Падшие Болдаччи Дэвид
– Абсолютно никакой? – уточнил Декер.
– По словам соседей, никакой, – подтвердил Грин.
– А сами они не могут быть как-то во все это замешаны? Есть какие-то мысли? – поинтересовалась Джеймисон.
Ответила Лесситер:
– Элис Мартин – древняя старуха, всю жизнь в Бэронвилле. Так уж вышло, что я давно ее знаю – училкой у меня в воскресной школе была. Во втором доме живет Фред Росс, инвалид-колясочник. Третий к месту преступления ближе всего, но человек, который там живет, Дэн Бонд, – слепой. Я беседовала с Бондом, а мой напарник – с миссис Мартин. По-моему, обоих можно смело исключить из числа подозреваемых.
Декер обернулся и еще раз посмотрел на нее:
– На каком основании?
Лесситер заморгала:
– Но это же очевидно!
Амос бросил взгляд на Грина:
– Очевидных вещей при расследовании убийства не слишком-то много. Предположения, сделанные на основании короткой беседы, к ним явно не относятся.
Он обратил внимание, что Лесситер покраснела и скривилась, но продолжал гнуть свое:
– Хорошо, Дэн Бонд и Элис Мартин уже опрошены. А как же Фред Росс – почему и с ним до сих пор не побеседовали?
– Его на тот момент не было дома, – объяснил Грин. – Но мы его обязательно навестим.
– Есть мысли, как к тому парню могла попасть полицейская форма? – продолжал Декер.
– Пока что нет. Ни у кого из патрульных форма не пропадала, насколько нам известно.
– Может, на складе? – предположила Джеймисон.
– Проверяем, – буркнула Лесситер, которая, судя по виду, едва не лопалась от злости. – Мы тут тоже не вчера с дерева слезли, к вашему сведению.
Декер не обратил на это внимания и уже указывал на плечо мертвеца, найденного в подвале:
– А это что такое?
Медэксперт присмотрелся:
– Я уже отметил в отчете. Что-то тут было прилеплено, а потом снято.
– И что же это могло быть?
– Да что угодно. Болеутоляющий пластырь. Никотиновый пластырь. И так далее.
– Он курил? – спросила Джеймисон.
– Да, в легких есть изменения, характерные для курильщика. Думаю, что, если б ему было до сорока и он бросил бы курить, легкие вполне могли бы восстановиться.
– Пожалуй, теперь это уже не имеет значения, – заметил Грин.
Медэксперт продолжал:
– В случае с медицинским пластырем токсикология покажет, что это было. То есть если активные вещества по-прежнему в теле. Если его сняли очень давно, то вряд ли – лекарства достаточно быстро выводятся из организма.
Декер еще раз оглядел труп:
– А теперь главный вопрос. Вы уже определили время наступления смерти?
Медэксперт сразу пустился в объяснения:
– Когда я туда приехал, подвижность конечностей была ограниченна – типичное трупное окоченение. Я бы сказал, что к тому моменту смерть наступила порядка двадцати часов назад – может, даже больше, поскольку окоченение уже начало проходить. Позже скажу точнее.
– Внутриполостную температуру измеряли?
Тут эксперт впервые проявил признаки раздражения:
– Похоже, что у меня накрылась аппаратура. Дурацкие какие-то цифры получились.
– В смысле слишком низкие значения?
Врач был явно удивлен:
– Да, а откуда вам известно?
– Так что, даже без учета внутриполостной температуры ваш окончательный вердикт – двадцать часов или даже больше? Вы в этом уверены?
Поскольку Декер, похоже, пытался оспорить его заключение, медэксперт явно возмутился. Сухо ответил:
– Да, уверен. Оба были мертвы как минимум двадцать часов. А что?
– И вы уверены, что после смерти оба тела никак не перемещали?
Медэксперт бросил взгляд на оба трупа, потом на Декера:
– Ну да, вполне уверен. Да к чему это вы?
– По-моему, вам нужно либо срочно пройти упомянутые курсы повышения квалификации, либо выбрать направление работы, не связанное с судебной медициной.
Врач откровенно взорвался:
– Как прикажете все это понимать?
– По-моему, я достаточно ясно выразился. – Амос повернулся к Грину: – Ну так что, допускаете нас к расследованию? Работаем вместе?
Детектив с любопытством изучал его несколько секунд, после чего сказал:
– Будете держать нас в курсе абсолютно всего. Без всяких исключений.
– Заметано, – быстро ответил Декер.
– Как предлагаете все это организовать с практической точки зрения? – спросил Грин.
– Зона охвата довольно серьезная, так что лучше работать двумя парами. Доступ к месту преступления – у обоих.
Вмешалась Лесситер:
– Отлично, тогда я с вами, а ваша напарница работает с Марти.
Джеймисон это предложение явно удивило:
– Зачем? У вас своя команда, у нас – своя.
– Потому что так гораздо проще сводить информацию по обоим направлениям расследования, все будут одинаково в курсе, – объяснила Лесситер. – Никаких тебе длинных взаимных отчетов, ничего не придется по двадцать раз объяснять. Сэкономим и время, и нервы.
– Да, вроде разумно, – несколько растерянно проговорил Декер, за что Алекс наградила его довольно сердитым взглядом.
Как только они вышли из морга, Джеймисон сразу отвела Лесситер в сторонку.
– Просто для вашего сведения: работать с моим напарником – далеко не сахар.
– Поверьте, я уже и сама это заметила, – заверила детектив.
– Да нет, не думаю, что вы получили полную картину.
– Вообще-то Марти тоже отнюдь не ангел с крылышками. Но мы ведь из тех девочек, которые давно уже работают на территории мальчиков, так ведь? Вроде бы знаем уже, как тут управляться.
Это неожиданное замечание вызвало у Джеймисон невольную улыбку:
– По-моему, это первое ваше заявление, с которым я готова полностью согласиться.
– Будем надеяться, что потом у нас найдутся и другие точки соприкосновения.
Глава 8
Место преступления номер два.
По крайней мере, именно такую метку Декер сразу сделал у себя в голове.
Авторемонтная мастерская. Довольно неожиданное место для убийства. Впрочем, когда имеешь дело с убийством, то будь готов к любым неожиданностям.
Они с Лесситер вылезли из машины, светло-голубого четырехдверного «Приуса» – с пространством для ног напряженка, по крайней мере для такого долговязого верзилы, как Декер. Лесситер ездила на личном автомобиле и за собственные деньги – бюджет полицейского департамента средств на автомобили для детективов не предусматривал, как она успела сообщить ему по дороге.
Декер заметил:
– Просто к вашему сведению: пока мы сюда ехали, я заметил как минимум шесть случаев продажи наркотиков прямо на улице.
– Семь, – поправила его Лесситер. – Вы, должно быть, пропустили ту мамашу с малолетней девчонкой на заднем сиденье. Она как раз получала дозу от парня на последнем светофоре перед детским садиком.
– И вы просто проехали мимо? – изумился Декер.
– Если я буду тормозить возле каждого дилера, у меня не останется времени, чтобы поесть, поспать или сходить в туалет. Я случайно знаю эту тетку. Она сразу не употребляет. Ширнется потом, дома, когда муженек будет рядом. Он и за ней проследит, и за девчонкой.
– А что тут вообще за наркота в ходу?
– Обычно оксиконтин, фентанил[9]. А теперь еще и обычный героин, хотя фентанил гораздо сильнее.
– Наверное, здорово портит вам статистику.
– Ну да. Что только народ не делает, чтобы денег добыть на дозу… Лезет в дома к соседям – берут то, что можно быстро вдуть за наличные. Или сын тырит у матери деньги с карточки. Или бабуля ломает внучкину копилку. Как с ума посходили, каждый день что-нибудь в этом духе.
– А героин, наверное, так популярен, потому что идет где-то по полсотни «баков» за грамм, а действует дольше фентанила или оксиконтина. Сколько там сейчас просят за таблетку на улице, восемьдесят?
– Черт, да теперь эти «колеса» и не надо покупать на улице! Доставят на дом, как пиццу. Добыть хоть в обычной аптеке можно, хоть у бойскаутского вожатого. Каналов хватает, все-таки формально лекарство. Толкут их и нюхают или колются. Фентаниловые пластыри даже просто жуют – вместо того чтоб на себя лепить.
– Может, та отметина у парня как раз от такого пластыря…
Она кивнула:
– Не исключено. Статистика по передозам жуткая, на семьдесят процентов больше, чем в прошлом году. Последние десять случаев, которые мы расследовали, – все с людьми старше шестидесяти пяти. Кое-кто называет это «пенсия ржавого пояса»[10].
– Я-то ушел из полиции в Огайо еще до того, как началась вся эта опиоидная свистопляска, но мы уже тогда называли это «зомби-апокалипсис».
– Вот потому-то мы постоянно и таскаем с собой наркан[11].
– Передозников откачивать?
Лесситер снова кивнула:
– В городском совете у нас добрые самаритяне, издали такой закон, по которому ты можешь сообщить «Скорой», что у тебя передоз, и ничего тебе за это не будет – пусть ты даже такой наркоман, на котором пробы негде ставить. Та тетка в машине? У ее мужа дома тоже аптечка с нарканом. Наркологический центр стал бесплатно раздавать их всем желающим. Кто-то считает, что это просто потворство. Я же скажу, что пока мы в корне не разобрались с ситуацией, так лучше уж пусть люди просто остаются живы. У нас целая армия наркотов – и наркологическая больничка на двадцать коек. Скажите, это нормально? По-моему, городу давно уже они по барабану. Они не хотят тратить бюджетные доллары, которых у них все равно нет, на тех людей, которые, как они думают, вообще не заслуживают внимания. Они чего-то слышали про метадоновые центры и считают, что метадон выдают наркоманам только для того, чтобы те продолжали балдеть, а не для того, чтобы лечиться. Они не желают видеть вокруг себя «этих», но им и в голову не приходит, что «эти» в любой момент могут оказаться в их собственной семье, если вообще уже не оказались. Так что многие говорят: пусть себе дохнут, скатертью дорога.
– Но только не вы?
– Не тот у меня случай, чтобы оставаться в стороне, Декер. Так что да, я не могу сказать такого живому человеку.
– Что-то в семье? – осторожно поинтересовался он.
– Замнем эту тему, – отрезала Лесситер.
Когда они подошли к дверям автосервиса, Декер сказал:
– Раз уж миссис Мартин преподавала у вас в воскресной школе, то, насколько я понимаю, здесь вы и выросли?
– Да, здесь. Хотя универ закончила в Филли[12]. Степень по уголовному праву в Темпл. Потом вернулась сюда, поступила на службу в полицию, четыре года отработала на улице, сдала экзамены, получила сержанта, теперь вот детектив.
– Довольно быстрая карьера.
– Да уж, пришлось попотеть.
– Не сомневаюсь. Парням на вашем месте наверняка было бы попроще.
– Какое тонкое замечание, Декер!
– Вы эту мастерскую закрыли после убийства или она сама закрылась?
– Парень, который ею владел, выиграл шестьсот тысяч в государственную лотерею и свалил отсюда на радостях.
– Есть ключ?
Она залезла в карман, отперла дверь.
За ней обнаружилась небольшая приемная, за которой сквозь стеклянную перегородку с дверью виднелись автомобильные подъемники.
– Так, давайте по порядку.
– Поступил вызов о вероятном взломе. Приехали патрульные. Обнаружили тела.
– А от кого вызов?
– Не представились. Мы пробовали отследить звонок, но ничего не вышло.
– Довольно необычно, большинство людей не используют неотслеживаемые телефоны. А где нашли тела?
Лесситер провела его в ремзону с подъемниками.
– Убитый номер один был обнаружен в смотровой яме вот под этим подъемником. – Для верности показала рукой.
– Причина смерти?
– Огнестрельное в голову – тут и без эксперта все было ясно.
– Кто такой?
– Майкл Свенсон. Чернокожий, чуть за тридцать. Мелкий уличный наркодилер. Толкать еще в школе начал. Уже арестовывался по мелочам. Отсидел два небольших срока в местной тюрьме. Так, ничего серьезного. Последний известный адрес – квартира на окраине города. Райончик еще тот.
– Второе тело?
Она подвела его к чему-то вроде небольшого подъемного крана, при помощи которого из машин вытаскивали моторы.
– Вот здесь он и был. Обмотан цепями и подвешен на крюк.
– Причина смерти?
– Такая же, что и у Свенсона. Только на лбу у него была отметина.
– Что еще за отметина?
– Готовы услышать?
– Думаю, что да.
– В виде пламени, только перевернутого вверх ногами.
– В смысле в виде факела? Это символ греческого бога смерти, Танатоса.
У Лесситер отвисла челюсть:
– И откуда же у вас такие познания?
– Читал как-то в одной книге. С картинками. И кто это был?
– Брэдли Коста. Белый, тридцати пяти лет. Совсем недавно сюда перевелся. Работал в госбанке Бэронвилла. Старший вице-президент.
– Неплохая должность для такого возраста.
– Он с Уолл-стрит, опыта не занимать. Таких типов на каждом шагу не встретишь. Как его описывают, очень хваткий парень, настоящий делец.
– Как-то связан со Свенсоном?
– Насколько можно судить, никак. Разве что мог у него покупать. Далеко не первый случай, когда банкир сидит на наркоте. С учетом специальности Косты, на ум больше приходит отмывание денег или еще какие-то финансовые аферы. Но в этой области мы тоже особо не продвинулись. А потом, не думаю, что Свенсон наживал столько наличных, чтобы их требовалось отмывать.
– И все же оба расстались с жизнью в одном и том же месте, – заметил Декер, озираясь по сторонам. – Как они сюда попали?
– Непонятно. Семьи у Косты не было, о пропаже заявил его босс в банке. Об исчезновении Свенсона никто не заявлял. Полагаю, что он вращался в таких кругах, где и полагается время от времени исчезать из виду. Явно не в нормальном человеческом обществе.
– В нормальном обществе в старом смысле слова, – поправил ее Декер.
– Верно.
– Еще что-нибудь полезное обнаружилось?
– Отпечатков нет. Пустых гильз – тоже. Никаких окурков со следами ДНК. Только кровь, принадлежащая убитым.
– И вы уверены, что их убили именно здесь?
– Судя по расположению брызг крови – да. И, по словам медэксперта, количество крови вполне соответствует полученным огнестрельным ранениям.
– А эксперт тот же, с которым мы сегодня общались?
– Да, Чарли Дункан. А что?
Декер не ответил.
– Кстати, – добавила она, – что вы имели в виду, когда сказали, что ему нужно либо идти на курсы, либо не заниматься судебной медициной? Думаете, он ошибся со временем смерти?
– Я знаю, что он пропустил две серьезные нестыковки. – Декер повернулся к ней лицом. – Но и вы с вашим напарником тоже их не заметили.
– Например? – вскинулась она.
– Если после смерти в сыром подвале прошло более двадцати часов, а окоченение в максимальной стадии, то на теле по-любому не может быть всего пара-тройка мух и несколько неразвившихся яиц. Мухи определяют местонахождение мертвого тела и слетаются к нему всего через несколько минут после смерти. На повешенном никаких мух я не видел. На том, что лежал в подвале, мухи были, но в совсем небольшом количестве. Одна муха может отложить до двухсот яиц, и в срок от восьми до двадцати четырех часов эти яйца превращаются в личинок. Вот это я и имел в виду, когда сказал тому патрульному, который первым появился на месте преступления: кое-что с точки зрения судебной медицины там совершенно невероятно. Труп полностью окоченел, а паразитов кот наплакал? И ни одной личинки, только свежеотложенные яйца? Ваш медэксперт должен был с ходу это просечь. Но он полностью сосредоточился на одном только окоченении, не обращая внимания на насекомых, а также на такие факторы, как почти полное отсутствие разложения и внутриполостная температура. Решил, что у него просто термометр забарахлил, не копнул глубже, не стал выяснять, почему тело практически ледяное, почему оно явно холоднее окружающей среды. Грамотный медэксперт рассматривал бы всю картину целиком. Одно всегда тянет за собой что-то другое. Если упрешься только в какую-то частность, не анализируя взаимосвязей, то так и будешь топтаться на месте, а преступник уйдет восвояси.
Последнее замечание Лесситер явно задело.
– Так-так, – протянула она. – Понимаю, к чему вы клоните. Но оба тела-то были обнаружены не во дворе, а внутри дома. Есть разница, если говорить о мухах?
– В данном случае не особо существенная. Вы просто не представляете, в какие потаенные места они способны пролезть. А здесь у нас целый пустой дом с нештукатуреным подвалом, в котором наверняка полно всяких трещин и щелей. Вы уж мне поверьте: если б тело пролежало там больше двадцати часов, мухи до него давно добрались бы.
– А в чем же вторая нестыковка?
– Гипостаз, или трупные пятна. Как только сердце перестает перекачивать кровь и начинается процесс разложения внутренних органов, стенки кровеносных сосудов становятся пористыми – кровь начинает подчиняться только силе тяготения и стекает в самую нижнюю точку. Если говорить о повешенном, то кровь должна собраться у него в кончиках пальцев, мочках ушей и ногах. У него может даже наступить посмертная эрекция.
– Что? Эрекция? У мертвеца?
– Потому что после смерти в вертикальном положении кровь стекает и в пах. Это все равно что воздушный шарик водой наполнить. Кровь больше не циркулирует, так что обратного хода ей оттуда нет. В морге я осмотрел тело повешенного – трупные пятна у него на спине. Это означает, что умер он не от того, что его вздернули на веревке, оставив висеть на ней двадцать часов.
– Получается, что убили его в каком-то другом месте, а потом привезли в этот дом?
Декер кивнул.
– Ваш медэксперт и словом не упомянул про эту нестыковку с трупными пятнами. Либо он просто не в курсе того, что я только что сказал, либо халатно подошел к делу.
– Придется мне вернуться и еще раз вместе с ним всё проверить.
– Желаю удачи. Кстати, почему их убили именно тут?
– Вокруг никого. Есть ямы. Есть кран, если хочешь кого-то подвесить.
– Вообще-то я ставил вопрос шире.
– В смысле?
– Почему именно в Бэронвилле?
Глава 9
Два человека застрелены из гладкоствольного оружия прямо за обеденным столом.
Именно это Грин только что сообщил Джеймисон.
В чистом виде последняя трапеза.
Дом, в который приехали полицейские, оказался едва ли не полной копией того, в котором они вчера нашли два трупа.
– В жизни такой жути не видел, – сказал Грин, пожевывая резинку. – Сидишь себе спокойно, и тут – бах! По словам медэксперта, оба умерли мгновенно. Дробовик на близком расстоянии – страшная штука.
– Убитые здесь и жили?
– Судя по всему, нет. По крайней мере, на законном основании. Этот дом тоже принадлежит банку, как и тот, вчерашний.
– Есть между этими двумя какая-то связь?
Грин сверился с записной книжкой:
– Похоже, что нет. Совершенно отдельные жизненные пути. Никаких пересечений.
– Давайте подробней.
– Джойс Тэннер – белая, пятьдесят три года. Работала в одном из магазинов «Джей-Си Пенни»[13], пока эта сеть не закрылась. На момент смерти безработная. Разведенка, детей нет. Ее бывший давно уже уехал из этих краев. По-прежнему пытаемся его разыскать, хотя подозревать его в причастности к убийству нет никаких оснований. Тоби Бэббот – тоже белый, сорока лет, на инвалидности из-за производственной травмы.
– У Бэббота есть какие-то родственники?
– Не женат, детей нет, насколько удалось выяснить.
– И оба из Бэронвилла?
– Нет. Бэббот из Питтсбурга, около шести лет назад переехал. Работал на фабрике по производству кондиционеров. Фабрика закрылась. Перебивался случайными заработками.
– А Тэннер?
– Ее родители погибли в автомобильной аварии в Коннектикуте. Ее тетя с дядей перебрались сюда на жительство лет сорок назад, взяли ее с собой. Вырастили, а потом сами умерли. По естественным причинам, – добавил он.
– Есть какие-то мысли, как эта пара здесь оказалась?
– Нет. После того как их обнаружили, мы провели подомовой обход. Но, сами же видели, народу тут кот наплакал. Короче, ни одной зацепки.
– Они ужинали, когда все это случилось?
– Нет. Похоже, что их просто усадили за стол, а потом застрелили.
– Что еще в этом убийстве любопытного? – спросила Джеймисон.
Грин указал на стену, на которой еще оставались кровавые брызги.
– Убийца написал здесь кое-что маркером. Мы это срезали и сохранили как улику.
– И что же?
– Стих из Библии.
– Какой именно?
– Не из особо известных. Лично я – верующий, методист, каждое воскресенье в церковь хожу, но и то пришлось поискать.
Грин опустил взгляд на записную книжку, полистал:
– «Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым. Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо»[14].
Читать бесплатно другие книги:
