Свобода уйти, свобода остаться Иванова Вероника
А вообще, место передачи «товара» выбрано грамотно. Да и время… Что у нас было с погодой за предшествующие встрече на рейде часы? Гроза у нас была, муторная, сильная и рукотворная. Хм, можно было бы зацепиться за это. Можно было бы… Хотя не позднее чем за вахту всех горожан предупредили о готовящемся развлечении магиков. Значит, идея искать знатного злоумышленника среди тех, кто имел возможность заранее узнать о грозе, не выдерживает критики. Впрочем… Что пишет Ликкер? Известие о месте и времени встречи он получил за трое суток. Стало быть, уже к этому моменту некто знал: в течение вечерней вахты четвёртого дня и ночной вахты пятого дня судоходство будет приостановлено. Рыболовы, торговцы и прочие перевозчики либо швартуются в закрытой от ударов шторма гавани, либо пережидают в море и возвращаются в порт только с рассветом. Но, как правило, мало кому нравится болтаться всю ночь по волнам, поэтому все желающие пристали к берегу заранее. По крайней мере, наступающая вахта не была моей служебной. Не была… Ххаг!
Так вот оно, самое главное: злоумышленник знал, что меня в порту не будет. Ни в каком порту. Следовательно, ввоз «товара» пройдёт без сучка и задоринки. Гы-гы-гы. Прошёл-то прошёл, но всё-таки с моим участием. Случайность? Везение? Слишком трудно определить. И не буду заморачиваться!
Конечно, я не должен был видеть Алику. Предположительно до момента совершения покушения. Потом, вероятно, тоже — само по себе убийство Навигатора сначала было бы отдано на откуп Городской страже, а пока те догадались бы позвать меня… Впрочем, Виг догадался бы. А Каллас не просто догадался бы, но и настаивал. Ну и что? Кого бы я искал, если бы определил «водяное безумие» убийцы?
И всё же, почему она атаковала? Разумнее, даже с точки зрения дурки, было бы отступить, спрятаться и переждать. Слишком поздно почувствовала моё присутствие? Надо было пользоваться глазками и ушками, а не чутьём. А может быть, у неё просто не оставалось времени на ожидание: получила приказ к немедленному исполнению и не могла ослушаться… Да, скорее всего, иначе действия Алики выглядят чересчур нелепыми.
Хм, хм, хм. Сведений много, измышлений ещё больше, но все какие-то зряшные. Чем порадует Вигер с его подчинёнными?
А ничем не порадует: служка оказался изворотливым малым и не был замечен в общении с высокопоставленными персонами или их доверенными лицами. Грустно. Сам Сойнер, похоже, вообще вне подозрений: вот уже неделю кряду прохлаждается за городом, в собственном поместье. Если и наносил визиты, то к приятелям по торговле. Кстати, а чем он торгует-то? Камушками. Драгоценными. Помимо всего прочего. И на этой ниве у него много знатных покупателей, а некоторые — очень даже постоянные. Посмотрим… Так-так-так. Есть где разгуляться: по меньшей мере трое из клиентов как раз принадлежат к искомым кругам. Возможно ли, чтобы купец оставался в стороне, а служка за его спиной вошёл в сговор со злоумышленником? Звучит немного странновато, но вполне реально. Возьмём на заметку имена, а самого Сойнера не будем обвинять. Временно. Пока не узнаем больше о покупателях.
Ворох бумаги, и ничего стоящего. Как всегда. Остался только пакет из Архива.
О, в нём ещё и записка от Калласа!
«Надеюсь, эти сведения стоят тех денег, которые запросил книжник».
Я тоже. Надеюсь.
Заключение по серьгам: клеймо мастера, изготовившего сей шедевр, не принадлежит родам, обосновавшимся в Антрее. Значит, были сделаны где-то далеко и ввезены. Жаль, расспросить никого не удастся… Чёрные кристаллы — редчайшая разновидность хрусталя, непомерно дорогая. Что ж, сберегу: глядишь, ещё разживусь на продаже. Оправа выполнена в виде цветков суули — лилий, растущих на Шепчущем озере.
Что?! Шепчущее озеро? То самое, на берегах которого находилось родовое имение Ра-Гро, пока мои предки окончательно не перебрались в Антрею? Всё интереснее и интереснее… Вот только у этого интереса жутковатый привкус. Значит, искать нужно в прошлом. Но чьём?
Ещё какие будут новости? О, несколько слов и об авторе старинного письма. Сверка почерков с хранящимися в Архиве образцами убедительно доказывает, что попавшее ко мне послание написано рукой некоего Валена Тьесс-Мар, талантливого поэта, исчезнувшего из вида современников в самом расцвете сил. Некоторое время жил в Антрее, но потом уехал, и больше о нём никто ничего не слышал. Любопытно… И эта ниточка никуда не ведёт. Возможно, за пределами долины Лавуолы, по ту сторону Ринневер кто-то и мог бы пролить свет на дела почти четырёхвековой давности, но как скоро и с какими тратами? Каллас и так меня убьёт за деньги, уплаченные архивной крысе.
О, и печенье подходит к концу, пора передохнуть.
— Это снова тебе!
На стол падает ещё одно запечатанное письмо. Какой день урожайный выдался… Хотя таким посланиям я никогда не радуюсь: с личной печатью Ра-Вана.
«Капитану Ра-Гро надлежит прибыть для исполнения своего долга. Копейный пирс, не позднее начала вечерней вахты». Какая неожиданность… Чтоб его!
— Шило в заднице заёрзало, что ли?
Вопрос не предназначался Олдену, но маг с готовностью ответил:
— Вестовой, который принёс письмо, сказал, что на внутренний рейд встаёт «Игрунья».
— «Игрунья»? На ней сменился капитан?
— Представь себе, нет!
— Но, насколько я помню, Паллану было строжайше запрещено приближаться к границам даже внешнего рейда… Как это возможно?
Рыжик пожал плечами:
— Тебе интересно, ты и выясняй.
— И выясню! Вот только… Где моя форма?
Заштопанные на скорую руку прорехи, разумеется, не могли скрыться от любопытных взглядов, и я удостоился приглушённых смешков. Очень приглушённых и на безопасном расстоянии за моей спиной. В другое время не преминул бы грозно сверкнуть очами или навести страха на насмешников, но сейчас мне было куда интереснее увидеть, какая причина заставила капитана Паллана, одного из самых пройдошистых «вольных возчиков», некогда изгнанного из Антреи, вернуться, да ещё обеспечила защитой виграммы[20] Навигатора.
Причина, м-да. Неказистая какая-то…
Кроме «Игруньи» ни одно судно больше не снабжало в этот вечер город гостями, а потому я, засвидетельствовав своё почтение старшему вахтенному офицеру, прямиком направился к Копейному пирсу, успевая пройти почти половину каменной стрелы, нацеленной в море, пока шлюпка, везущая пассажира, причалит к «острию».
Если бы пришёл пораньше, смог бы полюбоваться наступлением тихого вечера, а так приходилось сосредоточить всё внимание не на нежно-розовой дымке, в которую превращалось небо над горизонтом, не на робко царапающих пирс волнах погружающегося в дремоту моря, не на силуэтах кораблей, замерших на рейде, а на…
Нескладной фигуре, поднявшейся на пирс от шлюпочной причальной площадки. Точнее, это в самый первый момент незнакомый парень показался мне нескладным и неуклюжим, но чем ближе он подходил, тем большую растерянность я ощущал.
Не слишком высокий. Не слишком низкий. Глаз не на чем остановить… Стоп. Почему я так подумал? Потому, что здесь и сейчас, меряя шагами белёсые каменные плиты, подставляя растрёпанные волосы ветру и заботливо придерживая левой рукой висящую на сгибе правой корзинку, гость не выглядит неуместным? И с ним, и без него картина будет равно законченной и полной, словно он — не обособленная часть того, что видят мои глаза, не отдельный завиток узора, а всего лишь одна из бессчётного количества ниточек: исчезнет или появится, неважно, ведь ковёр останется ковром.
Какое странное ощущение… Наверное, именно оно мешает мне пристально рассматривать незнакомца, который подходит всё ближе.
Молодой? Да уж не старый: мой ровесник, а то и помладше. Темноволосый, но в солнечных лучах пряди волос отливают рыжиной. Черты мягкие, чуть расплывчатые, будто лицо скрыто туманом, совсем невесомым, но скрадывающим линии. Приветливая, немного неуверенная улыбка. Трусит? Если первый раз в Антрее, простительно: наверняка гребцы в шлюпке все уши ему прожужжали о страшном Рэйдене Ра-Гро, не пускающем в город того, кого не захочет пускать, а то и режущем глотки прямо в порту. А глаза грустные. Нет, не так: тревожные. Похожий взгляд бывает у человека, который погряз в делах, настойчиво требующих исполнения. А ещё усталые. Тоже тёмные, но непонятного оттенка. Может быть, зелёные? Нет, не разобрать: он и идёт-то ко мне от солнца.
Одет, как и многие другие путешественники, просто и удобно, только не по нынешней весне. Впрочем, куртка скатана и пристроена на ремне за спиной, а рубашка не выглядит слишком плотной, не спарится. Вообще одежда не слишком старая, пообвисшая на фигуре, но не успевшая обтрепаться. И сапоги не сильно сношенные. Оружие? Один нож на правом бедре, других ковырялок не видно. Оставил на фессе? Наверное. В любом случае, в город вооружённых до зубов молодчиков пускают с неохотой и только после подробной описи всех клинков и прочих душегубных предметов. Собственно, по этой причине наёмные убийцы, изредка навещающие Антрею, предпочитают не привозить оружие с собой, а отовариваться у местных торговцев.
Ну ладно, хватит отвлекаться на ерунду, я же здесь не ради забавы и удовлетворения любопытства, а для несения службы. Итак…
Ххаг меня задери! Что это значит?!
Парень подошёл совсем близко, его дыхание уже должно долетать до меня, да оно и долетает, я чувствую, но… В нём ничего нет! Такого не бывает, не может быть! И всё-таки есть.
Любой человек делится с миром частью себя самого, каждым выдохом говоря: вот сейчас я чувствую то-то и то-то, а чуть раньше было так-то и так-то. А за пластами чувств лежат пласты памяти, выступающие наружу, когда какое-то ощущение в окружающем мире напомнило об испытанном прежде. Оставляя в воздухе шлейф дыхания, человек рассказывает о себе. Как много? Достаточно, особенно для того, кто умеет читать. Но страницы ЭТОЙ книги совершенно пусты!
Так могли бы дышать лес, луг, река, наконец, — что-то, не имеющее строгих границ и плавно перетекающее друг в друга. Не понимаю… Он стоит передо мной, и в то же время все мои ощущения уверяют: его нет. Есть море. Есть ветер. Есть пирс. Есть Рэйден Ра-Гро, застывший посреди этого пирса. Но больше нет никого. Если закрыть глаза, впечатление становится особенно отчётливым. И что же делать? Я не могу пропустить в город безумца, но этот человек вполне здоров в той мере, которая должна волновать меня: ни малейшей сладости не ощущается. Ххаг подери, да вовсе ничего не ощущается! Отказать во въезде? На каком основании? Потому что я растерялся? Засмеют. И как поступить?
— Вы, должно быть, тот офицер, что проводит досмотр?
Это он ко мне обращается? А к кому же ещё… Надоело, наверное, ждать у моря погоды.
— Да. Прошу пройти со мной.
Парень кивает и охотно отправляется следом, на шаг позади, вежливо придерживаясь заданного темпа. Услужливый? Робкий? Да мне-то какая разница?!
— Присаживайтесь.
Указываю на стул, сам сажусь через стол напротив и кладу перед собой чистый лист бумаги для составления протокола.
— Благодарю. Конечно, я предпочёл бы походить по твёрдой земле, но если необходимые действа не займут много времени…
Поднимаю взгляд. Нет, он вовсе не шутит: широко открытые глаза (зелёные, но не морской, а скорее лесной зеленью) смотрят по-прежнему спокойно и учтиво. Разве что с лёгким сожалением. Торопится? Попробую узнать, куда и зачем:
— Правила придумывал не я, dan, но следовать им необходимо.
— Правда? А мне казалось, что по правилам играют.
Ххаг подери! Он что, издевается надо мной? Если бы я учуял хоть крохотную тень глумления, задал бы ему, но… Всё то же участие и неподдельная готовность выполнить всё, что ни попрошу.
— А ещё иногда правила играют нами, — буркаю в сторону, но мой невольный собеседник слышит, и тёмные вихры вздрагивают от согласного кивка. — Назовите своё имя.
— Джерон.
Записываю, потратив несколько мгновений на обдумывание, как именно изобразить произнесённое слово на бумаге. Можно и так, и эдак, а отдельные придирчивые персоны готовы душу выесть, если сделаешь ошибку хоть в единой букве. Парень смотрит, как я вывожу чернильные узоры, и рассеянно улыбается.
— Дальше!
— Дальше?
Зелёные глаза округляются. Простейший вопрос вызвал удивление? Странно.
— Ну да! Извольте сообщить и своё родовое имя.
— Оно вам так необходимо?
Клянусь, будь последняя фраза произнесена чуть менее невинным тоном, любой на моём месте счёл бы её издёвкой и приглашением к поединку. Но парню удаётся удерживаться на самой границе между наивностью и наглостью. Завидный талант, ничего не скажешь!
— Я должен занести его в протокол.
— О!
Задумывается. Несколько вдохов смотрит в сторону, и на протяжении этих размышлений его лицо словно мертвеет, черты лица теряют подвижность. Но как только парень переводит взгляд на меня, всё преображается и снова наполняется жизнью:
— Право, вы меня озадачили, офицер.
— Вы не знаете, как вас зовут?
— Обычно я прихожу сам.
И теперь не шутит. Да что с ним такое? Ну хорошо, положим, злобство ему не свойственно, но и поводы для искреннего веселья он тоже пропускает мимо. Так сильно увлечён собственными переживаниями? Всё может быть. Однако новоявленный гость города настораживает меня всё больше и больше.
— И всё-таки сообщите…
— Если настаиваете, можете записать: Дьовис.
— И что сие означает?
Кажется, он немного рассердился. Ну, слава богам! Возможно, сильные чувства смогут расшевелить память воды, находящейся в пределах его тела, и я… Нет, ничего не получится: сдвинувшиеся было брови вернулись на свои места, и парень покорно пояснил:
— В переводе со старых наречий — «дремлющий».
— Так называется ваш род?
— Один из.
Чуть было не спросил: и как их много, этих родов? Впору бить себя по губам. Что меня тянет за язык? Неуловимое, но явственное ощущение, что могу получить ответы. На любые вопросы. Да, раз уж не выходит читать других, копаюсь в личных заметках. А что, полезно: глядишь, узнаю о себе много нового!
— Цель вашего приезда в Антрею?
Он снова задумался. Ухмыльнулся (не сказал бы, что по-доброму, но язвительность гримасы предназначалась вовсе не мне).
— Выполняю поручения своих близких родственников. Можно сказать, занимаюсь семейными делами.
— Сколько времени вы пробудете в городе?
— О, это зависит не от моего желания!
— А от чего? Поймите, мне нужно знать срок, чтобы выписать вам пропуск и…
— От того, смогу ли я помочь одной даме получить удовлетворение.
Настал мой черёд вытаращиться. Дама? Удовлетворение? Он что, наёмный любовник? Вряд ли: с такой внешностью рассчитывать на успех у женщин трудновато. Впрочем, возможно, берёт другим. Например…
Парень, не замечая моей изумлённой физиономии, поднял с пола ношу, с которой прибыл, поставил на стол и сдвинул кисейный платок, которым был закрыт верх корзинки. Над плетёным краем приподнялась пушистая голова, повела ушами, зевнула, показав некрупные, но острые клыки, и спряталась обратно. Кошка?
— Вы хотите сказать…
— Эта красавица сейчас сидит тихо, потому что её слегка укачало, но как только отдышится, начнёт петь свадебные песни.
Он приехал в Антрею, чтобы устроить кошачью случку? Бред.
— И у вас есть на примете… жених для вашей кошки?
— Вообще-то не у меня. — Он улыбнулся, на этот раз чуть виновато. — Но одна добрая госпожа присоветовала мне найти в этом городе человека по имени…
Тут он полез в кошелёк, висящий на поясе, достал клочок пергамента и прочитал:
— Рэйден Ра-Гро.
Предчувствуя подвох, уточняю:
— И зачем вам понадобился именно этот человек?
— Госпожа Амира рассказывала, что в его доме живёт очень красивый кот, который…
Эта несносная толстуха! Мало я из-за неё натерпелся, даже под смертью ходил, можно сказать, так теперь ещё должен выступить кошачьим сводником! Ну, daneke Навигатор, только появись в Антрее, мало вам не покажется!
— Вас что-то расстроило?
О да, и «что-то», и «кто-то»! Хорошо, отправил писаря восвояси, хотел уберечь от возможной опасности, раз уж не могу быть уверенным в своих ощущениях. А получилось, сам себя уберёг. От вечного позора. Если бы кто-нибудь услышал… Даже думать не хочу, как бы я прославился на весь город!
— Простите, я отвлёкся… И это — главная цель вашего приезда?
Вот сейчас и проверим. Если скажет «да», он либо блаженный, либо человек с далеко идущими и весьма тайными намерениями. А если услышу «нет»? Тогда излишне честен. До дурости честен.
— Разумеется, нет. Вы подумали, что необходимость случить двух животных заставила бы меня проделать путь из Вэлэссы в Антрею?
Он произнёс это с чётко читающимся подтекстом: «Вы считаете меня идиотом»? Вовсе нет, не считаю. И даже могу заявить, что… Но парень не даёт мне сказать:
— Вообще-то, она была второй половиной причины. Первая состоит в том, что мне необходимо посетить одно место и забрать предназначенный моему кузену предмет. А кошка… Лишь приятное дополнение к скучному делу.
Хм. Что прикажете думать теперь? Объяснил разумную цель, но и нелепую не стал отвергать. Допускает и даже способствует тому, чтобы его принимали за дурачка? О, тогда он опаснее, чем кажется с виду.
— У вас есть ещё вопросы?
— Вы торопитесь?
— Я не знаю этот город, офицер, а мне хотелось бы найти дом господина Ра-Гро, чтобы как можно скорее начать то дело, которое не терпит отлагательства. Как вы полагаете, я успею нанести визит до наступления темноты? Или следует подождать до завтрашнего утра? В некоторых городах считается непристойным тревожить хозяев в тёмное время суток.
Вот сейчас я мог бы над ним подшутить: отправить колесить по Антрее, чтобы он заблудился и никогда не добрался до особняка Торис. Да, мог бы, тем более что на лице парня было написано совершенно искреннее доверие к сведениям, сообщённым мною. Ох, и славная шутка бы вышла! Но злая и некрасивая. Даже для меня.
— Не волнуйтесь: в этот дом можно заходить в любое время.
— Это облегчает мою участь. Могу ли я просить вас объяснить, в какую сторону мне следует направиться, чтобы…
— Я вас провожу.
— О, это слишком большая любезность, которой я не заслуживаю. Или вы оказываете подобные услуги всем прибывающим в ваш город?
Наконец-то, в первый раз за всё время разговора слышу из его уст шутку! Подтрунивает, но легко-легко, словно больше сочувствует, нежели желает повеселиться.
— Просто нам по пути — я возвращаюсь домой той же дорогой.
— Это будет замечательно. Благодарю вас, офицер!
Мой неожиданный спутник, как скоро выяснилось, обладал достоинством, мало кому свойственным: не лез с расспросами и пустыми разговорами. Возможно, лишь потому, что ему приходилось ворковать с кошкой, отошедшей от морского путешествия и всё громче и громче начинающей заявлять о своих желаниях, но меня вполне устраивало общество собственных мыслей, и вынужденное отчуждение я воспринял как дар небес.
Время шло, а парень так и оставался загадкой: в нём не читалось НИ-ЧЕ-ГО. Я старался. Я так старался, что сам вспотел, несмотря на расстёгнутый сразу же по выходе за пределы порта мундир. Дошёл до такой тонкой степени настроения на чтение, что начало мерещиться: потоки воздуха беспрепятственно проходят сквозь незнакомца, потому читать попросту нечего.
Что-то зачастили в Антрею странные гости: то девица, умеющая говорить с водой, к тому же безумная, а теперь вот неизвестно кто, причём «неизвестно» в самом прямом смысле. Да, предъявленная виграмма — подлинная и подписана, как догадываюсь, лично Амирой, но что этот факт может сказать мне о человеке? Либо он оказал толстухе некую услугу, высоко оценённую и оплаченную соответствующим образом, либо… Уболтал старушку? Не верю: Навигатор не позволяет своим личным чувствам влиять на дела государственные. Остаётся ещё предположение, что парня направили сюда для выполнения какого-то важного поручения. Как он говорил? Забрать предмет и передать своему родственнику? Хм. Звучит вполне безобидно, но, во-первых, я не знаю, что это за предмет, а во-вторых, родственники бывают разные. Если вспомнить названное родовое имя, вообще мурашки по спине ползти начинают. Любопытно с чего?
— Прошу!
Калитка скрипнула, но соизволила отвориться. Интересно, кроме меня кто-нибудь смазывает петли? Догадываюсь, что нет: daneke Тарма равно бережливо относится к собственным силам и денежным средствам, а потому не будет тратиться, поддерживая в порядке те вещи, которыми пользуется только её жилец.
Джерон вошёл, но не двинулся сразу к дому, а ждал, пока я закрою щеколду.
— Вы полагаете, мы можем зайти не через главный вход?
— Ворота всё равно можно открыть только изнутри.
— Мм?
И всё-таки он производит впечатление тугодума. А, ладно, что я теряю? Даже если этот парень — подосланный лично ко мне наёмный убийца, лучше, чтобы он был перед глазами, а не за спиной.
— Вы хорошо знаете господина Ра-Гро?
Надо же, всю дорогу этот вопрос его не занимал, а теперь возник! Настолько не любопытен? Прикидывается, сто против одного, прикидывается!
— Лучше не бывает.
— В таком случае можно попросить, чтобы вы меня представили?
— Совсем не обязательно это делать.
— Что делать? Представляться?
— Просить. Это лишнее. Уже.
Он растерянно склонил голову набок и нахмурился. Вдох. Второй. Третий. Ну, соображай же быстрее!
— Простите, что раньше не постарался узнать ваше имя, офицер. С моей стороны это свидетельство неуважения, но без злого умысла, поверьте. Я думал о других вещах… Но надеюсь, ещё не поздно осведомиться, как вас зовут?
Мои уши уже устали, а его язык, похоже, готов молоть всю эту чепуху бесконечно. Интересно, он способен разговаривать внятно, без экивоков и скучных вежливостей?
— На кота сначала взгляните, вдруг не понравится.
— Кота? Да, конечно… А где его найти?
— Мя-а-а-а-а-а-а-у!
Вспомни беду, она и случится. Чёрные космы взъерошились. Жёлтые блюдца глаз посмотрели на меня не просто с укором, а с царственным негодованием, но дальше гневного взгляда дело не зашло, потому что котяра унюхал притихшую было «невесту» и замер мохнатой садовой статуей. Та, в свою очередь, разразилась очередной надрывной жалобой на судьбу, но Джерон уже опустил корзинку и убрал платок.
Кошка покинула своё убежище, потёрлась о наши ноги, потом, сделав вид, что не замечает присутствующего рядом «мужчины своего круга», распласталась на траве, по-прежнему оглашая окрестности мявом, но теперь уже не отчаянно-призывным, а игривым. Микис приблизился к ней, шумно нюхая блестящим мокрым носом воздух, басовито заурчал и распушился ещё сильнее, чем раньше, став похожим на шар. «Невеста» оценила стать «жениха» и благосклонно, но уже немного нетерпеливо пропела о своих страданиях. Кот принял услышанное к сведению и…
И тут мы (самое смешное — одновременно) поняли, что как два полных кретина стоим и пялимся на животных, удовлетворяющих естественные потребности.
Я кашлянул, скрывая растерянность:
— Полагаю, мы им больше не нужны.
— Да, ни в коей мере, — согласился Джерон. — Как вы думаете, трёх дней хватит, чтобы… э-э-э-э-э… всё совершилось?
— Честно говоря, никогда не наблюдал за кошачьими свадьбами. Но, наверное, хватит.
— Очень хорошо. Тогда я зайду снова через три дня, вы не против?
— Нисколько.
— Желаю доброй ночи, dan Ра-Гро!
Тут этот полоумный развернулся и тем же путём, что пришёл, снова отправился на улицу, оставив мне в подарок тягостное чувство. Нет, целых два, совершенно противоположных причинами своего возникновения.
Во-первых, тревога никуда не исчезла. Слава богам, не усилилась, но я бы предпочёл её рассеять, а не таскать с собой это облачко по всему городу. Привычка всё и сразу узнавать о незнакомых людях (было бы желание) настолько въелась в кровь, что при первом же столкновении с хорошо «закрытым» противником возникло смятение, грозящее перерасти в полнейшую растерянность. И дело усугубляется: сравнение поведения незнакомца с тем, что я видел в исполнении других, тоже выглядело неутешительно. Дурак или хитрец, одно из двух, но которое? Угрозы вроде бы нет, но само отсутствие ощущений для меня — наибольшая опасность. И я, кажется, боюсь. Всё правильно: то, чего не понимаешь, перво-наперво считаешь опасным, а потом уже начинаешь рассматривать с других точек зрения. И вывод изо всех перечисленных сомнений получается один: не следует отпускать парня далеко.
Во-вторых, как-то нехорошо получилось: притащил парня на ночь глядя, даже не предложил зайти в дом, а теперь ещё и отпустил в сгущающиеся сумерки. Одного. Конечно, Антреа — мирный город, но карманников и прочих любителей наживы можно встретить и на её тихих улочках, а Джерон выглядит не то что как возможная жертва, а как человек, прямо-таки напрашивающийся на нападение. Одна глупая улыбка чего стоит! Вот встретится ему на пути кто-то из «ножей» и… Брать с парня нечего: в предъявленном к ввозу имуществе ценностей никаких, да и денег негусто. А когда грабитель неудовлетворён количеством и качеством отобранного, он вполне может выместить свою досаду путём втыкания в мягкие ткани острых предметов. Нет, не могу допустить. Пусть приезжий для меня — никто, долг радушного хозяина ещё никто не отменял.
И, как только два повода слились в один, пришло и решение…
Он шагал не слишком быстро, глазея на затейливые ограды особняков, но успел добраться почти до конца квартала, прежде чем я его нагнал.
— Эй, постойте!
В зелёных глазах обернувшегося парня колыхнулась тревога:
— Что-то случилось?
— Нет, ничего, не беспокойтесь.
Он вопросительно поднял бровь. Я открыл было рот, но замялся, потому что со всех сторон накатили совсем уж несвоевременные и вредные сомнения.
А с какой стати ему принимать моё гостеприимство? Может быть, оно даже помешает ему в исполнении личных дел или доставит неудовольствие. Зачем я вообще за ним побежал? Надо постараться найти какой-нибудь вежливый оборот, раз уж этот парень иначе не изъясняется, и попробовать предложить…
Но пока я спешно подбирал слова, Джерон, будто почувствовав мои трудности, улыбнулся, почесал щёку и осведомился совершенно нормальным голосом и таким тоном, словно мы с ним знакомы не пару часов, а всю жизнь:
— Я, конечно, многого не знаю и ещё большего не понимаю, но вижу перед собой человека, у которого был трудный день. Так какого фрэлла вы ещё здесь, а не в трактире с кружкой эля в руке?
Действительно, какого? Напряжение проросло смехом и выплеснулось наружу. Парень дождался, пока все смешинки взмоют с моих губ в воздух, и спросил:
— Я не прав?
— Правы, но не во всём. Собственно, ошибка только одна: в наших краях в подобных случаях говорят «какого ххага!».
— Хорошо, повторю вопрос: какого ххага вы…
— Не люблю пить в одиночестве. Составите компанию?
Тринадцатый день месяца Первых Гроз
Ка-Йи в созвездии Ма-Сиик, шесть с половиной румбов от Солнца
Правило дня: «Разговаривая с Мастером, помни, что ты разговариваешь с целым миром».
«Лоция звёздных рек» тревожится:
«День подобен бризу на морском берегу, накатывающему волну за волной на песок пляжа. Медленно, лениво, но неотвратимо. И каждая волна твоя, будь она ласковая и нежная, либо пенистая и грозная. Вечное движение. В этот день рождаются идеальные ученики, умеющие не только схватывать на лету, но способные делать выводы.
Однако Солнце продолжает свой путь по небу на очередную встречу с лунами-сёстрами: золотой Ка-Йор и чёрной Ка-Йен. Они ещё далеко, но уже начинают дарить людям своё могущество. Золотая Ка-Йор приносит друзей и приоткрывает тайны знаний, побуждает к действию, изменяет прошлое, отражая его в зеркале настоящего. Чёрная Ка-Йен ограничивает возможности, загоняет в жёсткие рамки судьбы, навязывает игру без правил, приводит с собой могущественных врагов и опасные неожиданности, но вместе с тем всё расставляет по местам и предлагает выбор: либо борьбу до конца и осознание своей необходимости миру, либо позорное отступление в пустыню неуместности.
Делая выбор, помни, что судьба поступает жёстко только от полной безысходности».
Рука, шарящая по постели, наткнулась на что-то шершавое и холодное. Что бы это могло быть? Открыть глаза и посмотреть? Ой, не хочется после вчерашнего… Стоп. А что было вчера?
Я рывком сел и только потом осторожно раздвинул веки.
Так. Зачем-то уложил в кровать вместе с собой шпагу. Хорошо ещё, в ножнах. Да, если бы моя острозубая daneke предавалась сновидениям без своей «одёжки», у меня имелся шанс здорово порезаться: судя по взборонённым простыням, спал я крепко, только беспокойно. Но из-за чего?
Или из-за кого: с кухни доносится голос. Мужской. Тарма ещё не вернулась от родственников, следовательно, это не может быть конюх, он же садовник. Тогда кто?
Прямо в ночной рубашке спускаюсь вниз. Ни одна дверь не закрыта, что за свинство? Значит, запираться не стал, а шпагу с собой всё же прихватил. Странное поведение даже для меня: если в доме посторонний, следовало бы подумать о возведении оборонительных укреплений. Или же я, напротив, отходя ко сну, думал о том, чтобы иметь возможность услышать, если что-то случится с моим гостем? Гостем… Гостем!
А вот и он — орудует ножом, разбирая куски рыбы на кухонном столе. Кошаки крутятся под ногами, тыкаясь лбами в голые икры. Э, знакомые штаны! А рубашки нет вовсе, что позволяет сделать любопытное открытие: парень вовсе не такой хилый, каким кажется в одежде. Да, не гора мышц, но, признаюсь, поостерёгся бы недооценивать человека с подобным образом развитой спиной.
— Не все сразу, мои хорошие, не все сразу… А вам, сударь, следовало бы пропустить вперёд даму! Подождите минутку, ещё несколько косточек выну и…
— Ранняя пташка?
Джерон обернулся и приветственно махнул рукой:
— Доброго утра! Вы хорошо спали?
— Понятия не имею.
Я порылся в шкафу, выудил чашку, показавшуюся на заспанный взгляд чистой, черпнул из ведра воды и пригубил. Истинное блаженство!
— Сушит?
— Ещё как!
— Вы немного перебрали вчера.
— Догадываюсь. Но, как мне помнится, вы не особенно отставали, и всё же бодрости в вас куда больше.
Джерон вздохнул:
— Дурацкое свойство: если выпиваю больше положенного, вскакиваю ни свет ни заря, полный сил и не могу успокоиться, пока их не истрачу. Глупо, правда?
— Удобно.
— Вы так считаете? О, совсем забыл — я устроил маленькую постирушку и позаимствовал кое-что из ваших вещей, пока мои не высохнут.
Машу рукой:
— Ничего, ничего, я не в обиде… А почему, собственно, потребовалась стирка? Вроде вчера ваша одежда выглядела вполне пристойно. Или вечером?..
— Нет, что вы! Мне нужно будет посетить одного достойного человека, и хочется выглядеть подобающе визиту.
— Достойного?
— Мне так думается. Раз уж речь об этом зашла… Вы, конечно, не знаете горожан от первого и до последнего, но, возможно, слышали имя «Ра-Дьен»?
Если бы у меня что-то было в этот момент во рту, можно было бы заказывать похороны: подавился бы непременно. Впрочем, и глотка воды хватило бы, чтоб захлебнуться, но я только-только собирался его сделать, поэтому остался жив. Чудом.
— У вас дела к Ра-Дьену? Калласу Ра-Дьену?
— Вы близко с ним знакомы?
Читать бесплатно другие книги:
