Кухарка тайного советника Красовская Марианна
— Итак, лирра Субарова, завтра снова вас жду, Йозеф, проследите, пожалуйста. Посмотрим, что изменится, и да, я подготовлю индивидуальный контракт.
Я поморщилась. Сотрудничать с этим неприятным человеком мне не хотелось, вообще никуда лезть не хотелось, но, кажется, мне кто-то говорил про деньги?
— Я дико извиняюсь, а оплачиваться моя служба на благо вашей родины будет? — набралась наглости я.
— Как-как вы извиняетесь? — не понял Иволгин. — Будет оплачиваться по стандартной ставке. Десять златников в месяц. Разумеется, это если вы полностью задействованы. Иначе пересчет будет. Пропорционально.
Однако с каждым днем меня ценят всё больше и больше! Маги (или не маги, но не суть важно) получают в десять раз больше, чем кухарка в Коборе! Маги могут снимать хоть десять садовых домиков! Не то, чтобы я была меркантильна… Хотя нет, была, пожалуй. Может, и в самом деле удастся свою кондитерскую лавку открыть?
Вернулась в дом Лисовского задумчивая. Не давало покоя, конечно, поведение деда. Как бы он глупостей не натворил! Как бы льера Елена ему не наговорила всякого, она, конечно, когда нужно, образец женственности и смирения, но давайте честно: в ее ситуации небольшая истерика вполне объяснима. Большая, впрочем, тоже.
И во всей этой ситуации снова виновата я. Попала в этот сонный городок, мучу тут воду, свожу давно расставшиеся пары, спасаю приговоренных к смерти, словом — моя инородность приносит какие-то сомнительные плоды.
И надо же было, чтобы Александр именно сейчас, когда я в таком взвинченном состоянии, вся недовольная собой и окружающим миром, заявился напомнить, что мне нужен плащ! Каюсь, меня понесло:
— Льер Лисовский, — отчеканила я, глядя в его спокойное лицо. — Попрошу не забываться. В этом доме наши отношения ограничены моим трудовым договором. Вы — хозяин, я — кухарка. А все, что личное — это в нерабочее время. Сейчас я готова обсудить с вами меню, не более.
— Уволю ведь, Оль, — с кривой усмешкой ответил он, отступая на шаг и оглядывая меня с ног до головы. — И останется только личное.
— Увольняйте, — еще больше разозлилась я. — Я к лирру Рудному кухаркой пойду, он звал. В столичный дом.
— Ой, дура, — вздохнул Лисовский. — Что, в отделе контроля опять была, да? Хорошо, поговорим позже.
Он ушел, а мне немедленно сделалось стыдно за свое поведение. Мне же не двадцать лет, пора бы научиться держать себя в руках и не срывать на других свое дурное настроение!
А день, как обычно, пролетел незаметно. Дамы мои и заглядывавшие на «естьчопожрать» маги, конечно, говорили мне идти домой, потому что после Отдела магучета я выглядела как-то не очень, но я отмахнулась. Одной мне никак нельзя, я ведь думать начну, а думать в некоторых случаях вредно и даже опасно, особенно женщине. Мы ведь мысленно не только замуж выйти за незнакомца можем и придумать имена нашим троим детям, но еще и заподозрить мужа в измене, найти внутри своей головы все доказательства, развестись и поделить имущество. Вот я и чувствовала: с учетом новых сведений я Александра готова просто монстром представлять, а может — жертвой обстоятельств, я еще не решила. Одно знала точно — тот Лисовский, которого я знаю, абсолютно точно отличается от настоящего «Королевского палача».
В кухню заглянула Софья, многозначительно посмотрела на меня, потом на Лиску и попросила пройти с ней в гостиную. Я, удивленная ее визитом (в кухне она была лишь однажды — при нашем знакомстве), послушалась.
На диване — о, этого следовало ожидать — лежал ворох самых разных плащей: бархатных, суконных, с меховой оторочкой. Серый, рыжий, голубой, густо-алый, черный как ночь.
— Алисия, мне сказали, что ты маг, — не дала мне и слова сказать Софья. — Погляди, тут починить надо. На сером дырка на поле. Красный мой любимый, но тут жирное пятно сбоку, сможешь убрать? Не смотрите, Ольга, красный вам не предлагаю. И голубой тоже, здесь подкладка вся протертая, но он сидит отлично и карманы удобные. А остальное меряйте, я все равно носить не буду. Выкину, пусть нищие носят.
— Не надо выкидывать, льера! — тут же вскинулась Лиска. — Можно, я для мамы возьму?
— Нужно.
Я насмешливо поглядела на Софью и покачала головой. Она покраснела.
— Отец советовался со мной, — пояснила она. — Хотел без вас в лавке купить, но вы же гордая, вы не возьмете. Поэтому засуньте свою гордость сами знаете куда и выберите себе плащ. И не забывайте, что вы тут кухарка, а не королева Руана.
Говорить обидные вещи совершенно необидно — это, конечно, талант. Выражение лица у Софьи было такое знакомое… строго-насмешливое, что я догадалась, кого она копирует — меня, разумеется. Мне сделалось смешно, а Лиска поколдовала над серым бархатным плащом, встряхнула его и кинула мне в руки. Эти малолетние мерзавки даже не уговаривали, они просто едва ли не силой заставили меня продеть руки в рукава, накинули на голову капюшон и заявили:
— Этот!
— Спасибо, — улыбнулась я, гладя нежную, чуть колючую ткань. — Я с радостью буду его носить.
Девицы переглянулись с торжествующими улыбками — спелись, не иначе.
Два плаща Лиска поволокла к себе в каморку, которую она делила с Марикой, а Софья вдруг сказала совершенно невероятную, практически скабрезную вещь:
— Учти, Оля, когда отец сделает тебе предложение, я мамой называть тебя не буду. Для моей мамочки ты слишком молода.
Я ахнула, прижала ладони к вспыхнувшим щекам, заморгала глазами. Только и смогла выдавить из себя:
— Ну, это вряд ли.
— Ничего не вряд ли, — добила безжалостная Софья. — Он у меня мужчина порядочный. К тому же сам ко мне пришел и рассказал, что у вас отношения. Сказал, что лучше я от него это узнаю, потому всё серьезно.
— Так и сказал? — обалдело переспросила я. — Что всё серьезно?
— Так и сказал.
Я покачала головой и неожиданно для себя улыбнулась. Внутри вспыхнула радость. У нас с Александром всё серьезно!
Глава 30
Дом разврата
Мне непременно нужно поговорить с Александром. Посоветоваться. Наверное, извиниться. Зря я ему так грубо ответила днем. Во всяком случае, внутри неспокойно, гадко. Словно съела что-то несвежее, и вот-вот стошнит. Я почти уверена, что он всё понял правильно, но все равно… жру себя поедом. Лет двадцать назад я бы спокойно пережила муки совести, но сейчас уже знаю: надо разговаривать. Вовремя сказанные слова способны многое изменить. Не всегда в лучшую сторону — но всегда в правильную.
Поэтому я сейчас тихо крадусь по сонному дому в спальню хозяина, прекрасно понимая, о чем подумают люди, если меня увидит. И о чем подумает Алекс, когда меня увидит. Последнее, впрочем, меня совсем не тревожит. Я и не против. Так даже лучше будет, он меня обязательно выслушает.
В гостиной мелькает свет. Я замираю, сердце колотится о грудную клетку с такой силой, что почти больно. Сейчас меня застукают, и позору не оберешься. Ах, зачем я это делаю — мне сама судьба подсказывает, что не нужно никуда идти! Что, Ольга, до утра не утерпела? Уж признайся себе, что не только за разговорами крадешься, словно вор!
Жаркий невнятный шепот, шелест одежды… Совершенно недвусмысленный жалобный женский стон, тяжелое мужское дыхание. Кровь бросилась мне в голову, ревность затмила глаза. С кем это он там? Марика? Кто-то из горничных? А может, Софьина секретарша, которая на него бросает томные взгляды?
Прокралась, заглянула в щель и тут же отпрянула, едва не засмеявшись. На диване в тесных объятиях сплелись два тела, и если первое я без труда узнала по двум змеящимся по обнаженной спине черным косам, то второе опознала лишь тогда, когда оно, в смысле, тело, чертыхнулось и сильными руками сняло Софью с себя, шепнув:
— В спальню. Отец твой застукает — головы оторвет обоим.
Господин Ян Рудый.
Я меланхолично подумала, что голову льер Лисовский оторвет вряд ли, скорее уж коварный любовник лишится совсем другой части тела. Софья мотнула головой, повисла у Рудова (который, к слову сказать, был чуть более одет, чем она) на шее и прильнула к его губам. Сразу было ясно, кто инициатор этого разврата. Он, впрочем, принимал не менее деятельное участие: подхватил ее на руки и поволок в спальню.
Выждав немного — не выскочит ли, теряя штаны — я открыла дверь, собрала валяющуюся на полу одежду и унесла мужской камзол и шейный платок в комнату гостя, а Софьино платье и туфли — к себе вниз. Лампу масляную погасила. Подушки на диване поправила. Не нужно, чтобы болтали. Софья — девочка умная, знает, что делает. Наверное. В любом случае, уже поздно, всё свершилось.
Спускаюсь вниз, ложусь, тихо глядя в пустоту. Никакого голоса совести я уже не слышу, остается только иррациональный страх за девочку Александра. А что, если Ферзь окажется подлецом? Что, если Софья забеременеет, а он ее бросит? Что, если будет, как со мной? Но нет, Ферзь — не Машкин отец, а Софья не малолетняя дурочка. Да и льер Лисовский не спустит, если Ян так поступит. Хватит переносить свои проблемы на других, Оль. Угомонись, ты не мать Тереза.
И все же рано утром я не выдержала, подскочила с рассветом, натянула платье и побежала наверх. Все еще спали, даже горничные. Стукнула пару раз в двери Софьи, покачала головой, услышав сдавленные мужские ругательства и шум.
— Кто там? — испуганно пискнула девушка. — Почему так рано?
— Потому что сейчас ваша камеристка придет вас будить, — громким шепотом предупредила я. — Льер Рудый, вашу одежду я отнесла в вашу комнату.
— Ольга, вы красотка, — Ян приоткрыл дверь, воровато огляделся и полуголый, в одних криво сидящих штанах и с сапогами в руках побежал по коридору в свою комнату, не забыв послать мне воздушный поцелуй. Вот же ловелас!
Романтика, чтоб ее!
— Льера, можно? — я осторожно заглянула в спальню.
Софья сидела на постели, укрывшись простыней — надутая и взъерошенная.
— Ваши вещи я унесла к себе, — сообщила я. — Принесу, когда случай представится. Не волнуйтесь, я никому ничего не скажу.
— Заходи, — скомандовала девица. — Ты как узнала?
Я задумалась. А как я узнала?
— Увидела свет в гостиной. Услышала шум, — неопределенно взмахнула рукой я.
— Ясно, — Софья посмотрела на меня с вызовом. — Осуждаешь?
— Нет. С чего бы? Ты совершеннолетняя, он тоже. Главное, чтобы последствий не было, а то льеру Александру не понравится.
Губы у Софьи скривились и задрожали, она стиснула пальцами простыню и зачем-то призналась:
— Я его много лет люблю. Правда. Я не какая-то там гулящая девка.
— Софи, так я тебя не осуждаю. Только… он мужчина. Он и без любви может.
— Знаю, — горестно ответила она. — Но все равно… с ним всё по-другому. Посиди со мной, Оль.
Я улыбнулась, присела рядом на кровать, а льера, захлебываясь словами, принялась рассказывать:
— Я его как впервые увидела, так сразу поняла, что это судьба. Мне никто кроме него не нужен. А он не замечал меня даже, я ему ребенком казалась. Потом, однажды, на маскараде в столице… мы танцевали. Он меня не узнал. Целовались на балконе. Я позволила… всё позволила и не пожалела. А он даже не понял, что стал у меня первым. И вчера я его соблазнила, ты не подумай, он не силой меня взял.
— Он как-то не выказал особого сопротивления, — улыбнулась я, осторожно погладив девушку по плечу, а она вдруг вцепилась в меня и прижалась, как котенок. — Сонечка, зайка, всё хорошо будет. Не жалей ни о чем, не ругай себя, сделанного не вернуть. просто живи дальше. И не бегай за козлами, будь выше этого. Ты красивая, сильная…
— Да где хоть красивая-то? — всхлипнула Софья. — Страшная я! Дылда!
— А Яну нравятся высокие. Он малышек терпеть не может.
— Откуда знаешь?
— Да он говорил как-то… И нет, не думай, я ему неинтересна, он слишком юн для меня. Сонечка, ты очень красивая, яркая девушка. Да, сейчас в моде миниатюрные дурочки, но настоящая красота не в росте и даже не в цвете волос. Таким, как Ян, нравятся умные, уверенные в себе, дерзкие. Всё это в тебе есть. Прекрати пускать по нему слюни и сделай вид, что ничего не было, и тогда он сам прибежит. Хотя… чему это я тебя учу? Твой отец за такие советы голову бы мне оторвал!
— Не уверена, — слабо улыбнулась Софья, выбираясь из моих объятий. — Он тебя очень уважает, мне кажется. А может, всё-таки будешь моей мамочкой, Оль?
— Зайка моя, я влюблена в твоего отца, — пожала плечами я. — Но сама понимаешь — я кухарка, а он льер.
— Сегодня ты кухарка, а завтра — владелица ресторана, — Софья с сожалением покрутила в руках очаровательный корсаж с вышивкой. — Эх, Ян порвал, как жалко!
— Лиска починить может, — сообщила я, понимая, что подарок отца Софья очень удачно использовала.
— Точно же! Пришлешь ее ко мне? Оль, а про ресторан я серьезно! Я все посчитала. Деньги у меня есть. А ты умеешь готовить и сможешь всё организовать. Я возьму тебя в совладелицы, прибыль пополам. Только не сердись, как в прошлый раз.
— Я не хочу ресторан, — вздохнула я. — Слишком сложно для меня. Хочу кондитерскую лавку. Торты на заказ печь, конфеты разные. Зефир бы попробовать. И шоколад можно варить.
— Да, это поменьше масштаб, — кивнула Софья, одеваясь. — Знаешь, по планам к зданию театра хотели пристройку делать. Как раз для того, чтобы там ресторан открыть. Но ресторан — это слишком пафосно, к тому же рядом — через два дома — «Золотая роза». Кофейня, пожалуй, интереснее. Чтобы можно было в антракте пирожное купить или потом посидеть, обсудить спектакль.
Я щелкнула пальцами.
— И цветочный магазин нужно рядом! С букетами всякими разными! Ох ты ж, я знаю человека, кто умеет творить красоту!
Софья посмотрела на меня, приоткрыв рот.
— Я сегодня же в градоуправление схожу, узнаю про планы. Если получится — выкуплю сразу часть здания. Что для кондитерской нужно?
Я задумалась. Почесала нос. Вспомнила, как организовывала свою кухню-мастерскую когда-то.
— Помещение нужно с водопроводом. И кладовая. И ледник там для фруктов, молочки всякой. Плита хорошая дровяная, а лучше две. Стол большой. Ну зал, конечно, где столики поставить. И комнату отдыха.
— А это зачем? — вытаращила глаза Софья.
— Чтобы кондитер мог чаю спокойно выпить и отдохнуть от суеты. Все мы люди, имеем право на всякие приятности.
— Оль, — нерешительно вдруг протянула только что пылавшая энтузиазмом Софья. — Ты считаешь, что все люди равны? Ну, изначально?
— Нет, — подумав, ответила я. — У всех разные дары. Кто-то маг, кто-то танцовщица. В каждом заложено что-то свое. Кто-то умеет задачи разные решать, а кто-то быстро бегает.
— Я про возможности! Разве справедливо это — что одни в нищете живут, а другие в золоте купаются? Сама подумай, та же Лиска: будь она льерой — сколько дорог бы для нее открылось! А сейчас она посудомойка. И она маг, ей еще повезло. А если дара нет — то что же, живи в нищете, умирай в нищете?
— Да что-то я особой нищеты в Коборе не заметила, — осторожно возразила я. — Все кажутся своей жизнью довольными. Ну пара совсем уж маргиналов на рынке попадаются, так они и не работают, пьют.
— А семья Лиски?
— Так зелья есть, — вздохнула я. — Можно ведь было не рожать одиннадцать душ. В конце концов, просто не… ну, с супружеским долгом завязать. Не от ветра же они рождаются, в самом деле? Я думаю, двоих-троих подняли бы. Ну а вообще ты, конечно, права, нужна какая-то помощь таким людям, особенно детям. Они-то ни в чем не виноваты. Вот в Рос… в Руане пособия всякие для малоимущих есть, школы бесплатные, благотворительные мероприятия. Часто богатые люди помогают тем, кто оказался в сложной ситуации. Деньги ведь на тот свет не унесешь…
— То есть, ты считаешь, что нужно что-то менять?
— Нужно всегда начинать с себя, — тихо сказала я. — Нужно спросить «а что я могу сделать, чтобы кому-то помочь?»
— Но король…
— Господи, при чем здесь король? Ты реально считаешь, что ему есть дело до Лиски из Кобора? У него внешняя политика, у него свои дела. Посмотри, какой у нас мэр: он организовал помощь беднякам, дрова бесплатно дает, еще что-то. Если бы все такие были, то не было бы таких проблем. А король… Ну, если хочешь — возьми, напиши свои предложения, составь проект благотворительной организации и попытайся что-то сделать! Хочешь, вместе подумаем? Ту же школу открыть для бедняков. Умение читать и писать лишним не будет. Или вот горячие обеды, я с самого начала предлагала нищих кормить. У нас ведь много лишнего остается, от миски супа льер Лисовский не обеднеет. Только здесь и правду совсем уж бедняков нет. Даже у Лискиных родителей есть еда. С одеждой, правда, сложнее. Но если собрать всё, что годами в ваших сундуках пылится — что-то можно перешить, что-то починить, какая помощь будет!
— Но зачем нужно государство, которое не может обеспечить своим подданным достойную жизнь?
— А какая у тебя альтернатива? — удивилась я. — Революция? Свергнуть царя, изменить общественный строй? Выпустить преступников из тюрем, дать власть обиженным и озлобленным? Знаешь, что будет? Для начала убьют тех, кто богат, умен или чем-то не нравится новой власти. Потом растащат их имущество и поделят между собой. Потом начнут менять законы. Как ты считаешь, что с этого поимеет Лиска? Что изменится в ее жизни? А только то, что она потеряет работу, потому что льер Лисовский будет казнен. Нет, я против кровопролитного мятежа. Нужно сначала сделать всё, чтобы помочь людям по-хорошему. Вот, кажется, мне предстоит познакомиться с королем, возможно, стать ему полезной. Если ты знаешь, какие самые грустные места есть в столице — давай попробуем с чего-то начать, попросить у короля содействия.
Говорила я, наверное, убедительно, да только сама себе не верила. В России, конечно, был период свободы, равенства и братства, но до этого было много лет тотальной нищеты, красного террора и концлагерей. Хотела бы я жить в то время? Упаси Боже. Уж лучше перестройка и махровый капитализм, чем анархия и расстрелы. Везде, где у одного человека есть право безнаказанно забрать жизнь другого человека — порядка быть не может.
А в Орассе, как я уже узнала, довольно строгие законы. Воровство, убийства, насилие караются. Причем в том же Коборе расследованием преступлений занимаются по большей части маги, и оттого «мертвых» дел почти не бывает, преступников находят быстро. А когда знаешь, что тебя точно найдут и отправят на рудники или в тюрьму — сто раз подумаешь, прежде чем закон нарушить.
Это я, как могла, попыталась объяснить юной революционерке, и, кажется, мне удалось заставить ее задуматься.
— Может, ты и права… — тихо сказала она. — Скорее всего, я дура. И как мне с этим теперь жить?
— Сонечка, всё в твоих руках, — рассеянно отвечала я, думая уже о другом. — Возможно, тебе стоит посоветоваться с отцом?
— С отцом? — как-то испуганно пискнула девушка. — Точно! Я поговорю с ним. Потому что это совершенно невыносимо!
Я пропустила ее слова мимо ушей, потому что с кухни явно тянуло чем-то паленым. А зря.
Глава 31
Входы и выходы
В кухне горела промасленная тряпка, и едва не плакала Лиска, которая эту самую тряпку слишком близко к огню положила, а сама выбежала «на минутку» за водой во двор. Во дворе совершенно случайно прогуливался Никитка, с которым Лиска заболталась, Эту парочку увидел Демьян и тут же начал пререкаться со своим приятелем из окна второго этажа, Лиска заслушалась… В результате кухню знатно задымило, к счастью, никакого ущерба больше не возникло, а если что и было — Лиска успела следы скрыть, она умела.
Я не ругалась. Отправила ее за хлебом — она умчалась вприпрыжку, а оба юных мага, как я успела заметить, решили ее сопровождать. А ведь и правда, Никитка тоже одаренный, хоть и ему и не больше четырнадцати, и уж он-то ни в какую Софью не влюблен. Ой, чую, девочка моя немало крови Демьяну попортит лет этак через шесть. Ну и ладно, меньше зазнаваться будет.
Открыла окна нараспашку, впуская свежий весенний воздух, разогнала, как сумела дым и принялась за сервировку завтрака. День длинный, маги любят покушать, хотя, конечно, без толпы Софьиных друзей жить стало гораздо легче. Зевая, появилась Марика в криво сидящем чепце, принялась перебирать овощи к обеду, да яйца для омлета помыла с мылом: я заставляла. Потому что про всякие там сальмонеллезы знала не понаслышке. Был в моей прошлой жизни конфликт с санэпидстанцией, ну, не лично у меня, а в забегаловке, где я работала. Но — яйца мыть и точка. Словом, всё, как всегда. И никому нет дела о том, что происходит в этом доме по ночам. Не пойман — не вор, как говорится.
Если, конечно, этот вор сам не явится с повинной.
Я впервые видела Александра настолько подавленным. Нет, это даже хуже «зеркала» — он прямо лицом почернел, осунулся, постарел на глазах. Пришел в кухню среди бела дня — никогда ведь не приходил! — сурово посмотрел на поварих и мотнул головой. Они мгновенно побросали свои дела и испарились. Я только и успела, что глазами хлопнуть. Вот это скорость, на рынке бы так бегали!
— Что-то случилось? — осторожно спросила я, даже вначале подумав про новое заклятье.
— Случилось, — он устало опустился на стул и уронил голову на руки. — Дочь моя случилась… единственная. Драгоценная.
— Саш, ну не конец света. Думаю, что Ян поступит как благородный человек…
— Что? — Лисовский поднял голову и посмотрел на меня с изумлением. — Ян? Не думаю. Ему по службе не положено.
— Что не положено? — не поняла я. — Жениться?
— Ты сейчас о чем, Оль? — осторожно спросил Лисовский. — Почему Ян должен жениться?
— Ни о чем, — быстро ответила я, понимая, что только что сдала Софью. — Глупость сказала, прости.
— Ольга Дмитриевна! — Александр повысил голос, выпрямившись и гневно уставившись на меня. — Уж не хочешь ли ты сказать, что Ферзь соблазнил Софью?
— Нет, — помотала головой я. — Боюсь, что это Софья была… инициатором.
— Софья. И Рудый. В моем доме?
— Формально это и ее дом тоже.
— Да мне плевать, — заревел он. — Этот гад! Мою дочку! Твою мать, только этого еще не хватало!
— Если ты не знал, то почему на тебе лица не было? — спросила я, не понимая.
— Ах, это… М-да, жениться ему явно не придется. Видишь ли, это Софья наложила «зеркало».
Настала моя очередь без сил опуститься на стул и вытаращить глаза. Рука сама скользнула к горлу, расстегивая пуговичку на воротнике.
— Как Софья? — хрипло прошептала я. — На родного отца? Как посмела?
— На приемного, но это роли не играет. Вот так и посмела. Революционерка хренова. Пришла ко мне, призналась. Говорит, больше не может врать. Она в каком-то там братстве справедливости состоит. Говорит, всё осознала и готова понести наказание по всей строгости закона.
— И какое это наказание? — убито спросила я.
— За покушение на чиновника такого уровня, да еще с ее даром — обнуление личности.
— А если по-другому вопрос поставить? Ну, ради наследства… или вообще по ошибке?
— Оль, их всех возьмут. Всю их компанию глупую. Поверь, у этих идиотов и списки есть, и сдадут ее сразу же. Всех под обнуление пустят. Заговор его величество не простит. И это если маги, а простых — на каторгу. Софья мне всё рассказала, там не один я. Под «зеркало» планировались все двенадцать советников. А самое главное, они покушение на короля готовили.
— Ну и прекрасно, — кивнула я. — Так и рассказывать будешь всем: Софью внедрили в подпольную организацию. Не революционерка, а тайный агент.
Лисовский странно на меня посмотрел и вдруг ухмыльнулся:
— И эту женщину Иволгин отпустил, сочтя неопасной для Орассы? Оль, ты понимаешь, что предлагаешь?
— Саш, Софью надо спасать. Она искренне раскаялась. Каждый человек имеет право на ошибку.
— Оль, она государственная преступница!
— Она ребенок, который к тому же вырос без матери, — запальчиво ответила я. — Да и отец у нее не слишком внимательный. Мало любви ей давал, вот она и подружилась с теми, кто ее слушал и слышал! Она хорошая девочка, добрая, отзывчивая. Просто не с теми людьми связалась.
— Оля, она эгоистичная, ленивая, наглая…
— Она твоя дочь!
— Да не дочь! Племянница. Сестра моя… в общем, от любовника знатного понесла. Ну, чтобы скрыть от людей мы ее в поместье увезли. Софью я к себе забрал, мне всё равно наследник нужен. К тому же жениться я больше не собирался.
— А она знает?
— Нет, конечно. Я ее как родную дочь люблю.
— Насколько сильно любишь?
— Настолько, что Ферзя за яйца возьму и заставлю жениться. Раз уж всё так удачно вышло. И побыстрее ребенка ей заделать, потому что беременную женщину никто допрашивать не будет с магией, это просто запрещено. К тому же Ферзю придется свою жену защищать, иначе вся его карьера полетит к чертям.
От зловещей улыбка Александра я заерзала на стуле. Не позавидуешь Ферзю. И Софье тоже.
— Не смотри на меня так, — мягко попросил он. — Я не зверь. Я бы ее до последнего выгораживал, лгал бы, умолял, подкупал… не знаю… в твой мир бы отправил! Но вот так даже лучше. У нас будут ее показания, останется только найти по описанию этих «братцев». А Софья тем временем поживет в деревне, в глуши.
Что-то царапнуло меня в его словах, я широко раскрыла глаза, прокручивая его фразу… открыла рот, снова закрыла, хватая воздух, как рыба.
— Оль, ну я же менталист, — как-то устало посмотрел на меня Александр. — К тому же привычка у меня есть с прежних времен на всяких важных личностей досье собирать. Разумеется, Иволгин сопротивлялся, но я ему некоторые записи показал, и он тебя с потрохами сдал. И пообещал больше не пугать. Ведь не пугал?
— Погоди, — скрипуче уточнила я. — Ты знал, что я из другого мира?
— Когда мы с тобой на кухне целовались — нет. И когда я пытался тебя умными беседами завлечь — тоже нет. И даже в первую ночь не знал. Поэтому прекрати себе надумывать, как вы, женщины, это любите. Я ухлестывал за своей кухаркой, не за кем-то там загадочным. Ясно?
— Ясно, — недовольно надула губы я, не в силах даже придумать, за что теперь на него обижаться.
Ну правда, он начал осаду тогда, когда понятия не имел, кто я. И потом его отношение не поменялось, за что я ему искренне благодарна.
Он протянул руки, усадил меня к себе на колени, а я, оглушенная новостями, даже не сопротивлялась. Просто прильнула к нему, обвила руками его шею и на пару минут позволила себе и ему расслабиться, целуясь ласково и нежно. Кажется, эта крошечная близость была нужна нам обоим. Потом, конечно, вскочила, засуетилась, хотела даже кричать и махнуть на него тряпкой: чего выдумал, охальник, на кухне мне пуговки на платье расстегивать — а он крепко стиснул меня в объятиях, жадно поцеловал (совсем не так, как раньше) и сбежал, оставив меня растерянную, с глупой улыбкой и колотящимся сердцем.
Поварихи, опасливо на меня косясь, вернулись в кухню. Молча продолжили свою работу, не задавая вопросов. Я была им за это искренне благодарна.
Но это спокойствие продлилось недолго, спустя какое-то время с «белой» части дома раздались крики. Голос льера Лисовского мы узнали сразу. Ян Рудый отвечал ему не менее эмоционально.
— Что там происходит? — дрожащим голосом спросила Беляна, когда в гостиной загрохотало так, будто кто-то перевернул диван.
— Обсуждают свадьбу, — со вздохом пояснила я, понимая, что скрывать что-то бессмысленно, все равно к вечеру все знать будут.
— Вашу? — ахнула Марика, прижимая к груди полотенце.
— Нет, что ты. Софьи и лирра Рудного.
Глава 32
Громкая тишина
В доме Лисовских тихо и грозно. Не болтают горничные, не хлопают двери. Прислуга, кажется, левитирует, потому что даже половицы не скрипят. Даже на кухне поварихи шарахаются и разговаривают исключительно шепотом. К счастью, о главном не знают, только обсуждают «какой позор, какой кошмар, а чего еще можно было ожидать от этой избалованной девицы?»
Мне обидно за Софью, но приходится держать язык за зубами. Очень хочется рявкнуть на всех этих сорок, что они прекрасно судят других — а за собой грешков не замечают. На кухне подобных разговоров при мне не ведется, там Марика с Беляной знают мой характер. К тому же я сама в том же положении, даром, что вдова, а не девица.
Какое лицемерие! Когда льер Лисовский недвусмысленно дал все понять, что у нас с ним отношения — все мне завидовали. А когда стало известно о связи Софьи и Яна, прислуга принялась ее осуждать. Чем она хуже меня? Тем, что знатного происхождения? Тем, что замужем не была? Не понимаю.
Лирра Рябина, сжав губы в куриную жопку, надменно заявляла, что в ее молодости такого разврата не было. Ну конечно! В ее время носили пояса верности, видимо. Я не утерпела, вмешалась в ее разговор с дворецким, заметив, что любовь — сложная штука.
— Да какая там любовь, — фыркнула экономка. — Уж с его-то стороны был голый расчет! Все же льера, с приданым, из прекрасной семьи! Сам-то он сирота безродный.
— Лирр Рудый — сильный маг и перспективный молодой человек, — напомнила я. — Как я слышала, его прочат во главу Совета Магов. Ему совершенно неважно, кто у него будет жена.
— Но он наверняка хотел бы скромную и нежную девушку, а не нашу… кавалеристку, — буркнул дворецкий, который явно был на стороне мага. — Попомните мое слово — они друг друга поубивают в первый же месяц, а потом разбегутся.
Я вздохнула: это было правдой. Софья, конечно, Яна любила, только для нее любовь — это бабочки в животе и поцелуи под луной, а брак — это совсем другое. Я, правда, замужем ни разу не была, но догадывалась, что отношения — это труд, причем с обеих сторон. А ни Софья, ни, тем более, Ян, никаких усилий прилагать не желали, потому что брак был, мягко говоря, вынужденным. Но ни тот, ни другой, в то же время, против этого фарса не возражал. Для Яна, действительно, льера Лисовская была прекрасной партие. Да и пару они составляли очень красивую.
День свадьбы был очень скромным. Софья с отцом и женихом в обычных своих нарядах сели в карету и уехали. Александр звал и меня, но я отговорилась тортом. Сказала, что кто-то должен заниматься свадебным обедом. А мы уж на кухне расстарались: и традиционный для этих мест суп сварили, и салатов всяких, и утку запекли, и торт, конечно. Не сложный, медовик обычный. Уж чего-чего, а мед тут — совсем не дефицитный продукт. Лирра Рябина украсила столовую цветами, постелила на стол белоснежную скатерть, достала лучшую посуду.
Чтобы было празднично.
Только молодожены приехали злые друг на друга, красные. У Софьи подозрительно блестели глаза, Лисовский мрачно сжимал челюсти. На мое приглашение к столу промолчали. Вот оно — воспитание! Каждому, кажется, хотелось заорать, топнуть ногой и спрятаться в своей комнате, но правила приличия не позволяли им так поступить, поэтому Софья скинула плащ на руки отцу и пошла в свою комнату переодеваться. Рудый прошел в столовую в чем был (ну правильно, ему не нужно было избавляться от шерстяных чулок) и сразу же налил себе коньяка в бокал.
Из гостей был лишь Йозеф Грозный, он-то и взялся сглаживать острые углы: мурлыча, словно кот, что-то рассказывал Ферзю, в чем-то мягко убеждал Лисовского, шутил за столом с новобрачной. Я подливала Софье шампанского, заменяла посуду и салфетки, приносила новые блюда. Разумеется, ели не то, чтобы много. Маги, конечно, прожорливы, особенно Демьян с Никитой. Они всегда голодны. Лисовский же ел мало, больше молчал, а под конец извинился и вышел из-за стола. Вслед за ним упорхнула и Софья. Остальные присутствующие старательно надирались.
Под конец вечера Демьян и Ян Рудый сцепились не на шутку, судя по их высказываниям — из-за Софьи. Льер Гродный с Никитой едва их растащили. Словом, свадьба удалась.
Мы с Лиской и Марикой убрали остатки еды на ледник и разошлись. Они — в свою каморку, а я домой. Александр догнал меня на половине пути, подхватил под локоть, молча пошел рядом. Я на миг прижалась щекой к его плечу. Мне было приятно, что он ищет моего утешения. Ему было нехорошо — все же Софью он любил как дочь. Но сложившаяся ситуация была наилучшим выходом для всех — особенно для нашей революционерки. Он на нее очень злился, но не мог её предать, пусть даже она предала его. Всё это он мне сказал в постели, старательно убеждая себя, что он всё сделал правильно, а я, как могла, успокаивала и отвлекала его. Пожалуй, мне неплохо это удалось, потому что наутро мы снова проспали.
Утром же он поднял вопрос, который мне совсем поднимать не хотелось.
— Ольга, в столице… было бы лучше, если бы у тебя было имя, защищающее от сплетен и всяких происков.
— Вы считаете, что имя льеры Субаровой недостаточно меня защитит? — я вдруг поняла, что он имеет в виду, и мне это совершенно не нравилось.
— Абсолютно точно не достаточно, — Лисовский был предельно серьезен. — К тому же ты лирра. У тебя ни знатного происхождения, ни весомого магического дара. И Субаров… он давно не имеет никакого веса в обществе.
— Ваши предложения? — разговор принимал сюрреалистический оттенок.
— Выходи за меня замуж.
Я этого ожидала; нет, не то, чтобы ожидала — просто с самого начала понимала, к чему всё шло. И мне было обидно. Все же куда приятнее, когда тебе делают предложение, исходя из каких-то чувств, чем вот так — по необходимости.
— Льер Лисовский…
— Прекращай, — довольно грубо оборвал меня он. — Послушай. Ты мне нравишься. У нас отношения. Я — человек порядочный и в любом случае, когда с тобой спал, рассматривал этот вариант. Скорее всего, я бы всё равно сделал тебе предложение чуть позже. Но сейчас это действительно хороший способ безболезненно ввести тебя в общество. Поедем вместе, ты будешь под моей защитой. Ну и финансово: платья, обувь, драгоценности. Оль, мы не дети, нужно подумать обо всем.
Я стояла ни жива ни мертва, закручивая пальцами передник, который только что надела поверх форменного платья. В груди теснилась обида. Он всё говорил красиво и правильно, но я не хотела, не хотела вот так! Возможно, если бы наши отношения длились чуть дольше, я бы и согласилась: в конце концов, я бы хотела родить ребенка, я вполне могу еще это сделать, но холодный расчет никогда не был моим коньком. Я прекрасно могу расписать бизнес-план своей кондитерской мастерской, но личную жизнь строить вот так…
— Александр, — я тяжело посмотрела на него и качнула головой. — Вы мне очень нравитесь. И поэтому…
— Молчи, Оль, — он посмотрел на меня с гневом и обидой. — Скажи, что подумаешь.
— Я подумаю. Саш, ну правда… Зачем тебе жена?
— Чтобы ее любить, — почти спокойно ответил он. — Чтобы защищать. Чтобы иметь возможность прикоснуться к ней в любое время, а не тогда, когда она решит, что уже не моя кухарка.
— Я подумаю, — повторила я, испытывая острое желание согласиться.
— Подумай. Но в столицу я поеду вместе с тобой. Ты ничего не знаешь, тебе может потребоваться помощь. И пожалуйста, пока Софья не уехала, сходи с ней по магазинам. Купи приличную обувь и одежду.
Я кивнула, нервно вытирая влажные ладони о передник. Поездка в столицу пугала меня всё больше, тем более — в качестве эксперта от отдела магического контроля. Лучше бы я и дальше оставалась в рядах прислуги, это, пожалуй, дало бы мне куда больше свободы.
Одежду и в самом деле придется покупать. Мне очень не хотелось этим заниматься. Да и Софью дергать было жалко, она и так была совершенно не в себе: бледная, заплаканная, с ввалившимися глазами. Я могла ее понять: замужество таким способом — не то, о чем мечтает юная девушка. Ни платья, ни праздника, ни гостей. К тому же нужно паковать вещи и удаляться на лето в загородное поместье Лисовских, которое теперь отходило в качестве приданного льеру Рудому — своего-то дома в такой глухомани у него не было. Софья нашлась в своей спальне, из которой она в последнее время почти не выходила. Разумеется, с вороньим гнездом на голове, опухшими глазами и красным носом.
— Лирра Рудая, выглядите отвратительно, — сообщила ей я.
— Чувствую себя так же, — буркнула девушка. — Оля, я тварь последняя. Понимаешь, я не хотела!
— Но «зеркало» наложила, — мрачно напомнила я.
— Я думала, что правильно все делаю, — всхлипнула девушка. — Я никак не думала… словно во сне… а как поняла, что это не игра, это по-настоящему, чуть с ума не сошла. Не подумай, я не оправдываюсь. Я виновата, мне нет прощения.
— А почему не призналась? Пока до края не дошло, можно было снять.
— Он был рядом, он с меня глаз не спускал… Заставил уехать.
— Кто он?
— Офицер. Он тоже менталист. Рядом с ним я была как в тумане. Словно и не я это делаю.
Читать бесплатно другие книги:
