

– Томас!

У входа в арсенал стояла Чиви.

Нау только вытаращил глаза, не в силах ничего сказать, придумать или сделать. У нее текла кровь из носа, кружевное платье было разорвано и заляпано. Но она была жива. Наверное, расстыковка не сработала из-за люка катера. У катера люк заклинило, и не смог запереться люк шлюза – и как-то она прорвалась внутрь.

– Нас заперло, Томас. Замок оказался дефектным.

– Да, именно так! – Боль в голосе Томаса Нау была неподдельной. – Он захлопнулся, и я услышал продувку. Я… я был уверен, что ты погибла.

Чиви спустилась с потолка, направив тело Рея Кирета к ближайшему упору. Охранник, может, и жив, но явно сейчас бесполезен.

– Томас, мне так жаль! Я не смогла спасти Марли. – Она проплыла через зал, чтобы его обнять, но что-то было в этом жесте настороженное. – С кем ты разговариваешь? – Тут она увидела Винжа: – Эзр?

Наконец-то хоть чуть повезло: Винж был как раз такой, как надо. Куртка полного давления заляпана кровью Али, как фартук мясника. Из-за его спины врывались звуки разгромленного парка. И голос у коробейника хриплый и прерывистый.

– Мы взяли власть в лагере L1, Чиви. Кроме нескольких головорезов Нау, мы никого не тронули… – (И это он говорит, когда ее отец лежит окровавленный в его руках!) – Нау использует тебя, как делал всегда. Только на этот раз он собирается убить нас всех. Посмотри вокруг! Он ядерную ракету хочет пустить на нашу базу!

– Я…

Чиви осмотрелась, и Нау не понравилось то, что он увидел в ее глазах.

– Чиви! – сказал он. – Посмотри на меня! Против нас та же группа, что стояла за спиной Джимми Дьема.

– Это ты убил Джимми! – выкрикнул Винж.

Чиви вытерла кровоточащий нос тонкой тканью рукава. Какой-то миг она казалась очень юной и очень растерянной, такой же, как когда он первый раз ее взял. Она зацепилась ногой за стенной упор и повернулась к Нау, соображая. Как-то надо было выиграть время, всего несколько секунд.

– Чиви, подумай, кто это говорит!

Нау сделал жест в сторону Винжа и Али Лина. Это был страшный риск, манипуляция отчаяния. Но это помогло! Она действительно чуть отвернулась, отвела от него глаза. Он сунул руку в ящик, нащупывая рукоятку проволочного пистолета.

– Чиви, подумай, кто это говорит! – Нау сделал жест в сторону Винжа и Али Лина. Бедняжка Чиви действительно отвернулась. Эзр увидел, как за ее спиной улыбочка мелькнула по лицу Томаса Нау. – Ты знаешь Эзра. Он пытался убить твоего отца там, на Северной Лапе, он думал, что через Али доберется до меня. Будь у него нож, он бы уже резал твоего отца. Ты же знаешь, какой садист Эзр Винж. Ты помнишь, как он избил тебя, помнишь, как потом я тебя держал на руках.

Слова были предназначены Чиви, но били они Эзра, как тараны – страшная правда, перемешанная со смертельной ложью.

Чиви стояла недвижно, но в следующий миг кулаки ее сжались, плечи согнулись под страшным напряжением. У Эзра мелькнула мысль: «Сейчас Нау победит, и это из-за меня». Он усилием воли отодвинул серую завесу, обволакивающую сознание со всех сторон, ради еще последней попытки:

– Чиви, не ради меня. Ради всех остальных, ради твоей матери! Чиви, Нау лгал тебе многие годы. Каждый раз, когда ты узнавала правду, он промывал тебе мозги. Снова и снова, и ты никогда не могла вспомнить.

Узнавание и глубокий ужас залили лицо Чиви.

– На этот раз я не забуду.

Она повернулась как раз тогда, когда Нау вытаскивал что-то из ящика позади. Ее локоть въехал ему в грудь. Раздался хруст, как от обломанной ветки, Нау стукнулся спиной об ящик и отлетел прочь, в открытое пространство арсенала. Проволочный пистолет плыл за ним. Нау потянулся к оружию, но ему не хватило какого-то сантиметра, а опереться он мог только о воздух.

Чиви отошла от стены, выпрямилась и схватила пистолет. И направила дуло в голову предводителя.

Нау медленно кувыркался, выворачивая голову, чтобы не выпускать Чиви из виду. Он открыл рот, где всегда была такая убедительная ложь на каждый случай.

– Чиви, что ты… – начал он, но потом, наверное, увидел выражение ее лица. Надменность Нау, гладкая холодная надменность, которую Эзр наблюдал половину всей жизни, вдруг исчезла. И голос его стал шепотом: – Нет, нет…

Голова и плечи Чиви тряслись, но слова были тверды как камни.

– Я вспомнила.

Она отвела прицел от лица Нау, ниже пояса… и дала длинную очередь. Голос Нау сорвался на визг, прервавшийся, когда проволочный огонь обвил его тело и ударил в голову.

62

Сначала все было очень темно, потом появился свет, и она поплыла к нему вверх. Как меня зовут? И на волне ужаса быстро нахлынул ответ: Анне Рейнольт.

Память. Отступление в горы. Последние дни игры в прятки, когда балакрейские оккупанты находили все пещеры. Предатель, слишком поздно разоблаченный. Последние из ее людей гибнут при нападении с воздуха. Битва на склоне горы с наступающей балакрейской бронетехникой. Вонь горелой плоти в холодном утреннем воздухе, потом враги перестали стрелять. Ее взяли живой.

– Анне? – голос мягкий, заботливый. Голос палача, создающего настроение для еще более страшной пытки. – Анне?

Она открыла глаза. Балакрейское пыточное снаряжение заполняло все пространство, до границ периферийного зрения. Весь тот ужас, которого она ждала, только почему-то в невесомости. Они уже пятнадцать лет владеют нашими городами, зачем же тащить меня в космос?

Перед глазами появился допрашивающий. Черные волосы, типично балакрейская окраска кожи, старо-молодое лицо. Наверное, старший предводитель. Но на нем странная куртка с орнаментом, которого Анне никогда у предводителей не видела. И на лице у него выражение фальшивой заботы. Переигрывает, дурак. Он положил ей на колени букет мягких белых цветов, будто поднося дар. Цветы пахли теплом прошедшего лета. Должен быть способ умереть. Должен быть способ умереть. Руки ее были привязаны к креслу, конечно. Но если он подойдет чуть ближе, у нее есть зубы. Может быть, если он достаточно глуп…

Он протянул руку, нежно коснувшись ее плеча. Анне резко вывернулась и зубами выхватила из руки предводителя кусок мяса. Он отдернул руку, оставив в воздухе полоску плавающих красных капель. Но он не был таким дураком, чтобы убить ее на месте. Вместо этого он сердито посмотрел куда-то над стойками оборудования на кого-то, кого не было видно.

– Траг! Какого дьявола ты с ней сделал?

Послышался плаксивый голос, чем-то знакомый:

– Фам, я же тебя предупреждал, процедура трудная. Без ее указаний нельзя наверняка добиться… – Говоривший показался в поле зрения. Это был маленький нервный человечек в форме балакрейского техника. Глаза его расширились, когда он увидел в воздухе кровь. Взгляд, который он бросил на Анне, был приятно – и необъяснимо – полон страха. – Я только вот это могу сделать. Надо было подождать, пока вернется Бил… слушай, это может быть временная потеря памяти.

Старший вспыхнул гневом, но он тоже, кажется, испугался.

– Я просил де-фокусировку, а не эту чертову промывку мозгов!

Коротышка, Траг… Траг Силипан – отступил.

– Ты не волнуйся, я уверен, она оправится. Мы не трогали структур памяти, клянусь тебе. – Он бросил на нее еще один испуганный взгляд. – Может… не знаю, может быть, де-фокусировка прошла нормально, а это что-то вроде ауторепрессии. – Он подошел ближе, но все же далеко от ее рук и зубов и улыбнулся ей очень нервной улыбкой. – Шеф, вы меня помните? Траг Силипан? Мы вместе работали на Вахтах годами, а до того на Балакрее, у Алана Нау. Помните?