Песни сирен Макдермид Вэл

Кэрол сидела за обеденным столом, уперевшись подбородком в кулак, а другой рукой почесывала живот Нельсону.

— Как думаешь, дружок? Просто очередной лживый негодяй или как?

Прррт, — ответил кот, возвысив голос до ультразвука, но так и не открыв глаз.

— Так и знала, что ты это скажешь. Согласна, я умею их подцеплять, — вздохнула Кэрол. — Ты прав, нужно было держаться на расстоянии. Вот что бывает, когда задаешь темп. Получаешь удары. Хотя обычно они не появляются с левой стороны поля. По крайней мере теперь я знаю, почему он все время пятился. Лучше покончить с ним, котик. Жизнь достаточно сложна, нечего играть вторую скрипку.

Мррр, — согласился Нельсон.

— Он, наверное, думает, что мое серое вещество не работает. Поверить, что совершенно незнакомая женщина оставляет такие сообщения на автоответчике.

Роурр, — пожаловался Нельсон, перекатываясь на спину и колотя лапами по ее пальцам.

— Ладно, значит, ты тоже полагаешь, что это смешно. Но этот человек — психолог. Если он решил придумать объяснение своей лжи, мог бы сделать это поправдоподобнее, а не прибегать к смешным телефонным звонкам. Ему всего-то и нужно было сказать, что это кто-то, с кем он покончил и кто не смирился с этим. — Кэрол потерла глаза, чтобы отогнать сон, зевнула и вяло поднялась.

Дверь в кладовку, которую Майкл использовал как кабинет, открылась, и ее брат показался в дверях.

— Мне показалось, что я слышу голоса. Могла бы поговорить со мной. Я по крайней мере ответил бы тебе.

Кэрол устало улыбнулась.

— Нельсон и отвечает. Он не виноват, что мы не говорим по-кошачьи. Мне не хотелось мешать тебе, я видела, что ты работаешь.

Майкл пошел к бару и плеснул себе шотландского виски.

— Я просто тестировал игру, пытался определить, каких глюков мы насажали. Немного. Как прошел день?

— Не спрашивай. Нас перевели на улицу Скарджилл. Это просто дыра. Представь себе, что ты вернулся в прошлое и делаешь расчеты на счетах — вот тебе и картина моей теперешней рабочей обстановки. Атмосфера дрянная, и винят в этом Тони Хилла. А в остальном все просто очаровательно. — И Кэрол, по примеру брата, налила себе виски.

— Хочешь поговорить об этом? — спросил он присев на ручку диванчика.

— Спасибо, не стоит. — Кэрол одним глотком проглотила виски, передернулась от крепкого алкоголя и сказала: — Кстати, я принесла тебе пачку картинок. Как скоро сможешь глянуть?

— Я выпросил немного компьютерного времени завтра вечером. Это для тебя?

Кэрол обняла брата.

— Спасибо, братик.

— Всегда пожалуйста, — сказал он, обнимая сестру. — Ты знаешь, как я люблю сложные задачи.

— Я иду спать, — объявила она. — День выдался слишком долгий.

Едва Кэрол выключила свет, как почувствовала знакомый шмяк — Нельсон приземлился в ногах кровати. Тепло его тела у нее на ногах действовало успокоительно, хотя оно и не могло заменить человека, которого она так хотела сегодня вечером. Как только голова ее коснулась подушки, сон мгновенно исчез. Усталость никуда не делась, но мысли метались галопом. Прошу тебя, Господи, пусть завтра к трем часам неловкость между ней и Тони исчезнет. Она не забудет укол унижения, но она взрослый человек и профессионал и знает теперь, что он «закрыт для посещений». Она больше не поставит его в трудное положение: раз ему известно, что она знает, возможно, он сумеет расслабиться. Во всяком случае, работа над профилем создаст нейтральную обстановку. Ей не терпится посмотреть, что у него получилось.

На другом конце спящего города Тони тоже лежал в постели, глядя в потолок, рисуя воображаемую карту дорог на щелях вокруг лепной розетки. Он знал, что нет смысла выключать лампу у кровати. Сон будет бежать от него и в темноте, он начнет чувствовать, как над ним медленно смыкается удушье от клаустрофобии. Пересчитывание овец никогда не привлекало его, длительные ночные бдения начались, когда Тони Хилл стал своим собственным врачом.

— Почему ты позвонила сегодня вечером? — бормотал он. — Мне ведь нравится Кэрол Джордан. Я знаю, я не хочу, чтобы она была в моей жизни, но и причинить ей боль я тоже не хотел. Услышать на автоответчике, как ты меня обхаживаешь, — да это, наверное, подействовало на нее хуже пощечины, после того как я сказал, что у меня никого нет.

Сторонний наблюдатель сказал бы, что мы почти не знаем друг друга и я слишком остро реагирую на то, что случилось сегодня ночью. Но сторонний наблюдатель не понимает связи, близости, которая возникает из ниоткуда, когда вы работаете вместе над розыском преступника и часы отсчитывают время жизни следующей жертвы.

Он вздохнул. Слава богу, он хоть не выдал в запальчивости того, что убедило бы Кэрол в его правдивости, тайну, которую он так тщательно запер в душе. Что он там говорит своим пациентам? «Выпустите это из себя. Не важно, что это такое, сказать — значит сделать первый шаг к тому, чтобы отогнать боль».

— Что за куча дерьма, — с горечью сказал он. — Это просто трюк из мешка, законно удовлетворяющий жгучее любопытство, дающий волю извращенным умам всяких чурбанов, которых фантазия заставляет совершать поступки в антиобщественной форме. Ну, сказал бы я Кэрол правду, сказал бы все, как есть, но ведь моя боль никуда бы не делась. Это только заставило бы меня еще сильнее чувствовать себя никому не нужной подделкой. Хорошо старикам быть импотентами. Мужчина в моем возрасте, у которого не стоит, становится предметом насмешек.

Зазвонил телефон, и он вздрогнул. Повернулся, нашарил трубку.

— Алло? — ответил он вялым голосом.

— Энтони, наконец-то. Ах, как я по тебе соскучилась!

Гневный порыв, охвативший его при звуках этого ленивого хриплого голоса, исчез, едва вспыхнув. Какой смысл злиться на нее? Она не проблема. Он — да.

— Я получил твое сообщение, — сказал он, сдаваясь. Не она вызвала неловкость с Кэрол; никаких оснований для неловкости вообще не было бы, не будь он жалким псевдомужиком. Нет смысла даже думать об отношениях с симпатичной, нормальной женщиной. Он профукал бы все с Кэрол, как это всегда случалось с женщинами, едва только они становились близки. Лучшее, на что он может надеяться, — секс по телефону. По крайней мере тут возникает своего рода равенство, это позволяет мужчинам подделывать не только оргазм, но и эрекцию.

Анжелика фыркнула.

— Мне кажется, я оставила тебе кое-что симпатичное дома. Надеюсь, ты не очень устал, чтобы малость поразвлечься.

— Я никогда не бываю слишком усталым для тех развлечений, которые предлагаешь ты, — ответил Тони, проглотив отвращение к себе, грозившее захлестнуть его. Думай об этом, как о лечении, приказал он себе; снова лег и позволил голосу течь над собой. Рука его скользнула вниз, к промежности.

Уборщицы сплетничали у лифта, когда Пенни Берджесс вышла на третьем этаже офиса редакции «Брэдфилд Ивнинг Сентинел Таймс». Она вошла в отдел новостей и включила на ходу свет, что-то напевая под нос. Бросила сумку на стол, где стоял ее компьютер, и включила его. Нажала на кнопки, войдя в базу данных библиотеки, и вызвала «поиск». Ей предложили пять опций: 1. Субъект, 2. Имя, 3. By-line, 4. Дата, 5. Фото. Пенни нажала на клавишу с цифрой 2. В поле «имя» она набрала «Тони», а в меню «обращение» отметила «доктор». Потом откинулась на спинку и подождала, пока компьютер сортировал гигабайты информации сложенные в его огромной памяти. Пенни вскрыла пачку и вынула свою первую в этот день сигарету. Она успела сделать только две затяжки, когда на экране появилась надпись «найдено (6)».

Пенни выбрала все шесть и вывела их на экран. Они появились в обратном порядке дат. Первый был двухмесячной давности — вырезка из «Сентинел Таймс». Она была написана одним из новых репортеров. Пенни читала ее в свое время, но совершенно забыла о ней. Прочтя текст, Пенни тихо присвистнула.

Внутри сознания убийцы

Человек, которого Министерство внутренних дел выбрало на роль наконечника копья в охоте на серийного убийцу, говорил вчера о последних убийствах, которые ужаснули городское сообщество геев.

Судебный психиатр Тони Хилл в течение года занимается важными исследованиями, финансируемыми правительством. Эти исследования приведут к формированию специального отделения полиции, которое будет заниматься созданием психологического профиля преступника, как это делают в ФБР (sic — «Молчание ягнят»!).

Доктор Хилл, 34 года, был в последнее время главным клиническим психологом в Блейтерс-хоспитал, предельно засекреченном психиатрическом отделении, где содержатся самые опасные преступники-сумасшедшие, в том числе серийный убийца Дэвид Харни и серийный убийца Кейт Поунд, «псих с автотрассы».

Вот что заявил доктор Хилл:

— Меня не приглашали в полицию давать советы ни по одному из этих дел, так что я знаю о них не больше, чем ваши читатели.

Либо доктор Хилл лгал ее коллегам, либо его официальное участие в расследовании началось после этого интервью. В любом случае Пенни знает, как его использовать, чтобы понравиться редактору. Она может теперь придумать заголовок типа: «Полиция следует лучшему примеру в охоте за убийцей». Пенни быстро пробежала текст до конца. Там не было сказано ничего такого, чего бы она уже не знала, хотя ее заинтересовали размышления доктора Хилла о том, что несоответствие физических увечий третьей жертвы ранам, нанесенным первым двум погибшим, должно означать, что по городу ходят двое убийц. Эта его идея, кажется, канула в небытие. Об этом нужно будет спросить у Кевина в следующий раз, когда ей удастся поймать его на другом конце провода.

Следующая вырезка была из «Гардиан», в ней сообщалось об учреждении Министерством внутренних дел государственного спецподразделения полиции для борьбы с серийными преступлениями. Разработка проекта поручена Брэдфилдскому университету. Эта статья дала Пенни больше информации о докторе Хилле, и она записала кое-что о его работе в свой блокнот. Он не марионетка, этот парень. С ним ей придется обращаться осторожно. Она постучала ручкой по зубам и спросила себя, почему «Сентинел Таймз» не поместила статью об этом проекте с характеристикой доктора Хилла. Может, они попытались, но им дали от ворот поворот. Нужно будет выяснить у коллег.

Две следующие вырезки были из центральной бульварной газетки, — рассказы о серийных убийцах с продолжением, приуроченные к широкому показу «Молчания ягнят». Доктор Хилл цитировался в обеих статьях, говоря в общих чертах о работе создателя психологических профилей.

Две последние вырезки сообщали об одном из наиболее известных пациентов доктора Кейте Поунде, так называемом «психе с автотрассы». Поунд похитил пятерых женщин с территории сервиса на автостраде, жестоко изнасиловал и убил. Ко времени суда над ним были найдены только два тела. Но после лечения у доктора Хилла Поунд сообщил, где спрятал остальные трупы. Родственники одной из жертв провозгласили доктора Хилла кудесником. В одной из статей была сделана попытка дать характеристику доктору Хиллу, но у них оказалось слишком мало информации. Как обычно, это не помешало автору сделать хороший материал.

Тони Хилл никогда не был женат, предан своей работе. Бывший его коллега сказал: «Тони — трудоголик. Он женат на своей работе.

Он живет желанием понять, что движет его пациентами. В стране, вероятно, нет второго такого психолога, который обладал бы способностью влезать в их извращенные мозги и выяснять, что заставляет их делать то, что они делают.

Иногда я думаю, что ему легче установить личный контакт с серийным убийцей, чем с обычным пациентом».

Отшельник доктор Хилл живет один и известен тем, что мало общается с коллегами. Кроме изучения сознания серийных убийц его единственное хобби, очевидно, состоит в прогулках по горам. По выходным дням он регулярно выезжает к озерам Йоркширских долин и бродит по горам.

— Ну и смехота, — сказала вслух Пенни, добавляя что-то к своим записям в блокноте.

Потом она вернулась в главное меню, где выбрала 5-ю опцию, чтобы найти изображение Тони. В базе данных оказалась всего одна картина. Пенни уставилась на лицо, которое появилось на экране.

— Вот это да! — воскликнула она.

Она видела его всего один раз, но теперь она знает, кого закадрила Кэрол Джордан.

Пенни откинулась на спинку стула, с наслаждением закуривая третью сигарету, и заметила, что отдел начинает заполняться народом. Один короткий телефонный звонок, и она позволит себе перекусить в буфете. Протянув руку к телефону, она набрала домашний номер Кевина Мэттьюза. После второго гудка он поднял трубку.

— Инспектор-детектив Мэттьюз, — послышалось сонное бормотанье.

— Привет, Кев, это Пенни, — сказала она, наслаждаясь ошеломленным молчанием. — Прости, что беспокою тебя дома, но я подумала, так ты скорее ответишь на мои вопросы.

— Ч-что? — запинаясь, спросил он. Потом послышалось приглушенное: — Угу, с работы. Иди спать, дорогая.

— Как давно доктор Хилл состоит в группе?

— Откуда тебе это известно? Черт, это ведь держится в строгой тайне! — взорвался он, причем волнение быстро переросло в возмущение.

— Тс-с, Кев, она никогда не уснет, если ты будешь так орать. Не важно, откуда я узнала, скажи спасибо, что можешь, положа руку на сердце, отрицать, что это исходит от тебя. Так как давно, Кев?

Он откашлялся.

— Всего пару дней.

— Это идея Брендона?

— Да. Дело в том, что я действительно не могу говорить. Это строго засекречено.

— Он составляет психологический профиль, верно?

— А ты как думаешь?

— Работает с Кэрол Джордан? Синеглазая девочка Брендона участвует в этом, да?

— Она связной. Слушай, мне нужно идти. Поговорим позже, ладно? — Кевин попытался придать угрожающие интонации, но из этого ничего не вышло.

Пении улыбнулась и медленно выдохнула дым.

— Спасибо, Кев. За мной нечто очень особенное. — Она положила трубку, очистила экран и открыла файл своего текста.

«Эксклюзив. Пенни Берджесс», — набрала она. Черт с ним, с завтраком. У нее есть занятие поинтересней.

В половине девятого Тони снова сидел перед экраном. Вместо угрызений совести, которых психолог ожидал от себя после эротической встречи, он чувствовал себя освеженным. Он позволил себе утолить свою страсть с Анжеликой, и это освободило и расслабило его. Как бы удивительно это ни выглядело при данных обстоятельствах, он действительно возбудился в словесной эротической игре — неистовой и яркой. Ему не удалось довести эрекцию до оргазма, но, поскольку свидетелей неудачи не было, это не имело значения. Может быть, еще несколько звонков Анжелики — и он навсегда перестанет впадать в унизительную панику.

Но не за работой. Теперь ему нужен полный покой. Он уже велел секретарше ни с кем его не соединять и отключил прямую линию. Никто и ничто не прервет течение его мыслей. Чувство удовлетворения не оставляло его, пока он вчитывался в написанное накануне. Теперь он был готов высказаться определенно и сделать письменное заключение. Тони налил себе чашку кофе из термоса и глубоко вздохнул.

Мы имеем дело с серийным убийцей, который без сомнения, будет убивать и дальше, если его не схватят. Следующее убийство произойдет в ночь восьмого понедельника, считая со дня смерти Дэмьена Коннолли, если только какой-либо спусковой механизм не ускорит дела. Толкнуть его за черту может некое катастрофическое событие, например потеря предмета, оживляющего фантазии. Если он пользуется видео, то утраченные или испорченные записи могут заставить его утратить контроль над собой. Другой вероятный сценарий: невиновного обвинят в этих убийствах. Это может так оскорбить его самомнение, что он совершит следующее преступление вне графика.

Я полагаю, он, скорее всего, уже выбрал следующую жертву и изучает ее передвижения и образ жизни. Есть вероятность, что избранная жертва — мужчина, известный в сообществе геев. Это в любом случае будет человек, открыто ведущий гетеросексуальный образ жизни.

Факт, что последней жертвой был офицер полиции, вызывает тревогу. Очень возможно, что это намеренный выбор, а не случайность и не совпадение. Убийца шлет сообщение расследованию. Он требует, чтобы мы обратили на него внимание, отнеслись к нему серьезно. Он также заявляет нам, что он — лучший; он может поймать нас, мы его — нет. Существует теория, что таким поведением преступник предлагает нам поймать его, но я не думаю, что в данном случае происходит именно это.

Возможно, следующим его объектом также окажется офицер полиции, возможно, один из тех, кто ведет расследование. Само по себе участие в расследовании не станет достаточным мотивом, объект должен также соответствовать критериям убийцы, чтобы он получил полное удовлетворение. Я бы очень рекомендовал всем полицейским, которые подходят под характеристики жертвы, быть особенно осторожными в любое время, обращать внимание на любое подозрительное транспортное средство, стоящее у их домов, проверять, не следят ли за ними по дороге на работу, с работы или когда они куда-то выходят из дому.

Слежка и подготовка служат двум главным целям убийцы: так он отсекает возможные неожиданности, когда собирается наконец совершить убийство, а также питает его фантазию, и это самый важный фактор в жизни этого убийцы.

Наш убийца, вероятно, белый, мужчина, в возрасте от 25 до 35 лет. Рост по меньшей мере 5 футов 10 дюймов, хорошо развитая мускулатура, очень крепкий торс. Несмотря на это, внешность у него, скорее всего, более чем рядовая. Он может заниматься в гимнастическом зале, но, если это ему по средствам, предпочтет пользоваться собственным оборудованием в уединении своего дома. Он правша.

Он не выглядит как громила. Облик у него самый что ни на есть средний. Он ведет себя так, чтобы не вызывать подозрений. Он относится к тем типам, на которых никогда не задержится ваше внимание, и, конечно, его не заподозрят в том, что он совершил несколько убийств. У него могут быть татуировки или шрамы, нанесенные собственноручно, но скорее всего в тех местах, где их никто не видит.

Он хорошо знает Брэдфилд, в отличие от Темпл-Филдз, что позволяет предположить в нем человека, живущего и, вероятно, работающего в городе. Я не думаю, что он приезжает сюда от случая к случаю, и это не бывший житель нашего города, который приезжает сюда, чтобы убивать. Нет никаких явных признаков системы в расположении домов или местах работы его жертв, за исключением того, что все они жили в относительной близости к трамвайной линии. Дом первой жертвы предположительно находится ближе всех к месту, где живет и работает убийца. Глядя на общий фон и образ жизни жертв и исходя из принципа, что убийца склонен выбирать из знакомого окружения, я бы предположил, что он живет в доме, находящемся в его частном владении, а не в наемном; скорее в особняке, чем в квартире, на окраине среди частных домов, подобных домам его жертв. Дома жертв, вероятно, дороже, чем дом убийцы, они — люди, к которым он, в определенном смысле, тяготеет.

Его умственное развитие, вероятно, выше среднего уровня, хотя я не утверждаю, что у него есть университетская степень. Его школьная характеристика, вероятно, очень пестрая, плохая посещаемость, разные оценки. Он никогда не будет жить соответственно своему потенциалу или ожиданиям, возлагаемым на него другими людьми. Большинство серийных убийц имеют плохие характеристики по месту работы, постоянно меняют места, причем чаще всего их увольняют. Но этот человек проявляет необычный уровень самоконтроля, совершая свои убийства, поэтому я рискну предположить, что он способен удержаться на постоянной работе, возможно, даже там, где требуется проявлять ответственность и умение планировать на будущее. Однако я не думаю, что при его работе требуются многочисленные контакты с другими людьми, поскольку у него возможны проблемы в общении. Его жертвы — все «белые воротнички», за исключением «выпадающего из круга» Дэмьена Коннолли, следовательно, в его окружении работают люди — такого же типа. Я не удивился бы, узнав, что он работает в области, относящейся к технологии, возможно с компьютерами. Это сфера деятельности, где можно иметь хорошую работу, не обладая должными навыками человеческого общения. Люди, не умеющие контактировать с другими, принимаются и приемлемы в фантастическом мире программной инженерии, более того, их часто высоко ценят, поскольку заменить их трудно. Сомневаюсь, что наш убийца является в мире программирования творческой личностью, но я не удивлюсь, если он окажется системным менеджером или специалистом по тестированию программ. Он, вероятно, не очень ладит со своими боссами, поскольку склонен к неподчинению и любит спорить.

Он принадлежит к среднему классу в том, что касается его работы, как и в своих стремлениях, манере одеваться и домашней обстановке, хотя происходить может и из рабочего класса. У него умелые руки, но я склонен считать, что он работает не там где требуется делать что-то руками, хотя бы из-за высокого уровня планирования, требующегося для его убийств.

Социально он чувствует себя в изоляции. Он необязательно одинок, но у него нет связей с людьми. Он чувствует себя посторонним. Он, вероятно достиг необычных социальных умений, но его поведение каким-то образом всегда задевает неверную струну. Он из тех, кто смеется слишком громко, из тех, кто думает, что шутит, тогда как на самом деле глубоко обижает, из тех, кто иногда кажется погруженным в свои мечты. Он из тех, у кого нет настоящих друзей, кто способен присоединиться к группе, но никогда не образует пары, в особенности с одним приятелем. Он плохо разбирается в своих социальных неудачах. Он предпочитает оставаться наедине со своими фантазиями, потому что в то время, как другие втянуты в жизнь общества, он не может полностью контролировать то, что происходит вокруг.

Очень возможно, что он живет не один. Если он живет с кем-то, это скорее женщина, чем мужчина. Потому что сексуально его влечет к мужчинам, и он не может принять этого, он ни при каких обстоятельствах не станет жить с мужчиной, даже в платонических отношениях. Его отношения с женщиной вполне могут носить сексуальный характер, но при этом он не будет любовником страстным или удачливым. Его поведение едва ли будет адекватным, и у него могут быть затруднения с достижением и/или поддержанием эрекции. Однако он не импотент во время преступлений и почти наверняка способен завершить половой акт с жертвой.

Тони остановился и посмотрел в окно. Иногда он чувствовал себя как курица и яйцо одновременно. Сопереживал ли он своим пациентам потому, что тоже испытывал отчаяние и возмущение из-за импотенции, или его половые проблемы усиливались, позволяя делать свою работу все лучше? Имеет ли это значение? — нетерпеливо спросил он себя. Он провел рукой по волосам и снова устремил сосредоточенный взгляд на экран.

Если он живет с какой-то женщиной, она почти наверняка не подозревает, что ее партнер — убийца. Поэтому вполне вероятно, что первым ее побуждением будет обеспечить ему алиби, поскольку в глубине души она уверена, что это никак не может быть он. Значит, всякий подозреваемый, единственное алиби которого может засвидетельствовать только его подруга или жена, не должен быть освобожден только на этом основании.

Он мобилен, имеет свою машину, которая находится в хорошем состоянии (см. выше). А по ночам в понедельник он свободен и может бродить без помех, свободный от всех обязательств.

Это высокоструктурированная личность, монстр самообладания. Он из тех, кто вскипает потому, что его девушка забыла купить его любимые хлебцы. Он считает, что он всегда прав; он думает, что, совершая свои преступления, просто-напросто делает то, чего хочется всем, только у них не хватает на это духу. Он всегда готов к драке и чувствует, что весь мир в заговоре против него: ну действительно если он такой умный и талантливый, почему не заведует компанией, а занят какой-то дурацкой работой? Право же, если он такой очаровательный, почему не появляется в обществе супермодели? Ответ: мир задумал затоптать его. Его взгляд на мир — это эгоцентрический взгляд испорченного ребенка, и он понятия не имеет, какое впечатление на других производит его поведение. Он видит одно — как происходящее действует на него.

Он упорно предается фантазиям и мечтам. Его фантазии тщательно выстроены и кажутся ему более важными, чем реальность. Его фантастический мир — это место, куда он удаляется от необходимости делать выбор, а также когда сталкивается с какой-либо неудачей или препятствием в своей повседневной жизни. Эти фантазии, судя по всему, включают в себя насилие, равно как и секс, и могут быть также и фетишистскими. Эти фантазии не остаются неизменными; они теряют свою силу, и тогда требуется развивать их дальше.

Он уверен, что может действовать, исходя из своих диких фантазий, и никто не сумеет его остановить. Он убежден, что умнее полиции, и не думает о том дне, когда его схватят, полагая, что слишком умен для этого. Он очень аккуратен, когда заметает следы преступлений, вот почему, как я уже сообщил инспектору Джордан, я не сомневаюсь, что кусок русской оленьей кожи, оставленный на месте четвертого убийства, — ложный след, в прямом смысле этого слова. Он почти наверняка внимательно следит за расследованием и, без сомнения, будет смеяться до коликов, когда мы забегаем, пытаясь выяснить происхождение этой кожи. Даже когда полиция нападет на след и мы найдем убийцу, среди его вещей не обнаружится ничего, хоть отдаленно связанного с этим куском.

Если он вообще когда-либо состоял на учете в полиции, то, скорее всего, в юном возрасте — за вандализм, поджог, кражу, жестокость по отношению к детям моложе себя или к животным, оскорбление и угрозу в адрес учителей. Тем не менее где-то на этом пути наш убийца обрел огромное самообладание и вряд ли состоял на учете, когда вырос.

Он пойдет по пятам расследования, — насколько это возможно, пока оно будет обеспечивать ему блеск и уважение в собственных глазах, которых он так жаждет. Интересно, что могила Адама Скотта была осквернена вскоре после второго убийства. Это могло быть попыткой повысить интерес к своим преступлениям. Он, вероятно, имеет контакты с офицерами полиции и, если это так, постарается использовать их, чтобы получать информацию о ходе расследования. Всякий полицейский, который почувствует, что его выспрашивают, должен набраться смелости и немедленно доложить старшим по званию в следственной группе.

Тони сохранил файл и снова все перечитал. Кое-кто из психологов, с которыми он работает, включил бы в характеристику большие куски об истории предполагаемого детства убийцы, а также список проступков, которые он, вероятно, совершил, когда рос. Но Тони этого не сделал. Время для такого рода информации наступит, когда появится подозреваемый, готовый к допросу. Тони никогда не забывал, что имеет дело с тупоголовыми копами вроде Тома Кросса, которым совершенно наплевать, какое отвратительное детство было у подозреваемого.

Мысль о Томе Кроссе обострила критический взгляд Тони. Убедить его в ценности этой характеристики — кошмарная задача.

Первый выпуск «Брэдфилд Ивнинг Сентинел Таймс» попал на улицу около полудня. Нетерпеливые жильцы, ищущие новые квартиры, люди, желающие сменить работу или совершить сделку, вырывали газету у уличных торговцев, даже не взглянув на первую страницу. Они раскрывали газету сразу на разделе объявлений, который, как они надеялись, поможет разрешить их проблемы, и держали ее так, что первая и последняя страницы были обращены к прохожим. Всякий любопытный увидел бы там заголовок: «Босс, охотник за убийцей, выброшен на свалку. Эксклюзив нашего специального криминального корреспондента Пенни Берджесс». Дальше вся нижняя правая четверть листа была занята фотографией Тони, говорящего: «В охоте на убийцу копы следуют примеру БВСТ. Эксклюзив Пенни Берджесс». Если бы такие люди заинтересовались и купили газету, то смогли бы прочесть подзаголовок, который гласил: «Главный дурдомщик, которого мы выбрали, присоединился к охоте на Голубого убийцу. См. рассказ на стр. 7»

В некоем офисе, высоко над шумными улицами Брэдфилда, некий убийца смотрел на газету и бурил от волнения. Все получилось превосходно. Словно полиция осуществляла фантазии убийцы, показывая, что желания действительно сбываются.